Текст книги "Сочинения в трех книгах. Книга первая. Повести"

Глава двенадцатая

Ровно в пятнадцать ноль-ноль в новый кабинет к Филимонову постучал, сказав «разрешите» и не дождавшись ответа, подошел к столу и уселся Гурковский.

Поздоровавшись своей мягкой, почти не мужской рукой, он на соседнем стуле расположил кейс, раскрыл его, щелкнув золотистыми замками, и достал увесистый пакет с договором и приложениями.

Филимонов к этому времени успел смотаться на выпрошенной у Колтырина машине к знакомым компьютерщикам, привезти от них типовые договоры с инофирмами по закупке оргтехники, а также целый компакт-диск с законами, комментариями, подзаконными актами по этим вопросам и почти полчаса изучал все привезенное.

Мозги у него были цепкие, поэтому Филя понял, что их договоры – это не наша пустопорожняя болтовня и необязательность. Понял, что надо быть внимательным к каждой мелочи, каждому обороту. Что если хочешь получить свой заказ, то не соглашайся ни за какие скидки, не соглашайся, чтобы доставили его до борта корабля или на корабль, до таможни или еще неизвестно куда. Упирайся, торгуйся, сдохни, согласись на некоторую доплату, но добейся своего. И когда убедишься, что груз на месте, тогда принимай его, бери под свою охрану и потом уж расплачивайся.

В договоре, составленном Гурковским, ничего такого не было. Были как раз общие фразы про то, что фирма обязуется поставить приборы и оборудование по такой-то цене и за это получает двадцать процентов от суммы договора.

– Семен Евгеньевич, это что же получается, – Филимонов состроил наивно удивленную физиономию, – чем дороже с нас сдерут за оборудование, тем больше и получат?

– Ну, – начал, протирая очки, Гурковский, – вы в наших делах, как бы это сформулировать, еще не вполне осведомлены, Александр Петрович, поэтому вам так и кажется. На самом деле все не так. Мы с Василием Николаевичем во время предварительной встречи с представителями фирмы уже обговорили цены на оборудование, так что их проценты и суммы, в общем-то, известны. А потом, сейчас сложно сказать, сколько стоит тот или иной прибор, оборудование, сколько будут стоить их поиски и так далее.

– Да? – Филимонов продолжал изображать удивление.

Гурковский приободрился и начал входить в образ знатока международных договорных отношений.

– Видите ли, Александр Петрович, у них там совсем иные взаимоотношения, иной уровень доверия. Чтобы там договориться о многомиллионной сделке, достаточно сделать обычный телефонный звонок и все. И вам все доставят точно и в срок.

Филя обозлился, услышав эти бредни, но виду не подал.

– А зачем же вы тогда договор составляли? – наивно произнес он. – Позвонили бы да и все.

Гурковский понял, что говорил не совсем то, что надо было, но не растерялся и продолжал:

– К сожалению, Александр Петрович, они нам не совсем доверяют. Вы же знаете, какие у нас есть люди. Все что угодно могут. Вдобавок мафия, кидалы и прочая, и прочая. Вот они и предпочитают с нами договорные отношения.

Филимонову надоело слушать галиматью.

– Вот что, Семен Евгеньевич, мне представляется, что этот договор не отражает всего того, что мы хотели бы от него получить. Нам нужен договор, в котором…

Дальше он изложил Гурковскому все, что хотел бы видеть в договоре. Тот после услышанного приуныл. Однако сдаваться не собирался.

– Александр Петрович, во-первых, этого невозможно успеть сделать до отъезда. А во-вторых, и это самое печальное, не надо делать. Я, откровенно говоря, был против такого поверхностного договора, но фирмачи навязали Василию Николаевичу те условия, которые вы справедливо критикуете сейчас. Так что договор я не смогу переделать.

– А вам и не требуется этого делать. От вас требуется всего лишь в первый день командировки взять в фирме каталоги оборудования, именно каталоги, а не прайс-листы, уважаемый Семен Евгеньевич, а остальное сделаю я.

Филимонов протянул Гурковскому руку, крепко пожал ее и, пожелав не опаздывать на самолет, попрощался.

– Ну и гусь, – произнес он, когда дверь закрылась. – Зарплату, сволочь, у нас получает, а сам уже, скорее всего, с теми снюхался.

Он так возмутился, что начал ходить по кабинету.

