Текст книги "Аграрники, власть и село. От прошлого к настоящему"

Такое текущее состояние технического прогресса в сельском хозяйстве и способствует состоянию так называемой депрессии: «Тот факт, что новая техника внедряется только в отдельные участки современного сельского хозяйства, более приспособленные к восприятию этой новой техники, и является причиной сельскохозяйственной депрессии. Именно конкуренция новой техники удерживает цены продуктов земледелия на низком уровне». И далее Студенский уточняет: «Понятие высоких и низких цен сугубо относительно. Будучи низкими для рядового фермерского хозяйства, современные цены с. х. продуктов весьма прибыльны для более крупных механизированных хозяйств, имеющих стоимость производства пшеницы и кукурузы на 30–40 % ниже средней». Главным выражением сельскохозяйственной депрессии, по Студенскому, является текущий кризис экономики фермерских хозяйств, при котором разрушается слой мелких хозяйств, неспособных использовать новую технику, и замена их крупными хозяйствами. В процессе кризисного вторжения механизации в сельское хозяйство и заключается, по Студенскому, объяснение парадокса роста сельскохозяйственной продукции в сочетании с массовым банкротством фермеров и их исходом в города.

Но главный вывод Студенского заключается в том, что суть сельскохозяйственной депрессии – кризиса 1920-х гг. схожа с сутью кризиса зернового хозяйства 1875–1900 гг. – оба кризиса вызваны прежде всего аграрным техническим переворотом.

При этом Студенский уточняет принципиальные особенности этих двух кризисов. Если кризис конца XIX в. базировался на перевороте в машинах, приспособленных к тяге животных, то кризис 1920-х гг. базируется на энергетическом перевороте в применении сельскохозяйственных машин и внешне проявляется в форме затянувшейся депрессии. Прошлый кризис произвел, прежде всего, громадное потрясение европейского сельского хозяйства, текущий сосредотачивается в странах Нового Света. Причина этого – технический переворот наиболее бурно проявляется в моноотраслях зернового хозяйства, в высокой степени развитого в США и Канаде. Но в перспективе и в Европе понижение хлебных цен и массовое вторжение сельской механизации повлечет кризисную перестройку агропредприятий. Вообще предыдущий кризис имел ярко выраженное разделение на страны Нового и Старого Света, в нынешнем кризисе географическая, региональная специфика будет резче проявляться внутри каждой из стран, производящих сельхозпродукцию. Так, в США в 1920-е гг. происходит драматический сдвиг пшеницы и хлопка на Запад и концентрация кукурузы в так называемом кукурузном поясе.

Если в кризисе прошлого века укрупнение ферм сопровождалось их общих количественным ростом, то в нынешнем кризисе происходит их явное количественное сокращение – в этом заключается одна из главных особенностей кризиса 1920-х гг. Вообще, по мнению Студенского, текущий кризис займет в истории всех аграрных кризисов совершенно особое место по своей глубине и последствиям из-за радикальности происходящего технического переворота. Этот технический переворот приведет к такой концентрации производства и укрупнению ферм, что возникнет вопрос создания и распространения форм крупнокапиталистического акционированного сельского хозяйства. Тогда индивидуальному фермеру все менее будет доступен кредит, да и совмещение в одном лице функций работника, инженера, организатора, администратора будет не по плечу рядовому фермеру. Между индивидуально-фермерским хозяйством и крупным капиталистическим возникнут формы группового администрирования индивидуальных ферм. В целом Студенский здесь четко заявляет о своем приятии превосходства «марксистского крупного» над «народническим мелким»: «Поднимающаяся волна концентрации американского сельского хозяйства полностью подтверждает Марксов закон концентрации, в то время как народники всех стран все еще продолжают воспевать «преимущества» мелкого хозяйства и предсказывать его вечность».[158]158
  Студенский Г. А. Технический переворот в американском сельском хозяйстве. С. 98.


