Текст книги "Святой Рейтинг"

Эпилог

I.

Столица вибрировала от слухов.

Странно… Казалось, ну какие могут быть слухи в разгар телевизионной эры?! Вы ещё «сарафанное радио» вспомните! Не средневековье какое… Всё прозрачно, господа! Нет ни одного события – большого ли, малого, – которое, едва появившись на свет, не было бы тут же подхвачено толпой журналистов, а затем обсосано, разжёвано и переварено с последующим выбросом информационных экскрементов в виде новостей, репортажей или комментариев на бесчисленных каналах. Видеопанели круглосуточно, в поте экрана, бьются, чтобы тайное стало явным, секреты были раскрыты, покровы – сорваны, человек – вывернут наизнанку. Телепотребителя фаршируют происходящим по самое некуда. Эпоха изустного обмена информацией в стиле «одна баба рассказала» навсегда ушла в прошлое. Место бабы занял телеведущий.

Однако события, молва о которых поставила на уши всю столицу, остались неосвещёнными. Телеканалы хранили молчание. Невероятно, но это так! Молчал «Официоз-ТВ». Как в рот воды набрал «Вчерась-ТВ». Делали вид, что ничего не произошло «Базар-ТВ», «Вокзал-ТВ», «Вонзал-ТВ», «Пошёл-ТВ». Да все каналы молчали! И людям не оставалось ничего иного, как по старинке шептать друг другу на ухо потрясающие новости.

Говорили, что утром, по требованию кардинала – великого инквизитора – было созвано экстренное совещание Совета герцогов. Кардинал обвинил его превосходительство императора Августа в политическом безволии, деловой импотенции, неспособности отстаивать интересы телеимперии, заигрывании с китайскими сепаратистами, и далее по списку из тридцати пяти пунктов. Закончил великий инквизитор требованием досрочно сместить главу Корпорации, а вместо него короновать герцога санитарно-гигиенических каналов.

Совет большинством голосов поддержал требования кардинала Ротшильда и низложил императора.

Однако (рассказывали дальше) не тут-то было. В ответ император выложил досье на великого инквизитора. Документы свидетельствовали, что из семидесяти семи статей «Закона о телевизионной службе» кардинал систематически нарушал семьдесят – в свою пользу, естественно. Император предложил герцогам отстранить коррупционера от должности, создать комиссию по расследованию и вернуть старинное наказание в виде пожизненного заключения.

Совет заколебался.

Видя это, кардинал Ротшильд пошёл с козырей – вызвал из соседнего помещения взвод гвардейцев телеинквизиции. По его приказу бравые парни арестовали императора, а заодно и колеблющихся герцогов.

В ответ по сигналу императора в зал заседаний ворвалась рота сынов эфира во главе с полковником Хоробрых. Бойцы освободили Августа и его сторонников. Потом повязали кардинала с гвардейцами, а также герцогов, голосовавших за низложение императора.

Закончилась вся чехарда самым неожиданным образом. Откуда ни возьмись, появился какой-то лейтенант Фёдор Огонь, разогнал всех к чёртовой матери и взял власть в свои руки.

II.

Как водится, молва кое-что преувеличивала, или искажала. Однако в целом события изложены верно.

Действительно, кардинал Ротшильд предпринял попытку переворота, и был близок к успеху. Действительно, император Август, ожидавший от заместителя большой гадости, подстраховался. Опираясь на собранный компромат и договорённость с полковником Хоробрых, глава Корпорации почти переломил ход событий в свою пользу.

Но тут, ко всеобщему изумлению, в зале для заседаний появился лейтенант дружины сынов эфира Фёдор Огонь, в окружении группы поддержки. Группа состояла из неизвестного пожилого азиата, знаменитого учёного Мориурти, баронессы канала «Чародей-ТВ» Валькирии Мильдиабль, какого-то потрёпанного мужчины средних лет и непонятного низкорослого существа в бороде и зипуне.

Никто так и не понял, каким образом лейтенанту со товарищи удалось проникнуть в святая святых Корпорации незамеченными. Это мог бы объяснить пожилой китаец. Но, как мы знаем, Суй Кий не отличался многословием.

