Текст книги "Сакральный футбол"

Глава 13

Веронике, естественно, были интересны все предметы в доме Михаила Георгиевича, и она по-женски внимательно их изучала. Количество полок с книгами ее, конечно, не удивило – это было понятно. Картины и амулеты на стенах привлекли больше ее внимания, но она не могла истолковать их назначение. Ничего особенного не могла она увидеть, только чувствовала.

Берестов заварил чай, добавив смеси разных трав, и сел напротив нее.

– Как ваши дела? Как отношения с сестрой? Ресурсы терпения еще есть?

– С нею нормально. Я ей помогаю с детьми. Она ведь мотается по делам. Я помогаю – то в секцию одного отвезти, то девочку в студию живописи. Готовлю им еду. Муж ее чуть уже напрягается – он устает от работы. Он строитель. В какой-то организации строительной работает. Делает эстакады в Москве.

– Книги, что я вам дал, прочли? По даосской тантре?

– Я подробно их изучаю. Чтение, конечно, интересное, – улыбнулась она. – Интересно все же, какое я отношение к этому имею? Мужа хотите мне такого найти? Продвинутого?

– Не мое занятие – искать мужей. Они сами находятся, если судьба к этому располагает. И если у женщины есть магнетизм. У меня, Вероника, совершенно другие цели – они, возможно, довольно прагматичные. Для начала хочу вас обеспечить работой, просто встроить в проект. Но работа может вам помочь еще в каких-то аспектах, разобраться с теми наслоениями, что внутри вас… Для чего была дана эта ситуация с падением? На что вас хотели нацелить таким образом? Ясно, что на какую-то внутреннюю работу. Какую? Вот что главное. В этом во всем надо разбираться.

Берестов выразительно посмотрел на Веронику.

– Но вот на тантру вы меня нацеливаете для чего? – поинтересовалась Вероника, – Ведь не просто потому, что есть такое рабочее место?

– Не только поэтому, нет. Вы мне вот скажите, простите за нахальство: а как получилось, что вы в 32 года ни разу не были замужем? При такой весьма примечательной внешности.

Вероника смутилась.

– Так сложилось… Не встретила еще человека.

Берестов пристально смотрел на нее.

– Так не бывает, Вероника. Ведь варианты у вас были. Но потом что-то происходило… Так ведь?

Вероника покраснела. Потом глухо проговорила:

– Вы меня простите. Мне не хочется говорить на эту тему.

– Понимаю, понимаю. Больше не буду. Но книжечки вы пока читайте, хорошо?

Вероника кивнула.

– Сейчас подойдет один человек, – продолжал Берестов. – Я хочу вас с ним познакомить. Он футбольный тренер. Это в каком-то роде мой ученик. Я ему помогаю в одном деле. Очень, я бы сказал, масштабном. С этаким… существенным удельным весом по значимости.

– Футбольный тренер? Вы и в прошлый раз меня про футбол спрашивали. Ага… Связь улавливается. Хотя я и футбол вещи несовместные. Но тантра? При чем тут даосская тантра? Я слышала, что есть женский футбол. Он тренирует женщин?

В этот момент запиликал звонок. Это пришел Маранов. Михаил Георгиевич накинул куртку и пошел открывать ему ворота. Новенький «Мицубиси» Маранова мощно вкатился в небольшой дворик. Андрей отрастил волосы почти до плеч, был в кожаной куртке. Весь заведенный, горячий, крепкий, упругий. Михаил Георгиевич не удержался и похлопал его плечу, потрогал набухший бицепс.

– Вот это да! Набираем форму, Андрей? Очень хорошо! Рад видеть!

– Взаимно, Михаил Георгиевич! Постоянно вы мне приходите на ум: вопросов столько, что не успеваю охватить. Есть вопросы сложные… Представляю, как бы их решали вы.

– Разберемся, Андрей. Время еще есть. Проходите… У меня тут гостья. Хотел вас познакомить.

Войдя в комнату, Маранов тут же наткнулся на направленный на него цепкий женский взгляд. Лицо женщины показалось сразу ему знакомым. Однако он не придал этому значения – мало ли где он мог ее видеть?

