Текст книги "Мои эстрадости"

Возвращение

«Теорию Относительности я так понимаю: летаешь на межпланетной ракете год, а на Земле пятьдесят лет прошло – вернулся, а в школу уже ходить не надо».

(Из сочинения ученика 7-Б класса Севы Добкина)

Действующие лица:

Рассказчик

Космонавт

Старик

Старушка

Рассказчик. – Серебристая ракета вспорола атмосферу пронзила облака и, резко затормозив, легко опустилась на космодром. Стряхнув со скафандра космическую пыль, из кабины выпрыгнул двадцатилетний Космонавт Всеволод Добкин. Прижав к груди букет весенних цветов, полученных вместе с горячими поздравлениями, Сева отправился домой. Город конечно, изменился до неузнаваемости, но родной квартал остался таким же, как и был. И дом на месте. С трудом сдерживая волнение, Космонавт нажал на кнопку звонка сто десятой квартиры.

Космонавт изображает всё то, о чём говорит Рассказчик.

Рассказчик (продолжая). Двери отворил симпатичный старичок в халате и шлёпанцах.

Старик (строго). Если вы, молодой человек, насчет экзаменов, то я уже не принимаю… Да-с. Скоро месяц, как на пенсии.

Рассказчик. От неожиданности Сева выронил цветы. Старик, заметив его растерянность, пожалел парня.

Старик. А вы сами откуда, если не секрет?

Космонавт. Издалека.

Старик. В наши места надолго?

Космонавт. Насовсем. Я ведь здешний. Из этого дома.

Старик. Ах, значит вы наш сосед! Из какой же квартиры?

Космонавт. Из этой. Сто десятой.

Рассказчик. Дед обиделся.

Старик. Что за шутки? Это – моя квартира.

Рассказчик. Тут и Сева не сдержался.

Космонавт. Нет уж, извините, моя.

Старик. Простите, но меня весь город знает!.. Моя фамилия Добкин!

Космонавт. И моя – Добкин.

Рассказчик. Севу начал бесить этот Старик. Ну и нахал. Сперва присвоил его жилплощадь, а теперь покушается и на фамилию… Но дед не унимался…

Старик. Да вы взгляните сюда!..

Рассказчик.…кричал он, подталкивая Космонавта к дверям, где красовалась табличка с надписью «профессор ДОБКИН П. В.». – Да я тут всю жизнь прожил. И вырос здесь и родился…

Рассказчик. Вдруг он осёкся. Пронзительная догадка пронеслась в его голове.

Старик. Стойте!.. Как вас зовут?

Космонавт. Всеволод.

Старик. А по отчеству?

Космонавт. Петрович!

Старик. Папа!

Рассказчик. Старик восторженно воздел руки к небу и бросился к обретённому отцу.

Космонавт. Сынок!

Рассказчик. Сева горячо прижал к груди своё бородатое дитя. Они вошли в гостиную, не разнимая рук. Оба говорили, сбиваясь и прерывая друг друга. Оба были взволнованы до глубины души.

Космонавт. Пашка, сынок, вырос-то как. Красавец!

Старик. Папка! Папочка! Столько лет ждали. Наконец, дождались!..

Рассказчик. Но волнение, как и все на свете, прошло, и старик всполошился.

Старик. Что же мы сидим! Такую встречу не грех бы и отметить. Сейчас, Сейчас!.. Как говорит нынешняя молодёжь, сейчас мы вздрогнем!

Рассказчик. Он подмигнул сыну и достал из домашней аптечки две крохотные пилюли.

Космонавт. Что это?

Старик. Заменитель алкоголя. Прекрасное активизирующее средство.

Космонавт. А как насчет водочки?

Старик. Вспомнил! Её еще в 2020-м году по общенародному требованию всю уничтожили! Народ митинговал, ходили с плакатами. На каждом плакате была нарисована бутылка. Один плакат на троих.

