Текст книги "Петр Великий и Санкт-Петербург в истории России"

9 августа 1700 года Пётр Первый отдал приказ войскам идти к Нарве. Началась знаменитая Северная война, длившаяся 21 год и имевшая грандиозные последствия для России.

Часть II. Россия и война

Северная война. Прутский и Персидский поход. Ништадский мир. Создание империи. 1700–1725 годы.

В конце сентября 1700 года тридцатитысячная армия Петра начала осаду Нарвы, расположенной в 12 километрах от устья реки Нарвы. Крепость служила прекрасной базой для развёртывания войск в Ингрии, прикрывала все близлежащее побережье Финского залива, являлась портом, ближайшим к российским землям.

Русские войска, расположившиеся на протяжении семи километров, полукругом охватывали Нарву и Ивангород. Ядро армии составляли небольшие по составу Преображенский, Семёновский и Лефортов полки, остальные войска являлись недавно набранными и необстрелянными рекрутами. Около 10000 стрельцов и дворянских ополченцев находились в центре лагеря. Войсками руководили иностранные офицеры.

Лафеты и колёса тяжёлой артиллерии, присланной из Пскова и Новгорода, постоянно ломались. Мортиры стреляли камнями – бомбы не соответствовали калибру орудий. Саксонские инженеры, присланные Августом II, ничего не делали, и Петру пришлось всё организовывать самому. Отсталость русской армии от требований военного искусства того времени была очевидна, и комендант Нарвы Горн просто расхохотался над русским предложением о капитуляции.

При первом известии о высадке в Лифляндии армии Карла XII Август II снял осаду Риги и увёл войска с дороги шведского короля. Армия Карла XII подошла к Нарве.

19 ноября 1700 года 12000 шведов разбили 30000 русских. До конца сражения насмерть держались преображенцы и семёновцы. Карл лично атаковал гвардейцев Петра, но не смог сдвинуть их ни на шаг.

Мужество двух полков спасло русскую армию от уничтожения. Карл XII согласился на переговоры и разрешил русским солдатам, оставив артиллерию, уйти со стрелковым оружием и знаменами. Шведы пропустили Преображенский и Семёновский полки, но остальных русских разоружили. Генералы и офицеры были задержаны и отправлены в Швецию, где находились чуть ли не до 1720 года – многие умерли в плену. Почему-то считавший себя рыцарем Карл XII не часто расстраивался из-за нарушенного королевского слова. Впоследствии во время боевых действий шведы часть не брали русских пленных, а раненных воинов добивали. Шведские пленные, направленные на строительство Санкт-Петербурга и других русских крепостей, были в лучшем положении – русские воины никогда не добивали поверженного врага, за что “просвещённые” европейцы называли их “варварами”.

О Карле XII заговорили в Европе. В его честь писали стихи, выбивали хвалебные медали. Много карикатур “посвятили” царю Петру. Сам Карл XII говорил: “Нет никакого удовольствия биться с русскими, потому что они не сопротивляются, а бегут”. Самоуверенный король во главе армии остался зимовать в Дерпте. Через восемь лет он будет зимовать под Стамбулом, уже без армии.

За зиму Пётр и его соратники смогли привести в порядок разбитую армию, организовать оборону северо-западных городов, сохранить и укрепить союз с Августом II. Из снятых с части колоколен церквей и монастырей колоколов на всех литейных заводах России отливали пушки. В течение зимы было отлить 250 пушек высокого качества. Руководитель артиллерийской службы семидесятилетний думный дьяк А. Винниус скакал месяцами из Москвы в Псков, Новгород, сибирские города и организовывал изготовление орудий. День и ночь работали все “птенцы гнезда Петрова”. Сам Пётр был везде. Его письма и распоряжения часто подписывались – “писано в дороге, на лошади”. К лету было набрано десять драгунских полков, усилена пехота.

В феврале 1701 года Пётр в Курляндии встретился с Августом и договорился о дальнейших совместных военных действиях. Польско-саксонскому королю, называемому в хрониках того времени “Сильным”, придавался двадцатитысячный корпус Репнина и выдавалась ежегодная денежная субсидия, довольно значительная.

