Текст книги "Присяга Российской империи"

Г. Ковиль, штат Орегон, США. 19 декабря 1999 г. 13:40

Присыпанной снежной пылью такси остановилось у кованой ограды опрятного светло-зеленого двухэтажного дома, как раз напротив заасфальтированного въезда, на котором красовался крупный темно-зеленый «Бентли». Первым из машины вышел Илья, внимательно осмотрелся. Гладкий газон, покрытый тонкой ледяной коркой, пара искрящихся инеем кустов. Логово одного из самых кровавых бандитов Чечни было совершенно неприспособленно для обороны. Широкие окна, витражная дверь не представляли из себя никакого препятствия. Атакуй, не хочу. Бетонные пьедесталы двух бронзовых девок давали атакующим возможность укрыться при штурме. Хотя, конечно, голый зимний парк через дорогу напротив коттеджа открывал неплохой сектор обстрела. Без поддержки бронетехники особо не расштурмуешься.

Никаких людей, за исключением носящихся по парку спортсменов, в зоне видимости не имелось, и Ралусин наклонился к шейху:

– Прошу вас, уважаемый, все спокойно.

Абдо Саддам-Юсуф, по-старчески закряхтев, выбрался на холодный асфальт, неприязненно огляделся:

– Воистину логово шайтана. Даже снега человеческого нет. Только лед и грязь.

– Оттепель, наверное, недавно была, – Илья сунул водителю пятьдесят долларов. – Потом заморозки. Вот и растаяло все. То есть, замерзло.

– Все едино, мерзость, – муфтий чуть поддернул халат, плотнее запахнул на груди.

– Вам не холодно, уважаемый?

– Я в этом халате в Казани зимой не мерзну, юноша, не то что здесь.

Вдвоем они неторопливо пошли к дверям, но когда до порога оставалось всего несколько метров, дверь неожиданно распахнулась:

– О Аллах, я не верю своим глазам! – на улицу стремительным шагом выскочил бородатый мужчина в распахнутом на груди дорогом длиннополом пальто. Илья сразу отметил сломанный, с неглубокой вмятиной на переносице, нос, сросшиеся брови и понял, что они с шейхом добрались до цели. Тем не менее офицер решительно двинулся вперед, закрывая Саддам-Юсуфа собой.

– Все в порядке, Илья, – положил шейх ладонь ему на плечо. – Это свой…

«Таких «своих» на сковороде без масла жарить нужно», – мысленно выругался Ралусин, но посторонился. Мусульмане, вопреки его ожиданию, не обнялись, а остановились на расстоянии пары шагов.

– Я благодарю вас за честь, уважаемый Саддам-Юсуф, – кивнул бандит. – Я и в мыслях не представлял, что смогу увидеть вас лично.

– Последние известия, пришедшие из этого сатанинского мира побудили меня пуститься в путь, Идрис. И мне бы не хотелось, чтобы копейки, оторванные нашими бедняками от своих детей, оказались выброшены в омут разврата или украдены безбожными нечистивцами.

– Вы можете верить мне, досточтимый Саддам-Юсуф, – Нохчий покосился на Ралусина: – А кто это безбородый?

– Это Илья, мой охранник, – сделал небрежный жест муфтий. – Мне не хотелось отправляться сюда одному.

– Он имеет отношение к нашему делу?

– Никакого.

– Угу, – понимающе кивнул чеченец и посторонился: – Что же вы стоите у порога? Входите, прошу вас. Будете дорогими гостями! Сейчас велю сварить горящего чая, сластей подать, мяса поджарить.

– Это будет хорошо, Идрис. После трех пересадок и ядовитых гамбургеров мы сильно проголодались. Ты ведь не откажешься от хорошего куска мяса, Илья?

Ралусин уловил в словах старика уже знакомое легкое ехидство, удивленно оглянулся на него, буркнул что-то вроде: «Почему бы и нет?».

– Он у нас христианин, – снисходительно пояснил Саддам-Юсуф.

– А-а, – расхохотался чеченец. – Входите в дом, уважаемые. Гость на пороге – честь для хозяина. Проходите.