В зале Фёдора знали не все, поэтому для начала он представился. Потом сын эфира сжато рассказал об итогах экспедиции. Тема ноосферы была освещена очень коротко, можно сказать, минимально. Зато особый упор Фёдор сделал на сговор главы Корпорации с преступным доктором Хаосом и подлую роль полковника инквизиции Лефтенанта.

Рассказ Фёдора, засвидетельствованный профессором Мориурти и баронессой Мильдиабль, вызвал грандиозный шок и скандал. Поражённые герцоги подняли крик. Полковник Хоробрых сверлил поникшего императора гневным взглядом. Кардинал было приободрился и поднял голову. А зря.

Далее Фёдор сделал несколько важных заявлений.

Во-первых, он заявил, что действующая форма управления Корпорацией и телевизионным процессом в целом себя изжила. В связи с этим боец распустил Совет герцогов, упразднил телеинквизицию и отправил императора с кардиналом в отставку.

Во-вторых, Фёдор на месте произвёл полковника Хоробрых в генералы, а также уполномочил силами дружины блокировать казармы бывшей телеинквизиции, разоружить гвардейцев и распустить по домам, с обещанием полного денежного расчёта и помощи в трудоустройстве.

В-третьих, генералу было предписано незамедлительно взять под контроль работу телевизионных башен в мировом масштабе, используя для этого национальные подразделения сынов эфира. Предосторожность была не лишней, поскольку обиженные роспуском Совета герцоги могли организовать фронду и вещать что-нибудь не то.

Последовали и другие важные распоряжения. И, наконец, Фёдор объявил о создании временного Совета Корпорации во главе с собой. Заместителями были назначены генерал Хоробрых, профессор Мориурти и баронесса Мильдиабль. Совету предстояло выработать новую конституцию телевизионной империи, а также упорядочить объём и повысить качество телевещания.

Герцоги были отпущены восвояси, с настоятельным пожеланием вести себя по отношению к новой телевласти спокойно и лояльно. Бывшего императора Августа и отставного кардинала Ротшильда задержали для передачи дел новому Совету, после чего также обещали отпустить на все четыре стороны.

На этом, собственно, переворот закончился.

Может показаться, что прошёл он как-то слишком просто и гладко, словно по маслу. Но чему удивляться? У сынов эфира Фёдор пользовался непререкаемым авторитетом – и как непревзойдённый боец, и как воспитанник Василия Павловича. Излишне говорить, что генерал Хоробрых мгновенно и без колебаний встал на сторону любимца, а это предопределило успех дела. Важно и то, что все распоряжения свежеиспечённого главы Корпорации были разумны, спокойны, миролюбивы, а сам он – чрезвычайно харизматичен. Таким образом, у дружины и вменяемой части герцогов не было причин не поддержать бывшего лейтенанта.

Кстати, любой историк подтвердит, что бескровные перевороты в летописи веков не такая уж редкость. К примеру, без особых проблем захватила престол дочь Петра Первого Елизавета, после чего правила долго и неглупо. Да и будущая великая императрица Екатерина Вторая лишила супруга власти довольно легко и быстро. Правда, падение с трона стоило последнему жизни, однако это уже дело семейное…

III.

– Подумать только! И полутора недель не прошло, как мы сидели здесь и обсуждали будущую экспедицию, – негромко сказала Валя-Кира. – А кажется, прошло полжизни…

– Действительно, – поддержал Мориурти, – насыщенные были деньки… Предлагаю почтить память бедняги Потапкина.

Все встали и выпили, не чокаясь.

Долгий летний день, наконец, подошёл к концу. За окнами стемнело, площадь перед телебашней Останкино-25 пылала заревом прожекторов, по Москве-реке курсировали ярко освещённые прогулочные теплоходы. Фёдор, Валя-Кира, Мориурти, Сидоров, Хоробрых, Суй Кий и Корней собрались в апартаментах бывшего императора. Было решено слегка отметить завершение экспедиции. «Сегодня можно, а завтра ни-ни. Дел невпроворот», – твёрдо сказал Василий Павлович.

