Текст книги "Тонкая фаза и кое-что еще (сборник)"

Действие возвращается в лабораторию, где Вера уже сидит в кресле, держа в одной руке ручной пульт, а другой лихорадочно перелистывая лежащую у нее на коленях инструкцию. На голове шлем с наушниками. Возбуждена, спешит.

Вера. Так, реципиент – Головин Василий Васильевич! Расстояние? Сколько отсюда до директорского кабинета? Метров тридцать. Есть. Степень воздействия? Ну, Васечка, держись! Ставлю максимальную – шестую! Обстановка? Выберем вот это. Для любовных объяснений – глухой старинный парк! Кажется, все! А теперь была не была – пуск!

Нажимает кнопку пульта. Кресло резко трансформируется в ложе, на которое опускается Вера. Около установки возникает туманное облако, сквозь которое видно, что одна нога Веры свисает с ложа. Из нижней части ложа появляется подобие руки, которая осторожно кладет свисающую ногу на ложе. Вера засыпает.

Кранкензон. О прямоконтактном стимуляторе говорить пока рано. Там еще немало головоломок. И с финансированием этой работы тоже проблемы, как вы знаете.

Головин. Да и программный подготовить к эксперименту время надо. А у нас, Иван Васильевич, сейчас уйма плановых первоочередных работ.

Громовержцев. Ну вот что, орлы мои спящие, я тут бьюсь изо всех сил, чтобы наши разработки внедрить, со всеми вытекающими из этого, приятными для вас, последствиями. А вы мне все о трудностях толкуете! Значит, так, сроки эксперимента уже согласованы с Виктором Петровичем, который, кстати, скорей всего и возглавит наш авторский коллектив. Так что давайте закругляться и подводить итоги!

Головин. Ав чем, собственно, заключается авторское участие Виктора Петровича в нашей разработке?

Громовержцев (обращаясь к Кранкензону, гневно). Что за детские вопросы? Сигизмундович, объясни своему старшему научному, что значит иметь в авторском коллективе человека такого уровня, как Виктор Петрович! Да это ж гарантия успеха! Это ж масштабы внедрения, ну и лавры соответственно. Все. Дискуссия закончена. Софья Павловна, пишите, это пойдет в приказ! Провести полномасштабный эксперимент с прибором ПС-ПР до первого мая сего года. Второе. В качестве экспериментатора, субъекта, над которым проводится эксперимент, назначаю себя – Громовержцева Ивана Васильевича.

Все ахают, удивление и страх на лицах. Головин неожиданно вскрикивает и хватается за голову.

Действие возвращается в лабораторию, где на установке ПСС лежит и видит сон Вера. Она идет по старинному парку. В руках у нее все тот же пульт. Находит в укромном тенистом месте скамейку и садится на нее. В некотором отдалении из-за кустов появляется цыганка и с интересом наблюдает за Верой.

Вера. Прелестное место. А хорошо бы еще легкую музыку.

Нажимает на пульте какую-то кнопку. Издалека раздаются звуки духового оркестра. Цыганка садится на скамейку рядом.

Цыганка. Ах, почему такая красавица и одна скучает? Где же суженый твой? Почему не идет, не летит к своей крале? Дай руку, погадаю, все тебе о нем скажу.

Вера дает ей левую руку, в правой держит пульт. Цыганка гадает по руке.

На совещании он у большого начальства. А хочешь, приведу его сейчас к тебе? Дай на минуту эту штуку (показывает на пульт), и я тебе его тут же доставлю!

Вера в растерянности медленно протягивает ей пульт, но в последний момент ее руку кто-то перехватывает, и она слышит: «Не советую, это небезопасно!» Она оглядывается и видит позади Васю Головина. Вера радостно вспыхивает и отдергивает руку с пультом назад.

Все с изумлением смотрят на Головина.

Громовержцев. Что?!! Не советуешь, небезопасно?! И это ты мне говоришь? Нет, вы посмотрите на него! Ну, знаешь, Головин!

Головин (испуганно вздрагивая, как бы просыпаясь). Нет-нет, Иван Васильевич, я, собственно, не вас имел в виду. Вашу безопасность мы, конечно, обеспечим, но знаете, я посоветовал бы поискать для этого случая другую кандидатуру. Ну, менее значимую, что ли.

Кранкензон (поддерживая Головина). А действительно, Иван Васильевич, зачем это вам? Не барское это дело. Техника новая, мало ли что!

Белкина (робко). Если можно, и мое мнение. Я поддерживаю товарищей по этому вопросу. Думаю, партбюро тоже попросит выдвинуть другого кандидата! Мы не можем рисковать руководителями такого уровня, как Иван Васильевич!

