Текст книги "Суворовец – гордость Отечества"

Командир курсантского взвода и преподаватель английского языка

Следует сказать, что именно в 1965 году Одесское высшее общевойсковое командное училище было переведено в Киев. На его место в Одессе было сформировано объединенное командное училище для подготовки иностранных военнослужащих из развивающихся стран. Киевское ракетное училище уступило место общевойсковому высшему военно-учебному заведению. В связи с нехваткой преподавательского состава мне поручили принимать экзамены у абитуриентов и проводить консультации по математике и физике. До сих пор удивляюсь и, конечно, горжусь таким решением командования училища. Во время проведения консультации с абитуриентами по физике в класс вошел офицер учебного отдела. По команде «Встать, смирно!» все выполнили указание преподавателя, кроме одного юноши, которым оказался Владимир Сергеевич Долинский. Пришлось его защищать, поскольку вошедший офицер требовал выдать ему документы. Конечно, Владимир поступил в училище и окончил его без единой тройки, проявив большие способности в тактической, огневой и физической подготовке.

Не могу не написать о некоторых нюансах во время приема вступительных экзаменов. В целом относился к абитуриентам достаточно лояльно. В очень редких случаях ставил плохую оценку. Просил абитуриента доложить о любом законе физики. Когда и здесь были затруднения, то сам абитуриент соглашался, что ему целесообразно пробовать поступить в училище на следующий год. В то же время один раз пошел на сделку со своей совестью. Офицеры, прибывшие из Одессы в Киев, размещались в гостинице, располагавшейся на территории училища. Во время работы приемной комиссии с нами в одной комнате жил майор В. И. Бутенко, работник военкомата в г. Запорожье. Он сопровождал группу абитуриентов, в составе которой был и его сын. В данной группе был Буренко Анатолий Николаевич, в последующем доктор военных наук, профессор, заслуженный работник высшей школы РФ, действительный член Академии военных наук, генерал-майор, командир одной из частей центрального подчинения Главного управления Генерального штаба ВС РФ. Именно с этим удивительным человеком связана моя служба, чем и горжусь. Анатолий Николаевич бывал в длительных командировках в Анголе и Афганистане, где проявил свои замечательные качества. Он награжден многими орденами, в том числе Красного Знамени за подвиг, совершенный в Афганистане: вылетел на боевое задание в составе двух вертолетов. Один из них был подбит душманами. Он приземлился, и противник устремился к нему, а там – раненые бойцы. Решение было принято командиром мгновенно: оказать помощь своим во что бы то ни стало, даже ценой жизни. Товарищей взяли на борт и взорвали поврежденный вертолет, чтобы он не достался душманам. Боевое задание было выполнено. Подразделение под командой Анатолия Николаевича с честью выполнило свой интернациональный долг без потерь. В подразделении поддерживался строгий порядок с соблюдением всех санитарных норм, что позволило избежать эпидемий и такой распространенной в Афганистане болезни, как гепатит.

Майор В. И. Бутенко оказался очень интересным собеседником, запомнился его рассказ о большом дубе, сохранившемся со времен Богдана Хмельницкого. Его может охватить руками лишь группа людей, состоящая из 10 человек. В Запорожье есть традиция: молодожены возлагают у дуба цветы в надежде, что их любовь будет такой же крепкой, как это замечательное историческое дерево. Во время наших посиделок, которые майор называл «партийными собраниями», он признался, что не хотел бы, чтобы сын поступил в училище, но взял его с собой, поскольку тот его упросил.

Вскоре начались вступительные экзамены по письменной математике. Наступила очередь показать свои знания по данному предмету сына сотрудника военкомата. Утром я не торопился на экзамен, поскольку меня пригласили проверить работы после обеда. Стал наблюдать за офицером, было видно его волнение за сына, который находился в аудитории с целью решить задачу и примеры. Обратиться ко мне с просьбой оказать содействие сыну у него не хватало гордости. Мне стало ясно, что наш старший товарищ желает своему сыну поступления в училище. Ничего не сказав сотруднику военкомата, я пошел в аудиторию, по фотографии, виденной ранее, нашел нужного мне абитуриента, заглянул в его экзаменационные листы, которые были в том же виде, как их выдали два часа назад. Спустя час незаметно положил перед ним искомые решения заданий и вышел из аудитории. Представляю удивление молодого человека, страстно желавшего стать офицером. В последующем курсант Бутенко успешно окончил училище, сбылась его мечта. На протяжении всей службы он не уронил высокое звание офицера. Рад, что оказал ему определенную помощь в поступлении в военное училище. В конце 1970-х годов был в Запорожье и встретился с майором В. И. Бутенко, который оказался страстным охотником. Там у него попробовал всяческую дичь. Недавно беседовал с сыном и отцом, которому исполнилось уже 90 лет. Они проживают в Запорожье. Экзаменационный случай они помнят с благодарностью до сих пор.

