Текст книги "Электронная коммерция в России и за рубежом: правовое регулирование"

Как известно, неопределенность, существующая в вопросах взаимного признания и исполнения судебных решений, в значительной степени препятствует развитию оборота, поскольку свобода движения товаров, работ и услуг между различными юрисдикциями предполагает столь свободный же «оборот» судебных решений. Поскольку одной из основных целей создания Европейского Союза являлось создание общего рынка, на обеспечение функционирования которого преимущественно и направлено большинство норм общеевропейского законодательства, неудивительно, что вопросы взаимного признания и приведения в исполнение судебных решений стали предметом особого внимания со стороны европейских законодателей.

В Европе существует несколько правовых режимов, установленных общеевропейскими актами, в рамках которых осуществляется взаимное признание судами государств – членов ЕС вынесенных судебных решений и которые могут представлять интерес в контексте освещения проблематики электронной коммерции.

Основным правовым режимом являются положения Регламента Брюссель I, который пришел на смену Брюссельской конвенции, которая в свою очередь заменила запутанную систему двусторонних договоров между отдельными странами – участниками ЕС. Новая редакция Регламента Брюссель I устранила необходимость прохождения процедуры признания и принудительного исполнения судебного решения, вынесенного на территории другой страны – члена ЕС, судом государства, на территории которого осуществляется исполнение решения. Судебные решения, обладающие юридической силой на территории одного государства – члена ЕС, имеют аналогичную юридическую силу на территории всех остальных государств ЕС. Для инициирования исполнительного производства по такому решению достаточно предъявления его оригинала или надлежащим образом заверенной копии (с переводом при необходимости) и специального сертификата, выдаваемого судом, который вынес решение. Форма такого сертификата приводится непосредственно в Регламенте. Фактически данный сертификат имеет значение исполнительного листа.

Признание судебного решения, вынесенного судом другого государства – члена ЕС, может быть оспорено в специальном суде, который должен был быть обозначен каждым государством членом ЕС до 10 января 2014 г. Такой суд должен незамедлительно рассмотреть соответствующее заявление. Основания для удовлетворения такого заявления содержатся в ст. 45 Регламента Брюссель I: а) противоречие публичному порядку государства, в котором исполняется решение; б) отсутствие заблаговременного извещения ответчика о начале процесса, что не позволило ему организовать свою защиту; в) наличие противоречащего оспариваемому решения, вынесенного в судах государства, в котором исполняется решение; г) противоречие данного решения вынесенному в судах иных государств решению по тому же предмету между теми же сторонами при условии, что такое решение удовлетворяет критериям, необходимым для его принудительного исполнения. Однако ни при каких условиях суд, рассматривающий вопрос об отказе в признании судебного решения, вынесенного в иной стране – члене ЕС, не вправе пересматривать его по существу (ст. 52 Регламента Брюссель I).

Для обеспечения оперативности рассмотрения небольших требований гражданско-правового характера (не превышающих 2000 евро), носящих трансграничный характер (т. е. где хотя бы одна из сторон домицилирована в ином государстве, где расположен признающий суд), и минимизации издержек по их рассмотрению в Европейском союзе была учреждена специальная процедура рассмотрения небольших требований (European Small Claims Procedure)[255]255
  Regulation EC № 861/2007 of the European Parliament and of the Council of 11 July 2007 establishing a European Small Claims Procedure // OJ 2007. 1199/1.


[Закрыть]. Процесс, предусмотренный данной процедурой, носит документарный характер. Регламент предусматривает требования, предъявляемые к представляемым документам и доказательствам, представительству сторон, срокам рассмотрения спора, порядку его обжалования, и иные процессуальные аспекты. Процессуальные документы максимально стандартизированы: в них содержатся разъяснения и поля, в которых необходимо отразить суть спора.

Представительство сторон профессиональным юристом не является обязательным, равно как и личное присутствие сторон перед судом: суд при необходимости может пообщаться со сторонами посредством видеоконференции. Вынесенное решение подлежит исполнению на территории всех государств – членов ЕС без необходимости получения предварительной процедуры его признания (экзекватуры). Исполнение такого решения осуществляется в соответствии с законодательством государства, где происходит исполнение в порядке, применимом к его собственным судебным решениям.