Обедали они на полу, сидя на коврах возле богатого дастархана, в котором Рукисин сильно подозревал обычный кухонный стол с коротко подпиленными ножками. Хозяином чеченец и вправду оказался щедрым. Для нежданных гостей он выставил большие тарелки с халвой, шербетом, курагой на украшенных чеканкой серебряных подносах. Тушеное в густом соусе мясо плавало в глубоких фарфоровых пиалах, красная рыба и горки икры лежали прямо на плоских лепешках. Можно было бы подумать, что они находятся не современном доме, а в юрте где-то среди поволжских степей – если бы не электрический чайник, из которого Идрис и подливал горячий напиток то Илье, то уважаемому шейху.

– Надеюсь, Идрис, ты приютишь старика на пару дней? – поинтересовался муфтий, дождавшись, пока Ралусин опустошит свою пиалу и выпьет пару чашек чая, закусывая его рассыпчатой халвой. – Обратные билеты у меня только на послезавтра, а селиться в здешних гостиницах мне глубоко противно. Один их вид вызывает омерзение у истинного мусульманина.

– Разумеется, досточтимый Абдо Саддам-Юсуф, – кивнул чеченец и хлопнул в ладоши, громко крикнув: – Саид, ты меня слышишь?! Иди сюда! Вели очистить левую спальню на втором этаже и перестелить постель. Наш дорогой гость останется у нас на два дня. И выдели кровать для его телохранителя. И закрой на сегодня подвал на ключ.

– Сделаю, бей, – кивнул худощавый смуглый мужчина с редкой бородкой в две ладони длиной.

– Илья, иди, проверь мою комнату, – кивнул шейх.

– Вы мне не доверяете?! – возмутился Нахчий. – Как вы можете, уважаемый Саддам-Юсуф! Разве я давал…

– Иди-иди, – повторил Ралусину муфтий и офицер поднялся со своего места.

– Вы оскорбляете меня, Абдо Саддам-Юсуф, – сухо сообщил чеченец.

Муфтий промолчал, провожая своего охранника взглядом и только после того, как за Ильей закрылась дверь, спросил:

– Насколько правдиво твое обещание, Идрис? То самое, о котором говорили твои доверенные посланники.

– Мое обещание? – чеченец протер согнутым пальцем усы, отпил немного чаю. – Простите меня, уважаемый шейх. Вы были правы, отослав русского. Ему не стоит об этом слышать.

– О чем, Идрис? – муфтий достал из кармана четки. – О чем? Прихожане смогли собрать на благие цели миллион долларов и вопрос моей совести решить, на что будут потрачены эти немалые деньги. На посрамление неверных путем страшной кары, либо на строительство новых мечетей во имя Аллаха.

– Вы должны отдать их мне, досточтимый Саддам-Юсуф, – сглотнул чеченец, – мне… И тогда весь мир содрогнется, увидев, насколько страшен может быть гнев Аллаха на отринувших его учение. Огонь небесный обрушится на их жилища, он превратит в пепел тела язычников, он уничтожит их души, недостойные иной участи, кроме гибели.

– Небесный огонь? – шейх сжал кисточку чет, легко погладил ею себя по щеке. – Это похоже на богохульство. Откуда ты можешь взять огонь небесный? Ты желаешь уподобиться Аллаху и обрушить на Землю Солнце или уронить на нее комету?

– Ну что вы, уважаемый, – удивился такой странной интерпретации чеченец. – Добытый мною огонь имеет вполне земное происхождение.

– Вот как? – муфтий опять начал перебирать четки. – Может быть, ты смог добыть несколько армейских огнеметов и надеешься пострелять из них по прохожим на улицах? Огнемет тоже можно назвать огнем небесным, и он тоже способен испепелять тела и души язычников. Но стоит ли он нескольких новых мечетей, которые можно построить на пожертвования правоверных мусульман?

– Стоит, уважаемый Саддам-Юсуф, стоит, – кивнул Нахчи. – Добытый мною рукотворный огонь испепелит не единицы неверных. Он покарает миллионы.

– Ты говоришь страшные вещи, Идрис, – нахмурился мулла. – Очень страшные. И если это тот огонь, о котором я думаю, то не лучше ли зажечь его здесь, в логове шайтана, среди его возлюбленных детей? Москва далеко, но если огонь полыхнет над Астраханскими землями, то многие и многие из правоверных покинут этот мир, а тысячи и тысячи не смогут больше ступить на землю своих предков, поскольку она сама станет смертью. Я не хочу превращать в светящуюся пустыню степи, среди которых я рос, в которых я родился.

