Текст книги "Мой друг тролль (сборник)"

Тот, кто держал Диму, рявкнул (надо полагать, это был вожак, потому что остальные тут же подались назад) и разразился длинной тирадой.

– Ай донт андестенд! – мотнул головой Дима.

Вожак ухватил Диму за шкирку и поволок в ванную. Роскошный люксовый санузел был забрызган кровищей. В ванне-джакузи – черно-багровые ошметки… Диме стало худо. Желудок прыгнул к горлу, и Диму вывернуло.

Вожак отпустил его, и Дима, шатаясь, выбрался из ванной.

Там его встретило хоровое рычание. Банда оборванцев, смахивающих на слегка очеловеченных горилл, вооруженных дубинками, кусками арматуры и тому подобным, сунулась к нему, но вожак опять рявкнул – и расчленение Димы на составные части было вновь отложено.

Вожак навис над Димой. Высотой вожак был под два метра. И метра полтора в ширину.

– Вап эр сид? Вартйик хан? [6]6
  Где сид? Куда он ушел? (Шведск.)


[Закрыть]

– Сид? – Дима наконец допер, кто перед ним. Тролли. – Скансен! – сказал Дима. – Сид гоу, тьфу, сид вент ту Скансен. Хи вонт ту кил Карлссон. Карлссон энд хиз предатор! Ду ю андестенд? [7]7
  Сид пошел в Скансен. Он хочет убить Карлссона. Карлссона и его Хищника. Понятно? (Англ.)


[Закрыть]

– Карлссон? Йэгарэ Карлссон? Шэннер ду Карлссон? [8]8
  Карлссон? Охотник Карлссон? Ты знаешь Карлссона? (Шведск.)


[Закрыть]

– Йес. То есть, йа. Ай ноу Карлссон. [9]9
  Да. Я знаю Карлссона. (Англ.)


[Закрыть]

– Нэй? – Тролль свирепо оскалился.

– Йа! Карлссон – йа! – выкрикнул Дима. – Карлссон – май френд. [10]10
  Карлссон – мой друг. (Англ.)


[Закрыть] – Он стукнул себя в грудь. – Сид гоу ту Скансен.

Тролль взлохматил и без того косматые волосы. Задумался. Кажется, понемногу въезжал в то, что говорил Дима.

– Карлссон йагар эфтер сид…, [11]11
  Карлссон гонится за сидом… (Шведск.)


[Закрыть] – подал голос другой тролль.

– Ней! Дэт эр сид сом вилль фонга Йэгарэн! [12]12
  Нет, это сид хочет поймать Охотника! (Шведск.)


[Закрыть]

– Скансен! – снова выкрикнул Дима. – Сид – Скансен!

– Скансен? Эр дэ дэн сом лиггер вид Юргордэн? [13]13
  Скансен? На острове Юргордэн? (Шведск.)


[Закрыть] Похоже, до вожака дошло. Он прорычал короткую команду.

Два тролля ухватили Диму, буйная ватага вывалила из номера в коридор и понеслась по коридору. Дима (его несли так быстро, что он почти не касался ногами ковра) успел увидеть работницу отеля, уронившую голову на стол, лифтера, распростертого на полу, открытые двери лифта…

Лифтом тролли не воспользовались. Выскочили на лестницу и устремились наверх.

«Это же последний этаж, – подумал Дима. – Там же крыша». И оказался прав. Это была именно крыша.

Путь до Скансена запомнился Диме как стремительный полет по предельно экстремальным траекториям. Нечто подобное Дима испытывал на американских горках. Но здесь в качестве механического фиксатора выступали цепкие троллиные лапы, а вниз и вверх Диму швыряло с такой скоростью, что он не успевал даже пугаться, а только таращил глаза и глотал воздух. Тролли неслись по крышам чудовищными прыжками. Если путь им преграждало ущелье улицы, они попросту перепрыгивали с крыши на крышу. Разрыв шириной метра четыре не был для них препятствием. А если расстояние было побольше, то парочка троллей, раскачав, перекидывала Диму на ту сторону. Там его ловили, и гонка продолжалась. Бывало, впрочем, что на ту сторону улицы перебирались по трубам, а то и по каким-то растяжкам…

На первой же минуте верхолазного кросса Дима зарекся смотреть вниз. Но через некоторое время (когда понял, что все равно не уронят) он даже начал получать удовольствие от этой гонки.

