Текст книги "Судьба цивилизаций: природные катаклизмы, изменившие мир"

Глава 5. Все на борьбу с утеплением!

Пиар-проект «Глобальное потепление! Кошмар, кошмар!» раскручивался по тем же схемам, что и прочие алармистские проекты – «Проблема-2000», «Озоновый слой губят фреоны»… Сенсационное выступление прессы со ссылками на ученых – обеспокоенность общественности – выделение денег – оправдание освоенных средств новыми громкими заявлениями – паника – принятие международных решений – новые деньги.

Твердо заучив по газетам, что парниковые газы способствуют потеплению, политики ряда стран придумали простой рецепт борьбы с потеплением – нужно меньше парниковых газов выделять в атмосферу. А кто у нас газы выделяет? Промышленность. Энергетика. Тут же сочинили международное соглашение, по которому развитые страны добровольно соглашались ограничить выброс парниковых газов – прежде всего СО₂. То есть удушать собственную промышленность и энергетику.

В декабре 1997 года в японском городе Киото на волне страхов этот документ был рядом стран подписан. Среди этих интеллигентных подписантов социал-демократического розлива сидел и один бурый медведь – Россия. Как вы помните, Россия тогда находилась в том угрюмом положении, похожем на похмельное, когда она подмахивала любые подобные документы, не задумываясь – только за то, что ее в таком состоянии посадили за стол с приличными людьми. Фреоновое соглашение когда-то подписала, не задумываясь о своей химической промышленности. Теперь вот подмахнула удушение не только химической, но и всей промышленности. А до кучи еще и энергетики.

Россия (в лице Путина) некогда взяла и ратифицировала подписанный в похмельном состоянии Киотский протокол (несмотря на то, что экс-советник президента Илларионов предупреждал президента об опасности этого шага). А затем в 2019 году ратифицировала Парижское соглашение по климату, которое является продолжением Киотского безумства.

Зелено-либерал-политкорректная европейская общественность оказалась настолько запугана кликушеством подогретых на общественные же деньги «ученых», что теперь всякое погодное лыко приплетает в климатическую строку. Любое крупное наводнение, лавину, жару в Европе, обильный снегопад, лишний тайфун – все списывают на глобальное потепление. Хотя в подавляющем большинстве случаев дело не в следствиях глобального потепления, а в обычной погодной флуктуации. «Дерьмо случается», – как сказал один из голливудских героев.

Подобные погодные (не климатические) аномалии известны, они зафиксированы в длинных климатических рядах… Длинные климатические ряды – это те, что превосходят период современных инструментальных наблюдений. Вообще метеорологических станций, имеющих двухсотлетний и более ряд наблюдений, всего 40 штук на всей планете! Так что инструментальная метеорология практически ничего не знает о событиях, происходивших на большей части Земли даже сотню лет назад. Поэтому выражения телевизионных метеорологов «небывалое наводнение», «небывалая засуха», «небывалый снегопад» просто неверны. Все это было, и было в гораздо больших масштабах. Нужно просто обращаться за справками не к метеорологам, а к палеоклиматологам.

На самом деле погодные катаклизмы – такая же норма, как и обычные условия, просто экстремумы бывают реже. Подсчитано, что общий годовой ущерб от всех природных катастроф (куда входят землетрясения, наводнения, ураганы, извержения) в 2020 году составил 268 миллиардов долларов или 0,32 % мирового ВНП. А рекорд был в 2011 году – 537 миллиардов или 0,73 % мирового ВНП.

То есть роста ущерба мы не наблюдаем, а наблюдается рост сообщений о катаклизмах в СМИ. Но возрастает число сообщений не потому, что увеличивается число катастроф, а из-за того, что растет численность населения, становится больше строений, дорог, линий электропередач… Ну, и наверняка интерес подстегивает паника, связанная с глобальным потеплением. Если на какое-то явление, например на сезонный грипп, обращать особое внимание и каждый день писать о жертвах гриппа и коллапсе медицинской системы, у людей сложится впечатление, что на человечество напала ужасная чума и других дел, кроме борьбы с ней, у него больше нету.