Был и другой, негативный, случай, который имел место во время приема вступительных экзаменов. Он связан с подполковником пограничной службы, который подошел ко мне, лейтенанту, и попросил содействия сыну в сдаче экзамена по физике. Свою просьбу он объяснил тем, что сын не имел возможности подготовиться к вступительным экзаменам в связи с пожаром, в котором они пострадали. Конечно, я пообещал сделать все от меня зависящее, чтобы помочь погорельцу. Надо отдать должное, что этот абитуриент блестяще сдал экзамен и не нуждался в помощи. На следующий день увидел пограничника, который не ответил на мое воинское приветствие, не стал меня замечать и вообще не обращал на меня никакого внимания. Меня это сильно задело. Подошел к подполковнику, обратился к нему согласно уставу и заметил ненароком, что устную математику я тоже принимаю у абитуриентов. Была немая сцена. Надо отдать должное пограничнику, который не сказал мне ни слова, покраснел и, видимо, собирался с сыном уезжать на родину. Однако я поставил ему хорошую оценку, и сын пограничника поступил и в последующем с отличием окончил училище.

Самые теплые воспоминания меня связывают с братом Валентином, который родился 1 мая 1938 года. Мы были с ним фактически ровесниками, однако я относился к нему с огромным уважением и братской любовью, отдавая ему во всем предпочтение. Рос он по тем понятиям немного хулиганистым мальчишкой. Все ему подчинялись, видя в нем лидера и сильного организатора. Воспитывал нас двор, в котором было довольно много ровесников и ребят постарше нас. Любимые игры – футбол, лапта, жмурки. Эта игра заключалась в том, что ведущий, зажмурив глаза на определенное время, произносил: «Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать, кто не “заховався”, я не виноват. Кто передо мной стоит, тот в огне горит». Ребята прятались и стремились подбежать к определенному месту и крикнуть: «Тра-та-та, за себя». Кто это не успевал сделать, становился ведущим. Играли до позднего вечера. Брат начал курить с восьми лет. Меня ребята тоже стали приобщать к этой привычке. Тем более не хотел отставать от брата. И вот как-то так я накурился, что начала сильно кружиться голова, стало тошнить, упал, а брат меня с трудом довел до дома. С тех пор не курю. Правда были рецидивы в этом отношении, когда был курсантом, постепенно отошел от этой привычки. Обучаясь в школе, Валик хулиганил, пропускал занятия. Часто классная учительница украинского языка приходила к маме на работу (мамин буфет находился рядом со школой, напротив кинотеатра имени Черняховского). По словам мамы, эта учительница так ей надоела со своими жалобами, что она однажды выразилась нецензурными словами и попросила ее выйти из буфета, сопровождая словами: «Ваше дело учить моего сына, а мое – зарабатывать деньги на его пропитание и одежду. Больше не приходите ко мне с жалобой». Придя домой, мама взяла ремень и стала бить Валика в моем присутствии. Мы все трое плакали, больше всех мама. Ударив сына три раза, мама упала в обморок. Ее пригласил в школу сам директор Полий. Он объявил приказ об отчислении Валентина из школы. При этом заявил: «Пусть покидает школу и идет в хулиганы». «Мой сын не будет хулиганом», – сказала мама, забрав документы. Валик с 15 лет стал работать на различных предприятиях, в том числе на каменном заводе, пошел учиться в школу рабочей молодежи, получил аттестат зрелости, увлекался спортом, играл в баскетбол. К этой игре он приучил всех ребят во дворе, несмотря на то, что все увлекались футболом. Каждый мечтал стать таким, как вратарь Хомич (кстати, его сын окончил Киевское СВУ), как нападающий Всеволод Бобров (среди ребят ходила легенда, что у этого футболиста на правой ноге – черная повязка, как предупреждение о смертельном ударе). Валик всех ребят перетянул в баскетбол. В этом виде спорта у него был разряд кандидата в мастера спорта. Он имел судейское звание республиканского значения. Успешно тренировал женскую баскетбольную команду, выезжая с ней в разные города Украины. В городе он пользовался огромным авторитетом. Когда я приезжал домой на каникулы во время учебы в Суворовском училище, ни один парень не подходил ко мне с какой-либо угрозой. Каждого парня предупреждали, что это – брат Валентина. Как можно было не гордиться таким братом! Жалко, что мало с ним виделся, каникулы проходили быстро, и нам приходилось расставаться. Когда брату исполнилось 16 лет, мама мне рассказала по секрету, что не узнает сына. Он стал таким внимательным к ней, сестрам, что не могла нарадоваться. Он ежедневно приходил к маме в буфет и помогал ей переставлять ящики, опускать их в подвал и вынимать оттуда. Мама не слышала от него ни одного грубого слова. По прошествии многих лет, когда брату было за 60 лет, я спросил у него, что повлияло на его резкое изменение в поведении и в отношении к маме. Он долго не отвечал, говорил, что все пришло само собой. Видимо, он и сам не мог ответить на этот вопрос. Правда, все же ответил, что виной всему, очевидно, была девушка, выпускница Уманского медицинского техникума Людмила Александровна Шпак, которая впоследствии стала его женой. Они прожили счастливую жизнь. Сначала покинула этот мир Людмила, в 2007 году, а через 1,5 года – Валентин. Поженились они в 1960 году 7 ноября. До их золотой свадьбы не хватило три года.

