Текст книги "Весна надежды нашей. Великий пост день за днем / 2018"

18 февраля
Воспоминание Адамова изгнания. Прощеное воскресенье

Входя в Великий пост, православные христиане просят друг у друга прощения. Преподобный Ефрем Сирин, пламенно обращаясь к Богу, говорит: «Даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего». Мы просим о даре видения своих грехов и о даре прощения как о даре самом драгоценном, наиболее тяжело стяжаемом. Мы очень многие вещи в состоянии сделать для человеков, но как же тяжко нам дается прощение!

Прощение – всегда знак прикосновения Божия, всегда таинство, что бы об этом ни говорили ригористы. Прощение – дар умытого сердца. Каждый из нас знает хотя бы вмале, что мир меняется, когда прощают нас и когда мы в состоянии от души кого-то простить. И все, что было сложным, оказывается простым. Что казалось связанным в мучительный тугой узел, легко развязывается. Плавится лед, уничтожается средостение.

Нет смысла удаляться в пустыню поста, если за ее пределами мы оставили нераскаянность, гнев и холодную озлобленную душу. «Прости меня!» – «Прощаю». Эти слова, так трудно дающиеся, если нам в самом деле есть за что просить прощения и прощать, способны изменить баланс мироздания.

Мне приходилось очень много раз бывать за различными богослужениями, где совершаются те или иные таинства, в том числе рукоположения во священники и епископы. Для меня несомненно, что за вечерней Прощеного воскресенья, когда мы, совершив над собой усилие, приходим в храм попросить друг у друга прощения, происходит таинство созидания Церкви. Церкви чистой, непорочной – Невесты Христовой.

Мы приносим в этот день в храм наши грехи – порой ужасные. Но если вместе с ними мы приносим и готовность простить других людей, согрешивших перед нами, как нам кажется, ужасно, то нам дается несомненная надежда на оставление наших беззаконий. Об этом говорит и Евангелие сегодняшнего дня: Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших (Мф. 6: 14–15).

Об этом же говорит и апостол Павел в Послании к Римлянам, читавшемся сегодня: Кто ест, не уничижай того, кто не ест; и кто не ест, не осуждай того, кто ест, потому что Бог принял его. Кто ты, осуждающий чужого раба? Перед своим Господом стоит он, или падает. И будет восставлен, ибо силен Бог восставить его (Рим. 14: 3–4).

Стоя на берегу великопостной пустыни, постараемся крепко запомнить эти слова. И не только запомнить, но хоть немного воплотить их в своей жизни. Войдем в пост бодро, трезвенно и покаянно. Но и с надеждой, и с радостью тоже. Мы держим путь к Пасхе, одновременно сопутствуя Спасителю и идя навстречу Ему.

«Господи и Владыко Живота моего! Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми. Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему. Ей, Господи, Царю! Даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь»[5]5
  Молитва преподобного Ефрема Сирина.


[Закрыть].

Седмица 1-я Великого поста

19 февраля
Понедельник первой седмицы Великого поста

Первый понедельник Великого поста называется Чистым. В этот день мы начинаем вместе со всей Церковью молиться словами преподобного Андрея Критского, слушать его Великий покаянный канон.

Среди огромного количества песнопений и канонов, которые знает Церковь, Великий покаянный канон Андрея Критского выделяется особенным образом: его чтение полагается в самый ответственный период Великого поста, для него устанавливается особое время на службах.

Канон Андрея Критского очень значителен по объему, и именно поэтому исходно назывался «великим». В нем двести пятьдесят песен, что в разы больше по сравнению с обычным каноном. Богослужебным отличием является то, что в обычном каноне опускается вторая, целиком покаянная, песня, а в Великом покаянном каноне Андрея Критского она содержится. Целиком канон Андрея Критского читается единожды Великим постом – в среду вечером на пятой неделе поста на Мариином стоянии. Входя в Великий пост, мы читаем канон Андрея Критского частями – с понедельника по четверг первой недели на Великом повечерии.