Любопытно, что главным закоперщиком в борьбе против глобального потепления является Германия. На первый взгляд, это странно, ведь Германия – мощная индустриальная страна. Металлургия, Рурский бассейн, развитая промышленность… С другой стороны, ничего странного в этом нет. Немцы – педантичный народ, помешанный на чистоте, а Германия всегда страдала от промышленных загрязнений, причем не только своих. Дело в том, что в Европе преимущественное направление ветров – западное. Все, что выбрасывается промышленностью в Англии и Франции, выпадает в Германии, и почти никогда наоборот. Поэтому именно в Германии были большие проблемы с кислотными дождями, выбросами серы… Соответственно, нечего удивляться, что именно Германия вырастила целое поколение экологических борцов, которые, конечно, не могли пропустить такую новомодную новинку, как глобальное потепление и борьба против выбросов парниковых газов.

В конце 1980-х годов в Германии нашлась пара десятков недостаточно хорошо образованных ученых, которые вошли в созданную германским бундестагом комиссию и легко убедили совсем необразованных депутатов, что человечество ждет глобальная экологическая катастрофа, если не принять немедленных мер по снижению парниковых выбросов. Немцы даже взяли на себя повышенные обязательства – на 5 % снизить эмиссию. Германии, правда, легко было выполнить эти обязательства: после присоединения ГДР западные немцы закрыли в Восточной Германии массу нерентабельных предприятий. А промышленность ГДР работала в основном на бурых углях, которые дают много выбросов.

Однако справедливость требует отметить, что Германия сдалась сумасшедшим не сразу. Там, было дело, поднимала голову оппозиция киотским решениям в лице промышленников, среди которых первую скрипку играл Германский союз производителей угля. Производители и потребители угля вовсе не в восторге, что нужно снижать выбросы, потому что у угля наивысший коэффициент эмиссии углерода в атмосферу – при его сжигании выделяется почти вдвое больше СО₂, чем при сжигании такого же количества газа, например. Поэтому угольное лобби финансово поддерживало те климатические исследования, которые подтверждают, что выбросы парниковых газов снижать не нужно (правда, сейчас угольщиков задавили, и шахты в Европе закрываются).

Ученые что проститутки – за что им заплатишь, то они тебе и скажут. Если ученый работает для угольного лобби, он будет доказывать, что выбросы сокращать не нужно. Если же ученый работает для атомного лобби, он будет доказывать, что выбросы сокращать нужно, потому что АЭС никаких выбросов практически не дают и рады завалить конкурентов в лице теплоэлектростанций… Поэтому работать ученому надо так, как трудится Клименко в своей лаборатории – для интереса…

Есть страшное подозрение, что в России ратификации Киотского протокола весьма поспособствовала любовь соотечественников к халяве. Дело в том, что по протоколу каждой стране положены свои квоты выброса парниковых газов. Страны, которые недоиспользуют своих квот на выбросы, теоретически могут эти «недовыбросы» продавать странам с развитой экономикой, то есть тем, кто работает и «перевыбрасывает». Парадокс: тот, кто не работает, может получать деньги с того, кто работает. Это же вековая мечта русского Емели – ни черта не делать, лежать на печи, и чтоб тебе за это платили!

Понятно, что ничего из этого не вышло, даже если подобный план и был у кого-то в голове. Действительно, когда-то у нас были недовыбросы. Потому что при распределении квот за точку отсчета был принят 1990 год – год относительного благополучия нашей экономики и энергетики, когда страна находилась практически на пике выбросов, поскольку выпускала очень много танков, шагающих экскаваторов и чугунных чушек на душу населения. Потом, как известно, производство упало. И за счет этого мы какое-то время могли, сидя на первой парте, гордиться своими примерными оценками за экологическое поведение. Мы были чемпионами по сокращению! Почти уже не дышали!.. А затем производство постепенно начало восстанавливаться, и мы постепенно переселились с первой парты на «камчатку».

В то время как все остальные «ученики» выбросы сокращают, мы их наращиваем, и у нас нет никаких планов по сокращению. Поэтому теперь наша главная задача – доказать, что иначе мы не можем. Как Россия пытается это сделать, мы увидим в дальнейшем, а пока скажем, что изрядная доля правды в этом утверждении есть, мы ведь действительно самая холодная страна мира! И потому из 1 миллиарда тонн условного топлива затрачиваемой страной энергии примерно 320 миллионов т.у.т. тратим на отопление. Это много! Это 32 % всей потребляемой энергии, в то время как в среднем мир тратит на отопление лишь четверть затрачиваемой энергии – 25 %.

