Текст книги "Пинг-понг пачкой баксов"

По следам

Из ближайшего телефона-автомата Камалов позвонил Киданову. У Виктора на самом деле была машина. Он оказался покладистым человеком и тут же без лишних слов согласился съездить с Майей и ее клиентами к предполагаемым тайникам.

– Надо так надо, – пробасил он в трубку, когда узнал, что от него требуется, и назвал свой домашний адрес: – Виноградная, двадцать три. Подъезжайте, я пока машину подготовлю.

Как выяснилось, Киданов жил в двух шагах от родительского д ома Камалова.

– Вот и отлично, – заявил Саид, вешая на рычаг трубку. – Завезу вас к Виктору и, пока вы будете готовиться к дороге, сгоняю за братишкой.

Было около шести часов вечера. Жара спадала, однако было все еще душно. Раскаленные за день дома, земля и воздух уже сами являлись источниками тепла, и будут излучать тепло еще долго, даже после того как солнце скроется за горизонтом и на город опуститься ночь. Многое бы отдали сейчас Ли, Авиров и Бантикова, чтобы иметь возможность принять душ или окунуться в реку, озеро, да хоть в лужу, лишь бы смыть с себя пот и налипшую за три дня грязь. Увы, о такой земной радости, как купание, пока и мечтать не приходилось.

Виктор Киданов, сорока двух лет от роду, разведен, живет с престарелой матерью в собственном доме. Об этом по дороге Майя узнала от Камалова, который перед тем, как принять водителя на работу, собрал о нем кое-какие сведения. Еще Ли узнала, что в прошлом Виктор был высококлассным карточным игроком. Вместе с бригадой шулеров он, что называется «кидал» шоферов-дальнобойщиков на стоянках, где те маялись от безделья, ожидая очереди на погрузку или разгрузку. За свое виртуозное умение манипулировать картами Виктор отсидел от звонка до звонка ни много ни мало шесть лет. За это время жена от него и ушла. После зоны со старым Киданов завязал наглухо, занимался частным извозом, а затем вот Камалов, сам страстный карточный игрок, очевидно, увидев в Викторе родственную душу, взял его на работу.

Дом Киданова ничем не выделялся среди двух десятков других домов, расположенных по улице Виноградной, – одноэтажный, беленький, опрятный. В палисаднике несколько деревьев, во дворе фруктовый сад, огород. Рядом с воротами, расположенными, как, впрочем, и дом и все остальное хозяйство, ниже уровня дороги, – железобетонный гараж, ворота которого выходят на улицу. К тому времени, когда Камалов привез Ли и ее клиентов к дому Киданова, Виктор уже выгнал из гаража машину и подкачивал на ней ножным насосом колесо. Сразу стало ясно, почему проделать эту работу в гараже было невозможно. Через открытые ворота гаража было видно, что он завален хламом и свободного места в нем оставалось ровно столько, чтобы загнать в него машину, открыть на клочке ничем не занятого пространства водительскую дверцу, а затем бочком выбраться на улицу. Сам автомобиль оказался грудой старого, ржавого, кое-где помятого железа желтого цвета, именуемого «Москвич». Вполне возможно, что он верой и правдой служил еще дедушке Киданова, который возил бабушку того же Киданова по хозяйственным нуждам – в бакалейную лавку, на ярмарку и на рынок. Был повод пошутить.

– Она у тебя ездит или так, для красоты в гараже стоит? – невинно хлопая глазками, поинтересовалась Бантикова.

Разве можно неуважительно говорить об автомобиле в присутствии его владельца? Оказывается, можно. Загоняя насосом в камеру очередную порцию воздуха, Киданов запрокинул голову и рассмеялся:

– Издеваешься? Да я эту машину не променяю ни на одну иномарку. Не машина – зверь! Сегодня вы увидите, на что она способна.

Камалов с сомнением взглянул на драндулет, включил скорость и умчался, поднимая за автомобилем столб пыли, а Авиров, посмотрев вслед скрывшейся за поворотом «девятке», обернулся к Киданову и с душевной теплотой сказал ему:

– Спасибо, Виктор, за то, что ты согласился нам помочь, съездить за деньгами. Без тебя мы бы просто не знали, что делать.