– Знакомьтесь: Сергей. Вероника, – представил их друг другу Михаил Георгиевич.

Вероника привстала, пожала руку, внимательно глядя Маранову в глаза.

Они сели. Берестов начал разливать чай.

– Фирменный ваш? Улун? 324 дробь 8? – пошутил Маранов.

– Именно, – сказал Михаил Георгиевич, разливая чай. – Вот свежий. Только что с Ориона привезли. В тарелке, через окно доставили. У них там очень хорошие чаи выращивают.

– О-о… как бы я хотел на плантациях поработать у них. Хотя бы роботом! – пошутил Маранов. – Может быть, научился бы растворяться в одном мире, проявляться в другом.

– Лучше проявляться сразу во многих мирах, – подхватил шутливый разговор Михаил Георгиевич. – Больше обзор – больше сознание.

– А у них какое сознание? – спросила Вероника, подстраиваясь под эту волну.

– О-о!.. Ну как вы думаете, какое может быть сознание у существ, у которых самый высокий дух нашей планеты входит только в их низшую ложу? – вдруг на полном серьезе заговорил Берестов. – У них сознание галактическое. Им надо расширять сеть освоенных космических тел.

– Михаил Георгиевич, а вы что… у них там бывали? – спросила Вероника очень серьезно.

Берестов рассмеялся:

– Да постоянно там околачиваюсь, – отшутился Берестов. – У меня там жена, дети. А на Арктуре еще две.

– И тоже дети, – засмеялся Маранов. – Восьмикрылые, в гуттаперчевых таких шапочках.

– Не ожидала, Михаил Георгиевич, что вы такой, однако, ветреный, – засмеялась и Вероника. – Стало быть, вы тоже участвуете в заселении Космоса.

Тут они рассмеялись все втроем.

– Однако давайте к делу, – прервал шутливый разговор Михаил Георгиевич. – У нас Андрей Викторович очень занятой человек. Он создает новую команду, и перед нею стоят отчаянно-важные задачи. Эта команда должна одержать ряд побед, которые должны нашему народу, так сказать, доставить удовольствие и удовлетворение, вдохновить его на трудовые и прочие подвиги.

Но тут он заметил, что Вероника как-то странно смотрит на Маранова, а тот на нее… И тут она сказала нечто странное:

– Скажите, Андрей… А вам тот длинный, рыжий… девятый номер… Он сильно тогда ногу подбил? В Зауральске тогда, летом. Я видела, что вы лежали целую минуту. Даже переживала за вас.

Маранов взглянул на нее несколько ошеломленным взглядом. Чего-то такого он и ожидал. Не мог Михаил Георгиевич его вызвать просто так. Он встал, нащупал в кармане сигареты.

– Можно, я пойду, перекурю немного. Гнал машину, немного завелся.

– Конечно, конечно, – отвечал Михаил Георгиевич, с любопытством наблюдая происходящее.

Маранов же, стоя на крыльце, пытался понять, что за логику выстраивает Михаил Георгиевич. Он догадывался, что тут замешано нечто запредельное. И вдруг он понял! Он вдруг понял, на кого похожа эта женщина. Это была та самая, из сна про самолет. Это она просила его не пускать ее, не давать ей прыгнуть. Но она прыгнула.

– Боже, так это парашютистка! Но ведь то был сон! А тут она сидит – живая, реальная!

Поняв это, он вбежал в дом. Вероника стояла вполоборота к окну и пила чай с чашечки. Он подошел совсем близко к ней, взглянул на нее в упор изучающим взглядом. Чашечка задрожала в ее руке, и она быстро поставила ее на стол. Она сперва даже не могла выдержать этого взгляда, но собралась, и тоже молча стала глядеть ему прямо в глаза. Так продолжалось почти минуту, и за это время что-то между ними произошло… Нечто очень древнее, невыносимо давнее проснулось и соединило их безо всяких слов.

Они вдруг отвернулись друг от друга и сели на свои стулья.