Любопытно также, что Россия, имея менее 2 % населения планеты, тратит на отопление более 6 % от всего мирового топлива, идущего на чистый обогрев. (А в целом на обогрев земляне тратят 5,5 млрд т.у.т. в год.)

Еще любопытнее вообще посмотреть на те страны, в которых люди вынуждены отапливаться. Как вы думаете, где пройдет на карте «линия отсечки», выше которой люди тратят на отопление больше, чем на кондиционирование? Как ни удивительно, пройдет она по 30 градусам северной широты. Иными словами, в Афганистане, Ливане, Сирии, в Северной Индии, а также в Иране, где зимой растут арбузы, на отопление тратится больше энергии, чем на кондиционирование. И только всякие кувейты и эмираты тратят на кондиционеры больше, чем на отопление.

Ну, и раз уж мы заговорили об отоплении, еще одна цифра, которая полновесной гирькой ляжет на чашу весов в пользу глобального потепления для России – каждый градус зимнего потепления экономит для нашей страны 1 триллион рублей на топливе для обогрева. Теплая зима – это плюс триллион рублей в казну.

Наши тающие на глазах запасы природного газа частично будут скомпенсированы потеплением. Помните, у нас все ругали безумные траты на сочинскую Олимпиаду 2014? При этом зима 2013/14 года была очень теплой. И вы знаете, сколько топлива сэкономила из-за этого Россия? Примерно 120 миллионов тонн, что в переводе на газ эквивалентно 80 млрд кубометров газа – почти половине нашего годового экспорта! В деньгах это три сочинские олимпиады.

Повторю вопрос: вы еще хотите бороться против глобального потепления?

Вопрос был риторическим: мы уже убедились, что глобальное потепление ничего, кроме пользы, России не приносит (о Санкт-Петербурге, который утонет, поговорим отдельно позже, чтобы сейчас не огорчаться из-за ерунды). То есть ратификация Парижских соглашений вредна в первую очередь для нашей страны. И бесполезна для мира.

Когда-то такие быстроразвивающиеся страны, как Индия и Китай, отказались подписать Киотский протокол о снижении выбросов. Они рассуждали вполне здраво: «Западные страны понавыбрасывали столько парниковых газов, что теперь даже климат на планете, говорят, меняется! Но именно на этом они и стали развитыми странами. Так дайте же теперь и нам стать развитыми! Вот когда мы станем развитыми, как вы, тогда и будем вместе сокращать выбросы. А то ВЫ испортили климат и атмосферу, а теперь хотите, чтобы МЫ сокращали выбросы. Идите в жопу…»

Посыл логичный, согласитесь. Был. А сейчас и Индия, и Китай подписали так называемые Парижские соглашения, которые пришли на смену Киотскому протоколу. Выкрутили ребятам руки!

Почему я назвал усилия всего мира по борьбе с теплом и высокими урожаями бесполезными? Потому что в их основе лежат ошибочные научные прогнозы. Не потенциально ошибочные, как вы, быть может, подумали, а УЖЕ доказавшие свою ошибочность.

В основе панических киотских решений некогда лежала версия катастрофического повышения среднегодовой температуры планеты на 5–7 градусов. Что такое 5–7 градусов? Для сравнения: повышение температуры от низшей точки Малого ледникового периода (конец ХIХ века) до самой теплой декады последнего тысячелетия (1990-е годы) составило всего 0,7 градуса. Представить себе повышение температуры в десять раз большее можно только в горячечном бреду. Впрочем, это эмоции. А факты таковы…

В соответствии с расчетами «модельеров» от начала индустриальной эпохи до начала ХХI века земной шар должен был нагреться на 3,3 ^оС. А он за это время нагрелся всего на 0,6 ^оС. Ошиблись почти в пять раз! И никто пулю в лоб не пустил. Напротив, продолжают есть бутерброды с семгой и пугать налогоплательщиков за их же деньги…

