Текст книги "Корпорация Zero. Россия во сне"

Глава тринадцатая. Чайник вина и стакан смузи

Это был совершенно отдельный мир.

Ну, может быть, не совсем полноценный мир, а скорее полумир, полуреальность. Что-то вроде зазеркалья, в которое можно было попасть, просто переступив порог общаги. Зависнуть там на несколько суток, совершенно потеряв счёт времени, а потом вынырнуть в привычную реальность и как ни в чём не бывало отправиться по своим делам. Роман так и делал, стараясь не зависать в общаге надолго.

У него перед глазами был яркий пример – его хороший знакомый Игорь, который уже несколько лет не выходил из общаги. Его давно отчислили из университета и формально выселили из общежития, но он даже не заметил этого. Днём он отсыпался, а вечером начиналась настоящая жизнь: карты, девушки, вино и песни под гитару. А главное – непрерывный праздник жизни, молодости и счастья.

Всегда кто-нибудь приносил выпивку, всегда находились девушки, которым было скучно в этот вечер, всегда кто-то брал в руки гитару и начинал петь, и это не прекращалось, не заканчивалось, как будто какой-то великан переворачивал гигантскую трубу калейдоскопа, в которой находилась общага, и самые привычные вещи становились необыкновенными, и всё вокруг начинало переливаться радужными красками.

Позже, когда у Романа появился опыт Пробуждения, он понял, что это была за сила, которая крутила калейдоскоп. Это была осознанность – божественная сила, которая творит этот мир и людские души. Она делает волшебным мир ребёнка, она раскрашивает в радужные краски молодость, дарит влюблённость и ощущение беспричинного счастья. А потом она заканчивается, исчерпывается, и всё вокруг гаснет, меркнет. Без света осознанности мир становится серым и наступают сначала унылая зрелость, а потом и совсем безрадостная старость. И когда последняя капля осознанности высыхает в душе человека, наступает смерть. Осознавать радость жизни – это и значит жить.

Но пока осознанности было ещё много – она была всесильна. Ничто не могло разрушить этот мир, и никто не мог вытащить Игоря из общаги. Много раз в общежитие приходили люди из органов, но они ничего здесь не могли понять и никого не могли найти. Много раз приходил какой-то инспектор и в комнату, где обитал Игорь и где обычно зависал Роман, и каждый раз спотыкался о кирпич, который лежал посреди комнаты. Он страшно матерился и каждый раз орал: «Что это такое?» И ему каждый раз объясняли очевидную вещь – что это кирпич. В конце концов это всем надоело, и кто-то догадался написать на кирпиче мелом: «Это кирпич!» Проблема была решена.

Никто уже не помнил, зачем его туда положили. Наверное, ставили горячий чайник, когда выносили стол на кухню. Стол так и прижился на общей кухне, оброс там чужими кастрюлями и сковородками, и его уже невозможно было стронуть с места. А кирпич прижился в комнате. И чужому человеку было не понять, что в этом мире всё следует своим чередом, по своим правилам, и здесь все люди и вещи чувствуют себя свободно, делают, что хотят, стоят, сидят или лежат там, где им хочется, и с теми, с кем хочется.

Последнее правило этого мира, которое имело даже своё название – free love, доставляло Роману немало огорчения. У Романа тогда была совершенно феерическая девушка – Эля, настоящая богиня общаги, которая чувствовала себя в этой среде естественно, как рыба в воде. Он привязался к ней и уже не хотел делить её с другими, а она не замечала его чувств и продолжала свой бег от наслаждения к ещё большему наслаждению. Роман чувствовал себя старомодным, убогим и недоразвитым, но ничего не мог с собой поделать. Атавистические предрассудки из прошлого не давали ему наслаждаться жизнью: он оказался однолюбом и жестоко ревновал.

