Текст книги "Гладиатор. Возвращение"

7. Виктория

– Так. А это что? – взяв в плен Славкин телефон, я открываю ссылку, которую он мне не показал. Всматриваюсь в фото хорошенькой блондиночки в начале статьи, затем в мелкие буквы текста.

О своей близости с Бергом она вещает без напыщенности, но и без ложной скромности. С лёгкой иронией намекает на его непростые семейные отношения. Ненавязчиво подчёркивает вулканический темперамент Алекса. Остроумными пассажами делится о его специфических сексуальных предпочтениях. Тонко хвастается эмоциональной перегруженностью их запретной связи.

И от вида этой стройной красавицы, от её уверенных правдивых откровений по позвоночнику пробегает не просто холодок. Меня словно препарируют на ледяном цинковом столе в прозекторской, пока девушка явно к месту и со знанием дела употребляет слова «яростно», «страстно», «необузданно», «на грани» и «до изнеможения».

Чёрт! Хочется шарахнуть дорогим Андроидом Каланчи по приборной панели или выбросить его в окно как блохастую кошку. Как там делали раньше: казнили гонца, принёсшего плохую весть? С этим не в меру любознательным интернет-пользователем за рулём мне тоже хочется поступить именно так – посадить его, засранца, на кол.

– Ну-ка, не лезь там, куда не следует, – он запоздало пытается забрать у меня телефон и одновременно вести машину. – Всё, что надо, я тебе уже рассказал.

Перекусили мы и правда быстро. С набитыми ртами умудрились даже обсудить важные для меня новости. Я выслушала всё, что накопал на просторах интернета Каланча, но теперь не уверена смогу ли переварить вместе с салатом и чашкой кофе то, что он мне не рассказал: непринуждённые откровения социально безответственной дамочки.

– Не читай всякую херню, – возвращается он к рулю ни с чем, но увещевать меня не перестаёт. – Разного шакалья по душу Берга там со всех щелей понабежало! И явно кто-то проплатил эту пиар-компанию, чтобы показать его в глазах общественности в самом невыгодном свете. Только ты не вздумай всему этому верить.

– А ты думаешь, я не в курсе, что баб у него хватало? – всё же пытаюсь я взять себя в руки. Хотя чувство такое, что меня только что вышвырнули в помойную яму за ненадобностью.

– У меня тоже хватало и что?

– И что? – медлю я закрывать ссылку, ещё болезненно замечая, как хорошо девушка смотрится рядом с Алексом, хоть сама фотография – явно случайная удача какого-то зеваки. Алекс так требовательно держит её за подбородок, так жадно смотрит на пухлые губки, что низ живота мучительно сводит неуместным спазмом. Чёрт! Энергетика этой связи пробивает даже через экран. И это даже не ревность – это адское желание вырвать себе глаза за то, что я полезла в этот телефон. И как мне теперь это развидеть?

– Не имеет всё это значения, Вик, – снова отталкиваю Славкину руку, и только глядя на потухший экран вспоминаю, что даже имя блондинки не посмотрела. – Когда найдёшь ту самую, единственную, на других баб и не тянет, сколько бы их до этого ни было. Совсем другие приоритеты. И месяц терпишь, и два, и пять. Не сексом единым, знаешь.

– Судя по откровениям блондиночки, ты мне сейчас такой матрас в ухо суёшь, что лучше молчи. И вообще, это неважно.

Чёрт! Где найти-то в себе столько добродетели, чтобы принять правду? В каких закоулках души откопать милосердие, когда хочется махать лопатой как раз, чтобы кое-кого зарыть.

Как канатоходец над пропастью, пытаюсь балансировать шестом бессмысленной фразы «я всё это предполагала» и найти в себе внутреннее равновесие. Я должна. В конце концов, я правда ожидала. Только жаль, что никто не запрещал мне надеяться на другое.