Впрочем, отдых отдыхом, но Фёдор собирался потолковать с наставником Суй Кием по душам. Во вчерашней и сегодняшней суете речь шла исключительно о неотложном и текущем. Однако настало время прояснить некоторые фундаментальные обстоятельства его, Фёдора, жизни, после стажировки в Хаудуюдуне. Тем более что наставник заговорил по-русски, и никаких технических проблем, связанных с пониманием жестов, больше не существовало.

Но Суй Кий перехватил инициативу.

– Ну что, Фёдор, пора объясниться? – спросил он, тихо улыбаясь в реденькую седую бороду.

Фёдор кивнул.

– И, конечно, ты не возражаешь, что при этом будут присутствовать наши друзья? – уточнил Суй Кий.

Фёдор снова кивнул.

– Я так и думал. Ну что ж… Начнём издалека. Вероятно, ты знаешь, что в организме каждого человека есть огромные скрытые резервы…

– Действительно, издалека, – пробормотал Сидоров.

– Но ты вряд ли знаешь, – невозмутимо продолжал Суй Кий, – что на человеческом теле существуют точки, нажав на которые, можно эти резервы разбудить. Древняя китайская медицина овладела искусством инициации много веков назад… Пока всё ясно, не так ли?

– Чего ж тут неясного, ёксель-моксель, – ответил заинтригованный Фёдор.

– Прекрасно, идём дальше. Ты помнишь вечернюю тренировку в Хаудуюдуне, когда ты пропустил мой удар в голову? Не отвечай – вижу, что помнишь… Так вот, этим ударом я сознательно инициировал скрытые резервы твоего организма. Я это умею. Отныне твои ловкость, сила, выносливость, сообразительность – удвоились. А в случае смертельной угрозы могли даже утроиться. Фактически, получив пяткой в лоб, ты очнулся сверхбойцом!

Валя-Кира невольно схватилась за Фёдора. Фёдор невольно схватился за лоб.

– Но за каким чёртом?.. – начал он.

– Ты хочешь спросить, зачем это мне понадобилось? Я мог бы сказать, что привязался к тебе всей душой и мечтал подарить любимому воспитаннику сверхсилу. Это правда. Но это лишь часть правды. Другая часть заключается в том, что я сделал тебя суперменом с дальним прицелом.

Друзья переглянулись.

– Хотелось бы знать, с каким именно, – сказал Сидоров, настороженно изучая пергаментное лицо старого китайца.

– Я всё объясню. Но сначала давайте выпьем, – вдруг предложил тот. – Есть вещи, которые на трезвую голову очень трудно воспринять.

Так и сделали, выпили: Фёдор – виски, Мориурти и Сидоров – коньяк, Хоробрых и Корней – водку, Валя-Кира – мартини, Суй Кий – вроде бы минеральную воду. Хотя при этом отчётливо крякнул.

– Рассказывая о связи с ноосферой, покойный Хаос не солгал, – неожиданно сказал наставник. – Действительно, доктор сотрудничал с мировым разумом и разработал способ спасти его от информационной катастрофы, чреватой гибелью для всего сущего на Земле. Но! – Китаец обвёл взглядом присутствующих. – Хаос не знал, да и не мог знать, что ноосфера в стремлении спастись, подстраховалась. Кроме доктора, она установила контакт ещё с одним человеком.

– С кем?! – в один голос воскликнули Мориурти и Сидоров.

– Со мной, – скромно сказал Суй Кий, кланяясь.

Фёдор давно знал, что от наставника можно ждать всего. Но такого!..

– Почему именно с тобой, ёксель-моксель? – только и вымолвил боец, ероша русые волосы.

– Восток – центр земной мудрости. Китай – душа Востока. Хаудуюдунь – сердце Китая. А я – глава Хаудуюдуня, – просто сказал Суй Кий.

– Глава Хаудуюдуня? Ты?! А я думал, ты обычный монах…

– Все так думают. Кроме тех, кому положено знать, – успокоил наставник, еле заметно улыбаясь в реденькую седую бороду.

В апартаментах повисла тишина, нарушаемая лёгким шорохом. Это Корней, силясь переварить информацию, чесал затылок.

