Текст книги "Электронная коммерция в России и за рубежом: правовое регулирование"

Проиллюстрируем данное различие на примере иска о взыскании российским правообладателем компенсации за нарушение его исключительного права. Как известно, внедоговорное использование объектов интеллектуальной собственности является деликтом[274]274
  Комментарий к части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации (поглавный) / Под ред. А.Л. Маковского. М., 2008. С. 375; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации части четвертой (постатейный) / Отв. ред. Л.А. Трахтенгерц. М., 2009. С. 106.


[Закрыть]. В случае если соответствующее нарушение имело место посредством распространения контрафактных экземпляров произведения с сервера, расположенного за пределами территории России, то суд общей юрисдикции не сможет на основании п. 5 ч. 3 ст. 402 ГПК РФ принять к рассмотрению такой иск. Ведь на территории России наступили лишь вредоносные последствия, в то время как само действие, повлекшее вред, было совершено за рубежом. Напротив, арбитражный суд может в такой ситуации принять к рассмотрению иск в отношении иностранного ответчика, поскольку АПК РФ допускает установление юрисдикции в силу факта наступления вреда на территории Российской Федерации.

В определенной степени данное ограничение по защите прав правообладателей, существующее у судов общей юрисдикции, компенсируется положениями Антипиратского закона[275]275
  Под Антипиратским законом понимается совокупность норм, введенных в российское законодательство федеральными законами от 2 июля 2013 г. № 187-ФЗ «О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации по вопросам защиты интеллектуальных прав в информационно-телекоммуникационных сетях» и от 24 ноября 2014 г. № 364-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» и Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации».


[Закрыть]. Данный Закон предусматривает исключительную юрисдикцию Мосгорсуда по рассмотрению по первой инстанции споров правообладателей о защите авторских и (или) смежных прав (кроме фотографий) в сети «Интернет», если при этом были приняты предварительные обеспечительные меры в порядке ст. 144.1 ГПК РФ об ограничении доступа к интернет-ресурсам, на которых осуществляется распространение объектов авторского и (или) смежного права без согласия правообладателя или иного законного основания[276]276
  Комментарий к положениям Антипиратского закона см.: Савельев А.И. Комментарий к Федеральному закону от 27 июня 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и защите информации» (постатейный). М.: Статут, 2015.


[Закрыть]. Причем Мосгорсуд компетентен рассматривать подобного рода споры безотносительно к наличию или отсутствию у правообладателя предпринимательского статуса.

При решении вопросов о наличии юрисдикции российских судов по рассмотрению споров, связанных с интеллектуальной собственностью, не следует забывать о положениях ст. 248 АПК РФ, согласно которым споры, связанные с регистрацией или выдачей патентов, регистрацией и выдачей свидетельств на товарные знаки, промышленные образцы, полезные модели или регистрацией других прав на результаты интеллектуальной деятельности, которые требуют регистрации или выдачи патента либо свидетельства в Российской Федерации, относятся к исключительной юрисдикции арбитражных судов России. Так, например, иск корпорации «Microsoft» к российскому лицу в связи с неправомерным использованием им товарного знака «Windows», зарегистрированного в России, относится к исключительной юрисдикции российского арбитражного суда[277]277
  Постановление ФАС Московского округа от 28 ноября 2012 г. по делу № А40-131680/11-51-1187.


[Закрыть]. Исключительная компетенция предполагает в данном случае не только невозможность ее изменения соглашением сторон, но и невозможность передачи рассмотрения данного спора в третейский суд. Если иностранный суд или арбитраж все же вынесет решение по такому вопросу, арбитражный суд отказывает в признании и приведении в исполнение этого решения на территории Российской Федерации (п. 3 ч. 1 ст. 244 АПК РФ).