Наконец, необходимо упомянуть еще два документа, которые имеют непосредственное отношение к рассмотрению споров в сфере электронной коммерции в Европе. Речь идет о Директиве 2013/11/ЕС «Об альтернативном разрешении споров с участием потребителей» (ADR Directive), которая должна была быть имплементирована странами – членами ЕС до 9 июля 2015 г., и о Регламенте № 524/2013 «Об онлайн-разрешении споров с участием потребителей» (ODR Regulation), который вступил в силу 9 января 2016 г. Появление указанных документов обусловлено стремлением к развитию внутреннего рынка ЕС за счет стимулирования развития трансграничной электронной коммерции. Скорость заключения договора в таких условиях вступает в противоречие с традиционным судебным процессом, сопряженным со значительными временными и материальными затратами, особенно если он осложняется иностранным элементом.

Основной целью ADR Directive является наделение потребителей возможностью удобного, быстрого и низкозатратного рассмотрения спора с предпринимателем за счет использования аккредитованных арбитражных центров, соответствующих указанным в Директиве минимальным стандартам. При этом Директива не предусматривает обязательность для потребителя рассмотрения спора в арбитражном центре.

Арбитражная оговорка необязательна для потребителя, если соглашение заключено до возникновения спора и имеет своей целью лишить потребителя права на рассмотрение спора в судебном порядке (ст. 10 (1)). Правом на обращение в арбитражный центр наделен только потребитель. Предприниматель не вправе инициировать разбирательство в таком суде с целью уреглирования своих претензий по отношению к потребителю (например, в связи с неоплатой товара) (ст. 2(2)(g)). Кроме того, данный механизм рассмотрения споров не может использоваться для урегулирования споров предпринимателей между собой.

ADR Directive устанавливает ряд требований к арбитражным центрам и их арбитрам с целью обеспечения их профессионализма и прозрачности деятельности. Каждый арбитражный центр, претендующий на рассмотрение споров с участием потребителей, обязан обеспечивать раскрытие полной информации о своей деятельности, в том числе в сети «Интернет» (ст. 7). Помимо необходимой контактной информации нужно также предоставить данные о процедуре назначения арбитров, процедуре рассмотрения спора, средней продолжительности рассмотрения спора, расходах на рассмотрение споров, общем числе споров и проценте решений в пользу продавца. Арбитражный центр обязан размещать отчеты по рассмотрению им дел, информацию о причинах отказов в иске и часто возникающих проблемах при рассмотрении исков (ст. 19). Данные положения направлены на то, чтобы потребитель мог сделать свободный и обоснованный выбор арбитражного учреждения.

ADR Directive устанавливает предельный срок рассмотрения спора – 90 дней, возможность проведения судебных процедур без личного участия сторон и без обязательного участия представителей-юристов. Максимально широко предполагается использовать функционал современных информационно-телекомуникационных технологий, в частности, интерактивных веб-сайтов.

Разбирательство спора в арбитражном центре должно быть для потребителя бесплатным или сопряжено с уплатой номинальных расходов (ст. 7 (с) ADR Directive). По-видимому, с точки зрения европейского законодателя, арбитражные центры в сфере потребительских споров не должны работать на началах самоокупаемости, предполагается их определенное финансирование со стороны государства, которое может окупиться за счет некоторой разгрузки государственной системы судов.

Основной целью принятия ODR Regulation является создание организационных и технических условий для имплементации в Европе системы онлайн-разрешения споров, предусмотренных ADR Directive. Регламент включает конкретный механизм обеспечения функционирования арбитражных центров посредством создания единой Интернет-платформы, позволяющей потребителю направлять через нее споры, возникающие в сфере электронной коммерции, на рассмотрение конкретных арбитражных центров, соответствующих требованиям Директивы.

§ 4. Юрисдикция в сети «Интернет»: российский подход

В России компетенция судов по рассмотрению гражданско-правовых споров определяется гражданским процессуальным (ГПК РФ) и арбитражным процессуальным законодательством (АПК РФ). Для того чтобы суд считался компетентным рассматривать определенный спор, необходимо, чтобы были соблюдены правила подведомственности и подсудности.