Вспомнился Роману день рождения Эли, на который пришло слишком много друзей мужского пола, и каждый со своей выпивкой. Одних бутылок с вином накопилось штук десять. Чтобы не отвлекаться на процесс открывания очередной бутылки, Эля попросила открыть все сразу и слила содержимое в один чайник. Белое и красное, виноградное и плодово-ягодное, сухое и полу-сладкое. Роман сидел на полу, опираясь спиной о стену, как и остальные участники вечеринки. Чайник с вином передавали по кругу, и все отхлёбывали прямо из горлышка.

Стулья, посуда, условности, правила и запреты обыденного мира здесь были никому не нужны. Когда чайник дошёл до Романа и он приложился к горлышку, ему показалось, что вместе с фантастическим винным пойлом в него вливается что-то необыкновенное. Что-то вроде понимания сути и смысла жизни. Словно глаза у него открылись. Он посмотрел на улыбающиеся лица друзей, прислушался к их звонким голосам, которые подпевали очередной песне, и понял, что ничего другого ему в жизни не надо. Вот сидеть бы так вечно, и всё. И он позавидовал Игорю, который поддался этому соблазну и остался здесь навсегда. А вот Роман не сможет остаться. Завтра утром он уйдёт навсегда…

Куда и зачем он шёл, он и сам не понимал. Просто передвигал ноги, делал руками движения и открывал рот, чтобы сказать то, что должен сказать. И вот так, на автомате, как во сне, прошло много лет. Роман пытался разобраться с тем, что он чувствовал, пытался понять, почему он не может жить себе спокойненько, как все люди. Но ему не хватало смелости, чтобы дойти в своих исследованиях до конца. Углубляясь в свои проблемы, он начинал ощущать физическое чувство удушья, страх сжимал ему горло, и Роман отступал. Старался отвлечься, забыть об этих проблемах. Увлекался чем-нибудь интересным или влюблялся, и на время становилось легче…

Роман вспомнил тот момент, когда понял, что больше не любит Элю и не хочет её видеть. Сколько всего их связывало! Несколько лет жизни, проведённых рядом, тысячи часов нежности и страсти, тысячи откровенных разговоров, когда они делились друг с другом самым интимным. Они стали так близки, что пора уже было как-то оформить их отношения, и Роман купил обручальное кольцо. Они уже не могли и дальше быть просто любовниками: Роман не мог и дальше быть просто её парнем, а она – просто его девушкой. Они выросли из этого и должны были пожениться или расстаться. Что-то нужно было выбрать, и в конце концов Роман всё же выбрал второе. Может быть, просто потому, что это было проще.

Это было похоже на смерть. Целый мир умер у Романа в душе, и это было чертовски больно. Эля восприняла решение Романа со слезами, но без истерики. Она всё понимала и чувствовала. Ничего здесь нельзя было сделать. Время прошло, и прошла юношеская влюблённость, кончилось вино в чайнике. Всё изменилось, и они изменились и больше не могли быть вместе. Это жизнь. Она, как река, несёт людей, не спрашивая, куда они хотят попасть. Бывает, люди хватаются друг за друга, чтобы было не так страшно, и плывут некоторое время рядом, но потом течение снова разносит их в разные стороны…

Так было с Элей и потом повторилось с другой женщиной. И вот опять Роман стоял один посреди огромной, холодной Вселенной, и душа его дрожала от холода и страха. Это было одиночество, и это было невыносимо. Роман кинулся с головой в следующие отношения. И на этот раз всё было по-другому. Он встретил девушку не просто сексуально привлекательную, но милую его душе, серьёзную и порядочную, такую, с которой хотелось завести семью, родить детей, прожить всю жизнь мирно и счастливо. И у них всё получилось, всё срослось, появилась семья, ребёнок, и на этот раз прошло более пяти лет, прежде чем Роман опять оказался там, где он в конечном итоге оказывался всё время.

Он опять был одинок. Ничего не помогло, хотя он использовал все способы сделать свою жизнь осмысленной и счастливой. Никакие его увлечения не стали профессией, и он боялся заводить новые отношения с женщинами. Вялые, катящиеся по инерции отношения с женой вполне его устраивали. Они давали хоть какое-то ощущение тепла, осмысленности, маскировали пустоту его жизни… И вот в таком потерянном состоянии он попал на собеседование в Корпорацию «Зеро».

