Автор книги: Алекс Кершоу
Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Утром 7 сентября Капа присоединился к Стилуэллу, когда тот вместе с группой британских и французских военных атташе выехал на передовую. Стилуэлл отметил в своем дневнике, что Капа оказался «парнем что надо». Другая запись гласит: «Ехали ночью, с трудом, охрана сбилась с пути. Вьючный транспорт, кули, измученные, скрюченные, умирающие люди… Японский самолет обстрелял дорогу из пулемета с высоты 70 метров… Хлеб и сыр на завтрак, от Капы. Унылый, но держится… Жарко, как в аду»[131]131
Tuchman Barbara W. Stilwell and the American Experience in China, 1911–1945. – London: Macmillan, 1971.
[Закрыть].
В Париже фотографии Капы увидели Дьёрдь Маркош и Сьюзи Маркиз. Маркиз поняла, что он жив, только когда пришла следующая порция фотографий. Маркош предположил, что Капа решил показать миру те ужасы, которые лишили его Герды. Фотографии были самыми страшными из всех, которые он видел: «Дети с раздутыми животами, беременные женщины в крови и грязи; китайцы, копающие себе могилы под надзором японских солдат; японские солдаты, отрабатывающие штыковые атаки на живых китайцах… Капа отправился на поиски смерти, – заключил он, – но не нашел ее. Во всяком случае, пока не нашел»[132]132
Markos György. My Friend Capa // New Hungarian Quarterly. – 1976. – Winter.
[Закрыть].
Ожидая вместе с другими корреспондентами падения Ханькоу и гибели последних его защитников, Капа задумался о том, хочет ли он провести остаток жизни фотографом-фрилансером. В письме к своему другу коммунисту Питеру Кёстеру, с которым он встречался во время работы в Dephot, Капа затронул идею создания агентства из молодых фотографов, которые могли бы сами распоряжаться своими работами[133]133
Whelan Richard. Robert Capa: A biography. – New York: Knopf, 1985.
[Закрыть].
В конце сентября, когда Ханькоу еще не капитулировал, Капа отправился в Париж. За несколько дней до отъезда из Китая навсегда он сделал первые в мире фотографии войны в цвете, используя для этого 35-миллиметровую пленку Kodachrome. В номере Life от 17 октября целых две страницы были заняты фотографиями, свидетельствующими о последствиях очередного налета бомбардировщиков. «Трущобы Ханькоу, столицы отступающего правительства Китая, – гласит подпись, – после японской бомбардировки окрашены красным пламенем и черным дымом. Женщина-кули в синей юбке мрачно глядит на свой скарб, пока пылающий Ханькоу погружается в полуденную жару».
Японцы в конце концов взяли Ханькоу; это произошло 25 октября 1938 года. К тому времени Капа уже вернулся в Испанию, чтобы сделать самый душераздирающий репортаж в своей карьере, репортаж об окончательном поражении Республики.
8. Окончательное поражение
Через несколько дней после того, как Капа покинул Китай, Великобритания и Франция подписали Мюнхенское соглашение, то есть позорную капитуляцию перед ведущим себя все более агрессивно Гитлером. 30 сентября премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен, эффектно потрясая подписанным документом, заявил: «Я привез вам мир». Вскоре к заискивающему перед Гитлером Чемберлену присоединился Сталин, который приказал вывести из Испании шесть тысяч советских военных, действовавших в составе интернациональных бригад. Несколько европейских держав также согласились отозвать добровольцев, большинство из которых входили в интербригады. Республика была вынуждена в одиночку сражаться против Франко и его союзников Гитлера и Муссолини.
Капа прибыл в Барселону в начале октября, уже понимая, что в «войне страстей» республиканцы практически проиграли. В группе «сражавшихся до последнего» в баре отеля Majestic он натолкнулся на Эрнеста Хемингуэя. Папу держала за руку потрясающая блондинка – Марта Геллхорн, журналистка канадского еженедельника Collier’s, обладавшая острым умом и манерой говорить, приобретенной в престижном женском колледже Брин-Мар. Элегантная, смешливая и умеющая сострадать Марта ко времени этой встречи уже опубликовала роман и сборник рассказов и провела достаточно много времени в Германии, чтобы разделить ненависть Капы к нацистам.