Что касается компетенции российских судов по рассмотрению споров, связанных с распространением сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию в сети «Интернет», следует отметить, что и ГПК РФ, и АПК РФ содержат специальные положения на сей счет, допускающие установление юрисдикции суда по местужительства (местонахождению) истца (п. 9 ч. 3 ст. 402 ГПК РФ, п. 6 ч. 1 ст. 247 АПК РФ). Таким образом, если соответствующий материал был размещен в Интернете иностранным лицом, требование к такому лицу может быть предъявлено в российский суд (суд общей юрисдикции, если речь идет о защите чести и достоинства, арбитражный суд, если иск заявлен по поводу защиты деловой репутации). При этом в отличие от подхода, демонстрируемого некоторыми американскими судами, не важно, направлял ли ответчик свою деятельность на территорию России. Значение имеют исключительно формальные моменты: расположение истца на территории Российской Федерации и характер предъявленного требования. В отличие от общеевропейского законодательства отдельно доказывать факт причинения вреда на территории России не требуется (хотя это и не так сложно, учитывая характер причиненного вреда и его тесную связь с личностью истца).

Рассматривая вопросы, возникающие с юрисдикцией споров, связанных с сетью Интернет, особо следует упомянуть два положения АПК РФ, которые могут быть потенциально применимы к такого рода отношениям.

В п. 9 ч. 1 ст. 247 АПК РФ устанавливается, что в компетенцию арбитражных судов входит рассмотрение дел по экономическим и иным делам, связанным с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности иностранных лиц, международных организаций, в том случае, если спор возник из отношений, связанных с государственной регистрацией имен и других объектов и оказанием услуг в международной ассоциации сетей Интернет на территории Российской Федерации.

Формулировка данного положения является весьма неудачной. Обозначение сети «Интернет» в качестве международной ассоциации (обозначения, свойственного больше субъектам права, коим Интернет не является) уже не может не вызывать нареканий, как и словосочетание «государственная регистрация имен …в международной ассоциации информационно-телекоммуникационных сетей Интернет». Как известно, доменные имена как главные и единственные кандидаты на применение данной формулировки регистрируются негосударственными организациями. Так, в России такая регистрация осуществляется аккредитованными регистраторами доменных имен в доменах RU и РФ, которые являются коммерческими организациями[278]278
  См. подробнее § 5 гл. 5 настоящей книги.


[Закрыть]. Так что, формально говоря, формулировка данного пункта – не самая удачная для целей обоснования юрисдикции российских арбитражных судов в отношении споров, связанных с регистрацией доменных имен на территории Российской Федерации. Хотя на практике суды ее активно используют для обоснования юрисдикции российских арбитражных судов по спорам, связанным с запретом использования товарного знака, фирменного наименования в доменном имени, зарегистрированном в зоне «.ru», и о передаче права администрирования доменного имени[279]279
  См. например: Определение Верховного Суда РФ от 7 декабря 2015 г. № 305-ЭС15-15588 по делу № А40-102183/13: «Суд пришел к выводу о наличии компетенции у арбитражных судов Российской Федерации рассматривать настоящий спор, поскольку спорное доменное имя зарегистрировано в доменной зоне «RU» и его регистрация осуществлялась регистратором (обществом «РСИЦ»), находящимся на территории Российской Федерации»; Постановление Суда по интеллектуальным правам от 2 октября 2014 г. № С01-856/2014 по делу № А40-102183/2013: «Поскольку доменное имя, о запрете администрирования которого ответчиком просит истец, зарегистрировано в доменной зоне «.ru», рассматриваемый спор относится к компетенции арбитражных судов Российской Федерации».


[Закрыть].

Упоминание в п. 9 ч. 1 ст. 247 АПК РФ возможности существования государственной регистрации иных объектов в сети «Интернет» также вызывает недоумение. Если имелась в виду государственная регистрация каких-либо объектов, которые так или иначе могут фигурировать в Интернете, то основной кандидат в виде товарного знака уже охвачен в этой части специальным регулированием (ст. 248 АПК РФ).

