Текст книги "Судьба цивилизаций: природные катаклизмы, изменившие мир"

Глава 2. Сахарный песок

Да знаете ли вы, что такое Сахара? Песчаная пустыня, а по ней бродит лихой бедуин…

Сахара – самая большая на планете пустыня, равная по территории США. В отдельные дни воздух в ней раскаляется до температуры финской сауны: 70–80 ^оС. По Сахаре можно пройти тысячи километров и не встретить источника воды. Поэтому жить в Сахаре нельзя. Получается, впустую целая страна пропадает! Еще хуже, что Сахара растет, территория ее расширяется, не зря бесплодную Сахару географы и климатологи называют раковой опухолью континента. Причем «метастазы» Сахары попадают даже на другие континенты: бури разносят пески на огромные расстояния – сахарская песчаная пыль обнаружена даже в атмосфере Юго-Восточного побережья США, зарегистрировано выпадение песка Сахары в отдельных районах Англии и даже Швеции!

А можно ли вернуть человечеству Сахару в ее первозданном виде? На протяжении этой книги уже столько раз было говорено, что раньше Сахара когда-то была плодородной саванной, где люди пахали, пасли, ловили рыбу… Прелесть, что за местечко!

Вернуть человечеству Сахару – благородная задача. Ее теоретически решили два российских физика, занимающихся климатом – кандидат наук Евгений Демин и доктор наук Виктор Кушин. Они разработали технический проект рукотворного изменения климата в одной, отдельно взятой пустыне Сахара.

Для того, чтобы вылечить болезнь, нужно понять ее причину. В чем же причина излишней засушливости Сахары? Ученые ответили на этот вопрос так: причина засух – устойчивые антициклоны. Воздушные массы из холодных слоев тропосферы опускаются вниз и локально нагреваются – возникает малоподвижный антициклон. В условиях антициклона образования облаков не происходит, поэтому россияне так любят антициклоны: ясное небо и сияющее солнышко привлекают соотечественников больше, чем надоевшее свинцовое небо. А дождь, как известно, идет из тучек. Нет облаков – нет дождя, и ничто не препятствует солнцу прогревать Сахару. Температура все повышается и повышается. При этом путь пришлым муссонным облачкам, несущим дожди, блокирует своеобразный тепловой занавес… Аналогичная картина наблюдается и в других засушливых районах планеты – там тоже преобладают нисходящие потоки воздуха и относительно устойчивые антициклоны.

Замкнутый круг: нагрев образует тепловой барьер, который мешает прилететь тучкам, а без тучек ничто не мешает солнышку без конца прогревать и прогревать пустыню, образуя тепловой барьер. Исходя из этого, ясно: чтобы привести климат Сахары в норму, эту положительную обратную связь нужно разорвать. Нужно запустить дожди. Как это сделать? Ряд народов Центральной Америки и Экваториальной Африки давно обнаружили, что пожары в прериях и саваннах часто приводят к образованию дождевых облаков, и стали специально поджигать траву или кустарники, чтобы вызвать осадки. Иногда им это удавалось: крупные пожары создают восходящие воздушные потоки, противостоящие падающим потокам антициклона. Но в Сахаре такой метод не приемлем: там жечь нечего. Значит, здесь нужен принципиально иной подход.

Нам мешает устойчивый сухой антициклон? Значит, вместо антициклона нужно закрутить над Северной Африкой циклон! Как известно, циклон и влага – близнецы-братья. В природе циклон образуется, когда восходящие вихревые потоки влажного воздуха втягиваются в область пониженного атмосферного давления и, поднимаясь вверх, охлаждаются. Тогда возникают кучевые облака, выпадают осадки.

Во второй половине ХХ столетия появились технические устройства, создающие мощные вертикальные воздухопотоки – метеотроны. Грубо говоря, метеотрон – это огромная горелка, направленная в небо. Первые метеотроны были сконструированы еще в 1967 году. С их помощью ученые планировали провоцировать дожди для сельского хозяйства и изучали воздействие на атмосферу крупных пожаров. Метеотроны, кстати, проще всего делать из отработавших свой ресурс авиационных турбин.

Итак, ставим в Сахаре выработавшие свой ресурс турбореактивные авиадвигатели, направляем их в небо. А в турбины методом впрыска подаем воду. Температура газовых струй на выходе из сопла порядка 500–700 ^оС, так что вода мгновенно испаряется, растворяясь в восходящем потоке.

Два вопроса:

1) Где взять воду в пустыне?