Громовержцев (усмехаясь). Благодарю покорно за заботу! Эксперимент этот какого рода? Принятие ответственных решений! А кто их у нас должен принимать? Ну не уборщица же тетя Валя! Кстати, кандидатура моя уже одобрена Виктором Петровичем, и обсуждению больше этот вопрос не подлежит. А вот вы, Федор Сигизмундович, позаботьтесь, чтоб все прошло на высшем уровне и чтоб никаких сюрпризов! Теперь в части программы нашего эксперимента. Я думаю, особенно распыляться не будем. Один-два, не крупных, из нашей институтской тематики вопроса.

Продолжение сна Веры.

Вера. Вот не ждала вас, Василий Васильевич. Хотя, по совести, ждала, и очень. Как вовремя вы появились. Еще немного, и я отдалаб ей (показывает на цыганку) пульт!

Цыганка. Зачем говоришь такое, ты ж не знаешь, где найдешь, где потеряешь! А его (показывает на Головина) остерегайся. Ой, хлебнешь с ним горя!

Головин. Слушай, откуда она тут взялась? Да убери ты ее куда-нибудь подальше!

Вера. А как?

Головин (показывает ей на пульт). Поверни это и нажми здесь.

Вера делает то, что ей сказал Головин, и цыганка медленно отлетает от них в растущие неподалеку кусты, но не уходит, а время от времени пытается приблизиться к ним, но какая-то сила уносит ее назад в кусты.

Вера. Ну вот мы и одни. Почти одни. Как здесь красиво и романтично!

Вот только луны не хватает. Я так люблю лунный свет. (На небе появляется громадная луна.) Ой, как здорово! (Трогает Головина за руку.)

Головин. Что? Какая луна? Постой, как я здесь оказался? Я ж должен быть на совещании у начальства! Скандал! Немедленно верните меня назад!

Вера. Ах, подумаешь, какое-то совещание, начальство? Разве не лучше вот здесь, в этом чудесном месте? Вдвоем со мной?

Неожиданно с другой стороны скамейки раздается голос: «В тысячу раз лучше!» Вера изумленно поворачивается и видит с другой от себя стороны второго Васю Головина.

Головин сидит, охватив голову руками, в каком-то полусне.

Громовержцев (недовольно глядя на Головина). Я вижу, некоторые устали. Василий Васильевич, не так ли? (Не дождавшись ответа, продолжает.) Ладно, долго не задержу. Подводим итоги. Итак, программа-перечень вопросов, которые я, с вашего разрешения, берусь решать в процессе эксперимента. Первый. Кадровая и структурная реорганизация института. (Удивленные и испуганные лица присутствующих, в том числе очнувшегося на короткое время Головина.) А что это вас всех так испугало?

Кранкензон. Иван Васильевич, а стоит ли такой корпоративный, где-то внутрисемейный вопрос выносить на столь широкий суд? А что, если какой-нибудь, простите, сбой системы? А мнение общественности в этом вопросе, профсоюзы, партбюро – как быть с ними?

Громовержцев. Насчет сбоев это уж вы, будьте добры, с Василием Васильевичем обеспечьте, чтоб их не было. Это будет и для вас некоторая проверка. А в целом, товарищи, небольшая встряска будет полезна и давно назрела в нашем «сонном царстве». С общественностью и партбюро мы этот вопрос согласуем. Не так ли, Софья Павловна?

Белкина. Конечно, конечно, Иван Васильевич. Партбюро всегда поддержит небольшую, как вы говорите, встряску. Уверена, она пойдет (гордо оглядев присутствующих) всем нам на пользу!

Громовержцев. Значит, будем считать, первый вопрос согласован. Переходим ко второму. Предлагаю следующую формулировку: «Сон новой формации, широкого народного применения». Согласитесь, что, наряду с достаточно узкими разработками закрытого профиля, нам давно пора уже создать что-нибудь и для, так сказать, народа. Есть у меня кое-какие идеи на этот счет. Вот думаю на эксперименте их окончательно отшлифовать и оформить. Что скажете, товарищи?

Белкина. Прекрасная программа, Иван Васильевич! И все в духе последних партийных указаний! Я целиком за!

Громовержцев (обращаясь к Кранкензону и впавшему опять в транс Головину). А вы, коллеги, что думаете?

Кранкензон. Конечно, раз все в духе партийных указаний, мы – за! Какой может быть разговор?