За вычетом вышеуказанных положений в «сухом остатке» п. 9 ч. 1 ст. 247 АПК РФ остается упоминание о юрисдикции арбитражных судов в отношении услуг, оказываемых в Интернете на территории Российской Федерации. Однако и здесь возникает ряд вопросов. Во-первых, почему упоминаются только услуги? Товары и тем более права на объекты интеллектуальной собственности также выступают объектом оборота в сети «Интернет». Во-вторых, что реально добавляет это правило к тому, что уже и так есть: ведь если договор оказания услуг, заключенный в Интернете, подлежит исполнению на территории Российской Федерации, то в соответствии с положениями п. 3 ч. 1 ст. 247 АПК РФ иск может быть и так предъявлен по месту исполнения договора безотносительно к использованию Интернета при его заключении. Если же договор оказания услуг, заключенный в сети «Интернет», подлежит исполнению за пределами Российской Федерации, то такая ситуация противоречит формулировке п. 9 ч. 1 ст. 247 АПК РФ, в которой прямо говорится о территории Российской Федерации. Но даже если эта ситуация и охватывалась бы данной нормой, то обосновать такое специальное основание юрисдикции можно было бы лишь наличием тесной связи договора с территорией Российской Федерации, в противном случае получалась бы абсурдная ситуация при которой любые предпринимательские споры, связанные с оказанием услуг в Интернете, оказались бы подведомственными российским арбитражным судам. Но для ситуаций, при которых имеет место тесная связь договора с территорией Российской Федерации, существует специальное основание для установления юрисдикции (п. 10 ч. 1 ст. 247 АПК РФ). Указанные соображения позволяют сделать вывод о том, что положения п. 9 ч. 1 ст. 247 АПК РФ в том виде, в каком они сформулированы сейчас, не обладают какой-либо самостоятельной ценностью и не расширяют перечень оснований для установления юрисдикции арбитражных судов в отношении споров с участием иностранных лиц, содержащихся в иных положениях АПК РФ.

Следующая норма, которая заслуживает упоминания, – это п. 10 ч. 1 ст. 247 АПК РФ, согласно которой установление юрисдикции российским арбитражным судом допустимо в «иных случаях при наличии тесной связи спорного правоотношения с территорией Российской Федерации». Критерий тесной связи обычно используется при решении вопроса о выборе применимого права, но не для определения юрисдикции, в связи с этим подход российского АПК отличается значительной оригинальностью[280]280
  Батлер У.Э., Ерпылева Н.Ю. Производство по делам с участием иностранных лиц в международном процессуальном праве России и Кыргызстана // Законодательство и экономика. 2012. № 11.


[Закрыть]. Исходя из формулировки рассматриваемого пункта все иные основания для установления юрисдикции, упомянутые в п. 1–9 ч. 1 ст. 247 АПК РФ, являются лишь частными случаями реализации данного принципа. Принцип «тесной связи» позволяет уйти от исчерпывающего перечня оснований международной подсудности. Такой перечень, каким бы подробным и детальным он ни был, всегда будет несовершенным. С учетом динамики гражданского оборота, широкого применения в нем принципа диспозитивности заранее очертить круг споров, могущих возникнуть из цивилистических отношений, практически невозможно[281]281
  См.: Мамаев А.А. Принцип «тесной связи» спорного материального правоотношения с территорией Российской Федерации как основание определения международной судебной юрисдикции по гражданским делам // Арбитражный и гражданский процесс. 2008. № 2.


[Закрыть].

Анализ небогатой судебной практики, в которой данное основание фигурировало в качестве относительно самостоятельного (а не в качестве «подкрепления» иных оснований, указанных в ст. 247 АПК РФ), позволяет обозначить те критерии, которые принимают во внимание арбитражные суды при установлении наличия тесной связи спора с территорией Российской Федерации: 1) субъектный состав спора; 2) местонахождение основных доказательств по делу; 3) место исполнения судебного решения[282]282
  Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 18 апреля 2011 г. № 09АП-7645/2011 г. по делу № А40-116933/09-50-926, оставленное в силе постановлением ФАС Московского округа от 8 августа 2011 г. № КГ-А40/6186-11.


[Закрыть]. В одном из споров фигурировал в качестве возможного критерия и русский язык как язык договора[283]283
  Определение ВАС РФ от 28 октября 2011 № ВАС-8661/11 по делу № А60-7981/2010-С2.