[Закрыть]

При этом в обоснование своей гипотезы решающего значения фактора технического переворота Студенский критикует не только книгу Зеринга, но и вскользь критически отзывается о только что вышедшей в свет работе Н. Д. Кондратьева «Большие циклы конъюнктуры» (1928). Во-первых, в связи с ключевым понятием конъюнктуры Кондратьева Студенский туманно обобщает, что «многие авторы… хотят ценами объяснить все без остатка, как будто цены падают с неба вместе с дождем или вырастают из-под земли с пшеницей».[159]159
  Там же. С. 108.


[Закрыть]

Во-вторых, Студенский подвергает критике и понятие кондратьевских циклов: «Циклы означают колебания в рамках данной, в основных чертах неизменной системы. Конечно, каждый цикл заключает в себе и некоторые качественные перемены, вследствие чего нельзя найти двух вполне аналогичных циклов. Однако существенным для цикла остается колебательный характер его движения, повторяемость… Между тем каждая новая волна технического переворота означает перестановку хозяйства на новую, качественно отличную организационно-техническую ступень… Волны технического прогресса должны быть истолкованы не как циклы, а как неповторяемый процесс исторического развития производительных сил…».[160]160
  Студенский Г. А. Технический переворот в американском сельском хозяйстве. С. 109.


[Закрыть]

Четвертая, последняя глава книги Студенского называется «Практические выводы для нашей страны». Студенский в крайне драматических тонах излагает состояние советского сельского хозяйства и его перспективы. С одной стороны, для СССР существует угрожающая перспектива Индии и Китая – стран слабо индустриализованных, отличающихся сильным аграрным перенаселением. В таких странах единственное средство борьбы на мировом рынке – интенсификация усилий их собственной дешевой рабочей силы. Но это средство, в конечном счете, оборачивается против самих же аграрно перенаселенных стран. В их сельском хозяйстве тормозится аграрная индустриализация и вообще технический прогресс, обрекая эти страны на застой в развитии производительных сил. По Студенскому, эксперименты с механизацией выращивания риса в США в своем массово индустриальном развитии могут нанести смертельный удар по аграрным экономикам стран Южной и Юго-Восточной Азии, а рост производительности труда в зерновых отраслях США может поставить в безвыходное положение традиционное крестьянское хозяйство России. И тут фактически по-сталински профессор Студенский заявляет: «Для нас нет иного выхода, кроме всесторонней механизации сельского хозяйства и его полнейшей технической перестройки. История не дает нам для этой перестройки ни срока, ни отдыха… Либо мы сумеем переоборудоваться, либо будем задавлены чужим прогрессом и сброшены под откос».[161]161
  Там же. С. 114.


[Закрыть]

Утверждая, что производительность труда, причем прежде всего в его механическо-индустриальных формах, должна стать единственным критерием сельскохозяйственного прогресса, Студенский подчеркивает огромное, центральное значение для сельского хозяйства СССР организации механизированных колхозов, совхозов, машинно-тракторных станций. Заключительный абзац книги Студенского оптимистически боевит, зовет к соревнованию с Америкой: «Социалистическая реконструкция нашего сельского хозяйства произведет в нем техническую революцию более глубокую, чем та, что стихийно развертывается в заокеанских странах. В итоге мы будем впереди. Вашингтон, Октябрь, 1929 г.».[162]162
  Студенский Г. А. Технический переворот в американском сельском хозяйстве. С. 114.


[Закрыть]

Несмотря на безусловную смелую оригинальность очерка Студенского, его остроумную критику немецкого теоретического народничества и американского несистематического эмпиризма, следует признать, что в тексте Студенского явно сказывается примат техники над биологией и социологией, стремление думать и писать в стиле советского марксизма времени «великого перелома». Власть не поверила в коммунистическую перековку Студенского. В 1930 г. 31-летний профессор Студенский по обвинению к принадлежности к антисоветской Трудовой крестьянской партии был заключен в тюрьму, где покончил жизнь самоубийством.

* * *

В СССР в 1920-х гг. действительно предпринимались серьезные и систематические исследования немецкой и американской аграрной экономики с целью внедрения новейших международных достижений в развитие советского сельского хозяйства. Увы, многообразные интересные и полезные организационно-экономические аграрные знания, почерпнутые советскими учеными в Германии и США, в основном отторгались бюрократически-репрессивной машиной советской идеологии. К концу 1920-х гг. большинство крупных отечественных специалистов в области международной аграрной экономики подверглись идеологической критике, арестам и репрессиям.