Киданов, отсоединил от камеры насос, направился к багажнику.

– За что же меня благодарить? – бросил он небрежно. – За украденные деньги я тоже вроде в ответе. Как-никак, водитель автобуса. – И Виктор растянул в добродушной улыбке губы.

Сборы были недолгими. В багажник «Москвича» погрузили две пустые канистры под бензин, пластиковые бутылки с питьевой водой, два фонарика, и компания, закрыв ворота гаража, принялась ждать хозяина с братом. Время шло, а те все не ехали. Спустя полчаса решили отправляться без Шухрата. Расселись как обычно, с той лишь разницей, что за рулем теперь сидел Киданов… Впрочем, разница была ощутима, потому что вместо новеньких мягких кресел «девятки» под чреслами пассажиров оказались продавленные сиденья «Москвича». Но Майя, Рустам и Татьяна не сетовали. Плевать на неудобства, поскорее бы добраться до заветных денег! Однако осуществление этой мечты, похоже, откладывалось на несколько часов, ибо Виктор ехал так медленно, что иной каскадер свободно мог бы выскочить из машины с одной стороны, обежать вокруг нее и снова влезть в нее с другой. Вначале Майя и ее клиенты тешили себя надеждой, что в таком темпе они будут передвигаться только по улицам и переулкам частного сектора, чтобы ненароком не задавить случайно выскочившее на дорогу домашнее животное или, не дай бог, ребенка, однако, когда Виктор вырулил на центральную дорогу, стало ясно, что и на ней он не превратится в Шумахера, а его «Москвич» в «Формулу-1». Тут уж пассажиры взволновались, и Майя умоляюще воскликнула:

– Виктор, пожалуйста, поехали побыстрее, иначе преступник может поспеть к тайнику раньше нас! Давай, родненький!..

– Можно и побыстрее, – с невозмутимым видом согласился Киданов и на сотую долю миллиметра вдавил в пол педаль газа. Автомобиль соответственно увеличил скорость на полметра в час.

Майя некоторое время сидела молча с угрюмым выражением лица, затем повернулась к заднему сиденью и мрачно сказала Авирову и Бантиковой:

– Пристегните ремни, сейчас взлетим!

– Да ладно вам, – усмехнулся Киданов. – Потерпите. Просто мотор еще не разогрелся. Выедем на трассу, там разгонимся.

– Ну-ну, – со скепсисом заметила Ли. – Ставлю сто против одного, что стрелка спидометра на этой колымаге не поднимется выше отметки сорока километров в час!

– Вызов принимаю, – пошутил Киданов.

Сине-белая новенькая заправочная станция была пустынна. Доверху залив бензином бак и канистры, «Москвич» отъехал от колонки. На выезде машину поджидала «девятка» Камалова.

– Так я и думал, что перехвачу вас здесь, – объявил Саид, подходя к остановившемуся автомобилю. – Шухрат в аптеку ходил. Пришлось ждать. Ну что, берете его с собой?

Майя так торопилась, что готова была взять с собой и самого хозяина, только бы он не задерживал отъезд.

– Быстрее, Шухрат, быстрее!

А Шурик уже лез на заднее сиденье машины. Долговязый, флегматичный, в очках с толстыми стеклами, он смахивал на заумного доходягу студента и вызывал невольную усмешку. Очевидно, Шухрат был недоволен решением брата отправить его в поездку, однако недовольства своего вслух не высказывал.

Выслушав от хозяина слова напутствия, экспедиция тронулась в путь. Из города выехали в семь часов вечера. Солнце неохотно опускалось к линии горизонта, словно не желая отдавать во владения вечера разогретую за долгий день землю. Над асфальтом поднималось марево, было все так же душно.

За городом Виктор действительно прибавил газ. Старенький «Москвич» неожиданно для всех тяжело, будто гигантский чугунный утюг на колесах, разогнался до ста десяти километров в час и уже не сбавлял скорости. Машина и вправду была зверем. В ней чувствовалась скрытая мощь танка, мчащегося напролом, готового смести любую преграду на своем пути. К счастью, препятствий на пути не встречалось, дорога была ровной, и Майя со своей командой еще засветло прибыла к каскаду столовых.

