Текст книги "Скифия против Запада. Взлет и падение Скифской державы"

Европейская смерть-цивилизация

Рим дал начало жуткой западной цивилизации смерти, которая была пронизана торгашеством, насилием и оккультизмом. Современный западный капитализм вырос оттуда, из Римской космополитической «империи», – он сложился как синтез собственно римских начал с началами германским и кельтским. Кентум выродился в глобальный Запад, который вполне по-римски сосет соки из всей планеты. И очень символично, что эта цивилизация именно западная, ведь Запад – это сторона заката (западания) солнца, которую древние всегда связывали со смертью и обителью мертвых. Мертвечина всегда составляла основу западного мира, бывшего абсолютно безжалостным не только к чужим, но и к своим. Во время Реформации погибло две трети жителей германских земель (в одном только Тирольском районе уничтожено 100 тысяч крестьян). В ходе капитализации в Англии все крестьяне были выселены с земли, согнаны на мануфактуры и в работные дома. Тогда казнили сотни тысяч людей. При одном только Генрихе Восьмом умертвили 70 тысяч, 90 тысяч – при Елизавете (все население Англии составляло три миллиона). Смертная казнь полагалась за 6000 видов преступлений (например, за кражу курицы). А установление демократической республики во Франции привело к убийству сотен тысяч французов революционными палачами.

Но дело даже не в этих миллионах трупах. Для Запада характерен какой-то мертвяческий символизм, который характерен для его цивилизационного развития. «В середине XIV в. в Европу пришла эпидемия чумы – Черная смерть, выкосившая 20 млн. из 60 млн. населения, т. е. треть, – отмечает А. Фурсов. – Крестьянских рук стало не хватать, сделочная социально-экономическая позиция крестьянина (а также арендатора и батрака) по отношению к сеньору улучшилась. Сеньоры попытались изменить ситуацию, ответом в 1378–1382 гг. стали сразу три восстания («чомпи» во Флоренции, «белых колпаков» во Франции, под руководством Уота Тайлера в Англии), а по сути – народная антифеодальная революция, надломившая западноевропейскому (собственно, никакого другого в истории и не было) феодализму хребет». («Кризис-матрешка. Демонтаж капитализма и конец Эпохи Пирамид».) Действительно символично – смерть десятков миллионов стала важнейшим фактором, который способствовал созреванию западного капитализма. Или вот – еще один источник преуспеяния Запада: «Среди добычи мародеров, обчищавших трупы после битвы при Ватерлоо (а в ней 18 июня 1815 года погибло, по разным данным, от 15 до 22 тысяч человек), были здоровые зубы, которые вырывались изо ртов мертвых и умирающих солдат. В последующие годы европейские дантисты не знали дефицита «материала» (А. Буцко. «Великий антигерой: выставка в Бонне рассказывает правду о Наполеоне»). Не менее красноречивы данные об источнике научного прогресса: «Немецкая пресса предлагает по-новому, без отвращения взглянуть на каннибализм в человеческой среде: журналисты припомнили, что вплоть до конца XVIII века в арсенале европейской медицины традиционно присутствовала человечина. «Лекарственные средства» на основе частей человеческого тела использовались в Европе в XVI–XVII веков почти так же часто, как травы, коренья и кора». («Der Spiegel: до конца XVIII века европейцы были прилежными каннибалами».) От Рима Западу досталась тяга к публичным смертям. Там очень любили смотреть на казни и пытки, о чем уже много раз писали и говорили. Но вот об этом известно мало: «До 1920-х годов казни животных в США по решению судов были обычным делом. Как правило, умертвляли собак и лошадей (когда те своими действиями приводили к смерти людей). Но несколько казней досталось и на долю слонов». Так, слониха Большая Мэри, задавившая дрессировщика, «была повешена 13 сентября 1916 года на подъемном кране. За казнью наблюдали около 5000 человек» («Казни слонов в США»).