Из всего многообразия германского и американского передового сельскохозяйственного опыта советская власть в годы «великого перелома» избрала для изучения внедрение и ускоренное развитие американских опытов по созданию громадных, полностью механизированных агрофабрик зерна и мяса, приглашая в СССР американских аграрных экспертов в области крупного аграрно-индустриального производства.

Американские аграрники в СССР: «Ты теперь в совхозе!»[163]163
  См.: «Ты теперь в совхозе(!..)» // Знамя. 2008. № 10. С. 178–188.


[Закрыть]

Американская аграрная мечта и русско-советская аграрная идея 1920–1930-х гг. имели фактически одну цель: преобразование села по образцу крупных индустриальных предприятий города. Подобного рода агрогигантомания являлась частным случаем всемирной гигантомании начала XX в. – процесса создания в ходе индустриализации рекордно крупных машин, механизмов, фабрик и заводов. Небоскребы и конвейерные линии, трансокеанские лайнеры и полнеба закрывающие дирижабли, пушки огромных калибров и танки-мастодонты поражали воображение современников начала XX в.

Но по сравнению с индустриальным гигантизмом в городе индустриальное укрупнение в сельском хозяйстве имело гораздо меньшие успехи. Первые тракторы и локомобили, приводившиеся в движение паровыми двигателями, у современников не ассоциировались с гигантским преобразованием сельского хозяйства в целом. Ведь главная политико-экономическая особенность индустриального гиганта – это прежде всего громадная концентрация труда (людей) и капитала (зданий, машин, оборудования). Осуществлять ее в сельском хозяйстве, распыленном на необъятных земельных площадях, ни агроинженеры, ни агрономы, ни агроменеджеры начала XX в. не спешили.

Победившие в октябре 1917 г. в России большевики с ходу принялись национализировать и укрупнять экономику, ожидая от этого немедленного и гигантского прироста производительных сил.

В сельском хозяйстве в результате национализации крупных помещичьих хозяйств были созданы советские хозяйства (совхозы) – крупные государственные аграрные предприятия, в которых советские наемные рабочие должны были производить сельхозпродукцию по единому государственному плану. Однако эксперименты, чуть не стоившие большевикам потери власти, вынудили их ввести нэп, основной целью которого было достижение компромисса государства с крестьянством на условиях рыночных отношений. Проекты коммунистической гигантомании отложили на неопределенный срок, а главной задачей было признано скорейшее восстановление разрушенного войнами хозяйства – для начала в традиционных формах многоукладной экономики, где важнейшая роль отводилась крестьянским хозяйствам. Но уже в годы первой пятилетки государство с новой яростной энергией и изобретательностью обратилось к агрогигантомании.

Наверное, никогда еще в истории, кроме как в 1920–1930-х гг., желаемое тут же выдавалось за действительное, сказку объявляли былью. Вспомним щемящую грусть есенинских строк о соревновании жеребенка с паровозом:

 
Милый, милый, смешной дуралей,
Ну куда он, куда он гонится?
Неужель он не знает, что живых коней
Победила стальная конница?
 

Эти строки мы привычно относим к России в ее предчувствии надвигающегося шока индустриализации и коллективизации. И нам само собой представляется, что в 1920-е гг., когда Россия была действительно отсталой страной, в передовых странах, в особенности в фермерской Америке, уже произошла индустриализация сельского хозяйства. Но ведь нет же! Тогда даже в самой Америке электрифицирована была весьма незначительная часть ферм. Больше половины аграрных работ в американском сельском хозяйстве выполнялось лошадьми. Сельскохозяйственная техника была дорогой и недостаточно надежной. Так что, говоря метафорически, машина не всегда побеждала в соревновании с лошадью. Американское сельское хозяйство в массе своей базировалось на экономике обычных семейных фермерских хозяйств. На всю Америку было лишь несколько случаев создания зерновых агрофабрик.[164]164
  Fitzgerald D. Every Farm a Factory: The Industrial Ideal in American Agriculture. Yale University Press, 2003. P. 10–32.


