Текст книги "Жизнеспособность человека и семьи. Социально-психологическая парадигма"

В отечественной психологии отмечается постоянно присутствующий интерес к понятию «жизнеспособность человека», что отражается в растущем числе публикаций, посвященных его изучению (Ананьев, 1968; Александрова, 2004; Валиева, 2010; Величковский, 2007; Гороховатский, 2012; Гурьянова, 2004; Лактионова, 2010б, 2013б; Нарушевич, 2007; Нестерова, 2011; Рыльская, 2007; Щербакова, Шехорина, 2011; и др.).

В отечественной науке термин «жизнеспособность» стал появляться с середины 1990-х годов. В психиатрии, социологии, истории, педагогике и психологии этот термин означает способность субъекта, малой или большой группы справляться с неблагоприятными жизненными условиями, совладать со стрессом и развиваться (Ахиезер, 1996; Большаков и др., 1996; Гизатуллин, Троицкий, 1998; Ильинский, 2001; Лещенко, 1998; Разумовский, Хазов, 1998; и др.). В этих работах нет прямого соотнесения термина «жизнеспособность» с понятием «resilience», принятым в англоязычной литературе, но вместе с тем в них раскрывается то содержание понятия, которое, как мы показываем ранее, близко и соотносимо с термином «resilience». В этих работах мы находим различные определения этого понятия, возникшие при переводе термина «resilience» на русский язык.

В работах отечественных психологов и в переводных источниках, использующих термин «resilience», встречаются неточные, на наш взгляд, переводы этого термина на русский язык. В русскоязычной научной литературе существуют всевозможные варианты перевода, что вызывает дополнительную путаницу в соотнесении термина с другими близкими понятиями. Примером существующих разночтений в отечественной психологии является наиболее часто смешиваемые учеными понятия «жизнеспособность» и «жизнестойкость». Объяснить это можно тем, что оба понятия для российской психологии новые.

В русском языке существуют оба понятия: жизнеспособность и жизнестойкость, и эти понятия, являясь паронимами, близки по значению, частично совпадают по звучанию, но различаются не только фонематически, но и по семантике. В слове «жизнеспособность» отражена важная для нашего понимания термина особенность – способность существовать и развиваться, быть приспособленным к жизни, к ее неблагоприятным условиям. Подтверждением того, что наиболее часто встречающаяся семантика слова «жизнеспособность» – это «способность существовать и развиваться», служат определения ряда словарей русского языка. Жизнеспособность – это способность существовать и развиваться, быть приспособленным к жизни живым организмом (Ожегов, Шведова, 1992); обладание способностью сохранять и поддерживать свою жизнь, способность существовать, развиваться (Современный толковый словарь…, 2000); «способность особи сохранять свое существование в меняющихся условиях среды. Жизнеспособность включает анатомо-физиологические нормы функционирования и рефлекторно-психологические нормативы ответных реакций организмов на изменения в окружающей среде» (БСЭ, 1972, с. 205). В другом словаре русского языка дается такое определение: «Жизнеспособный – обладающий способностью быть живым, сохранять свою жизнь, способный существовать и развиваться и быть приспособленным к жизни. Соответственно „жизнеспособность“ – это свойство по значению прилагательного „жизнеспособный“» (Словарь русского языка, 1999, с. 484). В авторитетном словаре Д. Н. Ушакова «жизнеспособный» определяется так: «Приспособленный к жизни, способный существовать и развиваться» (Толковый словарь русского…, 1935, с. 870). К сожалению, даже в Большом психологическом словаре «resilience» переводится неточно – как жизнестойкость – и приводится то содержание термина, которое уже закрепилось за понятием «жизнеспособность»: «Способность нормально функционировать и развиваться, несмотря на явно неблагоприятные условия». При этом в словаре указывается, что «жизнеспособность» и «жизнестойкость» используются как синонимы: «Жизнеспособные дети справляются с опасной средой благодаря твердой уверенности в своих силах, навыкам преодоления трудностей и умению избегать опасных ситуаций, они способны противостоять подстерегающим их бедам или оправляться от них…» (Мэш, Вольф, 2003, с. 33). Близкие термины: «жизнестойкие дети (resilient children), неуязвимый ребенок (invulnerable child)» (Большой психологический словарь, 2009, с. 193). Это утверждение авторов словаря неверно. В известной книге Г. Крайг, Д. Бокума находим: «Жизнестойкие дети (resilient children) – дети, преодолевающие отрицательное влияние неблагоприятной окружающей обстановки и добивающиеся успехов в жизни» (Крайг, Бокум, 2005, с. 825). В описании эксперимента Э. Вернер (Werner, 1993) переводчики книги Г. Крайг, Д. Бокума предпочли также использовать термин «жизнестойкость» (там же, с. 472) вместо «жизнеспособность», внося дополнительную путаницу в определение этих двух терминов. В своем исследовании Л. А. Регуш обращает внимание на факторы, порождающие проблемы развития, которые по ее мнению, не могут быть рассмотрены линейно. Ссылаясь на ряд работ, исследователь говорит о том, что многочисленные наблюдения за различными сценариями развития показывают, что одни люди в сложнейших социальных условиях преодолевают проблемы, успешно, позитивно развиваются, совершенствуются. Другие – имея объективно прекрасные условия для развития (хорошее здоровье, материальный достаток и т. п.) – имеют психологические проблемы, не могут с ними справиться и развиваются деструктивно. В связи с этими наблюдениями в психологии автор анализирует несколько исследований, в частности книгу под редакцией С. Лютар (Resilience and vulnerability…, 2003), в которых resilience она также переводит как «жизнестойкость». Л. А. Регуш приводит определение жизнестойкости, наделяя ее признаками жизнеспособности – в нашем понимании: система психических качеств (ресурс человека), способствующих позитивному психическому развитию, несмотря на краткосрочные или хронические, внешние или внутренние препятствия. Ссылаясь на другие широко цитируемые исследования (С. Лютар, Д. Чикетти, М. Раттера), Л. А. Регуш описывает три варианта проявления жизнестойкости (т. е. жизнеспособности):