Анкета, которую он заполнил, неожиданно заинтересовала руководство компании. Он бы не поехал на собеседование, если бы знал, что ему придётся говорить сразу с руководителем Русского филиала – господином Артуром Саркисяном. Но когда его привели к двери кабинета и он увидел табличку с именем, бежать уже было поздно.

– Привет! – сказал человек в дорогом костюме, сидящий на низкой кушетке у панорамного окна.

– Здравствуйте, – осторожно ответил Роман.

– Я хочу, чтобы ты обращался ко мне на «ты» и звал меня просто Артур. Сможешь это сделать?

– Да запросто, Артур! – ответил Роман спокойно. Ему это было нетрудно, несмотря на то, что он отлично понимал, какая социальная пропасть отделяет его от директора «Зеро». Он равнодушно относился к деньгам и к власти, поэтому богатые и влиятельные люди на него не производили большого впечатления. Ведь мы судим о других исключительно по себе, ориентируясь на свои собственные жизненные ценности.

Артур посмотрел на него внимательно и сказал довольным тоном:

– Отлично! Присаживайся сюда, Роман. Хочешь смузи? По моему личному рецепту сделано! – Артур взял с подноса стакан с чем-то мутно-сизо-зелёным и второй такой же протянул Роману. Роман поколебался секунду, но всё-таки нашёл в себе силы отказаться:

– Нет, спасибо. Я бы предпочёл пиво. Но думаю, в «Зеро» нет и быть не может этого напитка. Поэтому можно я себе налью воды… Артур? – Он показал на бойлер возле стены. Роман решил, что если уж директор «Зеро» решил поиграть в демократию, то пусть получает, что хотел. И пусть с ним пьёт эту зелёную гадость кто-то другой.

– Ты не очень уважаешь здоровый образ жизни? – спросил Артур, когда Роман вернулся с пластиковым стаканчиком в руке. Ещё один он опорожнил прямо у бойлера. Вчера он немного перебрал, и его мучил сушняк.

– Какой смысл, если я всё равно умру? Годом раньше или позже – не имеет принципиального значения, по-моему…

– Согласен. Важно качество жизни, а не продолжительность. А что, если бы я тебе предложил длинную и максимально насыщенную жизнь?

– Я бы отказался, потому что так не бывает. Если жизнь яркая, то тогда человек быстро сгорает… Но впрочем, всё равно интересно, можете ли вы мне действительно что-то предложить.

– Я могу, можешь не сомневаться. Но пока мне некому предлагать.

– Как это некому? – Роман с большим сожалением подумал, что начинаются отмазки и на самом деле ничего интересного Артур предложить не сможет.

– Тебя нет, Роман. Я могу предложить новое качество жизни любому человеку. Но ты не человек, и ты не живёшь, а просто существуешь.

Нечто подобное Роман уже читал, и не раз. Ну, например, когда дон Хуан сказал Карлосу Кастанеде, что тот просто паразит, а не человек. Роман хотел собраться с мыслями и дать отпор этому снобу, но внезапно понял, что на самом деле не хочет этого делать. Артур был прав, потому что говорил правду. Роман видел это, и не только видел, все органы чувств говорили ему, что сидящий напротив человек совершенно искренне хочет ему помочь. Он помолчал некоторое время в растерянности и наконец выдавил из себя:

– Я не знаю, что сказать.

– Можно помолчать.

Они ещё долго сидели, молчали и слушали тишину, пока Роман не переполнился этим чувством, пока не ощутил, что сейчас лопнет. И тогда он, не прощаясь, выбежал из кабинета. Он подумал, что сорвал собеседование, и постарался забыть о нём. Мыслями он, конечно, всё время возвращался к этому странному разговору, но старался поменьше о нём думать. Это было неприятно и даже страшно.