Сейчас задачей-максимум Парижского соглашения по климату является сдерживание повышения среднеглобальной температуры на отметке в 1,5 градуса от условной доиндустриальной нормы, а программой-минимум – не допустить превышения в 2 градуса. Но «плюс полтора» градуса мы получим при любых раскладах, как теперь ни старайся душить промышленность, а «двоечку» нам не дадут превысить те вновь открывшиеся обстоятельства, о которых пойдет речь в конце книги. Они не слишком веселые…

– А вообще эти самые парниковые газы как-то влияют на глобальное потепление? – может спросить вконец замороченный читатель. – Потому как я читал где-то, что не влияют…

Действительно, есть версия, что не влияют. Если посмотреть на графики глобальных потеплений за последние несколько сотен тысяч лет и наложить их на графики содержания СО₂ в атмосфере, можно увидеть, что они прекрасно коррелируют.

Тщательное изучение вопроса показывает: содержание углекислого газа в атмосфере повышается ПОСЛЕ того, как начинает расти глобальная температура. То есть повышение содержания СО₂ является не причиной, а следствием глобального потепления. Откуда он берется? А из океанов. Известно же, что растворимость газов в воде снижается при повышении температуры. Точно так же газят и океаны при глобальном потеплении. Соответственно, в атмосфере повышается содержание СО₂.

Верхняя кривая здесь – изменение содержания углекислоты в атмосфере, нижняя – метана. Средняя – температура. Один в один, правда? Вот только что причина, а что следствие?

Однако не все так просто! Повышенное содержание парниковых газов может быть не только следствием, но и причиной повышения температуры, потому что парникового эффекта пока еще никто не отменял. А за последние 200 лет состав земной атмосферы изменился весьма существенно. В конце XVIII века – в самом начале индустриальной революции – содержание углекислого газа в атмосфере составляло 280 объемных частей на миллион, а сейчас оно составляет 380. Рост – на 35 %. Еще значительнее изменилось содержание метана – оно выросло втрое, то есть на 200 %. А одна молекула метана вызывает парниковый эффект в 20 раз больший, чем одна молекула углекислого газа.

Подобного содержания углекислого газа атмосфера не знала уже несколько миллионов лет. Такие концентрации СО₂ отмечались в мезозое, когда планета буквально кишела жизнью. Собственно говоря, сжигая уголь и нефть, человек возвращает в атмосферу накопленный в ископаемой растительности углерод.

И вот вам результат… Среднегодовая температура в Москве в 1901–1930 годах была +3,8 ^оС, а в период 1971–2000 годов она составила уже +5,3 ^оС. Почувствуйте разницу! Напомним факт, который уже один раз приводили. При Николае I в России началось издание «Журнала Министерства внутренних дел», из него можно узнать, что в начале ХХ века в Москве в июне (!) валил снег – и это не было каким-то исключительным случаем. Июньский снег выпадал даже в Киевской губернии.

Холодная зима – больше снега на дорогах… Одна только Москва тратит на уборку снега до 3 миллиардов рублей. А по стране сколько? Бог весть, нет таких данных. Зато есть данные по Северной Канаде – там на уборку снега тратится до 8 миллиардов долларов ежегодно.

Но главное, конечно, не снег. Главное – сам холод. Про экономию топлива на отопление мы уже говорили выше, радуя соотечественников триллионными суммами экономии. Но ведь это еще не все!

Потребление топлива закладывается в производство любой продукции. Например, того же металла, который не зря называют хлебом промышленности. И этого металла в холодном климате требуется больше, чем в теплом, потому что сталь имеет свойство охрупчиваться на морозе, значит, нужно утолщать конструкции, тратить больше металла и топлива на его производство. Это во-первых. А во-вторых, на металлургических заводах России чуть ли не 10 % энергии расходуется на отогрев вагонов с углем, смерзшимся при транспортировке. Вы представляете, что такое вагон с углем, который протащили через полстраны? Монолит! Его отогревают горячим паром. Для этого нужно вскипятить тонны и тонны воды, которая весьма теплоемкая. В общем, куда ни кинь – всюду полная задница. Морозы – не нужны!

Помните, я писал, что для повышения уровня жизни россиян до уровня развитых стран нужно вдвое увеличить душевое энергопотребление, и это равносильно открытию второго такого же нефтегазового бассейна, как Западносибирский. Но у нас же нет второй Сибири.

Теперь есть!

И все это богатство нам валится просто с неба в виде халявного потепления. А мы подписываем решения о борьбе с парниковыми газами, чтобы вместе со всем цивилизованным миром отважно бороться с повышением уровня жизни россиян.

Ах, господа и дамы, давайте дружно бороться с парниковыми газами!.. Ведь углекислоты в атмосфере стало больше в полтора раза!.. Да, это правда. Но это приятная правда. Знаете ли вы, что последний раз такое высокое содержание углекислоты в атмосфере наблюдалось 3 миллиона лет назад? И тогда планета выглядела совсем по-другому! Не было льдов в Северном Ледовитом океане. Не было никакой тундры, а африканские носороги и львы водились в Северном Причерноморье, на территории нынешней России. Худо ли?..

Еще у нашего правительства есть смутная надежда, что с таянием льдов в Северном Ледовитом океане мы откроем Северный морской путь и составим конкуренцию Суэцкому каналу, потому что расстояние от Лондона до Иокогамы через Суэцкий канал – 21 тысяча километров, а через Севморпуть – всего 14 тысяч. Но о том, станет ли Россия транспортным мостом между Европой и Азией, превратится ли она по-настоящему в океанскую (а не морскую) державу, мы поговорим позже за рюмкой коньяка…

России океана всегда не хватало! Всю жизнь Россия имела выход только во внутренние моря – Балтийское, Черное, Японское. Все наши выходы в океаны осуществляются только через чужие проливы и могут быть легко перекрыты, как это не раз уже бывало. И в Первую мировую войну Россия ввязалась, по сути, с дальним прицелом на эти треклятые проливы. И Сталин на них пасть разевал… И в Тихий океан мы выходим из внутреннего Японского моря. И на Балтике, чтобы в Атлантику выйти, нам нужно через датские проливы проситься. Единственный доступный нам напрямую океан – это практически бесполезный сейчас для судоходства Северный Ледовитый…

Сразу спойлер: океанской державой Россия станет, без вопросов, но Северным морским путем все равно никто пользоваться не будет, не сможем мы на этом зарабатывать. Зато речная навигация на юге России в связи с глобальным потеплением окажется круглогодичной, а в центральном районе страны будет прерываться всего на несколько недель в год.

Так как, будем бороться с потеплением, в третий раз спрашиваю?

Глава 6. «Что же будет на Земле через сто ближайших лет…»

Если отвлечься от катастрофических прогнозов «модельеров», которые угрожают повышением среднеглобальной температуры на 5 ^оС… Если забыть про эти высосанные из пальца пугалки, которые УЖЕ не оправдываются, и обратиться к модели, вполне доказавшей свою адекватность и предсказательную силу, то что же мы получим?

Да, собственно, вот что.

Три кривые. Одна является историей температуры в прошлом, две другие – в будущем. Две последние были получены следующим способом: с 1875 года (начало промышленной эры) математическая модель Клименко была запущена в будущее в двух вариантах – с учетом антропогенного фактора и без него. То есть: что было бы, если бы не произошла промышленная революция и человечество осталось жить в лоне пасторальной цивилизации. И что будет теперь.

История и прогноз колебаний среднегодовой температуры на территории Русской равнины с учетом и без учета влияния антропогенного фактора

1 – среднегодовая температура для центра Русской равнины

2 – прогноз без учета антропогенного фактора (естественный ход температур);

3 – прогноз с учетом антропогенного фактора

Кривые 2 и 3, как видите, кардинально расходятся. Судьба человечества была бы печальна без промышленной революции: если бы люди не понастроили заводов и электростанций, не сожгли столько полезных ископаемых и не подняли тем самым содержание парниковых газов, то уже с 1980-х годов ХХ века планета начала бы сваливаться в ледниковый период. Со всеми вытекающими отсюда смертельными для цивилизации последствиями (напомню, что во время последнего ледникового периода на территории Русской равнины лежал слой льда толщиной в 200 метров). «Нагазировав» атмосферу углекислотой и метаном, человечество дало толчок к разогреву планеты. То есть к спасению.

Уже сейчас климат теплее, чем в любой момент времени за последние 6 тысяч лет. По прогнозу, удвоение концентрации парниковых газов на Земле наступит во второй половине ХХI столетия и дальше в силу определенных геофизических причин начнет медленно снижаться. Максимальное повышение среднеглобальной температуры по сравнению с доиндустриальной эпохой составит примерно 2 ^оС. Причем с учетом термической инерции это повышение будет достигнуто только к концу XXII столетия. Что хорошо видно на следующем графике.

Нам страшно повезло: Россия является центром глобального потепления, то есть в ней потепление имеет свойство усиливаться – два градуса повышения глобальной температуры обернутся в России 4–5 градусами, а кое-где и 10! Причем максимальное потепление «упадет» именно туда, где оно более всего необходимо – в Сибирь. Лето не сделается более жарким, но зато оно будет начинаться на месяц раньше, а заканчиваться позже. Основное потепление придется на главную нашу беду – зиму. Это удача. Второй удачей является рост увлажненности, который повышает урожайность. Конечно, некоторые районы Евразии будут страдать от засух – Южная Сибирь, Северный Кавказ, часть Центральной России. Украину основательно засушит, кстати… Но на 90 % территории России будет все-таки влажнее! Кроме того, потепление отодвинет зону рентабельного сельского хозяйства на несколько сотен километров к северу. На несколько недель раньше сдвинутся сроки сева, и это даст время для лучшего возделывания пашни.

Сценарии повышения среднеглобальной температуры в XXI–XXII столетиях

1 – базовый (наиболее вероятный);

2 – то же, но с интенсивным восстановлением лесов;

3 – контроль за выбросами углерода, но при этом с уничтожением тропических лесов;

4 – инструментальные данные

Кстати, о винограде, который в Москве уже цветет, но пока не вызревает. Ботаники говорят, что ему не хватает всего пары градусов тепла для завязывания плодов. Так что через двести лет, глядишь, московские виноделы будут поставлять в Сибирь вино. А в Причерноморье, даст бог, начнут расти оливы. Это не значит, что в Москве случатся субтропики, нет, такой лафы нам, к сожалению, не обещают. Если сейчас средняя температура в Москве зимой минус восемь, то будет минус четыре. Пугаться этого не стоит: виноградная лоза может выдержать кратковременные морозы до –20 ^оC. Главное, чтобы при созревании среднесуточный минимум температуры не опускался ниже 10 °C тепла.

Справедливость требует сказать, что даже через 200 лет для виноградной лозы под Москвой будет достаточно прохладно, а в этих условиях синтез сахара в ягодах замедляется. Это значит, что московские вина будут не слишком хороши.

Самая высокая скорость потепления станет наблюдаться в ближайшие 50 лет – за эти полвека температура повысится примерно на столько же, на сколько она повысилась за предыдущие 120 лет. Затем скорость потепления уменьшится, температура повысится еще на 0,7–0,8 ºС за следующие 150 лет и достигнет своего пологого пика около 2200 года.

Правда, потеплеет не везде. На большей части планеты действительно станет теплее. А вот в Гренландии, части Китая, Тибете, Гималаях, Англии и в Восточном Средиземноморье вначале немного похолодает. Не всем повезет и с увлажненностью. Очень худо в этом смысле придется африканцам, живущим в аридной зоне южнее Сахары – пустыня протянется почти до экватора. Правда, я еще не встречал в своей жизни ни одного русского, которого бы волновали проблемы африканских негров больше собственных. Проблемы африканских негров волнуют в основном, почему-то голливудских артистов и часть западной богемы, которая любит нюхать кокаин, заводить экзотических животных и усыновлять цветных детишек.

У России же случится своя проблема, которой пугают нас борцы с потеплением – таяние вечной мерзлоты. Казалось бы, таянье мерзлоты – это прекрасно! Две трети территории России – вечная мерзлота, непригодная для жизни белого человека. И если «отмороженная» часть России превратится в нормальную, значит, возрастет наша эффективная территория. Мы не только получим с неба дармовую энергию, которой нам так не хватало, чтобы стать по-настоящему цивилизованной страной с высоким уровнем жизни, мы на халяву получим еще и приращение территории!