2) Как закрутить восходящие потоки, чтобы образовался антициклон?

Воды понадобится немало – нескольких кубометров в секунду. Есть три пути решения «водной проблемы»: использование опресненной морской воды (трубопровод от Средиземного моря); вода из артезианских скважин (гидрологи обнаружили под Сахарой огромный резервуар воды); трубопровод от ближайших рек – Нила и Нигера.

По второму вопросу еще проще. Если поставить метеотроны на подвижные платформы, которые перемещаются по круговой железной дороге диаметром 100–120 километров, и направить воздушные потоки под углом к горизонту, то образуются мощные вихревые воздухопотоки. Поднимаясь, влажный воздух достигает верхней границы тропосферы с отрицательными температурами, где влага конденсируется в водяные капли, часть из которых превращается в лед. Осадки в виде воды и льда выпадают, охлаждая воздух и орошая почву. Главное – запустить этот процесс, дальше он будет поддерживать сам себя уже без метеотронов. Возникновение небольшого циклона с осадками на площади 10–15 тысяч квадратных километров, словно кумулятивный заряд, способно пробить брешь в огромном антициклоне Сахары. Через эту брешь откроется путь для обильных муссонных дождей. В итоге через несколько лет человечество получает огромные пригодные для жилья площади. Ну, разве не красота?..

Если вас смущает, что проект слишком масштабен и потому дорог, успокою. Расчеты, проделанные авторами, показали, что для осуществления проекта нужно всего 0,1 % тех средств, которые были затрачены на операцию «Буря в пустыне» или войну с Ираком.

Авторы просчитали не только экономическую составляющую проекта, но и массу технических деталей. Для экономики топлива был придуман метод предподогрева воды – вода предварительно поступает в бассейны-накопители, где она отделяется от воздуха полиэтиленовой пленкой (чтобы не испарялась). Но пленка не препятствует нагреву воды, и та нагревается почти до температуры кипения. И уже горячей нагнетается в форсунки метеотронов. Отсюда экономия – не нужно будет тратить топливо, чтобы разогнать температуру воды от 30 ^оС до 100 ^оС. Дармовая рекуперация от внешнего источника…

Подтверждением того, что все задуманное может получиться, служит не так давно открытое явление – геолог Яницкий и геофизик Бородзич обнаружили возникновение локального циклона в центре обширного антициклона. Они наблюдали это явление в Западной Монголии. Позже подобная аномалия наблюдалась и на Кавказе. В обоих случаях сразу после возникновения внутри антициклона ядра циклона на землю пролились сильнейшие дожди.

То есть в природе такие процессы происходят. И задача человека – подстегнуть этот процесс в Сахаре, дать ему толчок. Любопытно, что гром и молнии начнутся раньше, чем дожди: при запуске процесса трение теплых влажных масс воздуха о сухие будет способствовать электризации, и наблюдатели увидят и услышат раскаты грома и треск молний над установкой! Небольших, правда…

Я не для того порадовал читателя всеми этими прожектами, чтобы читатель рухнул в кресло и мечтательно разулыбался, впечатленный размахом человеческого гения. Нет, не для того! Однако прежде, чем открыть свой тайный замысел, расскажу еще про пару масштабных климатических проектов… Наши кулибины вообще любят масштаб. И не только они, но и политики, к которым порой сквозь строй ученых референтов по странной случайности прорывается какой-нибудь сумасшедший изобретатель. И тогда политик, сын своего народа, падает в кожаное кресло и мечтательно улыбается… Помнится, в 1991 году в Белом доме я своими глазами видел один безумный проект трансконтинентальной сверхскоростной железнодорожной магистрали на магнитной подушке, проходящей по всей нашей тундре через Берингов пролив (по туннелю) на Аляску. А далее – через Канаду в США. Причем на титульном листе проекта была резолюция Председателя Верховного Совета Руслана Хасбулатова: «Прошу рассмотреть. По-моему, интересно».

Но не будем отвлекаться от климата… Во времена укромные, теперь почти былинные, когда народ трясло от великих свершений, а батальоны сталинских писателей, ежегодно выпускаемые строевым шагом из Литинститута, всячески поддерживали линию партии, талантливый совпис Казанцев накропал толстую книжку «Полярная мечта (Мол северный)» о том, как советские люди побеждают климат. Они строят на дне Северного Ледовитого океана супердамбу вдоль всего побережья Евразии (!), чтобы льды холодного океана не мешали плавать корабликам по Севморпути.