– Ты сюда на электричке приехала? – вдруг заговорил с ней на «ты» Маранов.

– Да. На электричке.

– Потом обратно в Москву едешь?

– Да. Хочешь подвезти?

– Если ты не против.

– Я не против.

Михаил Георгиевич молча наблюдал эту сцену и никак не вмешивался. Затем он встал и включил музыку. Это была какая-то психоделическая, рассеянная электронная пульсация, наполнена прозрачными переливами.

– Скажите все же, а какая роль у Вероники?

– Связь с женщинами.

– Какими женщинами?

– Тантристками. Их надо искать и готовить уже сейчас. Через полгода их надо будет познакомить с вашими бойцами. И соединить, так сказать. Вы же знаете, это могучий источник энергии. Без него не получится. Даже на уровне простой физиологии тут все очевидно: здоровые молодые мужчины должны иметь женщин. А цель понятная: бойцы должны получить дополнительный стимул и к борьбе, и к работе. Особенно эти женщины будут нужны на финальной стадии. Там от них, возможно, будет зависеть процентов 30 успеха.

Некоторое время Маранов и Вероника переваривали сказанное. Потом Вероника произнесла:

– Это то есть… Как женщины гладиаторов?

– Именно! Сравнение корректное. Но там была только физиология, а тут необходимо, так сказать, и энергетическое взаимодействие, причем выстроенное с пониманием сути мужской и женской сексуальности. Нужен уровень алхимических превращений, способность к овладению этими тайнами. Потому нужны особенные женщины. А мужчин также придется готовить. Но я скажу, Вероника… Поверьте, вам также нужны будут эти знания.

Она встретила его внимательный взгляд и поняла, что и это он сказал не просто так, а с каким-то дальним прицелом…

– Я так понимаю… Я должна буду найти этих женщин. Но где? Я не занималась этим.

– В борделях их точно искать не надо. Есть множество семинаров по тантре. Их надо искать там, среди участниц. Среди тех, кто прошел эти семинары, и лучше, если прошел не раз. Надо найти лучших тренеров, поговорить с ними.

– Задача проясняется, – задумчиво сказала Вероника. – Но прямо скажу: я в шоке! Я же в этом ничего не понимаю! Я только начинаю в это вникать!

– У вас есть время, Вероника. Но не так много. Мы предлагаем вам работу. Вы будете формировать команду женщин. Мы вас обеспечим всем необходимым: снимем квартиру, купим все необходимое. У вас будет нормальная зарплата. А там посмотрим… Подумайте. Мне кажется, это неплохой вариант для вас.

– Короче, у меня роль сводницы, – чуть игриво склонив головку, проронила она.

– Вероника!.. – поморщился Берестов. – Ну что вы?

– Пардон… Но… Скажите, а почему вы предлагаете это именно мне? – спросила она. – Ведь вы могли бы найти профессионала, кто в этой теме давно сидит. Тренера по тантре.

Михаил Георгиевич словно ожидал этого естественного и логичного вопроса.

– Раз я предложил это вам, стало быть, есть на то причины. Как вы думаете? Ведь вы же парашютистка.

Она поняла, что таких вопросов больше задавать не надо.

– Да. Я парашютистка. Правда, бывшая. И что?

Ответа не последовало.

– Михаил Георгиевич, – вдруг заговорил Маранов. – А как это совмещается…

– С чем?

– Вы же в ведической традиции. Там ведь все жестко… Законы Рита. И так далее…

Берестов кивнул головой, встал, прошелся по комнатке. Потом заговорил:

– Вопрос-то правильный… А ответ будет такой. В стране, где двадцать веков запирали сексуальность, любой шаг в правильном направлении будет прогрессом. Да, сексуальная революция прошла. Но она прошла на почве дикости во взглядах на эту сферу. Пока нужно просто двигаться к пониманию сути этих отношений. Они же прежде всего энергетические. Инь-Ян… Аспект космической любви… У нас тут все пока на животном уровне. А вы говорите законы Рита… Да и когда возникнут условия, в том виде их не возродить. Так что не беспокойтесь, Андрей. Идеологически, так сказать, тут все нормально. А с другой стороны, у нас есть цель. И нам нужно ее достичь. Все должно работать на эту цель.