Рассказчик. Пришлось чокнуться таблетками. Профессор, воспользовавшись хорошим настроением юного отца, расхрабрился и осторожно произнёс:

Старик. Ты не рассердишься, если я тебе что-то сообщу?

Космонавт. Смотря что.

Старик. Нет, ты обещай, что не будешь злиться.

Космонавт. А что ты натворил? Окно разбил или подрался с кем-то?

Старик. Нет, это гораздо серьёзней…

Космонавт. Да не томи ты! Что случилось?

Рассказчик. Старик тяжко вздохнул, решился и признался.

Старик. Я, папа, женился.

Рассказчик. Сева не рассердился, но порядком расстроился.

Космонавт. Жениться, не посоветовавшись с отцом, а просто поставить его перед свершившимся фактом… Вот они, нынешние дети!

Старик. Да ты не волнуйся, отец. Анечка девушка славная. Мы с ней сорок лет душа в душа прожили. Вместе и на пенсию вышли.

Космонавт. А где она?

Старик. Она на часок слетала в Нью-Йорк, за рисом, в китайский супермаркет.

Космонавт. В Китайский?.. А почему в Нью-Йорк?

Старик. Потому что Нью-Йорк – столица СШК.

Космонавт. Чего-чего?

Старик. Соединённых Штатов Китая. Там дешевле – ведь пенсию мы получаем в юанях.

Рассказчик. Пока Космонавт приходил в себя от этого известия, в комнату впорхнула Анечка, маленькая, бойкая Старушка, в ярком кимоно, в деревянных сандалиях, с перламутровым веером в руках. Она весело защебетала.

Старушка. Сегодня большая скидка для пенсионеров, и вот, веер в подарок!

Рассказчик. Увидев Космонавта и узнав, кто это, она застеснялась.

Старушка. Вы уж простите, Всеволод Петрович, что так получилось, Всеволод Петрович…

Космонавт. Да что ты всё Петрович да Петрович!..

Рассказчик. Шутливо «рассердился» Сева.

Космонавт.…называй меня просто «папа».

Рассказчик. Взволнованная Старушка стала смахивать веером слёзы, а счастливый сын с надеждой спросил:

Старик. Значит, ты меня не осуждаешь?

Космонавт. Нет. Тебе с ней жить, Пашка!

Рассказчик. Анечка весело щебетала, готовя гостю постель.

Старушка. Нам теперь материально намного легче: Медведев подписал указ об увеличении пенсий, по десять юаней каждому.

Рассказчик. Космонавт не смог скрыть своего удивления.

Космонавт. А что, Медведев до сих пор ещё президент?

Старик. Да. В Конституцию внесли поправку: теперь у нас выборы президента раз в семьдесят лет.

Старушка. Отдыхайте с дороги, папа. А на ужин мы детей позовём. Ох, и обрадуются они дедушке! Ведь у вас один возраст, одни интересы.

Рассказчик. Но Всеволод не разделял общей радости. Грустные мысли одолевали его. Вот он уже и дедушка. А что будет дальше? Где жить? Чем заняться? И как бы разгадав его заботы, мудрый седой сын успокоил юного отца.

Старик. Жить будешь с нами. В тесноте да не в обиде.

Космонавт. Но меня могут и не прописать – столько лет, как выбыл.

Старик. А у нас уже нет прописки – только регистрация.

Космонавт. А в чём их отличие?

Старик. Во всём!.. Во-первых, форма штампа другая, а во-вторых, чернила теперь не синие, а фиолетовые!.. Сейчас всё очень упростилось: принесёшь справку о том, что ты здесь жил до отлёта, свидетельство с места работы, характеристику из Космического Центра, копию командировки, копию свидетельства о рождении…

Рассказчик. Вдруг он остановился, осенённый какой-то идеей, отозвал жену в сторону, о чём-то с ней пошептался и, хлопнув Севу по плечу, торжественно объявил:

Старик. Сделаем ещё проще: мы тебя, батя усыновим!

Сверчок и таракан[6]6
  Эта пьеса была написана для Тарапуньки и Штепселя (Народных артистов Украины Юрия Тимошенко и Ефима Березина).