– О планах доктора Хаоса я узнал давно, – продолжал Суй Кий. – Как и он, я стремлюсь спасти ноосферу. Но не любой ценой! В Китае вообще не склонны к резким телодвижениям. Неторопливость и последовательность – вот наш принцип. И за многие тысячи лет он себя неизменно оправдывал. Поэтому мы действовали по-другому.

Вы знаете, что в Китае количество каналов ограничено. Один город – один канал. Одна семья – одна видеопанель. Мы терпимо относимся к Интернету и газетам, ведь развитие конкуренции между медиа-сферами сдерживает рост объёма телевещания. Работу инквизиции мы сделали у себя чисто формальной. Всё это вызывало недовольство бывшего руководства Корпорации, но мы шли своим путём. В итоге за последние десять лет Китай резко снизил выброс информации в атмосферу.

– Всё это так. Но не решает глобальной задачи, – заметил Мориурти.

– Верно! Однако мы показали путь, которым должны пойти и другие, чтобы общими усилиями спасти мировой разум и самих себя.

Но этот путь преграждал Хаос… Великий ум и дикая энергия, преумноженные сокровенными знаниями ноосферы! Его план полностью уничтожить телевидение был столь же грандиозным, сколь и античеловечным. Подорвать привычный уклад общества, разрушить устои… Чего ради? Зачем ампутировать, если можно лечить? Телевидение само по себе – великое достижение и благо. Речь лишь о количестве вещания и качестве информации.

Я долгое время не знал, как подступиться к Хаосу. Потом вспомнил, что в самом начале работы доктор заключил с императором Августом некий союз, и поддерживает отношения. Вот тогда я впервые подумал, что надо обзавестись надёжным союзником, который был бы где-то недалеко от императора… Так, на всякий случай. Никаких конкретных соображений пока не было, говорила интуиция.

Именно поэтому я заинтересовался, когда к нам в Хаудуюдунь на боевую стажировку приехал перспективный молодой офицер Фёдор Огонь. – С этими словами старый китаец положил невесомую руку на погон Фёдора. – Наведённые справки показали, что среди сынов эфира лейтенант пользуется авторитетом, и, главное, ему покровительствует сам командир дружины полковник Хоробрых. – Суй Кий слегка поклонился свежеиспечённому генералу. – Это было то, что надо. И я решил заняться тобой всерьёз, Фёдор. А поскольку мне нужен сильный союзник, я многому научил тебя и сделал сверхбойцом. К тому же я подарил тебе яшмовый талисман, который стал оберегом и подсказчиком. Отныне ты был готов к любым испытаниям.

– Я заметил, – задумчиво сказал Василий Павлович, наливая. – Из Хаудуюдуня он приехал сам не свой. В положительном смысле…

Фёдор слушал с видом серьёзным и сосредоточенным. Теперь многое становилось понятным, фрагменты паззла складывались в единую картину. Однако рассказ наставника всё больше приводил в замешательство. За скрытые резервы, конечно, спасибо – что говорить, много раз выручали. Но как относиться к благодеянию, совершенному втёмную? Да и было ли это со стороны хитрого китайца благодеянием?

– Я так понимаю, наставник, что ты без моего ведома готовил из меня агента, – рубанул Фёдор.

Суй Кий прижал руки к халату в области сердца.

– Не сердись, мальчик, – взволнованно попросил он. – Я действовал бесцеремонно, но что я мог тебе сказать? Поверь, я тогда и сам не знал, для чего готовлю тебя. Я действовал по наитию, на всякий случай. Ставки были слишком высоки, я хватался за соломинку. Поверишь ли, в какой-то момент я был готов обнародовать свой контакт с ноосферой и рассказать о бесчеловечных планах доктора, чтобы поднять против него людей, пока не поздно. Однако мировой разум был категорически против. Ажиотаж и публичность ему ненавистны по определению.

Но я интуитивно чувствовал, что, работая с тобой, поступаю правильно. И развитие ситуации подтвердило мою правоту.

Хаос успешно осуществлял свой план. Его деятельность становилась настолько заметной и масштабной, что на неё обратили внимание. Да и как не заметить, что целая территория выпала из-под руки Корпорации? Император, знавший подоплёку, вынужденно разыгрывал озабоченность и санкционировал экспедиции в аномальную зону. Тогда я понял: вот он, случай, для которого я тебя готовил! Среди сынов эфира ты был известен как прекрасный офицер и непревзойдённый боец. И полковник Хоробрых, к мнению которого император прислушивался, имел все основания рекомендовать тебя в состав одной из экспедиций.