– А впрочем, это к лучшему. Во-первых, если я не ошибаюсь, Гурковский побежит сейчас звонить фирмачам, и те начнут придумывать отходные варианты, а значит, будут морально готовы к жесткому договору. Во-вторых, я знаю, кто такой Гурковский. В-третьих… А что, собственно, в-третьих? Фирму нам навязали. Значит, за ней большая сила, и перегибать не надо. Но и те наверняка не о своих хозяевах голову ломают, и значит, их можно прижать, если выйти на хозяев. Вот что значит в-третьих.

Филимонов повеселел, прокачав такой классный вариант развития событий, и, уже полностью уверенный в правильности выбора тактики, уселся за компьютер. По имеющейся болванке он быстро набрал первый вариант договора, самый жесткий. Потом набрал второй вариант, помягче. Третьего варианта набирать не стал, решив, что больше отступать не следует, а то почувствуют слабость и сожрут. Оба варианта Александр сначала сбросил на дискету, а потом распечатал на лазерном принтере, похвалив про себя неведомого завхоза, обставившего кабинет самой лучшей техникой. Действительно, бумага бесшумно и быстро выползала из принтера и приятно теплой ложилась в руки.

Филимонов увлекся и не заметил, как в кабинет вошел Колтырин.

– Александр Петрович, что это ко мне Гурковский прибежал, крыльями машет, говорит, что ты все дело загробить можешь?

Филимонов рассказал. Колтырин уселся в кресло, задумался, потом поглядел на Александра:

– А ведь верно ты говоришь. Эти фирмачи сами на крючке у нас будут. Только не спеши сразу со своими вариантами договора, сначала их вариант изучим. Пусть они как следует сядут на этот крючок.

А про Гурковского ты, скорее всего, ошибаешься. Парень он шустрый, но не до такой степени. Ты на него не сильно дави, он мне высказывал свои сомнения, но я, признаться, опасался, что все дело вообще может сорваться, и не стал его слушать.

– Понятно. Посмотрите, Василий Николаевич, мои варианты договора, – Александр протянул Колтырину пачку только что распечатанных бумаг.

Колтырин внимательно прочитал.

– Отлично. Сравнить нельзя с гурковской пеной. Как ты успел так быстро в суть проблемы вникнуть?

– Друзья помогли.

– Хорошие у тебя друзья. Таким тоже надо помогать. Ну, поехали домой, завтра рано вставать. Да и день тяжелый будет. Надо выспаться как следует.

Филимонов оделся, выключил свет. Закрыл кабинет и вслед за Колтыриным пошел по опустевшим коридорам, спустился по лестнице, попрощался с вахтером и вышел из института. На следующее утро в шесть ноль-ноль они уже летели в Москву.

В аэропорту их ждала машина. Колтырин предварительно созвонился со своими друзьями из академического института и попросил помочь с транспортом, а те в свою очередь переадресовали просьбу разместившейся на их площадях какой-то коммерческой структуре. На белой иномарке, которую водитель называл «моя дэушка», они добрались до Ленинского проспекта, где возле метро Колтырин высадил Филимонова с Гурковским, пожелав удачи, а сам отправился сначала в этот академический институт, а затем собирался в министерство.

Фирму нашли быстро и в одиннадцать ноль-ноль уже сидели в офисе.

Офис был просторной шестикомнатной квартирой в трехэтажном доме на Садовом кольце.

Видимо, это была совсем недавно расселенная и отремонтированная коммуналка. Запах строительных материалов и краски еще висел в воздухе, а неубранный мусор возле квартиры и новенькая мебель подтверждали напрашивавшийся вывод.

Секретарша сообщила, что руководство прибудет минут через двадцать, извинилась за них, проводила в большую комнату, которую назвала залом для заседаний и переговоров. Спросила, что они предпочитают: чай или кофе, выслушав ответ, удалилась и через минуту вернулась, неся на подносе кофе для Гурковского и чай для Фили. Кроме того, на стол были поставлены конфетница и ваза с печеньем.

Филя достал из новенького, подаренного накануне тестем кейса жесткий вариант составленного договора, протянул его Гурковскому, а сам принялся отхлебывать горячий чай. Конфеты он решил не трогать. Дескать, нечего кидаться на халяву. Пусть знают, что мы люди серьезные и конфеткой нас не расслабишь.

Гурковский потянулся было к печенью, но, поймав Филин взгляд, тоже ограничился напитком.

Договор он читал внимательно, и периодически его брови поднимались, а губы и лоб морщились. Дочитав до конца, он поглядел на Филимонова и сказал:

– Сделано идеально, но только для нас. Для них – не уверен.

Филя хмыкнул и произнес тоном наивного первоклассника:

– А нас, дяденька, по-другому не учили. Работали б мы у них, тогда другое дело. А мы же у себя работаем.