Когда крыши кончились, тролли спустились по какой-то глухой стене, стремительно пересекли набережную (двое-трое прохожих, заметивших странную компанию, вероятно, решили, что всё это им пригрезилось), нырнули под какой-то мост, по-обезьяньи перебрались на другую сторону реки, но на берег не вышли, а метров тридцать тащились по пояс в воде. Когда они наконец выбрались на какую-то скудно освещенную аллею, с железными воротами, украшенными фигурками оленей, Дима, естественно, промок до нитки. По аллее, впрочем, тролли бежали недолго – пару минут. Потом ломанулись напрямик, через кусты. Дима только успевал жмуриться и прикрываться руками, чтобы бившие по его лицу ветки кустов не выхлестнули глаза.

Гонка кончилась. Диму бесцеремонно бросили на землю. Вернее, на травку. Дима сел и обнаружил с одной стороны нечто вроде небольшого сквера, с другой – заросшую растительностью решетку. А чуть дальше – стоящие на травке мотоциклы. И своих новых знакомых, троллей, столпившихся вокруг чего-то (или кого-то), лежащего на земле. Дима с кряхтеньем поднялся и побрел к ним. Впоследствии он пожалел, что не воспользовался моментом, чтобы дать деру. Хотя не факт, что его побег удался бы. Тролли, когда требовалось, могли передвигаться очень быстро.

Первым делом Дима опознал мотоциклы. Вернее, номера на них. Номера были российские. Более того – питерские.

А вот лежащего он узнал не сразу. Но все-таки узнал. Шурин. Приятель Коли Голого. А метрах в трех еще один из той же тусовки – здоровенный, весь в черной коже…

Вожак троллей склонился над телом Шурина, обнюхал его, что-то сказал своим приятелям, и они разбрелись по окрестностям. Двое с явной неохотой отправились вдоль ограды. Еще один поплелся по дорожке в сторону дворца. Да, здесь имелись не только тролли, но и нечто вроде средневекового замка. Его подсвеченная крыша и верхняя часть стен были отлично видны с того места, где стоял Дима. А справа, за деревьями, виднелся еще и памятник. Конная статуя. Впрочем, ситуация была не самая подходящая, чтобы любоваться достопримечательностями. Вожак троллей был того же мнения. Он свирепо уставился на Диму своими горящими злобными глазками и выдал фразу по-шведски, вновь помянув сида.

– Сам вижу, что его здесь нет, – буркнул Дима.

– Вап эр сид? – настаивал тролль.

– Да откуда я знаю!

Здесь не было Ротгара. И Карлссона тоже не было. Дима знал: Карлссон не бросил бы Шурина. И Коля – тоже. Вывод был прост: Дима опоздал.

Глава двадцать первая
Эльфийское колдовство в действии

Философы-теоретики насчитывают у пещерных троллей пять основных видов наслаждения.

1. Совершенное наслаждение, называемое иначе наслаждением всех чувств.

Тролль осознанно выбирает объект наслаждения, без спешки выслеживает его, ловит, потом правильным образом готовит и съедает в кругу друзей и близких.

2. Краткое наслаждение.

Тролль ловит пищу, давит – и ест сырой прямо на месте. Сей вид наслаждения считается допустимым для очень голодного тролля, но постоянно практиковать его не рекомендуется.

3. Прерванное наслаждение.

Таковым может стать любой из видов наслаждения, если в разгар его появляются нежелательные участники: охотники, вооруженные сиды, соплеменники источника наслаждения либо не приглашенные к участию соплеменники наслаждающегося.

4. Продленное наслаждение.