Вера (испуганно глядя на второго Головина). Ой! А это кто? Еще один Вася? Зачем так много? Мне хватит одного! (Обращается к первому Головину.) Это что, ваш брат?

Первый фантом (зло). Ну да, близнец: я – первый, он – второй. Приперся, черт бы его побрал! Что-то вы не так в пульте переключили!

Вера. Ой, как интересно! А почему второй? А почему приперся? Это, по-моему, не очень вежливо. Ведь это ваш родной брат! (Пылко.) Познакомьте меня с ним!

Второй фантом (тоже пылко). Верочка! Считайте, что мы уже знакомы! Я так мечтал об этой встрече! Мы чудесно проведем этот вечер и примем главное в нашей жизни решение! (Смотрит на Первого.) Если нам, конечно, не помешают!

Первый фантом. Вера Львовна, послушайте, дело принимает плохой оборот. Прошу вас, отправьте Второго куда-нибудь подальше. Ну, хотя бы к ней. (Показывает на барахтающуюся в кустах цыганку.) А меня отпустите на совещание, иначе у меня могут быть крупные неприятности! И вообще, кончайте все это. Когда нас двое, это опасно, очень! Нажмите вот эту кнопку – «стоп». Прошу вас!

Второй фантом. Верочка, дорогая, не слушайте его! Неужели мы упустим наш единственный шанс? Вы видите, какой это черствый, бездушный человек, как он относится к собственному брату! Прошу вас, отправьте лучше его куда-нибудь, и тогда я открою вам свое сердце! Оно так страдало без вас! (Становится перед Верой на одно колено и вручает ей пышную красную розу.) Примите этот символ моей любви!

Первый фантом. Вера Львовна, прошу вас, остановитесь! Не слушайте его!

Вера. Что вы все – Вера Львовна, Вера Львовна! Как на работе! И вообще, Второй нравится мне больше! Он такой милый! А вы… вы… отдохните где-нибудь.

Лихорадочно нажимает на пульте какие-то кнопки, и первый фантом медленно поднимается на верхушку стоящего рядом высокого дерева. В кустах раздается хохот цыганки.

Второй фантом (сквозь зубы, глядя на сидящего на дереве Первого). Вот и славно. Посиди, посиди там, братец. (Затем обращаясь к Вере.) Дорогая, у нас мало времени. (Показывает наверх, где Первый уже спускается с дерева.) Мои чувства к вам безграничны, но у нас мало времени! Предлагаю вам руку и сердце! Предлагаю стать моей женой! Вы согласны?

Вера. Вообще-то я любила вроде его (показывает на Первого), но он такой холодный, а вы… ведь вы – это почти он и нравитесь мне даже больше! Вася! Я согласна! (Приближает к нему лицо для поцелуя.)

Второй фантом (отстраняясь). Любимая, у нас все еще впереди, но сейчас надо поспешить! Посмотри, этот тип скоро спустится и может все испортить! Предлагаю сейчас же оформить наши супружеские отношения!

Вера. Как? Сейчас? Здесь? Но как?

Второй фантом. Да, здесь и сейчас!

Показывает на пульте: нажми здесь и здесь. Вера нажимает на кнопки. Цыганка в кустах оказывается сидящей на стуле за столом и вместе с ним медленно приближается к ним. На ней строгий костюм, выражение лица серьезное. Духовой оркестр исполняет вдалеке свадебный марш Мендельсона.

Цыганка. Прошу брачующихся подойти и оформить их отношения по закону!

Вера и Второй фантом подходят, взявшись за руки, к столу, на котором появилась толстая книга Загса.

Василий Васильевич, согласны вы взять в жены Веру Львовну?

Второй фантом. Согласен, согласен, и как можно скорей!

Цыганка. Вера Львовна, согласны вы взять в мужья Василия Васильевича?

Вера в растерянности мнется.

Второй фантом. Ну же!

Вера. Согласна!

Какой-то общий вздох облегчения в кустах.

Цыганка (видя почти спустившегося с дерева Первого). Поспешите, поспешите, дорогие. Распишитесь здесь и здесь (подвигает к ним книгу Загса) и обменяйтесь кольцами.

На столе появляется пара колец. Вера и Второй расписываются и обмениваются кольцами. Вера хочет поцеловаться со своим теперь уже мужем, но он опять отстраняется.

Второй фантом. Потом, потом, дорогая. Дай теперь мне эту штуку. (Показывает на пульт, но Вера почему-то не отдает его ему.)

Первый фантом (спустившись с дерева, подбегает к ним). Брак недействителен! Брак недействителен! Не было свидетелей! Не было свидетелей! Отдайте пульт!