Со временем Геллхорн стала считать Капу кем-то вроде брата по крови – он оказался одним из немногих мужчин, которые действительно понимали терзавшие ее противоречия и страсти. В ту осень они много спорили о политике (он с беспощадностью указывал на ее наивность во многих вопросах) и подшучивали друг над другом, но всегда со взаимной симпатией. Однажды Капа заявился в отель в новом пальто из верблюжьей шерсти с огромными лацканами и перламутровыми пуговицами. Она заметила ему, что в Барселоне «это пальто совершенно не к месту». «Если меня убьют, – сказал он ей совершенно серьезно, – то я хочу умереть в строгом двубортном пальто из верблюжьей шерсти»[135]135
Weyden Peter. The Passionate War: The Narrative History of the Spanish Civil War, 1936–1939. – New York: Simon and Schuster, 1983.
[Закрыть]. В своем романе «Пока смерть не разлучит нас» (Bound Until Death) Геллхорн изобразила его с гораздо большей глубиной, чем любой из многочисленных писателей-мужчин, с которыми он сталкивался. Она звала его Бара. Бара «по-особому, по-цыгански привлекателен; его любят женщины, его рады видеть мужчины; по жизни он даритель, а не приобретатель. Это человек, о котором все говорят, что они его знают, хотя на самом деле в глаза его не видели. Люди рассказывают о нем истории, цитируют его, гордятся тем, что их с ним видели, с удовольствием ему помогают». Себя Марта замаскировала под именем Марушка, которая, как говорит Бара, «похоже, русская, потому что у нее досоветская русская душа – такая жестокая, такая нелогичная, такая возвышенная, такая абсурдная».
25 октября Капа приехал в город-крепость Монблан, где премьер-министр Испании Хуан Негрин собирался выступить перед уходящими интербригадовцами. На фотографиях, сделанных Капой во время его выступления, сотни мужчин поднимают кулаки в республиканском приветствии и плачут, не скрывая слез. Они прошли через две горьких и холодных зимы, ели сухую ослятину и козлятину… Но теперь их война подошла к концу.
Прошло четыре дня. Утром Капа проснулся рано. Он очень волновался, что его «Лейки» окажутся неисправными. Стало известно, что прощальный парад интербригад начнется в четыре тридцать – точное время последнего марша скрывали до последнего, опасаясь массового воздушного налета. Когда Капа добрался до знаменитого проспекта Диагональ в центре Барселоны, он увидел там десятки тысяч возбужденных каталонцев с букетами в руках – они пришли попрощаться с интербригадовцами.
У людей слезы брызнули из глаз, когда на проспект вышла первая группа добровольцев: это был почетный караул из солдат и матросов, которые высокими голосами пели марш республиканцев. Затем появились первые интернационалисты – немцы из 11-й бригады, шагавшие шеренгами по восемь человек. Подбежавшие женщины осыпали их цветами. Вскоре под сапогами марширующих образовался ковер из лепестков. Небо заполнилось полосками бумаги, которые бросали из окон верхних этажей. К колонне пристраивались мальчишки; утомленные солдаты поднимали их и сажали к себе на плечи.
Завершали шествие 200 человек из американской бригады имени Авраама Линкольна. Гордый марш интернационалистов замедлял ковер из цветов, которые местами уже доходили до лодыжек. Во главе колонны шел высокий красивый командир Милтон Вольф, который как-то сказал, что его товарищи стали «закоренелыми антифашистами» раньше других иностранцев.
Капа познакомился с Вольфом, когда фотографировал его с Хемингуэем. Было это еще до того, когда они вместе в начале 1938 года оказались на фронте у Абриля. С тех пор и поныне Вольф восхищался способностью Капы улыбаться в несчастье и тем поднимать настроение окружающих. «Капа всегда “надевал” хорошее лицо, – говорил Вольф. – Он никогда не был мрачным, этот сумасшедший венгр! Мы все восхищались его фотографиями, его шуточками. Из его испанских снимков видно, что бо́льшую часть времени он провел на фронте. Он льстил офицерам, говорил, что сделает хорошие снимки, и так пробирался ближе к местам боев».
Когда на проспекте Диагональ собрались все добровольцы-интернационалисты, на трибуну поднялась Пассионария (Долорес Ибаррури Гомес – деятель испанского и международного коммунистического движения, активный участник республиканского движения в годы Гражданской войны 1936–1939 годов, затем деятель эмигрантской оппозиции диктатуре Франко. – Прим. пер.), знаковая фигура сопротивления Франко. Смуглая женщина средних лет с горячими умными глазами бросила замечательный лозунг: «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях». Потом она обратилась к женщинам, которых в огромной толпе было множество. «Вы, женщины Испании! Когда пройдут годы и затянутся раны войны, поговорите со своими детьми, расскажите им об интербригадах. Скажите им, что эти люди оставили все, своих любимых, свою страну, свои дома, свою судьбу и сказали нам: “Твое дело, Испания, – это наше дело”. Многие тысячи их остались здесь, и земля Испании стала им саваном».
