Текст книги "Аграрники, власть и село. От прошлого к настоящему"

Н. П. Макаров: от популяризации американского сельского хозяйства к его теоретическому осмыслению

В 1919–1920 гг. на американском континенте провел два года в научной эмиграции крупнейший российский экономист-аграрник профессор Н. П. Макаров, соратник А. В. Чаянова по организационно-производственной школе. Если почвовед Тулайков писал свои тексты по образованию, организации и управлению в сельском хозяйстве США в основном в жанре научно-популярных брошюр, то экономист Макаров написал две книги об аграрной Америке в более фундаментальной академической манере, стремясь проанализировать действительно глубинные характеристики американского аграрного развития.

Впрочем, его первая монография «Как американские фермеры организовывали свое хозяйство»[133]133
  См.: Макаров Н. П. Как американские фермеры организовывали свое хозяйство. Нью-Йорк, 1923.


[Закрыть] носила и научно-популярный характер. Эта книжка представляла собой первое систематическое аналитическое изложение в российской экономической мысли социально-экономического положения и организационно-технического состояния американской семейной фермы в сравнении с русским крестьянским хозяйством.

В первой главе книги, так и озаглавленной «Русская семья и американский фермер», Макаров доказывал, что по преимуществу русское крестьянское хозяйство является семейным, трудовым и потребительным. У русского крестьянина семья стоит на первом месте и через ее социально-экономическую жизнь осуществляется ведение хозяйства. У американского фермера на первом месте стоит ферма как предприятие, бизнес: «Это предприятие, в которое затрачен капитал; это предприятие, которое должно давать доход… Такие хозяйства-предприятия скорее и легче начинаются, скорее и легче бросаются, чем это у нас в России».[134]134
  Там же. С. 23.


[Закрыть] При этом Макаров подчеркивал, что и американская семья, конечно, связана с американским фермерским хозяйством, но значительно иначе, чем в России.

В последующих главах книги Макаров показал тесную связь города и промышленности с американскими фермами в сравнении с гораздо меньшей значимостью городской индустрии для часто натурально хозяйствующих и автаркичных русских крестьянских селений. Детальные различия прослеживались и в отношении к земле у американского фермера и русского крестьянина, и в формах расселения – американские хутора, русские деревни.

Главное, по Макарову, сам социально-экономический тип американского фермера представлял собой четырехстороннее единство предпринимателя-коммерсанта, механика, рабочего и знатока природы. Макаров провел и сравнение этих четырех характеристик в социальном типе русского крестьянина. Первые две характеристики, столь присущие американскому фермеру, – коммерция и механика, по Макарову, были в целом мало развиты в русском крестьянстве. Третью характеристику – рабочего – Макаров в русском крестьянстве обнаруживал, наоборот, в высокой степени, но опять же с оговорками относительно американского фермера: «Русский крестьянин был хорошим рабочим; его орудия работы требовали хорошей силы мускулов; работа плугом, косой, серпом, лопатой, топором – работа нелегкая. От своей дневной работы он уставал к вечеру всем телом. Вечером он не мог читать газету или книжку, если даже и был грамотен; от дневной усталости голова склонялась ко сну и глаза сами закрывались…

Один старый фермер в довольно отдаленной части Соединенных Штатов, когда я увидел целую библиотеку у него в комнате, уверял меня, что почти одна треть его соседей-фермеров читает книжки или журналы по сельскому хозяйству… действительно не редкость встретить на ферме книги или журналы в шкафу или на полочке… Но для того чтобы читать по вечерам после работы, надо чтобы у человека еще оставались для этого силы и время; и они действительно остаются… Американский фермер должен быть силен физически, так как и у него много физической работы, но условия его работы совсем иные, огромная часть работ выполняется машинами…».[135]135
  Макаров Н. П. Как американские фермеры организовывали свое хозяйство. Нью-Йорк, 1923. С. 102.