[Закрыть]

В этой статье речь пойдет именно о тех американцах и о тех большевиках, которые в сельском хозяйстве полностью сделали ставку на машину и фабрику, о технико-экономических инноваторах двух стран, объединивших свои усилия в совместных аграрных проектах. Этот союз был выгоден и продуктивен для каждой из сторон до самого начала 1930-х гг. Сегодня, по истечении прошедших с тех пор более трех четвертей века, интересно реконструировать социально-психологическую сторону взаимодействия между русскими и американцами, увлеченно и упорно трудившимися над возведением индустриальных агрогигантов.

Вспоминая историю сотрудничества с большевиками трех американцев – менеджера-коммуниста Гарри Уэйра (1889–1935), механика-идеалиста Лемента Харриса (1899–1985) и капиталиста-реформатора Томаса Кемпбелла (1882–1966), – мы побываем в Советской России времен нэпа и первой пятилетки, постараемся реконструировать и проанализировать американо-советский аграрный опыт.

Тойкинские руины и Гарольд Уэйр

Несколько лет назад мне довелось побывать в социологическом исследовании в пермском селе. Был конец апреля, но здесь выпал снег, было промозгло и пасмурно. В Тойкино в поздние советские времена находилась центральная усадьба процветавшего тогда совхоза. А ныне тут борется за экономическое выживание небольшой сельскохозяйственный кооператив. Миловидная служащая сельского муниципалитета сопровождала меня в тойкинских социологических изысканиях, добросовестно отвечая на мои расспросы о местном житье-бытье. Из конторы мы проследовали в прилегающее помещение, объединявшее клуб и детский сад. В клубе мое внимание привлек как-то сиротливо висящий стенд со стандартной краеведческой шапкой-заголовком «Из истории нашего села». Под заголовком – фотографии людей, битком набившихся в открытый автомобиль, изображения первых тракторов, а в центре портрет лучисто улыбающегося человека средних лет. Подпись под портретом гласила, что это некий Гарольд Вер.

– У нас здесь были американцы, – застенчиво сказала моя сопровождающая.

– Что? Какие американцы? – машинально переспросил я.

– У нас здесь был создан первый советско-американский совхоз, еще по личному указанию Ленина.

– Правда? Интересно!..

Времени читать рукописный текст, пояснявший фотографии, и расспрашивать об американцах у меня не было, и я просто сфотографировал весь стенд. Воспроизвожу из него несколько строчек о сути тойкинского советско-американского проекта: «Летом 1922 г. в Тойкино прибыл американский тракторный отряд во главе с Гарольдом Вером. С отрядом Гарольда Вера, насчитывающим 20 тракторов «Кейс» и один «Фордзон», прибыло из Америки 10 человек… 8 августа 1922 г. американцы устроили большую показательную работу в совхозе. 500 крестьян пришли смотреть, как работают американские трактора. В совхозе «Тойкинский» американцы вспахали и засеяли 900 га для озимой ржи и 500 га для яровой пшеницы»

Мы вышли из клуба, сели в уазик и на нем, словно на катере, поплыли по снежно-слякотным волнам-ухабам тойкинских улиц. Вокруг бросались в глаза руины двухэтажных совхозных домов, оставленных жителями из-за невозможности протопить их в кризисные 1990-е гг., да и вообще найти здесь какую-либо работу. На окраине Тойкино возвышалась водонапорная башня из серого кирпича, на округлой вершине которой красным кирпичом было выложено «Ленин с нами»…

Вернувшись в Москву, анализируя собранные в пермских селах материалы, я занялся поиском сведений об американском совхозе. Их и в нашей, и в американской литературе оказалось предостаточно.[165]165
  См.: Тарле Г. От имени революции // Смена. 1967. № 7. С. 3; Федотова С.,Е. Гараев. «Мериканцы» в Пермской губернии // Компаньон-magazine. 2006. № 5. С. 44–49.