[Закрыть]

На сцене темно. В тишине слышно, как поёт Сверчок. Тонкий луч света освещает его: зелёный берет, зелёные усы, зелёная скрипка.

Сверчок. Тихо, все спят. Только я тружусь в ночную смену. Для того и принесли меня в этот дом. Запиликаю – и люди вспоминают запах сена, чувствуют вкус свежеиспеченного хлеба, видят свет луны, отражённый в пруду. Сверчок в доме – это уют, покой, семейное счастье…

Продолжает играть. Вдруг песня сверчка прерывается пронзительным скрежетом. Второй луч прожектора выхватывает из темноты голову Таракана. Он кривится и громко чихает.

Сверчок. Будьте здоровы, Таракан Тараканович!

Таракан. Будешь тут здоровым – напшикали «Фумитокса» на мою голову – не дохнуть, не выдохнуть… А-пчхи!.. А ты всё цверинькаешь? Идиллию разводишь? Спиваков!.. Думаешь, они тебе спасибо скажут? Черта лысого! Аэрозольнут на тебя разок – и лапки вверх!..

Сверчок. Нас не травят. Сюда ничего не брызгают.

Таракан. Правду говоришь?

Сверчок. Правду.

Таракан. Ты тут за батареей один живёшь?

Сверчок. Пока один. Сын консерваторию кончает.

Таракан. Тут тепло?

Сверчок. Очень.

Таракан. Сухо?

Сверчок. Да.

Таракан. Тогда и я тут поселюсь.

Сверчок. Нам вдвоём будет тесновато.

Таракан. Верно. Вот и катись отсюда.

Сверчок. Это не честно – я здесь давно живу.

Таракан. Хочешь честно? Давай кинем жребий: я выиграю – ты уйдёшь, ты выиграешь – я останусь.

Сверчок. Я не люблю спорить и играть в азартные игры.

Таракан. Тогда давай меняться: за твою паршивую батарею уступаю тебе место в мусоропроводе.

Сверчок. Стану я жить в помойной яме!

Таракан. Ничего себе яма – шестнадцать этажей: жратва сама на голову сыпется!

Сверчок. Спасибо, но я привык к чистоте.

Таракан. Хочешь чистоту – я тебя в ванной устрою, прямо в смесителе: справа – горячая вода, слева – холодная. Сауна!

Сверчок. Я вижу, вы всюду пролазите.

Таракан. Потому что, специалисты! Вот ты – скрипач, а я – трубач: в трубе живу, канализационной. Есть у нас полярники – в холодильниках живут, духовенство – в духовках ночуют. А хочешь, я тебя выведу на большую дорогу: устрою в вагон-ресторан. Поедешь в Сочи, бесплатно.

Сверчок. Что я там буду делать?

Таракан. Я тебе адресочек дам. Там у меня знакомая бабочка – зовут её Моль. Живёт в мехах, в коврах. Такая красивая, паразитка! Я из-за неё жену бросил и всех своих детей, сорок пять штук!.. (Прослезился).

Сверчок. Если я захочу в Сочи, заеду к своим родственникам – цикадам.

Таракан. Видел я их! Живут дикарями, в траве, под открытым небом! И ещё поют, бомжи бездомные!.. А я тебя устрою в отель-люкс, ресторан, бар, круиз на теплоходе – дуй вокруг Европы!

Сверчок. Неужели вы и на теплоходах?

Таракан. А как же!.. Нашёл щёлочку в камбузе, или в туалете – и ты уже Таракан дальнего плавания!

Сверчок. Поразительно! Люди сумели укротить атом, завоевать космос и не могут избавиться от грязных, нахальных паразитов! Почему?

Таракан. Потому что Тараканы сегодня тоже образованные. Вот мой брат, например, в электронику ударился – залез в компьютер, что-то там лапками замкнул, так сразу планы упали, премиальные погорели, а лаборантка двойню родила!..

