Текст книги "Сумерки Богов"

Приключения Радуга 3. День 23

Штатный рудовоз заходил на посадочную траекторию в док орбитальной станции седьмой планеты системы Зарквод. Интеллект планеты и думать не удумывал, какого троянского коня подкинула ему судьба. Корабль подавал четкие и верные идентификационные сигналы. Габаритные огни горели по всем правилам, скорость была в пределах нормы, маневры, и те, были идеальными и поражали грациозностью, на которую, казалось, рудовозы не были рассчитаны. Заложив роскошный пируэт, корабль вращался вместе с орбитальной станцией, медленно приближаясь к сцеплениям манипуляторов, раскрывшимся в хищном расхвате и готовым зажать нос корабля в тот момент, когда датчики подадут сигнал к стыковке. Как только это произошло, большая полая труба выдвинулась и вплотную пристыковалась к шлюзовой камере рудовоза. По образовавшемуся проходу, соблюдая стандартную процедуру приветствия, побежали десятки роботов, собираясь в специальные ангары для проверки на работоспособность и смазку. Пара многоногих механических чудищ крепила тяжелые толстые кабели к контактам станции для обновления операционной системы и рабочих программных продуктов корабля. Контакт продолжался ровно минуту, после чего центральный компьютер станции перегрузился, станция затихла, погасло освещение, остановились работы. Вокруг корабля, в беззвучной тишине висели автоматические корабли, существа, находящиеся на станции со своими служебными обязанностями, впервые в жизни ощутили весь ужас полнейшей тишины, слепоты и полной потери рабочих коммуникаций. К счастью, это продолжалось недолго. Через семь минут порабощенный интеллект станции загрузился и, как ни в чем не бывало, продолжил работу, все системы были вновь активированы, но существам, пережившим этот ужас, еще долго приходилось ходить к психоаналитикам, чтобы избавиться от ночных, а для кого и дневных кошмаров. Через некоторое время началась война между планетарным интеллектом и, как планетарный интеллект думал, свихнувшимся интеллектом станции.

Вначале планетарный интеллект преградил доступ ко всем банкам памяти со стороны станции, почувствовав неладное в повышенном интересе к космическим картам, конструкциям кораблей и принципам действия их систем, а также истории космоплавания, безучастному ранее станционному интеллекту. Затем, после нескольких неудачных попыток обуздать непокорного, планетарный интеллект отключил все радио и лазерные информационные каналы, создав информационную блокаду данных. Сигнал об опасном инциденте был послан на вторую планету, бывшую в данной системе бюрократической столицей. Интеллект планеты-столицы принял решение о захвате и отключении интеллекта станции. Для проведения операции был избран патрульный крейсер, находящийся относительно недалеко из практических соображений. Подойдя на расстояние в тысячу километров, крейсер выпустил пятьсот абордажных кораблей.

Корабли быстро приближались, они были роботизированы на сто процентов, это было надежно, это было безукоризненно, это было этически верно. На расстоянии в два метра от корпуса крейсер обнаружил сильное электромагнитное поле, наводящее такие сильные помехи, что пробиться через них было невозможно. Роботы не успели сбросить скорость, половина роботов разбилась, не получив нужных приказов для корректировки траекторий, остальные развернулись и ровным строем полетели на крейсер, перепрограммированные и получившие задачи от неизвестных сил извне.

Боевой, закаленный в немногочисленных локальных сражениях, интеллект крейсера, почувствовав неладное, принял решение. Из крейсера вылетело множество ракет, каждая для своей цели, по одной на абордажный корабль. Все абордажные корабли были разбиты в мгновение ока, кусочки их корпусов, мрачно вращаясь, разлетелись в разные стороны.