Правила о подведомственности разграничивают компетенцию по рассмотрению спора между различными звеньями судебной системы (главным образом между судами общей юрисдикции и арбитражными судами, в том числе судом по интеллектуальным правам). Нормы о подсудности определяют, какой именно суд в рамках определенного звена судебной системы обладает компетенцией по рассмотрению и разрешению данного спора.

Как следует из положений п. 3 ст. 22 ГПК РФ, суды общей юрисдикции рассматривают гражданские споры и споры, вытекающие из публичных правоотношений, за исключением тех из них, которые отнесены законодательством к компетенции арбитражных судов. Подведомственность спора арбитражному суду определяется двумя критериями: его характером (связь с предпринимательской и иной экономической деятельностью) и субъектным составом (по общему правилу – юридические лица и индивидуальные предприниматели) (п. 2 ст. 27 АПК РФ).

В контексте тематики споров, возникающих в сети «Интернет», нас прежде всего интересуют специальные положения процессуального законодательства, посвященные основаниям и порядку рассмотрения споров с участием иностранных лиц (которые в американской доктрине именуются «long-arm statutes»). Данные положения применяются в дополнение к положениям процессуального законодательства, определяющего подведомственность и подсудность соответствующего спора. Иными словами, для того, чтобы решить вопрос о возможности рассмотрения в суде спора в отношении конкретного иностранного лица, необходимо предварительно положительно решить вопрос о подведомственности и подсудности такого спора по существу (т. е. безотносительно к национальной принадлежности ответчика) данному суду.

В соответствии со ст. 402 ГПК РФ суды в Российской Федерации рассматривают дела с участием иностранных лиц, если организация-ответчик находится на территории Российской Федерации или гражданин-ответчик имеет место жительства в Российской Федерации. При этом положения гл. 44 ГПК РФ «Подсудность дел с участием иностранных лиц судам Российской Федерации» имеют приоритет над общими положениями ГПК РФ о подсудности, содержащимися в гл. 3 (ч. 1 ст. 402 ГПК РФ).

В ч. 3 ст. 402 ГПК РФ содержатся специальные основания для рассмотрения споров с участием иностранных лиц, из которых потенциально применимыми к сфере электронной коммерции являются следующие:

1) орган управления, филиал или представительство иностранного лица находится на территории Российской Федерации;

2) ответчик имеет имущество, находящееся на территории Российской Федерации, и (или) распространяет рекламу в Интернете, направленную на привлечение внимания потребителей, находящихся на территории Российской Федерации;

5) по делу о возмещении вреда, причиненного имуществу, действие или иное обстоятельство, послужившие основанием для предъявления требования о возмещении вреда, имело место на территории Российской Федерации;

6) иск вытекает из договора, по которому полное или частичное исполнение должно иметь место или имело место на территории Российской Федерации;

7) иск вытекает из неосновательного обогащения, имевшего место на территории Российской Федерации;

9) по делу о защите чести, достоинства и деловой репутации истец имеет место жительства в Российской Федерации.

10) по делу о защите прав субъекта персональных данных, в том числе о возмещении убытков и (или) компенсации морального вреда, истец имеет место жительства в Российской Федерации.

11) по делу о прекращении выдачи оператором поисковой системы ссылок, позволяющих получить доступ к информации в информационно-телекоммуникационной сети «Интернет», истец имеет место жительства в Российской Федерации.

Особое внимание следует обратить на положение, приведенное в п. 2, согласно которому российский суд общей юрисдикции компетентен рассматривать споры в отношении иностранного лица, которое распространяет в Интернете рекламу, направленную на российских потребителей. Данное положение, равно как и п. 11 данного перечня, было включено в ГПК РФ в рамках имплементации в российское законодательство концепции «права быть забытым», основные положения которой содержатся в ст. 10.3 Закона об информации[256]256
  См.: Федеральный закон от 13 июля 2015 г. № 264-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» и статьи 29 и 402 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации». Подробнее положения о праве лица быть забытым будут рассмотрены в главе о персональных данных.