Сверчок. Не пойму одного – если вы, Таракан Тараканович, можете устроиться, где угодно, зачем вам моё скромное место?

Таракан. Честно признаюсь: хочу спать спокойно, потому что каждую ночь кошмары снятся: забирают меня в санинспекцию на дезинфекцию. Так что освобождай место!

Сверчок. Ни за что! Хоть убейте, не пущу!

Таракан (в сторону). Убить?.. Неплохая идея. (Сверчку). Ладно, оставайся, я уйду. Только выпьем «на посошок». Как принято у людей. (Вынимает бутылку, разливает по рюмкам).

Сверчок (читает). Хло-ро-фос… Неужели люди это пьют?

Таракан. Что для них рюмочка хлорофоса, если они самогон литрами глушат.

Сверчок. А почему здесь нарисованы череп и кости?

Таракан. Какие кости? Это торговая марка!

Сверчок. А вы пить будете?

Таракан. Что ты мне «выкаешь»? Давай на брудершафт. Пей, Моцарт!.. (Сверчок выпил, закашлялся). Хорошо пошла!.. Что ты ищешь? Закуски нет.

Сверчок. Где моя скрипка?

Когда писали для Тарапуньки и Штепселя, всегда работали вчетвером: всё, что сочиняли, сразу проверяли на исполнителях

Таракан. Кто закусывает скрипкой?

Сверчок. Мне пора играть.

Таракан. Зачем? Ночь, все спят – кто тебя проверит

Сверчок. А вдруг ребёнок проснётся, заплачет, а услышит мою скрипку – успокоится.

Сверчок играет. Мелодия звучит всё тише, тише и обрывается – Сверчок умирает.

Таракан (который во время музыки что-то поспешно писал, произносит последнюю фразу). «… Твоя музыка навеки останется в наших сердцах!.. Группа товарищей».

Неожиданно появляется юный Сверчок, подбирает скрипку отца и продолжает прерванную мелодию. Музыка звучит всё уверенней, вступает унисон скрипачей, и тема Сверчка завершается торжественно и оптимистично.

Не того послали

Кабинет директора завода. Он за письменным столом, роется в бумагах. Перед ним стоит пожилой сотрудник.

Директор. Ты садись, садись, отбегал уже своё… Сколько у тебя на спидометре?

Пенсионер. Простите, не понял.

Директор. Ну, шестьдесят тебе уже стукнуло?

Пенсионер. Да, в прошлом месяце.

Директор. Так вот. Дирекция и завком поручили мне поздравить вас, дорогой Макар Захарович.

Пенсионер. Захар Макарович.

Директор (заглянув в бумажку). Верно… Дорогой Макар Захарович, за ваш безупречный десятилетний труд…

Пенсионер. Двадцатилетний.

Директор. Ну? (Заглянув в бумажку). И, правда, двадцать. Это ж представить только, два десятилетия на одном месте, как мощный дуб… И вот теперь поручили мне тебя выкорчевать… то есть, выпроводить тебя на пенсию…

Голос по селектору. Василий Фомич! Докладывает диспетчер. На третьем участке остановился конвейер…

Директор. Что? (В микрофон) Дайте третий! Ну, я им сейчас! Это третий?

Голос. Я, Василий Фомич.

Директор. Почему у тебя стоит конвейер?

Голос. Да тут, понимаете…

Директор. Молчать! Я спрашиваю, почему у тебя стоит конвейер?

Голос. Так я же объясняю…

Директор. Молчать! Я спрашиваю, почему у тебя стоит конвейер?

Голос. Мы думаем…

Директор. Молчать! Я спрашиваю, почему у тебя стоит конвейер? (Пауза). Почему молчишь?

Голос. Потому, что у меня стоит конвейер. (Селектор отключается).

Директор. Слыхал? Работнички! Что ты от меня хотел?

Пенсионер. Это вы меня вызывали.