Весной Карл XII разбил саксонцев в Курляндии. Корпус Репнина из Литвы был оттеснён к Пскову. Полный пренебрежения к Петру Карл оставил для защиты свих прибалтийских земель 15000 солдат под руководством Шлиппенбаха и Кроншорта и ушёл в Польшу. В июле 1701 года саксонская армия была разбита и деморализована. Карл решил добивать Августа. Войска Б. Шереметева зимой 1702 года начали военные действия в Лифляндии, несколько раз отбрасывая войска Шлиппенбаха. Король Карл XII завяз в глубине Польши и Петр осенью 1702 года начал завоевание Ингрии, пытаясь выйти на берега Финского залива. Пётр, действуя по принципу “поспешать, как возможно, ибо время – яко смерть”, решил не повторять удара на Нарву. В Ладоге была создана база для действий на Ижорской земле. Ладожане и новгородцы предоставили царю подробные карты и описания территории Ладожского озёра, устья Волхова и бассейна реки Невы. В Лодейном поле была создана Олонецкая верфь – на реке Свири. В сентябре 1702 года во главе большой армии Пётр начал завоевание Ингрии. По войскам был разослан приказ, запрещавший разорять ижорские земли – уже тогда Пётр берег земли будущей Петербургской губернии для себя – “словесно вам говорено и в указах положено, чтоб не трогать; что разорят, то всё приходится впредь нам же исправлять”.

11 октября 1702 года Пётр взял крепость Нотебург – такое шведское название носил древнерусский город Орешек, основанный в начале XIV века московским князем Юрием Даниловичем, старшим братом Ивана Калиты. Расположенный у истока Невы из Ладожского озера Нотебург получил от Петра имя Шлиссельбург – “Ключ-город”.

Весной 1703 года Пётр двинулся с устью Невы. В 60 километрах от Шлиссельбурга стояла крепость Ниеншанц, запиравшая устье Невы, впадавшей в Финский залив. 1 мая после двенадцатичасовой бомбардировки Ниеншанц был взят. Расположение крепости при впадении реки Охты в Неву не понравилось Петру – “по взятии Канец отправлен военный совет, тот ли шанец крепить, иль иное место удобное искать – понеже оный мал, далеко от моря и место не гораздо крепко от натуры, – положено искать нового места”.

Ниеншанц был срыт, а 16 мая ближе к устью Невы была основана шестибашенная Петропавловская крепость, а под её стенами – город Петрополь, вскоре ставший Санкт-Петербургом – “на острове Луст-Элант-Веселом-Заячьем в 16 день мая крепость заложена и именована Санкт-Петербург”. Через 10 лет этот город стал столицей России.

Не знавшие о падении Ниеншанца два шведских корабля вошли в устье Невы и были захвачены Петром и его гвардейцами, атаковавшими боевые корабли на гребных лодках – “по нарочитом бое взяли два фрегата, один о десяти, другой о восьми пушках; понеже неприятели пардон зело поздно запросили, того солдат унять трудно было; едва не всех покололи, смею и то писать, что истинно с восемь лодок только в самом деле было”.

Пётр и его соратник Меншиков были награждены учреждёнными незадолго до этого орденами Андрея Первозванного, а “никогда не бываемая виктория” положила начало славным традициям Российского военно-морского флота.

Всё течение Невы оказалось русским. Пётр прекрасно понимал, что вернувшийся из Польши Карл XII сделает всё, чтобы отбросить царя от устья Невы. Петропавловская крепость и Шлиссельбург без сильного флота не устояли бы под ударами шведской армии. Пока строился флот, необходимо было защитить всё течение Невы с севера и запада. Со стороны Лифляндии были взяты крепости Ям и Копорье. В июле Пётр с войсками отбросил шведский отряд Кроншорта к Выборгу. Ставший губернатором Санкт-Петербурга А. Меншиков писал Петру: “Городовое дело управляется как надлежит; работные люди из городов уже многие пришли и непрестанно прибавляются; чаем милости Божией, что предреченное дело будет впредь поспешествовать”. Из Петербурга Петру писал и генерал А. Репнин: “Зело, государь, у нас жестокая погода с моря, и набивает в нашем месте, где я стою с полками, воды до самого моего стану, а ночью в Преображенском полку в полночь многих сонных людей и рухлядь их помочило; жители здешние сказывают, что в нынешнем времени всегда то место заливает”.