Скажу больше: я сам нечувствительно подсказал почтеннейшему Василию Павловичу эту мысль, и побуждал его добиваться, чтобы глава Корпорации согласился включить Фёдора в число участников…

С этими словами Суй Кий застенчиво потупился. Василий Павлович, пугая Корнея, с солдатской прямотой хватил кулаком по столу.

– Так вот в чём дело! – воскликнул он. – А я-то, старый дурак, сам себе удивлялся! Вижу, что не хочет император зачислять Фёдора в экспедицию, ну и ладно бы. А я из Августа всю душу вынул: возьми да возьми!

– Конечно, не хотел, – согласился наставник. – Точнее, не хотел доктор Хаос. Интуиция у него не уступала моей, чутьё было дьявольское. Он инстинктивно ощущал, что Фёдор для него чрезвычайно опасен, и в зону его пускать нельзя. Но тут неожиданно поддержал великий инквизитор. В последнее время он вредил императору, где только мог. И как только понял, что Август почему-то не желает видеть Фёдора в составе экспедиции, сделал всё возможное, чтобы тот в неё был зачислен.

Фёдор встал, подошёл к окну, и, распахнув настежь, глубоко вдохнул свежий речной воздух.

– Ну, ладно, – сказал он, не оборачиваясь. – Включили меня в экспедицию, попал я в зону… А что дальше? Ты чего от меня ждал?

– Чего я от тебя ждал… – задумчиво повторил Суй Кий. – Прежде всего, необходимо было добраться до логова Хаоса и выйти на прямой контакт. Это и непросто, и чрезвычайно опасно. Однако я верил, что с помощью новых возможностей и талисмана-оберега ты справишься. Так и вышло. К тому же я время от времени проникал в твои сны и посильно предостерегал от различных угроз.

– Это понятно, – безжалостно сказал Фёдор. – Логово там, прямой контакт… Дальше-то что? Ты же не для того меня отправил в зону, чтобы я у Хаоса икрой объедался, и на его монстров глазел? Что-то я там должен был сделать, нет? Колись, наставник!

Суй Кий закусил губу и впервые замешкался с ответом. В паузу вклинился Мориурти.

– По-моему, всё очевидно, – сказал он с усмешкой. – Хаоса надо было во что бы то ни стало ликвидировать. Это, кстати, правильно. Как справедливо заметил достопочтенный Суй Кий, ставки были слишком высоки. А тебе, Фёдор, отводилась роль киллера… Я ничего не путаю, почтеннейший? – спросил он, обращаясь к старому китайцу. – Вы же не будете утверждать, что наш юный друг должен был вести с Хаосом агитационно-пропагандистские беседы?

– Переубедить Хаоса не удалось бы, – уклончиво ответил китаец. – Я думал об этом. Доктор был исключительно упёртый человек, к тому же возомнивший себя богом. Я действительно не исключал, что Фёдору придётся сыграть особую роль. Я сообщил бы об этом в очередном сне…

Поймав тяжёлый взгляд сына эфира, Суй Кий замолчал.

– Эх, наставник, наставник, – грустно сказал Фёдор, качая головой.

На самом деле он понимал, что на войне – как на войне. А доктор Хаос был исключительно опасен, и де-факто поставил себя вне закона. Стало быть, замысел уничтожить самозваного бога являлся единственно правильным и – больше того! – справедливым… Однако хотелось малость проучить Суй Кия с его бесцеремонностью. Тоже мне, китайский папа Карло! Не спросясь, вытесал из нормального сына эфира боевого Буратино и двигал им, как пешкой…

– Ладно, – примирительно сказал Сидоров. – Хорошо, что всё хорошо кончается. Полковник Лефтенант по собственной инициативе выполнил за Фёдора самую мерзкую часть работы. Вот ведь изобретательный человек! Эта его «розочка»… Нашёл-таки цветок, хотя доктор искоренил их во всей зоне.