В 1966 году я впервые навестил брата в Ачинске. Как он гордился этим городом! Гордился и тем, что стал сибиряком. Каждый день брат водил меня на каток, в бассейн. Конечно, он скучал по родному городу Умани, но этого не показывал, подчеркивая, что именно здесь, в Сибири, он нашел себя. В самом деле, в Ачинске его приняли как родного. Через три месяца ему дали просторную трехкомнатную квартиру. Здесь он вырос в крупного партийного и хозяйственного деятеля. В музее Ачинска есть материалы, посвященные моему брату, в том числе книга, подаренная им городу «Багдадский вождь: взлет и падение…» Он являлся автором проекта этой книги и общим ее руководителем. Он раза четыре читал эту книгу. Именно он подвигнул авторов к написанию новой книги «Сломанные стрелы берлинского волка». Брат был всесторонне развитым человеком. На все события у него была своя собственная точка зрения. Он всегда безошибочно прогнозировал то или иное событие.

Впервые вся наша дружная семья приехала к Валентину в Ачинск на его 50-летие. Это было 1 мая 1988 года. В просторной квартире собрались его сибирские друзья. Оказывается, у каждого из них было свое постоянное место. Не зная этого, наша старшая сестра Зина села за стол в «неположенном» месте, получив соответствующее замечание от завсегдатая по имени Джон, который на полном серьезе заявил: «Это мое место на протяжении 20 лет». Пришлось Зине извиниться и поменять диспозицию.

Одним из подарков брату была картина, на оборотной стороне которой расписалась вся его родня. Она до сих пор хранится теперь у меня, как напоминание о нашей крепкой семейной дружбе. После празднования дня рождения Зина полетела в Хабаровск к сыну-офицеру Владимиру, а мы – в Москву и Киев, где нас ждали семьи.

В последующем мы с братом встречались через каждые 2,5 года на юбилеях друг друга. Так продолжалось до 2008 года, когда я прилетал к брату в последний раз на его 70-летие. Он заявил мне, что это наша последняя встреча. Последние 15 дней были насыщены беседами на разные темы. Мне пришлось выступать в одной из воинских частей, в школах города об истории нашего государства и перспективах его развития. Меня сопровождал брат. В музее города мы вместе с ним давали интервью журналисту газеты «Ачинск», которая написала очерк, посвятив его Валентину Петровичу. Статья вышла при его жизни. Конечно, я прилетел его хоронить. Умер он 17 мая 2009 года. Именно 17 мая – день рождения его жены, Людмилы Александровны, хоронили 20 мая – в день рождения моей жены, Ольги Павловны. Вот такая математика.