Этот вид наслаждения практикуют опытные тролли. Заключается он в том, чтобы сначала вдоволь погонять объект по горам, а после без спешки употребить с соблюдением всех правил первого вида наслаждения.

5. Экстремальное наслаждение.

Этот вид практикуется крайне редко, хотя многие из троллей, особенно молодых, мечтают о нем. Меньшая часть троллей пытается воплотить мечту в жизнь, но насладиться экстремальным видом наслаждения удается лишь отдельным, особо продвинутым представителям тролльского народа.

Этот вид наслаждения заключается в охоте на высших сидов.

Коля, Шурин и Баран сидели на траве, курили и разговаривали вполголоса, поглядывая на ворота, за которыми скрылся Карлссон.

За воротами было темно и тихо. Прошло уже не меньше часа, как ушел Карлссон. С тех пор из леса не донеслось ни одного необычного звука – ни голосов, ни выстрелов, ничего.

Парни заскучали, к тому же проголодались. То есть они, конечно, поужинали на пароме, но свежий воздух и праздное времяпрепровождение замечательно возбуждают аппетит.

– Это ж надо было найти место для стрелки, – ворчал Шурин. – Хоть бы заранее нас предупредил, мы бы пивком запаслись…

– Эх, я бы сейчас литра два принял… – мечтательно произнес Баран. – С сухариками, с рыбкой копченой…

– Рыбка здесь хороша, – поддержал тему Шурин.

– Да и пиво тоже неплохое, – подхватил Баран.

Минут десять они обсуждали сравнительные достоинства спиртосодержащих напитков и подобающей каждому из них закуски.

Коля Голый в разговоре не участвовал.

«Надо было все-таки пойти с Карлссоном, – думал Коля. – Может, сейчас пойти? Или нет… Карлссон – он такой… Еще обидится».

– Чувствую, мы тут заночуем, – зевнул Шурин. – Слышь, Колян, а может, в мотель двинем? А то еще копы явятся… Они тут злые. И шустрые. Не то что у нас. Выскакивают, как черт из коробки. Стукнет кто-нибудь из добропорядочных шведов: тусуются, мол, тут трое подозрительных пацанов…

– Отбрешемся, – буркнул Коля. – Законов ихних мы не нарушали.

– Эх, надо было спальники взять, – пробормотал Шурин.

– Лучше – баб, – сказал Баран. – Баба, она теплей спальника.

И загоготал.

– Ну-ка ша! – скомандовал Коля. – Кто-то идет…

Точно, быстрый стук каблучков по асфальту. Не из-за ворот, а с другой стороны, откуда приехали они сами. Из-за деревьев показалась женская фигура. Стройная, изящная девушка с длинными светлыми волосами направлялась прямо к ним.

«Это еще что за явление? – подумал Коля. – На „ночную бабочку“ вроде не похожа… Тогда какого хрена?»

Девушка остановилась у края газона, оглядела всю компанию, каждого – отдельно. И мотоциклы – тоже отдельно.

– Хай, бэби! – приветствовал ее Шурин, вложив в эту фразу большую часть познаний в английском языке. – Не страшно тут гулять одной?

Незнакомка окинула байкера холодным взглядом. Лицо у нее было чрезвычайно красивое, но строгое и какое-то напряженное, руки – в карманах плаща.

«Может, из здешнего персонала? – подумал Коля. – Сейчас увидит, что калитка сломана, и вызовет охрану. Интересно, что у нее в карманах? Очень может быть, что ствол. Такая пальнет – и приплыли. И здешний суд ее верняк оправдает. Только на наши рожи глянет – и сразу оправдает».

– Ай лав ю! – продолжал валять дурака Шурин. – Типа, ю нот хоррор по ночам одна гулять, то есть как это… Найт ю гоу онли ван… Колян, подскажи чего-нибудь англицкое…

Коля намеревался подсказать Шурину закрыть пасть, но не успел.

Девушка неожиданно улыбнулась:

– Зато вас тут целых трое, да? – произнесла она по-русски без малейшего акцента. – Это очень хорошо!