[Закрыть]. Кроме того, может приниматься во внимание акцессорный характер обязательства, в связи с которым возник спор, по отношению к основному обязательству, должником по которому является российское лицо[284]284
  Постановление ФАС Московского округа от 9 октября 2012 г. по делу № А40-51127/12-114-475: «Кроме того, залоговое обязательство является дополнительным (акцессорным) обязательством по отношению к обеспечиваемому им основному обязательству по кредитным договорам, должником по которому также является российская организация… Данные обстоятельства свидетельствуют о наличии тесной правовой связи спорного правоотношения с территорией Российской Федерации».


[Закрыть]. При этом должны также приниматься во внимание и прагматические соображения. Тесная связь должна иметь какое-либо практическое обоснование: облегченный порядок исполнения будущего решения, сбора доказательств, защиту слабой стороны, предъявление иска по связи дел, которая распространяет подсудность одного требования на все другие, если их разъединение невозможно (например подача встречного иска, подача иска к нескольким ответчикам, находящимся на территории разных государств) и т. д.[285]285
  Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 24 марта 2008 г. № 09АП-2750/2008-ГК; Нешатаева Т.Н. О вопросах компетенции арбитражных судов в Российской Федерации по рассмотрению дел с участием иностранных лиц // Вестник ВАС РФ. 2004. № 12.


[Закрыть]

И наоборот. Если судом установлено, что заявленные исковые требования вытекали из деятельности иностранной компании за рубежом, исполнение по спорному договору осуществлялось на территории иностранного государства, большинство доказательств расположено на территории иностранного государства, а правом, применимым к договору, было право иностранного государства, то оснований для применения положений п. 10 ч. 1 ст. 247 АПК РФ нет[286]286
  См. п. 8 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 9 июля 2013 г. № 158 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел с участием иностранных лиц».


[Закрыть].

В качестве возможной иллюстрации применения данного критерия можно привести ситуации, когда вред от деятельности иностранного лица в сети «Интернет» еще не наступил, в силу чего применение п. 4 ч. 1 ст. 247 АПК РФ как специального основания для установления юрисдикции по деликтным спорам невозможно, но в то же время существует реальная угроза наступления такого вреда на территории Российской Федерации. Как отметил суд в одном из своих решений, «сам факт предполагаемого причинения убытков на территории Российской Федерации свидетельствует о наличии тесной связи спорного правоотношения с указанной территорией»[287]287
  Постановление СИП от 2 июля 2014 г. № С01-471/2014 по делу № А40-56928/2004.


[Закрыть].

Также критерий тесной связи может быть использован применительно к договорам, по которым распространяются электронные экземпляры произведений. Ранее уже говорилось о том, что в данном случае применение специального основания для установления юрисдикции суда в виде исполнения договора на территории Российской Федерации является проблематичным в силу положений ст. 316 ГК РФ о месте исполнения обязательства. Тем не менее факт места нахождения или местожительства приобретателя в России может служить основанием для вывода о тесной связи договора с территорией Российской Федерации в отсутствие пророгационных или третейских соглашений в соответствующем договоре.

Прежде чем перейти к вопросам, связанным с определением применимого права к трансграничным отношениям в сети «Интернет», необходимо еще раз подчеркнуть необходимость четкого отграничения вопросов определения юрисдикции суда по рассмотрению спора (jurisdiction to adjudicate) от вопросов, связанных с определением права, применимого к такому спору. Некоторые авторы, к сожалению, имеют неверные представления о том, что первично: юрисдикция или применимое право. Так, Н.А. Дмитрик пишет, что «для договорных отношений в сети «Интернет» более важным является вопрос о применимом к таким отношениям праве, т. е. о действии закона в пространстве и по кругу лиц. Вопрос о подведомственности и подсудности возникающих споров также важен, но он производен (выделено мной. – А.С.) от вопроса о применимом праве»[288]288
  Дмитрик Н.А. Осуществление субъективных гражданских прав с использованием сети «Интернет». М., 2006. С. 73.