– В пустыню превратится только Москва, уважаемый Саддам-Юсуф, – плотоядно улыбнулся чеченец. – Миллионы неверных превратятся в дым, а древние поволжские земли навсегда станут свободными. Вы сможете резать русских, как сорную траву, и ни одна крыса не посмеет поднять голос в их защиту. Что касается логова шайтана… Что же, уважаемый Саддам-Юсуф, настанет и его очередь. Зеленому знамени пророка предрешено взметнуться над всей планетой, и я могу приблизить этот великий час сразу на много лет.

– Ну что же, если речь идет о язычниках… – во время короткой паузы стало слышно, как костяшки чет негромко стукают друг о друга. – По доллару за нечестивую душу… Это не очень дорого, мой дорогой Идрис. Но если жертв окажется меньше миллиона, тебе придется вернуть наши деньги.

– Я предполагаю, Аллах располагает, досточтимый Саддам-Юсуф, – очень вежливо поклонился чеченец. – Но неверные любят скрывать своих мертвых. И они далеко не всех смогут найти. Пусть будет полмиллиона, или я верну незаслуженно взятые деньги.

– Я соглашусь с тобой Идрис… – шейх вскинул четки, привлекая внимание. – Но предупрежу об одном. Если огонь спустится на Астрахань, если он заденет приволжские или прикамские земли… Ты станешь смертным врагом всех правоверных, которые хоть немного прислушиваются к моим словам. И для тебя не будет покоя ни в жизни, ни в смерти.

– Да будет так, досточтимый Абдо Саддам-Юсуф, – согласился Нахчи. – Но когда я смогу получить деньги на свою священную борьбу? Я как-то не заметил при вас чемоданов.

– Ты считаешь своих соотечественников полными дикарями, – усмехнулся муфтий, сунул левую руку в правый рукав и вытащил на свет небольшую пластиковую карточку. – Вот они. Ты можешь получить их наличными или перевести на счет. Достаточно знать код.

– Не сочтите за недоверие, уважаемый, – склонил голову чеченец, – но мое дело нуждается в срочной поддержке. Не можем ли мы сделать перевод прямо сейчас?

– Я не очень хорошо разбираюсь в правилах использования этого изобретения, – пожал плечами гость, – но мне кажется, что без банка, или хотя бы банкомата нам не обойтись.

– Вряд ли в банкомате есть необходимая сумма, – поднялся Ночий, – но зато там можно узнать, правильно ли вы запомнили код.

– Ох, Идрис, Идрис, – укоризненно покачал головой шейх. – Не доверяешь старику. Думаешь, обманываю… Нехорошо. Хочешь проверить, так и скажи. Хитрить зачем?

– Банкомат есть в супермаркете, в трех кварталах отсюда. Съездим?

– Конечно, – шейх положил четки в карман. – Мне все равно нужно купить зубную щетку и пару свежих носок. Пожалуй, Илью нужно взять с собой. Зря я, что ли, деньги ему плачу?

В «Бентли» они сели вчетвером. За руль – один из молодых ребят Идриса Нохчия, у которого бородка еще только начала пробиваться на подбородке, на переднее сиденье – Илья. Чеченец и сложивший руки на животе старик – сзади. Ралусин думал услышать хоть что-нибудь интересное, но все молчали. Так же молча они вошли в обширный супермаркет, неотличимый от тех, что стоят в Москве на каждом углу, подошли к банкомату. Илья и молодой боец Идриса развернулись, прикрывая своими спинами хозяев.

– Вставляем сюда, – услышал бывший пограничник, – ждем картинки… Теперь набираем код.

– Сорок четыре, шестьдесят семь, шестьдесят семь, – продиктовал муфтий.

– Код принят. Действие… Получение денег… Двадцатку попросим… А теперь чек… Остаток на счете… Я восхищен вами, уважаемый Саддам-Юсуф, такая точность. Девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот восемьдесят баксов. А я думал, вы говорите про миллион примерно.

– Я никогда не говорю примерно, Идрис, – сухо ответил священнослужитель. – Я говорю то, что есть.

– Не сердитесь, досточтимый Саддам-Юсуф! Давайте поедем домой, вам нужно отдохнуть с дороги.

– Разумеется, Идрис. Но вначале я хочу купить себе кое-что… И, пожалуй, пройтись пешком. Поезжай, Идрис, мы вернемся пешком. Илья, пойдем.