– Кстати, почтеннейший Суй Кий, не объясните ли, почему ноосфера предостерегала Хаоса от цветочной угрозы? – спросила Валя-Кира. – Супермен, почти бог, неуязвим для любой опасности, – и вдруг должен бояться невинных растений…

Суй Кий неожиданно хихикнул.

– Ну, речь шла не столько о растениях как таковых, сколько о понятии в широком смысле слова… На каком-то этапе ноосферу начала беспокоить агрессивность Хаоса. Спастись ценой огромного ущерба для земной цивилизации ей вовсе не улыбалось. Но и отказываться от сотрудничества с этим ярким, талантливым, энергичным человеком, она не была готова. В конечном счёте, после всех колебаний, мировой разум дал мне шанс справиться с Хаосом.

– Каким образом?

– В абсолютной защите, укрывавшей доктора, появилась брешь для нанесения удара любым предметом, имеющим – прямо или косвенно – «цветочное» происхождение. Просто возникла ассоциация с Китаем, откуда я, второй контрагент, родом. Ведь у нас принято говорить «Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ!». Но, чтобы всё было честно, ноосфера в общих чертах предупредила Хаоса о постоянной угрозе.

Мориурти хватил кулаком по колену.

– Офигеть! – сказал он. – И ведь ни за что не догадаешься! Ну и шуточки у мирового разума…

– Ну, это ещё не самое интересное, – произнёс Суй Кий сквозь тихий смех. – В дальнейшем я расскажу вам немало забавного и поучительного из практики общения с ноосферой.

Корней неожиданно поднялся и засунул руки в карман зипуна.

– Чего там рассказывать, – сказал он, зевая. – Мы уж сами как-нибудь и пообщаемся, и напрактикуемся!

С этими словами леший достал из кармана какой-то крупный блестящий предмет. Раздался грохот. Это Мориурти выпал из кресла, но, похоже, и не заметил этого.

– Медальон Хаоса! – хрипло сказал он.

– Прямая связь с ноосферой, – пробормотал потрясённый Сидоров.

А Суй Кий ничего не сказал. Он стоял, словно зачарованный, беззвучно открывая и закрывая рот, и не мог оторвать взгляда от сияния бриллиантов, украшавших медальон.

Корней между тем подошёл к Фёдору и протянул прекрасную вещицу.

– Держи на память, – сказал он остолбеневшему сыну эфира. – Столько вместе отвоевали… Небось пригодится. Ты же теперь большая шишка! А если жениться надумаешь, будем считать, что свадебный подарок.

Корней подмигнул бойцу, а потом отдельно ещё и потрясённой Вале-Кире.

– Откуда он у тебя? – спросил Фёдор придушенным голосом, держа медальон на вытянутой руке.

– Ну, откуда, откуда… Из болота, вестимо. Кикимора отдала. Я же ей взамен подогнал целое стадо… А Лефтенанту он уже ни к чему.

Суй Кий пришёл в себя и сделал шаг вперёд.

– Мне кажется, – негромко, звенящим голосом сказал он, – будет лучше, если вы отдадите эту игрушку мне.

И он медленно протянул руку к медальону.

Быстрее всех отреагировал ветеран. Взвившись пружиной, Василий Павлович мгновенно оказался между Фёдором и его наставником.

– Отставить! – сказал он голосом, из которого можно добывать железо. И словно невзначай положил руку на эфес табельной шпаги.

Суй Кий побледнел. Глаза его тигрино блеснули.

– А вам, собственно, зачем? – поинтересовался Мориурти, подходя к Хоробрых. – Вы и так с ноосферой в контакте. А мы пока нет.

– Неужели вы хотите стать монополистом? – удивился Сидоров, становясь плечом к плечу с профессором и генералом. – Монополизм ведёт к загниванию. А нам столько предстоит сделать!

Суй Кий зарычал. Его руки взметнулись вверх и в стороны. Хоробрых, Мориурти и Сидоров разлетелись по углам апартаментов, словно пушинки. Теперь сухонький старичок стоял лицом к лицу с могучим русоволосым богатырём.

– Отдай медальон, мальчик, – сдавленно сказал наставник. – Он тебе ни к чему. Ты не умеешь с ним обращаться.