Гурковский поддакнул:

– У себя. – И тут же добавил: – Но с ними.

– А вас, Штирлиц, я попрошу не забыть в разгар полемики попросить у них каталог оборудования, – голосом из «Семнадцати мгновений весны» перебил его Александр, – а когда принесут прайс, сказать, что такими прайсами у нас в столе три ящика забито и нам нужен каталог, и добавить, выдержав паузу: фирменный.

Гурковский снова тыкнул, расплылся в улыбке и согласно кивнул.

В это время дверь комнаты открылась и к столу стремительно подошел невысокого роста, одетый так, будто вылез из витрины новорусского магазина, господин.

– Волков, президент финансово-промышленной группы, – представился он и протянул Филимонову визитку, на черном глянцевом фоне которой золотыми буквами с завитушками была вытеснена его фамилия и чуть ниже в две строчки:

Вениамин Андронович президент

Он сильно пожал руку Филимонова. Тот ответил столь же крепким рукопожатием, подумав, что, мол, не суетись, дядя, тоже не слабаки, а потом почти сразу вспомнил слова своего давнишнего, еще со школьных времен, тренера по вольной борьбе, который в таких случаях говаривал, что рука, протянутая для рукопожатия – не силомер. «Наверное, этот дядя не знает азов жизни и деятельности организмов», – мысли Александра наполнились сарказмом и неприязнью к этому лощеному типу.

– Филимонов Александр Петрович. Директор, – представился он и добавил, не улыбаясь: – Визитки не имею по причине ее отсутствия.

Волков понимающе кивнул, но у Фили сложилось впечатление, что тот не понял или не слушал, что ему сказали.

– Надеюсь, вас не заставили скучать в мое отсутствие, – начал президент. – Я прямо с заседания Думы. Решали очень важный вопрос в комитете. О таможенных сборах за научное оборудование, ввозимое из-за рубежа. Мы бьемся, чтобы их не было. Они упираются. Но, думаю, пролобируем. А нет, так подпишем указ. В администрации люди более понятливые. Нельзя в наше тяжелое время не заботиться об ученых. Это наша надежда и наше будущее.

Филимонов от этого полившегося на него потока демагогии вначале опешил. Ему даже показалось, что он на партсобрании в родном институте лет восемь назад, но чувство юмора вернуло в реальность и, выждав момент, когда речь президента прервалась для набирания воздуха в грудь, он вклинился:

– Я тоже верю, что русская земля еще будет рожать Невтонов и Менделеевых, что не хлебом единым жив человек.

Гурковский смотрел на него, раскрыв от неожиданности рот, и переводил взгляд то на Филимонова, то на Волкова.

– Да, Вознесенский это точно заметил, – согласился Волков и еще раз пожал руку Филе, который опять начал было впадать в шок от эрудиции президента. Потом, наверное, вспомнив, что уже приехал из Думы, тот сменил тему: – Располагайтесь, – он жестом указал на места за длинным столом, за которым, собственно, Филимонов с Гурковским и сидели до прихода Волкова. – Мы сейчас проведем совещание и окончательно согласуем наши позиции. – Президент подошел к своему столу, нажал кнопку громкой связи и продиктовал секретарше: – Наденька, пригласи ко мне Хрясина и Реутова и приготовь нам еще кофэ.

Он именно так и сказал «кофэ», и Филя подумал: «Откуда набрались эти придурки? – Но тут же одернул себя: – Расслабляться нельзя, иначе эти умники обуют».

Секретарша вкатила в кабинет стеклянную тележку с хромированными колесиками, на которой стояла здоровенная трехлитровая бутылка с коньякообразным напитком, здоровенные фужеры, чашечки с блюдцами и кофейник. Вслед за ней в комнату вошли два крепких высоких парня лет тридцати пяти в одинаковых ярко-желтых суконных пиджаках, белых рубашках с галстуками и черных брюках. У каждого под мышкой была кожаная папка. Отличались они только прическами. У одного была короткая стрижка, почти наголо, у другого – длинные, зачесанные назад и набриолинненые волосы.

Все уселись. Волков представил гостям своих сотрудников, те вытащили визитки и положили перед Филимоновым и Гурковским.