Ралусин кивнул и, не оглядываясь, направился ко входному турникету универмага.

– Она у них действительно есть, – прошептал шейх, когда они попали внутрь и взяли тележки. – Настоящая атомная бомба. Я потребовал, чтобы около Волги не возникло радиоактивного загрязнения, и он не стал спорить. Счел требование нормальным и естественным. Ведь там моя родина. Значит, это действительно атомная бомба и Идрис намерен протащить ее в Россию. О, Аллах, какая мерзость! И они называют это той культурой, которую намерены нести людям?!

– Значит, это действительно так… – Илья отвел муфтия от стеллажа с порнографическими журналами. – В общем, мы надеялись на ошибку, но готовились именно к этому варианту. Хорошо, спасибо вам, уважаемый. Теперь поезжайте в какую-нибудь гостиницу, отдохните. Встретимся в самолете. Я управлюсь сам.

– Нет, я вас одного не оставлю.

– Перестаньте, Саддам-Юсуф, – сморщился Ралусин. – Ну чем вы сможете помочь? Я успел прогуляться по дому, примерно представляю его расположение. Там всего пятеро или четверо бойцов, не считая самого Идриса. Один сидит у двери, двое, судя по голосам, смотрели телевизор на первом этаже. Еще тот, что меня провожал. Ну, и еще кто-то может быть, кого я не заметил. Спал, например, или в магазин отошел. Управлюсь.

– Нет, юноша, я пойду с тобой, – упрямо повторил муфтий. – Если я исчезну, то Идрис заподозрит неладное. Да и не пустит тебя никто в дом одного.

– Ночью прорвусь.

– Нет. Если я пропаду, Идрис все равно заподозрит неладное, будет настороже, приготовит засаду.

– Ерунда, прорвусь.

– Нет, Илья! – повысил голос Саддам-Юсуф и остановился. – Нет, я никуда не уйду! Ты знаешь, что такое джихад, Илья?

– Война за веру, – пожал плечами Ралусин.

– Нет, юноша. Джихад – это борьба за веру, за спасение своей души, это рвение в служении Богу. И ведется она здесь! – муфтий ткнул пальцем себе в грудь. – Мне страшно и хочется убежать, но я все равно останусь. Потому, что служу делу Аллаха, потому, что это поможет спасти миллионы невинных людей. Если я убегу, то стану недостойным звания правоверного и Бог отвернется от меня. Я проиграю джихад. Поэтому я останусь. Все мы предстанем пред лицом Аллаха, рано или поздно. И умереть нужно так, чтобы не стыдиться потом этого часа.

– Упрямый, упертый старик!

– Не спорь со старшими, юноша, – толкнул тележку Абдо Саддам-Юсуф, – и найди мне зубную щетку. Мою таможенник зачем-то истыкал своим грязным, жирным, вонючим пальцем. И белые носки. Я не менял свои уже три дня. Мне стыдно творить намаз в таком виде. Еще немного, и Аллах откажется даже смотреть в мою сторону.

Илья думал, что на молитву мусульмане соберутся на закате – но они расстелили свои коврики в холле перед телевизором в десять вечера. Правда, кланялись не в сторону «одноглазого друга», что выглядело бы весьма комично, а в угол между окном и завешанной ковром стены. В углу, кстати, висела фаянсовая тарелка с каким-то изречением, любовно выписанным арабской вязью – видимо, заменяла икону[34]34
  На самом деле на таких тарелках пишут защитные изречения из Корана, отгоняющие от жилища злых духов и болезни.


[Закрыть]. Маячить над душой Ралусин не стал. Быстро пересчитал спины – шесть человек вместе с шейхом – и ушел в отведенную ему конурку на третьем этаже. Три метра на два, с раскладушкой и крохотным окошком, она больше напоминала кладовку, в которую хозяева не успели накидать старого хлама – но все равно это было лучше, чем коврик в каменном схроне, на каковом бывшему пограничнику доводилось спать много, много раз. Поэтому Илья заснул практически мгновенно, едва коснулся головой подушки. И проснулся точно так же – без всяких будильников, ровно в два ночи, как и намечал.

Бесшумно одевшись, он спустился на второй этаж и прокрался к дальней комнате – как раз напротив «гостевой» с дастарханом. Нажал на медную ручку, толкнул створку, скользнул внутрь.