– Знаешь, Слав, я столько за эти дни всего передумала. Что, мне казалось, примирилась с его прошлым. И даже настроилась не обижаться, если он без меня отрывался на всю катушку. Свято место пусто не бывает. А я уехала, не обещая вернуться. И сама виновата. Я, наверное, даже не удивлюсь, если рядом с ним уже кто-то есть. Это будет больно, но смогу понять. Постараюсь. Я только не хочу, чтобы он был со мной из-за ребёнка. Не хочу ему портить жизнь, если всё это для него было ошибкой.

– Только не вздумай промолчать, – машет передо мной указательным пальцем этот гуру семейных отношений.

– Не указывай мне, воспитатель хренов, – отодвигаю его клешню. Ох уж мне эта мужская солидарность! – Я сама разберусь.

– Да уже разобралась. Вика, – поворачивается он ко мне. – Любит он тебя или не любит, а имеет право знать, что это его ребёнок.

– Слава, смотри на дорогу, а? – не выдерживаю я, когда он специально тянет время, дожидаясь моего ответа.

Не хочу, чтобы «не любит». Даже от Славки это слышать неприятно. И так боюсь этой встречи: увидеть в глазах Алекса равнодушие будет просто невыносимо. Даже думать об этом тяжело. Но не хочу травить себе душу заранее. В конце концов, будем решать проблемы по мере их поступления.

– Уж, конечно, не за тем я приехала, чтобы промолчать, – фыркаю, хотя ледяной взгляд Берга, наверное, заставит меня, как минимум, не выкладывать всё сразу.

– Да кто тебя знает, – не сдаётся Славка, словно слышит, о чём я думаю. – Ты порой то мудра не по годам, то своей башкой думать совсем не хочешь.

– Хватит, – зло отмахиваюсь. – Меньше всего сейчас надо, чтобы бывший друг, который бросил меня ради бабы, поучал, как мне жить. Я тебе не навязывалась. Высади – и всех делов. Явился он не запылился.

– Всё, всё, успокойся, – поднимает Каланча руку и даже отворачивается. – Чего я и правда лезу? Пусть Берг сам с тобой разбирается. Давай лучше к нашим баранам. К фактам.

– Ладно, – легко соглашаюсь я. Проехали. На самом деле, конечно, я искренне признательна Славке, что он появился так вовремя. Но я потом ему об этом скажу. Может быть. Снова открываю фотографии со свадьбы Демьянова. – Поправь меня, если я что неправильно поняла. Итак, у видного бизнесмена оказалась аллергия на чеснок, и он попал в больницу с анафилактическим шоком прямо с банкета.

Нарядный зал. Хрустальные люстры. Пафосные дамы. Вспоминаю, словно это было вчера.

– Странно, да, что у чувака, всю жизнь прожившего с таким недугом, не оказалось с собой какого-нибудь лекарства? – хмыкает Славка, прибавляя газу.

– Ещё более странно, что ему таки оказали помощь. Отправили домой. Но буквально через пару дней – очередной приступ, – краем глаза поглядываю на дорогу. Несёмся мы, конечно, неприлично быстро.

– Ага, – кивает этот гонщик. – И прожжённый делец теперь, если не совсем овощ, то глотает жидкую кашку через трубочку.

– А молодая жена беззастенчиво распоряжается его активами, как собственными, – я перехожу на новую ссылку после того, как Славка кивает. И то, что с этим нечисто – понятно без слов. И что дело рук исключительно Наденьки – тоже. Но как она это провернула, остаётся загадкой.

– «Расторгнутые договоры аренды сделали известного бизнесмена практически беспомощным, вынудив закрыть фитнес-клубы, – зачитываю я вслух страницы статьи. – А кредиты, что прежде оплачивались из кармана партнёра по бизнесу и бывшего тестя, вынудили его продать даже личную недвижимость, но это слабо помогло: Алекс Берг на грани банкротства».

– А что у него было из недвижимости?