«1) восстановление психического развития до нормального, прежнего уровня после воздействия травмирующих факторов (например, задержка в психическом развитии после недлительной болезни и последующее полное восстановление);

2) возвращение к прежнему состоянию с признаками роста в ситуации пережитого горя, деформировавшего обычный строй психической жизни;

3) адаптация в условиях длительно существующей неблагоприятной ситуации, способствующая позитивному развитию (например, проживание в семье алкоголика, в условиях нарушенных взаимоотношений с сослуживцами или администрацией, тяжелые хронические заболевания).

Уязвимость – искажение, деформация развития под действием неблагоприятных факторов. Современные исследователи психического развития пытаются найти ответ на вопросы: что является психическим ресурсом жизнестойкости, и какие факторы могут противостоять тем, которые провоцируют проблемы развития?» (Регуш, 2006, с. 13–14).

Предвидя критику по поводу адекватности перевода на русский язык термина «resilience», приведем ссылку на Англо-русский учебный словарь с синонимами и антонимами, в котором «resilience» переводится как: эластичность, упругость, выносливость, живучесть, жизнеспособность (Сиполс, Широкова, 2011, с. 433). В других английских и англо-русских словарях «resilience» определяется «как способность восстанавливать силу, дух» (Webster…, 1984, р. 509), как упругость; эластичность, устойчивость к внешним воздействиям, как способность быстро восстанавливать физические и душевные силы; жизнеспособность; жизнерадостность» (Мюллер, 1977; Сиротина, 2009).

