Текст книги "Без работы"

Крючков не помнил, как вылетел вон из двора. С нанизанным на металлический прут окорочком он несся по улицам. Его преследовал дикий, пронзительный вопль. Павел бежал дальше и дальше – вперед, не разбирая дороги. В какой-то момент Крючков осознал, что кричит он сам.

Глава XX
Покушение

Город тронул болезненно бледный февральский рассвет. Ветер стал влажным, промозглым; несколько раз менялся с запада на восток и обратно. Пошел снег. В обескураживающей тишине с неба валились огромные, величиною с кулак, белые хлопья. Садовая-Спасская была выскоблена и обездушена. На пустующей Сухаревской у решетки ограды, за которой широким амфитеатром раскинулось старое здание больницы, веселая девушка ловила на свою шерстяную перчатку снежинки. Она сдувала их, будто пух одуванчика, на конопатую физиономию рыжеволосого парня. Тот морщился и с интонацией недовольства и ласки бубнил:

– Ну хватит, Аня. Угомонишься ты наконец?

Из подземного перехода вынырнул человек в черном пальто. Он переместился поближе к парочке и установил наблюдение. Со стороны Самотечной одна за другой просвистели машины милиции. Через какое-то время проехала Toyota Camry. На ее крыше, будто иголки ежа, торчали хитроумные, непонятного назначения антенны.

– Смотри, смотри, царь едет, – с оттенком иронии проговорил молодой человек заигравшейся девушке, когда мимо них на большой скорости проносилась четверка тонированных внедорожников, между которыми был зажат лимузин с примечательным гербовым вымпелом. За лимузином следовало три микроавтобуса с мигалками.

Выезд министра был организован как часть крупномасштабной, направленной на повышение рейтинга акции. Четкий сценарий не предполагал неожиданностей. Он включал в себя якобы незапланированное посещение магазина и встречу с московскими жителями. В магазине министру следовало поцеловать карапуза, приобрести пакет ряженки, пачку «Русских» пельменей, батон бородинского хлеба, пообещать повышение пенсии пенсионерке, выслушать добрые пожелания восторженной продавщицы, оставить автограф пронырливому разнорабочему и, помахав на прощанье рукой, удалиться. Все это должно символизировать демократичную близость правительства и простого народа, которая в записи будет транслироваться по телевидению.

В продовольственном магазине с говорящим названием «Народный», что располагался напротив ресторана «Ажурный», шли приготовления к визиту высокого гостя. Над входом повесили транспарант, где крупными буквами было выведено: «Добро пожаловать». Только успели раскатать и расправить пурпурную ковровую дорожку. Надувшийся от сознания собственной значимости распорядитель метелкой сметал с нее не успевавшие таять снежинки. От бесконечных наклонов и взмахов распорядитель раскраснелся, как сваренный рак, и его горящее энтузиазмом лицо сливалось с торжественным пурпуром.

Сквозь устроенный вооруженный кордон стал стекаться «народ». У входа топталась группа «случайных прохожих». Из-за дверей магазина оглушительно грянула музыка и через мгновение сбавила звук. Стройной колонной в помещение проследовали: деловитая пенсионерка, подобострастный разнорабочий и несущая на руках жизнерадостного карапуза экзальтированная продавщица. Появились люди с профессиональными видеокамерами, катушками проводов и штативами. Неподалеку от металлических рам прогуливался человек-бутерброд с рекламой туристических авиалиний – до страха уродливый тип, у которого на расплющенном лице не было носа. К нему несколько раз подступали серьезные личности; но после непродолжительных объяснений и предъявлений каких-то бумаг странного гражданина оставляли в покое.

Среди наблюдателей со стороны был еще один присыпанный снегом, он неподвижно стоял в нише стыков домов на противоположной стороне улицы. Он напоминал гипсовое изваяние бродяги, чью шею какой-то шутник обмотал веселеньким шарфом цветов флага Ямайки. Всю ночь этот несчастный полоумный человек бегал от мнимой погони по городу. Ближе к утру спрятался в помещении известной закусочной, заскочил в туалетную комнату, забился в кабинку и просидел на стульчаке унитаза несколько долгих часов. Дежурный уборщик обнаружил его, уговорил покинуть убежище и спровадил на свежий воздух.