Затем она обратилась к бойцам интербригад: «Товарищи интернационалисты! Вы можете гордиться собой; вы – история, вы – легенда, вы – героический пример солидарности и всеобъемлющего духа демократии. Мы не забудем вас, и, когда зазеленеет оливковая ветвь мира, сплетенная с победными лаврами Испанской Республики, возвращайтесь!»[136]136
Weyden Peter. The Passionate War: The Narrative History of the Spanish Civil War, 1936–1939. – New York: Simon and Schuster, 1983.
[Закрыть]
Да, в это время рядом с Капой должна была быть Герда – идеальная помощница, соратница, может быть, жена. Таких людей здесь должно было быть много. Но их не было. Тысячи добровольцев погибли в Испании, и вместе с ними была потеряна невиновность целого поколения.
* * *
Уход интернациональных бригад стал трагическим ударом по Республике, но не убил всех надежд на то, что продвижение мятежников удастся остановить, – по крайней мере в Каталонии. С июля 1938 года республиканская армия сражалась против Франко на берегах реки Эбро. С отчаянной решимостью подразделения 5-й республиканской подготовили здесь к осени небольшой оборонительный плацдарм. В конце октября, когда Муссолини и Гитлер уже начали высказывать недовольство тем, что Франко никак не покончит с «красными» в Испании, мятежники начали массированную атаку на республиканский плацдарм.
В начале ноября Капа сопровождал Хемингуэя и корреспондента New York Herald Tribune Винсента Шиэна в их поездке на фронт у Эбро. Утром 5 ноября Капа и Шиэн направились на встречу с Хемингуэем, который обещал устроить поездку на передовую. Неожиданно они оказались под сильным огнем и укрылись в конюшне. Раз за разом, когда над головами раздавался свист снаряда, они падали в грязь. «Сегодня плохой день для фотографов», – сказал Шиэн Капе. «Только такой день и хорош для фотографов», – ответил тот, элегантно стряхивая солому с верблюжьего пальто, которое когда-то высмеяла Геллхорн[137]137
Sheean Vincen. Not Peace But a Sword. – New York: Doubleday, Doran, 1939.
[Закрыть].
Когда обстрел утих, они все-таки встретились на берегу Эбро с Хемингуэем и Гербертом Мэтьюзом из New York Times. Хемингуэй гордо стоял рядом с какой-то плоскодонкой с четырьмя крестьянами на веслах (он расплатился с ними сигаретами). За ним бушевала река, которая легко простреливалась артиллерией и снайперским огнем. Все мосты в этом районе были давно взорваны, а плотины разрушены, чтобы через реку не перебрались подкрепления для республиканских войск. Единственная дорога до республиканского плацдарма на том берегу вела через стремнины и пороги Эбро.
Преодолев сильные речные водовороты, группа добралась до последнего редута генерала Энрике Листера – побеленного домика, стоявшего на холме в разрушенной деревне Мора-де-Эбро. Хотя генерал Листер хорошо знал Хемингуэя и всегда гостеприимно встречал журналистов, на этот раз он принял группу неприветливо. Он собирался дать своим людям приказ отступать и потому приказал репортерам немедленно вернуться за реку. Пока они двигались к Эбро, мимо них прошло несколько республиканских танков. Мэтьюз расчехлил фотоаппарат и сделал пару снимков, но Капа не потрудился даже поднять свою «Лейку». Мэтьюз был озадачен. «Это мне неинтересно, – пояснил Капа. – Тут нет действия»[138]138
Matthews Herbert L. The Education of a Correspondent. – New York: Harcourt Brace, 1946.
[Закрыть].
Добравшись поздно вечером до Эбро, они обнаружили, что двое из нанятых гребцов скрылись. Водовороты были настолько мощными, что сил оставшихся людей не хватало на то, чтобы удерживать загруженную лодку на нужном курсе. На середине реки один худой крестьянин не смог справиться со своим веслом, и лодку внезапно стало сносить вниз по течению к зубчатым развалинам моста у деревни. Хемингуэй инстинктивно схватил весло и с трудом потянул на себя. Управление лодкой было восстановлено, но потребовалось несколько минут, чтобы довести ее до безопасного места. Капа все это время щелкал «Лейкой»: тут действия хватало[139]139
Там же, а также Sheean Vincen. Not Peace But a Sword. – New York: Doubleday, Doran, 1939.