[Закрыть]. Однако положения п. 2 ч. 3 ст. 402 ГПК РФ сформулированы весьма широко и выходят за рамки собственно «обслуживания» первоначальной цели, особенно если их рассматривать вместе с ч. 7 ст. 29 ГПК РФ и ст. 17 Закона о защите потребителей, устанавливающих право потребителя на предъявление иска по месту своего жительства или пребывания[257]257
  Представляется, что в соответствии с ч. 1 ст. 402 ГПК РФ положения п. 2 ч. 3 этой же статьи должны рассматриваться в качестве специальной нормы по отношению к ч. 7 ст. 29 ГПК РФ. Они вводят дополнительное условие для установления юрисдикции российского суда в отношении иностранных лиц при распространении ими рекламы, направленной на привлечение внимания российских потребителей. Общее же правило ч. 7 ст. 29 ГПК РФ действовует без ограничений применительно к спорам, где в качестве ответчика выступает российское лицо. Иной подход означал бы лишение п. 2 ч. 3 ст. 402 ГПК РФ какого-либо самостоятельного смысла, поскольку безотносительно к факту наличия рекламы, ориентированной на российского потребителя, последний всегда мог бы предъявить иск в суд по своему месту жительства на основании ч. 7 ст. 29 ГПК РФ. Это не только бы не соответствовало системному подходу к толкованию законодательства, в рамках которого каждая норма должна иметь свой смысл, но и противоречило бы основным направлениям развития юрисдикционных аспектов законодательства о защите прав потребителей, которые отражены в актах международных организаций вроде ОЭСР и в европейском законодательстве. См., например, § 2 °Consumer Protection in E-commerce: OECD Recommendation, OECD Publishing, Paris. URL: http://dx.doi. org/10.1787/9789264255258-en)/


[Закрыть]. В совокупности данные положения ГПК РФ по существу представляют собой отечественную версию критерия направленности, отраженного в Регламенте Брюссель I. Только в отличие от европейского подхода, не конкретизирующего формы направленности и оставляющего определение факта ее наличия в каждом конкретном случае на усмотрение правоприменительного органа, при российском подходе формулируется конкретный и единственный критерий: распространение рекламы в Интернете, направленной на российских пользователей.

Выработать критерии направленности рекламы в Интернете на российских пользователей еще только предстоит. Однако уже сейчас можно ожидать, что в числе основных критериев будет изложение такой рекламы на русском языке, а также распространение соответствующей рекламы на веб-сайтах рунета, т. е. зарегистрированных в доменной зоне «.ru», «.рф», «.su» и иных доменах, тесно связанных с территорией РФ, например, «.moscow»[258]258
  Данный критерий уже давно используется ФАС РФ для целей определения сферы применения Закона о рекламе в Интернете (Письмо ФАС России от 3 августа 2012 г. № АК/24981 «О рекламе алкогольной продукции в Интернете и печатных СМИ»). См. подробнее гл. 7 настоящей книги.


[Закрыть]. По всей вероятности, в качестве возможного ориентира могут быть использованы подходы, выработанные применительно к определению сферы действия законодательства о персональных данных (см. далее).

Основания для установления юрисдикции российских арбитражных судов в отношении споров с участием иностранных лиц закреплены в ч. 1 ст. 247 АПК РФ, из которых особого упоминания заслуживают следующие:

1) ответчик находится или проживает на территории Российской Федерации либо на этой территории находится имущество ответчика;

2) орган управления, филиал или представительство иностранного лица находится на территории Российской Федерации;

3) спор возник из договора, по которому исполнение должно иметь место или имело место на территории Российской Федерации;

4) требование возникло из причинения вреда имуществу действием или иным обстоятельством, имевшими место на территории Российской Федерации либо при наступлении вреда на территории России;

5) спор возник из неосновательного обогащения, имевшего место на территории Российской Федерации;

6) истец по делу о защите деловой репутации находится в Российской Федерации;

9) спор возник из отношений, связанных с государственной регистрацией имен и других объектов и оказанием услуг в международной ассоциации информационно-телекоммуникационных сетей «Интернет» на территории Российской Федерации;

10) в других случаях при наличии тесной связи спорного правоотношения с территорией Российской Федерации.