Директор. Ах, да!.. Значит, так. Теплые слова я тебе сказал, теперь разреши вручить этот подарок… (Берет со стола свёрток, раздается звонок телефона). Слушаю Мурашкина, снова ты? Я же тебе объяснил, что мест в яслях нет, а ты снова звонишь… Ну что с того, что двойня? В Африке одна семерых родила, а ко мне не звонит! Что? Уйдёшь с работы? Ай-яй-яй, как напугала! И муж уволится? Скатертью дорога!.. Других найдём. Бездетных! (Бросает трубку).

Пенсионер. Между прочим, и Мурашкина и ее муж – хорошие специалисты.

Директор. Видно, что специалисты, второй год подряд двойню выдают… Так что ты хотел?

Пенсионер. Это вы хотели вручить мне подарок.

Директор. Точно. Значит так. От имени дирекции и завкома…

Входит мастер.

Мастер. Василий Фомич, посмотрите какую халтуру второй цех нам сбывает. Ни один болт не лезет.

Показывает металлическую деталь, представляющую из себя переплетение трубок.

Директор. Зачем мне этот металлолом? Если все начнут тащить сюда брак со всего завода, так мне не кабинет, а дворец Спорта понадобится. Ты с ними говорил?

Мастер. Конечно.

Директор. А как ты с ними разговаривал?

Мастер. Я с ними по-человечески, а они меня ко всем чертям послали.

Директор. Видишь! Тут ты ошибся. Надо было их послать первому, тогда б они с тобой говорили по-человечески. Понял?

Мастер. Ясно.

Директор. Дуй! Видишь, я с человеком беседую. (Мастер уходит). О чем мы с тобой беседуем?

Пенсионер. О пенсии.

Директор. На пенсию уйдёшь с подарком. (Поглаживает свёрток, лежащий на столе). Триста восемьдесят рублей двадцать две копейки из Директорского фонда. Распишись.

Сигнал по селектору.

Голос. Василий Фомич. Конвейер до сих пор стоит.

Директор. Слыхал? Без меня чихнуть не могут. Ну, я им сейчас шею намылю! (Убегает).

Голос. Так как нам быть?

Пенсионер (пересев на место Директора). А что наладчик говорит, Глеб Михайлович?

Голос. Он левую шестерню менять собирается.

Пенсионер. А тебе не кажется, что станина могла осесть? Ведь монтажники, когда устанавливали, предупреждали, что основание хлипкое. Проверь-ка, друг. (Телефонный звонок. Пенсионер берет трубку) Да?.. Погоди, Мурашкина, не горячись. Заявление подать всегда успеешь. Ты вот что сделай. Обратись в детский комбинат картонажников. Им сейчас заведует Коняхина, она у нас десять лет работала – не откажет. И к дому тебе поближе. Только письмо от завкома прихвати – она тебе скидку сделает.

Входит мастер.

Мастер. Только начал орать, говорят: закройте либо рот, либо дверь.

Пенсионер. Ты в технологическую инструкцию заглядывал?

Мастер. А что?

Пенсионер. А то, что в алюминий стальные болты вгоняете. Вот нарезка и летит.

Мастер. Ну, Макарыч, у тебя не голова, а проектно-конструкторское бюро! (Уходит. Появляется Директор).

Директор. Чтоб руководить современной техникой, надо хорошо насобачиться: пока не рявкнешь, она не пошевелится!

Пенсионер. Пошёл конвейер?

Директор. Как миленький. Заработал – только я на порог ступил. Чует Директора электроника… Ты что тут делаешь?

Пенсионер. Вы вызывали.

Директор. По какому вопросу?

Пенсионер. Насчет пенсии.

Директор. А, на пенсию захотелось? Давно пора.

Пенсионер. Да нет, мне не хочется.

Директор. А кто же вместо тебя пойдет? Я, что ли?

Пенсионер. А почему бы и нет? Вам ведь тоже за шестьдесят.