[Закрыть]. В ту ночь люди Листера ушли с занятого плацдарма. Битва за Эбро была проиграна. В последнем, четырехмесячном, сражении республиканцы потеряли убитыми по меньшей мере 16 500 человек.
Следующей ночью группа отчаянных республиканцев решила в последний раз попытаться остановить авантюру Франко и форсировала реку Сегре, приток могучей Эбро. Капа присоединился к ним в маленьком городке Фрага, расположенном к юго-западу от Лериды. Солдаты были одеты в самую разную форму и вооружены старыми русскими винтовками 1901 года выпуска. Каски намазали глиной – это должно было помочь хоть как-то замаскировать их на безлесной каменистой местности. Внезапно землю потряс оглушительный взрыв. Один из солдат пошатнулся и застыл, оглушенный взрывом. Одним нажатием затвора камеры Капа создал зримый образ Гражданской войны в Испании, причем гораздо более впечатляющий, чем «Смерть республиканца». Однако на этот раз образ был бесспорно реальным – молодой испанец споткнулся от ужаса, что его засыплет землей и камнями. «Фокус и экспозиция для этой фотографии были выбраны правильно, – писал позднее один из читателей. – Ровно в тот момент, когда фотограф нажал на затвор камеры, в двадцати ярдах от них упал снаряд, и земля сотряслась от взрыва… От этой фотографии почти что исходит запах пороха»[140]140
Picture Post. – 1938. – 3 December.
[Закрыть]. А самая трогательная фотография Капы запечатлела лежащего на носилках перевязанного человека, шепчущего свои последние слова товарищу, который пишет за него прощальное письмо его любимой. «Друг слушает раненого, пытаясь понять, что тот говорит, но смысл слов от него ускользает»[141]141
Picture Post. – 1938. – 4 February.
[Закрыть].
Журнал Picture Post опубликовал и еще одну примечательную фотографию с подписью: «Атака началась: этот человек застрелен, он пал на поле боя». Примечательно, что при огромном внимании, сфокусированном на «Смерти республиканца», эта фотография не вызывала никаких дискуссий, ибо, несомненно, показывает человека, который был поражен пулей и падает на землю. «Несмотря на сигарету во рту, этот человек только что погиб от пули, попавшей в живот, – отмечалось в Picture Post. – Он падает, не выпуская винтовки из рук. Он – одна из жутких жертв этой войны».
Фоторепортаж для Picture Post, великолепно подготовленный к печати Стефаном Лораном, укрепил статус Капы как самого смелого фотографа, работавшего во время Гражданской войны. Фактически Лоран удостоил Капу наивысшего комплимента за все время карьеры. «На следующих страницах вы увидите серию фотографий Испанской войны, – гласил анонс в журнале. – Постоянные читатели Picture Post знают, что мы не хвалим публикуемые работы. Мы просто представляем данные фотографии как самые прекрасные снимки с передовой, которые когда-либо появлялись в печати». А когда Капа открыл номер журнала от 3 декабря 1938 года, он увидел полностраничную фотографию самого себя с камерой Eyemo. Под ней красовалась подпись: «Величайший военный фотограф в мире Роберт Капа»[142]142
Picture Post. – 1938. – 3 December.
[Закрыть].
Фотографии боев на реке Сегре, сделанные Капой, были настолько впечатляющими, Капа так близко, ближе любого другого фотографа, подошел к хаосу и мясорубке войны, что многие читатели Picture Post могли задаться вопросом, а не искал ли он своей смерти в этой бойне.
Сметая последние цитадели Республики на средиземноморском побережье и в Каталонии, франкисты убили и замучили десятки тысяч своих соотечественников. В начале января 1939 года Капа вернулся в Барселону, чтобы снять отчаянный исход из страны сотен тысяч республиканцев, против которых был развязан настоящий террор. 15 января он снова стал свидетелем ужасного налета на колонны беженцев, на этот раз направлявшихся в Барселону. Тысячи людей погибли под воздушными обстрелами армий Гитлера и Муссолини, которые теперь полностью владели небом. В основном они атаковали женщин и детей. Капа сфотографировал одну старую женщину, которая в бессилии оглядывала все вокруг своей опрокинутой телеги. «Она не может понять, что случилось, – гласила подпись под фотографией, которую напечатали в Picture Post. – Она просто ходит возле своей повозки и невидящими глазами смотрит вокруг. Вся семья этой женщины погибла»[143]143
Picture Post. – 1938. – 4 February.
