Текст книги "Корпорация Zero. Россия во сне"

– Вот хорошо, что мы с вами никогда не будем близки!

Над недовольно крякнул, словно рассчитывал на другую реакцию. Между тем они подъехали к больнице. Пандус для экстренной помощи был свободен. Над встал под томографом и заглушил мотор. Некоторое время он доказывал компьютеру, что девушка действительно попала в аварию и нуждается в диагностике. Наконец томограф заработал, и через минуту на внутренних экранах пассажиров поползли зелёненькие колонки цифр. Продираясь через дебри медицинских терминов, Аггель поняла, что отделалась одними ушибами.

– Поздравляю, – отреагировал на результаты Над. – И ещё раз извините. В качестве компенсации могу вас пригласить в самый лучший ресторан города. Или можете потребовать с меня компенсацию через суд. Но за пару ушибов не получите много. В ресторане сможете потратить гораздо больше.

Предложение было очень соблазнительным. В свои двадцать лет Аггель ещё ни разу не была в хорошем ресторане.

– Договорились! Везите в ресторан!

Над никак не отреагировал на её согласие. Просто молча направил машину по новому маршруту. Оказалось, лучшим рестораном города Над считает «Ноев ковчег», расположенный в пентхаусе одного из самых высоких зданий Москвы – небоскрёба «Арарат». Издалека был виден этот ресторан, который действительно походил на большой корабль, стоящий на вершине горного пика. Вышли из машины в подземном гараже и вызвали отдельный лифт, который был предназначен только для посетителей ресторана.

– Каждой твари по паре, – неожиданно сказал Над, пристально рассматривая их отражение в зеркальной стене лифта.

Аггель подумала, что несмотря на неказистую внешность, смотрится её спутник вполне солидно. Она, понятное дело, тоже выглядит классно. И они представляют собой неплохую пару. Наверху их тоже никто не встретил, кроме вездесущих автоматических систем охраны. Но казалось, Наду и не нужна помощь. Он уверенно проводил Аггель вглубь просторного зала и усадил за столик у окна. Отсюда открывался красивый вид на вечерний мегаполис. Сделали заказ. Над действительно решил хорошо потратиться и рекомендовал девушке самые дорогие блюда. Она не отказывалась.

Но для начала заказала себе джин с тоником и устроилась поудобнее со стаканом в руке так, чтобы казалось, будто она летит над тёмной бездной.

– Любите ночь? – поинтересовался Над, наблюдая за её довольным лицом.

– Обожаю! – с готовность подхватила ниточку разговора Аггель. Настроение у неё было отличное.

– Я, честно говоря, не очень. Попробуйте объяснить мне, что такого хорошего в темноте?

– Она добрая, темнота… И только в темноте чувствуешь себя в безопасности. Понимаете?

– Нет. Пока не понимаю, хотя чувствую, что вы не врёте и действительно наслаждаетесь ночью и тьмой. Попробую порадоваться вместе с вами. Способность к эмпатии – обязательное качество социального работника. – Надий повернулся к Аггель вполоборота и уставился в окно. Через некоторое время он констатировал: – Нет. Не могу. Как ни крути, а ночь – это опасность и олицетворение зла, а не добра.

– Я не удивлена. Вряд ли мужчина, да ещё сотрудник органов, поймёт, что это свет безжалостен и жесток, а тьма – нежная и милосердная мать всего сущего.

– Думаю, вы плохо себе представляете, в чём заключается моя работа.

– Разве мы будем говорить о работе? Это нечестно! Я вот, например, безработная.

– Я не настаиваю. Но всё-таки интересно узнать, почему такая красивая и умная девушка не может найти работу. Завышенные требования, я полагаю?

– Совсем нет. Скорее невезение пополам с ленью.

– Самокритично.

– Нет. Просто не хочу тратить драгоценное время на обман окружающих. Предпочитаю всегда говорить правду и быстро получать то, чего заслуживаю. Таким образом высвобождается масса свободного времени.

– И на что же вы его тратите?

– На чтение книг в основном.

– В смысле?