Они поговорили еще некоторое время, а затем Маранов и Вероника сели в марановский джип и уехали. Почти всю дорогу они молчали. Вскоре они уже были в городе. Маранов предложил ей зайти в ресторанчик.

Там разговор поначалу тоже не клеился. Маранов не мог преодолеть непонятную скованность; Вероникой овладело странное состояние, когда ее внимание было более направлено вовнутрь себя, где попеременно перемежались беспокойство и уверенность, страх и рассеянная отрешенность от реальности. Она подозревала, что последнее связано с воздействием Михаила Георгиевича. Однако интерес к новым обстоятельствам жизни постепенно овладел ею.

– А вы давно знаете Михаила Георгиевича? – она вновь перешла на «вы».

– Достаточно давно. Около десяти лет.

– А каким образом… на почве чего вас свела судьба?

– Я интересовался дыхательными практиками, а он как раз вел тренинг. Я прошел его. Он как-то меня выделил, пригласил на следующий – самоисцеления. Я также прошел его. И еще пять тренингов, позднее Последние три – совершенно бесплатно. Хотя он должен был платить за аренду зала.

– А на какие средства он существует, если не секрет?

– Этого я не могу сказать. Знаю, что он ведет группы. Что еще… Консультирует как психолог. Я так думаю, есть еще что-то, так как он не сам по себе. Существует сообщество, которое ему близко по духу, с которым он очень серьезно связан. На данный момент меня не это интересует. Сейчас он будет занят на моем проекте. Я точно знаю, что он не способен делать что-либо… ну, противоречащее его нравственным принципам.

Пока он говорил, она изучала его, сканируя и внешним взглядом, и женской интуицией. Качества сидящего напротив нее человека так и отщелкивались в ее сознании, как стук телетайпа: «воля, воля, целеустремленность, агрессия, воля, память, стремление, иномирное; воля, победа, торжество, покорение; агрессия, великодушие, благородство, нежность, нежность…»

Они помолчали. И потом она спросила про главное.

– А что ты понял, когда выходил курить? Скажи! Что ты понял?

Она взглядом просто вонзилась в него. Однако он его встретил спокойно – ему и не такие взгляды приходилось встречать в своей жизни.

– А ты каким образом знаешь про матч? Ты что, из Зауральска?

– Да. Я там жила. С гражданским мужем. И видела этот матч. Пятнадцать лет назад.

– И как же ты меня узнала?

– А так… Очень просто, – чуть кокетливо отвечала она. – Узнала, и все.

– И я тебя узнал, – вдруг сказал он, проникая через ее глаза будто бы в самую ее суть…

– Как это?

Глаза ее расширились. Она отстранилась, стала как-то нервно отпивать чай из чашечки. Поняла, что имеет дело тоже с непростым человеком. «Маг… Маг. Белый маг… – застучало в ее голове. – Ученик… Посвящение… Гималаи… Гималаи…» А в уме возник уже попутный вопрос: «Почему Гималаи? При чем тут Гималаи?»

– Как узнал? Мы разве виделись? Мы же не виделись никогда…

– Я не знаю… Я точно видел тебя. Но это было что-то вроде сна. Скажи, почему Учитель назвал тебя парашютисткой? Ты что, прыгаешь с парашютом?

– А-а, так ты ничего не знаешь… Вот оно что… Да, я прыгала с парашютом. Я кандидат в мастера спорта. Но больше я не прыгаю.

– Не прыгаешь… А почему?

– Неважно. А что тебе приснилось? Кого я тебе напомнила? Я могла быть просто похожа на ту, что тебе снилась. Сны – это ведь материя такая… очень зыбкая.

– Да, я мог бы ошибиться. Но я не ошибся. И дело не в похожести, а чем-то другом. В чем-то еще, что словами… не определишь.

– Так что эта женщина делала в твоем сне?