У Шурина заблестели глаза.

– Так ты русская? Ну, круто! Какая встреча! Как насчет оттопыриться?

– Обязательно! – Девушка улыбнулась еще обольстительнее, вскинула руку.

Коля непроизвольно дернулся, но увидел, что в руке ее ничего нет. Открытая ладонь, направленная на Шурина.

Коля облегченно вздохнул…

И тут Шурин издал горлом странный звук и осел на землю.

…Карина тоже вздохнула. С облегчением. До последнего мгновения она опасалась, что без помощи Ротгара с «эльфийской стрелой» у нее ничего не выйдет.

Коля тупо посмотрел на упавшего приятеля, перевел взгляд на Карину.

«Чем это она его? – промелькнула у него мысль. – Какая-нибудь импортная хреновина?»

Между упавшим Шурином и девушкой – метра три. До Коли – втрое больше. Слишком далеко для броска…

– Ты че творишь! – закричал Баран. – Мы ж тебе ничего плохого…

Карина быстро развернулась на шаг, направила на него ладонь – и Баран завалился набок.

Теперь Коля точно видел, что в руке у девушки ничего нет. И во второй руке – тоже.

Ничего себе!

Коле очень захотелось сделать ноги, но бросать своих – не его стиль.

– Спокойно, детка, – произнес он, поднимая руки и делая шаг вперед. – Видишь, у меня ничего нет. Я не хочу неприятностей. Давай спокойно поговорим…

Может, это газ какой-нибудь? Баллончик, заделанный в часы, или типа того…

Хотя нет – пшика или хлопка, тем более – треска разряда Коля не слышал. Это точно.

Девушка в третий раз вскинула руку. На этот раз ее ладонь смотрела на Колю. Обычная ладонь, узкая, изящная…

Коля не зажмурился. В обоих смыслах. То есть остался жив. И глаза закрывать не стал. Он даже в дуло пистолета смотрел, не щурясь, не то что на женскую ладошку. Не зажмурился, однако приготовился и зажмуриться, и задержать дыхание, если это все-таки газ…

Ничего не произошло.

Девушка дернулась, выкрикнула что-то не по-русски, потом отпрянула, развернулась, шмыгнула в калитку и была такова.

Коля бросился к Шурину. Встряхнул его. Шурин был – как ватный. Глядел, не мигая. Но – живой. Жилка на шее билась. А смотрелся, как жмур. Что ж она с ним сделала, эта сучка?

– Ах ты дрянь, – пробормотал Коля. – Ну, сучка! Ну ты мне ответишь! – И, охваченный холодной яростью, бросился вслед за девкой.

Он был уверен, что через пару минут догонит стерву. Коля отлично видел в темноте – от него не спрячешься. А бежать… Пусть бежит. На каблучках не особо побегаешь…

* * *

Карлссон смотрел на заклятого врага. Один стремительный бросок – и всё. Карлссон почти физически ощущал, как его пальцы сминают горло сида, давят хрящи; как сипит раздавленная трахея; как бьется в агонии прижатый к земле сид… Всего один бросок…

Карлссон медлил. Что-то было не так. Простая, как удар дубины, натура тролля боролась в нем с многовековым опытом Охотника…

Карлссон медлил. Будь на месте Ротгара любой другой сид, пусть даже и Туат’ха’Данаанн, Охотник не колебался бы. Но смерти этого сида Карлссон жаждал не как Охотник. К этому сиду у Карлссона – особый счет. Личный. И Карлссон-Охотник должен был учитывать эту жажду, которая могла толкнуть его на опрометчивые действия. Слишком многое в Карлссоне требовало: атакуй. Ни один огр в такой ситуации не колебался бы и мига. Но Карлссон-Охотник понимал: у него нет права на ошибку. Не он создал эту ситуацию. Не он выбрал место. Выждать…

Туат’ха’Данаанн посмотрел в его сторону. Это хорошо. Если бы сид знал, где затаился тролль, то вряд ли стал бы на него смотреть. Чтоб не спугнуть.