20 июля 1963 года был для меня одним из самых счастливых дней: я получил звание лейтенанта, к которому стремился целых 11 лет. Как я мечтал стать офицером! В Суворовском воспитывали именно в этом духе. Для меня не было лучше профессии, чем профессия защитника Родины. Как я завидовал в Суворовском училище тем лейтенантам, которые в новенькой форме стояли в строю и ожидали своей очереди, чтобы проститься со знаменем, получить документы и предписание для прохождения дальнейшей службы. Представлял свою первую встречу с подчиненными – солдатами и сержантами, продумывал первую речь перед строем моего мотострелкового взвода. Был уверен, что мое подразделение будет лучшим во всей Советской армии. Решил быть строгим и справедливым, заботливым и взыскательным, вежливым и культурным, как все мои офицеры-воспитатели Киевского СВУ. Было радостно и потому, что мне выдали выписку из приказа ректора Одесского государственного университета о приеме меня в виде исключения на третий курс названного высшего учебного заведения на факультет иностранных языков (английского отделения).

Правда, согласно приказу предписывалось ликвидировать академразницу до 25 декабря 1963 года, то есть оставалось всего 5 месяцев. Программы университета и военного училища имели точки соприкосновения только по общественным предметам: истории партии, философии, политэкономии, научного коммунизма, педагогики и психологии. Более 20 предметов следовало изучить и сдать по ним экзамены и зачеты в течение короткого периода времени. Впереди был отпуск – 30 суток, прибытие на новое место службы. Такая же обстановка была и у моего друга Анатолия Ивановича Гарнаги. У нас не было иллюзий на тот счет, что отпустят в декабре в Одессу сдавать академразницу. Кроме летнего отпуска, мы еще рассчитывали на вызов из Киевского СВУ на торжество, посвященное 20-летию со дня образования училища (24 ноября 1963 г.). Заранее решили, что вместо Киева поедем в Одессу. Вот таков был расчет. Встретились со студентами, которые окончили два курса, попросили у них конспекты по всем необходимым нам дисциплинам и стали усиленно заниматься. Перед нами стояла непростая задача, но мы были полны решимости справиться с любыми трудностями. Наш моральный и психологический подъем зашкаливал.

Первым экзаменом, который мы решили сдавать после английского языка, была русская литература. Кстати, все преподаватели в это время были в отпусках, их адреса деканат по строгой договоренности не выдавал, но мы нашли все лазейки и отправились на дачу к экзаменатору. Знания по русскому языку и литературе, полученные в Суворовском училище, оказались достаточными. Анатолий Гарнага отвечал на вопросы, связанные с произведениями В. В. Маяковского «Клоп» и «Баня», а я докладывал о «Старухе Изергиль» и «Данко» А. М. Горького. Поставив нам хорошие отметки, преподавательница сама предложила нам обратиться к специалисту зарубежной литературы. И так мы, готовясь днем и до позднего вечера, по рекомендациям педагогов сдали почти половину всех предметов. Успели побывать в гостях друг у друга – в Умани и Ивано-Франковске.

Встретились в Ростове-на-Дону, в управлении Северо-Кавказского военного округа, куда мы по выбору получили предназначение. Договорились с другом идти служить в любой гарнизон, но только вместе, поскольку у нас были совместные конспекты, и нам надо было усиленно готовиться к сдаче экзаменов. Нам предложили город Урюпинск. Стали искать на карте и нашли станцию Урюпино. Как же мы были разочарованы!.. Окончив Одесское училище с золотой медалью, имея право выбора, мечтая служить в большом городе, нам достался маленький гарнизон. Но приказ есть приказ. Следовало отправляться по назначению. Вдруг дежурный по штабу обратился ко мне и пригласил зайти в кабинет к полковнику. Перед ним лежало мое личное дело. Поинтересовавшись моей биографией, полковник предложил мне остаться служить в Ростове-на-Дону в каких-то войсках, где надлежало прыгать с парашютом. Я согласился с данным предложением при условии, что и Гарнага будет служить там же, объяснив причину. Полковнику мой ответ не понравился. Он заявил, что ему нужны офицеры, способные самостоятельно мыслить и принимать решения. Все мои доводы в отношении конспектов он отвергал. Я стоял на своем. Хотя остаться в таком городе было очень заманчиво, но победила дружба. Вскоре этот полковник вызвал нас троих, выпускников-медалистов Одесского училища: А. И. Гарнагу, А. Н. Уткина и меня и предложил одному из нас искомую должность в штабе округа. Пришлось тянуть жребий, который пал на меня. Что делать? Казалось, что сама судьба идет мне на встречу. Однако чувство дружбы, сильное желание окончить университет оказались выше. Я уступил свое место А. Н. Уткину, выпускнику Казанского СВУ. Честно, до сих пор не знаю, как сложилась его военная служба. Постараюсь узнать в будущем. Заранее скажу, что ко мне и моему другу судьба была благосклонна. Через полгода из Урюпинска был переведен в Одессу, затем в Киев и Москву. Друг немного задержался в Урюпинске, далее служил в г. Грозном, на Кубе и в Москве.