– Начнем, – Волков минут десять распространялся о роли науки в современном мире, значимости прогресса и без всякого перехода закончил фразой: – В связи с уже состоявшейся договоренностью мы закупаем для вас оборудование, упаковываем его, договариваемся о транспортировке и передаем вам. Стоимость наших работ всего-навсего сорок пять процентов от стоимости оборудования. Это совсем немного, учитывая, что мы сюда включаем изучение конъюнктуры рынка, поиск, фьючерсные договоренности, форс-мажорные обстоятельства, проработку возможностей лизинга и франчайзинга, конвертирование и перечисление ваших средств, а также… – Волков продолжил перечисление к месту и не к месту еще половины словаря иностранных финансово-экономических терминов.

В это время Хрясин откупорил бутылку и налил жидкость в фужеры так, что каждому досталось не меньше чем по пол-литра, а Реутов, покопавшись в своей папке, достал листки с надписью крупным шрифтом вверху посредине «Договор» и почти невидимым мелким текстом, плотно заполнившим оставшееся пространство первой и трех последующих страниц.

Это происходило одновременно, и к той секунде, когда последний фужер был налит, текст перевернут и раскрыт перед Филимоновым в том месте, где надо подписаться, речь Волкова завершилась фразой:

– Таким образом, завершая уже состоявшиеся договоренности, скрепим их подписями и отметим наше плодотворное начинающееся сотрудничество этими бокалами с французским коньяком.

После этого Волков картинно подошел к Филимонову, не глядя размашисто подписал лежащий перед ним договор, протянул Филе свою ручку и сказал:

– Теперь ваша очередь, Александр Петрович, подписывайте и присоединяйтесь, – потом взял бокал и, чокнувшись о стоящий перед Филимоновым фужер, поднял свой.

– Вениамин Андронович, вы обещали показать каталог оборудования, – вовремя произнес домашнюю заготовку Гурковский.

– О, мы можем взглянуть на каталог с научным оборудованием! Как это интересно! – изображая чрезмерный интерес, граничащий с фанатической увлеченностью научной идей, воскликнул Филимонов. – Вениамин Андронович, неужели это возможно прямо сейчас?

Филимонов поднялся со своего стула, отодвинул в порыве научной сверхзаинтересованности подсунутый ему текст договора и продолжил упрашивать Волкова. Тот сразу не понял, чего от него хотят, и повторил свою фразу:

– Подписывайте, Александр Петрович, и давайте выпьем.

– Вениамин Андронович, давайте посмотрим на оборудование, где же каталог? – продолжал, не слыша его предложения, Филя. – Вы даже не представляете, как это для нас, ученых, важно. Мы без оборудования просто как без рук. А тут такая удача.

– Подписывайте, – уже не столь уверенно очередной раз произнес президент.

– Конечно, Вениамин Андронович, давайте посмотрим каталог.

– Реутов, будьте добры, принесите каталог, а мы пока подпишем договор.

– Да я сам с ним пойду ради такого дела, – заливался Филимонов, – мне просто не терпится все увидеть своими глазами.

И он вышел из-за стола, обошел его, взял под руку несколько растерявшегося Реутова и вышел с ним из кабинета.

В комнате, где размещался Реутов, конечно, никакого каталога обнаружено не было.

– Только что переехали, еще не все расставлено по местам. Лежит себе где-нибудь, – причитал Реутов, безуспешно заглядывая в ящики стола.

Минут через двадцать к ним в комнату подошли остальные участники переговоров. Каталога, естественно, нигде не было.

Филимонов разочарованно погрустнел и повторял одну и ту же фразу:

– Вениамин Андронович, ну куда же задевался этот каталог?

Волков же бубнил свою:

– Александр Петрович, пойдемте подписывать. Отыщут они этот каталог.

Еще через полчаса в разговор вступил Гурковский:

– Александр Петрович, нам пора в министерство. Давайте отложим все на завтра. Вениамин Андронович представит каталог, мы подберем оборудование, составим перечень, подготовим другую документацию, а сейчас надо спешить, а то опоздаем.

Филя с удовольствием отметил слово «представит» во фразе Гурковского и, ухватившись за него, объявил:

– Вениамин Андронович, прошу простить, у нас назначена встреча в министерстве, вы человек государственный, сами знаете, там люди занятые и не любят, когда к ним опаздывают. Семен Евгеньевич правильно говорит, подготовим, не суетясь, документацию, ваши сотрудники отыщут и представят каталог. В общем, с вашего позволения, мы завтра часам к десяти подъехали бы и поработали с ними, чтобы вас не отвлекать. А сейчас спасибо за прием, вынуждены вас покинуть.

Они оделись, пожали всем руки и вышли из офиса.