– Я знаю только про три квартиры, – пожимаю плечами. – В одной, старенькой, самой первой, жила Маринка, его секретарь. Её телефон, к сожалению, тоже не отвечает. Вторая квартира у него была, видимо… для случайных встреч. Там мы Новый год праздновали, – не уточняю я как. – А в третьей, двухуровневой с террасой в центре, мы жили после свадьбы.

– Значит, её он продал в первую очередь, – разгоняет Каланча свой болид так, что я стараюсь уже не смотреть на дорогу.

– Не знаю. Но если его не будет в «Идиллии», поедем всё равно. Слав, давай потише, а? – всё же не выдерживаю я, когда он не просто несётся по прямой, а начинает лавировать, перестраиваясь из ряда в ряд.

– Да, прости, – убавляет он скорость. – Дурная привычка. Всё время гоняю, когда злюсь. А меня эта мымра Наденька бесит!

– Ты с утра её и знать не знал, – напоминаю я сурово.

– Того, что уже узнал, – достаточно, – уходит он вправо по кольцу.

И я снова начинаю волноваться. Подъезжаем. Достаю из сумочки пудреницу. Да, круги под глазами меня конечно, не красят. И вид далеко не салонный. Но что теперь? Не получится, увы, появиться перед Алексом при полном параде. Не удастся покорить его сердце шикарным видом. Не смогу уже и сразить его наповал с первого взгляда. Если только грохнется в обморок от ужаса. Или онемеет от неожиданности. Уверенности это мне, конечно, не прибавляет, но такой мелочью и не остановить. Вздыхаю, смирившись, и прячу зеркало.

– Здесь припаркуюсь, нормально? – оглядывается по сторонам Славка. – Вон то же здание, правильно?

– Вот и подъезжай прямо к нему.

– А как же конспирация?

– К чёрту её! Мы с тобой разве не друзья? И ни к чему эти домыслы, тайны и недоверие, – последний раз поправляю распущенные волосы. Набираю полную грудь воздуха и медленно выдыхаю, пока он пожимает плечами. – Не хочу и в этот раз наделать глупостей.

8. Виктория

Свежий весенний ветерок после тесного салона машины бодрит.

– Хочешь, пойдём вместе? – предлагаю Славке, который следит за мной, опираясь на руль.

– Вот это точнее лишнее, – качает он светлой гривой, а потом подмигивает. – Но считай, что я в засаде. Буду следить, чтобы Берг от тебя через чёрный ход не сбежал.

Знакомые узкие лестницы. Привычные полутёмные коридоры. И сказать, что здесь стало безлюднее – ничего не сказать. Словно все вымерли.

А я-то думала, что будет не протолкнуться, если часть офиса, вся бухгалтерия и юристы переехали сюда.

– Виктория? – подскакивает со своего места Ворона, и только прошлая субординация не позволяет ей, видимо, спросить: «Какими судьбами?»

– А директор у себя? – слегка смущаюсь под её удивлённым взглядом.

– Наталья Владимировна? Да, конечно, – кивает она.

– А Наталья Владимировна – это кто? – пришла моя очередь пучить глаза.

– Новый директор «Идиллии», вместо Надежды Андреевны, вместо тебя. Я доложу, – суетится она, не зная, сообщить по коммутатору или зайти лично.

– А Александр Юрьевич? – повисает в воздухе мой вопрос, потому что она замирает, немеет и хлопает глазами так долго, что я не выдерживаю: – Тань, где Берг?

– Давай ты у неё сама спросишь, – чуть не бежит Ворона к двери и распахивает её без стука. – Наталья Владимировна, к вам супруга Александра Юрьевича.

– Ох! – откладывает бумаги средних лет женщина, взмахнув пухлыми руками от неожиданности. – Проходите, проходите. Присаживайтесь. Виктория, если я не ошибаюсь?

Она наваливается на стол обширной грудью, пока я пристраиваюсь на краешек стула и киваю в ответ на её вопрос.