Как всегда, здесь было оживлено, гремела музыка, то и дело подъезжали и отъезжали автомобили, подвозя голодных путешественников и увозя сытых. Первые с усталыми злыми лицами направлялись от стоянки к облюбованной ими столовой, вторые, разморенные и осовелые, медленно двигались в обратном направлении. И такой круговорот здесь можно было наблюдать в любое время дня и ночи.

На стоянку заезжать не стали, припарковались у одной из столовой, чем вызвали косые взгляды обслуживающего персонала. Однако связываться с вышедшими из «Москвича» людьми никто не стал – уж больно вид у них был грозный, как у членов семьи дона Корлеоне, прибывших на разборку с конкурирующим кланом. Компания хлопнула дверцами и направилась через дорогу к скоплению машин.

На том месте, где два дня назад был припаркован «Мерседес», стояла «Сетра» – большой комфортабельный автобус. За ним – грузовичок, доверху загруженный коробками с фруктами. Майя живо представила тот злополучный день, «мерс», стоявший вместо «Сетры», и Офу, идущую от автобуса к киоску за газетой, а затем в магазин через дорогу, – и вот Григорян уже возвращается с газетой в одной руке и бутылкой фанты в другой.

– Если деньги украла Офа, – заявила Майя, останавливаясь в проходе между «Сетрой» и грузовичком, – то спрятать она их могла по маршруту киоск – магазин – автобус.

– Это-то понятно, – уныло сказал Киданов и долгим взглядом окинул одинокий киоск, гладкую, площадку вокруг него и магазин через дорогу. – Только где же она могла их спрятать?

– У преступника мозг изощренно работает, – со знанием дела объявила Ли. – Это я вам как человек, изучавший психологию, говорю. Раз он сумел деньги из сейфа утащить, сумел и спрятать… Пошли! – И Майя шагнула по направлению к киоску.

Свита Ли двинулась следом. Дорога к киоску интереса не представляла, поскольку пролегала по идеально ровной заасфальтированной площадке, на которой спрятать что-либо было невозможно. А вот киоск дело другое. Самый обычный, газетный, какой можно встретить на любом углу любого города постсоветского пространства, он стоял на двух тротуарных бордюрах из железобетона, вмонтированных в асфальт, и представлял если не идеальное, то вполне подходящее место для временного тайника. Торговали в киоске всем тем, что может пригодиться путешественнику в дороге, начиная от газет и журналов и заканчивая красочно оформленными пакетиками с презервативами.

Завидев процессию, киоскер – седой благообразный старик – пригнулся, чтобы лучше видеть из-за развешенного за стеклами товара потенциальных покупателей, и, угодливо улыбаясь, заученно заговорил:

– Газеты, журналы, кроссворды, сканворды, детективы, сигареты…

Призывы старика компания проигнорировала. С видом комиссии, прибывшей на приемку сдаваемого в эксплуатацию строительного объекта, она обошла киоск, разглядывая обшивку. Доски были подогнаны и прибиты на совесть – наспех не отдерешь и ничего за ними не спрячешь. А вот под днище можно. Разделились на две группы по два человека, встали с двух сторон киоска на четвереньки и принялись выгребать из-под днища мусор, заметенный туда дворниками и занесенный ветром. Шухрат ни в одну из групп не вошел. Он стоял в стороне, скрестив на груди руки, с брезгливым выражением на лице, явно желая всем своим видом показать, что подобная работа не для него. Киоскер же, не понимавший, что происходит, а потому на всякий случай не выходивший из своего убежища и тем не менее возмущенный действиями людей, бросался от одной витрины к другой, размахивал руками и что-то беззвучно кричал. Когда Майе надоел мечущийся старик, ужасно похожий в своем киоске на обезумевшего в рубке рулевого идущего на дно корабля, она громко сказала одно только слово:

– Санэпидемстанция!