Рассмотрим подробнее, как данные положения могут быть применены к решению вопроса о юрисдикции российских судов применительно к спорам, возникшим в связи с использованием Интернета.

Договорные отношения

Как видно из положений подп. 6 ч. 3 ст. 402 ГПК РФ и подп. 3 ч. 1 ст. 247 АПК РФ, иск к иностранному лицу может быть предъявлен в российский суд не только по местужительства (местонахождению) такого лица, но и по месту исполнения договора. Аналогичный подход имеет место в Европе (ст. 7 (1) Регламента Брюссель I) и при определенных условиях – в США (доктрина минимальных контактов).

Наибольший интерес в контексте договорных отношений в сети «Интернет» представляет, как отмечалось ранее, вопрос о месте исполнения обязательства по предоставлению цифрового контента, поскольку его решение непосредственно влияет на возможность установления российским судом своей юрисдикции в отношении иностранного лица, не имеющего местонахождения (местажительства) на территории России. Поскольку вопросы исполнения обязательства относятся к «компетенции» гражданского права, необходимо обратиться к соответствующим положениям ГК РФ.

Поскольку специальные положения на сей счет отсутствуют и в части второй, и в части четвертой ГК РФ, место исполнения обязательства по предоставлению цифрового контента должно определяться по общим правилам исполнения обязательства, указанным в ст. 316 ГК РФ, из которой методом исключения следует, что таким местом является место жительства должника (или его местонахождение, если должником является юридическое лицо)[259]259
  Все остальные перечисленные в данной статье варианты явно не подходят к рассматриваемым отношениям.


[Закрыть]. Другой вопрос, насколько российский суд вправе применять положения ГК РФ, регламентирующие место исполнения обязательства для целей решения вопроса о наличии компетенции по рассмотрению спора с участием иностранного лица, в то время как в качестве применимого может выступать иное право (не российское). Принимая во внимание, что вопросы компетентности суда рассматривать определенный спор носят публично-правовой характер и решаются в силу этого по правилам lex fori, применение положений ГК РФ является вполне обоснованным. В любом случае вопрос о применимом праве не решается ранее, чем будет решен вопрос о юрисдикции. Таким образом, если стороны прямо в договоре не указали, что местом исполнения обязательства по предоставлению цифрового контента является местонахождение (место жительства) его приобретателя, данное специальное основание для установления юрисдикции не добавляет ничего принципиально нового по сравнению с общим правилом о предъявлении иска в суд по месту жительства (местонахождению) ответчика.

В случае если в качестве стороны договора, заключенного в сети «Интернет» выступает потребитель, то в соответствии с п. 7 ст. 29 ГПК РФ и п. 2 ст. 17 Закона РФ о защите прав потребителей иск может быть предъявлен в суд по месту жительства (месту пребывания) истца, по месту заключения или месту исполнения договора. Потребитель не может быть лишен или ограничен в реализации данного права договором[260]260
  Пункт 22 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2012 г. № 17 «О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей»; п. 7 информационного письма Президиума ВАС РФ от 13 сентября 2011 г. № 146 «Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с применением к банкам административной ответственности за нарушение законодательства о защите прав потребителей при заключении кредитных договоров».


[Закрыть]. Как отмечалось ранее, с недавних пор российское процессуальное законодательство ввело критерий направленности деятельности в виде распространения рекламы в Интернете, рассчитанной на российских пользователей, как условия установления компетенции российского суда в отношении иностранного лица. Таким образом, для обоснования юрисдикции российского суда в отношении иностранного интернет-магазина, необходимо доказать факт распространения таким интернет-магазином рекламы в Интернете, направленной на российских пользователей. Такая реклама может распространяться в форме баннеров, сообщений электронной почты, поисковой (контекстной) рекламы. Как отмечалось ранее, пока практикой не выработано конкретных критериев направленности, однако, как представляется, о ее наличии могут свидетельствовать факты распространения рекламы на русском языке и (или) на веб-сайтах рунета.

Необходимо отметить, что в силу древности российских законов о защите прав потребителей отношения, связанные с распространением цифрового контента, при излишне формальном толковании таких законов могут «выпасть» из-под сферы их применения, а вместе с ними – и положения о возможности предъявления иска по месту жительства потребителя (см. подробнее § 7 гл. 6 настоящей книги).