[Закрыть]

Что касается последней характеристики – знания природы, то и здесь Макаров обнаруживал принципиальные различия в особенностях познаниях крестьянина и фермера: «Знает ли природу русский крестьянин? Безусловно, знает. Хороший хозяин знает то, "как растет трава"; он знает, как живут его лошадь, коровы и овцы; он знает, как растут растения; он чувствует, когда будет буря или дождь, знает, когда можно ждать мороза; очень многое такой хозяин расскажет о земле, о том, как она «остывает», «согревается» или «отдыхает»… Вековые наблюдения отцов передаются детям; крестьянин наблюдает природу и знает ее. Но все это не дает ему такого знания природы, которого требует современное сельское хозяйство (выделено мной. – А. Н.)».[136]136
  Там же. С. 154.


[Закрыть] Обращаясь к сельской Америке, Макаров отмечал, что и большинство американских фермеров не имеет достаточно современных сельскохозяйственных знаний, но американские фермеры уже способны формулировать вопросы, связанные с современным аграрным знанием, а главное они знают, где и как искать ответы: «Фермеры могут найти ответы на свои вопросы не только в книгах или журналах; они беседуют с агрономами или другими специалистами; важно то, что у фермеров есть запросы, им есть, что спросить… у тех, кто специально занят постоянным изучением природы».[137]137
  Макаров Н. П. Как американские фермеры организовывали свое хозяйство. С.191.


[Закрыть] Макаров приходит к выводу, что в целом достаточно высокий уровень грамотности американского фермера, особенно в сравнении с русским крестьянином, способствует успешной оптимизации четырех необходимых качеств сельского хозяина: предпринимательство, механика, работоспособность, знание природы. Причем в сельской Америке безусловно видна прямая зависимость между уровнем образования фермера и его экономическим преуспеянием.

Обращаясь в последующих главах книги к анализу повседневной жизни и работы американской фермы, Макаров везде обнаруживает неистребимый дух рациональной калькуляции в действиях американских фермеров, направленных на максимизацию дохода фермерского хозяйства. Само понимание дохода и отношение к нему у американца и русского, по мнению Макарова, глубоко различно. В России традиционно считалось, что величина дохода крестьянской семьи определяется возможностью в основном натурального воспроизводства ее существования на основе достаточно полного удовлетворения крестьянских семейных потребностей. В США ферма уже давно стала товаром. И фермер прежде всего смотрит, чтобы доход от его фермы мог покрывать проценты на капитал, вложенный в ферму. Поэтому «там, где мы (русские. – А. Н.) кончаем свои расчеты, там американский фермер их еще только начинает; оплатить содержание себя и своей семьи – это для него что-то само собой разумеющееся, без чего он о ферме и думать не станет… Доходом самого фермера… будет все то, что останется от всего чистого годового остатка по ферме за вычетом из этого чистого остатка процентов на капитал, вложенный в ферму, за вычетом расходов по содержанию семьи и расходов на оплату труда членов своей семьи на ферме, только то, что остается поверх этих вычетов из чистого остатка у фермера, только это и будет настоящим вознаграждением фермера».[138]138
  Макаров Н. П. Как американские фермеры организовывали свое хозяйство. Нью-Йорк, 1923. С. 117–118.


[Закрыть]