Вскоре А. Меншиков получил приказ Петра в течение зимы 1703 года построить крепость Крошлот – на отмели у острова Котлин в Финском заливе, недалеко от впадения в него реки Невы. К началу навигации 1704 года под защиту батарей Кронштадта встала российская морская эскадра, построенная на Олонецкой верфи. Кронштадт, Петербург и Шлиссельбург надёжно охраняли выход России к Балтийскому морю.

В течение 1704 года русские войска несколько раз отбрасывали шведов от Санкт-Петербурга. За один летний месяц войска Петра взяли Дерпт и Нарву с Ивангородом. Коменданту Нарвы Горну, ставшему генералом, во вторую осаду было уже не до смеха. Задача обороны Петербурга с самого опасного юго-западного направления была решена. Значительная часть балтийского побережья была возвращена России.

Пётр называл свой город раем – “не могу не писать вам из здешнего Парадиза”, “истинный рай, где зла быть не может”, “в Петербурге спать будем спокойно”. До нашего времени сохранился домик Петра у Петропавловской крепости, давно ставший музеем. Из Олонецкой верфи, строившей десятки морских кораблей, Пётр вернулся в Парадиз на фрегате “Штандарт”. Созданная царём Адмиралтейская верфь в апреле 1706 года приступила к строительству кораблей и через несколько лет обеспечила российское военно-морское превосходство на Балтике. В сентябре 1704 года Пётр писал из Олонецкой верфи А. Меншикову: “Мы чаем во втором или третьем числе будущего месяца отсель поехать, и чаем, аще бог изволит, в три дни или четыре быть в столицу – “Питербурх”. Через полтора года после закладки Петропавловской крепости будущий император мечтал о блистательной столице с роскошными дворцами и прекрасными парками, символе России, как морской державы, нового политического и военно-морского центра. Через полгода после закладки нового города голландское торговое судно привезло в Петербург соль и вино – осенью 1703 года. Получивший известие о строительстве города Петра Карл XII нагло сказал: “Пусть царь трудится на закладкой новых городов, мы хотим лишь оставить за собой честь впоследствии забрать их”. Через шесть лет шведский король попытался “забрать” построенную задолго до Петербурга Полтаву – часто упоминавший всуе слово “честь” Карл XII потерял и её и армию и “европейскую” славу. Карл XII, как и Наполеон I не интересовались историей России, государи которой за три столетия до Петра говорили татаро-монгольским ханам – “Не ходите на Русь – здесь живет ордынская смерть”.

Весной 1705 года войска Петра Первого пошли на помощь своему союзнику Августу Второму и вступили на территорию Польши. Сам шведский король преследовал “брата” Августа уже в Саксонии. В январе 1706 года Карл выступил уже из Варшавы, форсировал Неман и чуть не окружил русскую армию в Гродно – белорусские земли входили в состав Речи Посполитой. По плану Петра русские войска ушли в Брест, бросив в Неман тяжёлую артиллерию. В начале мая 1706 года русская армия подошла к Киеву. В конце мая шведская армия импульсивного короля ушла на Волынь, а в начале сентября 1706 года Карл XII уже стоял под Лейнцигом. Разбитый саксонско-польский король подписал Альтштадский мирный договор со шведами, по которому отказался от польского трона и от союза с Россией. Через несколько дней Август пировал с Карлом XII и новым польским королём “шведского розлива” Станиславом Лещинским.