– У него всё в порядке? – пытливо разглядывает она меня поверх очков.

– Не знаю. Как раз у вас хотела спросить. Я только утром с поезда, а тут такое происходит, – представляю, как со стороны моё блеяние жалко звучит, но что есть, то есть. Из песни слов не выкинешь. – Меня не было почти два месяца. И его телефон не отвечает. Офис закрыт. В общем, я надеялась, что он здесь. Рабочий день всё же.

– Ох-хо-хох, как плохо-то, – откидывается она к спинке кресла и вздыхает совсем по-матерински. – Вот и я звоню который день – гудки проходят, трубку не берёт. Но с ним в последнее время постоянно так. Сложно. Отмахивается. Слышать ничего не хочет. И знать тоже. Сказал: зарплату получать хотите – работайте. И самоустранился. Мы и работаем, как можем. С чем-то справляемся, с чем-то не очень. Но беспокоюсь я за него. Мы все беспокоимся.

– Ладно, может, дома его застану, – встаю. Раз его здесь нет, то пока и говорить не о чем.

– Позвоните мне, пожалуйста, – поднимается вслед за мной Наталья Владимировна, протягивает визитку. – Мой личный телефон. Ну, или в офис. Очень переживаю я за него.

– Хорошо, – прячу лиловый прямоугольник картона в карман. – Вы мне тоже, если что, звоните, не стесняйтесь. У Татьяны есть мой номер, он не изменился.

И пока спускаюсь к машине, вновь набираю Берга.

«Аппарат абонента выключен или…»

Ну вот и всё. Были гудки – и нет. Отключился. Где же ты, солнце моё? За какую гору закатилось? За какой тучкой спряталось?

И следующая наша со Славкой остановка – квартира Берга.

– Нет, извините, мы недавно въехали, где бывший владелец живёт, я не знаю, – отвечает довольно приятная молодая женщина, высунувшись в щёлку и поминутно отгоняя от двери беспокойного малыша, что всё выглядывает из-за её ноги.

– Ну как так-то? – уже в машине перебираю телефонную книгу и звоню просто всем подряд, пока Славка нервно барабанит пальцами по рулю. Куда нам дальше ехать, я не знаю. – Алло, Валерия?

– Виктория? – удивляется на том конце провода бывшая пассия Берга. – Ты уже с круиза?

– Да. А где Стас? Не могу ему дозвониться, – после коротких пояснений задаю более насущные сейчас для меня вопросы.

– Ой, так они же с Маринкой расписались и тоже в море, по контракту. Ты разве не в курсе? Я думала, вы общаетесь.

– Мы общались, но я уехала, а потом связи не было, оператор не поддерживал сеть, – не хочу пускаться я в пространные объяснения, что общаться с секретаршей Берга, которая уговаривала меня остаться, было выше моих сил. Я и так готова была разорвать контракт, несмотря на то, что со своего кармана пришлось бы заплатить и за билеты до Майями, и за гостиницу, и все прочие расходы плюс неустойку, но как-то выдержала, решила, что так будет правильнее и лучше для всех. – В общем, не важно. Скажи, не знаешь, где он может жить. Он продал квартиру в центре.

– Понятия не имею, – хмыкает она в трубку. – Стас говорил, он всё продал. Всё что у него было: дом, машину, три квартиры. Но лично я с Бергом с того дня ни разу не общалась. Ты же в курсе, да, его последних новостей?

– Да, я в курсе, – отмахиваюсь я, правда, не уловив в её интонации злорадства. Видимо, плевать ей на Берга от слова «совсем», что, наверно, и к лучшему.

– А сама ты где будешь жить? – легко меняет она тему.

– Пока в общаге, а там видно будет, – машу рукой Славке, вспоминая про общагу. И пока машина выезжает на оживлённую улицу, обмениваюсь ещё парой пустых фраз с Валерией и прощаюсь.