Крючков продолжил бесцельно слоняться по улицам и подворотням. У него не было планов, воля и разум оцепенели от страха и холода. К восьми утра чуть расцвело. Павел остановился рядом с какой-то церквушкой и какое-то время смотрел, как облетает кресты и скандалит между собой воронье. Он подошел к калитке, ведущей на обнесенную ограждением территорию храма, подергал ее. Она не открылась.

– Вот и конец, – решил наш герой. – Конец – всему делу венец. И одна еще не пройденная до конца дорога.

Через час ноги сами собой привели Павла к ресторану «Ажурный». Похожий на привидение он зашел в углубление стены и занял свой пост. Теперь оставалось лишь ждать, чем все это закончится. Крючков смотрел на суетящихся около магазина людей.

Ему было известно, что среди них есть киллеры – участники переворота. Крючков не мог узнать ни одного человека. Стало быть, убийцы – члены неизвестной Крючкову подпольной ячейки. Павел слышал, что «Фронт сопротивления» – организация с разветвленной структурой, имеющая отделения по всей стране. И без сомнения кто-то сейчас прикрывает тех, кто будет стрелять и кидать бомбы в министра. Безносый урод больше других вызывал подозрение. Правда, все это не имело для Павла значения.

Убьют – значит убьют. Любой исход покушения станет трагическим. Пусть грызут глотки друг другу. Он для них не существует. Им на него наплевать. И ему на них. Кто он такой? Маленький человек, тонущий в собственной луже. Он незаметно уснет и очнется, когда не останется ничего – ни отчаяния, ни боли, ни этого обледенелого, жуткого города.

Павел прижался к холодной стене (холода он не почувствовал), закрыл глаза. Он увидел сине-зеленое море, которое резали на красивые полосы теплые волны. На гребешках волн – блестки пены. Солнце сияет, слепит. Кто управляет послушной и устойчивой к морскому волнению лодкой? Это он – правит к берегу. Туда, где все радости жизни – сладкая нега, пальмы, бананы, дворцы. И где-то там дожидается нежно любимая Aim. Павел, плыви! Вперед, Павел!

Шум прибоя заглушил рокот и приглушенные возгласы. Павел проснулся, открыл глаза и увидел колоннаду подъезжающих к магазину машин. Черные автомобили заняли обе стороны улицы. Два из них – микроавтобус и внедорожник – затормозили напротив укрытия Крючкова. Из их приспущенных окон на Павла уставились оснащенные гарнитурами связи серьезные люди. Между оказавшимися рядом с ним автомобилями Павел мог видеть притулившийся у магазина украшенный гербовым вымпелом лимузин. Толпу «случайных прохожих» потеснили, освободили проход. У входа остались только сотрудники безопасности и вытянувшийся, как струна, распорядитель. Группа телохранителей подступила к задней двери лимузина; из нее вышел одетый в аляску лысеющий гражданин. Телохранители молниеносно закрыли министра своими могучими торсами. Ничего не случилось. Под звуки «Китайского танца» из балета «Щелкунчик», процессия вошла в магазин.

«А если сказать этим людям, которые в микроавтобусе, – представил Крючков. – Что тогда? И что будет потом? Нет уж. Пусть все идет как идет. К тому же не исключено, что переворот отменили».

Падал снег. Толпа у дверей колыхалась. Минуты тянулись мучительно медленно.

«Сколько время сейчас? Наверное, двенадцать?» – озадачился Павел и пошевелил окоченевшими членами.

Дверь магазина раскрылась. Из дверного проема, пятясь назад, выполз сложенный пополам оператор с видеокамерой. Следом за ним на пороге возник худощавый человек, чье лицо Павел очень хорошо знал. Этого человека показывали во всех новостях, которые Павел смотрел по телевизору дома у себя в городишке.

Что-то было не так. На руках человека сидел веселый малыш. Министр поднял ребенка, как завоеванный кубок, над своей головой и, улыбаясь на камеру, сделал шаг вниз по лестнице.

