Текст книги "Пасынки богов"

Глава тринадцатая. Целительство. Вынужденый опыт

Эпизод с директором чукалинской школы, когда мне удалось наладить работу его поджелудочной, оставался для меня одним из самых значимых. Потому как был первым моим опытом целительства.

Способность чувствовать, распознавать проблемы со здоровьем людей и вообще всех живых существ с годами только развивалась. Я сознательно совершенствовал себя в этом направлении и мог всё более отчётливо и контрастно видеть внутренние органы того или иного «венца творения» и точнее оценивать их состояние. Особенно когда в этом появлялась необходимость. А иной раз просто при спонтанном желании заглянуть под чью-то кожу с целью испробования своих возможностей.

Однако совет Геннадия Тихоновича беречь здоровье хорошо помнился, и в подростковом возрасте я редко когда применял своё искусство врачевания. Но всё же доводилось – при назревании у близких мне людей патологии, грозившей тяжёлыми осложнениями.

Дважды я помогал оздоровиться своей матушке и дважды же – отцу. И один раз подлечил тётю Розу. Когда у неё возникли гинекологические проблемы после рождения второго ребёнка, вызывавшие неприятные ощущения. Ну и ещё несколько случаев было.

Единичными этими целительствами я занимался как бы походя, мимолётно, не демонстрируя врачебной искусности и незаметно для окружающих. Каждый из моих пациентов процесс выздоровления относил к восстановительной силе своего организма, и обычно пояснял словами «само прошло».

Известно, что энергетические вампиры по мере надобности подзаряжаются от окружающих людей. А я, наоборот, восполнял истощённость больных, отдавая им часть собственной энергии.

Бывало, что мне приходилось лишь немного корректировать те или иные физиологические течения в человеке.

Исцелять было несложно, ведь внутренняя сущность того или иного индивидуума была мне видна даже в нюансах. Однако при этом наносились повреждения мне самому, иногда весьма существенные. В чём это выражалось и как чувствовалось, отчётливо запомнилось при лечении Аси Камашовой.

В этой семье было двое детей. Старший, Василий, был крепким, физически сильным парнем, я уже не раз упоминал об этом. А вот здоровье младшенькой, Аси, оставляло желать лучшего. Самое печальное, у неё не первый год уже не разгибалась правая коленочка, и девочка так и ходила с полусогнутой ногой, припадая на один бочок, словно уточка.

Когда я познакомился с Камашовыми, Ася находилась далеко от родного дома в лечебнице знаменитого профессора Панкратова, специалиста по суставным патологиям. И без того небогатая семья ещё больше обездоливала себя, отдавая последние деньги на содержание девочки в стационаре.

Асю я увидел лишь спустя четыре месяца; в тот день она вернулась домой после безрезультатного лечения. Мне почти сразу удалось почувствовать суть, корень её заболевания – крохотный, малюсенький источник, дававший импульсы болезни и в итоге поражавший всё колено. И ещё я понял, что в состоянии полностью избавить несчастную от тяжёлого недуга. Только сделать это надо было так, чтобы не привлекать к себе внимание её родителей, Василия или кого-либо ещё. Оставаться в невнимании было моим неизменным правилом.

Если откровенно, Асин коленный сустав можно было оздоровить за один пятиминутный сеанс. Стоило только положить руку на больное место, чтобы вытянуть весь негатив. И сбросить его на грунт в каком-нибудь малодоступном укромном месте. Или растворить в воздушном пространстве при отсутствии людей и животных. Но тогда пришлось бы объяснять девочке и всем домочадцам, с какой целью я это делаю, и тем самым предать огласке свои целительские способности.

Маскируя себя, я взялся за оздоровление не самого колена, а всего организма девочки в целом. Увеличивая его потенциал. Чтобы возросшей энергетикой закрыть поражённое место, нивелировать его.

Курс лечения растянулся почти на месяц. Бывая у Камашовых, я всякий раз виделся с Асей и постепенно как бы обволакивал её достаточно мощным биополем, формируя его в виде кокона, в котором день за днём растворялись все нарушения организма, как серьёзные, так и самые незначительные.

Наше общение сопровождалось детскими забавами, смехом, шутками и прибаутками. Мы играли в прятки, бегали наперегонки, она всегда отставала и говорила, мол, тебе хорошо со здоровыми ногами, а у неё, вон, не две ноги, а полторы. Я обнимал её за плечи, как бы стараясь утешить, и иногда на секунду-две словно нечаянно дотрагивался кончиками пальцев до больного сустава.

Бывало, я брал девочку за руки и кружил вокруг себя. Она летела по воздуху, вопя от восторга, и я ликовал вместе с нею.

В один из таких сеансов внезапно для Аси я остановил кружение, и она довольно жёстко опустилась больным коленом на землю. Лицо её страдальчески исказилось.

– Прости, Ася! – вскричал я, склоняясь над ней. Подув на всё ещё неподвижный сустав, я прижал к нему ладонь правой руки и так держал с полминуты, пока пациентка не воскликнула:

– Всё, Макс, спасибо, мне уже не больно!

Именно в этот коротенький промежуток времени, пока моя рука находилась над источником поражения, мне и удалось извлечь большую часть патогенного начала.

И вот долгожданный момент наступил!

Однажды утром, проснувшись, Ася спустила ножки с постели на пол и увидела, что обе они свободно сгибаются и разгибаются. И никакой одеревенелости в правом коленном суставе!

Девочка встала, сделала несколько шагов, проверяя, так ли это на самом деле, а когда убедилась, что только ещё вчера больная нога теперь совершенно здорова, подпрыгнула и закричала от радости. На её крики сбежался весь дом, и стены его огласились новыми радостными возгласами.

Старшие Камашовы посчитали, что выздоровление дочери – это результат длительного лечения в клинике профессора Панкратова, и отправили ему благодарственное письмо.

Мне же достаточно было осознания того, что целительские способности мои неуклонно возрастают и что впереди новые, более значимые достижения. Надо только работать над собой. Я был воодушевлён. Настроение поднимал сам факт выздоровления Аси, сестры одного из моих лучших друзей. В то время я испытывал к ней поистине братскую симпатию.

Для самого целителя, однако, лечение Аси не осталось бесследным в физическом отношении. Проводя оздоровительные сеансы, я частично перетащил её недуг на себя. Правое моё колено стало болеть, и на людях мне приходилось делать немалые усилия, чтобы скрывать хромоту.

Специальными пассами я за несколько дней избавился от возникшего нездоровья, но этот случай стал для меня хорошим уроком. Впредь при контакте с больными я принимал защитные меры для отторжения той или иной искажённой, деформированной биоэнергетики.

Много позже, получив необходимые навыки, я стал в процессе целительства использовать только энергию окружающего пространства, а не свою собственную, – как нисходящую из космоса, так и излучаемую недрами земли, пропуская её через себя и затем отдавая пациенту. Никаких повреждений моего организма при этом не происходило. Наоборот, он становился только мощнее и более готовым к положительному воздействию на других людей.

Глава четырнадцатая. Соломон Давидович

Спустя полгода после свадебного происшествия мне вновь привиделся вещий сон. На этот раз связанный не только с ограблением, но и с убийствами.

Утром, уже перед пробуждением, словно в кино, передо мной пронеслись страшные, леденящие душу кадры, местом действия которых был ювелирный магазин «Золотое руно».

Соломон Давидович являлся владельцем старинного купеческого особняка, на первом этаже которого располагалось торговое заведение, а на втором – жил сам хозяин.

И вот пригрезилось мне, как под покровом ночи двое злоумышленников практически совершенно бесшумно проникают в здание. Не в ярко освещённый запертый зал, где находились хорошо видимые со всех концов улицы витрины с золотыми, серебряными и прочими драгоценными изделиями, а с противоположной, тыльной стороны.

Ах, до чего же отчётливо нарисовались мне эти картины скорого будущего – до каждого фрагмента! И оцепеневший в электрическом свете зал! И охранник в подсобке, дрёмотно сидевший перед мониторами видеонаблюдения! И грабители у задних дверей, ведущих в жилые, а также служебные помещения, расположенные в глубине особняка.

Сигнализация не сработала. Вероятно, преступники знали способ её отключения. А как ловко они нейтрализовали охранника!

Увидев наставленное оружие, он поднял руки. Один из бандитов приложил палец к губам, зашёл ему за спину и ударом рукояти пистолета по затылку свалил на пол, после чего мужчину связали, стянув руки и ноги несколькими слоями скотча.

Надо полагать, грабители намеревались поживиться украшениями, хранившимися во внутренних помещениях – в запасниках с несгораемыми шкафами. А также забрать содержимое личного сейфа ювелира – так я его называл: личный. Именно в нём я заприметил высокие стопки крупных купюр, когда Соломон Давидович принимал от меня жемчужное ожерелье купца Злобина. В него он и положил драгоценное украшение, только не на денежную, а на другую полку с какими-то красивыми изящными коробочками.

Как похитители узнали об этом сейфе, для меня так и осталось тайной. Наверное, им помогало то, что они являлись специалистами разбойничьего дела и у них были свои хитроумные разведывательные способы.

В момент сновидения я почти проснулся, представившееся зрелище как бы смешивалось с явью и кадр за кадром проплывало в неком подобии воздушных волн. Невозможно было даже сразу понять – реальность передо мной или продолжение сонной призрачности.

Злоумышленники действовали аккуратно и с большим отточенным мастерством. Словно это не первый их грабёж и даже не второй и не третий.

В те времена по городу прокатилась целая серия ограблений, случалось, даже и с убийствами, и вполне возможно, что люди, которые мне привиделись, были активными их участниками.

Но как ни профессионально действовали грабители, всего учесть невозможно.

У Соломона Давидовича был старый кот Пушок, и один из ночных татей наткнулся прямо на его лежанку, отчего кот громко заурчал и зашипел.

Злобный голос кота разбудил и насторожил хозяина. Он включил ночник, достал из-под подушки травматический револьвер, поднялся с кровати и направился в комнату, где находилась постелька его четвероногого любимца.

Увидев в смежных дверях ювелира со стволом в руке, один из грабителей вскинул пистолет с глушителем и выстрелил ему прямо в сердце. Соломон Давидович сделал шаг назад и повалился на пол.

На шум, произведённый упавшим телом, вышла дочь ювелира Чарна – полусонная, в халатике, накинутом на ночную рубашку. Я знал, что она на два года старше меня. Тем не менее по сути она была ещё ребёнок и своим невинным видом и прелестными чертами напоминала ангела, сошедшего с небес.

Однако юный возраст её и красота не остановили злодеев. Ещё раз слабо хлопнул пистолет, пуля попала девушке в грудь, и она упала возле отца.

На этом действии я окончательно проснулся. Сердце билось так сильно, что готово было выпрыгнуть из груди, на лбу выступила обильная испарина. Шквал мыслей, что мои сны могут сбываться, заставил меня разволноваться ещё сильнее, до тряски в руках и озноба по всему телу.

Едва «Золотое руно» открылось, я вошёл в торговый зал. Соломон Давидович был жив и здоров и сидел на своём обычном месте в углу по ту сторону остеклённого прилавка. Возле другого конца прилавка одна из продавщиц поправляла что-то внутри его, а другая – протирала витрину.

Я пытался скрыть снедавшую меня тревогу, но, вероятно, это мне не совсем хорошо удалось.

Владелец магазина сразу почувствовал неладное.

– Что-то случилось, мой юный друг? – спросил он, понизив голос до шёпота.

– Ещё нет, но… – ответил я, слегка запинаясь. – Нам надо поговорить. По чрезвычайно важному делу.

Показав жестом своим помощницам, что оставляет их на время, Соломон Давидович провёл меня в комнату отдыха персонала.

Сжато я рассказал о своей способности ясновидения, об инциденте в таверне во время свадебного торжества и о том, что ему предшествовало. А также о привидевшемся ограблении «Золотого руна».

Мой рассказ ювелир выслушивал внешне спокойно, не меняя выражения лица. Лишь когда я коснулся эпизода с Чарной, он разволновался так сильно, что уронил очки на пол, которые держал в руках.

– У меня действительно имеется травматическое оружие, – сказал он после непродолжительных размышлений. – И ночью я кладу его под подушку.

Этими словами Соломон Давидович дал понять, что не сомневается в значимости полученной информации.

– Спасибо, друг мой, – сказал он с заметной грустью.

– Спасибо вам, – ответил я, – за доброе отношение.

– Итак, что нам делать, как нам быть? – спросил ювелир, сощурив один глаз, и уставившись на меня другим.

Какой можно было дать ему совет? Только обратиться всё к тому же Аринину.

– Не лучше ли заявить в милицию? – произнёс мой собеседник, думая о чём-то своём.

Точно так же стражей правопорядка упоминала тётя Роза, когда я поведал ей о готовящемся ограблении свадьбы.

– Но что сказать милицейским? – я подёрнул плечами и сделал недоумённую мину. – То, что какому-то мальчишке приснился нехороший сон? В лучшем случае там только посмеются.

– Можно привести свадебный пример.

– А если среди милиционеров служат сообщники грабителей – крысы на их языке? Нет, надо действовать наверняка, со стопроцентной надёжностью. Чтобы непременно поломать назревающий ход событий – без негативных для нас последствий.

– Хорошо, согласен. Проявим благоразумие. Обезопасим себя со всех сторон.

Не медля, я позвонил Аринину и договорился о встрече.

Ах, как здорово иметь таких друзей, как Сергей Александрович, друзей, всегда готовых решить все твои вопросы и вытащить тебя из любой беды! Его не пришлось уговаривать. Моё повествование он выслушал внимательно, не перебивая, с изначальной готовностью прийти на помощь. А когда я закончил, сразу начал расспрашивать об устройстве ювелирного особняка и специфике поведения привидевшихся злодеев.

– Ну что, сумеете их остановить? – спросил я лишь для порядка, не сомневаясь в способностях этого мужественного человека.

– Мы постараемся, – последовал ответ.

– А можно мне с вами?

– Что ты имеешь в виду?

– Интересно посмотреть, как на самом деле происходит задержание грабителей.

– Максим, ты ещё ребёнок. А если что-то пойдёт не так, как мы планируем?

– Чувствую, уверен – всё будет нормально. Я спрячусь где-нибудь рядом и буду за всем наблюдать.

– Глупости! Может начаться стрельба. Рисковать тобой я себе не позволю!

Уговаривать Аринина было бесполезно. Тогда я обратился к Соломону Давидовичу.

– Таки это тебе надо? – сказал он с сомнением.

– Да, надо. Я хочу прочувствовать настроение участников предстоящего события. И увидеть всё своими глазами. Мне это необходимо.

– А если…

– Всё пройдёт на «отлично», поверьте. Знаю совершенно точно – на двести процентов. Как и то, что вас попытаются ограбить.

При последних моих словах ювелир тяжело вздохнул.

Днём, за несколько часов до начала экстраординарного действа, Соломон Давидович отправил Чарну к своим друзьям в областной центр.

С наступлением темноты мы с ним закрылись в одной из комнат второго этажа. В нашем распоряжении было несколько мониторов наблюдения.

– Вот отсюда, друг мой, мы и будем смотреть за сценой ограбления. И заодно проверим точность вашего ясновидения.

Соломон Давидович приготовил крепкий чай и в придачу к сахару поставил на стол полную вазу шоколадных конфет нескольких сортов – все в красивых фантиках. За время бдения мы выпили по четыре стакана приятного тёмно-коричневого напитка.

К сожалению, мне и чай не помог. После часа ночи я всё чаще начал поклёвывать носом; сила воли ещё помогала некоторое время, но затем незрелый возраст взял своё. Уронив голову на столешницу, я погрузился в глубокий сон. И всё прошло без моего ведома.

Утром, на рассвете, когда я проснулся, причём на диване – это Сергей Александрович перенёс меня, – и спустился на первый этаж, мне представилась следующая картина.

В одном из внутренних помещений, рядом с комнатой, где обычно дежурила охрана, на полу лежали связанные бандиты. А в нескольких шагах от них, развалившись в креслах, весело переговаривались и пили чай с кексами и конфетами Соломон Давидович, Сергей Александрович и… мой друг Василий Камашов.

– Опа, а вот и наш соня явился! – воскликнул ювелир при моём появлении.

– Что же вы не разбудили меня?

– Я будил, однако мои усилия оказались тщетными. Вероятно, сие погружение в сон было предначертано свыше – чтобы наш юный друг не видел ничего такого, что могло бы отрицательно воздействовать на его ещё не совсем окрепшую детскую психику.

Оказалось, что Василий непосредственно участвовал в нейтрализации преступников. Заранее обговорив с ним план действий, Аринин велел ему укрыться снаружи. Сам же затаился в одном из помещений дома, на предполагаемом пути перемещения грабителей. Выходило, что моего друга опытный, видавший виды боец признавал фактически равным себе, а я для него был ещё не состоявшейся личностью.

От обиды у меня всё настроение испортилось. И пока мы чаёвничали и взрослые обсуждали процесс обезвреживания незваных гостей, я не произнёс ни слова. Лишь потом, оказавшись у себя в таверновской комнате и увидев своё отражение в зеркале, я понял, что старшие мои товарищи правы: на меня смотрел бледный сухощавый подросток, физически совершенно не пригодный к противостоянию злоумышленникам.

А Камаш был рукопашник. Лучший в секции единоборств, которую вёл Сергей Александрович. На городских и областных соревнованиях он одерживал одну победу за другой.

Одетый в тёмную одежду Василий был неприметен среди ночных полутеней – ниндзя, да и только. Я же ошибся в своём предвидении о двух налётчиках и кое в чём ещё. Был ещё третий участник банды, который непосредственно перед нападением отключил электрический свет как в доме ювелира, так и на прилегающей части улицы. И мониторы Соломона Давидовича стали бесполезными.

Двое первых грабителей отомкнули заднюю дверь и, подсвечивая себе фонариками, начали продвигаться к комнате, где должен был находиться охранник.

В этот момент во двор дома вошёл их подельник. Приблизившись всё к тому же заднему входу, он оглянулся, однако ничего не заметил. И тут сбоку от него появился Камаш с битой в руках. Быстрый замах – и, получив удар по голове в области лба грабитель опрокинулся на спину. Ещё два удара обрушились на руки злодея в области локтей. Оставив неподвижное тело, мой друг поспешил внутрь здания.

Только его помощь не понадобилась. Первые двое бандитов уже были нейтрализованы Арининым. У одного из них была сломана нога, и он лежал, негромко постанывая.

Во время схватки грабитель наставил на неожиданного противника пистолет, но Сергей Александрович опережающим приёмом обезоружил его. При этом он наступил ему на ногу, крепко припечатав её к полу, и толкнул в грудь. Грабитель упал и получил повреждение в области щиколотки, вероятно, довольно серьёзное и болезненное.

Никто из нас не жалел разбойника. Напротив, мы с удовольствием созерцали столь неблагополучное состояние, в котором он находился. Его напарники лежали рядом и только молча позыркивали в нашу сторону.

Я потом спрашивал у Василия, зачем он нанёс дополнительные удары третьему бандиту – по обеим рукам?

– Для гарантии, – ответил мой друг. – Чтобы ничего не мог сделать. На случай, если бы очухался раньше времени. А связывать его было некогда. И нечем.

По окончании чаепития Соломон Давидович позвонил в милицию, и злоумышленников увезли в КПЗ.

Вечером мы трое – Сергей Александрович, Василий и я – вновь прибыли к ювелиру. По его приглашению.

На этот раз стол был собран не на скорую руку, а весьма основательно, по-праздничному и со вкусом.

Кроме хозяина нас встретила его дочь Чарна – стройная, симпатичная, кареглазая, с роскошным нимбом тёмных волос. В реальности она выглядела почти взрослой, а не той девочкой, какой представилась мне в вещем сне. Когда она здоровалась с Василием, их рукопожатие было более участливым, чем требовал этикет.

Среди разных кушаний и напитков было и спиртное, в том числе бутылка шампанского. Хозяин застолья умело откупорил её, послышался громкий хлопок, пробка ударила в потолок и улетела в сторону.

– Выпьем за то, чтобы на земле звучали только подобные выстрелы – пробочные, – сказал Соломон Давидович, взяв бокал с шипучим искрящимся вином. Аринин поднялся со своего места, готовясь поддержать тост. Мы, подростки, тоже встали – со стаканами мандаринового сока.

Все дружно чокнулись, и мне опять показалось, что соприкосновение стаканов Чарны и Василия было более мелодичным и звонким. Взгляды молодых людей встретились. Между девушкой и моим другом вспыхнуло и так и не погасло нечто, похожее на взаимное расположение. На их романическое состояние обратил внимание и хозяин дома; на его лице появилась тень задумчивости, однако он быстро согнал её соответствующей обстоятельствам радостной улыбкой.

Разговор вновь зашёл о событиях прошлой ночи, и Аринин отметил, каким молодцом проявил себя мой друг.

– Если бы не Василий, – сказал он, – история с попыткой ограбления могла повернуться совершенно по-другому. Каждый из бандитов был вооружен пистолетом и…

– Тот третий, которого Вася уложил во дворе, мог выстрелить вам в спину, – произнёс Соломон Давидович.

– К счастью, мы предусмотрели и этот вариант, – сказал Сергей Александрович. – И всё вышло по-нашему.

Дальше застолье перешло на юмор и разные второстепенные темы, и началось настоящее беззаботное празднество.

Между прочим, утром ещё, сразу после того как бандитов увезла милицейская группа, ювелир, уединившись со мной, завёл разговор о вознаграждении Аринина.

– Знаете, юноша, мне хотелось бы отблагодарить этого мужественного благородного человека.

– Ну и отблагодарите!

– Как?

– Подарите ему что-нибудь.

– Что именно?

– Да хотя бы автомобиль!

– Подарить машину? Новую? Но она стоит больших денег!

– Соломон Давидович, вы же умный человек и всё прекрасно понимаете. Не приди на помощь Сергей Александрович, вас могли бы не только ограбить, но и убить. Не исключено, что пострадала бы и ваша дочь. А теперь жаться из-за какой-то несчастной тачки! К лицу ли это столь солидному…

– Юноша, что за выражение «жаться»! – ювелир был в негодовании. – Тем более при обращении к человеку старшего возраста! Вам не стыдно?

– Простите, Соломон Давидович.

– Ладно, прощаю. Насчёт автомобиля же я подумаю. Однако так ли он необходим Сергею Александровичу?

– Крайне необходим, поверьте на слово. У него нет машины, и он перемещается по городу на общественном транспорте.

– Хорошо, договорились. Только вот ещё что. Мне хотелось бы сделать подарок и Василию Камашову!

– Сделайте. Буквально только вчера Вася случайно разбил свой старенький фотоаппарат «Смена». Он увлекается фотографированием…

– Можете не продолжать, – остановил меня Соломон Давидович. – Я понял. Однако как ваш друг ухитрился вывести имевшийся у него «вераскоп» из строя? Эти штуки довольно прочные.

– При прыжке через барьер. С переворотом через голову. Фотоаппарат был у него в руке и ударился обо что-то.

– Надо же, какая неосторожность!

И вот в ходе застолья хозяин дома на минуту отлучился и, вернувшись с небольшой картонной коробкой в руках, торжественно вручил её моему другу.

– Это вам, молодой человек, за отвагу при нейтрализации уголовников. Вы действовали выше всяких похвал.

Василий открыл коробку, и нашим взорам представился аппарат, заключавший в себе фото– и видеокамеры. Стоил он немало и в то время считался одним из самых крутых в числе подобных изобретений.

– Теперь подойдите сюда, – ювелир пригласил нас к окну, смотревшему во двор. – Что вы видите внизу?

– Автомобиль! – дуэтом пропели мы с Василием.

– Теперь он принадлежит нашему дорогому спасителю. Дочка, пожалуйста, ключи от машины!

Чарна с поклоном подала Аринину на подносе ключи от авто и документы на него. Тот начал отказываться, но хозяин дома несколькими категоричными фразами убедил его принять подарок.

Сергей Александрович с Василием и Чарной спустились во двор к автомобилю, а меня Соломон Давидович попросил задержаться.

– Не буду скрывать, – сказал он, наморщив лоб. – Мне совсем не понравилось, как твой друг поглядывает на Чарну, – и после короткой паузы добавил: – А она – на него.