– Ты звони, если что, – произносит напоследок сестра Стаса. – Придумаем что-нибудь с жильём. Я не забыла, что обещала.

– Спасибо, Лер, – отключаюсь я, потому что на второй линии у меня наконец-то Лорка.

– Ты какими судьбами? – брякает она вместо приветствия и непривычно невнятно картавит: – Не пугайся, у меня ещё замолозка не отошла, говолю плохо.

– Ларис, скажи, где мне Берга найти, – я её не прошу, я практически умоляю. – Пожалуйста!

– А я думала ты за вещами, – удивляется она. – Так их как лаз Белг и заблал, твои вещи. А потом мы больше и не виделись.

– И не созванивались? Он номер, может, поменял? – и то, что вещи мои забрал, я удивлена, но пока не до этого.

– Ничего он не менял. Созванивались палу недель назад по какому-то незначительному поводу. Даже не помню, что он и сплашивал, – ещё и шепелявит она. – Хлень какую-то. А, вспомнила: не нужны ли мне клолики, плости господи. Плистлоить в доблые луки хотел палочку.

Если бы я не сидела, то сейчас присесть было бы самое время. У меня даже слов нет. Я открываю и закрываю рот, но так ничего и не могу сказать. Пушистиков – в добрые руки? Его любимых рыжиков? К горлу подступает комок. Я даже не могу представить, что могло заставить его с ними расстаться. Если только он собрался уезжать. И надолго.

– А где он сейчас может жить? – всё же выдавливаю я из себя.

– А где он до этого жил? Я не знаю. В гостях у него не была.

– Ясно, – со страшным звоном, с которым рушатся, наверно, хрустальные замки, разбивается моя последняя надежда. – Если вдруг он выйдет с тобой на связь, позвони мне, хорошо?

– Конечно, – легко соглашается Лорка и продолжает беззаботно лепетать: – Ты-то надолго? Сама жить где будешь? Как вообще съездила?

– Лор, давай всё потом, – и уже не слышу, что она мне отвечает. Мысли мечутся. В голове такой кавардак, как в неубранном доме – не знаю за что хвататься.

– Ну?! – выводит меня из ступора Славкин голос. – Что там?

– Я не знаю, где его искать, – смотрю на потухший экран телефона. И ощущение, что я сама только что так же потухла.

– Значит, забей. Всё, успокойся, – трясёт он меня за руку, как тряпичную куклу. – Сам найдётся. Проспится, может. Протрезвеет. Вернётся. Объявится. Куда мы едем? В общагу? Можем поехать ко мне. Места хватит…

Я киваю автоматически, скорее подчиняясь его интонациям, чем словам, которые не осознаю. Словно падаю в пропасть, медленно, плавно скольжу в никуда. Нет, нет, нет… Галу с Лионом в хорошие руки?

– Аллё, гараж! – снова вытаскивает меня на поверхность его голос. – Ко мне или в общагу?

– В общагу, Слав, в общагу, – бью я больно ущипнувшую меня сильную руку. – Синяк же будет, дурак!

– Ну вот, другое дело! А то раскисла она, – хмыкает он. – В общем, слушай, план такой: сейчас пожрём, потом оставлю тебя в общаге. Отдохнёшь, выспишься, а утром приеду и будем решать, что делать. Ясно?

– Так точно, мой генерал, – выдыхаю и сползаю вниз по удобному креслу. Меня не только ноги, но и спина не держит.

– Не сцы, подружка, найдём мы твоего Берга, – стискивает Славка мою ладонь. И, как никогда, хочется ему верить.

9. Алекс

Я ожидал услышать всё что угодно, но только не смех.

И всё же я признался, что изменил жене, а Полина в ответ смеётся.

– Это забавно?

– Нет, прости, – прижимает она руку к груди. – Просто, у нас больше общего, чем кажется. Я хотела рассказать тебе похожий страшный секрет. Только: тс-с-с!

Она прикладывает палец к губам, но её глаза цвета безоблачного неба блестят так, что узнать это её тайное и даже постыдное прямо подмывает.