Этого оказалось достаточным для того, чтобы старик враз успокоился, сник и сел, стараясь казаться как можно неприметнее за прилавком. А Ли, Авиров, Бантикова и Киданов продолжали работать. Наконец через пятнадцать минут усилиями двух групп завал мусора под киоском был разобран. Чего там только не оказалось: пустые пластиковые и стеклянные бутылки, пачки от сигарет, два старых детских ботинка, рваная детская майка, истлевший носок, прошлогодние прелые листья, обрывки газет и прочий сор. Денег не было.

– Осмотрим крышу! – Раздосадованная Майя встала с коленей и отряхнула джинсы. – Кто полезет?

Все, не сговариваясь, посмотрели на Шухрата.

– А почему это я? – заупрямился тот.

Ли недобро усмехнулась:

– А ты бы хотел, чтобы я полезла? Клоунаду устроила, да? Давай, давай, парень, лезь!

Сколько Шухрат ни артачился, его все равно заарканили, как дикого горного козла, и Киданов с Авировым взгромоздили Камалова-младшего на плечи.

– Ну, что там? – полюбопытствовала Ли.

Шухрат подслеповато сощурился, разглядывая крышу, и медленно сказал:

– Валяется там какой-то сверток в целлофане…

Сердца четырех стоявших на земле людей на мгновенье замерли, а затем застучали с новой силой – гулко, тревожно, радостно. Свершилось самое настоящее чудо. Еще не смея поверить в подвалившее счастье, Майя, запинаясь и заикаясь, попросила:

– Шу… Шурик, по-одай, по-ожалуйста, п-пакет!

Бантикова ничего не сказала, она с благоговением, как на святого, смотрела на вознесенного к небу Шухрата. По ее щеке катилась слеза. А к уставшим держать Камалова-младшего Киданову и Авирову вдруг вернулись силы. Подобно древним грекам, несущим на триумфальном шествии на плечах богиню Нику, они по указанию Шухрата обошли киоск и приблизились к нему с той стороны, откуда парню было легче всего достать находку с крыши. Однако при первом же взгляде на нее стало ясно, что это совсем не то, за чем отправились в путь путешественники. Сверток, который Майя взяла из рук Камалова, был пыльным, с высохшим хрупким целлофаном, свидетельствовавшим о том, что он не один месяц пролежал под палящими лучами солнца. Майя развернула пакет. В нем оказались два превратившихся в сухари ломтика хлеба, а между ними кусочки заплесневевшего, а потом высохшего сыра.

Разочарование, испытанное членами поисковой экспедиции, не поддается описанию. Еще несколько мгновений назад воодушевленные, взволнованные, готовые разразиться бурной победной радостью, они сникли, высохли, словно из каждого из них разом огромным шприцем выкачали все соки. Камалов немедленно и бесцеремонно был сброшен со своего пьедестала.

– Ты что, сопляк, издеваешься, да?! – заорал на парня Авиров. – Чуть инфаркт не хватил! Неужели ты с самого начала не видел что пакет этот на крыше не день и не два, а целый год лежит, истлел весь!

Камалов презрительно оттопырил нижнюю губу.

– Видел.

Холеные усики Авирова торчали как два обоюдоострых клинка.

– Так какого же ты черта сразу об этом не сказал?

– Покататься на ваших плечах хотел, – фыркнул Шухрат. – А вообще-то, я вижу плохо. Меня спросили, что лежит, я сказал. Попросили достать, я достал. Чего вам от меня еще нужно?

– От такого придурка, как ты, – заявил Авиров с пафосом, – ничего! – Обманутый в надеждах, он явно срывал на Шухрате злость.

– Не ругайтесь, мужики! – принялась Майя успокаивать разгорячившиеся стороны. – Спокойно, Рустам! У нас в запасе еще магазин есть. Идемте к нему.

Ли положила на кучу мусора сверток с засохшими бутербродами и направилась через дорогу к магазину, которым заканчивался каскад столовых. Потянулись за Майей и остальные.

Вход в магазин находился в торце одноэтажного, облицованного плиткой – под белый кирпич – здания. Две ступеньки, две настежь открытые створки стеклянных дверей, две большие музыкальные колонки по обе стороны от них. Они-то и являлись источником звука – гремевшей на всю округу музыки. Очевидно, хозяева магазина приторговывали, ко всем прочим товарам, еще и аудиокассетами и таким вот образом рекламировали свой товар.