Книжка Макарова завершается главой «Общественные организации фермеров». Макаров отнюдь не идеализировал положение фермеров в Америке. В своей книге он отмечал, например, значительную тягостность для фермеров широко распространенных в сельском хозяйстве Америки арендных отношений. Также им отмечалось давление крупного агробизнеса на семейно-фермерские хозяйства США, при котором значительная часть аграрных доходов через предприятия-посредники и банковские кредиты изымалась, в конечном счете, из фермерской экономики. Тем важнее, подчеркивал Макаров, значение объединения фермеров в собственные разнообразные, прежде всего негосударственные и даже некоммерческие, общественные ассоциации. Макаров уделил специально детальное рассмотрение программам работы малого (волостного, по-русски) американского фермерского бюро. Отметил, как местные фермерские бюро тратят много времени и сил на создание особых товариществ среди фермеров, например кооперативов. И здесь Макаров опять обнаружил особенности американско-российского сходства-различия: «Надо отметить одну отличительную черту от бывших русских кооперативных организаций; у нас всегда для большого дела устраивался союз из кооперативов, в которые членами входили крестьяне; здесь, наоборот, фермеры входят сами членами в союзы для огромных предприятий; устраивать союзы и из кооперативов или товариществ фермеры не любят, и здесь это гораздо меньше принято, чем было в России».[139]139
  Там же. С. 143.


[Закрыть]

В заключение Макаров подчеркивал, что американский фермер как гражданин своей страны и как профессионал, имеющий свои собственные социально-экономические интересы, стремится активно участвовать в общественной жизни США, объединяясь в различные союзы и общества себе подобных фермеров. По мнению автора, хотя Америка и является по сравнению с Россией страной индивидуалистов, но именно для полноты и устойчивости реализации своих собственных интересов американский фермер старается не оставаться одиночкой, а вместе с другими участвовать в общем полезном деле. Такое гражданственное и профессиональное стремление Макаров подразумевал безусловно полезным опытом для самоорганизации и российских крестьян.

Другая книга Н. П. Макарова «Зерновое хозяйство Северной Америки» была посвящена особенностям хозяйственной эволюции зернопроизводящих стран вообще и в особенности США.

Эта книга при своем появлении вызвала широкий резонанс в советской академической аграрной науке. Чаянов в своей краткой, но точной и емкой рецензии объявил: «Работа Н. П. Макарова открывает собой новое направление сельскохозяйственных явлений. Она, прежде всего, – научно-теоретическая работа».[140]140
  Чаянов А. В. Рецензия на Макаров Н. П. Зерновое хозяйство Северной Америки. М., 1924 //Сельское хозяйство на путях восстановления. М., 1925. С. 711.


[Закрыть]

Первая часть книги Макарова была посвящена аналитическому обоснованию типологии зернопроизводящих стран, где через статистику взаимосвязи производства хлеба и численности населения устанавливались «группы стран с угасающим экспортом хлебов, со стационарным в ближайшем будущем балансом и с продукцией, в ближайшее время опережающей развитие населения».[141]141
  Там же.


[Закрыть]

Эта часть работы была выполнена в классическом жанре нахождения строгих эволюционных закономерностей в аграрной сфере, которыми так любила заниматься германская и российская аграрная наука начала XX в. Но от этих общих эволюционных схем Макаров перешел во второй и третьей части книги к детальному и конкретному анализу организации зернового хозяйства США, сравнивая соответствующие сопоставимые российские и американские статистические материалы, пытаясь проследить всю цепочку зерновых аграрно-экономических отношений от производителя к потребителю. Именно это нисхождение от абстрактного к конкретному в работе Макарова особо оценил в своей рецензии Чаянов, патетически подытожив значение труда коллеги следующим образом: «Для русского читателя Макаров уподобляется в некотором отношении Колумбу и действительно открывает Америку, т. е. впервые дает свод прогремевших на весь мир американских исследований о себестоимости сельскохозяйственных продуктов. Сочетание этих методов с русской методикой делает работу весьма интересной и в международном отношении, что, несомненно, будет отмечено при переводе книги на европейские языки».[142]142
  Чаянов А. В. Рецензия на Макаров Н. П. Зерновое хозяйство Северной Америки. М., 1924 //Сельское хозяйство на путях восстановления. М., 1925. С. 712.