Аггель не стала пускаться в пространные объяснения, а просто вытащила из сумочки книгу и пододвинула её Наду.

– Впечатляет, – присвистнул Над, осматривая книгу. – Где вы их берёте?

– В макулатуре, конечно, где же ещё. Я работала приёмщицей макулатуры, и у меня остались знакомые в этой сфере. Они меня и снабжают книгами, практически бесплатно.

– Мне бы тоже хотелось попробовать вот так почитать, по-настоящему. Достанете мне парочку?

– Договорились. Я вам подберу, как начинающему, что-нибудь из детской литературы.

– А сильно отличается от нейросканирования?

– Как небо и земля. Книгу надо неторопливо прочувствовать, можно сказать – прожить, а не просто узнать содержание. Но вам надо самому попробовать чтение, на словах этого не объяснишь.

Принесли заказ, и разговор на некоторое время прервался. Аггель решила плюнуть на правила хорошего тона и оторваться по-настоящему. Она потом не простила бы себе, если бы не распробовала хоть одно из заказанных блюд. Когда дошли до десерта, Аггель всё-таки снизошла до того, чтобы сказать Наду:

– Очень вкусно. Но боже мой, как калорийно! Я теперь неделю не смогу есть!

– Это так только кажется. Завтра у вас будет нормальный аппетит, и даже лучше, чем обычно. Организм подстроится и потребует повторить подобный приём пищи. Придётся его обламывать или согласиться поужинать со мной ещё раз.

– Вы что, меня ещё раз приглашаете? Зачем? Я же молчала почти весь вечер, только жрала, как не в своё горло.

– Мне понравилось ваше общество. Не люблю болтливых женщин.

– А вот меня как раз потянуло поболтать – развезло, наверное, от выпивки и вкусной еды. Сейчас я испорчу всё впечатление. Не считаете ли вы, случайно, обычных людей животными? На такой то работе!

– Уже нет. Но в вашем возрасте определённо считал. Это юношеский максимализм: если окружающие не соответствуют высоким требованиям, которым должен отвечать Человек, то они совсем не люди. Но на самом деле всё сложнее. Люди, бывает, ведут себя как люди, а бывает – как животные. В общем и целом среднестатистический человек – только полуфабрикат, только возможность, потенция достичь уровня Человека. Но и это уже много, и даже достаточно. Достаточно того, что у людей есть возможность для развития. Это позволяет смотреть на мир с оптимизмом.

– Если мир полуфабрикатов – это оптимизм, то тогда что же, по-вашему, пессимизм?

– Есть вероятность, что люди всё-таки не развиваются, а деградируют. С точки зрения любой религии – это так. С точки зрения искусства – тоже есть такая тенденция. Раньше были великие творцы и гении, а теперь люди совсем измельчали.

– «Богатыри – не мы?» – Аггель не постеснялась сказать банальность.

– Да, если уже Лермонтов это чувствовал, то тогда кто наше поколение? Лилипуты?

– Минитюриализация… Миниатюризация… Тьфу ты, ну что за слово, не выговоришь! В общем, это явление тоже может быть разновидностью прогресса. Как в технике, например, нанотехнологии.

– То, что хорошо в технике, хорошо ли для человека? Посмотрим. Я не пророк. Да и вряд ли будущее можно предсказать.

– А вот я умею гадать на картах, и мне кажется, что можно. Нашу с вами встречу мне, между прочим, карты предсказали.

– Да? – Аггель показалось, что Над немного напрягся, услышав про карты. – А что ещё они предсказали?

– Много чего. Но я уже забыла. Записывать надо, но это скучно.

Над оценивающе взглянул на девушку, как будто проверял, правду ли она говорит.

– И на что это похоже – гадать? Вы впадаете в транс, и вашими устами говорит дух?

– Вы зря смеётесь, моя бабушка именно так гадала. Но это очень высокий уровень, а я, можно сказать, любитель. Но тоже кое-что вижу. Или чувствую. Это на уровне ощущений, как в игре в прятки, когда говорят «холодно-горячо». А ты на самом деле пытаешься почувствовать, где теплее – и вдруг получается. А как – и сам не знаешь.