 
– Девять заповедей я, ай да я! —
 

пел солист группы «Лесоповал» Куприк Сергей.

 
Соблюдаю без вранья, без вранья.
А десятая не прихоть,
А десятая не прихоть,
А десятая не прихоть,
А профессия моя!
– Не предавай! —
 

подхватывали голоса других участников группы, а Куприк отвечал:

 
– Не предавал!
– Не убивай!
– Не убивал! – Не пожалей!
– Отдам последнюю рубаху!
– Не укради!
– Вот тут я дал!
Вот тут я дал! Пожалуй, маху!
 

Песня звучала насмешкой для истерзанных, исстрадавшихся душ Майи и ее клиентов, порядком уставших от веры и безверия, взлетов и падений, измотанных поисками и погоней за призрачной, сомнительной удачей. Эх, Фортуна, Фортуна, улыбнешься ли ты им когда-нибудь или так и будешь скалиться из-за угла и исчезать каждый раз, когда они до этого угла доберутся?

Гурьбой ввалились в магазин. Так и есть – сразу у входа на столе стоял ящик с аудиокассетами, а за ним на полках на стене расставлены и видеокассеты. Их можно брать под залог для просмотра по видеомагнитофону в автобусах дальнего следования. Здесь также торговали всем тем, что может пригодиться путешественнику в дороге… но (за исключением кассет) для желудка. В общем-то, магазин как объект, где можно спрятать деньги, никудышный. Бетонный пол, гладкие стены да продавец, волком смотрит на покупателей, следит, как бы кто бы что бы да не стянул бы. Нет, Офа тайник здесь вряд ли устроила. На всякий случай, для очистки совести компания внимательно оглядела пол, стены и витрины, будто невзначай заглянула за занавески на окнах, а Майя, отойдя в дальний угол помещения, даже бросила взгляд на привинченный к потолку вентилятор, в слабых потоках которого нежились сонные мухи. Нигде ничего похожего на пакет с деньгами. На всякий случай поинтересовались у продавца, подозрительно поглядывающего на странных посетителей, не оставляла ли у него три дня назад чернявая женщина какой-нибудь пакет, и, получив отрицательный ответ, компания покинула магазин.

Настроение у всех было паршивое, но Майя не унывала.

– Ничего, осталось проверить два тайника, и денежки у нас в кармане, – с наигранным оживлением пообещала она.

– Не найдете вы их! – неожиданно заявил Шухрат. – Ваша теория с тайниками дрянь! Домой нужно возвращаться.

– Вот и поезжай! – накинулась на Камалова Бантикова. – Тебя никто не держит. Автобусов много, а без тебя в машине просторнее будет. Давай, давай, двигай отсюда!

Шухрат обиженно замолчал и поотстал от основной массы путешественников. Похоже, из Камалова-младшего в этой компании хотят сделать козла отпущения. Однако, опасаясь гнева старшего брата, домой он не поехал, у «Москвича» догнал четверку и влез в автомобиль вместе со всеми.

И снова дорога – длинная, нудная, душная. В наступивших сумерках за окном мелькали деревья, проносились поля; то вздымались, то опускались похожие на гигантские волны холмы. Вверх, вниз… вверх, вниз… Утомленные бессонными ночами Бантикова и Авиров задремали. Клевал носом и Шухрат. А вот к Майе сон не шел, хотя за двое с лишним суток ей вряд ли удалось поспать урывками более четырех часов. Едва она смыкала веки, как перед глазами у нее, сменяя друг друга, будто в калейдоскопе, возникали картинки из событий, произошедших за два последних дня, а не дававшие покоя мрачные мысли начинали терзать с удвоенной силой. Ли оставила попытки уснуть, открыла глаза и обратилась к Виктору:

– Если ты устал, можешь отдохнуть, я поведу машину. Права у меня есть.

– Я днем дома отдохнул, – откликнулся Киданов. – А ты спи. Дорога дальная, возможно, нам действительно придется поменяться местами.

– Не спится, – вздохнула Майя.

– Тогда давай поговорим.

– О чем?