Тогда в чем испуг? В том, что поплывут постройки, возведенные на этой мерзлоте, дороги, опоры линий электропередач… Часть того, что было мерзлотой, превратится в болото, а болото – это такая гадость… Страшно?

Да ничуть!

Мы уже давно живем в условиях таяния мерзлоты. Вся Западная Сибирь – это сплошное болото, которое представляет собой не что иное, как остатки существовавшей здесь 15 тысяч лет назад вечной мерзлоты… В конце XIX века в Архангельской области люди строили продовольственные склады в районах вечной мерзлоты. Сейчас там мерзлотой и не пахнет, а местные жители даже не слышали о том, что у них совсем недавно существовала вечная мерзлота.

Да, при таянии мерзлоты местность заболачивается. Можно ли строить на болотах? Можно, если надо. Люди умеют это делать уже две тысячи лет: древние римляне строили в германских болотах прекрасные дороги, по которым перевозили тяжелую военную технику. Нормально получалось.

В заполярной Норвегии, Канаде, Гренландии нигде нет разрушенных дорог с ямами. А ведь вся Гренландия стоит на вечной мерзлоте!.. Просто строить дороги нужно с умом, а не как у нас. Не зря ведь шутят, что в России две беды, и одна из них вечно ремонтирует другую.

Единственное, с чем в России станет и вправду хуже – произойдет серьезная деградация зимников из-за потепления! Потому что зимы становятся короче и теплее. Тут не поспоришь. Придется строить нормальные дороги, а не надеяться на то, что вот подмерзнет и уж тогда не завязнем, проедем по льду!

Американцы в условиях деградирующей мерзлоты построили тысячекилометровый трансаляскинский нефтепровод и не жаловались. Его опоры – плавающие, чтобы никакие подвижки грунта не смогли разорвать нитку. Стоимость постройки оказалась почти вдвое выше стандартной, на твердых грунтах… В общем, строительство в условиях разрушающейся мерзлоты – это как раз решаемая задача, и не очень сложная. Тем более что процесс разрушения мерзлоты оставит людям столько времени для адаптации, что даже обидно – лучше бы побыстрее. Лед ведь не тает мгновенно после повышения температуры выше нуля градусов. Достаньте из холодильника ледяные кубики – даже при комнатной температуре они будут таять довольно долго. Потому что теплота фазового перехода воды очень велика! Сотни лет понадобятся, чтобы растопить эту нашу мерзлоту.

Да и не везде она разрушится, к сожалению. На Таймыре и Ямале, например, с вечной мерзлотой вообще ничего не произойдет, потому что вечная мерзлота начинает деградировать, когда среднегодовая температура повышается выше –2 ^оС, а до такого масштаба потепление в крайних областях России никогда не доберется, увы. Зато разрушение вечной мерзлоты в течение XXI века произойдет на территории до 2,5 млн км². Хоть это получим, и на том спасибо…

Да здравствуют тепловые электростанции, тяжелая промышленность и миллионы автомобилей! Мы любим это!

Владимир Клименко не устает повторять, что у человечества нет опыта проживания в таких условиях, которые возникнут на планете в течение ближайших двух веков, да даже ближайших десятилетий. В таких комфортных, я бы добавил, условиях.

В 1991 году в Эцтальских Альпах на высоте 3280 м над уровнем моря туристы нашли тело мертвого человека. Тело настолько хорошо сохранилось, что туристы сначала подумали, что имеют дело с жертвой преступления, и вызвали полицию. Но полицейские присмотрелись и позвали ученых. Те были в совершеннейшем восторге. Оказалось, человек случайно погиб, просто замерз ночью во сне за 600 лет до строительства египетских пирамид, то есть примерно 5300 лет тому назад – в золотом веке. Но в леднике прекрасно сохранились одежда, оружие, ткани тела, даже съестные припасы, которые человек имел с собой… Это означает, что почти пять с половиной тысяч лет в данном конкретном месте больше никогда не наблюдались такие высокие температуры, как сейчас – иначе труп давно бы разложился.

Мы сейчас стоим на пороге такого же золотого века.