[Закрыть]

В центре этой тойкинской истории, да и фактически всего советско-американского аграрного сотрудничества 1920-х гг., оказалась личность того самого Гарольда Уэйра (Вера), портрет которого висит на стенде в тойкинском клубе.[166]166
  Harris L. Harold Ware (1890–1935), Agricultural Pioneer, USA and USSR // Occasional paper. 1978. № 30.


[Закрыть]

Уэйр оказался блестящим социальным менеджером коммунистического толка, получившим образование агронома в Пенсильванском университете и в 1910-е гг. участвовавшим в организации рабочего движения лесорубов и сельхозрабочих Америки. После победы большевистской революции Уэйр стал активистом Общества друзей Советской России. В 1921 г. он посетил Россию и был потрясен технической отсталостью ее сельского хозяйства, разрухой и голодом. Уэйр предложил Ленину план оказания американской помощи в механизации сельского хозяйства. План с энтузиазмом был принят вождем мирового пролетариата. Вернувшись в Америку, Уэйр провел успешную кампанию по сбору средств для создания агромеханизированной колонны. Летом 1922 г. в Россию прибыл железнодорожный состав из пятидесяти вагонов, в которых были трактора, автомобили, электрогенератор, ремонтная мастерская, навесные сельхозорудия, палатки, семена, медикаменты. А главное – десяток квалифицированных специалистов из Северной Дакоты: фермеры, механик, агроном, врач. Вовлеченные Уэйром в большевистский эксперимент, они заключили полугодовой контракт с Советами с оплатой лишь в виде натурального обеспечения.

Непонятно, почему Ленин не нашел для американцев земли поближе и получше, кроме как в непролазной глубинке Пермского Нечерноземья, разоренного Гражданской войной.

Команда Уэйра 2 июля 1922 г. прибыла на железнодорожную станцию Верещагине, находящуюся в ста километрах от Тойкина, куда американцы добирались своим ходом по бездорожью две недели.

Пермские крестьяне были потрясены чудесами: тракторами, электричеством и кинематографом. Между американцами и русскими быстро возникли дружеские отношения. Соревнование тракторов с лошадьми в пользу тракторов, кино про успехи американской фермерской механизации, электрические бытовые приспособления, например электроплиты, однозначно агитировали пермских крестьян за технический прогресс. Налаживалась и личная жизнь приехавших. Один из американских итальянцев женился на тойкинской крестьянке.[167]167
  Описание особенностей межличностных взаимоотношений американцев с пермяками см.: Американцы в Тойкино // Земля Сосновская. Пермь, 2004. С. 19–23.


[Закрыть]

Из Тойкино в Москву и Америку поступали, конечно, исключительно радужные сведения о перспективах первого американо-советского совхоза. Довольный Ленин в письме Обществу друзей Советской России в Америке сообщал: «Дорогие товарищи! Я только что проверил специальным опросом Пермского губисполкома те чрезвычайно благоприятные сведения, которые были опубликованы в наших газетах относительно работы членов вашего общества… в совхозе «Тойкино»… Я вхожу с ходатайством в президиум ВЦИК о признании этого советского хозяйства образцовым и об оказании ему специальной и экстраординарной помощи как в отношении строительных работ, так и в снабжении бензином, металлом и другими материалами, необходимыми для организации ремонтной мастерской…».[168]168
  Ленин В. И. ПСС. T. 54. C. 545.


[Закрыть]

В этом благостном письме про «образцовое хозяйство» смущает лишь странное упоминание о какой-то «специальной и экстраординарной помощи». На самом деле между американским отрядом и пермским губисполкомом к тому времени возник затяжной конфликт по ключевым организационным вопросам. «Прожорливая» американская техника требовала дефицитного горючего и смазочных материалов, доставляя тем самым постоянную головную боль пермским кураторам тойкинского совхоза. В губкоме сетовали на американцев, что они не там пашут и бесхозяйственно расходуют бензин и смазку. В свою очередь, американцы требовали возведения обещанных им жилья и ремонтной мастерской. А уж на такие капиталовложения у губкома тем более не было средств.