– Она шла на выход… в самолете… Для прыжка…

Вероника вдруг напряглась. Вот этого она не ожидала! Неожиданно ей сдавило виски. Начала внезапно болеть задняя часть головы.

– Для какого прыжка? – прошептала она. – Куда?

– Ну как… Вниз! У нее парашют был за спиной. Она оглянулась на меня… Вот это лицо я и запомнил.

Андрей смотрел на нее, не отрываясь, следя за каждой ее реакцией. Он понимал, что происходит нечто важное. Подошел официант, сгрузил чай, блинчики, пасту – все выложил аккуратно на стол. Они все это время молча смотрели друг на друга. Официант отскочил, как только все выставил, будто вытолкнутый невидимой пружиной.

Когда он ушел, Вероника медленно, с выражением спросила:

– Она оглянулась… И что?

– Она… Словно бы просила помощи, понимаешь? Какая-то мольба была в глазах. Но я не понял. И теперь не понимаю, о чем была мольба. А ты знаешь? Скажи! Почему Учитель назвал тебя парашютисткой? Как ты его нашла? Вообще… Каким образом ты попала сюда? Как ты оказалась в его доме? Ты, которая меня видела на матче в Зауральске? Что это за ребус? Ты можешь объяснить?

Она откинулась назад, выдохнула задержанный воздух.

– Нет. Я объяснить не могу, – отвечала она. – Я пока многого объяснить не могу… Пусть объяснит твой учитель. Он-то, наверное, знает.

Маранов подозрительно смотрел на нее, понимая, что она сказала не все. Но условия игры принял и он.

– Ты про мой проект все знаешь? Представляешь, во что я влез?

– Пока приблизительно… Вот и расскажи – самое время. А то мне как-то неловко. Меня вроде как на работу взяли, а предложил ее не ты. А ты сам-то предлагаешь?

– Это зона ответственности Учителя. Все, что касается метафизики. Тут я ему полностью доверяю. Мне без его помощи это не осилить. Я больше скажу. Я отчасти потому и согласился, что рядом есть он. Это очень, очень большая игра. И ставки тут высокие. Понимаешь, футбол – это только часть проекта.

Вероника вдруг прочувствовала некий объем. Просто грандиозный объем, который стоял за всем этим. И тогда его внутренний кураж, отчетливо видный накал, сжатое словно в платиновый цилиндр огненное напряжение стало просачиваться и в нее.

– Я также ему полностью доверяю. Потому я даже не раздумываю. Я буду делать все, что он мне скажет. И как можно лучше.

– И что буду говорить тебе я, ты тоже будешь делать.

– А вот этого не обещаю, – вдруг по-женски игриво сказала она, смеясь.

– Как это? – принял он шутливый тон. – Как это не обещаешь? Я же босс!

– Босс, босс! – поддакнула она, продолжая смеяться. – Биг босс! Вэри лачжь босс! Не во всем ты босс, понял? Не во всем!

Он засмеялся в ответ:

– Согласен! Не во всем!

Они весело принялись за еду. А вскоре они уже выходили из ресторана на пустынную ночную улицу. Он довез ее до дома. Взгляд ее при прощании был заинтересованный, небезразличный. Он молча пожал ей руку.

– Созвонимся!

Глава 14

Матч в Вест-Пойнте собрал около десяти тысяч зрителей, множество репортеров. Крупные телеканалы страны заплатили за телетрансляцию.

Магистр Виндинг-Бронс занял место в затемненной ложе возле комментаторских кабин. Рядом с ним расположились два его телохранителя, а также три представителя Братства, и среди них куратор Вестерлинк.

Игра с нигерийцами проходила немного нервно. Африканские футболисты были настроены на борьбу. Они были воодушевлены выходом в финал и любую игру теперь рассматривали как важную часть подготовки. Играли они активно, даже агрессивно; боролись буквально за каждый мяч, словно бы чемпионат уже начался. Они были очень мощны, физически выносливы и активны. Шестеро обычных игроков и четыре киборга не могли поначалу справиться с ними. Имея мощного нападающего на левом фланге, игравшего за лучшие клубы Европы, нигерийцы постоянно выводили его на удар. В итоге этот Гунугбуна на 23-й минуте поймал мяч на левую ногу и мощно пробил в угол.