Вера в испуге роняет пульт. К нему одновременно бросаются оба Головиных и цыганка. Раздается сильный грохот. Закачались луна и деревья, с которых слетела стая ворон, крича: «Мы свидетели, свидетели, свидетели!» Пульт неожиданно опять оказался в руках у Веры. Стол, за которым сидела цыганка, трансформировался в какой-то летательный аппарат, а цыганка – в пилота за штурвалом. Оба Головиных схватились за аппарат и стали вместе с ним медленно подниматься вверх.

Второй фантом (кричит Вере). Прощай, любимая, отбываю в царство снов! Не грусти, в снах у нас все впереди!

Вера. Не хочу во сне! Останься наяву хоть один! (Подпрыгивает, хватает обоих за ноги, вместе с ними падает на землю и просыпается.)

Проснувшись, Вера видит мелькающие лампы пульта, звук сигнального зуммера. Ложе под ней вибрирует, все в дыму. В страхе вскакивает с ложа, срывает с себя шлем и убегает.

Головин отрывает руки от головы и, как бы проснувшись, с удивлением оглядывает всех присутствующих.

Громовержцев (недовольно глядя на Головина). Что это с вами сегодня, Василий Васильевич? Перетрудились, надо полагать. (Обращаясь к Кранкензону.) Ты, что ли, доводишь своих сотрудников до такого состояния? Не бережешь, не бережешь кадры, Сигизмундович. Смотри, возьмется за тебя охрана труда. Ладно, время закругляться. Итак, все силы на подготовку и проведение эксперимента! Назовем его «Тонкая фаза». Ответственный, он же председатель приемной комиссии, Кранкензон! В комиссию входят все присутствующие, кроме меня, естественно. Да, кто у нас в комиссии будет от заказчика? Ладно, этот вопрос я уточню кое с кем. Все! Софья Павловна, готовьте приказ.

Не забудьте, вы тоже член комиссии. Как представитель партбюро. Федор Сигизмундович, ты задержись, остальные свободны. (Белкина и Головин выходят.) Слушай, что это с Головиным? Я что – то не припомню, чтоб у меня в Спецсне кто-то вот так спал на совещании. Прав был все же Охрименко: есть такая проблема, как сон на работе, есть!

Кранкензон. Такого за ним раньше не замечалось. Что-то тут не то. Будем разбираться.

Белкина (заглядывает в дверь). Тревожный зуммер в вашем отделе.

Кранкензон. Ничего страшного, идут проверки по тестам. Ну, я пошел, Иван Васильевич.

Громовержцев. Давай, потом доложишь, что там у тебя. Кстати и про Головина сообщишь. Беспокоит что-то он меня последнее время.

Кранкензон выходит.

Видит включенную установку ПСС, вибрирующее ложе, мелькающие огни сигнальных ламп, легкий дым вокруг.

Кранкензон. Какой кошмар! Как она посмела? Ну, племянница, ну, общественница! А я, шляпа, оставил ей ключ, инструкцию! Нет, ну кто бы мог подумать? Минуту. Зачем? Зачем она это сделала? Ведь это риск, такой риск! Ну, о риске она могла и не знать. Так, сейчас разберемся. (Нажимает какую-то кнопку, и из щели в пульте выползает фото Головина.) Ах, вот оно что! Вот кто предмет ее воздыханий! Нет, ты воздыхай. Воздыхай, черт тебя побери! Но использовать научную аппаратуру! Это, знаете… Да ладно тебе, сам хорош… «Верочка… Верочка…» Проверим, осталось у них что в памяти? (Нажимает кнопки, из пульта выползает перфолента. Читает запись в ней.) Это уже хорошо, «память» она не включила, и они ничего о том, что здесь произошло, не знают. Степень воздействия на Василия? Ого, шестая!

Да, это круто. Теперь понятно, что там в кабинете с ним творилось. (Неожиданно из пульта стала без команды выползать еще одна перфолента.) Постой, постой, это что еще такое? Ну-ка, ну-ка… (Читает запись на перфоленте.) Что за чертовщина?! (Вытирает вспотевший лоб.) Какие еще два Головина? Фантомы?! Материализовались и находятся где-то здесь?! Что-то мне не по себе. Кошмар! Мне еще не хватало здесь каких-то Васиных фантомов! Да еще целых двух! Нет, нет, этого не может быть! Чушь! Этого не может быть никогда. Никогда и все тут! А может, прав был Василий: с машиной что-то нечисто? И его крутило весь день, и мне как-то не по себе. Оставить ее пока в покое, что ли? Если не поздно? А может, монстр уже проснулся? Все, хватит об этом! Рюмка хорошего коньяка сегодня вечером, и к черту химеры! А вот с ростом молодых кадров, простите, номер не прошел. Пусть растут и процветают лучше на общественном поприще. Так будет безопасней для всех! А тете объясним… нет, пожалуй, предложим самой кое-что в части роста! А ты (обращается к установке ПСС)… ой, простите, – вы. Простите, но вас нам придется перемонтировать!