– Так вы какие-то картинки будущего видите?

– Нет. Или очень редко. Ощущения сразу в слова превращаются. Или они и были словами? Понимаете, как будто будущее – именно записано на бумаге и его можно прочесть. Похоже, что Бог – писатель!

– Интересно…

– Да, это заставляет меня с уважением относиться к словам и книги читать внимательно, а не сканировать нейросканером.

– У вас есть, наверное, любимая книга?

– Любимая – это та, которую сейчас читаешь. А есть книги, которые я уважаю, которые буду перечитывать. Но вам пока не скажу. Прочтите сначала хотя бы одну по-настоящему.

– Договорились. Как насчёт прокатиться после ужина по ночному городу?

– Fine!

Водил машину Над всё-таки хорошо. Но ездить с ним было страшно. Его сенсомобиль имел статус специального автотранспорта, и когда Над отключал автоматическое управление, перед ним на голографическом экране зажигалась «зелёная улица». И он гнал по этой улице как сумасшедший, как будто самоубийца, мечтающий догнать свою смерть. У Аггель от страха совсем всё опустилось внутри, а ноги стали ватными. Но с другой стороны, её переполнял ни с чем не сравнимый восторг.

И вот это было совсем глупо! Аггель подумала, что ей уже не шестнадцать лет, да и совсем в юном возрасте она не мечтала о дорогих ресторанах, крутых тачках и успешных мужчинах. Она очень рано поняла, что это всё чушь собачья. Да и как можно было этого не понять, читая Достоевского, Толстого и Чехова? И ей стало противно участвовать в этой комедии и вообще находиться рядом с этим мужчиной, который считает себя хозяином жизни и, наверное, ожидает, что очарованная им молодая и симпатичная дурочка сейчас упадёт в его объятия.

Аггель попросила остановить машину. Довольно резким тоном сказала что-то о том, что у неё разболелась голова и она хочет пройтись по свежему воздуху. В одиночестве.

Над ответил, что через пару минут остановит. В общем и целом Аггель правильно почувствовала то, как обычно Над относился к женщинам. Если через твою машину, а затем через постель, прошли сотни красивых женщин, поневоле начнёшь относиться к женскому полу пренебрежительно. Но именно сегодня Над не чувствовал себя циничным и равнодушным покорителем женских сердец. Всё сегодня было не так.

Во-первых, он заметил, что Аггель осталась совершенно равнодушна к его социальному статусу и прочим мужским достоинствам. Это сильно задело его самолюбие. Кроме того, своей искренностью и естественным поведением девушка затронула давно молчавшие в самой глубине души струны. Именно поэтому он и устроил эти глупые гонки по ночному городу. Это не был продуманный заранее шаг, а простая мальчишеская выходка. И Над даже был рад, что Аггель попросила всё это прекратить. Сейчас она уйдёт, и всё станет в его жизни по-прежнему: обыденно, надёжно и понятно.

Конечно, ему только показалось, что он способен потерять над собой контроль и совершить какую-нибудь глупость. Нужно извиниться на прощание максимально учтиво и холодно. Дать понять, что она очень много потеряла и пожалеет о своём пренебрежении. Над остановился на парковке, повернулся к девушке и совершенно неожиданно для себя схватил её за плечи, привлёк к себе и начал страстно целовать в губы.

Аггель хотела сопротивляться, но не смогла. Над действовал так уверенно, а она совсем не знала, что ей делать. Кричать? Вырываться? Бить его по лицу? Всё это было так сложно и неуместно. Гораздо проще было пустить всё на самотёк. Пока мысли Аггель метались в смятении, она неожиданно для себя обнаружила, что отвечает на поцелуй Нада и даже обнимает его. Это получилось как-то само собой.