Директор. Ты что, с ума сошёл?.. Тут же без меня всё развалится. (Телефонный звонок) Я. Слушай, Мурашкина, ты у меня в печёнках сидишь со своими звонками. За что спасибо? Устроила близнецов? Чего ж ты мне голову морочила? (Бросает трубку). Странная баба! То плачет, то смеётся. (Пенсионеру). Что ты тут торчишь? А, подарка ждёшь?.. На! Бери и помни! (Всовывает растерянному Пенсионеру вместо подарка, бракованную деталь, лежащую на столе). Храни и помни, как мы ценим каждого человека!

Пенсионер, понурив голову, с дурацкой деталью в руках, медленно идёт за кулисы.

Раб вещей

Под музыку, Хозяин «обставляет» квартиру. Роль мебели исполняют актёры. Грузчики вносят на пасах актёра, изображающего Сервант. На спине у него знак: «Осторожно: стекло!».

Хозяин. Осторожно, братцы, не кантуйте! (показывает на знак). Вы что, наклейку не видите? Это же вам не какая-то прессованная тырса – немецкий федеративный Сервант!

Сервант: Гутен морген.

Хозяин: Морёный дуб.

Сервант: Их бин дубин.

Хозяин: Дас ист не простой Сервант, дас ист комбинированный Сервант. Слева шкаф, а справа…

Сервант: Дер шнапс.

Хозяин: Европа! Смотрите, у вас ножка запылилась, я почищу… (Сервант поднимает «ножку». Хозяин протирает её платком). Вот так и стой. По центру. Их либе дих!.. А в этот угол – антиквариат. Тут будет стоять будуарная Лампа. (Грузчики вносят актрису в длинном платье и широкой, как абажур, шляпе). Стиль барокко! Людовик XIV. Се си бон! Прошу вас, мадемуазель! (Включает и выключает «лампу», дёргая за длинную серьгу). А тут будут часы с кукушкой! (вошедшему грузчику) А где ж ходики?

Грузчик: Ваши ходики сильно отстают.

(Медленно входят часы).

Хозяин: Завести нужно. (Заводит. «Часы» пошли быстрее. Тонкие усы напоминают стрелки, галстук качается, как маятник).

Сервант: Дас ист нихт гут! Срочно выключать!

Хозяин: Зачем?

Сервант: Пружина надо сохранять! Придёт гость, тогда включать.

Хозяин: О! Дубин, дубин, а соображает. Понимает, что дорогая штука. (Часам). Знаешь, сколько я за тебя заплатил?

Часы: Ку-ку?

Хозяин: Больше.

Часы: Ку-ку-ку?

Хозяин: Больше.

Часы: Ку-ку-ку-ку?

Хозяин: Да. И ещё ку за доставку! Больше, чем за польскую хельгу!.. О! Вот и её привезли. (Два грузчики «вносят» актрису, играющую «Хельгу»). Дзень добрий, пани!.. (Зрителям) Три года за нею гонялся. Зато, какая красивая, холера ясна!

Хельга: Дзенькую бардзо. Пан таки гжечний.

Хозяин: Культура! Вы только посмотрите: ножки точёные, ручки бронзовые, полировочка и спереди (гладит её) и сзади… (она ударяет его по рукам). Целую рончки. (Грузчики вносят следующего актёра, изображающего голубой унитаз и сливной бачок). О, моя голубая мечта! Фаянс. Компакт. А звучит как! (Дергает за цепочку, слышен шум спускаемой воды в унитазе). Поп-музыка! Музыка поп!.. Такого красавца по центру комнаты поставить бы, так скажут, не эстетично. Занимай своё законное место. (Устанавливает его в углу. Грузчики вталкивают электроагрегат – три музыканта в одном пиджаке). Музыкальный комбайн. Тут тебе магнитофон, тут приёмник, тут дивиди. (Включает одновременно все приборы. Оглушительно звучит танцевальная мелодия). Кайфуй! Балдёж! (Общий танец. Хозяин танцует поочерёдно с каждой «мебелью»). Теперь у меня всё модерн!

Лампа (танцуя): Шарман!