Компьютер стоял на столе – Илья заметил его через приоткрытую дверь еще в первый раз, когда прогуливался по дому. Теперь пришло время воспользоваться своей находкой. Офицер включил сетевой фильтр, нажал кнопку включения машины. Тут же загудели вентилятор и винчестер, по экрану монитора побежали строчки тестируемого оборудования. Послышался громкий писк – компьютер сообщал, что все системы находятся в норме. Появилась загрузочная картинка «Windows», потом рабочий стол с каким-то головорезом в черной маске и с «Калашниковым» в руках. Ярлыки программ. Ралусин быстро пробежался мышкой по названиям: «Doom», «Quake», «F-19», «Dune», «Ufo», «Empires». Одни «игрушки»! Ну, еще «Word» имеется…

Илья открыл «Проводника», заглянул в корневой каталог, поискал текстовые файлы, рабочие программы – но кроме инструкций ко все тем же «игрушкам» ничего не обнаружил.

– Вот, бараны, – сплюнул он. – Им лишь бы дурака валять.

– Stand still! What are you doing here? (Стоять! Что ты тут делаешь?) – распахнул дверь молодой нахчиевский боец.

Илья, пользуясь тем, что в комнате было темно, отскочил от экрана в тень и со всей силы ударил мальчишку в солнечное сплетение. Тот захрипел, складываясь пополам, и Ралусин не отказал себе в удовольствии ударить его ребром ладони чуть ниже затылка. Моджахед воткнулся лбом в пол. Илья отскочил к столу, сдернул с нее лампу дневного света и со всего размаха опустил противнику на макушку. С негромким хлопком лопнуло стекло, посыпались мелко звенящие осколки. Офицер добавил еще один удар ногой в живот и услышал торопливые шаги в коридоре. Дверь распахнулась от сильного удара, появилась рука с пистолетом – Илья опустил на нее лампу, выбивая оружие, саданул полуголого, в одних джинсах парнишку локтем в лицо. Моджахед улетел обратно в коридор, Ралусин двинулся следом и тут же ощутил прижатый ко лбу холодный пистолетный ствол.

– Вот черт! – он отбросил лампу и поднял руки.

С пола поднялся парень в джинсах, из носа которого текла кровь, кинулся вперед и принялся со всей силы бить бывшего пограничника кулаками, метясь в лицо. Руки Илья опустить не рискнул, но лицо от ударов отворачивал, а потому больше всего тумаков досталось левому уху и вискам.

– Что тут происходит?! – появился, наконец, и сам Идрис Нохчий, в глубоко запахнутом махровом халате и с автоматом «Узи» в руках. Глаза его горели огнем, словно чеченец и не спал вовсе, а занимался теннисом или футболом.

– Вот, русский чего-то в кабинете делал.

Илья попятился из коридора в комнату. Бандиты вошли следом за ним. Бей передернул затвор автомата и указал на валяющегося на полу бойца:

– Саид, проверь, как он?

Худощавый моджахед, одетый в футболку и тренировочные штаны, отошел к раненому, не спуская с Ралусина глаз, присел рядом на корточки, нащупал пульс на горле:

– Живой, дышит.

– Свяжи этого… идиота…

Саид, обойдя пленника по широкой дуге, задвигал ящиками стола, достал пластиковую ленту с двумя замочками, сделал широкие петли, подступил со стороны спины, накинул ленту на одно запястье, затянул, потом свел обе руки за спину, закрепил вторую ленту пластиковых наручников. Нихчий, усмехнувшись, опустил автомат, перекинул автомат из правой руки в левую, подступил ближе и неожиданно со всей силы ударил Ралусина кулаком в живот. У Ильи перехватило дыхание, он наклонился вперед, хватая ртом воздух, но второй удар в челюсть откинул его назад:

– Значит, компьютерами интересуешься, неверный? Любопытный, да? – кулак врезался в солнечное сплетение, заставив бывшего пограничника сползти на пол. – Ты думаешь, русская безмозглая крыса, я хоть что-то важное доверю этому железному ящику?

На этот раз чеченец ударил пленника ногой:

– Кто тебя послал?! Говори!