Минут пять шли молча, и уже когда прошли мимо какого-то посольства, Гурковский, видимо от избытка эмоций, перешел на ты:

– Саша, откуда такие проходимцы берутся? Я подозревал, даже мысленно готовился к этому, но чтобы до такой степени и так примитивно.

– Да, – согласился Филимонов, – но, надо сказать, ты вовремя с этим каталогом встрял. Иначе я уже и не знал, как от них откручиваться.

– Ну, а как же, ведь ты сам про него заготовку сделал. Как в воду глядел.

Они постепенно отошли от впечатлений встречи и, пообедав в попавшейся по дороге столовой, направились в гостиницу.

Вечером там появился Колтырин. Александр коротко обрисовал ему суть переговоров, а Гурковский весьма эмоционально расписал подробности. Василий Николаевич выслушал их внимательно, не улыбнувшись даже в самых смешных местах. Обхватил голову руками и минут с десять сидел молча. Молодежь тоже притихла, ожидая решения своего босса.

– Значит так, – произнес зам, – в министерстве мне подтвердили, что программа подписана и авансирование проведено. Платежку от сегодняшнего числа я сам видел. Также сказано, что все закупки оборудования мы должны проводить, пользуясь услугами «Инобора». Однако по форме договоров никаких указаний не было.

Я вынудил замминистра произнести фразу, что, мол, время нынче активной предпринимательской инициативы. Так что везите им завтра с утра жесткий вариант договора и никаких уступок. Но и никаких отказов от договора. Вынуждайте их на наши условия. Аванс перечислить соглашайтесь, но непосредственно фирме-продавцу и очень маленькими суммами. Не больше трех тысяч долларов. А теперь спать. Я страшно устал.

На следующий день в «Иноборе», уже имея указания Колтырина, Филимонов выложил на стол свой вариант договора.

Прочитав его, Реутов присвистнул, а Хрясин заявил, что их это не может устроить. Что такой договор они не подпишут. На Западе такие договоры не подписывают.

– А у нас другие варианты не подписывают. Не хотите работать, мы об этом доложим в министерстве. Там было прямо сказано, чтобы мы не шли на сомнительные операции.

– Да ладно, у нас учредитель жена замминистра, так что там вам такого никто не мог сказать, – проболтался сгоряча Реутов.

– На каждого зама есть еще и Сам, – отрезал Филимонов. – Нам сказано проводить жесткий контроль расходования средств. А еще я вам советую проверить офис на предмет прослушки.

Филя начал пороть отсебятину, почувствовав, что позиции у фирмы не столь уж прочные и что проболтавшийся Реутов дал ему великолепную информацию, которую можно теперь использовать, изображая какие-то отношения с министром.

– Хорошо, мы покажем договор Вениамину Андроновичу, – подытожил без энтузиазма Хрясин.

– Мы завтра уезжаем, – нажимал Филимонов, – поэтому хотелось бы все решить сегодня.

– Конечно, Волков через час будет здесь, так что давайте встретимся в три часа.

– Тогда до встречи.

Филимонов и Гурковский встали из-за стола, оделись и вышли на улицу. До окончательной встречи у них было четыре часа. Вроде бы и немало, но по московским меркам немного. Далеко не уедешь. Они решили просто погулять по городу, пообедать и вернуться.

Москва сильно изменилась за последнее время, и Филя с Гурковским удивлялись чистоте улиц, оформлению магазинов.

Побродив с час, командировочные устали, захотели есть и, опасаясь попасть в неловкое положение в ресторане, не зная здешних цен, зашли в простенькую столовую.

Простояв, как в старые времена с подносом у стойки и взяв полный набор тарелок с едой, нашли свободный стол и наконец уселись.

Филя почувствовал страшную усталость от этих переговоров, их бессмысленности и ненужности.

Ему захотелось послать всех к чертовой матери, залезть в поезд, лечь на верхнюю полку и заснуть, а проснуться за своим столом в своей лаборатории, со своими проблемами о том, пойдут торцовые уплотнения на водороде или нет, согласится главный инженер сибирского завода создать участок по их производству или предложит лаборатории делать заготовки у себя, а ему продавать готовые детали…

– Александр Петрович, а ведь подпишут они все без разговоров. Я уверен, – вернул его к действительности Гурковский.

– Теперь подпишут, – согласился Филимонов.

Так и случилось. В пятнадцать ноль-ноль в офисе «Инобора» документы оказались уже подписаны, а Волкова снова не было. Он опять уехал не то в Думу, не то в Кремль.

Ночным поездом Филимонов и Гурковский уехали домой, а Колтырин остался еще на сутки по своим делам.