В начале января 1708 года шведская армия во главе с Карлом XII начали поход на Москву – король громогласно заявлял, что капитуляция Петра будет им принята только в столице. Разбив корпус Шереметева при Головчине в июле 1708 года, шведы подошли к Могилеву. Здесь Карл XII решил ждать из Риги подкрепления и громадный обоз с оружием и продовольствием под началом генерала Левенгаупта – русские войска уничтожали все припасы на пути шведской армии, портили дороги, яростно защищали переправы. Военный совет постановил генеральского сражения не давать.

Прождав до 4 августа так и не появившегося Левенгаупта с обозом, шведская армия двинулась на Смоленск. Полностью укомплектованная и реорганизованная русская армия ждала шведов в Мстиславле, загораживавшего дорогу на Смоленск. 30 августа 1708 года у местечка Доброго произошёл жестокий бой, длившийся более двух часов. Русские во главе с А. Меншиковым и М. Голицынын отбросили шведов – первый раз российские полки добились тактического успеха в прямом боестолкновении со шведской армией.

7 сентября русские и шведы встали на границе России и Польши. Военный историк В. Панов писал в середине XX века:

“Карл рассчитывал, что русские не буду опустошать свои родные места, как это было в Польше и Литве, но ошибся. Русские пошли на самые крайние меры в целях обороны: вся местность кругом стояла в огне, горизонт был окаймлен горящими селами, воздух наполнен дымом, через который едва просвечивала солнце. Опустошение распространялось до самого Смоленска.

Карл понял невозможность идти к Москве на этой дороге ввиду неизбежных продовольственных затруднений. Отступить за Днепр и там дожидаться Левенгаупта он считал для себя позором. Карл избрал новую оперещионную линию в направлении к Северной земле”.

«Некормленая» шведская армия даже не смогла взять Стародуб. К середине октября Карл XII остановил армию у переправ через Десну. Левенгаупта с обозом он так и не дождался. Вместо патронов, пороха и окороков шведский король получил сообщение о разгроме пополнения и обоза, узнав о существовании белорусской деревни – Лесная.

Не дождаться медленно ползущего обоза из 8000 телег, даже сопровождаемом 15000 шведских солдат, было очередной стратегической ошибкой Карла XII, и Пётр I наказал зарвавшегося шведского короля. Он решил настичь и разбить Левенгаупта, забрав обоз и пушки. Соединение сорокатысячной армии Карла XII с пятнадцатью тысячами Левенгаупта, сопровождавших громадное количество продовольствия и военного снаряжения, давало очень хорошие шансы королю двинуться дорогой, которой через сто лет прошёл Наполеон Бонапарт. Однако Карл упрямо двигался в своему полтавскому позору.

Основная русская армия сопровождала шведов так, чтобы всегда находиться между ними и Москвой, прикрывая российскую столицу. Левенгаупта было необходимо разгромить до соединения с Карлом.

Вышедший в начале июня из Риги громадный шведский обоз за месяц прошёл около 230 километров. Пётр сам возглавил особый лёгкий отряд, названный “корволантом”, состоящим из 10 батальонов конной пехоты, 10 драгунских полков, полковой артиллерии и трёх сотен казаков. Пётр настиг Левенгаупта у деревни Лесной, недалеко от Шклова и Кричева. У шведов было 16000 солдат, у русских – 12000.

28 сентября 1708 года в тяжёлом бою, продолжавшемся весь световой день, русский корволант разбил шведский отряд. Левенгаупт потерял 9000 человек, 45 знамён, 17 пушек и все 8000 груженных телег, которые он даже не успел уничтожить. В середине октября Левенгаунт привёл к Карлу 6000 измученных и голодных солдат. Корволант потерял 1000 воинов убитыми и 3000 раненными. Пётр писал в Москву:

“Объявляю вам, что мы вчерашнего числа неприятеля дошли, стоящего зело на крепких местах, числом 16 тысяч, который тотчас из лесу нас атаковал всею пехотою во фланг; но мы тотчас, прямо дав залп из пушек, пошли. Хотя неприятель зело жестоко из пушек и ружья стрелял, однако ж оного сквозь лес прогнали к их коннице. И потом неприятель паки в бой вступил. Даже до темноты бой сей с неприятелем зело жестоким огнем пребывал. На последи, милостью победодавца Бога, оного неприятеля сломив, побили наголову”.