Достает из пульта ключ, выключает. Все лампы гаснут. Гасит в лаборатории свет, поворачивается и выходит. В этот момент позади на пульте вспыхивают цветные лампы, образуя лицо сатира с кривой усмешкой. По лаборатории как дуновение прошелестело: «Это мы еще посмотрим, кто кого перемонтирует».

Какое-то время в лаборатории тишина и темнота. Затем в углу возникает странный свет, и из пульта установки ПСС выходят две полупрозрачные фигуры. Это Первый и Второй фантомы Головина из Вериного сна.

Первый фантом. Ну что, допрыгался, любовничек? Или кто ты сейчас? Жених, муж? Что прикажешь теперь делать? Это тебе не сон или эфир какой, это – явь, материя – сфера для нас непригодная. Что делать будем?

Второй фантом. Ты у нас первый, ты и думай. А я теперь женат, мне о жене, о семье думать надо. Вот скорей бы во сне снова с ней встретиться. Теперь мы нацелуемся и все прочее – вволю! Там, ты понимаешь, я не мог, не имел права это делать! А как хотелось!

Первый фантом. Вот этого я больше всего там боялся! Нет, Второй, не такой ей нужен муж. А отпустить нас отсюда может теперь только он сам – Хозяин.

Пролетая сквозь стену, исчезают.

Громовержцев. Не оставляет меня эта мысль. А может, правы они? Может, зря заварил я эту кашу и оказался сам в ней, да еще в роли подопытного? Эх, стал забывать золотое правило: не высовываться без особой нужды! Ладно, дело сделано, теперь главное – все перепроверить самому и тщательным образом. Главное, за мной теперь сам Охрименко и все, что за ним стоит, а это сила. Так что вперед, «спящая гвардия»! Вперед-то вперед, а вот насколько надежна эта «сила»? Не сделает в случае чего стеклянные глаза, не скажет: «Знать не знаю и знать не хочу»? Что тогда? Второй выход, резервный! Вот что надо подготовить. И поскорей! (Раздается звук телефонного звонка. Снимает трубку.) Добрый вечер, Виктор Петрович! Да, да. Все практически готово. Через два дня приступаем. Все, как договорились, к Первому мая и завершим! Самочувствие? Нормальное. Как у космонавта перед запуском! Что? Приемная комиссия? Подобрана. Приказ издан. Все на месте. Что? Включить Свистуненко? Но приказ уже… Дополнить? Конечно, конечно, дополним, нет проблем! Благодарю, благодарю. Информация поступит сразу к вам. Всего доброго!

После телефонного разговора с Громовержцевым рассуждает сам с собой.

Охрименко. Ну что ж, надеюсь, Иван Васильевич, в случае успеха ты не забудешь, ха-ха, кто у вас руководитель авторского коллектива. А если провал? Тогда прости, брат. Не обессудь, но я крайним не буду! (Откидывается на кресле, зевает.) Соснуть, что ли, часок? Пожалуй, отдохнуть не помешает. Постой, постой, у меня подарок тот лежит, как его, для принятия решений в тонкой фазе сна. Решений мне сейчас никаких не надо, а вот что там еще, посмотрим. Очень любопытно. (Достает из шкафа чемоданчик. Открывает его. Вынимает прибор, инструкцию. Читает.) Вот это, пожалуй, то, что надо. «Программируемый направленный сон». Разделы: «Производственный», «Семейно-бытовой», «Общественный»… нет, простите, сыт по горло. А вот это – «Приключенческо-исторический» – пожалуй, подойдет. (Вызывает звонком секретаря. Та заходит, стоит у дверей.) Клавдия Петровна, до полседьмого меня ни для кого нет. Ни для кого.

Секретарь. Ясно, Виктор Петрович.

Выходит. Охрименко продолжает читать инструкцию.

Охрименко. Исторический период. Примем: от первобытного до наших дней. Продолжительность сна – один час.

Набирает программу на пульте управления. Надевает на голову шлем. Ложится на диван. Через несколько минут засыпает и видит сон.