Справедливости ради нужно немножко коснуться и эллинской демократии, от которой так любят вести свое происхождение современные западные демократии. Между тем, основа поличного «народовластия» была тоталитарной, как, впрочем, и у современных республик и конституционных монархий, основанных на манипуляции сознанием, которая есть одна из наиболее утонченных форм насилия. На это обратил внимание Р. Р. Вахитов в блестящей работе «Неизвестная Древняя Греция»: «Античные источники изобилуют восхвалением свобод, которыми демос, то есть сообщество граждан, обладает при демократии. Но интересно узнать: что тогда понималось под свободой. Специалисты по античной культуре отвечают на этот вопрос однозначно: свобода участвовать в политической жизни – заседаниях народного собрания, в его органах, а также выдвигаться на выборные общественные должности. И это, пожалуй, все… Гражданин полиса жил жизнью, полностью регламентированной его законами… Свобода участвовать в политической деятельности была и обязанностью, отступление от которой строго каралось. Афинский гражданин, не желающий примыкать к какой-либо из партий, лишался прав гражданства… Государство регламентировало отращивать мужчине усы или нет, сколько женщине брать в путешествие шляпок, сколько плакальщиц должно идти за похоронной процессией… Свобода слова тоже имела четкие ограничения. Гражданин не мог говорить, что ему вздумается. Любое высказывание, которое демос посчитал бы непочтительностью по отношению к отеческим богам, каралось смертью. Афинские демократы с пониманием бы отнеслись к решению исламских фундаменталистов убить Салмана Рушди за литературное произведение, оскорбляющее религиозные чувства. Ведь они приговорили же к смерти Протагора, который вовсе не оскорблял богов, а просто усомнился в их существовании. Или Сократа, который также не оскорблял и не отвергал религию, просто недостаточно много говорил о местных богах, предпочитая философские рассуждения об универсальном добре».

Глава 9
Новое рождение скифского имени

Дославянское имя славян. – Славяне и Великая Сарматия. – Антская проблема. – Сколоты, склавины, сакалиба. – Две славянские традиции

Дославянское имя славян

В 1–2 тыс. до н. э. наши далекие предки (протославяне, праславяне) именовали себя сколотами или венедами. Само имя «славяне» («словене») возникает гораздо позже – уже в 1 тыс. н. э., и связано оно с Подунавьем (в частности – с той же самой Фракией). В этом плане особенно ценную информацию сообщает нам «Повесть временных лет»: «По разрушении же столпа и по разделении народов взяли сыновья Сима восточные страны, а сыновья Хама – южные страны, Иафетовы же взяли запад и северные страны. От этих же 70 и 2 язык произошел и народ славянский, от племени Иафета – так называемые норики, которые и есть славяне. Спустя много времени сели славяне по Дунаю, где теперь земля Венгерская и Болгарская. От тех славян разошлись славяне по земле и прозвались именами своими от мест, на которых сели». Многие историки (О.Н. Трубачев и др.) видят в этом указание на прародину славян, утверждая, что она находилась в Подунавье. Между тем, из текста этого вовсе не следует. Летописец сообщает о том, что славяне спустя «много лет сели по Дунаю», то есть они уже существовали задолго до появления в землях Подунавья. ПВЛ отмечает факт расселения славян в Подунавье, не указывая на то, где они, собственно, возникли. При этом «Иоакимовская летопись» как раз обращает внимание на более ранние времена. В ней утверждается, что «Славен с братом Скифом, ведя многие войны на востоке, идя к западу, многие земли у Черного моря и Дуная себе покорили». Здесь четко указывается на то, что братья шли к Дунаю с востока. Таким образом, этногенез славян связан с древнейшими днепровско-донецкими культурами – Среднестоговской и Ямной, с Великой Скифией.

Вообще было бы совершенно неверным «отделять» этногенез славян от этногенеза индоиранцев, ведь все эти три этноса принадлежат к одной «зоне» – Сатэм. Направление древнейших миграций шло в основном с востока на запад. Среднестоговцы, люди князя Славена, киммерийцы (тирасы-фракийцы) и славяне-сколоты – все они двигались с земель Великой Скифии – во Фракию. А вот мощная миграция в обратном направлении произошла уже в 1–2 в. н. э., когда выходцы из Фракии образовали высокоразвитую Черняховскую культуру. Именно эту, «обратную» волну и зафиксировала «Повесть временных лет». Очевидно, что для автора этногенетического рассказа она играла важнейшую роль в истории Руси и других родственных ей славянских стран. Их общность, по его мнению, окончательно сформировалась именно в Подунавье (Иллирии, Фракии, Паннонии), поэтому славяне и отождествлялись с «нориками». В этом автор-«славянофил» следовал за мощной дунайской, южнославянской традиций, которую еще можно назвать «кирилло-мефодиевской». Известно, что сам этноним «славяне» происходит от старославянского «словѣнє». А литературный «старославянский» язык был создан просветителями Кириллом и Мефодием на базе корсунского наречия. Он-то и стал общим для всех наших предков. И вместе с ним общим стал и этноним – «славяне».