Так полагал Карлссон.

Запах сида, пробивавшийся сквозь одуряющую вонь поганок, сводил его с ума. Всего один длинный бросок… Карлссон подобрался. Нашарил ногой толстый корень – опору для стремительного рывка…

И тут Карлссон услышал крик.

«Со стороны ворот», – определил тролль.

Кто-то напал на Колю и его друзей. Или они напали на кого-то…

Все это не имело значения, если нападение не было связано с сидами. Но Карлссон мгновенно расслабился. Атака откладывалась. Охотник решил выждать.

И дождался.

– Стой, дрянь! Стой, сука!

Рев Коли Голого Карлссон ни с чем не спутал бы. Коля ломился через кустарник, как взбесившийся буйвол. Его топот почти заглушал легкие шаги той, кого Коля преследовал. Преследуемая же бежала молча и очень быстро. Так же быстро, как преследователь.

Карлссон припал к земле. Он учуял запах той, кого гнал хозяин «Шаманамы». Учуял, узнал и огорчился, что послушался Катю и пощадил сида-полукровку. Надо было и ее скормить Хищнику.

Карина пронеслась мимо него с быстротой лани, вылетела на поляну и бросилась прямо к Ротгару.

– Не действует! – завопила она в ужасе. – На этого не действует! Ротгар, помоги!

И тут из кустов вывалился громадный байкер.

Ротгар на мгновение опешил, когда из леса вместо ожидаемого Охотника выскочила перепуганная полукровка, преследуемая по пятам здоровенным мужиком.

Но Туат’ха’Данаанн понадобилась всего секунда, чтобы разобраться в ситуации.

– В сторону, идиотка! – рявкнул он.

Карина метнулась вбок, Ротгар вскинул руку и влепил в грудь человека полновесную «эльфийскую стрелу». Смертный после такого удара становился не бойчее гнилой морковки, но Коля «стрелы» как будто не заметил. С ходу он влетел в круг и заехал кулачищем Ротгару в скулу.

– Н-на, гадина!!!

Ротгар принял удар достойно. Удержался на ногах, схватился за пряжку пояса…

Но нет – время для «последнего довода» еще не наступило.

Грозный рык байкера перешел в вопль боли. Почва под его ногами внезапно превратилась в жидкую грязь, обжегшую смертным холодом. Коля шарахнулся назад, попытался выбраться из трясины, потерял равновесие и упал. Падая, он ухитрился ухватить Ротгара за ногу и так рвануть, что эльф тоже шлепнулся на землю. Густо запахло грибами и плесенью, воздух над кругом заметно потеплел. Поганки налились пульсирующим светом. Круг заработал.

Коля отчаянно дергался, извивался, пытаясь выдраться, освободить увязшие ноги, но земля не отпускала его, втягивала его в себя, будто настоящая трясина. Только эта трясина жгла, как огонь. Коле казалось, что он угодил в котел с кипящей смолой. От жуткой боли он потерял всякое представление о том, где находится и куда попал. С безумной силой он вцепился в ногу Ротгара. Эльф яростно колотил его свободной ногой и пытался выползти из круга.

Коля тяжким грузом волокся за ним.

Туат’ха’Данаанн рванулся из последних сил и оказался за пределами кольца.

Коля, повисший на нем, как питбуль, пропахал каблуками своих «казаков» полосу поганок. Грибы погасли… Но угасли и силы Коли.

Пальцы его разжались, и Ротгар, воспользовавшись моментом, изо всех сил ударил его ногой в висок.

Впрочем, в этом не было необходимости. Круг не собирался выпускать добычу.

* * *

В тот момент, когда Коля Голый вступил в круг поганок, на Карлссона обрушился невидимый удар. На полянке рождалось нечто ужасное. Чудовище, вскормленное кровью тролля и алчущее крови тролля. Его было невозможно победить, потому что его сила не была силой сидов.