[Закрыть]

Но книга Макарова вызвала также и резко отрицательное к себе отношение, зафиксированное в длинной и пространной рецензии видного большевистского эксперта по аграрным вопросам Н. Осинского. Он прежде всего подверг уничижающей критике именно теоретическую часть макаровской работы, назвав ее сельскохозяйственной философией истории, основанной на неудачном развертывании знаменитой статической пространственной модели фон Тюнена в современном динамичном времени. Осинский не преминул указать автору книги, что, с одной стороны, он применяет не самым удачным образом методологический подход немецких аграрников-эволюционистов, в частности М. Зеринга; с другой стороны, схема Макарова «глядит только в прошлое, упирается, так сказать, в угол русского дореволюционного крестьянского двора, столь излюбленного народниками старыми и новыми».[143]143
  Осинский Н. Об американском сельском хозяйстве по новейшим исследованиям // На аграрном фронте. 192S. № 2. С. 24.


[Закрыть]

Критике подверглась и конкретно-эмпирическая часть макаровской книги. В вину Макарову Осинский ставил именно то, что Чаянов считал макаровским достоинством, которое в изложении Осинского представляло собой «сочетание нашей народнической методики с американской действительно иной и гораздо лучшей методикой».[144]144
  Там же. С. 26.


[Закрыть]

В заключение своей рецензии Осинский в противоположность Чаянову заявлял: «Нет, хвалебных рецензий эта книга не заслуживает… Америка кое-чему научила автора, но недоучила до конца».[145]145
  Там же. С. 28.


[Закрыть]

Если с позиций нашего времени попробовать разобраться в достоинствах и недостатках этой первой отечественной научно-теоретической монографии об американском зерновом хозяйстве на фоне перспектив мировой сельскохозяйственной эволюции, то надо признать, что в наше время действительно выглядит статической и условной теоретическая модель зерновой эволюции Н. Макарова. Во многом отошла в область аграрно-исторического описания развития производительных сил значительная часть конкретных технико-экономических сведений книги о технике и инфраструктуре американского зернового хозяйства. Но важным, пожалуй, оказывается стремление самого Макарова, высказанное им в предисловии к этой книге об Америке: «…угадать, что более интересно и что менее интересно для России из всей совокупности вопросов, касающихся зернового хозяйства».[146]146
  Макаров Н. П. Зерновое хозяйство Северной Америки. М., 1924. C. 5.


[Закрыть] По мнению современного автора В. И. Назаренко, именно одно из предложений, высказанное в книге Макарова, «использовать американский опыт при создании узкоспециализированных совхозов» – нашло впоследствии отражение в политике советского руководства, принявшего кардинальные решения для создания крупного аграрного производства на путях коллективизации сельского хозяйства.[147]147
  См.: Назаренко В. И. Борьба в советской аграрно-экономической науке в 1920–1930-х гг. М., 200S. С.83.


[Закрыть]

Советский Союз действительно в годы первой пятилетки предпринял энергичную попытку создания гигантской экономической системы громадных агроиндустриальных предприятий – совхозов. Но Макаров, как старый буржуазный специалист, к этому времени находился под сильным идеологическим подозрением сталинских карательных органов. В 1930 г. он был арестован по обвинению в деятельности антисоветской Трудовой крестьянской партии. Через несколько лет выйдя из тюрьмы, Макаров на свободе работал экономистом-аграрником на юге СССР. В годы Второй мировой войны, находясь на территории оккупированной фашистской Германии, Макаров был опознан немцами как крупный сельскохозяйственный специалист, коллега профессора Чаянова, ему была предложена научная работа. Он отказался от сотрудничества с нацистами, принял участие в подпольном партизанском движении. После войны Н. П. Макаров до конца жизни занимался преподавательской и научной работой в советских сельскохозяйственных вузах.

Г. А. Студенский: конъюнктура американского технического прогресса в советской реконструкции сельского хозяйства

Геннадий Александрович Студенский занимает особую позицию своеобразного аграрника-аутсайдера среди советских аграрных школ, направлений и взглядов 1920-х гг. Изначально Студенский являлся воспитанником, самым младшим и, пожалуй, самым талантливым ученым нового поколения организационно-производственной школы Чаянова-Челинцева. Ряд первых работ Студенского написаны вполне в русле теории организационно-производственной школы, а монография по бюджетным исследованиям была опубликована вообще в соавторстве с Чаяновым.