Заведующий совхозом с советской стороны товарищ Чикин, оказавшись между американским молотом и пермской наковальней, на заседании пермской партячейки констатировал особенности местной организационной неразберихи и неформальной экономики: «В настоящее время отряд оказался в Пермской губернии без роду и племени, так как Межрабпомол ликвидировался, а Товарищество рабочей помощи, будучи преемником последнего, от отряда отказалось, и отряд попал в положение наемного работника Кизел-копей… Дорого стоит доставка топлива, так как приходится возить со ст. Верещагине за 70 верст, причем мобилизованные на подвозку топлива крестьяне во время перевозки всяческими способами отливают бензин и разбавляют водой, что вредно отражается на работе машин».[169]169
  Федотова С., Гараев Е. «Мериканцы» в Пермской губернии // Компаньон-magazine. 2006. № 5. С.47.


[Закрыть]

Наступала осень. Обещанная тойкинскому отряду помощь так и не пришла, даже после указания Ленина. Перед американцами встала проблема, как пережить предстоящую уральскую зиму.

Гарольд Уэйр в этой ситуации предпринял кардинальные меры. Для начала он перебрался со своим отрядом несколько южнее, в Челябинскую область, где условия для работы и жизни оказались лучше. А с середины 1920-х гг. и фактически до конца первой пятилетки Уэйр принимал активное участие в организации нескольких советско-американских совхозов на юге России и Северном Кавказе. У него накопился богатейший и уникальнейший опыт общения как с простым народом, так и с высокопоставленными чиновниками Советской России.

В то время СССР закупал за границей с каждым годом все больше сельхозтехники. Советский рынок вызывал огромный интерес крупнейших американских производителей тракторов и комбайнов. В 1930 г., например в разгар великой депрессии, в Штатах Советский Союз закупил у американских производителей тракторов больше, чем они смогли продать у себя в Америке.[170]170
  Fitzgerald D. Every Farm a Factory: the Industrial Ideal in American Agriculture. Yale University Press, 2003. P. 158.


[Закрыть] Ряд крупнейших американских агрофирм предлагали Уэйру место своего полномочного представителя в СССР с весьма приличным окладом. Но менеджер-коммунист Уэйр на подобного рода соблазны отвечал отказом.

Дневник Уэйра осени 1929 г. содержит эмоционально искренние пояснения причин такого решения: «Мне предлагают заниматься российскими делами в одной крупной американской компании. Это означает – достаточно денег для весьма и весьма зажиточной жизни. Сейчас дела у меня обстоят так, что я только-только могу выжить, с трудом могу послать своих детей в приличную школу.

Но принять эту должность будет означать жить с чувством невыполненного долга, незавершенной работы, для которой, так уж мне повезло, я являюсь самым подходящим человеком, чтобы помочь в проведении сельскохозяйственной революции от индивидуального хозяйства к индустриальному. Я могу помочь и обязательно помогу этой быстрой трансформации. Сегодня в России мы можем помочь людям сэкономить миллионы долларов и миллионы часов рабского человеческого труда.

Если бы я пошел на это предложение, я перестал бы быть их другом и превратился бы только в продавца. Нет уж! Я решил оставаться таким дураком, каким я родился, и продолжать начатое мною дело».[171]171
  Harris L. My Tale of Two Worlds. NY: International Publishers 1986. P. 74.


[Закрыть]

В 1932 г. Уэйр вернулся в США. Как объяснил он своим русским и американским друзьям, к концу первой пятилетки русские вполне овладели собственным опытом проектирования и эксплуатации крупных агроиндустриальных предприятий-совхозов и наладили собственное массовое производство тракторов, комбайнов и автомобилей. В этих условиях Уэйр считал свою миссию в СССР выполненной. Теперь он, наоборот, стремился в США, где бушевала великая экономическая депрессия и где уже американские трудящиеся нуждались в его организаторских талантах. Был ли Гарольд Уэйр действительно искренним в своих оптимистических заявлениях по поводу успехов сельской индустриализации в СССР? Неужели с его громадным опытом сельской жизни в Советской России он не разглядел в 1932 г. надвигающейся угрозы великого голода?..