Мы гордимся этим великим именем, которое созвучно «славе» и «слову». Тем не менее, надо иметь в виду, что наши предки использовали в качестве общего этнонима более древнее слово – «венеды» («венеты»). На это прямо указывает историк Иордан (6 в.) в своей «Истории гетов»: «Начиная от места рождения реки Вистулы [Висла], на безмерных пространствах расположилось многолюдное племя венетов. Хотя их наименования теперь меняются соответственно различным родам и местностям, все же преимущественно они называются склавенами и антами. Склавены живут от города Новиетуна [в Словении] и озера, именуемого Мурсианским, до Данастра и на север до Висклы [то же, что Вистула]; вместо городов у них болота и леса. Анты же – сильнейшее из обоих [племен] – распространяются от Данастра до Данапра, там, где Понтийское море образует излучину; эти реки удалены одна от другой на расстояние многих переходов. Эти [венеты], как мы уже рассказывали в начале нашего изложения – именно при перечислении племен, – происходят от одного корня и ныне известны под тремя именами: венетов, антов, склавенов».

Казалось бы, указание довольно-таки четкое и не вызывающее сомнений. Между тем, славяно-скептики интерпретировали его в своей обычной уничижающей манере, отняв у нас древнее, славное имя. Дескать, венеды изначально никакими славянами не были, представляя собой кельтов, иллирийцев или какой-то особый, «вымерший» народ (придуман даже какой-то невнятный этнос «северных иллирийцев»). Этот народ и был, в конечном итоге, поглощен славянами, в результате чего славян стали называть его именем. Допустим, что это было так, история знает подобные примеры. Так, перуанцы и мексиканцы называются именно индейскими именами, хотя эти этносы возникли в результате экспансии испанцев. Но ведь самих испанцев никто не называет мексиканцами, перуанцами и даже индейцами. Спрашивается, зачем же было называть именем поглощенных венедов всех славян? Еще какая-то логика была бы в том, если бы так называли только западную ветвь, которая якобы «поглотила» венедов. Но ведь Иордан называет ими всех славян – даже и тех, кто жил на Днепре («Данапре»). И по сию пору эстонцы именуют русских – «vene» («вене»), а финны – «venaja» («венайя»). Это что же – все в память о тех самых «неславянских» венедах, которых поглотили славяне? Вот же супернарод – непонятно только, как они поддались славянам! Почему славяне растворили их в себе, а не они славян? Безусловно, все это попахивает абсурдом, однако четко вписывается в старую схему, по которой славяне должны заимствовать все – даже свои имена.

Не может быть никакой речи о «славянизации», такие процессы весьма сложны и занимают очень долгое время, которого у гипотетических «неславянских» венедов просто не было. «Относительно эпохи «Великого переселения народов» у нас имеются точные свидетельства, что народы Центральной Европы в это время были уже славянскими, – отмечают Н.И. Васильева и Ю.Д. Петухов. – Так, один из наиболее авторитетных историков западных славян, Гельмольд (XII в.), прямо утверждал, что известные из источников IV–VI вв. «вандалы», «герулы» и другие есть просто древние названия западных славян-винулов-венетов, гаволян и т. д. В раннем Средневековье, по крайней мере к VII–VIII вв. н. э., вся Центральная Европа (бассейн Дуная, Вислы, Одера, Эльбы) была полностью славяноязычной. Невозможно предположить, чтобы языковое замещение совершилось сравнительно «недавно», в эпоху Великого переселения народов. Реально такого рода процессы растягиваются на тысячи лет. В самом деле, когда славянские языки Германии стали замещаться собственно «германскими», то этот процесс, начавшийся в VII–VIII вв., полностью завершился только в XVII столетии (а вытеснение английским языком кельтских на Британских островах продолжалось с V в. н. э. по XIX в.)» («Евразийская империя скифов»).

Это логика, а можно еще и обратиться к фактам, которые содержатся в письменных источниках. А согласно им, венеды обитали не только к западу, но и к востоку от Вислы. Так, Птолемей (1 в. н. э.) отмечал, что «многочисленные» венеды «заселяют Сарматию». Это совершенно расходится с утверждением, согласно которому балтийские венеды изначально селились между Вислой и Одером. Нет, они там обитали, но все-таки находились и намного восточнее, причем входили в состав Сарматии. Иначе говоря, их этнический массив охватывал и Подонье, и Приазовье.