Тело её отлично знало, что делать, как будто давно готовилось к этому. Да, точно! Это была работа «пятой колонны»! Что-то внутри неё давно ждало вот такого мужчину, и этот «внутренний предатель» готовился поднять белый флаг и впустить захватчика в город. Аггель не сомневалась, что Над не ограничится поцелуями. Минуту назад она думала о том, как бы ей вызвать полицию – и вот, она уже озабочена, достаточно ли чистое на ней нижнее бельё. Минуту назад они были совершенно чужими людьми, а теперь они близки!

Когда это произошло? Когда они успели сблизиться? Аггель поймала себя на мысли, что уже не считает Нада чужим. Незнакомец? Захватчик?

Пусть даже насильник! Всё это правда, но только не чужой! Это был хорошо знакомый её телу незнакомец. Тело его узнало и приняло. И это был захватчик, который взял только своё, только то, что самой Природой было предназначено и приготовлено для него. И это был благородный разбойник, который сломал глупое и никчёмное сопротивление. Все эти правила приличного поведения были только препятствием на пути к счастью.

Как хорошо, что нашёлся настоящий мужчина, который без лишних разговоров отбросил всё это со своего пути! Так думало её тело, вопреки и назло всем нормам морали и нравственности. Вернее, оно не думало – тело не умеет думать. Оно так чувствовало и не хотело знать ничего другого, кроме удовольствия и счастья. Какое глупое тело! И по-своему мудрое. Ведь на самом деле счастье для нас – действительно самая важная вещь в этой жизни!

Над тоже чувствовал, что было нечто, отличающее обычный секс от того волшебства, которое сейчас происходило между ним и Аггель. И Над догадался, что это волшебство не могло начаться, если бы он не почувствовал запах девушки. Он уловил тот настоящий и единственный запах, который отличал эту женщину от всех остальных. Хорошо, что Аггель использовала очень мало косметики, это сильно помогло. Многие девушки просто убивают свой природный запах бесконечными шампунями, пенками, духами и дезодорантами. Они никогда не будут узнаны своим избранником, своим суженым. Тот самый – единственный, один из миллиона, предназначенный именно этой женщине – пройдёт мимо, обманутый парфюмерией.

Но ему повезло, его тело распознало ту единственную женщину, которую для него готовили миллионы лет эволюции! И тело женщины тоже узнало его и откликнулось. Весь этот разговор произошёл за несколько мгновений, и говорили тела при помощи запахов и неуловимых для рассудочного ума жестов и телодвижений. И потом началось это безумие и волшебство. Их тела выбросили в кровь огромное количество гормонов. Столько, что они стали словно сумасшедшие и потеряли контроль над своими действиями. Всё, что происходило дальше, Над видел как в тумане. Как будто кто-то другой – сильный, дикий и свободный – действовал вместо него. А его обыденное сознание только сидело в сторонке, с отвращением и брезгливостью наблюдая за этим безумием…

Когда всё закончилось, Аггель быстро оделась и вылезла из машины, ни сказав Наду ни слова. Она пошла домой и, только пройдя несколько десятков шагов, поняла, где она. Спешить никуда не надо было: она находилась у своего дома! Над привёз её прямо домой!

Дома она приняла душ и сразу уснула, едва голова коснулась подушки. Ей приснился странный сон. Как будто она сидит, гадает и видит в картах что-то настолько страшное, что сразу же сгребает их и кидает в огонь. И во сне больше всего её поразило не то, что она сделала, а именно то, что она так ясно видела весело пляшущее по поленьям пламя, чувствовала ароматный запах дыма и благодатное тепло домашнего очага, хотя никогда в своей жизни не видела каминов или печей.

Глава третья. Суп «Борщо»

Вопреки ожиданиям, утром Аггель проснулась хорошо отдохнувшей. Так крепко она давно не спала, с самого детства. Интимная близость возвращает нас в детство – вот это интересная мысль. Или глупая? Надо записать. И потом как-нибудь на досуге подумать: действительно ли похожи детство и секс? Или это просто пошлость?

Она взяла записную книжку и вспомнила про Романа и пропущенное свидание. Надо позвонить, извиниться. Или уже не надо? Нет, всё-таки надо, потому что на работу устраиваться тоже надо. Но больше всего ей надо устроить свою жизнь так, чтобы поменьше было этих «надо»!