– Безносый! – чуть было не крикнул Крючков. Он заметил, как человек-бутерброд с досками, обещающими комфортабельные перелеты, занял позицию у лимузина и, развернувшись, перемигнулся с каким-то до сих пор неприметным мужчиной. В этот момент раздались выстрелы. Они были похожи на грохот шагов по металлической крыше. Толпа свидетелей ахнула, завопила и развалилась. Павел увидел, как был повален и скручен стрелявший. Но пальба не прекратилась. Огонь вели с разных сторон. Было не разобрать, кто в кого и откуда стреляет. У входа с пронзительным треском выплеснулась и развернулась защитная сфера. Несколько пуль щелкнуло по микроавтобусу, откуда выскакивали вооруженные автоматами телохранители. Павел втиснулся в стену и не шевелился. И тут грянул взрыв. Из окон здания брызнули стекла. Улицу заволокло дымом. Павел схватился за голову. Теперь он ничего не мог слышать. Из черного облака между автомобилями бежал и, споткнувшись, упал человек. Он был не один. К закрытой курткой-аляской груди он прижимал карапуза. Министр вдруг показался каким-то очень земным, уязвимым. Несомненно, он был не бессмертен. Перед Крючковым был обычный живой человек. Глупо, но никогда еще Павел таким его не представлял. Министр упал, прикрыв малыша своим телом. Через миг появилась девчонка. Крючков моментально узнал ее. В его направлении бежала та самая девушка, которая в далеком теперь ноябре забрала у Павла анкету и на следующий день уволилась из кадрового агентства. Она, как и в прошлый раз, была в клетчатой юбке. Но на лице ее вместо милой улыбки алой раной зиял отражающий жгучую ненависть яростный оскал. Она рухнула, сраженная пулей, попавшей ей в сердце. Но успела, дернув чеку, кинуть гранату, которая теперь, ощетинившись гранями, лежала рядом с министром. Павел наблюдал это как в замедленном кадре. Хотя все движения заняли доли секунды: он выскочил из укрытия, поднял и со всей силы швырнул лимонку через микроавтобус. Граната бахнула в воздухе. Сквозь писки и звон в ушах Крючков не мог слышать крики подорванных раненых людей. Он только почувствовал, как его крутят и валят на тротуар, раздирают щекой затаившийся под растаявшим снегом асфальт.

Эпилог

Эту похожую на небылицу историю поведал неизвестный бездомный, чье имя утрачено. История на все лады пересказывается разного рода бродягами, которые ошиваются на Казанском вокзале. Порой всплывают такие подробности: герпетолог Арнольд Валерьянович выжил, мало того, осуществил свою золотую мечту – открыл «Депо лечебных пиявок» в городе Лобня. Аурелии Иосифовне так и не удалось выйти замуж; она кукует одна-одинешенька в своей престижной московской квартире. Сотрудниц конторы «Твой дом» задержали, судили и посадили в тюрьму за мошенничество. Богатства бомжа Геннадия – мешки с деньгами и золото – до сих пор не раскопаны и дожидаются кладоискателей в глухой части парка «Сокольники». Существует поверье – сокровища старика охраняет нечистая сила. Говорят, те кладоискатели, кто подбирался к сокровищам слишком близко, сходили с ума. Коварную Матылениху постиг незавидный конец. В новогоднюю ночь ее приревновал к своему собутыльнику и зарезал сожитель. Знаменитая точка прикрылась. Клиентура была вынуждена подыскать себе нового производителя «шаробойного» пойла. Только такой дешевой и эффективной по своим свойствам отравы, чей рецепт покойница унесла вместе с собой в могилу, было нигде не найти. Брусничниковым удалось улучшить свое финансовое положение. Теперь они ждут ребенка и снимают в Куркино просторные апартаменты. Слава Ковтун организовал собственный бизнес и торгует всем – начиная от запасных частей для бульдозеров, кончая дизайнерской керамической плиткой. Арчибальд работает в библиотеке. В выходные он отправляется на блошиный рынок в Новоподрезково, куда «блошка» перекочевала со станции Марк. Приезжает туда не по нужде, а ради общения. Ходит по блошиному рынку в замшевом котелке и гелиотроповом пиджаке, украшенном значками и блестками, встречает старых знакомых. Считается местной достопримечательностью. Посетители «блошки» любят с ним фотографироваться на память: вот, живет на белом свете такой забавный чудак.