– Однажды в казино я выиграла две тысячи долларов, – сообщает она шёпотом. – В Лас-Вегасе.

– Пф-ф-ф… Удивила.

– Мне в тот день фантастически везло. И ты просто не знаешь, что я с ними сделала, – многозначительно пожимает она плечом.

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересованно склоняю голову.

– Муж в тот день, наоборот, проигрался в дым и остался отыгрываться. А я… Я купила проститута, – снова понижает она голос и делает пас руками как акробаты: Алле-Ап!

– Серьёзно? Вот такой девушке, как ты, нужен был парень по вызову?

– А ты хоть представляешь, каким он был, тот парень, которому я отдала половину выигрыша за час, а потом продлила ещё на час и отдала вторую?

– С трудом, – улыбаюсь я, глядя в её искрящиеся глаза. – Неужели умел что-то, чего другие парни не умеют?

Мне искренне смешно, а ещё немного жаль. Это ж насколько её муж не знал, что делать со своим членом, что жена с тоски бросилась спускать выигранные деньги на профессионального жиголо.

– О, это было что-то, – потягивается она на подушках так, словно это было только что, и вдруг подскакивает, как будто что-то вспоминает. – Погоди!

Достаёт из кармана телефон. В ответ на её манипуляции мой аппарат разражается несколькими короткими трелями.

– Фото?! – открываю я прилетевшие сообщения. Она же не думает, что я смущённо покраснею? Но всё же прикрываю рукой глаза и усиленно делаю вид, что мне совсем неинтересно. Потом посмотрю.

– Сможешь предъявить это моему следующему мужу, – смеётся она. – Но я хочу услышать твою историю. И если она мне понравится, тогда я тебе даже видео пришлю.

Чёрт! Чёрт! Чёрт! А я хочу это видео?

– Ладно, сознаюсь, – выдыхаю я и поднимаю на неё притворно виноватый взгляд. – Я изменил жене с проституткой.

– Я тебе не верю, – смеётся она, угадывая ложь за моей заведомо плохо состроенной гримасой. – Рассказывай правду!

– Честно-честно, – киваю, как китайский болванчик. – Ты была права: мы похожи. Видео у меня, только, к сожалению, нет, но номер телефона попробую поискать. Думаю, за небольшую сумму, она меня даже вспомнит. Как же её звали? – закатываю глаза. – Анжелика? Жозефина?

– Обманщик, – отмахивается Полина. – Я ему тут душу обнажаю.

– А широкая у тебя… душа, – кошусь на телефон, зажатый в руке.

На самом деле на том её фото всё до неприличного прилично. Да, парень с голым торсом, но он-то меня как раз совсем и не интересует. А вот Полина в нижнем белье… э-э-э… ну-у-у… как-то…

– Вот ты сволочь! – забирает она аппарат. Я что, сказал это вслух? Или у меня всё было написано на лице?

– У тебя очень красивые глаза, – улыбаюсь, готовясь защищаться, но она только отмахивается.

Нет, на самом деле она, конечно, ничего. Но это тот редкий случай, когда «ничего» значит для меня именно то, что оно значит. Аппетитно, но я не набор примитивных инстинктов. И даже сидящая рядом со мной в кровати эта девушка интересна мне далеко не своими округлыми прелестями, какими бы соблазнительными они ни были.

Да и она, похоже, дуется совсем не на то, что я не польстился, а на то, что отшутился.

– Ладно, ладно, – тормошу её, упрямо отвернувшуюся к окну. – Увы, я действительно изменил жене.

Правда, не уточняю какой жене, соглашаясь на эту откровенность.

– Поклянись, – мерит она меня недоверчивым взглядом, а потом пересаживается поближе к столику и заглядывает в маленькую баночку с паштетом.

– Клянусь, – торжественно прижимаю ладонь к груди.

– И как это было? – засовывает она в банку палец, собирая со стенок остатки.

– Обыденно. Я, как обычно, был зол. В гневе. Даже в бешенстве. Мне было плохо, и я не знал, как это выплеснуть. А она, эта девушка… просто подвернулась под руку. В спортивном зале, где я срывал свою злость на тренажёрах.

– И тебе понравилось? – Полина облизывает палец и смотрит на меня так удивлённо-наивно, что я невольно вздыхаю.

– Полин, я мужик, – пожимаю плечами. – А это – секс. Да, мне понравилось, хоть никакими чувствами там и не пахло.

– То есть даже не раскаиваешься? И, если бы оказался в то же время и том же месте, ты поступил бы так же?

– Да, – откидываюсь на подушку, ни секунды, не сомневаясь в ответе. – И так же не стал бы об этом сожалеть. Потому что тогда мне чуть крышу не сорвало, а с ней я спустил пар и даже остался доволен. Она такая горячая штучка. И нам действительно было хорошо, что бы ты там себе ни надумала.

Я улыбаюсь, но она и бровью не ведёт. Со времён того проститута явно много воды утекло – смущение для неё давно осталось в прошлом.

– Я просто не пойму, – зачерпывает она ещё немного паштета, – что же тогда не так, если это не даёт тебе покоя?

– Потому что это было неправильно. Я заключил брак, который не был расторгнут. Дал обет. Пусть не перед алтарём, но искренний. Я взял на себя обязательства – быть верным одной женщине и не выполнил их. Нарушил клятву. Изменил своим принципам. Это… в общем, это плохо.

– А кто она? Эта девушка?

– Это разве важно?

– Нет. Но вы расстались?

– Да, переспали несколько раз, а потом она улетела к мужу заграницу.

– Но ты хотел бы продолжить?

– А ты мечтаешь повторить со своим жиголо?

– Скорее нет, чем да, – выскабливает она остатки и, снова облизав палец, примеривается к мусорному ведру. – Просто второй раз я уже буду сравнивать, и это совсем не то пальто, когда первый и единственный.

– Трёхочковый, – комментирую я её точный бросок пустой банкой. – Вот и я так. Повторять не хочу. В том числе и своих ошибок. Надо извлекать из них уроки, а прошлое, ты права, оставлять в прошлом.

И ей не обязательно знать, что именно та случайная связь, которую я так себе и не простил, до сих пор заставляет меня хранить верность той, что не обещала вернуться.

– Да, – смеётся Полина, похлопывая меня по ноге. – Поэтому давай перестанем к нему возвращаться и будем жить дальше. Что сделано, то сделано, Саш.

– Алекс, – поправляю я чересчур поспешно, невольно реагируя на это давно забытое имя, которое больше не хочу слышать.

– Алекс, – тут же исправляется она, но я, конечно, не питаю иллюзий, что она не заметила моей реакции. – Ну, мне пора! Спасибо за чудесный вечер!

Она встаёт, и пока расправляет складки на одеяле, я оборачиваюсь к окну. И вдруг замечаю, что и правда стемнело. И понимаю, что устал. Что с Полиной, конечно, интересно, но опьянение и от вина, и от её близости уже прошло. Остались только головная боль да глухая тоска.

– Надо Максима забрать от бабушки, в банк заехать, машину заправить, – посвящает она меня в свои планы, а заодно собирает мусор, грязные бокалы, пустую бутылку. Разворачивает столик, на котором остаётся только больничная посуда. – Тяжёлый сегодня выдался день.

– Не тяжелее, чем тот, в который я здесь оказался. Полин, скажи, как ты нашла меня в той подворотне?

Эти вопросы, конечно, давно не дают мне покоя, но я всё откладывал, раздумывая над своими версиями. И ни одна из них не показалась мне убедительной в собственных глазах.