Аггель задумалась о своей жизни. Наверное, она могла бы многого добиться, если бы знала, чего хочет. Вот это незнание – оно страшнее всего. Лучше быть инвалидом, чем ничего не знать про себя и не понимать себя. Хотя насчёт инвалида она загнула, но всё же… Может быть, ей кто-нибудь подскажет, чего она хочет? Какой-нибудь экстрасенс заглянет прямо ей в душу и скажет: «Твоя душа желает в монастырь»? Нет, так не пойдёт!

Вот и Аггель решила не думать, а лучше позвонить Роману. Хорошо быть собакой или кошкой. Не надо думать о смысле жизни. Даже одуванчиком в поле хорошо быть. Стоишь себе такой пушистенький, весёлый, и все тебе рады, все понимают, что не зря ты тут торчишь, а по Промыслу Всевышнего. Почему же человек такой несчастный, такой обделённый смыслом? Может, не родной он Природе? А может, и Богу – не сын, а пасынок?

У Романа на эмофоне был включён эмо-трансмиттер, Аггель тоже его никогда не выключала. Так что она сразу почувствовала, что он совсем не сердится. А он, видимо, тоже почувствовал, что она действительно не могла прийти на свидание и сожалеет. Поэтому не стал дожидаться объяснений и сразу перешёл к делу.

– Ты можешь приходить в «Зеро» на стажировку, я за тебя замолвил словечко. Первый день – в зоне приготовления пищи. А потом посмотрим.

– Подожди, ты же меня совсем не знаешь!

Роман промолчал, но Аггель поняла, что она ему нравится и поэтому он поручился за неё авансом. Люди, которые нам нравятся, кажутся нам порядочными и положительными, хотя это далеко не всегда на самом деле так. Классное всё-таки изобретение: эмофон! Люди стали говорить в десять раз меньше, а понимать друг друга в десять раз лучше. И здорово, что изобрели эту штуку, как и самый первый сотовый телефон, в России. Правда, производят эмофоны на Украине, по американской лицензии, но это уже мелочи.

Пора было собираться в «Зеро», но вырисовывалась небольшая проблема. У неё было всего две блузки на выход, одна безнадёжно грязная, вчера посадила пятно, обедая с Романом. А вторая вообще порвана после ужина с Надом. «Какая у меня насыщенная личная жизнь! – сама себе позавидовала Аггель. – Но такое не может продолжаться дальше, надо выбирать между Надом и Романом!» Она надела белую футболку, в которой ходила дома, и отправилась на стажировку.

Город встретил её хорошей погодой, ласковое утреннее солнышко выглянуло из-за тысячеэтажной башни «Сто лет Протектору». Бессменный и бессмертный Протектор на башне, кажется, тоже улыбался. Он всегда был в отличной форме! «Лидер Нации» был изображён в чёрных очках, а губы уточкой могли принимать различное выражение, в зависимости от настроения Аггель. Да, точно! Сегодня Протектор улыбался иронично. «Ещё не вечер. Это мы ещё посмотрим, кто будет улыбаться последним», – немного приструнила девушка «гаранта стабильности и благополучия». Такие небольшие «беседы» с Лидером на неё действовали успокаивающе.

Конечно, не она одна спешила на работу, но давки на остановке метробуса не было. Все работали по скользящему графику, и когда одни горожане ехали на работу, другие как раз возвращались после ночной смены домой. Так что метробус был загружен в обоих направлениях круглосуточно. Страна, изнывающая под тяжестью «холодной войны» практически со всем миром, давно привыкла к режиму военного времени. Мама Аггель говорила, что за тридцать лет непрерывного военного положения русские изменились в лучшую сторону. Стали более целеустремлёнными, подтянутыми, даже в одежде более аккуратными. Совсем исчезли с улиц треники с обвислыми коленками, шлёпанцы на босу ногу и прочее жлобство.

Аггель задумалась и не заметила, как приехала в центр города, прошла знакомой дорогой в «Зеро», огляделась: Роман был на месте – в зоне приготовления пищи. Он был в белом халате, с передником и в поварской шапочке. Его было не узнать, и поварское одеяние было ему очень к лицу.