Месяца через три пришло официальное уведомление, что его кандидатура прошла все согласования и другие формальности и что с понедельника он может выходить на работу в должности начальника отдела. Он хотел посмеяться и выкинуть письмо в мусорное ведро. И вдруг остолбенел. Как будто что-то переключилось в нём, и он совершенно неожиданно вспомнил, что ему было хорошо сидеть и молчать с Артуром. Потому что на самом деле он не просто сидел.

Какая-то часть его существа всё понимала и всё знала о том, что говорил и о чём молчал Артур. И эта часть теперь взяла власть в свои руки, и совершенно спокойно Роман отправился доставать костюм из шкафа, искать чистую рубашку. В понедельник на работу! И в это же время его обыденная личность, отброшенная на дно, извивалась и верещала от страха, не понимая, что происходит. Вот так с Романом произошёл первый непродолжительный, но полностью осознанный и осмысленный опыт Пробуждения.

Он подумал сначала, что это стандартная практика Пробуждения, некая техника, которая используется в компании постоянно. Но с большим удивлением узнал, что никто ни о чём подобном не слышал. Странный разговор, стакан смузи и официальное письмо – всё это и многое другое было пазлами, из которых сложилась его личная картина Пробуждения. И эта картина у каждого была индивидуальна, ни на что не похожа, потому что жизнь у каждого своя и Пробуждение случается только тогда, когда все мелкие и крупные части жизни встают на своё место. Только тогда всё приобретает смысл…

– …и я понял, что если сейчас уступлю, то уже никогда не стану человеком. Размахнулся и как врезал ему между глаз! Как же меня тогда отметелили! – мечтательно закатил глаза Артём. – Но после этого все стали меня уважать.

Артём закончил рассказ об этапах раннего становления своей личности. И Роману надо было как-то отреагировать. Перед ним сидел настоящий мужчина, только ростом очень маленький. Нельзя было с ним сюсюкаться, и нельзя было от него отмахнуться. Чем-то он Роману Нада напомнил, и внезапно его озарило решение:

– Ты, Артём, уже совсем взрослый! Знаешь что… Поехали со мной завтра в экспедицию. Ты сможешь мне реально помочь. Один я могу не справиться.

– Поехали, дядя Роман!

Ну вот, их отношения пока определились. Он уже не папа для Артёма, но ещё и не ровня. «Дядя Роман – значит, дядя Роман. Ладно. Всё-таки немного жалко, что так рано закончилось детство для этого паренька. Но что поделаешь? Война!»

Утром Роман зашёл попрощаться с Надом. Тот дремал, прикрыв глаза рукой. На постели лежала открытая книга, и когда скрипнула дверь, Над быстрым движением прикрыл её рукой. Он пристрастился к чтению от безделья, пока поправлялся после ранения. Но на ферме «Зеро» была только особая, специальная литература, подобранная для строительства Нового мира. И хотя Роман видел обложку книги всего мгновение, он узнал её. Это была «Новая земля» Экхарта Толле. Книга, которую он любил и всем рекомендовал читать. Но на самом деле понять эту книгу можно было только после Пробуждения. Для обыденного сознания она представляла собой одну сплошную загадку.

– Как тебе книга? Что-нибудь понимаешь?

– Да. До дня «А», может, и не понял бы ничего, но теперь я на многие вещи стал смотреть по-другому. Меня как будто вывернуло наизнанку. Всё, что мне казалось в жизни важным – теперь потеряло ценность, а что казалось ерундой – теперь самое важное… Давно хотел тебя спросить: у меня есть шанс Пробудиться?

– А я давно жду этого вопроса. И ответ давно готов. Нет. У тебя могут быть проблески осознанного восприятия, но полное Пробуждение в этой жизни тебе не светит.

– Почему?

– У тебя слишком грубые тело, психика, ум – всё не приспособлено для того, чтобы пробуждённое сознание смогло раскрыться в тебе и начать трансформацию. Ты слишком далёк от центра, слишком «полярен», у тебя много мужских, грубых качеств. Короче говоря, ты слишком мужчина.