Впервые в жизни Карлссон ощутил себя беспомощной добычей. Мерцающие поганки виделись ему сотнями щупалец, которые тянулись к нему, чтобы затащить в бездонную липкую пасть.

Тролль зажмурился и свернулся клубком под елью, стараясь стать маленьким и незаметным. Так вот что такое эльфийский круг, думал он, скорчившись, терзаемый первобытным ужасом. Вот почему о нем не мог рассказать ни один тролль! Карлссону хотелось вскочить и бежать изо всех сил, как можно дальше от этого жуткого места. Но алчная сила властно тянула его на поляну. Карлссон вцепился в мох. Его била дрожь. Он напрягал всю свою волю, не позволяя телу подчиниться этому приказу…

И вдруг все кончилось. Непереносимая боль ушла.

Словно лопнул нарыв.

Карлссон лежал под елью, приходя в себя, понемногу восстанавливая силы. Он чувствовал себя так, будто его только что едва не разорвали пополам. Но в последний момент почему-то решили оставить в покое.

На поляну он не смотрел. Он знал, что там Коля. Скорее всего, мертвый, сожранный чудовищем. И перепуганный до смерти сид-полукровка. И тот, кто создал эту ловушку. Ротгар. Но у Карлссона не осталось сил, чтобы сражаться.

Совершенно измотанный, он пополз прочь, подальше от страшного круга.

* * *

– Да покарает богиня всех огров и их отродье! – Разъяренный Ротгар обозревал картину разгрома. Эльфийский круг выглядел так, словно на нем разворачивался экскаватор. Повсюду валялись клочья мха, чернели проплешины, воняли раздавленные поганки; четкий круг превратился в кривую пунктирную линию. Поганки больше не пылали мертвенным светом, а слабо фосфоресцировали. Не ярче обычной гнилушки.

У ног эльфа валялся байкер. Ловушка уже всосала его почти наполовину, но ублюдок был жив. Пока жив. Ротгар подавил искушение немедленно размозжить голову проклятому отродью. Но нет, это была бы слишком легкая смерть для того, кто посмел испортить игру Туат’ха’Данаанн. Он сдохнет медленно. Живучесть, которую отродье унаследовало от огров, обернется ублюдку боком.

– Что случилось? – раздался робкий голос.

Карина поднялась, отряхнула налипшие на плащ хвоинки.

– Не сработало?

Ротгар испытывал острое желание раз и навсегда лишить полукровку способности болтать языком. Но взял себя в руки. Дурочка еще нужна ему.

– Отлично сработало! – с сарказмом ответил он.

– Но ты же говорил…

– Что я говорил?! – рявкнул Ротгар так, что Карина вздрогнула и попятилась.

– Говорил, что людям она не опасна, а это же человек…

– Этот ублюдок, которого ты притащила за собой, не совсем человек. В этой падали, – Ротгар злобно пнул бесчувственного байкера, – течет кровь троллей.

Карина опасливо посмотрела на Колю.

– Я не смогла поразить его стрелой, – виновато сказала она. – Я все испортила. Прости меня.

– Конечно, не смогла, – проворчал Ротгар. – Он невосприимчив к нашей магии. Как тролль.

– Как тролль… – пробормотала Карина… и вдруг ахнула: – Тролли! А где же настоящие тролли?

Ротгар мрачно посмотрел в сторону ельника:

– После того шума, который мы тут устроили, глупо надеяться на успех. Охотник сюда не вернется.

– Но Хищник…

– Если тебя это утешит, Хищника тут и не было. Только Охотник. Я его чуял. Он прятался в засаде за теми деревьями и почти решился выйти, когда ты притащила это отродье.

Ротгар замолчал. Карина долго не осмеливалась нарушить тишину.

Наконец она спросила:

– Что теперь будем делать?

– Уберемся подальше отсюда. Я не в той форме, чтобы гоняться за Охотником. Слишком много крови и сил потерял, выращивая круг. Пошли отсюда.

– А с этим – что? – Карина указала на байкера. – Бросим тут? А если его найдут?