Аггель долго стояла и любовалась мужчиной, которого угораздило влюбиться в неё. Наконец Роман заметил её и поманил рукой.

– Привет! Меня утвердили в должности твоего наставника. Буду получать небольшую надбавку благодаря тебе.

– Здравствуй, Роман. Я рада за тебя. В смысле, я тебе не завидую. Ты не знаешь, на что подписался, я ужасно бестолковая. – Аггель чувствовала себя виноватой.

– Посмотрим. Давай-ка приступим. Подбери себе белый халат, передник и шапочку вон в том шкафу, раздевалка и антисептичка рядом.

Аггель посетила антисептическую камеру и напялила первый попавшийся халат: «Ничего, великоват только немного». – и сразу назад. Роман глянул на неё насмешливо.

– Уже готова?! На, прицепи бейдж с твоим именем и вшитым пропуском и смотри сюда внимательно. За этим столом готовят суп «Борщо» – фирменное блюдо сети «Зеро». Ты же знаешь, что у нас мультикультурная кухня? Это блюдо когда-то было украинским борщом, но попав в Россию, он сильно изменился. Во-первых, его стали готовить не на бульоне, а на воде. Во-вторых, поджарку стали делать не на сале или свином жире, а на подсолнечном масле. И конечно, русские отказались от толчёного сырого сала с чесноком, которое на Украине добавляют в уже готовый борщ.

Пока Роман всё это рассказывал, Аггель наблюдала за тем, как работала девушка, готовившая суп «Борщо». Она очень аккуратно и внимательно резала картошку кубиками среднего размера. И при этом успевала улыбаться Роману и Аггель.

– Хочешь помочь, Аггель? – спросила девушка, протягивая нож так просто, как будто та была её подружкой. Аггель взяла большой нож с широким лезвием и удобной эргономичной ручкой. Картошку чистить и резать она умела хорошо. Мама её с детства учила. Примерилась к размеру и принялась резать такими же кубиками, как (она взглянула на бейджик) Марина.

– Не торопись! – охладил её пыл Роман. – Давай сегодня поработаем над качеством, а скорость придёт потом, сама. «Зеро» – сеть полезного, а не быстрого питания. А чтобы блюдо было вкусным и полезным, его нужно приготовить с любовью или с душой. Говорят по-разному, но суть одна. Понимаешь, о чём я?

– Я, конечно, попробую, но не могу гарантировать. Душа – это такая материя, неуловимая…

– А мы всё-таки попробуем уловить. Это не так уж сложно на самом деле. Просто люди не хотят тратить свои душевные силы, закрываются от слишком сильных душевных переживаний, вот и сделали из души неуловимый призрак. Но ведь ты не такая, Аггель? Ты хочешь жить полной жизнью, любить людей и делать добро? Давай начнём с малого. Сделаем это блюдо с такой любовью, что каждый посетитель почувствует наше послание!

Аггель стояла, смущённо улыбаясь. То, что говорил Роман, это всё было здорово и правильно, но какое это имело отношение к нарезке картошки? Он, похоже, смешивал божий дар с яичницей. Глупо и смешно. Она прямо сказала о том, что думала.

– Ты надо мной смеёшься?

– Нет. Марина, скажи, пожалуйста, ты с любовью готовишь?

– Да! – Марина остановилась и подняла голову. Глаза её светились добротой и неярким, спокойным счастьем.

– Покажи стажёру, как конкретно ты это делаешь.

– Вот смотри, Аггель! Я работаю очень внимательно. «Очень» – это даже не то слово. Тотально внимательно! Как будто в моей жизни вообще больше ничего нет, кроме этой картошки. Хотя конечно же, есть. Я не кухарка, я художница и неплохо рисую, а здесь только подрабатываю. Но сейчас вот это важно. Сейчас это вся моя жизнь, и это здорово!