Со второй половины 1920-х гг. Студенский стремится отмежеваться от школы Чаянова, подвергая многие ее теоретические основы (например, идею трудо-потребильского баланса Чаянова, методологию сельского районирования Челинцева) последовательной критике. Это расхождение с коллегами явно обнаруживается в 1927 г., до официально санкционированной по политическим соображениям критики школы Чаянова в 1928 г., и значит, изначально не могло быть вызвано страхом попасть в черные списки ученых, находящихся под подозрением у власти. Похоже, что действительно очень талантливый и, несомненно, честолюбивый Студенский стремился в научной карьере действовать исключительно самостоятельно. Во второй половине 1920-х гг. он переехал из столицы в Самару, возглавив кафедру сельскохозяйственной экономики и став там главной аграрной звездой вполне в духе честолюбивой поговорки Юлия Цезаря о деревне и Риме. Но, оставив организационно-производственную школу, Студенский не мог примкнуть и к стремительно набиравшей силу школе аграрников-марксистов. Его научные воспитание и терминология, его язык, его, в конце концов, социальное происхождение были чужды молодым аграрникам с партбилетами в карманах. Став, таким образом, своеобразным аутсайдером, причем весьма респектабельным и уважаемым, Студенский в конце 1920-х гг. много и плодотворно работал. Одним из магистральных направлений его занятий становится изучение мирового, в особенности германского и американского, сельского хозяйства. Советская власть верила в лояльность Студенского, обеспечивая его средствами для долгосрочных заграничных научных командировок.

В конце 1920-х гг. советская политика ужесточения идеологического контроля, доходящая до угроз политической расправы, не могла не оказать соответствующего воздействия на Студенского. Обращаясь к его самой последней книге «Технический переворот в американском сельском хозяйстве», написанной в Америке в 1929 г. и опубликованной в Самаре в 1930 г., мы можем обнаружить здесь важные свидетельства теоретико-идеологической эволюции мировоззрения даже беспартийного аграрника в сторону консолидации с генеральным курсом партии на соревнование с капитализмом, в особенности с американским капитализмом, на основе исключительно индустриально-технократических идей крупного производства, отрицающих любые иные альтернативы общественного и природного развития.

Студенский провел в Америке больше половины 1929 г., изучая новейшие тенденции в развитии американского сельского хозяйства. Он готовил большую книгу по американскому техническому перевороту, а в 1930 г. опубликовал лишь схематический очерк, где выводы представлены в качестве гипотезы, но, как подчеркивал Студенский, он был убежден в правильности своей гипотезы.[148]148
  См.: Студенский Г. А. Технический переворот в американском сельском хозяйстве. Самара, 1930.


[Закрыть]

Аграрный технический переворот в США, заявлял Студенский, бьет в глаза, но пишут о нем в Америке мало. Гораздо больше пишут в США о депрессии и в связи с этим о бедственном положении фермеров, исходе фермерства в города.

В своем же исследовании Студенский как раз и стремился обнаружить «глубокую органическую связь» между депрессией и техническим переворотом в сельском хозяйстве США. Для этого, по мнению автора, необходимо посмотреть на взаимосвязь депрессии и переворота с исторической точки зрения, обратившись и к рассмотрению особенностей американского сельского кризиса 1875–1900-х гг.

Студенский отмечал, что соответствующий историко-статистический материал он брал, прежде всего, из недавно опубликованной книги виднейшего немецкого аграрного теоретика Макса Зеринга, а с теоретической концепцией Зеринга Студенский вел серьезную полемику.