Это чтение, как никакое другое, беспощаднейшим образом ставит человеку диагноз его духовной болезни. Исследуя каждую сторону нашей души, творец канона, преподобный Андрей, обращает внимание на то, о чем мы очень часто не задумываемся. Да, мы знаем о своей греховности и наиболее грубых бесах, которые нас одолевают. Но преподобный Андрей нам говорит о таких вещах, которые находятся вне нашего сознания. «Я растлил свою первозданную красоту, лежу наг, и мне стыдно», – говорит он. Наша с вами проблема, однако, лежит еще глубже, чем мог представить преподобный Андрей Критский: «Я лежу наг, и мне не стыдно», «Я не вижу, что я лежу наг», «Я не знаю, что я там растлил». Это ставит нас перед Богом душеубийцами, в то время как мы сами считаем себя относительно благополучными.

Андрей Критский далее говорит: «И ты, все это совершая, оказался вне спасительного ковчега». Наша жизнь проходит совсем не в размышлениях о спасительном ковчеге, она течет в абсолютно иных измерениях, где нет времени подумать о том, что Бог нам хочет сказать. Весь год мы имеем попечение совсем не о «едином на потребу» (см. Лк. 10: 42). О чем угодно, только не об этом. И вот настает время взглянуть не вовне, а внутрь себя – на свою ржавчину, грязь, нечистоту. Выплакать их. Канон Андрея Критского помогает нам это сделать, но и нам нужно совершить некоторое усилие.

Вечерами на первой неделе Великого поста мы благочестиво стоим в храме. Мы слушаем канон. То и дело там возникают имена тех или иных праведников и грешников. Но они зачастую ничего не значат для нас. Мы пропускаем их мимо ушей, полагая, что речь идет о неких благочестивых образах, которыми Церковь хотела нам что-то доброе сказать. А ведь этими образами сам Бог через преподобного Андрея с нами разговаривает. «Церковь что-то древнее вспоминает, и это, наверное, что-то хорошее о ценностях», – возможно, так мы мыслим, когда читаем или слышим что-то не до конца ясное нам. И не даем себе труда неясное сделать ясным, подготовиться к службе, чтобы понимать как можно полнее то, о чем говорит нам Великий покаянный канон. И этим себя окрадываем.

Конечно, общее покаянное настроение во время чтения канона создается вне зависимости от того, как много мы готовы интеллектуально воспринять. Обязательно нужно ходить на покаянный канон Андрея Критского, причем в первую неделю. Это камертон, с помощью которого задается настрой на Великий пост. Потом люди будут говорить: «Тут мы провалились, здесь упали, там пост опрокинули». Великий пост можно начинать в любую единицу времени. Во вторую неделю, в третью. Не надо бояться упасть, надо бояться не встать. И Великий покаянный канон нам поможет.

Перед нами проходит череда ветхозаветных праведников и грешников, угодников Божиих и людей, Бога прогневавших. Преподобный Андрей обращается и к Новому Завету – рассказывает о его святых и о том, что сделал для мира Христос. И всякое его обращение к библейской истории – это повод сопоставить то, что происходило когда-то давно с людьми, с тем, что совершается сейчас с нами. Участвуя в богослужении Великого покаянного канона, мы с вами становимся частью Священной истории. Мы заходим в храм с уличного холода и погружаемся в ту историю, где уже не будет времени, где есть лишь Вечность, которая расставила все на свои места и каждому дала окончательную оценку. И человек, не раскаявшийся перед Богом, не плачущий перед Ним, уже никогда не станет в глазах людей и, главное, в глазах Божиих иным.

Но Церковь не была бы Церковью, не была бы сообществом кающихся грешников, где каждый нуждается в помощи, если бы она поставила акцент на невозможности перемены. Перемены невозможны в истории: там все уже решено. А для нас возможность перемены существует. И даже если нам самим кажется, что ее нет, Церковь напоминает: невозможное человекам возможно Богу (Лк. 18: 27). В одном из тропарей сегодняшнего канона преподобный Андрей напоминает нам о том, как Господь очистил прокаженную руку пророка Моисея[6]6
  «Рука нас Моисеова да уверит, душе, како может Бог прокаженное житие убелити и очистити, и не отчайся сама себе, аще и прокаженна еси» (Великий покаянный канон Андрея Критского, читаемый в понедельник первой седмицы Великого поста. Песнь 6).