Марина, тихо улыбаясь, смотрела на свои руки, покрасневшие от холодной воды. Аггель вопросительно взглянула на Романа. Он смотрел серьёзно и доброжелательно, ждал её понимания. И кажется, до Аггель начало доходить. Мороз пробежал по спине. Она может прямо сейчас стать такой же счастливой и спокойной, как Марина. Это так просто! Роман заметил её готовность попробовать.

– Просто попробуй! Это действительно не сложно. Берёшь и режешь картошку. И больше ничего. Понимаешь? Больше ничего не надо, совсем ничего!

Аггель улыбалась и резала картошку очень аккуратно, ровненькими кубиками, но получалось на удивление быстро. Почти так же, как у Марины. Господи! Как она могла прожить двадцать лет и пройти мимо таких простых и важных вещей? Может, она спала? Она оглянулась вокруг. Какое замечательное оформление в кафе «Зеро»! Сочетание белого и яично-жёлтого такое жизнерадостное! И работники в белых халатах и жёлтых шапочках такие милые: они похожи на цыплят!

Потом Аггель подумала, что это ещё не факт, что её возьмут на работу, и радужное настроение погасло.

– Аггель, ты где? Возвращайся к нам! – Марина держала в руках две картошины и делала вид, что это они зовут Аггель. Вернуться было нетрудно, но через полминуты она опять поймала себя где-то далеко от картошки. Вернулась и через несколько секунд опять «выпала». Она рассердилась, и чем больше она сердилась, тем становилось труднее работать.

– На кого ты сердишься? – спросил у неё Роман, подходя поближе и улыбаясь иронично. – Ты сама себе враг? Просто ты отвлеклась, это со всеми бывает, и очень часто. Просто возвращайся в это место и это время снова и снова и никогда не раздражайся на себя. Это глупо и бесполезно.

Этот совет ей помог. Она успокоилась и опять легко поймала радостное состояние полноты жизни. Они закончили резать картошку, заложили её в средний паровой котёл, в кипящую подсоленную воду. Занялись поджаркой. Марина показала, как лук и морковку измельчить на комбайне.

– Если есть возможность, тоже лучше вручную потереть. Но мы сегодня просто не успеваем этого сделать, – пояснила она, выкладывая в огромный сотейник морковку, протёртую на средней тёрке, и лук, пропущенный через крупную. Роман принёс и принялся промывать длиннозёрный рис.

– Рис минут пять попарить вместе с поджаркой, но не прямо сейчас, а когда лучок станет жёлтым, – пояснил он и принялся рассказывать дальше об истории «мультикультурного супа»:

– Видимо, выходцам из Средней Азии русский вариант борща показался слишком жидким и недостаточно острым. А ещё там плавала капуста. Вот они и решили вместо капусты добавить рис, болгарский и жгучий перец, а также чеснок и специи в большом количестве. Чеснока в таком среднеазиатском варианте кладут две неочищенные головки на три литра, две столовых ложки хмели-сунели и многие другие приправы.

Тот вариант «Борщо», который мы готовим, сформировался в Польше. Чеснока мы положим два-три зубчика на три литра жидкости, из приправ – только лавровый лист, чёрный душистый перец и красный молотый. От жгучего стручкового перца вообще откажемся.

Аггель с Мариной резали помидоры, пока Роман с воодушевлением описывал победное шествие «Борщо» по странам и континентам. Когда лук в сотейнике приобрёл золотистый оттенок, они высыпали рис и морковь, а ещё через минут десять мелко нарезанные помидоры. Марина объяснила, что в домашних условиях можно положить побольше помидоров и чуть-чуть томатной пасты.

Они поступят наоборот – помидоров немного, только для вкуса (слишком долго их ошпаривать, потом снимать кожуру, резать), а томатной пасты много. Столько, чтобы поджарка приобрела густую консистенцию и ярко-красный цвет.

Настала очередь специй. Лавровый лист и душистый перец отправились в котёл вместе с болгарским перцем и чесноком, а красный молотый перец Роман положил в поджарку вместе с томатной пастой.

– Наступает кульминационный момент! – торжественно заявил Роман. – Я пока не буду с вами разговаривать, мне нужно не пропустить момент, когда лучше всего смешать жидкую фракцию супа и поджарку.