В Урюпинске в то время дислоцировалась мотострелковая дивизия (командир – полковник Анодин, исключительно грамотный офицер). Нас с А. И. Гарнагой определили по разным полкам и назначили на должность командиров мотострелковых взводов. Моя войсковая часть № 77800 (командир – полковник Останков) располагалась в центре города. Рядом были кинотеатр «Мир», рынок, местный театр, ресторан, где продавалось только пиво. Полк, куда был направлен мой друг, располагался на окраине города.

Вспоминаю свой первый доклад командиру роты старшему лейтенанту Рудольфу Францевичу Боровичко о том, что прибыл в его распоряжение для прохождения дальнейшей службы. У меня сразу с ним установились хорошие товарищеские отношения. Ему приходилось сдерживать мое рвение к службе. Впоследствии, через 7 лет, мы с ним встретились в одной академии, а затем он был моим руководителем. До сих пор поддерживаем дружеские отношения. Каждый раз представляюсь ему, как в далекий 1963 год.

Через месяц командир дивизии собрал офицеров полка и устроил экзамен по оружию массового поражения, о сущности цепной реакции ядерного взрыва и по другим вопросам, связанным с физикой и химией. После выпуска знания по данным предметам были свежими и обновленными. Мне польстило, когда командир батальона (!) подполковник Крамаренко обратился ко мне с просьбой написать ответы на поставленные вопросы. С огромным удовольствием выполнил просьбу своего командира.

Замполит полка дал мне партийное поручение организовать подписку на газеты и журналы. Солдаты стали мне жаловаться, что подписанные издания не доходят до адресата. Пообещал им положительно решить этот вопрос. Как и предписывалось, посетил библиотеку, чтобы оформить подписку на всю роту. Молодая библиотекарь Ольга Павловна Ковалева сразу же мне приглянулась. Стали с ней встречаться и поженились. Вырастили двух сыновей-офицеров Петра и Александра.

С А. И. Гарнагой мы сняли квартиру и вечерами готовились к сдаче экзаменов в университете. В начале ноября 1963 года от начальника Суворовского военного училища генерал-майора Б. М. Кибардина пришло приглашение на юбилей. Это приглашение мы заранее согласовали, прислали свои адреса. Строевой отдел моего полка быстро оформил мне все необходимые документы для отправки в Киев, а у друга появились с этим делом проблемы, связанные с болезнью начальника строевого отдела. Меня предупредили безо всяких объяснений, чтобы числа 15 ноября был в полку, хотя дата юбилея – 24 ноября. Мы приняли решение не ждать друг друга, а выезжать мне первому, выяснять адреса преподавателей, а затем, встретившись через пару дней в Одессе, пройти необходимые испытания. Так и решили. Из Урюпинска доехал поездом до Волгограда, а затем полетел самолетом в Одессу. Первый раз пользовался услугами аэрофлота. Вместо осмотра земной поверхности с высоты 3000 метров приходилось штудировать логику, историю Англии, грамматику и фонетику английского языка. А. И. Гарнага так и не прибыл в Одессу, и мне пришлось самому один на один с педагогом отвечать на все вопросы экзаменационного билета. Я далеко не вундеркинд и не обладатель гениальной памяти. Любой на моем месте достиг бы аналогичных результатов. Свойство памяти таково, что если человек знает, что завтра ему сдавать экзамен по данному предмету, а у него на подготовку всего сутки, то он добивается успехов. Получил огромное удовлетворение, когда за 4 дня сдал успешно 4 экзамена и улетел на службу. Оставались еще некоторые хвосты. Но меня в деканате заверили, что отчислять не будут. Походатайствовал насчет друга, объяснив его отсутствие в университете участием в крупных маневрах. В последующем мы часто пользовались этим выражением, что позволяло досрочно сдавать экзамены со всеми студентами во время сессии. Это давало возможность экономить время, необходимое для посещения родных и близких.

В начале 1960-х годов в Советской армии не хватало командиров танковых подразделений. В связи с этим общевойсковых офицеров перепрофилировали на танкистов. Нас с А. И. Гарнагой отправили сначала по ошибке в Волгоград, где с нами произошел неприятный случай, связанный с купанием в ноябре месяце в озере. С нами был наш товарищ по выпуску из Одесского училища В. С. Цветков. Прогуливаясь по Волгограду, подошли к небольшому озеру, где у берега находилась рыбацкая лодка. Приняли решение покататься на ней. Проплыв больше половина пути, стали ребячиться и раскачивать лодку, которая вскоре перевернулась, и мы в шинелях и сапогах оказались в холодной воде. Очень переживал за друга, который слабо плавал. Оказывая ему всяческую помощь, мы втроем благополучно добрались до берега, нашли баню и стали париться, чтобы не заболеть. Вот до чего могло довести наше несерьезное поведение на озере. Вернувшись в Урюпинск, мы тут же получили новое предписание: прибыть в г. Грозный на двухмесячные курсы переподготовки офицерского состава Сухопутных войск.

Гуляя по Грозному, мы не могли и думать о том, что здесь в 90-е го– ды ХХ века начнется контртеррористическая операция российских войск против чеченских боевиков. Тогда это был красивый мирный город. Чеченцы к советским офицерам относились вполне дружественно. Никто не вспоминал факт переселения этого народа после Великой Отечественной войны. Тогда казалось, что дружба всех народов, населявших Советский Союз, будет вечной и нерушимой.

Нам с моим другом и здесь повезло. Курсовой офицер, отвечавший за нашу переподготовку, учился заочно в Военной академии тыла и транспорта. Он нас попросил написать ряд контрольных письменных работ по гуманитарным предметам. В связи с этим у нас с Анатолием были свободные выходы в город, в ходе которых мы посещали не только библиотеки, но и театры, и выставки. Особенно нам понравился Русский драматический театр. В этой связи уместно вспомнить Одессу, где находится знаменитый Театр оперы и балета. Нам даже никогда и в голову не приходила мысль о возможной службе в столице нашей Родины Москве. Исходили из того, что больше у нас никогда не будет такой возможности посмотреть балеты и послушать оперы. Поэтому мы еженедельно, по воскресеньям, в дневные сеансы посещали этот театр. Покупали самые дешевые билеты. В течение первого акта сидели на своих местах, рассматривая партер. Во время антракта мы уже усаживались на лучших местах. Выглядели мы белыми воронами: всех, видимо, шокировала наша повседневная курсантская форма и особенно яловые сапоги (это сейчас введены ботинки). Зато мы изучили почти весь репертуар Театра оперы и балета.

Именно во время нашей переподготовки в г. Грозном 22 ноября 1963 года произошло убийство президента США Джона Ф. Кеннеди. Это событие нас всех потрясло. Главное в том, что до сих пор не раскрыты все тайны этого преступления.

После возвращения в Урюпинск нас назначили командирами танковых взводов. Нам новые назначения оптимизма не прибавили, поскольку мы понимали, что на вакантную должность командира роты прежде всего поставят выпускника танкового училища. Вскоре друга избрали секретарем комитета комсомола полка, а я продолжал служить танкистом, приходя домой запачканным мазутом и соляркой, что вызывало определенную улыбку у комсомольского вожака. Вскоре из округа пришла телеграмма об отправке нас в Одессу в качестве переводчиков английского языка, поскольку туда прибыла первая партия обучаемых из Танзании (как выяснилось через много лет – из ЮАР). Мне сразу же дали предписание, а другу предложили задержаться на 1 год до перевыборов комсомольских вожаков. Так что нас разлучили, но через 10 лет мы снова служили вместе в одной из воинских частей в Москве. Тяжело было расставаться с однокурсником. Обещал ему помогать в получении университетского диплома в Одессе.

Командир полка подполковник Петров, пожимая на прощание мне руку, заметил: «Зря, товарищ лейтенант, переходите служить в качестве переводчика, теряя при этом всю перспективу, ведь самая перспективная должность в армии – это командир взвода». Эти справедливые слова запомнил на всю жизнь.

Сначала работа военного переводчика приносила мне огромное удовлетворение: приобретал знания, умения и навыки в письменной и устной речи на иностранном языке. Мне это здорово помогало во время учебы в университете (перевелся с заочного отделения на вечернее).

Специальный факультет был создан при Одесском высшем общевойсковом командном училище. Иностранные слушатели были разбиты на роты и взводы. Для обеспечения учебно-воспитательного процесса было сформировано бюро переводов численностью примерно 30 человек. Военные переводчики были разделены по группам согласно учебным предметам: политическая, тактическая, огневая, инженерная, физическая подготовка и т. д. Переводчики, окончившие языковые вузы, привлекались для перевода, политической подготовки. Эта была наша элита. Мы, прибывшие из войск, с уважением относились к этим специалистам, учились у них. Мне доверили переводить занятия по тактике. Видимо, учитывался тот факт, что я обучаюсь в университете. Тактика рассматривалась по градации на втором месте по сложности перевода после политических занятий. Офицеры-переводчики объединились в дружный и сплоченный коллектив. Начальником бюро переводов был офицер в звании подполковника, который самостоятельно учил арабский язык. В последующем мне пришлось учить именно этот язык. До сих пор встречаюсь с теми молодыми переводчиками Львом Петровичем Баевым, Иваном Ивановичем Поздняковым и др. Их судьбы связаны с Главным управлением Генерального штаба. При встрече вспоминаем Одессу и нашу службу в качестве военных переводчиков. Многие из тех иностранных обучаемых заняли высокие посты в ЮАР и мы, переводчики, гордимся своим небольшим, но важным вкладом в дело борьбы с апартеидом за национальное освобождение.

Обучаться в университете было довольно непросто, поскольку студентами были девушки, а преподавательница английского языка Марта Васильевна, которую все боялись за ее принципиальность и строгость, в случае затруднения при ответе на тот или иной вопрос, поворачивалась в мою сторону и спрашивала: «Что думает наш единственный джентльмен?», и мне приходилось каждый раз выкручиваться. Особенно не давалась орфография английского языка, где огромная разница между тем, что говорят, и что пишут. Путь к экзаменам был сложен. Нужно было преодолеть много барьеров: диктант, изложение, теоретическая и практическая грамматика, внеклассное чтение (беседа по заданной классической литературе). Тот, кто преодолевал эти препятствия, допускался к зачету и курсовому экзамену. Никогда от Марты Васильевны не слышал одобрения в свой адрес. Правда, студенты мне говорили, что в мое отсутствие она меня хвалит. Помню, как пришел на занятие с пистолетом, будучи патрульным по городу, предварительно курсантов-патрулей, с которыми нес службу, отправил в кинотеатр. Пошел на это нарушение, так как до экзаменов оставалось несколько дней – не хотел отставать от программы. Марта Васильевна строго посмотрела на меня, не стала отчитывать за ошибки в употреблении грамматических времен. Ее как подменили. Она стала даже иногда меня хвалить.

Однажды мы с другом, который вернулся с Кубы, решили ее обвести. Мы заявили, что торопимся на маневры и нам некогда преодолевать необходимые барьеры перед сдачей экзамена по английскому языку. Обратились к другой преподавательнице, которая слыла особенно доброй и, объяснив причину, сдали ей на отлично экзамен. Все студенты радовались за нас, но и завидовали, что нам так ловко удалось сдать экзамен по основному языку. Конечно, об этом узнала Марта Васильевна и поставила вопрос о нашем пребывании в университете, подготовив в этих целях проект приказа. С понурыми головами пришли к нашей преподавательнице и сообщили, что посчитаем за честь сдать ей второй раз экзамен, напомнив о приближавшихся маневрах. Она поступила разумно: пригласила в незанятую аудиторию, дала нам сложное грамматическое задание, связанное с переводом на русский и английский язык около 20 предложений. Причем у каждого было индивидуальное задание. Откровенно скажу, если бы не мой друг, то завалил бы это испытание. Через час она получила наши ответы и поставила отличные оценки.

И наконец наступило время сдачи государственного экзамена по английскому языку. Это было 6 июня 1967 года, в день начала арабо-израильской шестидневной войны. Экзамен включал в себя следующие аспекты. Давался оригинальный текст в объеме 7 страниц, который следовало прочитать, понять его содержание и сделать исторический, лексический, фонетический и грамматический разборы, литературно перевести на русский язык отмеченный отрывок текста, предварительно устно прочитав его, сделать сообщение на заданную тему и быть готовым вступить в диалог на любую выбранную комиссией тему. Студент, взяв билет, не знал, за что браться: или готовить сообщение по предложенной теме, или переводить отрывок, или искать указанные языковые феномены.