– У тебя все равно ничего не получится, урод, – прохрипел Илья. – Мы все знаем. И про ядерную боеголовку, и про то, что ты везешь ее в Иран. Ничего у тебя не выйдет, сука безродная. В Индонезии тебя уже ждут. Там все разведывательные корабли собрались, запеленгуют твою головку, никуда ты ее не протащишь.

– Кто тебя послал?! – Идрис снова пнул пленника ногой и громко выругался: удар пришелся по ребрам, и мягкий домашний тапочек не смог защитить пальцы от боли. – Вот сволочь!

Он схватил уже изрядно поломанную лампу и огрел Ралусина по голове:

– Кто?!

– ФСБ, – прохрипел Илья. – Или ты думаешь, я сам корабли через океан перегонял? Тебя давно сдали! Халдзата знаешь?

Чеченец откинул приклад автомата и хорошенько саданул им пленника в лоб – чтобы не особо выступал. И все-таки червь сомнения начал грызть его душу. Откуда русские могли узнать про боеголовку? И что вообще они успели узнать?

На полу зашевелился раненый моджахед. Неуверенно сел, застонал.

– Ну-ка, крыса, откуда вы узнали про атомную бомбу? Откуда, откуда? – Идрис принялся настойчиво лупить пленника прикладом по голове.

– Отстань от него. Это я предупредил русских.

– Ты, Саддам-Юсуф? – в изумлении уставился чеченец на одетого в зеленый халат муфтия.

– Я, Идрис, я. Ты так хвастался мощью огненного гнева, который можешь обрушить на невинных людей, что было трудно не догадаться. И я предупредил русских о твоей идее. А когда ты сегодня подтвердил, что и где собираешься сделать, я сразу позвонил в Москву и все повторил.

– Старый маразматик… – Идрис Нахчий подошел к шейху и вдруг со всей силы ударил в лицо. Старик рухнул на пол, чеченец наклонился к самому его лицу: – Знаешь, чего ты добился? Не стану я везти бомбу ни в какую Москву. Я ее в Астрахани к самому кремлю подвезу, да и подорву к чертовой матери, понял? Чтобы вместо всей твоей говеной Волги одна яма осталась.

Идрис выпрямился, перевел дух.

– Саид, одень на этого старого кретина наручники. Возьми кого-нибудь в помощь, отвезите обоих к бухте, да и утопите там. Или разденьте и зарежьте, чтобы за грабеж приняли. Только не стреляйте, а то пули потом в трупах найдут. Ни к чему это. Давай, кончай с этим побыстрее.

Бей ушел в свою комнату.

– Можно, я поеду? – попросил парень, поднимающийся с пола. – Я его зарежу!

– Нет, я! – встрепенулся второй, хлюпающий текущей из носа кровью.

– Ты, Фадрал, – указал на первого Саид и протянул ему пластиковую ленту. – Одевай наручники, а я пока ключи от машины возьму.

Спустя пять минут пленников вывели из комнаты, спихнули с лестницы. В холле подобрали, вывели за дверь. Саид открыл багажник, кинул туда кусок толстой черной пленки, пригладил жидкую бороденку, кивнул на нее русским шпионам:

– Полезайте…

– Ну, – пнул Илью Фадрал и с замаха ударил рукоятью пистолета в основание шеи.

– Что ты делаешь, кретин! – цыкнул на него более опытный моджахед. – Хочешь, чтобы обойму заклинило?

Ралусин зашипел от боли, по посторонился, пропуская старика:

– После вас, уважаемый.

Муфтий, кряхтя, наклонился, упал в багажник, отполз к дальней стенке. Бывший пограничник лег рядом. Саид захлопнул крышку и кивнул новобранцу:

– Поехали.

Тихо заурчал двигатель, машина качнулась, с громким шуршанием покатилась по заиндевевшей асфальтовой дорожке, вывернула на улицу и быстро набрала скорость.

– Холодно здесь, однако, – спустя некоторое время пробормотал Илья. – Хорошо, я куртку одел, а то бы дуба дал. Вы как, уважаемый?

– Если ты про холод, то на мне теплый халат, – отозвался Абдо Саддам-Юсуф. – Коли не секрет, то что мы собираемся делать теперь?

– А сколько, по вашему, мы едем?

– Минут десять.

– Тогда, наверное, пора…

Идрис Нохчий сидел в кресле перед светящимся синим цветом экраном компьютера и задумчиво крутил в руках спутниковый телефон. В том, что его прослушивали, он не сомневался. Потому обычно и ограничивал свои разговоры фразами вроде: «Все в порядке», «Нужно встретиться», «Заберите письмо в обычном месте». Однако то, о чем только что проболтался русский, требовалось передать Халилу немедленно, пока он еще не взял курс на Индийский океан. Если русские знают про боезаряд и дежурят в проливах – они могут перехватить драгоценный груз. Второй раз подобной удачи в жизни не случится, можно и не мечтать.

Или русский врет?

– Нет, не врет, – вслух пробормотал Идрис. – Чертов старик действительно старательно расспрашивал о «небесном огне». Раз русские прислали сразу двух агентов, да еще таких, как Камский и Волжский муфтий, раз не пожалели миллиона долларов, чтобы я им поверил – значит, и правда знают. И наверняка сделают все, чтобы не пропустить боеголовку в Иран. Нет, тут лучше не рисковать.

Он включил телефон, выбрал номер из списка, дал команду набора. Послышались длинные гудки и почти сразу щелчок:

– Слушаю. – Идрис узнал голос Халила.

– Это я, – как можно непринужденнее сказал чеченец. – Прогноз погоды тут по радио слушал. Говорят, в Индонезии все плохо. Неблагоприятные условия. Не стоит нам отдыхать там в этом году…

Араб озадаченно промолчал, и Нахчий с нажимом добавил:

– Не к чему ездить в такие места…

– Понятно, – наконец сообразил Халил. – Ну нет так нет. Индонезия не одна на этом свете. Есть и другие места. Поспокойнее. Хотя получится немного дальше.

– Тогда я волноваться не буду.

– Не беспокойся. Про прогноз я все понял.

Чеченец отключил телефон и мысленно еще раз прокрутил весь разговор в голове. Вроде, все было естественно и правдоподобно. Идрис не сомневался, что его разговор слушают – но подозревал, что занимается этим не человек, а компьютер, анализируя важность разведданных по ключевым словам. И даже если слушает человек – вряд ли простой связист знает, что в Индонезии организованна облава на ядерную боеголовку. И для него, так же как для прочих непосвященных, все слова прозвучат как обычный, совершенно невинный разговор о погоде и отпуске. Да даже если и знает – все, что он сможет доложить начальству, так это то, что боезаряд через Индонезию не повезут.

Идрис сжал кулак, выставив средний палец и показал эту фигуру компьютеру:

– Вот вам, а не бомба!

В эти самые секунды Илья, ворочаясь в багажнике, повернулся спиной в крышке, нащупал идущую от замка к запору тягу, дернул ее вверх. Крышка с легким щелчком подалась наверх. Ралусин торопливо сдернул уплотнительную резинку, принялся быстро елозить лентой пластиковых наручников по обнажившемуся железному ребру. Спустя пару минут оковы поддались. Офицер толкнул качающуюся крышку багажника вверх, впуская внутрь свет фар от едущей позадь автомашины, принялся шарить руками по сторонам.

– Что ты ищешь, Илья?

– Инструмент. «Запаска» под нами. Монтажка или баллонный ключ должны тоже быть здесь… Ага, – офицер нащупал реечный домкрат.

Машина позади ударила по тормозам, ее развернуло поперек дороги. Похоже, водитель увидел копошащихся в багажнике людей в наручниках.

– Интересно, в полицию позвонит, или сочтет, что его скрытая камера снимает.

«Бентли» начал тормозить – водитель наконец-то заметил, что крышка багажника задрана вверх. Хлопнула дверца, послышались шаги. Илья перехватил домкрат возле ручки, подогнул ноги, готовясь к прыжку. Отсчитал четыре шага, ринулся наружу, взмахивая импровизированным оружием. Молодой моджахед как раз находился возле заднего колеса – он успел вскинуть пистолет, но тут округлая пятка домкрата с хрустом врезалась ему в висок и паренек, дернув головой, полетел на спину. Илья упал сверху, перехватил у врага пистолет, быстро повернул к глазам. Марка оружия оказалась незнакомой, но, в общем-то, пистолеты все одинаковы. Второй моджахед уже выскочил из машины – Ралусин увидел его ноги, услышал щелчок передернутого затвора.