– Не найдут. Хоть он и не чистокровный огр, но троллиной крови в нем хватит, чтобы ловушка засосала его целиком. К рассвету здесь будет свежая травка. И никаких следов.

* * *

Восходящее солнце брызжет на воду белым золотом. Катя сидит в удобном кресле.

Метрах в пяти от нее спят на коврике двое, парень с девушкой. Видно, решили сэкономить на каюте.

Кате они не мешают.

За толстым стеклом проплывают шведские шхеры. На поднявшихся из воды скалах, прямо на голом камне – деревья. Над зеркалом воды – клочья тумана. Верхняя палуба парома – выше тумана и выше камней. Катино кресло – у самого стекла. Сердце щемит от красоты этого утра.

Рядом с Катей – баньши.

Его никто не видит, даже Катя. Хотя она знает, что призрак рядом. Она это чувствует.

Баньши тоже смотрит в трехметровое стекло иллюминатора. В отличие от Кати, он видел всё это: рассвет, море, лабиринт шхер – множество раз. Он знает, как это прекрасно. Знает, но ощутить уже не в состоянии. Потому что истинный ши воспринимает красоту не глазами – всем своим существом. Ши, но не баньши. Не призрак…

Правда, он мог бы перенять то, что чувствует Катя… Баньши не делает этого. Будет еще хуже. Еще больнее. Еще острее станет понимание безвозвратной потери.

Катя не догадывается о том, на что способен баньши. Не ведает она и о том, на что способна сама. Катя просто осознает его присутствие. И понимает, что ему плохо. Но она не знает, что тень страданий баньши передается ей – и от этого ее собственное чувство прекрасного становится тоньше и глубже. Людям свойственно больше всего ценить то, что можно потерять навсегда, а Катя – человек. Несмотря на все свои открывшиеся и пока еще неизвестные дарования, она – человек. Хрупкая семнадцатилетняя девушка, впервые оказавшаяся за границей.

Она плохо спала ночью. Она стала слишком чувствительна. Возможно, это влияние баньши. Баньши ведь чувствует других людей, и это как-то передается Кате. Например, она всю ночь чувствовала Илью Всеволодовича. Это было довольно неприятно, потому что Илья Всеволодович вожделел к ней. Будь его воля, он бы полез к ней в постель и попытался свое вожделение удовлетворить.

Но Илья Всеволодович не смел даже намекнуть на свое желание, потому что в каюте их было трое (баньши – не в счет), и третьим был Хищник. Его желания Катя тоже воспринимала. Хищник был голоден. Собственно, он всегда был голоден. Хищник был все еще немного обижен на Катю: ведь она выбросила останки Селгарина. Будь его воля, он вернулся бы обратно, отыскал утопленный мешок (это не так уж сложно, не зря же он подсунул Кате камень, чтобы мешок не унесло течением) и вернул утраченное. Но он не мог бросить Катю. Так же, как не мог больше считать ее пищей. А вот запах ворочающегося на койке Ильи Всеволодовича заставлял Хищника то и дело сглатывать слюну.

Желания Хищника не очень беспокоили Катю. Они были просты и искренни, как сам Хищник. Как естественное желание пса глодать кость.

А вот «переживания» Ильи Всеволодовича вызывали у Кати брезгливое омерзение. Будто она перемазалась в какой-то липкой дряни. Очень хотелось вымыться… Лучше бы он просто вонял. К вони привыкаешь, а к этому привыкнуть невозможно.

В общем, спала Катя отвратительно. И едва по ту сторону иллюминатора посветлело, покинула каюту и поднялась на верхнюю палубу. Здесь тоже спали. На полу: в спальниках и просто так. Катя подумала, что здесь ей было бы уютнее, чем в комфортабельной каюте с чистым бельем, кондиционером… И с Ильей Всеволодовичем.

Еще Катя думала о том, что будет, когда она окажется в Стокгольме. О Карлссоне. О Ротгаре. О байкерах. Об оставшейся в Питере Лейке. О Скаллигриме с семейством…

Только о Диме она не вспомнила ни разу.