Безусловно, Птолемей имел в виду не какую-то там «географическую общность», как это может показаться славяно-скептикам. Ему эта «общность» была бы совершенно неинтересна. Помимо сарматов и венедов в Сарматию входили еще певкины и бастарны – что-то должно было объединять все эти разные народы, не география же? Нет, Птолемей имел в виду именно этнополитическое образование, которое возникло в результате экспансии славяно-иранского народа сарматов. (Точно также Геродот писал не о территории, населяемой скифами, но о скифском государстве.)

Славяне и Великая Сарматия

Показательно, что германцы ориентировались на сарматов, признавая их политическое могущество. Кстати, в этом сарматы наследовали скифо-славянам: «Из сообщений античных источников можно понять, что во времена могущества скифов их политическое влияние распространялось на Германию. Само понятие «Германии» как самостоятельной этнокультурной области стало использоваться в античной литературе только в римские времена, а в середине I тыс. до н. э. считалось, что Скифия простирается «от Ирана до Кельтики», причем граница проходит где-то в Южной Прибалтике (по Гекатею Милетскому). Если учесть, что античная «Кельтика» начиналась в бассейне Рейна и простиралась до побережья Атлантики, очевидно, что западные границы скифского влияния проходили примерно по Эльбе и включали территорию современной Восточной Германии (клады скифских вещей обнаружены именно здесь). Для поздней античности имеются источники, говорящие о тесной политической связи Великой Скифии и Германии и о прямом вмешательстве скифов-сарматов в дела Центральной Европы. Тацит утверждает, что некий Ванний, правитель свебов (середина I в. н. э.), изгнанный из своей земли (между Одером и Эльбой), пытался вернуть власть, опираясь на «свою» пехоту и сарматскую конницу. Сарматы поддерживали Ванния как правителя Свебии, он их вполне устраивал. С другой стороны, во время гражданской войны в Риме 69 г. н. э. народы севера – сарматы и восточные германцы – объединили свои усилия против ослабевшего врага. Как сообщает тот же Тацит: «Племена сарматов и свебов объединяются против нас, растет слава даков, ударом отвечающих Риму на каждый удар…» («Евразийская империя скифов»).

Сарматы сокрушили великое Сколотское царство, но образовали на его руинах некое мощное государственно-политическое образование. И славяне-сколоты вошли в его состав. Точно так же, много веков спустя, монголы пройдутся огненным вихрем по русским землям, включив часть из них в свою «монголосферу». Накопив сил и найдя в себе волю к единству, русские вырвались из этой сферы, включив значительную ее часть в состав новой великой державы, наследующей Сколотии. В 1 тыс. н. э. славяне возродят ее величие, создав Киевскую Русь, которая включит в себя и сарматский (шире – иранский) элемент. Но это будет позже, а в рассматриваемый период они входили в состав Великой Сарматии. И в этот период преобладает этноним «венеды», что не удивительно. Сарматское нашествие сокрушило Сколотию, и славянские образования «схватились» за это имя, которым обозначали всех праславян. (Этноним же сколоты указывал на более широкую, скифскую общность, о чем еще будет сказано ниже.) На близость венедов к сарматам указывает римский историк Тацит, живший в 1 в. н. э. Он, кстати, еще указывает на склонность сарматов к смешению, чем еще раз подтверждает их происхождение от двух разных народов. Выше указывалось, что этими народами были славяне и иранцы. Правда, историк колеблется – отнести ли венедов к сарматам или же германцам. Даже более того, венеды «скорее должны быть отнесены к германцам, поскольку и дома строят, и носят [большие] щиты, и имеют преимущества в тренированности и быстроте пехоты – это все отличает их от сарматов, живущих в повозке и на коне». Но ведь понятно, что Тацит исходит из кочевого образа жизни сарматов, который просто должен был отличаться от славян, бывших земледельцами по преимуществу.

Что же касается сходства с германцами, то здесь нужно всегда иметь в виду следующее. Германцы в 1 тыс. до н. э. поглотили множество кельтских племен. Что же касается кельтов, то они были тесно смешаны со скифами. Как сообщает Плутарх, «некоторые утверждали, будто земля кельтов так велика и обширна, что от Внешнего моря и самых северных областей обитаемого мира простирается на восток до Мэотиды (Азовского моря) и граничит со Скифией Понтийской. Здесь кельты и скифы смешиваются, и отсюда начинается их передвижение». Понятно, что народ, живший у реки Вислы, а также имевший своих родичей к западу от нее, просто должен был бы походить на «германцев».

«Само понятие «Германии» как самостоятельной этнокультурной области стало использоваться в античной литературе только в римские времена, а в середине I тыс. до н. э. считалось, что Скифия простирается «от Ирана до Кельтики», причем граница проходит где-то в Южной Прибалтике (по Гекатею Милетскому), – указывают Н. Васильева и Ю. Петухов. – Если учесть, что античная «Кельтика» начиналась в бассейне Рейна и простиралась до побережья Атлантики, очевидно, что западные границы скифского влияния проходили примерно по Эльбе и включали территорию современной Восточной Германии (клады скифских вещей обнаружены именно здесь)». («Евразийская империя скифов».)

Антская проблема

Считается, что изначально единые венеды (праславяне) разделились на славян западных (собственно венедов), южных (склавинов) и восточных (антов). При этом имя последних упорно этимологизируют на базе неславянских языков, предпочитая иранские языки. Многие славяно-скептики склоняются к тому, что анты вообще не были славянами, привычно игнорируя прямые указания письменных источников. Однако же многое говорит за то, что «анты» – это видоизмененный этноним «венеты». Так, польский топонимист С. Роспонд сопоставил три этнонима: «венеты», «анты» и «вятичи» и пришел к выводу о том, что они должны быть возведены к общеиндоевропейскому корню «ven». (Р.А. Агеева. «Страны и народы: происхождение названий».)

Действительно, имеется промежуточная форма, которая указывает на это. В арабских источниках земля славянвятичей именуется страной Вантит. Причем арабские авторы располагают этих славян у неких Венендерских гор. «Общепризнано, что имя вятичей (*Vetitji) восходит к этнониму Veneti, – пишет С. В. Назин. – Вятичи же были «от ляхов». Кроме того, одним из значений слова лях (*Lexъ), является значение «знатный человек», nobilis. Как ни вспомнить в связи этим название новгородского нобилитета – «вятшие люди» того же корня *vet – что и в имени вятичей. Этимология латинского Veneti… одним из значений также имеет «благородство, знатность»… Выстраиваются надежные ряды: Veneti – вятшие – nobilis – ляхи и Veneti – вятичи – ляхи… В свете вышеизложенного очевидной становится связь Áνται и Veneti. Учитывая этимологическую связь этнонимов Veneti и вятичи, можно с уверенностью утверждать, что слово Áνται не является иранизмом, но напротив, представляет собой греческую передачу их собственного самоназвания, образованного из славянского корня *vet. Тождество Áνται и Veneti подтверждается и сообщением Иордана о победе готов над Anti и казни их короля по имени Boz. За свою победу готский король удостоился имени Винитария, где корневое Vinith – восходит к имени Veneti, а само имя переводится как потрошитель Венетов» («Венеты и анты»).

Получается, что «анты» – это просто один из вариантов этнонима «венеды», а не новое имя, возникшее где-то в начале 1 тыс. до н. э. То есть, карта славяно-скептиков, которые так любят деславянизировать славянские имена, опять оказывается битой. Правда, несостоятельной оказалась и гипотеза об изначальном разделении славян на три ветви – западную, восточную и южную. Изначально все-таки было две ветви – Иордан четко указывает на «дуализм» – склавины и анты. Некогда единые венеды пережили какойто «раскол», который привел к созданию двух этнополитических традиций. При этом анты сохранили прежний этноним – «венеды», хотя и видоизменили его – да так, что «дезориентировали» этим многих историков. А славяне, жившие на территории Польши и Германии, обошлись вообще без модификаций, продолжая именовать себя именно венедами. Характерно, что Иордан в одном месте сообщает о разделении на две ветви – склавинов и антов, а в другом – на три, прибавляя к двум указанным образованиям еще и венедов. Казалось бы, здесь имеет место некоторое противоречие, но все легко становится на свои места, если признать, что «венеды» и «анты» – один этноним. Его носители сохранили древнее имя, тогда как потомки сколотов «стали» склавинами, славянами.