Карволант и бывший шведский обоз прибыли в Смоленск. Победа при Лесной сильно подняла дух русской армии. Пётр сразу оценил преимущества боя не в чистом поле, как это происходило в Европе, а на пересеченной местности, когда фланги прикрывают леса или овраги, исключающие возможность окружения.

В 1720 году Пётр писал в “Истории Северной войны”: “Поистине оная баталия при Лесной во всех благополучных последований России, понеже тут первая проба солдатская была и людей ободрила и мать Полтавской баталии, ибо по девятимесячной времени младенца счастье произвела.” До Полтавской битвы оставалось девять месяцев.

21 октября в штаб-квартиру Карла XII у Стародуба прибыл посланец украинского гетмана И. Мазепы и пригласил шведского короля в гетманскую столицу Батурин, где были собраны громадные запасы продовольствия.

Со времён Переяславской Рады, присоединившей украинские земли к России, прошло пятьдесят лет. Присягнувший Петру Первому И. Мазепа двадцать лет “находился в гетманском достоинстве”. Царь не верил многочисленным доносам на И. Мазепу и сам наградил его орденом Андрея Первозванного. Гетман не верил, что Россия устоит перед Швецией, и хотел перейти на сторону вероятного противника. Пётр послал гетману уже несколько приказов выступить против шведов, и И. Мазепе пришлось объявить себя союзником Карла XII. Украинский народ, естественно, не поддержал гетмана, и И. Мазепа смог собрать под шведские знамена около 2000 человек. Позднее к нему присоединились запорожцы.

26 октября Пётр прибыл в штаб-квартиру российской армии, где на следующий день получил неожиданное известие “о не чаянном никогда случае измены гетманской”. Положение русской и шведской армии резко изменилось. Теперь Карл мог спокойно переправляться через Десну, получить припасы в Батурине, перезимовать в украинских городах, где дождаться подкреплений из Польши и Швеции, а возможно даже из Турции и Крыма. Последующее поведение султана и хана давали к этому все основания. В союзе с украинцами, поляками, турками отмобилизованная и отдохнувшая шведская армия могла через Белгород, Курск и Тулу идти на Москву. Карл во всеуслышание объявил, что вскоре разделит Россию на десяток княжеств.

29 октября И. Мазепа с тысячей казаков прибыл в ставку Карла XII. Шведы двинулись в Батурин. 30 октября на военном совете русской армии было решено особому отряду во главе с А. Меншиковым немедленно уничтожить батуринскую базу. 31 октября А. Меншиков был у Батурина. Гетманская столица была сильно укреплена, а её гарнизон составлял несколько тысяч человек. Тем не менее осажденные указали А. Меншикову тайный вход в город. Русские начали штурм, а отборные гвардейцы вошли в гетманскую столицу через тайный вход и прорубились навстречу штурмующим. 2 ноября Батурин был взят – на глазах у подходившей шведской армии. За несколько часов А. Меншиков вырезал население города, уничтожил все собранные запасы и превратил гетманскую столицу в груду развалин. Это произвела неизгладимое впечатление на Карла XII и шведов, с гетманом “случилась” истерика.

5 ноября Пётр Первый прибыл в Глухов, где верные союзу с Россией казаки избрали нового гетмана И. Скоропадского. Духовенство предало И. Мазепу анафеме. Пётр обнародовал планы И. Мазепы о подчинении Украины Польше и Швеции – на всех амвонах храмов и рыночных площадях читали перехваченные письма бывшего гетмана. Некоторые историки называют И. Мазепу умным политиком и опытным дипломатом, правда, почему-то решившим, что гордый украинский народ опять пойдёт под польское ярмо, да ещё усиленное шведским. По всей Украине началась партизанская война против мародёрствующих шведов. Бывший гетман в течение месяца заслуженно превратился в ничто.