Роман сосредоточенно застыл у плиты. Время от времени он помешивал поджарку большой деревянной лопаткой и принюхивался. Девушки пока мыли зелень, укроп и петрушку, а потом мелко их нарезали. В полученную массу выдавили немного чеснока через специальный пресс и тщательно перемешали.

Наконец Роман решился на окончательное смешивание – он высыпал в котёл поджарку, довёл до кипения, высыпал зелёную заправку, опять довёл до кипения и выключил котёл.

– Всё! Можно отдыхать. Паровой котёл – замечательная вещь! Суп будет кипеть ещё минут пятнадцать, а потом пятнадцать минут настаиваться. Насчёт риса можно не беспокоиться, в таком котле он не подгорит, и не прилипнет ко дну. А вот в домашних условиях нужно было бы ещё несколько раз перемешать, – пояснил Роман и направился мыть руки и переодеваться.

Девушки последовали его примеру. Аггель вместе с Мариной пошла в женскую раздевалку. Ей хотелось кое-что спросить у Марины наедине.

– Марина, а ты давно здесь работаешь?

– Нет, недавно, третий год.

– Ты считаешь, это недолго? Я на одной работе дольше шести месяцев не могу оставаться. Так всё надоедает…

– В «Зеро» люди приходят на всю жизнь. Многие работают с момента основания компании, больше тридцати лет.

– Слушай, скажи честно, это секта какая-то?

– Нет. Просто компания в первую очередь уделяет внимание своим сотрудникам. Она и была создана для обустройства жизни и личного развития сотрудников, а не для получения прибыли. Но оказалось, что люди, как правило, умеют быть благодарными. Многие сотрудники посвятили компании все свои силы, всю свою жизнь. Отсюда такой фантастический успех «Зеро».

– И ты всё это время на кухне проработала?

– Нет, я сменила несколько специальностей. Пока не могу понять, что мне больше нравится. В принципе, всё равно, что делать, важно как ты это делаешь. Ты сегодня в этом могла убедиться.

– Вот насчёт этого тоже хотела спросить. Что это было? Вы что-то со мной сделали? Загипнотизировали?

– Ничего особенного. Мы помогли тебе попасть в состояние «здесь и сейчас». Остальное ты сама сделала. То, что ты испытала – это состояние повышенной осознанности. Чем больше у тебя осознанности, тем продолжительнее это состояние. Ты молодец, у тебя сразу попёрло. А я, например, целый год не могла понять, чего от меня хотят.

– Странно всё это. Ты говоришь, что вы ничего со мной не делали и я сама могу быть счастливой, когда захочу? Почему я раньше этого не делала? Почему все люди вокруг несчастные, раздражённые? Что, никто об этом не знает? Как это может быть, если это так просто?

– Это простое состояние, и оно доступно каждому. Это… естественное состояние. Но находиться в нём постоянно совсем не просто. Почему? Я не знаю. Я не сильна в теории. Пусть тебе Роман всё объяснит. Кстати, вы давно знакомы?

– Со вчерашнего дня.

– Ничего себе! Значит, любовь с первого взгляда! Ты хоть заметила, что он влюблён в тебя по уши?

– По-моему, я ему просто нравлюсь.

– Ну-ну, – прокомментировала Марина и не стала спорить.

Девушки сняли рабочую одежду, привели себя в порядок и отправились на обед. Роман их уже ждал. Он занял столик, но ничего себе не взял. Сидел, расслаблено глазея по сторонам.

Аггель издали за ним внимательно наблюдала. Вот он с улыбкой посмотрел на красивую девушку, которая проходила мимо его столика. А вот он увидел Аггель и теперь улыбается ей с таким же выражением. «Похоже, он просто бабник. И если влюблён, то не в меня, а во всех женщин», – решила Аггель.

Роман предложил заказать обед девушкам за свой счёт, отметить таким невинным способом первый день стажировки Аггель. Девушки переглянулись, Марина наклонилась к Аггель и сказала ей на ухо: