Текст книги "Жизнеспособность человека и семьи. Социально-психологическая парадигма"

3) патология была поднята на уровень высокой «науки», что отводило совладанию как качеству человека место преимущественно в общих рассуждениях и в научном фольклоре (Goldstein, 1997);

4) это привело врачей, социальных работников, психологов к отрицанию обоснованности сильных сторон у своих клиентов.

Ч. П. Барнард сравнил этот феномен с законом молотка, согласно которому «предполагается, что если вы дали маленькому ребенку молоток, то со всеми, с кем ему проходится общаться, он вступает в контакт, применяя молоток, так как пробует сначала поколотить человека, потом посмотреть на вызванный эффект. Один из основных „молотков“ всей социальной сферы была психопатология и связанная с ней номенклатура заболеваний» (Barnard, 1994, p. 136).

В зарубежных исследованиях жизнеспособность все активнее становится концептуальной основой для изучения самых разнообразных факторов, которые, в той или иной форме изменяют реакцию человека на воздействие неблагоприятных условий. Все чаще это понятие используется для объяснения этих процессов и явлений в социальных и поведенческих науках. Л. М. Веккер также отмечает, что в существующей концепции «эмпирический и теоретический языки еще не разведены, и, соответственно, не сформулированы проблемы, с необходимостью требующие перехода к конкретно-научной метатеории» (Веккер, 2000, с. 52). Не случайно он утверждал, что синтез главных аспектов психической деятельности принципиально неосуществим средствами внутрипсихологического понятийного аппарата и требует выхода за пределы психологической теории (Веккер, 1974, с. 110). Сама идея поиска метатеоретического конструкта, объединяющего под своим «зонтиком» ряд понятий, часто близких по содержанию, не нова. Такой конструкт должен обладать рядом внешних и внутренних системных свойств и характеризовать «жизнеспособность» как неустойчивую систему, в самой неустойчивости имеющую источник ее внутреннего развития, приводящего в конечном итоге к более высокой организации (Богданов, 1927а).

Понятие «личностный потенциал» используется во многих работах, например, в исследовании потенциала сотрудника в его функциональной составляющей в деятельности. Формой проявления конструкта «личностный потенциал» является феномен самодетерминации личности. При этом структуру личностного потенциала, помимо автономной каузальной ориентации как проявления феномена самодетерминации, составляют также жизнестойкость, толерантность к неопределенности, наличие временной перспективы, способность осуществлять личностный выбор (Леонтьев и др., 2007). В практике менеджмента и прикладной психологии конструкт личностного потенциала операционализирован в понятии «психологический капитал», который представляет собой позитивное психологическое состояние человека, позволяющее ему развивать и реализовать свой потенциал. Наибольшую проработку тема психологического капитала получила именно в организационном контексте. Психологический капитал включает в себя:

1) уверенность в себе, способность и готовность прикладывать усилия для успешного выполнения сложных задач (self-efficacy);

2) оптимизм, позитивный атрибутивный стиль относительно успешности текущей и будущей деятельности (optimism);

3) видение перспективы, целенаправленность в построении деятельности (hope);

4) жизнестойкость, способность преодолевать сложности, решать проблемы в процессе достижения поставленной цели (resilience) (Мандрикова, 2010)[3]3
  В указанном исследовании понятие «resilience» переводится неточно, как «жизнестойкость». По сложившейся в отечественной психологии практике понятие «жизнестойкость» переводится как «hardiness» (англ.).


[Закрыть].

С нашей точки зрения, в практической психологии, прежде всего в организационной, в тренингах происходит развитие поведенческого потенциала (в рамках теории социального научения), а не личностного. Более точное определение и, соответственно, более осознанные действия психолога-тренера приводят к развитию поведенческого потенциала, который неслучайно называют ресурсом. Следует отметить, что в исследованиях сильных сторон человека используются разные понятия: позитивный аффект (Beaver, 2008; Benetti, Kambouropoulos, 2006), посттравматическое развитие (Tedeschi, Calhoun, 1996; Tedeschi, Kilmer, 2005), удовлетворенность жизнью (Gilman, Heubner, 2003), психологический капитал (Коулман, 2001; Мандрикова, 2010; Радаев, 2003; Татарко, Лебедева, 2009; Шихирев, 2003; Юрьев, 2011; Avey et al., 2010; Bartkowski, Xu, 2007; Furstenberg, Hughes, 1995; Luthans et al., 2006), личностный потенциал (Леонтьев, 2002; Леонтьев и др., 2007; Мандрикова, 2010; Staudinger et al., 1995; и др.), ресурсный потенциал (Постылякова, 2010); психофизиологический потенциал (Медведев, Зараковский, 1994) и мн. др. В этом понятийном поле исследования жизнеспособности являются частью процесса научного изучения сильных сторон человека. А. Л. Журавлев и А. В. Юревич отмечают: «Нетрадиционные понятия психологической науки, такие как счастье, субъективное благополучие, удовлетворенность жизнью, субъективное качество жизни, смысл жизни, цель жизни и др., при всех их различиях покрывают одно онтологическое поле, тесно связаны друг с другом, и, хотя их пока трудно уложить в упорядоченную систему понятий, все же прорисовывается определенный вектор детерминации этих феноменов» (Журавлев, Юревич, 2014, с. 14). Однако, понимая взаимосвязанность этих понятий, отметим, что в формате книги не представляется возможным проанализировать соотношение всех указанных выше терминов с понятием «жизнеспособность человека».

В результате проведенных в течение последних 20 лет исследований были выработаны методологические подходы к созданию моделей жизнеспособности. Все существующие на сегодняшний день модели жизнеспособности опираются на полученные ранее эмпирические данные, но также налицо тенденция к созданию системно ориентированных моделей, и одна из заслуживающих внимание – это модель М. Унгара с соавт. (Ungar, Liebenberg, 2005). Анализ имеющихся подходов к определению содержания понятия «жизнеспособность» позволил Ф. И. Валиевой, опираясь на исследования Э. Мастен и M. Рид, описать несколько глобальных направлений, в основе которых лежат различные методологические подходы: выделяют два наиболее общих, описывающих большинство существующих подходов к исследованию жизнеспособности. Первый – аберрантный – изучает связь между индивидуальными характеристиками, окружением и опытом с целью выяснения, что именно обеспечивает хорошую адаптацию человека в сложных жизненных ситуациях. В рамках этого подхода было проведено под нашим руководством диссертационное исследование А. И. Лактионовой (Лактионова, 2010б). Другой подход – личностно-ориентированный, позволяющий определять жизнеспособных людей и распознавать, чем они отличаются от других, не способных так успешно совладать с неблагоприятными условиями. Среди аберрантных моделей выделяют три разновидности: аддитивную, интерактивную и индирективную. Наиболее часто встречаются аддитивные модели, в рамках которых изучаются аддитивный эффект факторов риска для человека, ресурсные факторы в соотношении с возможными позитивными результатами. Интерактивные модели ориентированы на изучение модерационного эффекта, роль которого исполняют защитные факторы, благодаря которым одна составляющая смягчает воздействие другой. Индирективные модели жизнеспособности касаются феномена «усредненного эффекта», когда сильное воздействие на конечный результат само по себе подвергается негативному влиянию со стороны факторов риска и ресурсов (Rutter, 1990). Личностно-ориентированные модели жизнеспособности подразделяются на три основных типа. Первая разновидность основана на изучении конкретных жизненных историй людей, которые получили наиболее высокие показатели по критериям, выделенным в исследовании. Вторая – личностно-ориентированная модель основана на идентификации высокоустойчивых индивидов, которые справляются с большинством стрессовых ситуаций и относятся к отдельной подгруппе жизнеспособных людей. На современном этапе увеличивается интерес к системно ориентированным моделям жизнеспособности (третий тип), к изучению поведенческих паттернов на протяжении длительного времени в эксплицитной форме (Валиева, 2010). Эти подходы подкреплены ранними лонгитюдными исследованиями: изучение жизнеспособности Э. Вернер и ее сотрудниками на острове Кауаи, Гавайские острова, 1950–1980 гг.; Д. Фергюссоном, Дж. Хорвудом в г. Крайстчёрч, Новая Зеландия, 1977–1990 гг. и др.

В теоретическом подходе к изучению жизнеспособности Л. Полк разработала модель с четырьмя паттернами жизнеспособности:

1. Диспозиционный паттерн модели жизнеспособности определяется физическими и эго-психосоциальными атрибутами. Жизнеспособность подкрепляют аспекты индивидуальности, усиливающие ее проявления в условиях стресса и включающие чувство независимости и уверенности в себе, самооценку, хорошее физическое здоровье и внешний вид.

2. Реляционный паттерн (паттерн отношений) в модели связан с ролью человека в обществе и его отношениями с другими людьми. Эти роли и отношения могут варьироваться от близких и интимных до социальных в широком смысле.

3. Ситуационный паттерн в модели связан с теми аспектами, которые определяют связь между человеком и стрессовой ситуацией, что может включать такие характеристики, как способность человека к принятию решений, способность оценивать ситуацию в целом и свои ответы на эти ситуации, способность принимать меры в ответ на ту или иную ситуацию.

4. Философский паттерн модели жизнеспособности относится к мировоззрению человека или видению жизненной парадигмы. Он включает различные убеждения, которые способствуют жизнеспособности, а также веру в положительный смысл любого опыта, что важно для саморазвития и веру в то, что жизнь имеет смысл и цель (Polk, 1997).

Модель жизнеспособности подростков была предложена Дж. Хазе и ее коллегами (Haase, 2004). В основу этой модели был положен принцип триангуляции факторов, в которой опорными точками или компонентами этой модели являются: индивидуальные защитные факторы (мужественное преодоление трудностей, надежда и духовность), семейные защитные факторы (семейная атмосфера и поддержка семьи и ресурсов) и социальные защитные факторы (ресурсы здоровья и социальная интеграция). Эта модель была создана на материале исследований групп подростков с хроническими заболеваниями, в частности раком (Haase et al., 1999).

Многообразие подходов и моделей жизнеспособности объясняется разнообразием школ и направлений исследований. Каждая из моделей включает в себя выделение состава, структуры, признаков, которые связываются с разными факторами их детерминации. Предлагаемая нами модель (рисунок 3) представляет собой системно ориентированные взаимосвязи уровней развития человека и включает структуру, взаимосвязи, некоторые структурные элементы жизнеспособности человека. По нашему мнению, основа модели должна оставаться неизменной, к ней мы относим компоненты (I–IV) и обязательные между ними взаимосвязи. Количество и особенно качество этих связей всегда динамичны.

Рис. 3. Модель жизнеспособности

Динамика количества и качества связей в каждом из компонентов модели напрямую зависит от многих внешних контекстов – условий, факторов среды и особенностей человека, начиная от психофизиологических данных до социально-психологических характеристик личности, духовности. По этой причине компонентный состав жизнеспособности остается неизменным, а композиция признаков (n1–n4) для каждого рассматриваемого случая – человека или семьи – будет состоять из специфических для субъекта характеристик. Именно в их совокупности и характерном для определенного субъекта сочетании и состоит структура жизнеспособности.

Очевидно, что для понимания сущности явления жизнеспособности человека и семьи необходимы данные о механизмах и закономерностях развития этой интегративной характеристики. Вместе с тем для дальнейшего исследования этого феномена наряду с разработкой моделей в разных теоретических подходах не менее важной задачей является поиск наиболее адекватных инструментов его изучения.

Концептуализация термина «жизнеспособность человека» в исследованиях последних лет происходит преимущественно в русле теории экологических систем Ю. Бронфенбреннера. В его теоретических размышлениях акцент на философию экологического бытия позволяет расширить понимание этого феномена от узкого, детерминированного факторами защиты и риска до системной характеристики человека.

Суть социокультурного (экологического) подхода к исследованию развития детей (Ю. Бронфенбреннер, П. Балтес) состоит в междисциплинарном объяснении процессов их социализации. Г. Крайг, назвала экологическую модель развития Ю. Бронфенбреннера, предложенную им в 1977 г., «возможно, самой влиятельной на сегодняшний день моделью человеческого развития» (Крайг, Бокум, 2005, с. 96). Значительно ранее классик японской литературы С. Нацумэ дает точное определение понятию «развитие»: это способ, которым проявляет себя стремление человека жить. В этом протекающем во времени процессе проявляется жизнеспособность человека, и С. Нацумэ различает две его разновидности: первая по своей природе активна, вторая пассивна. Активный способ выражения жизнеспособности человека означает трату энергии, пассивный – ее сохранение. Два этих различных и несочетаемых вида человеческой активности формируют процесс развития человека (Нацумэ, 1911).

Согласно экологическому подходу Ю. Бронфенбреннера, развитие человека – это динамический процесс, идущий в двух направлениях. Растущий человек постоянно испытывает воздействие со стороны различных элементов окружающей его среды и в то же время сам активно реструктурирует свою многоуровневую жизненную среду. В рамках этого подхода он предложил экологическую модель развития для описания структуры окружения ребенка. В нем он выделил в качестве основных сфер человеческого развития на всем его протяжении четыре следующих контекста экологической среды: семейный, социальный, культурный и исторический (Bronfenbrenner, 1979). По Бронфенбреннеру, экологическая среда развития ребенка также состоит из четырех вложенных одна в другую систем, которые обычно графически изображают в виде концентрических колец. При этом система – это группа общающихся и влияющих друг на друга людей. По отношению к ребенку существуют системы, в которые сам ребенок не входит, но которые оказывают на него косвенное влияние. Уровни этой среды Ю. Бронфенбреннер назвал микросистемой, мезосистемой, экзосистемой и макросистемой. Характерной особенностью его модели являются гибкие прямые и обратные связи между этими четырьмя системами, через которые и осуществляется их взаимодействие.

Микросистему, или первый уровень модели, в любой период жизни составляют люди и объекты в непосредственном окружении ребенка. Ю. Бронфенбреннер указал, что взаимосвязями двух или более микросистем (например, семьи и детского сада) образуется второй уровень – мезосистема. При столкновении разных микросистем происходит встреча различных культур, поэтому обычно корень проблемы следует искать в отсутствии гармонии между разными микросистемами. Например, семья находится в конфликте с родственниками по линии матери или родителям подростка не нравятся его товарищи во дворе. Ю. Бронфенбреннер утверждал, что детское развитие в мезосистемном пространстве оказывает огромное влияние на будущее человека.

Экзосистема имеет отношение к тем уровням социальной среды или общественным структурам, которые, находясь вне сферы непосредственного опыта индивида, тем не менее влияют на него. Например, организация, в которой работает мать ребенка, может обеспечить ей гибкий рабочий график, что позволит ей больше уделять внимания воспитанию и косвенно повлияет на развитие ребенка. В то же время возможность свободнее распоряжаться своим временем и большую его часть уделять воспитанию будет способствовать душевному равновесию матери и косвенно скажется на повышении производительности ее труда. Конфликтные ситуации на работе отца и вероятность его сокращения оказывают влияние на внутреннюю жизнь семьи и тем самым являются значимыми для ребенка. Низкие заработки, затянувшееся реформирование системы школьного образования влияют на работу учителей и сказываются на ребенке. Маргинализация любого члена семьи вызывает изменения в экосистеме и, соответственно, является фактором риска для развития индивида.

В отличие от других уровней макросистема не имеет отношения к конкретному окружению, а включает жизненные ценности, законы и традиции той культуры, в которой живет человек. Например, правила, согласно которым дети с задержками развития могут обучаться в массовой школе, вероятно, оказывают существенное влияние на уровень образования и социальное развитие как детей с особенностями развития, так и их сверстников. В свою очередь, успех или провал этого педагогического начинания может содействовать или, напротив, помешать дальнейшим попыткам интегрировать «особых» детей в массовую школу.

Хотя вмешательства, поддерживающие и стимулирующие ход развития, могут осуществляться на всех четырех уровнях модели, Ю. Бронфенбреннер полагал, что главную роль они играют на уровне макросистемы, т. е. на уровне формирования жизненных ценностей, законов, традиций, культуры. По его мнению, это происходит потому, что макросистема обладает способностью оказывать формирующее влияние на все другие уровни. Ю. Бронфенбреннер полагал, что развитие, рост и социализация человека во многом определяются системами, в которые он включен, и характером их взаимовлияния. Известно, что в современном прочтении социокультурный (экологический) подход Ю. Бронфенбреннера при исследовании детского развития состоит в междисциплинарном объяснении процессов социализации ребенка. Если говорить о нем, то даже те системы, в которые он непосредственно не включен, тем не менее оказывают на него косвенное влияние. В контексте нашего исследования теория Бронфенбреннера применима: а) в оценке жизнеспособности человека с позиций систем, в которые он включен непосредственно или опосредовано; б) при разработке необходимых целевых приоритетных программ, мероприятий, способствующих формированию и развитию жизнеспособности; в) в оценке жизнеспособности человека, возникающей в связи с этими воздействиями в случае стихийных бедствий, стресса, конфликтов и т. п. Интересно, что чаще всего жизнеспособность человека изучается post hoc, когда есть последствия сильного влияния тех или иных факторов риска. Исходя из результатов этих влияний, часто ретроспективно делается предположение о том, что тот или иной фактор риска был для данного человека слишком сильным, а фактор защиты оказался слабее. Поэтому, во-первых, изучается жизнеспособность человека в условиях неблагополучия и реального воздействия фактора риска. Во-вторых, понятие жизнеспособности систематически уточняется, и отмечается динамика в рассмотрении этой характеристики человека – от черты к процессу. В-третьих, измерение жизнеспособности по-прежнему активно обсуждается, прежде всего, на методологическом уровне. В-четвертых, теория Ю. Бронфенбреннера позволяет описать моделирование и оценку жизнеспособности в разнообразных масштабах. В-пятых, существует уже достаточно много исследований, в которых используется эта теория для исследования жизнеспособности (Boon et al., 2012).

Экологическая модель Ю. Бронфенбреннера демонстрирует существенное смещение акцентов в содержании изучаемых аспектов психического развития ребенка. По мнению ряда исследователей, внимание должно быть сосредоточено на тщательном анализе особенностей повседневного поведения детей в реальных условиях их жизни – от непосредственного, ближайшего окружения в семье вплоть до широкого социального и даже исторического контекста (Bronfenbrenner, 1979; Kuhn, 1978; McCall, 1977; Wohlwill, 1980). В этом подходе к высокозначимым переменным относятся, например, все виды «жизненного пространства» ребенка, выполняемые им социальные роли и функции, длительность, напряженность и другие характеристики деятельности в тех или иных условиях, возрастах и т. д. (Бурменская, 1985). И в этом работы Бронфенбреннера созвучны основным постулатам культурно-исторической концепции психического развития Л. С. Выготского. В диссертационном исследовании А. И. Лактионовой, проведенном под нашим руководством, было выявлено, что жизнеспособность подростка оказывает влияние на процессы его социальной адаптации, являясь важным ресурсом развития. Нарушения адаптации возникают не у всех детей, подвергшихся риску, жизнеспособные дети и подростки могут преодолевать трудности и лишения и успешно развиваться (Лактионова, 2010).

Перенося постулаты теории Ю. Бронфенбреннера в социологию, мы наблюдаем близость этого подхода к «драматургическому подходу» во взаимоотношениях человека Э. Гофмана. По Гофману, общество не гомогенно, мы активно взаимодействуем друг с другом по-разному в различных контекстах. И каждый раз, оценивая контекст, индивид должен понимать, что это не контекст общества в целом, а только конкретный контекст взаимодействия, но при этом существует очень широкий контекст, лежащий за пределами символической интеракции человека с человеком (Goffman, 1959). В рамках модели позитивной социализации этот контекст наполнен драматургией позитивных интеракций (Махнач, 2013 г).

Особую роль в теории Ю. Бронфенбреннера играет активность человека, который благодаря ей реструктурирует для себя свою многоуровневую жизненную среду. Неслучайно исследователи выделяют эту значимую характеристику жизнеспособности – активность (Лактионова, 2013б). По мнению Л. А. Регуш, понять проблемы психического развития каждого конкретного человека можно, «анализируя в комплексе все факторы, взаимодействующие и влияющие на процесс его развития. В качестве одного из таких факторов развития рассматривается активность самого человека» (Регуш, 2006, с. 13–14). Это позволяет анализировать жизнеспособность как одну из базовых характеристик проявления субъектности, поскольку она предполагает высокую социальную активность личности, направленную на преобразование внешней природной и социальной среды и на формирование самого себя в соответствии с заданными целями (Забегалина, 2010).

Отчасти в русле экологического подхода проходят исследования в области психологии среды (environmental psychology); это направление психологии изучает влияние различных физических свойств окружающей среды на человека и адаптацию его поведения в связи с этими влияниями. Близко к этому в исследованиях социальной детерминации личности Л. Г. Дикой была реализована попытка перехода от принципа субъектности к принципу полисубъектности (Дикая, 2007), в соответствии с которым человек как субъект одновременно находится в эпицентре взаимодействия систем разного уровня. В другом исследовании обращается внимание на поддерживающие факторы (факторы защиты) – это люди, социальные институты, события и пр., которые способствуют нормальному психическому развитию вопреки влияниям факторов риска (Регуш, 2006). В этом исследовании подчеркивается роль социального, семейного, культурного контекстов по Бронфенбреннеру.

Таким образом, в модели Бронфенбреннера основной единицей анализа является микросистема, которая относится к непосредственной, воспринимаемой человеком среде (например, воздействие личностных особенностей человека на коммуникацию в семье). Следующий уровень обобщения – мезосистема, к которой относятся связи, существующие между несколькими микросистемами (например, влияние супружеских отношений на родителей и взаимодействие с детьми). Микросистема и мезосистема встроены в экзосистему, ее параметры – явления, которые имеют косвенное воздействие на взаимоотношения в семье (например, влияние распорядка рабочего времени матери на отношения между членами семьи). Наконец, макросистема относится к всеобъемлющим экономическим, политическим, культурным и социальным факторам, которые влияют на человека (например, влияние социального и экономического уровня на функционирование семьи). Такая экологическая перспектива для оценки семьи сопоставима с системными теориями в психологии, которые положены, например, в основу работы многих семейных терапевтов. Изучение феномена жизнеспособности также зависит от условно выделяемых и исторически сложившихся этапов исследования жизнеспособности. Благодаря теоретическим постулатам Ю. Бронфенбреннера, изучение жизнеспособности последних лет проходит преимущественно в русле экологического подхода.