Машина резко пошла вверх – начинался перевал. Стало совсем темно, и Виктор нажал какую-то кнопку. Мягким светом засветились на панели приборы, а во вспыхнувших лучах фар закружились тысячи насекомых. Они стремительно приближались к автомобилю, отчего создавалось впечатление, будто два огромных желтоватых раструба всасывают в автомобиль мошкару.

– Меня вот что интересует, – заговорил Киданов. – Как ты рассчитываешь отыскать тайник на лесополосе? Если, конечно, он там существует. Лесополоса-то длинная, деревьев миллионы, и под любым из них можно спрятать деньги…

– Деньги, может быть, и не отыщем, – негромко, чтобы не разбудить дремавшую на заднем сиденье троицу, сказала Майя, – а вот ответить на вопрос: Андрей ли украл деньги или нет, я думаю, сумеем.

– Это как же?

Почему-то Майя проникалась к Киданову все большей и большей симпатией. Да и Виктор, она чувствовала, к ней по особенному расположен. И это было ей приятно.

– Очень просто, – улыбнулась она. – Когда Андрею стало дурно и он вышел из автобуса, я ему салфетки дала. Наверняка они где-то на лесополосе валяются. Так вот, если они чистые, то есть Лунев ими не воспользовался, значит, он выходил спрятать деньги. А если грязные, то к Андрюхе претензий нет.

Машина миновала высшую точку перевала и покатилась вниз, все ускоряя и ускоряя бег. Дорога по эту сторону горы была неровной, похожей на окаменевшую глину, изрезанную тысячами ручейков, поэтому машина ехала по ней, как по булыжной мостовой, вибрируя и громыхая, и Майя с Виктором замолчали. Проехали мимо того места, где осматривали тягу, и Ли невольно подумала, что ей бы очень не хотелось, чтобы вором оказался Киданов.

– А знаешь, Майя, – задумчивым тоном возобновил разговор водитель. – Если мы найдем салфетки и они окажутся чистыми, это вовсе не значит, что мы сможем вернуть похищенные деньги.

Ли была так утомлена, что совсем не хотела шевелить мозгами, она подавила зевок, лениво попросила:

– Не поняла, поясни.

Киданов начал издалека.

– Ты, наверное, уже знаешь, что я сидел?

– Слышала, – простодушно призналась Ли. – Саид просветил.

Киданов разглядел в темноте, что Майя ему улыбается, и ответил ей улыбкой.

– Тем лучше. С прошлым я завязал, но сейчас не об этом. Мужик я битый, и вот что тебе скажу. Если бы я взял деньги, то ни за что бы не сознался в краже, даже если бы меня приперли к стенке. Пошел бы в полный отказ на следствии, на суде, на зоне, вплоть до «вышки».

Майя искренне удивилась:

– Это почему же?

– Видишь ли… Решившись на кражу, я должен знать, на что иду. Какой смысл воровать, если потом деньги отдавать придется? Поэтому я должен быть готов ко всяким неожиданностям и идти до конца. И уж поверь мне, ты бы из меня эти деньги ни за что бы не выбила – ни с милицией, ни с рэкетом, ни своими угрозами, ни просьбами, ни слезами.

– Что же, у нас нет никакой надежды получить свои деньги? – неожиданно раздался голос Авирова.

Киданов глянул в зеркало заднего вида. Оказалось, троица на заднем сиденье не спала, а прислушивалась к разговору. В темноте блестели три пары любопытных глаз. Виктор пожал плечами.

– Ну почему же… Надежда есть. Во-первых, деньги, может, и не Лунев украл, а во-вторых – Андрей не я, у него психология другая. Возможно, он и расколется.

Майя невесело заметила:

– Остается надеяться, что деньги украл не ты… Ладно, давайте спать.