– Ага, вот… – Илья увидел флажок предохранителя, толкнул его пальцем вниз, к буковке «F», передернул затвор и тут же дважды выстрелил из-под машины в ногу, метясь в щиколотку. Бандит взревел от боли, упал – и Ралусин нажал на спусковой крючок еще несколько раз, всаживая в тело врага девятимиллиметровые свинцовые подарки.

На дороге опять завизжали тормоза. Машина, остановившаяся метрах в двадцати тут же энергично подалась назад, развернулась.

– Вот теперь точно полицию вызовут… – Илья торопливо охлопал тело молодого моджахеда, потом обежал машину и обыскал еще хрипящего Саида. Нашел нож, быстро срезал болтающиеся на руках пластиковые петли, переложил себе в карман пистолет, похожий на чешский «CZ», но с надписью «jеriho 941» на хромированной ствольной коробке[35]35
  А на самом деле это вообще «Магнум» под названием «Бэби Игл». Разработанная на базе чешской «CZ-75» конструкция была продана израильской фирме «IMI», которой ныне и выпускается


[Закрыть], две запасные обоймы, побежал к багажнику и срезал наручники со старика, уже выбравшегося на дорогу. – Садитесь скорее, поехали!

– А ты дорогу знаешь?

– Ерунда, – Илья в дав приема развернулся в обратную сторону. – Городок маленький, дом в центре. Парк тут вообще, наверное, единственный Найдем.

До города они домчались минут за пять. Здесь Илья сбросил скорость, глядя по сторонам.

– По идее, самые широкие улицы должны везти к центру… Та-ак, а вот этот домик я уже видел. Справа, трехэтажный, с белыми наличниками. Вспомнил, нас мимо него таксист из аэропорта вез! Все, с дорогой проблем больше нет. Сейчас в конце квартала налево, и метров через триста будет парк. Погнали!

Тормозить возле чеченского особняка Илья не стал – повернув по широкой дуге на асфальтовую дорожку, он промчался последние десять метров до упора вдавливая педаль газа и на всем ходу влетел в витражную дверь. Машина, пролетев холл, вмазалась в стену, а Ралусин, выскочив наружу, выпустил в очумевшего от неожиданности охранника две пули и ринулся наверх.

– What happened? (Что случилось?) – из дальней двери высунулся боец в майке и плавках. Ему моментально ответил «jеriho 941», и бедолага, так и не успевший освоить премудрости бандитской жизни, шмякнулся на пол с разорванным прямым попаданием черепом.

К двери спальни чеченского бея Илья подкрался на цыпочках, опустился на пол и из полулежащего положения нажал ручку, толкнув дверь внутрь. Тут же прозвучала длинная очередь – в тонкой гипсокартоновой стене образовалась полоска сквозных пробоин на уровне пояса. Ралусин громко взвыл, словно от боли, постучал локтями по полу, словно падая, но на самом деле вскочил. Опять загрохотал автомат, сквозь перегородку щедро осыпая пулями пол.

– Господи, помоги! – мгновенно уверовал во всевышнего майор, причем совершенно искренне. Он привстал на носки, глядя как образующиеся в полу дырки медленно, но неуклонно приближаются к нему. Внезапно очередь оборвалась. Илья метнулся вперед, отшвыривая створку двери вскинул пистолет. Опытный чеченец за эти мгновения уже успел поменять обойму и передергивал затвор, а потому офицер без всяких предисловий принялся стрелять ему в грудь. Бандита отшвырнуло, он захрипел, выпучив глаза и раскинув руки – но Илья все равно всадил три последние пули Идрису в лоб. С этого чеченца станется – он может и в бронежилете спать. А пятна на полосатой пижаме – для Смерти не аргумент.

За окнами уже слышался вой сирен, а потому пришлось действовать быстро. Протерев рукоять пистолет полой куртки, Илья откинул оружие, оглядел комнату, шагнул в дверь спальни. Телефоны лежали здесь, на ковре рядом с постелью – две сотовые трубы «Soni» и спутниковый аппарат марки «Thurayа». Майор сгреб в карман все, побежал вниз по лестнице. Сидевший на ступеньках муфтий поднял голову:

– Ну как?

– Все в порядке, уходим. Еще минута, и сюда примчится вся полиция штата.

– Так я и знал, – поднялся старик, потер ладонью грудь напротив сердца. – Так я и знал. Придется умирать в своей постели. Ладно, пошли.