Вдохновленные успехом нигерийцы атаковали американцев по всему полю, и под занавес первого тайма забили еще один очень красивый гол после углового. Но уже в первом тайме стали возникать острые стычки между киборгами и рослыми, мощными нигерийцами. Натолкнувшись на таких же мощных киборгов, нигерийцы первыми начали грубить.

Второй тайм проходил еще в более жесткой борьбе. Тренер американцев выпустил еще двух киборгов. Таким образом, вся полузащита и все нападение команды теперь состояло только из киборгов. Началась рубка на каждом пятачке поля, и киборги стали постепенно передавливать, пережимать выносливых нигерийцев. В силовых схватках за мяч африканцы начали буквально отлетать после движения плеча или бедра киборга, когда тот напролом шел к воротам.

Африканцы с удивлением смотрели на этих неизвестных им игроков, но продолжали бороться жестко и упорно. В итоге в одной из схваток киборг неловким движением крутанул нигерийского защитника через ногу; рука же его оказалась вывернутой между его же ног. Темнокожий футболист издал истошный вопль и рухнул, скорчившись на газоне. У него был жуткий перелом. Игрока вынесли на носилках; седьмому номеру американцев (киборгу Дюггарду) дали предупреждение.

Американцы мощно двинулись в атаку развернутым фронтом. После того как еще одного их футболиста вынесли с поля после столкновения с киборгом, африканцы прекратили игру и окружили судью. На поле выбежал тренер африканцев, англичанин, и начал отчаянно кричать, размахивая руками. Его можно было понять: в товарищеской игре он терял ключевых игроков. Один из африканцев толкнул одного из киборгов, что-то резко выговаривая ему. После очередного толчка он получил удар в челюсть… Так унесли с поля на носилках третьего игрока африканской команды. Девятку американцев за грубость удалили с поля. Позже выяснилось, что у африканца сломана нижняя челюсть.

Однако теперь команда Нигерии была психологически надломлена. В оставшееся время американцы мощно шли вперед, и забили-таки два рабочих, трудных гола. Игра закончилась вничью, 2:2. Однако было ясно, что эту игру придется разбирать дисциплинарной комиссии ФИФА.

Магистр покидал стадион весьма озадаченным. Эксперимент удавался лишь наполовину. Смешанная команда играла – это была удача, это было хорошо. Но играла она пока неважно. Она выглядела несыгранной, несогласованной. Африканцы же играли прекрасно, и предстали организованной, классной командой, отлично подготовленной физически. Магистр позвонил главному тренеру команды Мерриуэзеру.

– Что происходит, Пэт? Мы засвечиваем игроков как записных грубиянов, костоломов. Это может плохо кончиться. Сборную просто дисквалифицируют.

– Это пока не ко мне, господин магистр. Команда в этом составе тренируется недавно. Во время игры ваши люди из центра IT-обеспечения перевели новых игроков в режим высокой интенсивности. Да, они стали активнее бегать и бороться за мяч. Но они не контролируют свои действия по отношению к обычным людям. Я с этим не могу ничего сделать. Это не мои проблемы. Моя тема – поставить игру…

– Я понял вас, Пэт. Будем разбираться.

Когда после игры андроиды шли в раздевалку, магистр заметил, что в их лицах что-то неуловимо изменилось: в них не было теперь выражения тупой и неотвратимой агрессивности и мрачности. Некоторые улыбались; остальные имели ненапряженные, вполне адекватные человеческие лица.

«Им вообще все равно, выиграли они или проиграли, – подумал магистр, и холодок страха прошелся по его груди, где-то внутри. Страх этот был связан с неизвестностью. А вдруг ничего не получится? Вообще… Если будет полный провал?