Шведская армия расположилась на зимние квартиры в Гадяче, Ромнах, Прилуках и Лохвице. Русская армия встала в Лебедине. В располагавшуюся недалеко Полтаву, от которой наиболее удобно было наступать на Белгород, было отправлено пополнение для русско-украинского гарнизона.

В течение очень холодной зимы украинские партизаны и русские летучие отряды, по сведениям шведских историков, сократили шведскую армию на четверть. Пётр провёл зиму в Воронеже и Азове и лично привёл построенные корабли в Азовское море. Дошло до того, что из Стамбула тихо побежали придворные. Султан и крымский хан молча согласились, что поддержка заносчивого Карла обойдётся себе дороже.

В начале лета Пётр вернулся в Лебедин. Ещё в декабре 1708 года шведы попытались прорваться на “Муравский шлях” – прямой путь к Москве, но были остановлены героическим сопротивлением русско-украинских гарнизонов и конницей А. Меншикова. Карла отбросили за Ворсклу. Штаб-квартира русской армии переместилась в Сумы. Пётр волновался, что атакуя Белгород или Харьков, шведская армия может пойти не только на Белгород, но и на Воронеж. Карл XII ждал посланцев Станислава Лешинского и крымского хана.

Проведённая 1 апреля 1709 года личная рекогносцировка Карла XII, сопровождавшегося фельдмаршалом Реншильдом и Мазепой, привела к решению шведского короля захватить Полтаву и сделать её своей штаб-квартирой. Полтава связывалась дорогами с Запорожьем, Крымом, польскими и русскими городами. К концу апреля король стал стягивать свои силы к Полтаве. Тогда же Пётр получил точные данные об ослаблении шведской армии за “зимнюю компанию”, и о недостатков у неё продовольствия и ядер. Тогда же было подавлено восстание на Дону Кондратия Булавина. Царю Петру приходилось успевать везде самому. “Нужных людей мало” – писал он будущей императрице Екатерине.

Полтавский гарнизон под командой полковника Келина составляли 4000 солдат и 3000 вооружённых жителей. Укрепления Полтавы, расположенной на высоком и крутом берегу Ворсклы, состояли из земляного вала, усиленного палисадом. Крепостной многоугольник окружал ров с водой. К 1 маю у Полтавы сосредоточилась шведская армия. Руководить штурмом король назначил генерал-квартирмейстера Гилленкрока, которого шведы называли “маленьким Вобаном”.

Полторы тысячи шведов дважды неудачно штурмовали Полтаву. Началась осада крепости. В середине мая в Полтаву прорвались тысяча русских воинов, “с довольным числом амуниции”. Тогда же полки Яковлева и Галагана уничтожили Запорожскую Сечь. Примкнувшим к Карлу XII запорожцам кошевого атамана К. Гордиенко возвращаться было некуда.

27 мая русская армия расположилась под Полтавой, у деревни Крутой Берег. Блокаду шведов вели и казачьи полки гетмана И. Скоропадского. Шведы штурмовали Полтаву 15, 24 и 29 мая, но безрезультатно. 8 раз предлагал Карл XII полковнику Келину сдать город. В полтавских рвах легло 3000 шведских солдат. На следующий день после знаменитой битвы в Полтаве оставалась одна бочка пороха, а пушки давно стреляли гвоздями и камнями.

4 июня в армию прибыл Пётр – было решено под Полтавой дать “генеральную баталию” шведам. Бой решено было начать 29 июня – в день рождения Петра Первого. Полтавский гарнизон был извещён об этом запиской, спрятанной в ядре, – пушка выстрелила точно.

25 июня русская армия укрепилась у деревни Яковцы – в пяти километрах от Полтавы. Военный историк В. Панов писал:

“С тыла позиция примыкала к обрывистому берегу Ворсклы. С левого фланга – густой непроходимый лес почти до самой Полтавы. Перед фронтом – километра на два открытая равнина, которая оканчивалась отлогим спуском к лесу. Между лесами – ровный открытый промежуток около километра в ширину, наиболее удобный, при линейном построении боевого порядка того времени, плацдарм для наступления русских от Яковцев к Полтаве, и для шведов – от Полтавы к Яковцам.