Сервант: Дас ист вундербар!

Хельга: Таньчими, панство, до ютра!

Часы: Ку-ку, ку-ку…

Хозяин (танцуя): Фарфор, фаянс – хороший альянс. Родные! Знакомые! Соседи! Где вы? Заходите! Пусть придут, увидят и лопнут от зависти! (Входит Совесть). О, соседушка заглянула. Заходите, потанцуем… Не соседка? А-а-а?… Может, мы намусорили в парадном?… Вы уборщица?.. Тоже нет? Почтальон? Кто ж вы? Кто? (Выключает музыку).

Совесть: Я – Совесть.

Хозяин: Импортная?

Совесть: Нет.

Хозяин: Наша? Отечественная?..

Совесть: Я – твоя Совесть.

Сервант: Вас ист дас – Совесть?

Лампа: Нонсенс, абсурд…

Хельга: То ест глупство!

Хозяин: Цыть! Вас не касается. Это ко мне… Чего ты пришла?

Совесть: Увидеть тебя. Посмотреть, как живёшь.

Хозяин: Прекрасно живу. Сама видишь: и обстановочка, и деньги, слава Богу, есть.

Совесть: А где твои книжки?

Хозяин: Есть. Одна на меня, две на жену.

Совесть: Я не про эти. Где те книжки, что ты собирал в студенческие годы, которыми зачитывался по ночам.

Хозяин: А-а-а… Те я продал.

Совесть: Зачем?

Хозяин: Чтоб купить антикварный книжный шкаф.

Совесть: То ты не книжки, а свою мечту продал.

Хозяин: Я всё на свои трудовые деньги купил. Я никого не обокрал.

Совесть: Ты себя обокрал.

Хозяин: Ты мне не дави на психику, я этого не люблю.

Совесть (повторяет): Люблю… Ты это слово забудь, как любовь свою забыл.

Хозяин: Ты это про что?

Совесть: Про ту девушку с третьего курса, которой ты клялся в вечной любви.

Хозяин: Было… Тогда, в общежитии… Было… Но пойми, теперь, в такой интерьер, она бы не вписалась.

Совесть: Ты её бросил, с ребёнком бросил.

Хозяин: Я её предупреждал: мне дочь не нужна.

Совесть: Она тебе сына родила.

Хозяин: Сына?.. Ах, да, она мне написала… Нет, сын мне тоже не нужен – он мне Сервант поцарапает!

Совесть: И друга своего не помнишь?

Хозяин: Какого друга?

Совесть: Самого лучшего. С восьмого класса дружили.

Хозяин: Когда это было? Он же не звонит и не приходит.

Совесть: Он звонил.

Хозяин: А у меня тогда телефон испортился.

Совесть: Он приходил.

Хозяин: Меня дома не было.

Совесть: Был, был.

Хозяин: Значит, занят был. Я тогда «Хельгу» доставал.

Совесть: Достал?

Хозяин: Достал!

Совесть: А друга потерял. Может, у него какая-то беда была, он за твоей помощью приходил.

Хозяин: Не знаю, не знаю… Слушай, что тебе надо?.. Трах-бах, здравствуйте – я ваша Совесть. Кто тебя звал? Я музыку включил, без тебя так весело было… Не нужна ты мне – такую песню испортила.

Совесть: Раньше ты другие песни любил, помнишь?

Хозяин: Нет.

Совесть: Жаль. Хорошие у тебя песни были, про любовь, про дружбу, про мечты…

Хозяин: Знаешь что – иди отсюда подальше!.. Мне без тебя намного легче жить, ясно?.. Мотай к своим мечтателям – третьекурсникам!..

Совесть: Но я – твоя Совесть, твоя!.. Мне некуда идти, я должна тебе помогать жить.

Хозяин: Хочешь помогать? Помоги. (Всовывает ей в руку веник). Пойди, убери в парадном. А я и без тебя как-нибудь проживу!

Выпроваживает Совесть, включает музыку и танцует вместе со своей мебелью.