[Закрыть]. «Так же, – говорит он, – Бог может убелить и очистить нашу прокаженную жизнь».

Бог не называется в каноне первого дня Великого поста грозным наказателем, мздовоздаятелем. Бог называется в каноне Щедрым к грешникам. Щедрость Божия – в прощении, в желании и готовности двигаться навстречу страдающему и просящему помощи и прощения человеку. Это и есть то, ради чего Церковь предлагает людям пост. Он был бы абсолютно лишен смысла, если бы мы знали, что через полтора месяца придем к Пасхе такими же, как были, или даже еще более сердитыми. А Бог, смотря на нас, махнет рукой.

Бог не машет на нас рукой. Он призывает нас к деятельной ежедневной перемене к лучшему, к борьбе со своими гадами и демонами, обуревающими наши чувства. Бог любит нас и без того, но движение навстречу Ему Он целует. И не останется без благословения Божия шаг человека – смелый шаг – из греха к правде и чистоте. Это очень трудные шаги. Они особенно трудны в первые дни Великого поста, когда мы только начинаем путь к Пасхе. Но блажен, кто осмелится сделать их. Никогда он не пожалеет о них и в них не раскается.

20 февраля
Вторник первой седмицы Великого поста

Человек, хотя бы минимально живущий церковной жизнью, часто ловит себя на мысли: скорей бы уже Великий пост пришел. Почему? Ведь это время лишений, ограничений, сдержанности. А причина очень проста. Все то, что в Писании говорится о человеческой жизни и ее связи с Богом, в обычное время в нас присутствует подспудно, каким-то фоном. У нас очень много важных или кажущихся важными дел. Они нас поглощают, и мы для себя решаем: вот пост придет, и мы хотя бы постом попробуем жить как люди верующие, как православные христиане. Во время поста то, что присутствует в нас как возможность – возможность молиться, вести настоящую, а не игрушечную религиозную жизнь, – переходит в категорию действительности.

Первое, с чем мы сталкиваемся, вступая в Великий пост, – это понимание того, как хрупко наше христианство, насколько хрупка и легко разрушима наша вера в Бога и Богу. Мы слышим грозные слова Великого покаянного канона. Мы слышим о жизни людей, которые были духовными исполинами и упали. А некоторые из них так и не смогли встать. Мы соотносим жизнь этих людей со своей собственной и видим, как легко исковеркать, уничтожить в нас христианина. Слушая канон, мы за одну службу десяток раз в этом убеждаемся. Но через эту спекшуюся глину исторических повествований о падениях прорастает нечто совершенно иное, убеждающее нас в том, что мы в состоянии подняться и победить, что нам стоит бороться. И это нечто: «С нами Бог!»

Да, в нас очень легко сломать христианина, но мы не будем сдаваться. За богослужением Чистого вторника приводится образ Христа, постящегося в пустыне и искушаемого дьяволом[7]7
  «Христос искушашеся, диавол искушаше, показуя камение, да хлеби будут, на гору возведе видети вся царствия мира во мгновении; убойся, о душе, ловления, трезвися, молися на всякий час Богу» (Великий покаянный канон Андрея Критского, читаемый во вторник первой седмицы Великого поста. Песнь 9).


[Закрыть]. Церковь говорит человеку: посмотри, Христос постился в пустыне, Ему показывали все царства мира в одночасье и все предлагали. Но Христос сказал: уйди от меня, сатана. Так же следует поступать и нам, когда искушает нас враг, пробует на излом, повторяя за Спасителем: уйди от меня, сатана.

Мы введены рукой Божией в пустыню, но не брошены там. Мы в пустыне со Христом, сопостящимся с нами, и соплачущим, и выводящим нас к радости Пасхи.