В ряде работ по медицине и психиатрии отмечается, что существуют концепции, концентрирующиеся на проблеме повышенной чувствительности или устойчивости к стрессовому реагированию, которые не всегда соотносятся с терминологией и диагностическими подходами современной психиатрии (Вельтищев, и др., 2008). К ним, по мнению авторов, относятся исследования психологических факторов индивидуальной пластичности («resilience»). В исследовании качества жизни пациентов общепсихиатрического отделения И. В. Абрамова приводит цитату из М. Раттера (1985) и определяет «resilience» как приспособляемость, как систему целенаправленного преодоления проблем человеком (Абрамова, 2000). По мнению Е. В. Кореня, устойчивость (resilience) детей и подростков определяет все усилия специалистов по первичной профилактике психических расстройств в контексте психосоциальной реабилитации, выделение и работу с факторами и группами риска, выявление и усиление факторов, способствующих этой устойчивости (resilience), трансформацию копинг-стратегий и т. д. (Корень, 2008). Личностная сопротивляемость, устойчивость («resilience») близка к понятию «жизнестойкость» (hardiness) и часто относится к психологии стресса и совладания с ним (Гурович, Сторожакова, 2010). При разработке программ психологической реабилитации и увеличения адаптационных возможностей людей с ограниченными возможностями здоровья устойчивость (resilience) рассматривается как универсальная способность, позволяющая человеку, группе или сообществу предотвращать или сводить на нет отрицательные последствия трудной ситуации. Этот термин также используется, по мнению авторов, для описания ряда качеств, которые способствуют процессу успешной адаптации в жизни вопреки трудностям (Щербакова, Шехорина, 2011).

Во многих психологических исследованиях также наблюдается разночтение, а иногда и просто смешение двух понятий: «жизнестойкость» и «жизнеспособность». Это относится к понятию «hardiness», впервые переведенному на русский язык как «жизнестойкость» Д. А. Леонтьевым (Леонтьев, 2002), закрепившим в отечественной психологии за термином «hardiness» понятие «жизнестойкость». Другое понятие – «resilience», которое часто ошибочно приводится как синонимичное вышеуказанному, по нашему убеждению, необходимо переводить как жизнеспособность. В отличие от жизнеспособности человека его жизнестойкость определяется как способность вынести неблагоприятные условия существования, обладая жизненной силой (Словарь русского языка, 1999, с. 484).

Приведем несколько примеров смешения этих понятий. В обширном обзоре западных литературных источников Н. Ю. Федуниной используемый в разных контекстах термин «resilience» определяется как сопротивляемость. В психологической трактовке этого понятия автор считает возможным использовать среди прочих синонимов «resilience» термин «выносливость» (Федунина, 2006), что точнее соотносить с термином «hardiness» по С. Мадди и Д. Хошаба (1994). Как «сопротивляемость» переводится и используется термин «resilience» в ряде других исследований (Гороховатский, 2012; Дунаева, 2012; Нарушевич, 2007). В рецензии на книгу известной исследовательницы жизнеспособности С. Лютар (2003) Е. П. Чечельницкая и О. Б. Чеснокова переводят «resilience» как «жизнестойкость» (Чечельницкая, Чеснокова, 2004). В книге У. Диксона «resilience» переводится как жизнестойкость и трактуется как способность развиваться, несмотря на явно неблагоприятные условия (Диксон, 2004, с. 441), что соотносимо с определением жизнеспособности. Такую же ситуацию наблюдаем в книге Ч. Венара, П. Кериг: жизнестойкость (resilience) в тезаурусе они определяют как способность ребенка хорошо адаптироваться, несмотря на высокий риск появления нарушения (Венар, Кериг, 2004, с. 375). Однако в тексте книги повсеместно используется термин «жизнеспособность» (там же, с. 33, 81–82). Несмотря на то, что в 2000-е годы термин «hardiness» уже переводился Д. А. Леонтьевым (2002) как «жизнестойкость», во многих работах там, где в английском тексте было слово «resilience» чаще появлялась «жизнестойкость», а не «жизнеспособность». В частности, Т. О. Арчакова, цитируя Л. Кёрби и M. Фрейзера (1997), используя термин «resilience», переводит его как «жизнестойкость». Она определяет это качество как способность человека возвращаться к нормальному состоянию после потрясений, как своеобразную «упругость» – способность «гнуться, но не сломаться» (Арчакова, 2009). Ю. В. Быховец, оценивая группы, различающихся по уровню выраженности признаков посттравматического стресса, выделяет группу, в которой выражена так называемая «жизнестойкость» (resilience) (Быховец, 2003).