Технический переворот в американском сельском хозяйстве прошлого века, по мнению Студенского, открытие эры мирового сельского хозяйства ознаменовалось сельскохозяйственным кризисом 1870-х гг. Объяснение этого кризиса, даваемое Зерингом, недостаточное.

Зеринг, исходя из рикардовского закона падающей производительности затрат или, по Зерингу, «закона возрастающей покупательной силы продуктов», полагал, что сам процесс ценообразования должен соответствовать этому закону. Несоответствие 1875–1900-х гг., по мнению Зеринга, произошло потому, что экспансия зернового хозяйства на американском Западе временно приостановила интенсификацию зернового хозяйства и действие закона падающей производительности.

По мнению же Студенского, такое объяснение недостаточно и противоречиво. Главная причина сельскохозяйственного кризиса заключалась в громадном техническом перевороте сельского хозяйства второй половины XIX в. К 1870-м гг. накопился комплекс апробированных технических приемов, связанных с комплексным внедрением рабочих машин: плуга, жнейки, сноповязалки, молотилки, сеялки. При этом традиционное рабочее животное оставалось главным энергетическим двигателем (еще очень редко применялись паровые локомобили). С животным и координировалась революционная система машин.

В целом, по Студенскому, причина длительного диспаритета цен в последней трети XIX в. лежит в неравномерности и неодновременности промышленного и сельскохозяйственного капитализма, в неравномерности прогресса. Так, первая половина прошлого века была эпохой индустриальной революции. В сельском же хозяйстве лишь подготавливался в это время технический переворот. Это было время относительного вздорожания сельхозпродуктов или, что то же самое, время относительного удешевления промышленных изделий.

В 1875–1900 гг. начинается техническая революция и в сельском хозяйстве, сопровождаемая ростом производительности аграрного труда и снижением издержек производства, прежде всего зерновых культур. В этот период развитие промышленности продолжается в целом на технических основах, заложенных в предшествующий период. В результате мы видим относительное снижение цен земледельческих продуктов.

К концу XIX в. техника сельского хозяйства и промышленности приходят в состояние соответствия, и в результате так называемый сельскохозяйственный кризис завершается.

В начале XX в. промышленность вступает в фазу нового переворота (электричество, методы массового производства и стандартизации), сельское хозяйство в этом опять отстает, но в 1920-е гг. технический переворот начинает все шире осуществляться и в сельском хозяйстве.

Анализ современного ему технического переворота Г. А. Студенский начинает размышлением о причинах так называемой сельскохозяйственной депрессии вообще и в США в особенности. Рассмотрев соответствующие статистические показатели, он вновь обращается к объяснениям Зеринга, «к голосу которого прислушивается вся Европа».[149]149
  Студенский Г. А. Технический переворот в американском сельском хозяйстве. Самара, 1930. С. 36.


[Закрыть] По Зерингу, главная причина этой депрессии заключается в изменившихся условиях спроса, например, в понижении платежной способности Европы, в особенности Германии.

Обращаясь далее к объяснениям самих американских экономистов, например Зелигмана, Студенский обнаруживает у них еще акцент на специфике экономического поведения ферм, неспособных в 1920-е гг. быстро свернуть производство и приспособить его к переменившимся фермерским условиям.

По Зелигману, следующие особенности американской фермы препятствовали эластичному свертыванию фермерами своего производства вслед за соответствующим снижением цен: доминирование в сельском хозяйстве природы; медлительный оборот капитала в сельском хозяйстве; ограниченные возможности механизации в сельском хозяйстве; в отличие от индустрии, присутствие в сельском хозяйстве закона падающей производительности; слабая способность сельского капитала к перемещению в другие отрасли экономики; высокий процент постоянных издержек (overheadcosts), не зависящих от текущего объема производства; неспособность отдельного фермера влиять на рыночные цены; специфика условий сельскохозяйственного труда; вообще ферма это не только предприятие, но также и образ жизни.