Некоторое время системы разбирались с невероятной ситуацией. В базе данных корабля не было описания подобных случаев. Если сказать откровенно, то разум крейсера был в замешательстве. Посоветовавшись с планетарным интеллектом, было решено нанести удар из всех пушек. Разворачиваясь левым боком для сокрушительного удара из всех возможных, укрепленных на левом боку орудий, корабль испытывал некоторое смущение. Это было так скучно, что все заканчивалось, не успев начаться. Одного удара хватит, чтобы уничтожить повстанца настолько полно и глубоко, что не осталось бы и пара, не осталось бы ни частички, ни кусочка того, что могло бы рассказать о сокрушительной победе, которой могли бы завидовать другие крейсеры и болтать, стоя в доках поздними вечерами, пока их команда развлекается в барах и ресторанах. Но выстрела так и не произошло. Просто станций было несколько. Вот только что была одна станция, а теперь несколько. Сказать, что интеллект был готов взорваться от возмущения и непонимания, значит не сказать ничего. На секунду ему пришло в голову, что мир свихнулся, и сегодня не самый лучший денек для открытия этого факта. Тем не менее, атака началась, взяв в прицелы все цели сразу, крейсер произвел выстрел. Куча кораблей с бездельниками на борту столпилась на безопасной дистанции и наблюдала за происходящими действиями, активно переговариваясь на всех частотах. Судя по быстро подоспевающим синим кораблем с надписями – «Шестой канал» и «ГТС», журналисты тоже уже подоспели, и как раз вовремя, потому что крейсер произвел решительный веерный удар.

Когда космическая пыль рассеялась, станция была только одна, ее борта были сильно потрепаны, а сбоку зияло здоровенное отверстие. От станции оторвался маленький прогулочный кораблик-яхта и полетел прямиком к крейсеру. Корабль подавал явные сигналы СОС и молил о разрешении состыковаться с крейсерским доком. Сканирование корабля показало наличие на борту органической жизни, видимо, один из заложников спасся и искал убежища от террора. Учитывая наличие такого огромного внимания от журналистов, стоило проявить невероятный героизм и доброжелательно принять его, после чего официально допросить пассажиров о том, кто стоит за бессмысленным захватом автоматической станции по хранению и переработке сырьевых природных ресурсов.

Яхта швартовалась в доке. Роботы ждали в шлюзовом отсеке и следили за тем, как кораблик, помещенный в стыковочный крепеж, едет в отведенную ему ячейку. Пара боевых андроидов с манипуляторами, которые при необходимости превращались в оружие и могли легко кидаться плазмой, стояли настороже у входа в транспортный отсек, привинчивающегося к входному люку. Все было сделано, но шлюз яхты так и не открылся. Интеллект корабля переключился на эту проблему. Судя по всему, существо внутри было ранено, а автоматика повреждена, стоило сразу оказать ему всю возможную психологическую и медицинскую помощь. В этот момент пришел тревожный сигнал от служб безопасности, все корабли, все до единого, что могли двигаться на станции, неожиданно пришли в движение. Огромные рудовозы, вылетев из доков, с длинными шлейфами контейнеров с сырьем двинулись в сторону крейсера, развивая максимальную скорость. Все это столпотворение двигалось конусом, что говорило о спланированной и кем-то управляемой атаке. Автоматические корабли, спешившие по своим делам, мимо которых проходил строй, на миг замирали, а потом присоединялись к строю. Все это можно было назвать первым в истории бунтом машин против машин.

Активировав энергетический щит, закрывший весь корпус плотным полем, крейсер пошел на вынужденный таран, выстреливая сквозь поле пучками плазмы, испаряющими корабли-бунтовщики в пыль.

Пока шел бой, основные системы были переведены на управление этим процессом и о корабле с биологической особью на борту все не то, чтобы забыли, но отложили эту проблему на потом, как маловажную в свете новых, странных событий. Тем не менее, делать этого все же не стоило, Ракушки применили уже испытанный метод. Когда открылся люк, боевые роботы, все еще стоявшие на посту, подняли руки наизготовку и, подождав некоторое время, решили проверить, что же там внутри. Как только они вошли в яхту, в мозгах у них на миллисекунду померкло, и вышли они уже совершенно счастливыми, неся в руках большой металлический ящик.