Я в детстве читал эту толстую фантастическую опупею, более похожую на производственный роман. И всем советую почитать, чтобы проникнуться духом времени. (А потом Солженицына – чтобы впечатление от времени было полным.)

Подобных планов было немало. Клименко рассказывал мне, как, будучи школьником, читал в детской энциклопедии 1959 года проект перегораживания Берингова пролива плотиной.

– Я до сих пор помню цветную картинку – летят самолеты, бегут поезда, статуя Ленина стоит у плотины, показывает пальцем в сторону Америки… А с юга планировалось качать к плотине огромными насосами теплую океанскую воду – устроить искусственно теплое течение. Была и другая идея – гнать гигантскими насосами теплые воды Атлантики вдоль наших северов – продлить Гольфстрим, чтобы растопить льды Северного Ледовитого, установить постоянное пароходное сообщение по Северному морскому пути, засеять Сибирь пшеницей… Был еще проект – уже более реальный – затопить Сибирь. Превратить часть сибирской равнины в рукотворное море, перегородив Енисей. Создание искусственного моря должно было смягчить климат в Сибири… был еще проект поворота северных рек Сибири на юг. Ну, это вы уже помните.

– Помню. Уже даже начали копать…

Вот к чему я веду, читатель, – ни одна страна мира не порождала столько фантастическо-гигантских проектов по изменению климата, как Россия. Отчего бы это?

Глава 3. Да все оттого же…

Лучшие умы России давно поняли: главная беда России – недостаток тепла и влаги. Менделеев, Обручев мечтали о модификации климата России. Эти мечты в ХХ веке, когда человек рождался, чтобы сказку сделать былью (или сесть в концлагерь), стали приобретать черты проектов…

В 1960-е годы Академия наук провела несколько международных конференций, посвященных проблеме искусственного изменения климата в России. Советская власть готова была вложить миллиарды, чтобы хоть чуть-чуть повысить среднегодовую температуру. Или хотя бы одну только влажность!.. И вот теперь, когда все происходит самой собой, бесплатно, наши экологисты рвут на себе волосы: ай, давайте вместе со всем цивилизованным миром бороться с глобальным потеплением!..

Зачем?

И – возвращаясь к ранее заданному вопросу – есть ли оно вообще, это глобальное потепление?.. А если есть, то когда сменится неизбежным и смертельным для цивилизации ледниковым периодом?

Отвечаю по порядку. Да, есть потепление. До сих пор многие ученые по инерции считают современным климат середины ХХ века. Но сегодня климат уже совсем другой! За полвека температура планеты поднялась на 0,5 ^оС. Мы уже привыкли, что это очень много… Вспомните Овидия, его пронзительные стоны, раздававшиеся со стороны заледенелой Румынии. Ужас, что там творилось, правда? Так вот, климат овидиевской эпохи был точно таким же, как климат середины ХХ века. В эпоху Овидия и в эпоху Сталина на Земле было значительно холоднее, чем сегодня.

В прошлом веке (особенно в его начале) в марте-апреле в северных губерниях России не редкостью были морозы 35–40 ^оС. Сейчас такое представить себе невозможно! Причем потепление происходило буквально у нас на глазах! Я сам помню, как в семидесятые годы в марте у нас были уроки физкультуры на лыжах. Сейчас в марте дети уже занимаются в зале. За последние 20 лет месяц март в Москве потеплел на 4 градуса. А за сто лет еще больше. Если среднезимняя температура Москвы в конце ХIХ столетия была минус 12 ^оС, то среднезимняя 1990-х годов – минус 6 ^оС. А в ближайшее столетие она еще на столько же повысится – среднезимняя температура в Москве будет в районе 0 ^оС.

Откуда это известно? Из математической модели климата…

В мире не очень много изощренных моделей климата. Они есть только в развитых странах. Одна модель есть в Германии, одна в Англии, одна в Австралии, одна в Японии, одна в Китае, одна в Канаде и штук пять в США. Это так называемые модели общей циркуляции атмосферы и океана, которые с помощью системы дифференциальных уравнений одновременно описывают поведение атмосферы, океана, лесов… Во всем мире количество моделей можно пересчитать по пальцам. Их так мало, потому что они очень дороги – модель стоит 1–2 миллиарда долларов, и, как правило, одна страна больше одной модели себе позволить не может, а большинство стран их не имеют вообще. Только богатые США – приятное исключение.