Мы обычно начинаем поститься с большим энтузиазмом, с надеждой на то, что уж в этот-то раз у нас все обязательно получится. А потом накапливаются ошибки, утомление, греховный мусор, и мы опускаем руки: опять ничего не вышло, опять я с кем-то поругался, и уже устал, и сколько можно не есть… Давайте не будем так делать! Это и есть самое простое, самое примитивное прикосновение к нам дьявола, который стучит по нашей броне и спрашивает: будете сдаваться? Не будем! Попостимся, потрудимся для Христа. И да поможет нам Бог провести этот пост достойно!

21 февраля
Среда первой седмицы Великого поста

Каждый день в первую неделю поста особенным образом посвящен тому или иному воспоминанию, той или иной грани нашего духовного существования. Я думаю, сегодняшний день может стать для нас временем размышления о действительности Бога в нашей жизни. Мы живем стремительно. Мы все время опасаемся куда-то не успеть. Нам обязательно надо сделать и это, и это, и то. И Бог, о Котором мы думаем, что любим Его, остается за окнами нашего скорого поезда как какой-то полустанок, тогда как Он – главная станция. И на этой станции наш поезд может прийти к разным платформам, на разные пути – может на путь прощения, а может и на путь осуждения.

В сегодняшнем каноне Андрея Критского мы слышали плач его души: как прекрасно я был сотворен, как многое в меня Христос пожелал вложить и как я изуродовал свой образ[8]8
  «Погубих первозданную доброту и благолепие мое и ныне лежу наг и стыждуся» (Великий покаянный канон Андрея Критского, читаемый в среду первой седмицы Великого поста. Песнь 2).


[Закрыть]. Ни секунды преподобный Андрей не играет в покаяние.

Сопоставляя свою жизнь и свое духовное состояние с тем, о чем говорит треблаженнейший пастырь Критский, мы можем ясно увидеть: мы очень часто плачем о своей душе, потому что пришло время, когда полагается о ней плакать. А обычно, во внепостные будни, мы не смотрим за ней, не желаем знать, как она живет, душа наша. И она затихает, ложится на солому повседневности, но испытывает боль, потому что мы ее ведем туда, куда она не хочет идти. Мы втягиваем ее в бесконечное количество компромиссов, порой очень для нее тягостных. Апостол Павел говорит о том, что измученная совесть, хозяин которой к ней не прислушивается, становится сожженной (см. 1 Тим. 4: 2), покрытой слоем пепла, подающей тихий голос, который уже и не слышен почти. Наша с вами задача этим постом – откопать совесть из пепла, дать ей говорить в полный голос, дать душе славить Бога. Не выводить ее на прогулку, как мы выводим домашних животных в установленные часы, но позволить ей повелевать нашей жизнью.

Никогда в круге церковного года, а в особенности Великим постом, Церковь не желает, чтобы человек почувствовал себя униженным и дурным. Церковь хочет, чтобы человек увидел себя как есть. И, увидев себя как есть, попробовал бы исправить то, что его в самом себе ужасает. А в этом ему помощником становятся и сонм угодников Божиих, и Божия Матерь, и Сам Спаситель. «Господи Сил, с нами буди, иного бо разве Тебе Помощника в скорбех не имамы»[9]9
  Молитвословие Великого повечерия.


[Закрыть].

22 февраля
Четверг первой седмицы Великого поста

В четверг первой недели поста завершается чтение Великого покаянного канона Андрея Критского. Содержание канона ото дня ко дню меняется. Если в первые дни мы слышали плач души о ее грехах, ранах, несовершенствах – плач немолчный и скорбный, – то по мере приближения к сегодняшнему дню интонация преподобного Андрея Критского меняется. Он меньше спрашивает свою душу о том, что с ней происходит, потому что уже дал себе и Богу отчет в этом. Почти все сегодняшнее чтение посвящено ответу на вопрос: как быть? Сегодня почти нет ветхозаветных уподоблений, нет аналогий с библейскими праведниками и грешниками. Сегодня рассказывается о прощении Христовом, об исцелении Божием.

Предпосылка этого исцеления кажется абсолютно парадоксальной, как почти все в христианстве. Мы слышим кондак Великого канона: «Душе моя, душе моя, востани, что спиши; конец приближается, и имаши смутитися: воспряни убо, да пощадит тя Христос Бог, везде сый, и вся исполняяй». Два глагола: восстань и воспрянь. Парадоксальным образом на время пения этого кондака верующие встают на колени. Говорится: встань – а мы распластываемся. Говорится: воспряни – а мы на коленях. Почему? Потому что встать можно только тогда, когда ты понимаешь, насколько много в тебе низкого и как серьезно ты перед Богом согрешаешь.

Человек, тянущий шею и уверенный, что он вполне хорош собой и ничего особенно страшного в его жизни не происходит, не нуждается в том, чтобы встать и воспрянуть. Он и так убежден, что все верно. Мы встаем на колени для того, чтобы Богу засвидетельствовать: мы хотя бы в эти дни, в эти минуты, в эти секунды отдаем себе отчет в том, что не все верно, все не совсем верно или совсем неверно. Но мы смотрим на Крест Христов и знаем, что эти слова Христос не впустую бросил: вставай, конец приближается. Когда конец перестанет приближаться, а наступит, у нас не останется времени встать. Но оно есть сейчас, время победы Христа. Нам дано время расправиться, воспрянуть – не горделиво и высокомерно, но просто, и мирно, и вне полемики с Богом. «Прими меня, Милосердный Спаситель, кающегося со страхом и с любовью взывающего к Тебе!» – говорит преподобный Андрей[10]10
  «Аще и никтоже, якоже аз, согреши Тебе, но обаче приими и мене, благоутробне Спасе, страхом кающася и любовию зовуща: согреших Тебе Единому, помилуй мя, Милостиве» (Великий покаянный канон Андрея Критского, читаемый в четверг первой седмицы Великого поста. Песнь 8).


[Закрыть].

Человек кающийся легче встает. Бог гордым противится, а смиренным дает благодать (Иак. 4: 6). Нам так невыносимо трудно, так не хочется быть смиренными, к нам так приросла маска горделивости. И ее ничтожность, и в некотором смысле нашу бездарность как людей горделивых развенчивает преподобный Андрей Критский, чтение канона которого завершается в четверг первой недели Великого поста.

23 февраля
Пятница первой седмицы Великого поста

Первая великопостная неделя подходит к концу. Неделя трудная – и в смысле продолжительности богослужения, и в смысле нашего вхождения в пост. Мы ведь поститься непривычны, да и молитва нас порой утомляет.

Церковь нас предостерегает в сегодняшний день, говоря удивительные слова: «Ты ешь злобу и пьешь небрежение, преждевременно радуясь тому, что ты не ешь скоромного. Но не такого поста хочет Христос»[11]11
  «Снедь злобу, и питие небрежение творя, по всему пребываю неисправлен, снедей ошаянием безвременно радуюся: не сицевому бо посту рече Господь быти» (Пятница первой седмицы Великого поста. Песнопения Триоди Постной).


[Закрыть]. Человек – животное сложное и в то же время легко читаемое. Мы начинаем пост. Постимся день, другой. В храм ходим. Утомляемся. Жалеем себя, конечно: хочется есть, службы долгие. Но все-таки постимся, стараемся взять на себя какой-то подвиг. И уже к концу первой недели поста начинаем себя сознавать чуть ли не героями. Как же! Ведь мы же не едим мяса и присутствуем за всеми службами. Мало кто присутствует, а мы молимся за весь земной шар, за всех тех, кто по неразумию не приходит. И тут-то Церковь нам говорит: не торопитесь! Не спешите себя героизировать. Давайте пройдем все это поприще вместе и вместе, как сегодня поется за богослужением, «съедим Священнейшую Пасху Христову в день Его Воскресения»[12]12
  «Назнаменаимся кровию, о нас веденаго на смерть волею, и не коснется нас губитель: и снемы Пасху Христову священнейшую, во спасение душ наших» (Пятница первой седмицы Великого поста. Песнопения Триоди Постной).