Ли закрыла глаза и через несколько минут неожиданно уснула. Сон был неглубоким, тревожным. Майю мучили кошмары. Ей снилось, будто гонится за ней огромное лохматое чудовище, а она изо всех сил старается ускользнуть от него. Но движения у нее замедленные, будто бежит она в воде, а чудище все ближе и ближе, оно дышит Майе в спину, и сердце женщины готово разорваться от ужаса и этого сумасшедшего изнуряющего бега. И вдруг руки у нее удлиняются, она становится на четвереньки, и вот она уже бежит, отталкиваясь всеми четырьмя конечностями. И снова ее нагоняет лохматая образина. Дорога превращается в грунтовую, а затем и вовсе круто поднимается в гору, и Майя лезет по скалам. И – о чудо! Она отталкивается ногами от выступа и летит. Через несколько метров приземляется, вновь отталкивается и вновь парит… «Как кенгуру в замедленной съемке», – думает Майя и счастливо смеется: теперь-то уж чудовищу за ней не угнаться! Она оглядывается, а волосатое существо, в точности повторяя ее путь, прыгает следом…

Чем закончилась эта погоня, Майя так и не узнала. Ее разбудил Виктор. Он легонько тормошил ее за плечо.

– Проснись, Майя, проснись!

– В чем дело? – Ли очнулась и очумело уставилась на водителя.

Киданов дождался, когда мимо с ревом пронесется большегрузный автомобиль, и заметил:

– Кажется, подъезжаем. Точно не знаю, где мы останавливались в прошлый раз, но, думаю, где-то здесь…

Майя взглянула вначале на приборную доску – небольшие круглые часы показывали пять минут второго. По времени действительно должны уже приехать. Потом посмотрела по сторонам. Дорогу она отлично знала, поэтому даже в темноте хорошо ориентировалась. Ехали по селению с маячившей невдалеке водонапорной башней. Знакомые места. Скоро будут на месте.

– За мостиком поезжай медленнее, – попросила Ли. – У знака «Неровная дорога» остановишься.

На заднем сиденье зашевелились остальные пассажиры. Кто-то кашлянул, кто-то шмыгнул носом, кто-то зевнул. Дорога была пустынной, поэтому ехали с включенным дальним светом, не опасаясь ослепить водителя встречной машины светом фар. А по обеим сторонам дороги, то приближаясь, то отступая, тянулись лесополосы, темные, таинственные. Ярко сверкали звезды, где-то вверху и в стороне золотой монетой светился лунный диск. «Божественная ночь! Очаровательная ночь!» Так, кажется, восклицал великий русский классик. Не было бы еще проблем с тридцатью шестью тысячами долларов, и жизнь была бы прекрасна. Проскочили мостик, а вот и треугольный дорожный знак с двумя буграми, чем-то похожими на черный бюстгальтер. «Москвич» плавно подрулил к обочине и остановился. Не переставая зевать, потягиваться и поеживаться – наконец-то стало прохладно! – путешественники выбрались из машины. Лесополоса в этом месте почти вплотную подходила к дороге. Луна отбрасывала загадочный желтоватый свет на кроны деревьев и подлесок, состоявший из кустов и топольков, шелестевших листочками от дуновения невесть откуда взявшегося здесь в это время года ветерка. Подлесок в этом месте рос так густо, что, казалось, пробиться сквозь него к основной массе деревьев будет просто невозможно. И непроходимый подлесок, и таинственный лунный свет, и шелест листьев, и ухнувший вдруг где-то филин создавали жутковатую картину, не очень-то располагавшую к ночной прогулке по неизведанным дебрям лесополосы.

Бантикова передернула плечами.

– Видок из фильма ужаса. В этих зарослях наверняка и нечисть всякая водится. Как бы кикимора какая в болото не затащила, – проговорила она опасливо. – Может, на этот раз Виктора с собой прихватим?

Ли и сама побаивалась идти на лесополосу, однако лишнего человека брать с собой не хотела.

– Страшнее, чем ты, кикиморы на свете нет, – нервно хихикнула она. – А если кто тебя и утащит, тем лучше – мне долг возвращать некому будет. Ладно, обойдемся как-нибудь без мужиков.

Киданов издал добродушный смешок, подал женщинам фонарики.

– Если кто приставать будет, зовите на помощь, – посоветовал он. – Мы поблизости будем. Удачи!