Пётр проявил величайшую предусмотрительность при подготовке к генеральному сражению. Самое существенное и оригинальное в его плане боя – укрепить подступы к позиции особым расположением инженерных сооружений. После личного осмотра местности у Яковцев он решил: промежуток между лесами преградить шестью редутами на расстоянии ружейного выстрела один от другого и устрочить ещё четыре редута перпендикулярно к линии первых шести.

К вечеру 26 июня была закончена постройка восьми редутов – шести продольных и двух перпендикулярных; другие два редута так и не были закончены”.

21 и 22 июня шведы отчаянно штурмовали Полтаву, потеряв за два дня более двух тысяч солдат. Штурм опять закончился неудачей. Не имевший каменной крепости город выстоял перед всей шведской армией.

Турки и крымские татары держали нейтралитет, сторонники Станислава Лещинского были блокированы русским корпусом генерала Гольца и сторонниками Августа Второго, шведские подкрепления завязли недалеко от шведских границ. Карл решил атаковать на рассвете 27 июня, как всегда нарушив “джентльменское” соглашение фельдмаршалов Реншильда и Шереметева о битве 29 июня.

Пётр располагал 42000 воинов, у Карла было 32000. Впрочем, всей русской армии участвовать в битве не пришлось – “из нашей пехоты только одна линия, в которой десять тысяч обреталось, с неприятелем в бою была, а другая до того боя не дошла, ибо неприятелем, будучи от нашей правой линии опровергнуты, побежали и тако побиты”. Пётр даже не использовал своё численное превосходство. Многое решили пушки – у русских их было сто, у шведов – сорок.

Перед битвой Карл XII назначил своего генерала Спарра московским губернатором и приказал ему при вступлении в Москву разделить Россию на десять княжеств. Король-верхогляд конечно не знал русской пословицы про загад, который не бывает богат. Офицеров он пригласил на обед в шатры царской армии – “там приготовлено много еды, идите туда, где ждет вас слава”.

Приказ Петра Первого перед боем до сих пор знает почти каждый гражданин России:

“Ведало бы российское воинство, что оный час пришел, который всего Отечества состояние положил в руки их: или весьма пропасть, или в лучший вид возродиться России. И не помышляли бы воины быть за Петра, но за государство, Петру врученное, за род свой, за народ российский. О Петре бы ведали, что ему жизнь недорога, только бы жила Россия, и ее слава и благо.”

На просьбу генералов лично не участвовать в битве, Пётр ответил, “чтоб о том ему более не говорили”.

В три часа ночи шведская армия пошла на русскую и была остановлена встречным боем конницы А. Меншикова. Русские полки спокойно и организовано заняли позиции. Пётр приказал А. Меншикову отвести конницу на правый фланг. К пяти часам утра шведы и русские уже рубились на редутах. Взять удалось только два недостроенных, и Карл отдал приказ обойти их. Кавалерия А. Меншикова, ставшего после битвы фельдмаршалом, оттеснила шведские батальоны в лес, где после жаркого боя они были уничтожены. Генерал Шлиппенбах был взят в плен А. Меншиковым.

Карл XII отдал приказ, и шведы пошли на центр русской позиции между редутами – под убийственным артиллерийским и ружейным огнём русских. Остатки первой линии шведской армии с трудом отошли к лесу и попробовали перестроиться. Пётр вывел свои войска навстречу – в 7 часов утра русская и шведская армии встали друг против друга. Одновременно 6 драгунских полков, снятых с позиций, и украинские казаки гетмана И. Скоропадского блокировали дороги, по которым Карл мог увести свои войска вглубь Украины.

Шведы двинулись вперёд, теряя людей от плотного картечного огня русской артиллерии. В девятом часу началась рукопашная схватка по всему фронту. Шведы прорвались на узком участке фронта, и Пётр лично повёл в атаку второй батальон Новгородского полка, заполнив брешь.