Но он тут же отогнал от себя эти мысли, как рой назойливых мушек. У него на сей день стояло в плане весьма интересное мероприятие…

Перед самым приходом андроидов в блок проживания Балнемур и магистр переместились в другое помещение, где можно было на большом мониторе наблюдать, как после душа футболисты идут разбирать своих «женщин». Обычно после вечерней тренировки или игры им был положен так называемый секс-час. Игроки всей командой заходили в помещение. Некоторые куклы, заранее включенные, бежали встречать своих героев. Другие ожидали, пока их мужчины сами подойдут к ним. Куклы обнимали, целовали их, шептали в уши томные и страстные фразы. Некоторые из кукол тут же хватали любовников за причинное место, прощупывали их члены, и те моментально поднимались. Магистр видел, как одна из кукол, пухленькая брюнетка, нагло стащила с любовника под номером 4 трусы, и начала делать ему минет при всех, на что никто особо не обратил внимания.

– Это операторы забавляются, – усмехнулся Балнемур. – Они там обычно сидят и ржут. Кстати, после начала этой работы женщины и мужчины, которые работают в аппаратной, сами все… Короче, их это возбуждает.

К огорчению Балнемура, в этот раз возник конфликт между двумя андроидами из-за одной красивой куклы. Они ее не поделили – оба заявляли претензии на нее; красотка же стояла в сторонке и наблюдала. Оператор с трудом разрядили ситуацию, воздействуя расслабляюще на одного из андроидов.

Куклы перемещались не очень быстро, но уверенно. Потому обычно андроиды брали их на руки и тащили в свои номера.

– Хорошие девчонки, – усмехнулся магистр. – Это был вообще хороший ход. Они теперь спокойнее.

– Наша задача, чтобы они не стали слишком спокойными, – усмехнулся Балнемур.

– Как все же эти куколки устроены? – поинтересовался магистр. – Любопытно все же…

– Ничего нет проще, господин магистр, – ответил Балнемур, выводя картинку на экран большого монитора. А затем начал давать короткие пояснения:

– По сравнению с первыми моделями радикальные усовершенствования. Тело создано из особого рода мягких пластиков; одето на динамичный каркас из легких композитных материалов. Система обогрева и жидкостное обеспечение выполнено по особым технологиям. По тонким металлическим нитям тепло подводится ко всем участкам кожи от основного аккумулятора. Он размещен в грудном отсеке. Жидкости в ротовую полость, к влагалищу и анусу подаются через тонкие шланги. Компьютерная система поддерживает необходимую консистенцию каждой из трех жидкостей. Более вязкая и приятная на вкус подается во влагалище. Безвкусная и прозрачная – в ротовую полость и нос. Также немного вязкая и с запахом, понимаете… определенным – в анус.

– Понятно, – отозвался магистр. – Достаточно. Давайте посмотрим, что там у них…

Магистр увидел на мониторе, как андроид играется с куклой, катая ее по кровати, заставляя занимать разные позы. А потом пригвоздил ее к ней огромным членом.

Другие андроиды не спешили сразу входить в кукол. Те издавали сладострастные звуки, произносили фразы типа: «О, бьютифул! Фак ми!»… «О, фак ми мор!» Или: «Ай лав ю», и так далее.

Во всех номерах гремела какая-то безумная, атональная музыка. Как пояснил Балнемур, андроидам нравилась именно такая. Ее долго искали, подбирали. Ее написал один полубезумный перуанский композитор.

Куклы умели также и танцевать, что нравилось некоторым из андроидов. Это возбуждало их.

Каждый из андроидов имел свои излюбленные позы, и куклы послушно принимали их. Однако у некоторых стояли программы временного неподчинения. Такие куклы некоторое время кричали: «Ноу! Ноу! Ай доунт вонт!» – и сопротивлялись, не позволяя андроидам снять с них юбки и трусики. Это их возбуждало, и они начинали грубо раздевать кукол и насиловать их.

– Ладно, достаточно, – весело сказал, наконец, магистр. – Вы молодцы, что и говорить. Но мы не договорили по делу.

Они вышли вдвоем на пустынные аллейки парковой зоны, что прилежала к спортивной базе, и стали прохаживаться, вдыхая ароматы душной багамской ночи.