Дело в том, что арка между домами, где мы должны были встретиться с Громиловым, перекрыта ограждениями. Она соединяет парк первого «Айсберга» с безлюдной набережной, но там никто не ходит, так как дорога закрыта на реконструкцию. И я, понятно, пришёл туда на встречу. Но Полина?

– Мы часто гуляем с Максом в том парке, – она поправляет волосы, застёгивает сумку, поднимает со стула брошенный плащ, и голос у неё ровный, невозмутимый и, как всегда, мягкий. – Но день выдался тёплый, народу оказалось много, а мест на парковке мало. Поэтому я поставила машину в тупике у заграждения.

Помню, что большую часть пути от высадившего меня такси я прошёл пешком. Действительно, там стоял серебристый внедорожник.

– А какого цвета у тебя машина?

– Металлик, Алекс, покрытие Сильвер Флакс, – уточняет она нарочито подробно, показывая, что её обижает этот допрос. Но я имею права знать её версию, поэтому просто слушаю. – Макс нагулялся и устал к вечеру, поэтому я решила сократить путь через закрытую подворотню, а не идти в обход, – пожимает она плечами, словно не понимая, что в этом особенного. – Там мы на тебя и наткнулись.

– О, господи, – прикрываю я лицо рукой, совсем не обрадованный этому факту. – Ещё и ребёнок это видел?

Представляю своё окровавленное бездыханное тело. Даже мне было бы неприятно, а тут дитё.

– Совсем немного, не расстраивайся, – присаживается она на краешек кровати и гладит меня сочувствующе по руке. – Я сказала ему, что ты просто пьяный, но мы тебя не бросим. И я оставила его в машине, вызвала скорую. А когда она приехала, оказалось, что документов у тебя нет. Вот тогда я и решила привезти тебя сюда, в частный госпиталь.

– Но зачем?

– Считаешь, я должна была позволить им увезти тебя какой-нибудь бомжатник? – встаёт она, надевает плащ. – Ты был довольно прилично одет для бича. И не удивительно, что тебя обворовали, раз кроме фотографии у тебя в карманах ничего не было, даже телефона. И ты назвал только имя. Хотя, честно говоря, – застёгивает она последнюю пуговицу и улыбается, – после всей этой шумихи в прессе, я тебя узнала, Алекс Берг. И видишь, ты оказался настоящим.

Она снова возвращается к моей кровати.

– До завтра? – наклоняется, чтобы привычно поцеловать меня в лоб, но вдруг шепчет в ухо: – Саша!

И в этот раз я и бровью не веду на её провокацию, но она всё равно смеётся, пока идёт к дверям.

– Пока, Алекс Берг!

«Пока, Полина Орлова», – провожаю я её взглядом.

И всё вроде складно в её рассказе. Кроме одного: на стоянке было полно свободных мест. «Айсберг» закрыли, а желающих погулять в маленьком парке не настолько много, чтобы заполнить всю парковку.

– Вы не могли бы кое-что сделать для меня? – обращаюсь я к пожилой медсестре в розовой униформе, когда она приносит ужин. – За стенами этой больницы?

– Отчего ж не помочь хорошему человеку, – легко соглашается она, составляя с подноса посуду.

– Хорошему? – усмехаюсь я.

– Моя внучка работала у вас в «Айсберге». Так что не подумайте, что мы верим всему, что говорят по телеку. Мы верим, что вы поправитесь и как наподдадите им там жару.

– Это вряд ли, – улыбаюсь я, хотя, чёрт побери, приятно. – Я назову адрес, скажу, где взять ключи – привезите мне, пожалуйста, телефон и кое-какие вещи.

– Хорошо. Я заканчиваю в восемь, – подтыкает она мне под спину подушку. – Вот смену сдам, сразу и поеду.

– Спасибо! – пожимаю её мозолистую руку. – Только, пожалуйста, никому не говорите. Особенно Полине.

– И на счёт этой змеи, что возле вас тут вертится, не беспокойтесь, – отвечает она, направляясь к двери. – Всё сделаем в лучшем виде.