Ожесточённый бой кипел по всей линии фронта. Драгуны А. Меншикова оттеснили шведскую конницу, обнажив правый фланг шведских полков. Резервов у Карла не было, и ударов с фронта и фланга правое крыло шведской армии не выдержало. Шведы начали отходить, сначала справа, потом по всему фронту. Вскоре отступление перешло в бегство. В 10 часов утра вся шведская армия бежала к лесу. Пётр с трудом остановил яростную русскую пехоту и начал её перестраивать. Преследованием шведов занялась конница. Бежавшие шведы были задержаны драгунами и казаками Скоропадского и повернули к своему лагерю, где началось их уничтожение. У шведов оставалась одна дорога – по правому берегу Ворсклы до Переволочны. Осаждавшие Полтаву шведские батальоны сдались без боя. На поле битвы подобрали 1400 убитых русских воинов и 8000 убитых шведских солдат.

Преодолев за два дня около ста километров, разбитая шведская армия добралась до Переволочны, но переправиться через Днепр не смогла – лодки были заранее уничтожены или перегнаны к Киеву. Сделанные плоты разметал Днепр – Славутич. В ночь на 30 июня “с великой трудностью на малом челне” через Днепр переправились Карл и Мазепа. Казаки бывшего гетмана пригнали несколько лодок – на другую сторону великой украинской реки ушло около двух тысяч шведов и мазепинцев.

Через три часа после переправы Карла к Переволочной подошла русская конница. 9000 драгун А. Меншикова без боя взяли в плен 16000 пленных во главе с генералом Левенгауптом, 28 пушек и 120 знамён. Шведская армия перестала существовать.

Вдогонку Карлу пошли драгуны генерала Г. Волконского, польскую границу блокировали русские полки генерала Гольца. Карл не смог соединиться со шведским отрядом Крассова, шедшим к нему из Польши, переправился через Буг и 7 июня прискакал в турецкий город Бендеры. Через месяц в Бендерах умер И. Мазепа. Бывший одним из богатейших людей Европы, семидесятилетний гетман оставил наследство не своим полковникам и запорожцам, шедшим с ним до конца и образовавшим в итоге первую украинскую эмиграцию, а никчёмному племяннику, целый год “успешно пропивавшему мазепинское золото”.

Шведская армия, вторгнувшаяся на территорию Российского государства, была разгромлена без остатка. Шведский солдат больше не вступал на российскую землю. Северная война 12 лет продолжалась только на неприятельской земле, блестяще подтверждая слова Петра: “Больше побеждает разум и искусство, нежели множество”. Пётр с поля боя написал письмо князю-кесарю Ф. Ромодановскому в Москву: “Ныне уже без сумнения желание вашего величества, яже резиденцию вам иметь в Петербурхе, совершилось через сей конечный упадок неприятеля”.

На смотре в честь Полтавской победы Пётр обратился к своей победоносной армии:

“Сыны Отечества, чада мои возлюбленные и вожделенные! Потом трудов родил я вас и как телу без души, так мне и государству без вас быть невозможно. Вы особенную имеете любовь к Отечеству, за целость его живота не имеете хранить и на тысячу смертей готовы. Какового подвига и любви никто не может показать более. Храбрые дела ваши будут вечно меня радовать”.

Все участники Полтавской битвы были награждены. Генералы и офицеры получили чины, звания, ордена и деревни, все солдаты и офицеры получили серебряные и золотые медали “За Полтавскую баталию”, а также денежные награды. С. Платонов писал:

“Предусмотрительность и осторожность до самой развязки, точное и чуткое определение момента для решительного удара, умелое руководство не только военными операциями, но всем тылом армии, всеми источниками ее довольствия и снабжения, – все это дело личного таланта и личного труда самого Петра. В нем Карл имеет соперника не равной стремительности и отваги, с одной стороны, но и не одинаковых духовных свойств, с другой. Петр по характеру сложнее Карла, его организаторские способности выше, круг его интересов шире. Карл великолепный тактик, Петр глубокий стратег и государственный хозяин. В период Полтавской операции Петр уже в полном расцвете своих громадных душевных сил”.