Однако даже при самом пессимистичном сценарии – нежелании российского суда распространять нормы законодательства о защите прав потребителей на отношения, связанные с приобретением цифрового контента, – у потребителя сохраняется возможность в некоторых случаях «затащить» иностранное лицо в российский суд в случае переквалификации спора с потребительского на спор о незаконной обработке персональных данных. Такая возможность существует в силу того, что большая часть зарубежных интернет-магазинов осуществляет обработку персональных данных своих клиентов, и при нарушении условий договора со стороны предпринимателя (например, непредоставления цифрового контента или блокировании аккаунта пользователя) можно сослаться на нарушение законодательства о персональных данных (требований к получению согласия, локализации процессов обработки данных и пр.), при условии, что на отношения по обработке персональных данных будет распространяться российское законодательство[261]261
  Данный вопрос будет подробнее рассмотрен далее.


[Закрыть].

Рассматривая вопрос о юрисдикции судов по спорам, связанным с договорными отношениями, следует принимать во внимание, что подавляющее большинство договоров, заключаемых в сети «Интернет», будут так или иначе иметь соглашение о выборе суда (пророгационное соглашение) или арбитража (арбитражная оговорка), в котором подлежат рассмотрению споры, возникающие из такого договора. В связи с этим необходимо рассмотреть те правила, которые применимы к такого рода соглашениям по российскому праву.

Согласно ст. 249 АПК РФ, если стороны, хотя бы одна из которых является иностранным лицом, заключили письменное соглашение, где определили, что арбитражный суд России обладает компетенцией по рассмотрению возникшего или могущего возникнуть спора, связанного с осуществлением ими предпринимательской и иной экономической деятельности, арбитражный суд России будет обладать исключительной компетенцией по его рассмотрению, при условии что такое соглашение не изменяет исключительную компетенцию иностранного суда. При этом не обязательно, чтобы одной из сторон такого пророгационного соглашения выступало российское лицо, оно может быть заключено и между двумя иностранными лицами[262]262
  Пункт 1 информационного письма Президиума ВАС РФ от 9 июля 2013 г. № 158 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел с участием иностранных лиц».


[Закрыть], например, зарубежными аффилированными лицами российских компаний.

Российская судебная практика выработала ряд положений, направленных на обеспечение баланса интересов сторон при заключении пророгационных соглашений. Так, такие соглашения не могут носить «ассимметричный» характер, т. е. не могут одну сторону наделять альтернативным арбитражному разбирательству правом на обращение в суд, а другую – нет. Несмотря на наличие арбитражной оговорки, сторона всегда может подать иск в государственный суд, если таким правом наделена другая сторона[263]263
  Постановление Президиума ВАС РФ от 19 июня 2012 г. № 1831/12.


[Закрыть]. Как отмечается, в основу этой правовой позиции были положены ст. 1 ГК РФ, закрепляющая принцип равенства, а также ст. 168 ГК РФ, согласно которой признается ничтожной сделка, не соответствующая требованиям закона[264]264
  Егоров А.В. Асимметричные оговорки о разрешении споров судебная практика заменяет на симметричные // Вестник международного коммерческого арбитража. 2012. № 2. С. 187.


[Закрыть]. Позиция ВАС РФ по данному вопросу представляется небесспорной, тем более что подходы к решению вопроса о правомерности применения асимметричных арбитражных оговорок различаются в разных странах[265]265
  См. обзор, подготовленный юридической фирмой Clifford Chance: Unilateral Оption Сlauses in Аrbitration: a Survey as to their Еffectiveness. 2013. URL: http://goo.gl/w35K5M. См. также: Зенькович Д.И. Асимметричные арбитражные соглашения в России и за рубежом // Отрасли права. 02.06.2015. URL: http://отрасли-права. рф/article/8077


[Закрыть]. Возможно, в силу отсутствия в указанном постановлении ВАС РФ четкой и убедительной аргументации приведенной позиции в последнее время стали появляться судебные решения, в которых российские арбитражные суды признают действительной такую асимметричную юрисдикционную оговорку, если она допустима в соответствии с правом, применимым к договору[266]266
  См.: Постановление Пятнадцатого апелляционного арбитражного суда по делу № А53-17338/2014 от 12 марта 2015 г. В нем суд указал, что право выбора между арбитражем и государственным судом, предоставленное истцу по договору, не противоречит законодательству, так как оно является допустимым в соответствии с английским правом, применимым к соответствующему договору.