[Закрыть]. Сразу возникает вопрос, как можно определить применимое право, если предварительно не решен вопрос о том, кто же его будет определять и применять. Но дело даже в другом. Данные вопросы решаются в соответствии с различными принципами. При этом «разграничение принципов установления подлежащего применению права и правил определения компетентного суда выступает основой современной концепции международного частного права»[289]289
  Batiffol H., Lagarde P. Traite de droit international prive. T. II. № 668. P. 446. Цит. по: Крохалев С.В. Категория публичного порядка в международном гражданском процессе. СПб., 2006. § 350.


[Закрыть]. При решении вопроса о своей компетентности по рассмотрению спора суд руководствуется правом своей страны (lex fori), при решении вопроса о применимом праве суд руководствуется в том числе и правилами коллизионного регулирования, допускающими широкую автономию воли по выбору иностранного права. Установление судом своей юрисдикции в отношении спора само по себе не влечет применения законодательства страны суда к такому спору[290]290
  Пункт 12 информационного письма Президиума ВАС РФ от 9 июля 2013 г. № 158 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел с участием иностранных лиц».


[Закрыть].

Положения о выборе применимого права, которыми будет руководствоваться российский суд, положительно решивший вопрос о наличии своей юрисдикции по рассмотрению спора с участием иностранного лица, содержатся в разд. VI части третьей «Международное частное право» ГК РФ. Не ставя перед собой цель переписывания основ международного частного права, следует обозначить основные подходы к выбору применимого права к договорным и внедоговорным отношениям, которые могут иметь значение в контексте сети «Интернет».

Право, применимое к договорным обязательствам

Основным принципом выбора применимого права к договорам, осложненным иностранным элементом, является принцип автономии воли. Согласно ст. 1210 ГК РФ стороны вправе выбрать право, применимое к их правам и обязанностям по договору. Такое право должно быть прямо выражено или должно определенно вытекать из условий договора либо совокупности обстоятельств дела. Так, при решении вопроса о наличии соглашения сторон о выборе применимого права, вытекающего из условий договора, суд может принять во внимание имеющиеся в договоре ссылки на нормы права определенной страны; использование терминологии, характерной для определенной правовой системы, в некоторых случаях – валюту и язык договора. Соглашение сторон о выборе применимого права может следовать и из иных, кроме собственной условий договора, обстоятельств дела. В частности, из сложившейся договорной практики сторон (ранее заключенные договоры содержали оговорку о выборе применимого права); ссылки сторон на нормы одного и того же правопорядка в ходе судебного разбирательства[291]291
  Там же.


[Закрыть], связь договора с иными договорами, содержащими условие о применимом праве[292]292
  Асосков А.В. Указ. соч. С. 126 и сл..


[Закрыть].

Таким образом, по общему правилу оговорки о применимом праве, сделанные в договорах, заключаемых посредством Интернета, в том числе click-wrap-соглашениях, подлежат признанию со стороны российских судов[293]293
  Правовой статус и условия действительности подобных соглашений будут подробно рассмотрены далее.


[Закрыть]. Российское гражданское право не ограничивает выбор применимого права требованиями о наличии разумной связи между таким правом и регулируемым им правоотношением, как это отчасти имеет место в США.

Однако существуют определенные ограничители свободы усмотрения сторон в выборе применимого права. Одним из таких ограничителей является норма п. 5 ст. 1210 ГК РФ, согласно которой «если в момент выбора сторонами договора подлежащего применению права все касающиеся существа отношений сторон обстоятельства связаны только с одной страной, выбор сторонами права другой страны не может затрагивать действие императивных норм права той страны, с которой связаны все касающиеся существа отношений сторон обстоятельства». Данное правило направлено на противодействие обходу закона посредством выбора применимого права к отношениям с искусственно «притянутым за уши» иностранным элементом, например, в виде ссылок в договоре на то, что он был подписан за рубежом.