– Вот уж не думал, что мне когда-нибудь придётся жалеть об этом. Получается, Пробуждение – для педиков?

– Ну-ну! И для лесбиянок! – рассмеялся Роман. – Ты заметил, какой сильный характер у Аггель? Любой мужик позавидует. Это шутка. Нет. Пробуждение никаким образом не зависит от пола и от половых признаков, первичных или вторичных, любых. Оно происходит на таком уровне сознания, где нет мужчин, нет женщин, нет геев или лесбиянок. В общем, ничего там нет, и не имеет смысла перечислять, чего именно. И поэтому тот, кто близок к Пробуждению, становится внутренне пустым, тело его становится утончённым, психика – чувствительной, но не расположенной к сильным страстям, веселью и удовольствиям. В общем, всё это не про тебя.

– Это точно. Ну и фиг с ним, с Пробуждением, – сказал Над небрежно, но Роман почувствовал, что тот разочарован. – Ты, я вижу, собрался в дорогу? Зашёл попрощаться?

– Да. Но прежде чем я уйду, хотел тебя ещё раз разочаровать. И на этот раз по-настоящему.

– Ну, тогда говори скорее, не тяни!

– Если всё будет так, как задумывалось, то когда дети вырастут, будет установлен матриархат. Аггель или другая женщина будет руководить общиной, а ты будешь в лучшем случае на вторых ролях, если заслужишь такую честь.

Над трёхэтажно выругался матом. И Роман сочувственно развёл руками:

– Это не я придумал, и не люди из «Зеро». Это логика развития человечества, необходимый этап в эволюции сознания. Поищи книги в библиотеке на эту тему. И попробуй понять и принять концепцию матриархата хотя бы на уровне ума. И ещё – почувствовать внутреннюю правду того, что будет здесь происходить. Потому что именно рациональному уму впредь будет отводиться небольшая роль, а вот интуиции и внутренним ощущениям – гораздо большая, чем прежде.

– Ладно. Почитаю. Подумаю. Полагаю, время у меня есть?

– Конечно. Всё это будет нескоро, если вообще будет. Если я найду и уничтожу «Катерину».

– Дошло до тебя, что я тебе говорил об опасности?

– Да, спасибо тебе за предупреждение и за ценную информацию. И, кроме того, я в лесу пытался связаться с главным офисом и с другими центрами. И не получил никаких вестей. Не хочется, но пока приходится считать, что мы единственная выжившая группа людей.

– Охренеть, ты меня обрадовал. Но ты же говорил, что руководством «Зеро» была дана команда не выходить на связь?

– Точно. На протяжении трёх месяцев, а потом все должны были выйти на связь, за пределами центра, конечно. На прошлой неделе истёк срок молчания.

– Ладно, езжай уже скорее. Думаю, в городе N ты получишь ответы на все вопросы.

– Надеюсь, хотя что доброго может быть из Назарета?..

Глава четырнадцатая. Дорога в Назарет

Артёмка спал так сладко, что было жалко его будить. Роман долго стоял над спящим мальчиком и смотрел на его лицо. Он любил смотреть на спящих детей. Особенно когда сон был очень глубоким, как сейчас у Артёмки. В этом была какая-то тайна, по лицу ребёнка можно было угадать, что с ним происходит что-то таинственное и волшебное. Но что именно происходит во внутреннем мире мальчика?

Это Роман старался угадать, глядя на отрешённое, бледное лицо Артёма. По лицу бродили какие-то неясные тени или мысли, похожие на полупрозрачные облака, которые набегают на яркую луну в полнолуние. Но вот наконец он вынырнул поближе к этой реальности, задышал глубже и пошевелился. Роман положил ладонь на плечо мальчика и властным голосом приказал:

– Вставай, Артём. Ты достаточно поспал, и нам пора ехать в экспедицию. Нас с тобой ждёт отличное приключение! Через полчаса выезжаем. Ты должен успеть умыться, позавтракать и взять свои вещи.

Роман всё объяснил подробно, несмотря на то что Артём даже глаз не успел открыть. Он знал, как правильно будить детей. Нужно поставить чёткую и конкретную задачу, причём обязательно спокойным и уверенным тоном. Никаких криков, угроз и мыслеформ, имеющих в своём составе отрицание («скорее вставай, а не то мы опоздаем»), вообще не нужно применять в общении с детьми, особенно в такой ответственный момент, когда ребёнок просыпается и загружает в мозг свою индивидуальную версию реальности. В этот момент лучше предложить ему нечто максимально конкретное и позитивное.

– Уже встал! – с некоторым опозданием откликнулся Артём, который всё-таки спал слишком глубоко, чтобы быстро прийти в себя.

Такие дети, у которых тяжёлая жизнь и глубокие психологические проблемы, с трудом засыпают и с трудом просыпаются. Сон становится для них единственным местом, где они могут сбросить с плеч груз своих проблем. Это для них очень полезно и необходимо, но они не могут довериться этому спонтанному процессу, не могут отпустить контроль над своей жизнью. Когда сон наконец побеждает, практически берёт приступом крепость эго, он не разрушает эти ненужные укрепления, которые дают владельцу только иллюзию безопасности.

Он приносит исцеление, питание и отдых тем, кто выдерживает осаду жизни за стенами эго. И Он (правильно писать это слово с заглавной буквы, потому что на самом деле это работа Бога) всегда так поступает и каждую ночь оказывает помощь, приободряет и утешает этих горе-воинов. И не только во сне, но и в реальной жизни Бог так поступает с теми, кто борется с Ним. Он никогда никого не наказывает, хотя подавляющее большинство живущих на земле людей этого, безусловно, заслуживают.

И если человеку кажется, что Бог наказывает его и судьба к нему несправедлива, это всегда самообман. Всё горе, какое есть на земле, люди наносят сами себе. У Бога нет ни желания, ни нужды наказывать людей. Они настолько хорошо и даже чрезмерно наказывают себя за свои грехи, что Бог только и успевает, что смягчать и облегчать эти порой трудно выносимые страдания. Вот почему так занят Бог, вот почему к Нему бесполезно обращаться с вопросами. У Него и секунды времени нет: столько в мире горя и несправедливости!

Когда станет больше Пробуждённых людей, которые берут на себя часть повседневных забот Бога, у Него появится больше свободного времени. Он даже сможет иногда устроить выходной и в кои-то веки заняться личными делами или даже побеседовать с людьми. А пока… Роман вздохнул, намазывая на печенье джем. Ну вот, он уже пожалел о том, что началась новая эпоха. И по какому поводу! Потому что на завтрак нет свежей булочки. «Какое всё-таки мелочное и смешное существо человек!» – усмехнулся он.

Но в этой усмешке не было сарказма, как раньше. Он начинал понимать, что Богу было угодно, чтобы люди прошлого были именно такими. Но зачем был разыгран весь этот грандиозный спектакль длиной более десяти тысяч лет, вся эта история человечества? Этого он пока не мог понять. «А что, если Бог просто пошутил? Шутка такая, не очень удачная, и всё. И нечего тут понимать…» – мелькнула еле уловимая мысль и скрылась в подсознании, будто скользкая рыбка блеснула чешуёй в холодной глубине.

В другой раз Роман с удовольствием «порыбачил» бы в прозрачной с утра воде подсознания. Первые полчаса после Пробуждения внутри глубоко видно, а потом поднимается муть и совсем исчезает из сознания ощущение «второго дна». Как будто каждая мысль не случайна, а рождена давно, в других мирах или в прошлой жизни. К вечеру мышление становится совсем поверхностным, но зато очень контрастным и ярким. Можно поразмышлять о конкретных вещах, или лучше заняться осознанием чувств и эмоций, потому что яркую окраску мыслям придают как раз эмоции.