Подобного рода объяснения Студенский критически характеризовал как своеобразную смесь маржинализма с народничеством на американской почве. Не в этих фактах, по мнению русского автора, заключалось существо депрессии.[150]150
  См.: Студенский Г. А. Технический переворот в американском сельском хозяйстве. С. 21–27.


[Закрыть]

Переходя к собственному объяснению парадокса депрессии: цены на сельхозпродукты падают, а производство сельхозпродуктов не снижается, а порой даже растет, – Студенский обращает внимание на усиленное стремление американских ферм 1920-х гг. вкладывать деньги в новые машины и оборудование. Сельскохозяйственная продукция фермерского хозяйства не просто возрастала, она в соответствующих расчетах увеличивалась на единицу площади.

Далее, отмечает Студенский, современная депрессия особенно сильно выразилась в понижении цен на зерно, но именно производство пшеницы в Америке и в конкурирующих с нею странах все 1920-е гг. непрерывно росло. И при всем при этом всем очевидны плоды американской депрессии: процент банкротств фермерских хозяйств в 6 раз выше, чем до войны; каждый год в 1920-е гг. полмиллиона человека из ферм уходят в города.

Как же объяснить вышеотмеченные парадоксы депрессии? Здесь Студенский предлагает ответ: все дело в новом, неуклонно надвигающемся доселе невиданном техническом перевороте в сельском хозяйстве. По мнению Студенского, некоторые американские авторы, например В. Кинг, уже подходили к объяснению элементов сельской депрессии через особенности технического переворота. Так, по Кингу, в 1920-е гг. начавшееся массовое применение тракторов и автомобилей сократило большое количество лошадей, что в свою очередь значительно уменьшило потребление зернового фуража и в то же время освободило значительные площади под производство других рыночных продуктов. В этом Кинг и видел главную причину депрессии. И все же, по мнению Студенского, американским ученым в осмыслении технического переворота не хватало комплексности и системности. Ведь недостаточно сводить депрессию к освобождению сельскохозяйственных площадей, ссылаясь только на факт сокращения лошадиного поголовья. Ведь высвобождаемая от выращиваемого лошадиного фуража площадь могла бы оставаться вообще необработанной из-за депрессии, но фермеры обрабатывают ее – занимают площадь соответствующими товарными культурами.

И здесь Студенский предлагает доказательство собственной гипотезы о сельскохозяйственной депрессии 1920-х гг. По его мнению, эта депрессия, строго говоря, вообще не депрессия, но лишь пролог начала глубокого, всеобъемлющего кризиса сельскохозяйственного производства.[151]151
  Студенский Г. А. Технический переворот в американском сельском хозяйстве. С. 28.


[Закрыть] Кризис этот неизбежен и неотвратим. В его основе лежит громадный технический переворот, осуществляемый на основе электрификации и внедрения широкого применения двигателя внутреннего сгорания, прежде всего, в американском сельском хозяйстве. Сформулировав этот свой тезис, Студенский тут же посвятил несколько страниц строгой критике германских профессоров Зеринга и Бринкмана, отчасти американских профессоров Тейлора и Уоррена.[152]152
  Там же. С. 29.


[Закрыть] Все они, по, мнению Студенского, слишком сдержанно, порой скептически относятся к революционным возможностям сельскохозяйственной механизации и энергетики в процессах радикального воздействия на сельскохозяйственную экономику.

Обращаясь к анализу возможностей трактора, Студенский пишет, что только к 1920-м гг. он вышел из периода опытно-практической проверки, становясь массовым технико-экономическим явлением. Этот переход от лошади к трактору был длительным и непрямолинейным: «Трактор родился в мире лошадиного хозяйства и принужден был вначале приспособляться к условиям этого чуждого ему хозяйства в ущерб своим действительным возможностям. Все орудия фермерского хозяйства были прекрасно приспособлены к лошадиной тяге, но они были малопригодны для экономического использования тракторной тяги. Трактор на первых порах не получал полной нагрузки и не мог вытеснить на некоторых операциях лошадей, так как отсутствие специального тракторного инвентаря делало использование трактора на некоторых операциях неэкономичным».[153]153
  Студенский Г. А. Технический переворот в американском сельском хозяйстве. С. 50.