[Закрыть].

Так что надо, как всегда это в Церкви бывает, соблюсти разумный баланс. Нам нужно, с одной стороны, не разлениться и соразмерить свои силы с марафонской дистанцией Великого поста. А с другой – не зазнаваться, потому что мы никакие не герои. Мы едва-едва приступили к тому, что, по существу, должно составлять содержание нашей жизни, и не только Великим постом, но и во все дни нашего земного существования.

В пятницу на вечерне в храмах совершается, в воспоминание великомученика Феодора Тирона, освящение колива – смеси пшеницы с изюмом и другими плодами земными. Память великомученика приходится на субботу, но, как мы помним, богослужебный день начинается с вечерни предыдущего дня.

Вспоминая Феодора Тирона и получая первое телесное утешение – горсть риса с изюмом, – подумаем вот о чем. Человеку очень свойственны идолотворение и духовная близорукость. Мы раз и навсегда для себя решили, что нам важно. Для кого-то таким важнейшим пунктом становится профессиональный успех, для кого-то семья. Кому-то важно, чтобы его никто не трогал, не нарушал его размеренного существования. И Христос на фоне придуманных нами идеалов и целей будто бы тускнеет, отходит на задний план. Мы, конечно, говорим: Господи, Ты знаешь, что я Тебя люблю. Но это «люблю» – очень вялое и необязательное. Мы любим Бога, если эта любовь не препятствует нам любить то, к чему мы в действительности привязаны. Если наша привязанность совпадает с тем, что Бог благословляет, мы говорим, что любим это ради Бога. В действительности же мы это любим потому, что к этому привыкла наша душа и нам комфортно.

В день памяти Феодора Тирона Церковь приводит нам на ум человека, для которого реальность Божия была ярче и значительней любой окружающей его действительности. Реальность Божия, действительность существования Христа, нежелание погрешить перед заповедью было сильней всего того, что окружало его. То, что его ждала казнь, было несомненно. Но несомненность мучения и казни была для него менее значительной, чем Христос и желание с Ним быть.

Мы привыкли использовать слово «гордость» в уничижительном смысле. Гордость как грех, гордыня как страсть. А у Феодора Тирона была высокая благородная горделивость христианина. Он засвидетельствовал ее и своей мученической кончиной, и посмертным чудом, о котором говорит нам Священное Предание. Оно рассказывает, как Феодор Тирон предупредил в сонном видении епископа о том, что вся еда на рынке будет осквернена по приказу императора идоложертвенной кровью и верным нельзя будет ее покупать. Тогда впервые было освящено коливо и роздано верным.

Император Юлиан Отступник не имел в виду мучить и убивать христиан. Он желал их унизить. Но Феодор Тирон посрамил эту попытку. Люди, видящие Христа ярче, чем что-либо еще в своей жизни, посрамляют попытку их унизить. Не оскорбляя никого, они показывают, что ни йота из заповедованного Богом для них не незначительна. Когда Феодор Тирон внушает архиерею мысль освятить для верных отдельную еду, которой никто не касался, – это не сектантское требование, это нежелание подчиниться врагу. Такое может сделать только сильный и преодолевший свой страх человек.

Мне всякий раз в день памяти Феодора Тирона приходит на ум следующее сравнение. В 1944 году по улицам Москвы провели пленных немцев. А за ними ехали поливальные машины, смывая всякую грязь и нечистоту, связанную с присутствием врага в родном городе. Можно ведь было обойтись и без этого. И в IV веке никто не умер бы, если бы съел кусок хлеба, окропленный идоложертвенной кровью. Но и в том и в другом случае мы имеем перед собой зримый пример благородства, подлинной, добротной гордости, нетерпимости к унижению в нас того, что нам дорого и свято.

Завершая первую неделю поста, унося домой коливо, мы благодарим Бога за то, что он принял нас в эти дни, дал нам возможность вместе молиться, вместе искать и находить Спасителя и вместе Его не бросать.