Другим ограничителем являются сопутствующие выбору применимого права обременения, связанные с последующим определением и доказыванием содержания такого иностранного права в суде. Бремя такого доказывания может быть возложено судом на стороны соответствующим определением в соответствии с ч. 2 ст. 14 АПК РФ и п. 2 ст. 1191 ГК РФ. Чем более экзотическим является выбранное право, тем сложнее (и дороже) установить его содержание. Неисполнение же сторонами обязанностей по определению содержания иностранного права может повлечь применение судом российского права. При этом сторона, не исполнявшая возложенную на нее судом обязанность по представлению сведений о содержании норм иностранного права, не вправе впоследствии ссылаться на неустановление арбитражным судом содержания иностранного права, если арбитражный суд предпринял достаточные меры для его установления[294]294
  Пункт 18 информационного письма Президиума ВАС РФ «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел с участием иностранных лиц».


[Закрыть]. Поэтому сторонам (или стороне, разрабатывающей форму договора присоединения) имеет смысл максимально трезво оценивать свои возможности при выборе применимого права и выбирать лишь то иностранное право, которое хорошо известно или по крайней мере может быть установлено без особых сложностей и затрат[295]295
  В идеале выбор иностранного права должен сопровождаться третейской оговоркой или пророгационным соглашением в пользу суда, для которого такое право является родным. Это обеспечит его корректное применение. Сочетание «иностранное право» и «российский арбитражный суд» не является в связи с этим оптимальным и должно использоваться скорее как исключение, лишь при наличии на то веских причин.


[Закрыть].

Правом, применимым к договору (договорным статутом), определяются в соответствии со ст. 1215 ГК РФ вопросы его толкования, права и обязанности сторон, исполнение договора, последствия его неисполнения или ненадлежащего исполнения, прекращение договора, последствия его недействительности. За рамками договорного статута решаются вопросы, связанные с формой договора (определяемой по правилам ст. 1209 ГК РФ), право– и дееспособности сторон (определяемые личным законом: ст. 1195, 1202 ГК РФ и др.). По этой причине ст. 1215 ГК РФ не содержит в числе вопросов, определяемых договорным статутом, оснований недействительности договора, поскольку они настолько многообразны, что могут быть обусловлены причинами, связанными со статусом сторон договора, несоблюдением его формы и т. п.

В отсутствие соглашения сторон о выборе применимого права к договору до недавних изменений, внесенных в ст. 1211 ГК РФ, применялось право страны, с которой договор наиболее тесно связан. При этом по общему правилу правом страны, с которой договор наиболее тесно связан, считалось право страны, где находилось место жительства или основное место деятельности стороны, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора.

С 1 ноября 2013 г. вступили в силу ряд изменений в части третьей ГК РФ[296]296
  Федеральный закон от 30 сентября 2013 г. № 260-ФЗ «О внесении изменений в часть третью Гражданского кодекса Российской Федерации».


[Закрыть], в числе которых и новая редакция ст. 1211 ГК РФ, которая упростила критерии выбора права в случае отсутствия соглашения сторон о выборе применимого права. В соответствии с новой редакцией, «если иное не предусмотрено настоящим Кодексом или другим законом, при отсутствии соглашения сторон о подлежащем применению праве к договору применяется право страны, где на момент заключения договора находится место жительства или основное место деятельности стороны, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора». Таким образом, отпадал достаточно дискуссионный вопрос о соотношении критериев тесной связи и решающего исполнения при решении вопроса о выборе применимого права[297]297
  Подробный анализ см.: Асосков А.В. Указ. соч. С. 418–437.


[Закрыть].

Как уже отмечалось ранее, применительно к положениям Регламента Рим I под исполнением, имеющим решающее значение для договора, обычно понимается обязательство, которое дает договору его имя и за которое причитается оплата. ГК РФ содержит конкретизацию того, как данное правило применяется к определенным видам договоров (п. 3 ст. 1211 ГК РФ). Так, по общему правилу такое исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора, осуществляет, в частности, продавец по договору купли-продажи; даритель – в договоре дарения; подрядчик – в договоре подряда; агент – в агентском договоре и т. д.