[Закрыть]. Но в любом случае можно утверждать, что подобного рода оговорки находятся в зоне риска возможного непризнания их российским судом.

Нередко click-wrap соглашения и иные договоры, заключаемые в сфере электронной коммерции, содержат пророгационное соглашение в пользу иностранного суда. Если в качестве одной из сторон такого выступает потребитель, то подобные положения не лишают его возможности предъявления иска по своему месту жительства. Если такое соглашение содержится в договоре между предпринимателями, возникает вопрос, препятствует ли наличие такого пророгационного соглашения в пользу иностранного суда установлению компетенции отечественного суда. Формальное толкование положений ст. 249 АПК РФ позволяет сделать вывод об отсутствии препятствий для российского арбитражного суда признать себя компетентным рассматривать данный спор по общим правилам определения международной подсудности даже при наличии пророгации в пользу иностранного суда. Такой подход, как отмечается, с одной стороны, расширяет пределы юрисдикции Российской Федерации, но, с другой стороны, противоречит принципу автономии воли сторон и дестабилизирует хозяйственный оборот, поскольку лишает стороны элемента предсказуемости в вопросе о компетентной юрисдикции.

Данные соображения были приняты во внимание ВАС РФ, который установил, что «арбитражный суд не признает себя компетентным, если по заявлению стороны установит, что между сторонами правоотношения заключено исполнимое и юридически действительное соглашение о рассмотрении спора исключительно судом иностранного государства». В качестве основания для такого решения была применена аналогия закона п. 5 ч. 1 ст. 148 АПК РФ (о праве арбитражного суда оставить заявление без рассмотрения при наличии соглашения о рассмотрении такого спора в третейском суде)[267]267
  Пункт 6 информационного письма Президиума ВАС РФ от 9 июля 2013 г. № 158 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел с участием иностранных лиц».


[Закрыть].

Таким образом, российское законодательство допускает широкую степень усмотрения сторон предпринимательского договора по выбору компетентного суда: они могут выбрать как российский арбитражный суд, так и зарубежный суд. В обоих случаях, за редким исключением, российский арбитражный суд будет придерживаться волеизъявления сторон. В связи с этим вряд ли стоит упускать возможность урегулировать данный вопрос субъектам электронной коммерции, осуществляющим деятельность в B2B-сегменте. Соответствующие положения могут быть, в частности, включены в стандартные договоры, размещенные на сайте (click-wrap-соглашения).

Что же касается арбитражных оговорок, то они не вызывают каких-либо особых проблем в предпринимательских договорах, напротив, наличие специального международного соглашения о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений, участницами которого являются 156 стран, включая Россию, существенно облегчает рассмотрение вопросов принудительного исполнения решения, вынесенного арбитражем на территории разных стран мира[268]268
  Конвенция о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений (Нью-Йорк, 1958 г.) (Нью-Йоркская конвенция).


[Закрыть]. Правда, необходимо проявлять достаточную степень внимательности при формулировании соответствующих арбитражных оговорок, в том числе в части конкретизации споров, которые могут быть переданы на рассмотрение арбитража. В противном случае, как показывает практика, вместо запланированного Лондонского международного арбитражного суда (The London Court of International Arbitration) можно оказаться в Советском районном суде г. Нижнего Новгорода[269]269
  См. решение Советского районного суда г. Нижнего Новгорода от 7 декабря 2015 г. по делу № 2-6575/2015. URL: http://goo.gl/5VxOue


[Закрыть].