Опасливо озираясь, женщины сошли с дороги и направились к лесополосе. Оказывается, подлесок не был таким непроходимым, каким казался со стороны. Женщины легко прошли сквозь него и оказались по ту сторону живой стены из кустов и топольков. Растительности здесь было поменьше, а расстояние между деревьями позволяло свободно передвигаться в одну и в другую сторону вдоль живой изгороди. Оглядевшись как следует, Майя объявила:

– Если Андрюху действительно стошнило, то где-то здесь, а если он выходил спрятать деньги, то наверняка заходил в глубь лесополосы. Приступим?

– Подумать только, Майка! – вздохнула Бантикова. Она была такая несчастная. – Мы, две интеллигентные женщины с высшим образованием, ходим с тобой ночью по лесу и разыскиваем, как это у вас в медицине называется?.. Ах да – рвотные массы! Да рассказать кому – не поверят!

– А ты не рассказывай, – проворчала Ли. – Не позорься.

Женщины прошли метров сто по кромке лесополосы в одну сторону и примерно столько же в другую. Лучи фонариков то пересекались, то разбегались, прыгали от дерева к дереву, задерживались на попадавшихся в пыльной траве предметах – ржавых консервных банках, битых бутылках, обрывках пожелтевших газет, и снова скрещивались, скакали от дерева к дереву от куста к кусту. Белые бумажные салфетки на глаза не попались.

Решили идти в глубь лесополосы. Местность была пересеченной, шагать приходилось по отлогой горке вверх. Росли на лесополосе тополя, чинары, клены, дубы, встречались и орешины. Все эти деревья надежно защищали дорогу от ветров и оползней. Разбуженная непрошеными гостями лесополоса ожила. Захлопали крыльями птицы, застрекотали кузнечики, зашумели деревья. Наверное, все эти звуки всегда присутствовали в этих местах, просто перепуганным Майе и Татьяне чудилось, что именно они потревожили лесополосу и теперь ее обитатели стараются нагнать на них еще больше страху. Бантикова жалась к Майе и была так напугана, что если бы ей неожиданно встретился человек, не говоря уже о кикиморе, то она замертво упала бы в траву.

Наконец женщины добрались до вершины бугра. Здесь деревья неожиданно обрывались и начинался неглубокий овраг с пересохшим на дне его ручьем. А на другой стороне его вновь возвышалась стена деревьев. Посовещавшись, решили спуститься. Спуск был крутым, и Ли с Бантиковой почти сползли на дно оврага. Ручей, оказывается, не совсем пересох. Узкая полоска воды, в метр шириной, почти недвижимая, осторожно пробиралась среди травы и кустов и исчезала где-то в ночи. Первым делом обшарили лучами фонарей склоны оврага, затем взялись за ручей.

– Думаешь, за несколько минут можно забраться так далеко? – с сомнением спросила Бантикова, двигаясь параллельно Майе по противоположному берегу ручья.

– Не знаю, – негромко ответила Ли. – С такими деньгами можно сигануть куда угодно.

– И все-таки я не верю, что деньги украл Андрей! – вдруг заявила Татьяна. – Не похож он на подлеца.

– А мне уже все равно, кто вор, – после паузы устало пробормотала Майя. – Лишь бы деньги нашлись… Ой, погоди-ка! – Майя остановилась как вкопанная и тут же присела, разглядывая что-то на земле.

Заинтригованная находкой Ли, Бантикова перепрыгнула ручей и опустилась рядом с женщиной на корточки. На лишенном травы клочке земли четко отпечатался след обуви. Судя по размеру, мужской.

– Может быть, кто-то из местных жителей проходил? – предположила Бантикова.

Разглядывая отпечаток ноги, Майя раздумчиво ответила:

– Не думаю. Люди здесь не ходят. В этой стороне нет ни селения, ни колхозных полей. А след, между прочим, свежий… – Майя направила фонарик на противоположный берег ручья и наткнулась на точно такой же отпечаток ноги, но идущий в обратном направлении. – Вот видишь! – воскликнула она. – Кто-то переходил ручей и вернулся.

Бантикова заволновалась.

– Неужели все же Андрюха? – почему-то переходя на шепот, ахнула она.

– Пока не знаю, – прикидывая что-то в уме, призналась Майя. – Но я бы очень хотела взглянуть на обувь Лунева… Идем!