Роман оборвал воспоминания о благодатных временах, когда он занимался практиками повышения осознанности по «зеровским» методикам. Если бы он знал, что очень скоро все его навыки будут остро востребованы, он бы занимался в два раза больше! А теперь поздно было медитировать, как раз пора было допивать чай и выезжать…

Артём оказался очень толковым парнем. У него все вещи были собраны с вечера. Он быстро и до последней крошки уничтожил свою порцию печенья, быстро допил чай, взял рюкзак и молча вышел вслед за Романом, как только тот сказал:

– Пора!

В дороге разговор всё как-то не завязывался. А завязавшись, тут же рвался, словно тонкая нить. То Артём, то Роман замолкали, уставившись в окно. Планета без людей была странной. Роман постоянно чувствовал, как резко и быстро меняется энергетика покинутых селений и городов. Изначальная дикая энергия Природы волнами накатывалась на покинутый людьми берег, и с каждым днём всё меньше оставалось человеческих следов. Всё, что оставили на земле после себя люди – это были недолговечные следы на песке.

Каждый из людей ушедшей навсегда цивилизации был озабочен прежде всего повседневными, мелкими проблемами. Вот и всё человечество в целом оказалось поверхностным и мелочным. Оно не оставило после себя ничего для Вечности. Только кучу глупых игрушек, различных артефактов материальной природы, от которых через тысячу лет и следа не останется. А может быть, и не через тысячу, а гораздо раньше.

– Как быстро! – со страхом произнёс Артём и замолчал, не находя слов, только пальцем тыкал в памятник Протектору, поставленный на гранитном постаменте, на котором до него ровно сто лет простоял Ленин. Они проезжали через центральную площадь Воронежа. Сквозь плиты площади повсюду пробилась высокая трава, а прямо на постаменте, между ног медного Протектора, выросло уже довольно большое дерево или кустарник со странными фиолетовыми листьями. Этому феномену должно было быть логическое объяснение. Тот всплеск жизненной энергии, который чувствовал Роман, конечно, проявлялся и на физическом уровне.

– Думаю, была сверхмощная вспышка на Солнце, и уровень радиации сейчас на всей Земле повышенный. Растения и животные будут мутировать с огромной скоростью, и лет через сто мы не узнаем Землю.

– Тогда надо принимать специальные препараты, иначе мы все умрём от радиации! – всполошился Артём, и Роман пожалел, что заговорил на эту тему. Но с другой стороны, он привык использовать любую ситуацию во благо. «Отличный повод поговорить о здоровье! Или ещё рано на такие серьёзные темы говорить?» – Роман решил пока прощупать почву.

– Специальные препараты может прописать только врач, ты сам знаешь. Так что нам придётся как-то самостоятельно выкручиваться. Ты слышал о внутренних резервах организма? О том, что в стрессовых ситуациях он способен на многое, даже на чудо?

– Слышал, конечно. Но это же ненадёжно! Неизвестно, что там организм «думает», собирается он тебя спасать или нет. А вот если принять нужный препарат…

Роман подумал, что надо за мальчиком наблюдать получше. Как бы он не забрался в аптеку и не нажрался там таблеток!

– Ты прав, по-своему. В том, что свой организм нужно лучше знать. Для этого нужно с ним для начала подружиться, а любая дружба начинается с доверия. Тем более организм твой тебе не чужой. Понимаешь? Родной он тебе. Роднее даже, чем мама или папа.

Вот это было не совсем удачно: напоминать сироте о родителях. Но как ещё объяснить такие простые вещи этому маленькому человеку, по которому успела пройтись тяжёлым катком воспитания Западная цивилизация? Как исцелить вот это разделение разума и тела, которое заметно в каждом неловком движении и в каждой неловкой мысли?

В своё время он потратил массу времени и сил, чтобы понять, в чём заключается главный недостаток среднестатистического человека, в чём его самое слабое место. Но только после начала процесса Пробуждения ему открылось понимание природы человека. Он «увидел», если так можно сказать, или, точнее говоря, ощутил внутренним восприятием, что все окружающие люди лишены целостности. У некоторых была небольшая трещина, и это были лучшие люди. А другие полностью развалились на две половины и уже совсем потеряли человеческий облик.