– Магистр, сложность заключается в том, что с андроидами обычные игроки плохо стыкуются. Никак не удается сделать команду, в которой бы рядом играли и они, и обычные люди. Обычные поиграют, вроде налаживают контакт. А потом все, начинается отторжение, все разлаживается. Они перестают вообще разговаривать с андроидами.

– Я понимаю, что происходит, – вздыхая, сказал магистр. – Люди интуитивно ощущают: что-то не то. А что говорят игроки сборной об андроидах? Ведь они должны же что-то говорить?

– Разумеется. Мы записывали. Говорили интересные вещи… Мол, какие-то странные ребята. С ними говоришь, а они реагируют как-то странно. Ноль эмоций, как в пустоту. Говорят только об игре. Иногда о боли. Иногда о еде. И все. Ни о чем больше говорить не получается. Похожи на машины.

– Так и говорят?

– Так и говорят. Это все говорят. Похожи на машины.

– Контакт не складывается у всех игроков официальной сборной?

– Только один более-менее терпит их присутствие. Защитник.

– Что он за человек?

– Грубый мужик. Тупой совершенно. С уголовными наклонностями.

Магистр задумался. Ситуация складывалась непростая.

– Выставить на чемпионат команду, в которой только андроиды, мы не можем.

– Согласен. Надо иметь хотя бы полкоманды обычных футболистов, известных публике. Господин магистр, есть всего два варианта. Либо на чемпионате две команды, то есть нормальных и андроидов, держать отдельно, и в состав андроидов вводить дозированно, по ситуации. Но тогда есть риск, что несыгранная команда может сыграть не лучшим образом. На чемпионате не будет слабых команд. Может быть непредсказуемый результат.

– Да, такое может случиться. А второй вариант?

– Можно попробовать оказать воздействие на сознание самих игроков. Есть очень сильные современные препараты…

– Так… Интересно. Каков характер воздействия?

– Например, бактерии… Особого рода бактерии. Человек поначалу ничего не замечает. Но постепенно становится немного замкнутым, возможно, чуть озлобленным. Бактерии делают его мозг немного туманным. Человек начинает воспринимать себя чуть отстраненно, как другого. Открывается дверца для воздействия на его ментальную сферу. Можно жестко установить ряд инграмм: скажем, дать установку отчаянно работать на определенную цель. Например, одоление врагов на чемпионате мира. И дуплетом дается вторая установка: для достижения цели нужен контакт со сверхлюдьми. Надо принять этих сверхлюдей. Тогда может возникнуть вынужденный контакт с ними. Возникнет временная толерантность до того момента, когда будет достигнута цель.

– Очень интересно. А какие могут быть побочные эффекты?

– Возрастает асоциальность… Человек становится непредсказуем в быту, в жизни. Может повести себя жестко. Избить, даже убить кого-нибудь. Самоконтроль ослабляется. Ощущение каких-то этических правил также размывается…

– Такие опыты уже проводились? – спросил магистр, прищурившись.

Хайслер кивнул.

– Каковы были результаты?

– Опыт проводили с военными. Я говорил с теми, кто тот проект курировал. Результаты в целом были положительными. Такие воины работали лучше, у них не было мыслей о смерти. Но в быту они были именно непредсказуемы. Помните случаи, когда солдат ночью брал автомат и расстреливал своих?

– Было такое, помню. Так вот почему…

– Именно. Один зарезал жену и двух детей. Пентагону с трудом удалось закрыть такую информацию. И еще: семейная жизнь у таких людей становится… как бы сказать… Неустойчивой. Семьи, как правило, распадаются.

Магистр задумался, глядя на океан. Получалась задача со многим неизвестными. Было понятно одно: проект начат, проект остановить нельзя. Возникли сложности, препятствия. Их надо преодолеть. Наконец, магистр принял решением.

– Господин Хайслер, я даю санкцию на использование препаратов. Давайте, начинайте. У нас мало времени. Только пусть психологи все постараются рассчитать предельно точно.