Фёдор медленно поднял медальон и демонстративно спрятал за пазуху.

– Научусь, – мирно заверил он. – Русская смекалка на что?

– В крайнем случае, скрытые резервы помогут, – заявила Валя-Кира, прижимаясь к Фёдору. При этом ладонь правой руки как бы случайно была открыта и обращена к Суй Кию.

Китаец неприятно засмеялся.

– Твои чары против моих бессильны, девочка, – сказал он. – В последний раз спрашиваю, Фёдор: отдашь медальон или нет?

– Это с какого перепугу? – удивился боец, пряча Валю-Киру за спину.

Суй Кий покачал головой.

– Ну и чёрт с тобой! – неожиданно сказал он. – А ещё любимый воспитанник. Научил, понимаешь, на свою голову…

С этими словами старый китаец исчез. В воздухе повисла горькая реплика напоследок: «Ростишь их, ростишь…»

IV.

– Обидели старика, – с удовлетворением заметил Корней, когда участники сцены привели себя в порядок. Было заметно, что китаец лешему не приглянулся.

– Остынет – вернётся, – проворчал Мориурти, щупая шишку, набитую при полете по мановению старческой руки.

– Он производит впечатление разумного человека, – согласился поглаживающий колено Сидоров. – Конечно, монополия на контакт с мировым разумом не имеет цены, и в близкой перспективе способна обеспечить общепланетное лидерство Поднебесной. И если монополия неожиданно рушится, есть от чего погорячиться… Всё же я думаю, что по крупному счету нам делить нечего. Ситуация настолько тяжёлая, что работы хватит всем. А там разберёмся.

Фёдор встал.

– Согласен, – веско сказал он. – Если что не так, сам объяснюсь. Наставник он мне, или кто?

Корней с интересом посмотрел на боевого товарища.

– А ты становишься похож на руководство, – сообщил он, хихикнув. – Всего-то несколько часов как рулишь, а уже и тон изменился, и в лице солидность появилась…

– Ноблес оближ, – пояснил Мориурти. – В переводе с французского значит «Положение обязывает». Кстати, у меня два вопроса. Можно?

Фёдор кивнул.

– Вопрос первый. Как теперь к тебе обращаться? Ты ведь отныне глава Корпорации, хотя и временный.

– Наедине обращайтесь, как обычно, – с ноткой смущения сказал Фёдор. – А на публике…ну, не знаю… по имени-отчеству, что ли. Всё же теперь начальство…

Он смущённо развёл руками.

– Тебе срочно понадобится штатская одежда! – всполошилась Валя-Кира. – Ты же не будешь работать в лейтенантском мундире! Я уж не говорю – вести приёмы или переговоры, наносить визиты.

Фёдор задумался.

– Вообще-то пиджак и джинсы у меня есть, – неуверенно сказал он.

Девушка всплеснула руками. На помощь неожиданно пришёл Василий Павлович.

– Не волнуйтесь, баронесса, – деликатно сказал он. – У императора есть секретариат. Это, можно сказать, палочка-выручалочка. Он обеспечивает соблюдение протокола, вёрстку рабочего графика, подготовку документов, решение бытовых проблем и так далее. Завтра с утра я пришлю к вам начальника секретариата. Вы дадите ему все необходимые поручения.

– А какой второй вопрос? – спросил Фёдор у профессора.

– Самый простой. Как мы будем работать и распределять обязанности? – с невинным лицом поинтересовался Мориурти.

– Ну, это несложно, – неожиданно сказал Фёдор.

– В самом деле? – изумился физик-террорист.

– Ну да. Я всё продумал, – невозмутимо произнёс Фёдор. – Обязанности распределим так. Профессор берет на себя организацию подготовки новой Конституции. Главная мысль – равенство всех средств массовой информации. Джон ему помогает, и после принятия Конституции обеспечивает выход Интернета из подполья. А также развивает газеты, радио, книгоиздание.

– Позвольте! В качестве кого я буду работать? В отличие от всех вас, у меня нет никакого официального статуса и полномочий, – возразил заинтригованный Сидоров.