Система вселенско-гожественного сознания. День 23

Когда в глазах перестали плавать кровавые круги, которые возникали у него, как только врата собирали, восстанавливали его тело по атомам, Сова осмотрелся. Он все еще был на своем ненаглядном корабле. Ракушка сообщила относительно неплохую весть. Система населена людьми, расположившимися на четвертой планете, и вся эта планета была покорена сектой, именующей себя не иначе как «Системой вселенского сознания». Это означало, что подход у населяющих систему людей – системный, а так же, по данным Ракушки, на планете есть крупная сеть диетических ресторанов быстрого питания. Поскольку Сова последнее время питался только похожими на сопли белками, которые синтезировала Ракушка из непонятно чего, то все, что не касалось еды, его мало заботило. Настроение тут же улучшилось.

– Все не так уж и плохо складывается, – подумалось Сове перед тем, как забыться в мечтах, полных вкусной еды, развратных и потому доступных красотках, и непроизвольно выделяющимися по этим двум поводам слюнях.

Ракушка же была не столь оптимистична и держалась настороже, она больше всех присутствующих знала об этой звездной системе и о секте, в частности. Быстренько проведя изыскания в базах данных устаревшего планетарного разума системы, она не нашла ничего, что могло бы оказаться просто научным, без всякого упоминания о деяниях божьих по этому поводу. Все изобретения, весь прогресс остановился двести семьдесят лет назад, когда к власти, волей случая, а, по мнению правителя, гожественному промыслу, пришел кандидат от третьей партии. Будучи человеком неумным, но как все неумные люди – фанатичным, он запретил все партии и вероисповедания, установив «наилучший» на свете самый «гуманный» сектантский порядок.

В этой звездной системе в секту должны были входить все с самого рождения и практически бесплатно трудиться на благо правящей верхушки. Верховный гожественный лидер не был фигурой, реально представляющей власть. Как и везде, главный публичный лидер – фигура, отвлекающая внимания от власти. Как бы то ни было, через четыре поколения, когда по тем или иным причинам исчезли все представители людства, видевшие жизнь до «Великого Прозрения» и шепотом рассказывающие о старых добрых деньках, люди нового поколения уже не знали другой жизни. Они выживали, кто как придется, бездумно перечисляя все зарабатываемые средства и пособия на счет секты и таская замызганные балахоны, сделанные из мешков для транспортировки съедобных корнеплодов и ходя по улицам босиком.

Прекрасно жилось только очередному лидеру и господствующей группке родственников основателей секты, расквартированными на роскошно окрашенной космической базе, вращающейся на орбите планеты и частично функционировавшей. Для того чтобы поддерживать дух прозрения и для того, чтобы порядок, не дай гог, не рухнул, была привлечена масса чиновников, делающих любое волеизлияние народа невозможным. Существовало телевидение с тысячью каналами, показывающих одну и ту же муть про псевдонаучно подтвержденную гожественность всего сущего. Так же были построены мобильные дворцы «Гнета», миротворчески двигающиеся по планете на длинных суставчатых ногах и устрашающие большим количеством оружия и инквизиторов на борту.

Дело в том, что вся система искренне верила в великого создателя Гога, который создал их мир, и прямым сыном и пророком, которым назвался первый из самых пронырливых правителей, страдающий пневмонией и шизофренией одновременно. По мнению некоторых ученых, изучающих религиозные взгляды жителей вселенной, такой взгляд был не самым худшим. Например, религия созданий, населяющих дикие, далеко лежащие от центра галактик, системы, верящих и с пеной у рта доказывающих, что весь мир создала гигантская уховертка и все, что мы видим, является ее завораживающей кровь загадкой, подтверждала этот факт.

Решив, что лучше бы миновать этот сектор подобру-поздорову, Ракушка, выжимая из корабля все возможное, полетела к вратам в следующий нейтральный сектор. Но сделать этого она не успела. Корабль был захвачен лучом и медленно, но верно, приближался к плохоопознанной из-за частичной функциональности, но наляписто выглядящей станции.

– Священный Капитан, позвольте нижайше вам доложить о том, что нашим трофейным сканером виден еретический корабль. Мы все, склонив голову в глубочайшем почтении, ждем ваших приказаний, – сказал первый офицер и по-пластунски, делая страдальческое лицо и стараясь не поворачиваться к капитану многострадальным задом, пополз к двери. Станция была очень старой, а так как все высшие инженерные станции были закрыты из-за отвержения научных гожественных взглядов и принципов гожественной механики, а книжки разбиты, сожжены или стерты, то все разваливалось на части, но никто этого не признавал. Дверь не поддавалась. Краснея от смущения, офицер нажимал изо всех сил, пока наскоро сделанная из неровных кусков пластика, давно не смазываемая в петлях дверь не открылась. Выпав спиной в коридор, он долгое время, пыхтя, закрывал ее, после чего, сломя голову помчался по коридору, разрисованному портретами гожественных деятелей, на свое рабочее место, расположенное в бывшем чулане для швабр и всяких щеток, о чем говорила еще сохранившаяся полустертая надпись.

Ответ капитана был до гениальности однообразен:

– Взять их живыми или полуживыми, во имя великого и вездесущего Гога.

Ракушка сдалась, системы перегрелись, Геакрн молчал, Сова снова был в панике, корабль приближался к доку, поражающему взгляд своими размерами и вычурной накрашенностью корпуса.

Корабль остановился, захваченный удерживающим полем на высоте двадцати сантиметров от пола. Сзади, плавно и со скрипом, закрывались неровные шлюзовые ворота, которые двигали вручную люди в мусорных пакетах.

Зажегся свет, Сова стеклянными глазами смотрел в иллюминатор на окружающее «великолепие» и надеялся, что его хотя бы покормят. Ракушка пыталась связаться с центральным сервером интеллекта, но безуспешно. Скорее, сам центральный сервер, благодаря своей спасительной примитивности, завладел их кораблем.

Вскоре появились и люди. Закутанные в видавшие виды потрепанные скафандры, живописно украшенные большими заплатами, но с угрожающе выглядящим оружием наизготовку. Сам по себе открылся люк корабля, и солдаты спокойно зашли внутрь. В пустом, по их мнению, корабле было, опять же, по их мнению, только одно существо, способное управлять кораблем, и это был напуганный до смерти Сова. На бесчувственного арктурианца они вообще не обратили никакого внимания, с раздражением восприняв его за куклу для извращенного сексуального расслабления.

Выволакивая пассивно сопротивляющегося Сову наружу, они были твердо уверены, что пилот еще и сумасшедший, ведь он постоянно выкрикивал проклятия в адрес какой-то Ракушки. Ничего… лоботомия, постоянные пинки, подзатыльники, местная еда и тяжелый труд на шахтах, добывающих щебень, научат его правильно себя вести.

Прошло две недели. Сова начинал понемногу привыкать и кое-что ему даже нравилось. Например, не напрягающая, слегка скучная работа по выносу мусора, а также то, что теперь совершенно не надо было думать, все решали за него, никто никогда не кричал, все были совершенно спокойны и умиротворены, даже надсмотрщики со спокойными лицами били электрическими стимулами по ногам и пяткам тех, кто им просто сегодня не нравился. В остальном все было ужасно: еда отвратительна, постоянно моросил мерзкий дождь, спальное место, до которого приходилось изредка доползать, представляло собой доску с влажной от сырости коричневой простыней, постоянное восхваление Гожества на каждом углу и служащих им верховных лидеров из всех репродукторов, а также изрядно повидавшего жизнь аналога примитивного, не голографического телеприемника, как будто взятого из какого-то музея. Геакрн день и ночь трудился на местной фабрике по производству шахт и туннелей разного диаметра и глубины. О Ракушке не было никаких вестей, но свой корабль он изредка видел взлетающим с парковки для высокопоставленных особ. На бывшем кораблике Совы красовался свеженамалеванный знак гожественности, разрешающий посадку и взлет откуда и куда ему вздумается.

Но самым отвратительным было полное отсутствие алкоголя, симпатичных женщин и отсутствие необходимости в них у подавляющего большинства убогих и не познавших радостей жителей занюханной планетной системы.

Мало-помалу Сова начал терять надежду, когда однажды на работе по производству щебня ему не повстречался гражданин с осмысленным выражением глаз. Это привлекало внимание только потому, что психотропные препараты, принимаемые всеми без особого принуждения, но в качестве профилактического лекарства, дающего единственную возможность не попасть за вольные мысли на урановые рудники, находящиеся на близлежащих астероидах, средняя продолжительность жизни на которых равнялась примерно двум с половиной часам, полностью расслабляли мозг. Сова эти препараты не принимал, потому что с детства не без оснований не доверял автоматам-докторам, бывало, что они перегорали на работе и начинали путать препараты и пациентов, после чего больному редко было до смеха. Сова стоял и смотрел на человека с осмысленным взглядом, человек стоял и смотрел на Сову. После игры в гляделки человек внезапно скрылся, как бы пройдя сквозь то, что на большинстве планет называется «строительным забором». Протерев глаза и решив, что спасительное сумасшествие, видимо, уже не за горами, Сова тут же забыл инцидент и вернулся к перспективной работе и матерчатому дурнопахнущему мешку с завязками из выцветшего куска бывшей когда-то красной проволоки.

Этой ночью Сове не спалось. То ли с потолка капало чаще обычного, то ли расположенные вблизи ноги соседа заставляли глаза слезоточить, а ноздри заворачиваться внутрь. Ворочаться не было ни сил, ни смысла, ни желания. На доске был единственный способ уснуть – чертовски устать и лечь на спину, хотя затылку было не позавидуешь. Утром голова раскалывалась на части, люди в бараке выходили из этого положения старыми проверенными способами – деформация (оплощивание) черепа или, что делало неоплощенное меньшинство, вырезали ложками выемку для затылка, соответствующую индивидуальным особенностям хозяина кушетки.

Тем не менее, Сова повернулся на бок и тут же неожиданно он понял, почему ему не спалось. Под простыней, в районе затылка, был положен клочок замасленного картона. Решив, что это редкое проявление чувства юмора, друзья по коммуне решили над ним подшутить, и это проявление надо поддержать, чтобы оно окончательно не загнулось. Сова громко и фальшиво рассмеялся.

Смех был проявлением еще более редким и крайне подозрительным, поэтому по репродуктору объявили, что Сова в наказание лишается завтрака, а заодно и обеда, а вечер проведет в змеиной яме. Сосед обернулся и сочувственно сфокусировал зрение в позади головы Совы, после чего снова забылся счастливым сном, в котором он съедал добавочные порции завтрака и обеда, доставшиеся от неведомо кого, на которого ему было плевать. Сова взял злосчастный кусочек картона и присмотрелся: на картонке было что-то нацарапано. Сова с трудом прочитал выцарапанную обточенным кусочком кирпича записку: – «Прямо сейчас, громко и фальшиво засмейся!».

Настало утро, как и следовало ожидать, завтрака не оказалось, зато вонючий сосед получил две порции концентрата из сверхкислотных пищевых кубиков маггоги, и, избегая завистливых взглядов сослуживцев, побежал в тайный угол, находящийся на расстоянии четырех кварталов, чтобы все с упоением съесть, залив дождевой водой из многочисленных лужиц в выбоинах асфальта. Кое-кто разводил свой "вкусный" бульончик прямо в них так, что можно было избежать неприятной и бессмысленной процедуры споласкивания персональной алюминиевой пищевой тары. Мечты соседа начинали сбываться.

Вышедшего из столовой на улицу Сову, тут же окружили двое ребят в робах охранников, которые пинками и похлопываниями лица дали понять о необходимости следования за ними. Ни о чем плохом не думая, Сова прошел за ними через полгорода, пока вся группа не поравнялась с выцветшей вывеской «Оздоровительные процедуры» и чуть ниже – «Змеиновая яма». Сова не очень испугался, потому что он не знал, что такое Змеиновая. Все еще не заподозрив неладное, Сова шагнул в дверной проем и тут же свалился в яму, сильно ушибив ногу и неудобно упав на что-то мягкое.

Прошло полчаса, никаких змей не наблюдалось. Сова решил осмотреть и встал с залежалого трупа, на котором сидел все это время.

– Ты новенький, да? – раздался голос из темноты.

Сова замялся, он не любил этого выражения, чаще всего оно сулило не очень хорошее и, наверняка, унизительное развитие событий.

– Да, я тут впервые.

– Как и все, – философски заметили из темноты. Надо заметить, голос был неприятный, с противной хрипотцой.

– Как дела?

Сова всматривался в темноту, но никого не видел.

– Спасибо, все хорошо! – отозвался он, незаметно подняв с пола кусочек строительного камня.

– О чем ты говоришь? У тебя куча проблем! – поддержал собеседник.

– Прости, я тебя не вижу.

– Тебе незачем меня видеть, к тому же, я сегодня не в форме.

– И все же, выйди на свет, пожалуйста.

Долгое время не было заметно никакого движения, потом послышался еле заметный шорох, и на свет выползло нечто в старых залежавшихся лохмотьях. Видимо, это и была змея. Сова был очень удивлен, он никогда не видел говорящих змей, если быть до конца откровенным, то он вообще никогда не видел змей, но эта змея была явно особенной. Он это чувствовал где-то на уровне пупка.

– И что, вот тут ты и живешь? Ничего, уютно. Вот тут надо поставить цветочек в кадке, тут постелить полиэтилен, выйдет недурно.

– Не надо сарказма, для тебя все достаточно плохо. Я могу есть тебя по частям, чтобы не терять собеседника, но когда-нибудь, наверное, мне придется тебя даже убить.

– Тут вовсе не стоит торопиться. Скажи, все змеи разговаривают?

– Не совсем. Просто неподалеку находится завод по производству обогащенного урана, может, слышал – Гожественный обогатительный комбинат. Устаревшая технология, смею заметить, изредка выживающие работники завода закапывают отходы производства то там, то сям по всему городу. Я, если можно так выразиться, смышленый мутант. И еще Сэм.

– Кто такой Сэм?

– Сэм, покажись.

– Из темной половины ямы вышло еще одно существо, видимо до мутации оно было обычной крысой.

– Здравствуйте, я Сэм, – немного смущенно сказал он.

– Здравствуйте, – Сова начинал чувствовать себя не в своей тарелке.

В воздухе повисла тяжелая пауза. Все начинали мяться и стараться не встречаться взглядами.

– Ну, видимо, мне придется Вас начать есть, – решила как-то расслабить обстановку Змея и показала два желтых зуба разной длины.

Сова стал пятиться назад, пока не почувствовал за спиной предательницу-стенку. Через некоторое время, показавшееся вечностью, Сова понял, что спиной на стенку никак не взобраться. Выставив ногу вперед и сильно выпятив челюсть, он решил не сдаваться и как следует отдубасить смышленую Змею и… и Сэма, который стоял в кружочке света и мял подол своей шляпы, сделанной из кусочка носового платка непознаваемого бордового цвета, а может, это и не краска была вовсе.

– Будьте вы все прокляты, – закричал Сова первое, что пришло ему в голову.

Последнее, что он запомнил перед тем, как свет неожиданно померк у него в глазах, было то, что ни Змея, ни стеснительный Крыс на него вовсе не смотрят.