Одним из актуальных вопросов является допустимость арбитражных оговорок в договорах с участием потребителей. С одной стороны, законодательство о защите прав потребителей не содержит никаких специальных запретов на рассмотрение споров из потребительских договоров в третейских судах. С другой стороны, подобное рассмотрение споров может быть сопряжено с дополнительными обременениями для потребителя: необходимостью несения расходов (при рассмотрении спора в государственном суде потребитель освобожден от уплаты госпошлины), поездок к месту рассмотрения спора. Кроме того, существуют риски необъективного рассмотрения спора в случае, если арбитраж каким-либо образом аффилирован с предпринимателем.

По мнению Верховного Суда РФ, арбитражные оговорки в потребительских договорах по общему правилу допустимы[270]270
  Пункт 1 раздела «Судебная практика по гражданским делам» Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за четвертый квартал 2011 г.


[Закрыть]. Однако если арбитражная оговорка включена в договор присоединения, то она будет иметь правовое значение, если потребитель впоследствии признает действительность этого условия и будет настаивать на рассмотрении спора именно в третейском суде[271]271
  Там же.


[Закрыть]. Таким образом, арбитражная оговорка, включенная в click-wrap-соглашение с потребителем, не лишает его возможности предъявления иска в суд по своему месту жительства, а предоставляет ему возможность выбора оптимального места для рассмотрения спора[272]272
  Данная идея нашла свое отражение и в Определении Конституционного суда РФ от 4 октября 2012 г. № 1912-О: «Предоставление заинтересованным лицам права по своему усмотрению обратиться за разрешением спора в государственный суд (суд общей юрисдикции, арбитражный суд) в соответствии с его компетенцией, установленной законом, или избрать альтернативную форму защиты своих прав и обратиться в третейский суд – в контексте гарантий, закрепленных статьями 45 (часть 2) и 46 Конституции Российской Федерации, – само по себе не может рассматриваться как их нарушение, а, напротив, расширяет возможности разрешения споров в сфере гражданского оборота».


[Закрыть]. Если после возникновения спора потребитель подтвердит свою волю на рассмотрение спора в третейском суде, то результаты последующего разбирательства будут иметь юридическую силу и могут быть принудительно исполнены в порядке, установленном гл. 47 ГПК РФ. Правда, следует отметить, что существует практика арбитражных судов, согласно которой включение в потребительский договор, заключаемый по модели присоединения, условия о рассмотрении споров в третейском суде может влечь административную ответственность за включение в договор условия, ущемляющего права потребителя (ст. 14.8 КоАП РФ)[273]273
  «Включение в типовой договор с гражданами-потребителями условия о рассмотрении спора в третейском суде лишает потребителя права на выбор по своему усмотрению судебной защиты нарушенных или оспариваемых прав и ущемляет установленные законом права, что образует состав административного правонарушения, предусмотренного частью 2 статьи 14.8 КоАП РФ» (Постановление Президиума ВАС РФ от 17 сентября 2013 г. № 3364/13 по делу № А65-15588/2012).


[Закрыть].

Представляется, что подход ВС РФ является более сбалансированным, чем позиция ВАС РФ, и будет преобладать при рассмотрении вопросов о правовой оценке условий пользовательских соглашений и иных договоров в сфере электронной коммерции. В том числе и потому, что он создает определенные условия для применения в России альтернативных способов разрешения споров в сфере потребительских договоров, хотя до европейского уровня в данном вопросе нам еще далеко.

Деликтные отношения

Юрисдикция российских судов применительно к спорам с участием иностранных лиц, возникшим из деликтов, определяется различным образом применительно к арбитражным судам и судам общей юрисдикции. В соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 247 АПК РФ российский арбитражный суд вправе рассматривать подобного рода споры, если требование возникло из причинения вреда имуществу действием или иным обстоятельством, имевшими место на территории Российской Федерации либо при наступлении вреда на территории России. В соответствии с п. 5 ч. 3 ст. 402 ГПК РФ суд общей юрисдикции принимает к рассмотрению спорыв случаях, если действие или иное обстоятельство, послужившие основанием для предъявления требования о возмещении вреда, имели место на территории Российской Федерации. В отличие от АПК РФ ГПК РФ не предусматривает возможности установления судом общей юрисдикции своей компетенции в отношении иностранного ответчика в случае, если вред наступил на территории Российской Федерации, но само действие, повлекшее такой вред, было совершено за рубежом.