– Будет, – уверенно сказал Фёдор. – Кстати, завтра в течение дня представьте мне проект письма на Урюпинский трибунал за моей подписью. Отметьте, что, в связи с особыми заслугами перед Корпорацией, ходатайствуем о снятии обвинений с бывшего террориста Сидорова… ну, там искупил вину делом… перевоспитался… словом, сообразите, не маленький. А я потом позвоню этому Беспонто. И закроем тему.

Идём дальше. Баронесса как профессионал и специалист берёт на себя реорганизацию телевизионного процесса. – Фёдор чуть виновато посмотрел на Валю-Киру. Он понимал, что самое трудное по старой доброй традиции ложится на хрупкие женские плечи. – Я не знаю, как это лучше сделать, но каналы должны заработать по-другому. Надо избавляться от всякой мути. Цензуру, конечно, вводить не стоит, но, может, создать комиссии по этике? Советы журналистской чести? И, конечно, будем регулировать объёмы вещания. На фига десятки тысяч каналов? Офонареть же можно…

Тут, понятно, без экономики не обойтись. Наверно, придётся повысить налоги на рекламные доходы, поднять стоимость лицензий, увеличить сборы за использование телесигнала… Мелочь всякая сама собой ликвидируется, а её немерено. А какие-то каналы, наоборот, поддержим за счёт казны. Культурные, образовательные… В общем, как-то так. Подумай, привлеки экспертов. Поговори с герцогами. Есть же среди них разумные люди.

Валя-Кира задумчиво кивнула.

– Ну, с Василием Павловичем всё ясно, – Фёдор коротко поклонился генералу, которого привык считать вторым отцом. – Лучшего командира ещё не придумали. Просьба, Василий Павлович, одна: в ближайшие месяцы дружина должна быть в повышенной боевой готовности. Совет герцогов распустили, гвардию инквизиции тоже… Наверняка будут обиженные. Надеюсь, всё обойдётся мирно, однако всякое может случиться.

– Задачу понял, – коротко сказал Хоробрых.

– Ну, в общих чертах, пока всё, – сообщил Фёдор, утомлённо вытягивая ноги.

– То есть, как это всё? – возопил Корней. – А ты-то сам что будешь делать?

– Я-то? – хмыкнул сын эфира. – Я буду ставить задачи, контролировать исполнение и принимать решения. Естественно, проводить их в жизнь. А также, – он помедлил, – по мере необходимости осваивать и осуществлять контакт с ноосферой.

Валя-Кира во все глаза смотрела на возлюбленного. Откуда что берётся! Вчерашний простодушный сын эфира сегодня демонстрировал начатки государственного мышления и уверенно расставлял кадры. Правда, накануне они всю ночь проговорили с наставником Суй Кием, но всё же, всё же…

– Нормально, – оценил Мориурти. – Считай, катехизис руководителя усвоен. Однако, что же это, господа? Корней остался у нас неохваченным! Ты какой портфель хочешь?

Леший заволновался и показал кукиш.

– Ишь, чего удумал, портфель всучить норовит, – недовольно сказал он. – Ты ещё скажи, в город переехать. Без меня управитесь! А я в лес, к себе. Там теперь после этих зверелюдей тоже порядок надо наводить…

Все понимали, что Корней прав, и хозяин леса нипочём не останется в городе. Но всё-таки стало грустно.

– Как же мы без тебя будем? – безнадёжно спросила Валя-Кира.

– Почему это без меня? – удивился чудесный леший. – И не мечтайте. Навещать стану. А вы ко мне на пикники приезжайте в любое время. Только связь мне какую-нибудь обеспечьте, чтобы, значит, экологические проблемы через вас решать. – Подмигнув Фёдору, Корней значительно добавил: – По блату!

V.

Мориурти, забрав Сидорова, улетел к себе домой. Следом откланялся Василий Павлович, взяв на ночлег Корнея. Назавтра лешего предстояло отправить в родные пенаты.

Наконец-то сын эфира и девушка остались одни…

О, как они целовались! Как прекрасна и желанна была Валя-Кира! Как непривычно робок и нежен был Фёдор!..

– Выходи за меня замуж! – попросил он задыхающимся шёпотом.

Неожиданно девушка резко отстранилась.

– Что случилось? – всполошился боец. – Я тебя чем-то обидел?