[Закрыть]

Кроме того, часто сам технико-экономический уклад мелкого семейного хозяйства, в частности, его малая площадь, мешали выработке и применению технически оптимальных тракторов. Но, утверждал Студенский, опытный период внедрения тракторов в сельское хозяйство остался в прошлом. Массовая тракторизация Америки и всего мира неудержима, что он и подтверждал цифрами динами роста производства и экспорта продукции американской тракторной промышленности. А на фермах США в 1929 г. количество работающих тракторов приближалось к одному миллиону.

Студенский отмечал, что в 1920-е гг. в сельском хозяйстве быстро прогрессировала и автомобилизация. Уже в 1919 г. в соревновании лошади и автомобиля наступил решительный перелом, именно с этого времени количество лошадей на американских фермах начинает неуклонно и стремительно сокращаться, а количество автомобилей также неуклонно увеличиваться.

В целом в сельской энергетике США обнаруживался в сравнении с силой рабочих животных и водяно-ветряных мельниц неуклонный рост лошадиных сил, вырабатываемых двигателем внутреннего сгорания и электричеством. Все эти выводы Студенский подкреплял демонстрацией соответствующих сравнительных расчетов в производительности природных и новых индустриальных движителей, естественно, в пользу последних.

Основной вывод Студенского: в индустриальном двигателе заложен совершенно иной темп в сравнении с живым двигателем. Этот новый индустриальный темп позволяет коренным образом перестраивать как календарное распределение сельхозработ, так и территориально-отраслевую специализацию сельского хозяйства. Этот новый темп выражается и в комплексной работе новых видов техники: к автомобилю и трактору в США конца 1920-х гг. все увереннее присоединяется комбайн. «Можно ли назвать все это иначе, чем революцией? – вопрошает Студенский. – Мы увидим, как в процессе этой технической революции… изменится, сделается неузнаваемым лицо сельского хозяйства».[154]154
  Студенский Г. А. Технический переворот в американском сельском хозяйстве. С. 51.


[Закрыть]

При этом он вновь критикует немецких профессоров Ремера и Бринкмана, в своих исследованиях утверждавших, что машинизация американского сельского хозяйства, безусловно сокращая издержки, фактически не влияет на рост урожаев. Студенский же под впечатлением своего американского опыта пишет: «Мои наблюдения позволяют мне утверждать, что механизация вообще и моторизация в особенности могут стать и уже становятся сильнейшим фактором подъема урожайности».[155]155
  Там же. С.83.


[Закрыть] В поддержку своего утверждения он приводит данные о значении времени тракторной вспашки для урожайности, полученные на различных опытных сельскохозяйственных станциях США. Как заклинание, Студенский повторяет в своей книге: быстрый темп (тракторов), медленный темп (лошадей). А один из общих выводов книги Студенского таков: «Механизация вообще и моторизация в частности означают не только количественную перегруппировку в организации производства, но также коренную качественную его трансформацию, перестановку его с ремесленно-кустарной ступени на ступень рациональной организации, переход от примитивной ручной техники к машине, от мелкого хозяйства к более крупному».[156]156
  Там же. С. 92.


[Закрыть]

Но новая техника, хотя уже и массово, но неравномерно количественно и качественно проникающая в экономику американских фермерских хозяйств, не может не вызывать технико-экономических потрясений в американском сельском хозяйстве. Например, по наблюдения Студенского, даже американское семейное фермерское хозяйство (относительно крупное в сравнении со своими европейскими аналогами) недостаточно по размерам для принятия комплекса новейших технических достижений.[157]157
  Там же. С. 94.


[Закрыть]