Полноценный человек рождается как некое энергетическое поле из гармоничного взаимодействия божественной идеи (Логоса) и жизненной, природной, животной силы – из гармоничного слияния сознания и тела. Это отражено и в русском слове «человек», которое является составным. Но если значение слова «чело» всем понятно, то слово «век» совсем утратило первоначальный смысл. Когда-то оно означало «жизнь, здоровье, физическую силу»…

В тысячу первый раз он снова почувствовал горечь несбывшихся надежд и жалость к людям. Миллиарды людей ушли в небытие, так и не разобравшись в жизни и в себе. Словно бесплотные и безрадостные тени, они влачились в иллюзорном мире своих желаний, обид и сомнений. Они фактически и не жили. Вот почему Бог допустил эту катастрофу. На самом деле человечество погибло в духовном смысле уже давно. Бог только уничтожил иллюзорный мир, в котором не было по-настоящему живых и разумных существ. И он, Роман, ничего не смог сделать для людей. Это была неисцелимая рана в его душе. Может быть, он сможет помочь Артёму?

Артём задумчиво глядел в окно. Вдруг он проронил:

– Мне повезло, что я в детдом попал. Где теперь все эти, у которых были мама и папа…

Это была хорошо знакомая Роману реакция расщеплённого человеческого сознания на исцеляющую информацию. Разум ухватился за первую попавшуюся возможность и увёл сознание в безопасное место. Точнее говоря, это сделало эго, а не разум. Тот самый паразит сознания, который жил в щели между разумом и телом. Если разрыв будет ликвидирован, его просто раздавят сомкнувшиеся энергетические потоки. Поэтому девяносто процентов своих ресурсов, то есть ресурсов человека, которым он управляет, паразит сознания тратит на то, чтобы не допустить начала процесса самопознания. И по той же причине девяносто процентов ресурсов цивилизации «хомо как бы сапиенсов» тратилось на индустрию комфорта и развлечений.

Роман не стал возвращаться к теме самопознания. Нужно было выждать немного и зайти с другой стороны. Сейчас паразит на стрёме, но он не сможет сохранять такую степень боеготовности долго. Роман оставил попытки разговорить мальчика. Весь день общались только по делу. Роман ел и пил, не отпуская руль и не снижая скорости. Он не хотел останавливаться и подвергаться лишней опасности. К вечеру они преодолели несколько тысяч километров на северо-восток и плавно въехали в зиму.

Было занятно наблюдать метаморфозы Природы, которая деловито и обстоятельно готовилась к зиме. Роман смотрел на сбросивший последнюю листву чёрный лес и думал о том, что это удивительно, но у него возникает ощущение радости жизни от вида этих мокрых, угольно-чёрных дубовых ветвей на фоне серо-стального неба, деловито сыпавшего на землю свежий снег. Он не уставал удивляться, как совершенна и гармонична Природа во всех своих проявлениях, даже в таких страшных и некрасивых, как смерть. О людях можно было сказать в точности противоположное: они и жить-то не умели красиво, а уж тем более умирать.

– Артём, достань карту из бардачка, пожалуйста, и найди трассу Z8. По-моему, нам скоро нужно сворачивать с автобана. – На самом деле он отлично знал, где нужно сворачивать. Просто надо было дать Артёму возможность почувствовать себя нужным, полноценным участником экспедиции. – Будешь моим штурманом, – добавил Роман, наблюдая краем глаза, как сразу расцвело и раскраснелось лицо мальчика, который лихорадочно листал атлас автомобильных дорог.

Вот оно – эго во всей красе. Стоит его похвалить, дать ему важное задание и возможность почувствовать свою значимость – и вот, оно уже всё растаяло, потеряло контроль. В общем, не самая плохая сущность в этой Вселенной. В мире животных – так вообще, можно считать, царь природы! Плохо только то, что эта животная сущность не даёт развиваться человеку, который является сущностью божественной.