Не только психологическая литература грешит неточностью перевода термина «жизнеспособность». Например, «жизнестойкость» (такой перевод термина «resilience») как элемент живучести организации рассматривается в работе Д. Кутю (Кутю, 2006). И. Чернявский определяет «жизнестойкость» как способность организационной структуры противостоять угрозам, быстро восстанавливаться (Чернявский, 2008, с. 72), что, несомненно, характеризует жизнеспособность организации, а не ее жизнестойкость. В переводе книге Й. Шеффи для понятия «resilience» применен термин «жизнестойкость» организации, которая определена как ее способность вернуться к нормальному уровню производительности и как скорость восстановления после сбоя с низкой вероятностью тяжелых последствий (Шеффи, 2006). В переводе статьи С. Ионеску для описания «resilience» как феномен жизнеспособности культуры используется определение сопротивляемость на преодоление различных трудностей (Ионеску, 2008). Л. А. Александрова, цитируя работу М. Раша с соавт. (1995), в которой проводится анализ отношения личности к вынужденным изменениям, «resilience» определяет как психологическая устойчивость (гибкость) (Александрова, 2004). Достаточно подробный обзор англоязычной литературы по исследованию «жизнеспособности», обозначенной автором как психологическая устойчивость, приведен в диссертации Б. Б. Величковского, в которой анализируются различные варианты использования этого термина в психологии развития, возрастной психологии, а также в рамках когнитивно-трансактных теорий стресса (Величковский, 2007). Л. А. Регуш связывает личностную устойчивость и жизнестойкость учащихся школы с их эмоциональным благополучием. Под личностной устойчивостью понимается стабильность эмоциональных переживаний, а под жизнестойкостью – те характеристики личности подростка, которые называются жизнеспособностью (Регуш, 2009). Е. В. Левикова в исследовании социальной компетентности подростков, ссылаясь на исследования К. Эварт с соавт. (Ewart et al., 2002), определяют жизнеспособность как уровень сопротивляемости стрессу (Левикова, 2010). «Resilience» передают также как транслитерацию: резилиантость, уточняя содержание термина – индивидуальная устойчивость – в исследовании профессионального выгорания (Валиева, 2010) или резильентность «resilience» в обследовании детей, живущих в трудных жизненных условиях (Ваништендаль, 1998), резилентность, которая формируется вначале, а уж потом – жизнестойкость (Хоменко, 2011), с последним трудно согласиться. С нашей точки зрения, переживание трудных жизненных ситуаций формирует жизнестойкость, в основе которой лежит совокупность установок и навыков. Это качество в свою очередь является одним из множества других, способствующих формированию жизнеспособности человека. Д. А. Леонтьев с соавт. называют метафорическое понятие «резилентности» («resilience» или «resiliency») наиболее общим среди близких понятий (стресс, психическая травма, посттравматическое стрессовое расстройство, посттравматический рост, стресс-индуцированный рост, совладающее поведение, стратегии или стили совладания, резилентность, жизнестойкость), описывающих феноменологию и психологические механизмы нарушений под давлением неблагоприятных обстоятельств, которые могут быть успешно скомпенсированы, а могут принять хроническую форму и привести к необратимым инволюционным трансформациям личности (Леонтьев и др., 2011). В документе Всемирной федерации психического здоровья жизнеспособность трактуется как психическая устойчивость, как сочетание природных способностей и приобретенных навыков поведения, формирование которой возможно и под влиянием внешних факторов, таких как поддержка общественных организаций и доверительные отношения с медицинскими работниками (Психическое здоровье…, 2010, с. 47). В другом документе этой же организации приводятся «Десять аспектов формирования психической устойчивости», предложенных Американской психологической ассоциацией. В нем описываются пути формирования жизнеспособности и, как видно из названия, жизнеспособность в этом материале переводится так же – как психическая устойчивость (Психическое здоровье…, 2010, с. 50–51). В докладе экспертов ООН, процитировавших M. Раттера (1999), «resilient» факторы называют факторами сопротивляемости (Руководство по проведению…, 2009, с. 7–9). В другом отчете ООН этот же термин переводится уже как устойчивость (Терминологический глоссарий…, 2009, с. 38), что свидетельствует о неустановившейся коннотации термина. В двух документах одной организации, которая даже выпустила свой глоссарий терминов, понятие «resilience» переводится по-разному.