Может возникнуть резонный вопрос: почему математическая модель стоит так дорого, ведь это всего-навсего программа для компьютера? А потому, что на обычном компьютере ее не просчитаешь. Здесь нужно использовать чрезвычайно дорогие суперкомпьютеры. Таких компьютеров в мире – считаные единицы. Они специально для того и делаются, чтобы климат и погоду считать, их основной заказчик – метеорологические и климатические организации, ну и оборонные ведомства, конечно.

Государства тратят на погодные расчеты столь большие суммы только потому, что прогнозы эти себя окупают. Скажем, американцы протянули по территории Аляски тысячекилометровый нефтепровод. И перед постройкой им нужен был прогноз поведения вечной мерзлоты в этом регионе в связи с глобальным потеплением – не будет ли подвижек грунта, не разорвет ли нитку. Неплохо бы также знать, как отразится изменение климата на вылове трески, экологическом туризме, частоте ураганов и штормов… От прогноза климата зависят цены на уголь, нефть, металл, электроэнергию, сроки сева, урожайность… Деньги зависят от климата! Поэтому прогноз климата так важен. И не только для американцев.

В России, разумеется, суперкомпьютеров никаких нет. Поэтому задачу климатических прогнозов Клименко нужно было решать обходным маневром. И она была решена. Причем решена лучше и точнее, чем за рубежом. Бедность порой помогает, заставляет включать мышление – здесь механизм тот же, что и при глобальных похолоданиях: дефицитность ресурса заставляет людей выкручиваться, мозгами раскидывать…

Все известные мировые модели климата, существующие за рубежом: а) чисто теоретические и б) учитывают, в основном, изменение только одного климатического фактора, который считается главным. Сейчас таковым признается повышение концентрации углекислого и других парниковых газов в атмосфере. Но ведь этот фактор – не единственный!

Клименко решил пойти другим путем, на первый взгляд, более сложным. Во-первых, его модель эмпирическая, то есть строится на базе опытных данных. Грубо говоря, коэффициенты в формулах не придуманы, а взяты из жизни. То есть теоретически они никак не объяснены, но зато подтверждены практикой. Во-вторых, это модель комплексная, она одновременно учитывает массу факторов – движение тяжелых планет, поведение Солнца, положение Земли на орбите, вулканическую активность, количество парниковых газов и пр. В лаборатории собрана уникальная база всех главных параметров, влияющих на климат.

Помню, однажды рассказывая мне про свою модель, Клименко достал несколько толстых талмудов в мягких обложках и бухнул на стол:

– Сбор данных требует огромных усилий. Каждый месяц я читаю по несколько вот таких книг, здесь информация по добыче нефти, газа, площади пахотных земель и болот, поголовью овец, производству сахарного тростника… Вы же помните, что овцы – один из основных поставщиков в атмосферу метана. А одна молекула метана вызывает парниковый эффект в двадцать раз сильнее, чем одна молекула пресловутого СО₂… Скота в мире – миллиарды голов. И его воздействие на атмосферу сравнимо с воздействием болот, которые также газят метаном. Вообще для корректных расчетов нужно учитывать сотни парамеров. Нужно сложить овец, коз, болота – сибирские, американские и африканские. Приплюсовать к ним наши худые трубопроводы с утечками метана, прибавить шахты, где этот метан без конца взрывается… Метан вообще коварная штука. Например, с углекислым газом проще, сейчас его основным поставщиком в атмосферу является сжигание органического топлива. То есть можно выделить один главный источник и с ним работать. А у метана – десяток источников, и каждый «весит» примерно 10 %. То есть ни одним пренебречь нельзя. И это только два газа! А вообще парниковых компонентов в атмосфере около тридцати! Фреон в холодильниках, производство пенополиуретановых упаковок – за всем нужно следить и вносить данные в модель при расчетах…

Несмотря на кажущуюся простоту объяснений, клименковская модель очень непроста математически. Ее отработка и накопление уникальной базы данных для расчетов заняли 12 лет. Разрабатывалась модель еще в те доисторические времена, когда на свете жили 286-е компьютеры (молодежь, конечно, не помнит). Так вот, 286-й компьютер считал первые варианты программы в течение нескольких суток. На пентиуме расчет одного варианта «от кнопки» занимает примерно час. «Расчет одного варианта» – это, например, прогноз климата зимних сезонов московского региона на несколько ближайших десятилетий.