– Василий – отличный парень! – сказал я с несколько большей запальчивостью, чем следовало бы.

– Не сомневаюсь. Однако он из бедной семьи.

– И что из того?

– Здесь нет перспективы. Как он будет обеспечивать Чарну? У него же ни гроша за душой! И никогда не будет. Мне этот тип людей хорошо известен.

Признаться, слова Соломона Давидовича подействовали на меня довольно гнетуще. Подумать только: едва парень с девушкой познакомились, как сразу заводить речь о будущем супружестве! И с такими запросами! Это уж чересчур.

– Насчёт перспективы не знаю, – сказал я, не в силах скрыть замешательства. – Вы слишком далеко заглядываете. Сейчас же, в настоящее время, он может дать ей надёжную защиту. Чуть ли не весь город – его молодёжная часть – знает моего друга как непобедимого и бесстрашного бойца. Никто, ни один человек не посмеет обидеть вашу дочь. И всё только потому, что за спиной у неё будет стоять Камаш.

– Кто будет стоять?

– Камаш. Это у Василия кличка такая. От фамилии Камашов.

Мне показалось, что мои доводы убедили Соломона Давидовича.

Аппарат, полученный от ювелира, Василий отдал сестрёнке. Безвозвратно. Со словами:

– Это тебе.

– А как же ты? – спросила сестра.

– Я себе заработаю. На точно такой же.

И заработал. Продажей сушёной рыбы. Но опять купил дешёвенькую, видавшую виды «Смену».

Ася фотографировала и снимала нас, рыбаков, видеокамерой. Как готовим снасти. Как садимся в лодку и размещаемся по своим местам. Как варим ушицу из лещиков или судачков на берегу Ольмы. Иногда, отправившись с нами, она запечатлевала и сам процесс ловли.

Весёлая ребячья компания, обилие солнечных лучей и влажный речной воздух действовали на её самочувствие благотворно. Девочка пополнела, на щёчках сквозь загар проступил свежий здоровый румянец.

Больше всех в семье Камашовых выздоровлению Аси радовался Василий. В сестрёнке он души не чаял и всё переживал, что она так и останется инвалидом. И вот – полное выздоровление.

Я же о своём участии в её исцелении так и не произнёс ни слова. В сознании не умолкало предостережение Геннадия Тихоновича, что «пророческие высказывания», настроенность к медицине и прочие свойства, отличавшие меня от большинства народонаселения, лучше держать в тайне.

Похвала, восхищение окружающих и собственная гордыня – это для кого-нибудь, кто в них остро нуждается. Мне достаточно было того, что я сам знал о себе. К тому же многие, очень многие люди обладали другими высокими качествами, до которых лично мне было как от земли до неба.

Взять хотя бы Василия Камашова! Разве мог я сравниться с ним силой, ловкостью, отвагой и готовностью вступить в схватку сразу с несколькими противниками?! Нет, конечно. По всем этим позициям я ему и в подмётки не годился.

О Сергее же Александровиче и говорить нечего. В моих глазах он был подобен могучему льву. Возле него я чувствовал себя слабым беспомощным щенком.

Однако ни тот, ни другой не мнили себя пупом земли!

А виртуозность Соломона Давидовича в ювелирных и финансовых делах! Кто ещё в состоянии был уподобиться ему на столь специфическом поприще?! Я? Смешно, да и только! Для тех грамотных и эффективных операций, которые он проводил, у меня мозгов просто не хватало.

И Роза Глебовна в том же выдающемся ряду. Из не ахти какого заезжего дома, полученного по наследству, она сделала «конфетку», гостиницу, известную не только в городе, но и за его пределами. От постояльцев – одни лишь добрые отзывы, в самой таверне – полно посетителей. Хозяйственному таланту владелицы сего предприятия можно было только позавидовать.

Приведённые примеры – только часть известного мне лично. А сколько ещё такого в мире, о чём я даже не слыхивал! Поэтому нечего кичиться способностями, которые тебе подарили природа и жизненные обстоятельства. На фоне огромнейшей гаммы знаний и умений человеческого сообщества в целом тебя даже не видно. В настоящий момент, по крайней мере.