Что же касается Павла Крючкова, то в его нынешнем положении разобраться намного сложнее. Во-первых, до конца не понятно – существовал ли он на самом деле.

Действительно, на вокзале неоднократно показывался рыжеволосый парень с головой, напоминающей дыню «торпеда». Он помогал тем, кто был вынужден жить на вокзале. Обходы он делал всегда в одиночку. Рыжий не мог пройти мимо, когда видел, что кто-нибудь остро нуждается в помощи. Скорей всего, он и был тот самый Павел Крючков. Правда, сам он утверждал, что его фамилия Струков, но не отрицал, что зовут его Павел. На вопросы, связанные с покушением и несостоявшимся переворотом, рыжий улыбался и приговаривал: «Да, было, было», – иногда добавляя какую-нибудь небылицу. В такие моменты он очень любил пошутить.

И все же ходят упорные слухи, что после расследования, длившегося несколько месяцев, рыжий был приглашен в Кремль, где удостоился министерских объятий. Ему был присужден орден Святого Владимира, вручена золотая шпага с рубиновой рукоятью и назначена ежегодная пенсия. И, самое главное, Павел получил работу в администрации Кремля. Звучит все это неправдоподобно. Но по другому, наверно, нельзя. Ведь все, что касается этого дела, в данный момент хранится под грифом «секретно» и станет достоянием общественности не раньше чем в 2052 году, после 7 октября.

Бродяги многое насочиняют. В одном правда – всякое может приключиться с человеком в столице. Москва и теперь является городом неисчислимых возможностей. Кто-нибудь обязательно осуществит свои сокровенные замыслы и добьется успеха, кто-нибудь встретит большую любовь; будут и те, кто потеряется здесь навсегда.

От слухов и создаваемых ими легенд вернемся к объективной реальности. Можно отметить заметные перемены, произошедшие за последние несколько лет на территории трех знаменитых московских вокзалов. «Крест» (ряды торговых палаток) сровняли с землей. На этом месте установили памятник святому Георгию Победоносцу (что интересно – без традиционного шлема), пронзающему копьем змею-людоеда.

Ярославский вокзал более не является Меккой российских бродяг. Теперь он самый чистый столичный вокзал, где простой обыватель может расслабиться и ожидать своего поезда, не смущаясь присутствия безобразных смердящих соседей. Фильтрацию посетителей производит охрана с четкой инструкцией – ни при каких обстоятельствах не допускать на его территорию «неподходящих» людей. Правомерны ли действия? Можно задаться вопросом. Но у бомжей подобных вопросов, как правило, не возникает.

Здесь хотелось бы упомянуть о проблеме, которая может распространяться на всех, включая «осчастливленных» добропорядочных граждан. Надо думать – если такая тенденция будет наращивать обороты, в какой-то момент «неподходящих» людей в нашей стране станет значительно больше. Это произойдет вследствие быстрых удобных решений ревностных функционеров, готовых любой ценой достичь разрешения поставленных перед ними высоким начальством задач. По каким признакам будет проводиться отбор, останется только гадать.

Хочется верить, что темное прошлое не повторится. Наше общество не переродится в бездушную, работающую только на потребление массу. Задекларированные в конституции права и свободы не будут вычеркнуты, не превратятся в легенду, чей смысл утрачен. И граждане нашей великой страны смогут искренне верить в честность закона и справедливость суда. Надеюсь, что все будет именно так.

Москва, 2013.01.

Об авторе

Автор работает в сфере кино и телевидения. Убежденный космополит. Увлекается самостоятельными путешествиями, экстремальными видами спорта. Изучает мировую культуру: историю, социологию, психологию и философию. Участвует в волонтерском движении «Люди вокзалов».