Точность модели – удивительная. В 1994 году Клименко рискнул и впервые опубликовал прогноз климатических изменений до 2005 года. Для средних пяти– и десятилетних значений прогноз сбылся с точностью до 0,02 ^оС, то есть с такой же точностью, с какой климатологи измеряют среднеглобальную и среднеполушарную температуру. И надо бы точнее, да некуда!.. С 1996 года в лаборатории сделали 12 успешных прогнозов на 12 сезонов – зима, весна, лето, осень – по Московскому региону.

С той же невероятной точностью – до одной сотой градуса – клименковцы предсказали среднепланетарный климат 1990-х годов. Их прогноз давал плюс 0,4 градуса от климатической нормы ХХ столетия, в то время как общепринятая точка зрения научного сообщества климатологов давала прогноз плюс 1–2 градуса от нормы. То есть мировые климатические модели, расчет которых происходит на суперкомпьютерах, ошиблись в 2–4 раза. Клименко на пентиуме попал.

Кстати говоря, сделать прогноз на будущее и подождать его осуществления – не единственный способ проверить модель на работоспособность. Можно ведь сделать и «прогноз на прошлое»! Просто запустить модель на ретропрогноз. И эту проверку модель тоже выдерживает, давая прекрасное совпадение с палеоклиматическими реконструкциями.

На сегодняшний день модель Клименко по точности предсказаний не имеет себе равных. А вот по влиятельности господин Клименко далеко уступает западным «модельерам», которые врут безбожно и пугают людей всемирным потопом. И этот парадокс можно понять, зная принципы финансирования и функционирования западной науки. Схема работает так…

Ученый делает сенсационное заявление. Сенсация – это новость. А новость, по всем медийным законам, не может быть хорошей. «Человеческая» и массовая психология устроены так, что с большим вниманием и интересом воспринимают плохие новости, чем хорошие. Разве можно назвать новостью сообщение о строительстве дома или о том, что сегодня никто не погиб на улицах? Разве можно назвать новостью репортаж о разрезании ленточек на открытии моста? Или о выпуске новой продукции на фабрике? Это не новость – это проплаченная джинса… Так вот, если ученый делает громкое алармистское заявление, его замечают и дают денег на исследования. А если ученый говорит, что ничего плохого не случится, то… что он, собственно, сказал? Кто даст ему деньги на исследования? Да и на что ему давать, если миру ничего не угрожает?

Каждый год в разных областях знания возникает множество самых разных гипотез. Пресса подхватывает те из них, которые: а) выглядят сенсационно и б) сродни общественным умонастроениям. Нынче в моде зелень и экология. При этом наука на Западе сидит на финансовой игле грантов. А гранты раздают далекие от науки люди, где-то что-то о чем-то слышавшие. Ученые-алармисты подпитывают новостями газеты. А газеты подпитывают ученых: почуяв, куда газетный ветер дует, десятки исследователей начинают писать заявки на гранты, максимально подгоняя их под «актуальные», то есть озвученные СМИ проблемы. И, разумеется, исследования «загрантованных» ученых вполне соответствуют ожиданиям и воззрениям грантодателей. Так миф начинает кормить и воспроизводить сам себя.

«Модельеры», с удовольствием рассчитывающие катастрофические прогнозы на своих суперкомпьютерах, периодически предрекают, что в течение ближайшего столетия глобальная температура возрастет аж на 5 ^оС, что из-за этого случится всемирный потоп, что Гольфстрим повернет назад и Европа замерзнет…

– На Западе я работал с этими людьми в течение многих месяцев и даже лет в одном институте, в соседних комнатах, – жаловался Клименко. – Основная моя претензия к ним состоит в том, что они мало используют эмпирическую информацию, ребята очень увлечены тем, что насчитывают на своих моделях. Когда я начал говорить им о том, что их результаты просто не соответствуют данным инструментальных наблюдений, ответ меня просто шокировал. Мне сказали буквально следующее: «Тем хуже для наблюдений». Эти компьютерные «модельеры» климата – отдельная социальная группа, которая живет своей специфической жизнью, далекой от реальности…

Чем опасны «модельеры»? Своей влиятельностью. Именно эта влиятельность немало поспособствовала принятию Киотского протокола и Парижского соглашения, грозящего удавить экономику России. Причем эти документы – не первый и, наверное, не последний случай, когда алармисты на грантовой прикормке подвигают целые страны и континенты на принятие бессмысленных или попросту вредных решений.

И на этом, пожалуй, нужно остановиться подробнее. Уж простите меня за это отступление…