В психологии здоровья рассматривают близкое к жизнеспособности понятие: психологическая устойчивость личности (Психология здоровья, 2006). «Устойчивость личности» объединяет следующие термины: «уравновешенность» («равновесие»), «соразмерность», «стойкость», «стабильность» («постоянство»); «сопротивляемость» («резистентность»), которые объединяют все три уровня организации человека: биологическое, психологическое и социальное. Психологическая устойчивость – это качество личности, отдельными аспектами которого являются уравновешенность, стабильность и сопротивляемость. Оно позволяет противостоять жизненным трудностям, неблагоприятному давлению обстоятельств, сохранять здоровье и работоспособность в различных испытаниях (там же, с. 107). Л. В. Куликов считает, что основаниями психологической устойчивости являются вера и активность личности, а психологическую устойчивость поддерживают внутренние (личностные) ресурсы и внешние (межличностная, социальная поддержка) (Куликов, 2006).

Также существует близкое к психологической устойчивости понятие «социальная устойчивость», введенное Л. Ю. Сироткиным, который рассматривает его как самоорганизующуюся, самоутверждающуюся систему отношений, представляющую собой динамическую совокупность устойчивых структур. Устойчивость обуславливает саморегуляцию внутренних процессов и внешних связей личности, определяет ее социальное качество и совокупность социальных отношений (Сироткин, 1992).

Существует еще одно подобное определение жизнеспособности: как сопротивляемости личности, как способности к успешной адаптации и развитию компетентности в условиях угрозы со стороны обстоятельств, использования психологических ресурсов, необходимых для оценивания, интерпретации и последующего ответа на стрессоры. Жизнеспособность является интегральным или системным качеством личности, которое отражает определенные особенности взаимодействия личности с окружающей средой» (Технологии обеспечения…, 2007, с. 95). Авторы этого учебно-методического комплекса под руководством И. А. Баевой выделяют сопротивляемость и психологическую устойчивость как синонимы, ссылаясь на отечественные психологические исследования. Обсуждая перевод термина «resilience» как «устойчивость», Е. В. Куфтяк приводит значение этого слова (не подверженный колебаниям, постоянный, стойкий, твердый) (Куфтяк, 2010а). С нашей точки зрения, именно эти значения термина «устойчивость» выделяют в понятии «resilience» паттерн установок и навыков, позволяющих превратить изменения, происходящие с личностью, в ее возможности, что однозначно относится к термину «жизнестойкость» (hardiness), по С. Мадди и Д. Хошаба (Maddi, Khoshaba, 1994) в переводе Д. А. Леонтьева (2002).

Впервые в отечественной переводной психологической литературе, по нашему наблюдению, термин «resilience» был переведен как «жизнеспособность» в книге Г. Л. Лендрета, в которой этой характеристике посвящена целая главка: «Дети жизнеспособны». Согласно Г. Л. Лендрету, «у детей есть внутренние силы, они жизнеспособные и гибкие. В самых неблагоприятных условиях жизни они остаются живыми в психологическом плане, богатыми духовно и с оптимистическим взглядом на жизнь, независимыми и хорошо приспособленными к жизни в подростковом и во взрослом возрасте, верят в себя, чувствуют, что способны управлять внешней средой и действовать целенаправленно» (Лендрет, 1994, с. 54–55).