[Закрыть].
Когда Капа вернулся в Барселону, он обнаружил в городе полный хаос. Для предотвращения паники здесь было объявлено военное положение. На улицах теснились более миллиона голодных беженцев, паек которых составлял несколько десятков граммов хлеба. Вместо табака курили картофельные очистки. Город некогда романтической народной революции исчерпал возможности сопротивления.
«Последние из могикан» отеля Majestic, в том числе Герберт Мэтьюз, Марта Геллхорн и О’Дауд Галлахер, провели на нервах несколько адских ночей, пытаясь писать сообщения в условиях, когда «Хейнкели» за четыре дня совершили 47 налетов на город. На фоне постоянных взрывов была слышна перестрелка между представителями различных марксистских и анархистских групп, которые когда-то объединились для борьбы с фашизмом, а теперь уничтожали друг друга. Многие корреспонденты покинули город. Капа и Геллхорн вместе укрывались в гостиничном номере, дрожа от холода. Рядом непрерывно падали бомбы.
В час ночи 25 января репортер Жорж Сориа из L’Humanité ворвался в Majestic с известием о том, что войска Франко беспрепятственно переправляются через реку Льобрегат всего лишь в нескольких километрах от города. Около половины третьего утра Герберт Мэтьюз обнаружил Капу: несмотря на продолжавшуюся бомбардировку, он спал сном младенца в своем номере. Мэтьюз поднял Капу и затолкал его в Old Minnie – ненадежную машину бельгийский компании Minerva. На рассвете они уже пытались продвигаться по дороге, забитой 400 тысячами беженцев, которые в итоге уйдут из Испании. Осиротевшие девочки обнимали тряпичных кукол. Старики плакали и сжимали в руках носовые платки с землей из городов, которые они больше никогда не увидят. Корреспондентам потребовалось тринадцать часов, чтобы проехать сотню миль до Фигераса, расположенного в 32 километрах от французской границы[144]144
Информация о вылете из Барселоны: Picture Post; также см.: Weyden Peter. The Passionate War: The Narrative History of the Spanish Civil War, 1936–1939. – New York: Simon and Schuster, 1983; Matthews Herbert L. The Education of a Correspondent. – New York: Harcourt Brace, 1946; Sheean Vincen. Not Peace But a Sword. – New York: Doubleday, Doran, 1939.
[Закрыть].
Фигерас захлестнул исход взвинченных, оголодавших людей. На тротуарах шли драки между изможденными беженцами, ищущими место для сна. Дети криками искали потерянные семьи и просили корочку хлеба. Под вооруженной охраной стояли грузовики, груженные 600 шедеврами – картинами Гойи, Эль Греко и Веласкеса: их эвакуировали во Францию. «Это место похоже на могилу», – сказал корреспондент Times Илье Эренбургу из советской газеты «Известия». «Это могила не только Испанской Республики, но и всей европейской демократии», – ответил Эренбург[145]145
Weyden Peter. The Passionate War: The Narrative History of the Spanish Civil War, 1936–1939. – New York: Simon and Schuster, 1983.
[Закрыть]. На одной из улиц Капа увидел маленькую девочку, которая лежала на куче мешков. «Это милая девочка, – написал он позднее, – но она, должно быть, очень устала, потому что не играет с другими детьми. Она почти не двигается; только ее большие темные глаза следят за моими движениями. Нелегко стоять в стороне не в состоянии ничего сделать, кроме как снять на пленку страдания, которых так много вокруг»[146]146
Capa Robert. Images of War: Photographs by Robert Capa, with text from his own writings. – Grossman, 1964.
[Закрыть].
26 января войска Франко вошли в Барселону. Они встретили здесь только отдельные очаги сопротивления. Когда «мавры» Франко пошли по бульвару Рамбла, взвинченные и испуганные люди стали выбегать из подземелий и поднимать руки в фашистском приветствии. Некоторые из них держали в руках спешно купленные фотографии Франко. За несколько дней в стране было убито 10 000 политических противников нового режима. Даже командир итальянских фашистов признал, что «эта чистка была очень жесткой»[147]147
Там же.
[Закрыть].