Впоследствии в переводимой англоязычной литературе, посвященной психопатологии развития, возрастной психологии, все чаще стал встречаться перевод «resilience» как жизнеспособность. Примерами этому могут служить книги Э. Мэша, Д. Вольфа (2003); Д. Майерса (2004). Так Э. Мэш, Д. Вольф считают, что понятие «жизнеспособность не предполагает существования какого-то прямого причинного пути, ведущего к конкретному результату; напротив, оно связано с непрерывными интеракциями между защитными и ослабляющими факторами, связанными с самим ребенком, возникающими между ребенком и его окружением и, наконец, между конкретными факторами риска» (Мэш, Вольф, 2003, с. 33). В книге Д. Майерса сказано: «Социальная связанность детей и воспитывающих их взрослых обоюдно повышает их жизнеспособность. Существование тесных, проверенных временем личностных взаимоотношений повышает жизнеспособность индивидуумов и групп» (Майерс, 1997, с. 533, 536). В русскоязычном интернете зарубежных стран также можно обнаружить правильный, с нашей точки зрения, перевод термина «resilience». Так, на сайте Израильского Центра лечения психических травм мы обнаружили следующее понимание феномена жизнеспособности: «Жизнеспособность – это способность человека преодолевать трудности и препятствия, выходя из них сильнее и опытнее, чем раньше. Кроме того, жизнеспособность – это способность вернуться к прежнему состоянию после длительных невзгод или стрессов. Жизнеспособность не дается человеку при рождении. Она, как и иммунная система, является функцией нашего настроения и уровня поддержки окружающих. Более того, жизнеспособность человека переживает свои лучшие и худшие времена. Иногда – при длительном воздействии стрессовых ситуаций – ей приходится решать более трудные задачи. В этом ее тоже можно сравнить с иммунитетом» (The Israel Center…, 2015).

Таким образом, термин «resilience» в отечественной научной литературе переводится как «психическая устойчивость», «сопротивляемость стрессу», «сопротивляемость на преодоление различных трудностей», «личностная устойчивость», «психологическая устойчивость», «жизнестойкость» или даже транслитерация с английского – «резилиантность», «резильентность» или «резилиенс». Очевидно, что такое терминологическое разнообразие свидетельствует об уровне исследований в этой области и мешает формированию понятийного контекста термина. Только в ряде отечественных исследований этот термин переводится как «жизнеспособность» и таких работ становится все больше и больше. В переводной литературе «resilience» как «жизнеспособность» стал встречаться книгах по психопатологии развития, возрастной психологии.

В русском языке равноправно существуют оба понятия: жизнеспособность и жизнестойкость. «Жизнеспособность» определяется как свойство по значению от прилагательного «жизнеспособный», соответственно «жизнестойкость» – свойство по значению от прилагательного «жизнестойкий». Можно сказать, что в семантике слова «жизнестойкость» в отличие от слова «жизнеспособность» нет основного: первое не выражает способности человека существовать и развиваться, не содержит идеи приспособления человека к жизни, фиксируя в семантике слова «жизнестойкость» жизненную силу человека, его стойкость по отношению к жизненным трудностям. Таким образом, понятие «resilience», которое часто ошибочно приводится как синонимичное понятию «жизнестойкость», по нашему убеждению, необходимо переводить как «жизнеспособность» и тем самым разграничить эти два разных понятия современной психологии.

В русском языке в настоящее время происходит концептуализация понятия, за которым стоит следующее содержание: «способность человека к преодолению неблагоприятных жизненных обстоятельств с возможностью восстанавливаться и использовать для этого все возможные внутренние и внешние ресурсы, способность к жизни во всех ее проявлениях, способность существовать и развиваться» (Махнач, 2013в). Такое содержание закреплено в англоязычной литературе за термином «resilience», который на русский язык мы переводим с 2003 г. как жизнеспособность. Перевод этого понятия как «психическая устойчивость», «сопротивляемость стрессу», «сопротивляемость на преодоление различных трудностей», «личностная устойчивость», «психологическая устойчивость», «жизнестойкость» или даже просто транслитерация с английского – резилиантность вызывает дополнительную путаницу и неточность использования термина в научной литературе среди других уже устоявшихся психологических понятий. Наблюдаемое во многих работах отечественных авторов разночтение, а иногда и просто смешение двух понятий: «жизнеспособность» (resilience) и «жизнестойкость» (hardiness), вносит беспорядок в использование этих терминов в русскоязычной научной литературе.