Тем временем в Фигерасе Винсент Шиэн отчаянно искал повсюду своего друга Капу. Он опасался худшего – слава фотографа делала его заметным человеком в глазах мятежников. В конце концов Шиэн нашел Капу в импровизированном пресс-клубе, где тот сделал себе кровать из коробок с бесполезными пропагандистскими листовками и мирно спал на этом ложе из невыполненных, так и оставшихся на бумаге обещаний. Такого громкого храпа Шиэн раньше никогда не слышал…
28 января измученный и подавленный Капа перешел французскую границу. Один из последних снимков Капы стал и самым впечатляющим: он показал длинную очередь из побежденных республиканцев, переходящих во Францию. Здесь людей, стоящих с немудреным скарбом на резком зимнем ветру, встречает только одинокий французский полицейский… К тому времени, когда Капа добрался до Парижа, он едва мог двигаться – настолько его переполняло чувство обреченности. Глубокую депрессию Капы не смогли побороть даже благодарности Уилсона Хикса из журнала Life: «Когда войска Франко приближались к Барселоне и захватывали город, мы здесь страшно о вас беспокоились, – писал он 31 января. – В журнале Life очень довольны вашими фотографиями – как из Китая, так и из Испании. Я знаю, что вы не станете менее скромным, если я скажу, что вы сегодня военный фотограф № 1»[148]148
Письмо Уилсона Хикса от 31 января 1939 года на имя миссис Оливии Чамберс из парижского офиса «Марша времени».
[Закрыть].
Несколько недель спустя, когда над Европой уже начали сгущаться тучи большой войны, Капа вернулся на испанскую границу – на этот раз для того, чтобы сделать фоторепортаж об ужасающих условиях во многих лагерях беженцев. (Теперь, когда война в Испании была почти закончена, эти беженцы стали для французов предметом политического беспокойства; кроме того, их пребывание во Франции требовало значительных расходов.) В лагере в Аржель-сюр-Мер он обнаружил 60 тысяч испанцев. Многие из них спали в ямах, вырытых в земле, некоторых защищали от резких ветров и холода наспех сколоченные хлипкие лачуги. В лагере негде было готовить еду, санитария была на нуле, да и вообще, все, что было в этом лагере, – это «только колючая проволока, чтобы удерживать людей, – писал Капа, – и жестокие сенегальские солдаты, чтобы держать их в беспрекословном подчинении»[149]149
Picture Post. – 1939. – 15 April.
[Закрыть]. В качестве развлечения многие хорошо вооруженные французские охранники избивали умирающих мужчин, которые в течение трех лет сражались с Франко. В одну из ночей в лагере умерли от холода семнадцать человек; все они были похоронены там же, где их застала смерть.
В других подобных лагерях в таких же чудовищных условиях обитали еще 175 тысяч испанцев – как военных, так и гражданских лиц. Их бросили на произвол судьбы бессердечные французские власти и западные державы. В деревне Бран, недалеко от Каркассона, Капа сфотографировал бывшего профессора международного права, который лежал на постели из соломы в замерзающей больнице. «Этот старый человек не имел никакого отношения к политике, – гласила подпись к фотографии в Picture Post. – Но он писал статьи о справедливости и правах наций для иностранных журналов, и таким, как он, нет места в Испании Франко». На окраине поселка в зимних сумерках Капа сфотографировал длинный ряд могильных крестов. «На белых крестах есть имена, отмеченные в испанской литературе и искусстве, – сообщалось Picture Post. – И эта череда крестов неуклонно растет»[150]150
Picture Post. – 1939. – 15 April.
[Закрыть].
28 марта 1939 года мятежники взяли Мадрид. «Война страстей» завершилась. В стране погибло по меньшей мере 300 тысяч человек, более половины из них были мирными жителями. В последующие годы более 300 тысяч побежденных были брошены во франкистские тюрьмы. Предположительно, около 100 тысяч человек были казнены.
За этим поражением последовало предательство: 23 августа 1939 года Германия и Советский Союз подписали пакт о ненападении. Антифашисты во всем мире поняли, что им нанесли удар в спину; еще существовавшие европейские демократии, особенно Франция, осознали, что война неизбежна. Капе, ныне знаменитому эмигранту-еврею, который теперь регулярно печатался в коммунистическом издании Ce Soir, настала пора задуматься: если правое правительство Франции примет решение мстить «красным предателям», то его арестуют одним из первых.
В 6 часов утра 1 сентября 1939 года силы вермахта, насчитывавшие полтора миллиона солдат, вторглись в Польшу. На практике была применена отработанная в Испании форма блицкрига, молниеносной войны. Через два дня Франция и Великобритания объявили войну Германии. Еще до начала октября Роберт Капа снова стал беженцем – на этот раз он морем отправился в Америку.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