Изменения в ст. 1211 ГК РФ также устранили пробел относительно того, кто является стороной, осуществляющей исполнение, имеющее решающее значение, в договоре возмездного оказания услуг. В соответствии с подп. 16 п. 3 ст. 1211 ГК РФ такой стороной является исполнитель[298]298
  Подпункт «б» п. 12 ст. 3 проекта федерального закона № 47538-6 «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации».


[Закрыть].

Определенные изменения коснулись и правил определения применимого права к лицензионному договору. Вместо права страны лицензиара как стороны, осуществляющей исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора, к лицензионному договору применяется право страны, на территории которой лицензиату разрешается использование результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации. Однако, если такое использование разрешается на территории одновременно нескольких стран, как и ранее, применяется право страны, где находится место жительства или основное место деятельности лицензиара (п. 8 ст. 1211 ГК РФ). Таким образом, если лицензионный договор предусматривает так называемую всемирную (worldwide) лицензию, то в отсутствие оговорки о применимом праве будет подлежать применению право страны лицензиара. Поскольку многие стандартные программные продукты и иные объекты авторских прав, распространяемые посредством Интернета, предполагают обычно именно всемирную лицензию, то предлагаемые в проекте изменения не затронут сложившегося status quo в части определения права, применимого к лицензионным договорам. И хотя большинство коммерческих лицензионных соглашений так или иначе будут содержать оговорку о применимом праве, нормы ст. 1211 ГК РФ, содержащие восполняющее регулирование на случай ее отсутствия, могут быть весьма актуальными для многих свободных (open source) лицензий, которые не содержат такой оговорки.

Рассматривая вопрос о праве, применимом к лицензионным договорам, не следует забывать, что особенностью данного типа договоров, как, впрочем, и всех договоров, связанных с распоряжением правами на интеллектуальную собственность, является тесная взаимосвязь договорного статута и статута исключительного права, которому подчиняются вопросы, определяющие пределы действия исключительного права. При этом автономия воли, как это признается в доктрине и практике, ограничена лишь рамками договорного статута[299]299
  См.: Международное частное право: Постатейный комментарий раздела VI Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. П.В. Крашенинникова. М., 2010. С. 186–187.


[Закрыть], поэтому статут исключительного права носит преимущественно императивный характер, о чем следует помнить. Подробнее вопрос о сфере действия статута исключительного права будет рассмотрен далее.

В контексте электронной коммерции представляет интерес положение п. 5 ст. 1211 ГК РФ, согласно которому в отношении договора, заключенного на аукционе, применяется право страны, где проводится аукцион. Возникает вопрос, насколько данное правило применимо к договорам, заключаемым на различного рода интернет-аукционах. С одной стороны, ГК РФ содержит достаточно широкое понятие аукциона, под которым в соответствии с п. 4 ст. 448 ГК РФ признается форма торгов, где выигравшим признается лицо, которое предложило наиболее высокую цену. Процесс заключения договора на аукционе вроде eBay вполне укладывается в данные рамки. С другой стороны, как отмечается в литературе, смысл правила подп. 3 п. 4 ст. 1211 ГК РФ обусловлен тем, что эффективное функционирование аукциона возможно лишь в том случае, когда все совершаемые сделки подчиняются одному праву[300]300
  Асосков А.В. Указ. соч. С. 452.


[Закрыть]. Представляется, что данный аргумент справедлив в отношении классических аукционов вроде Sotheby's, но вряд ли применим ко всем интернет-аукционам. Так, если речь идет о предоставлении площадки, где происходит аукцион, но ее владелец не управляет ходом ведения аукциона (типичный пример – eBay), а продавец сам отбирает и оценивает заявки, то безоговорочное применение рассматриваемой коллизионной нормы (применение к заключаемым договорам права места проведения аукциона) вряд ли обоснованно. Тем более что в электронной среде достаточно сложно, если не невозможно, определить, что же следует понимать под «местом проведения аукциона».

К сожалению, новая редакция ст. 1211 ГК РФ исключила диспозитивность коллизионной привязки (ранее в таких случаях при определении применимого права допускалось принятие во внимание существа, условий обязательства и совокупности обстоятельств дела), поэтому учесть специфику заключения договоров на аукционах в сети «Интернет» уже не получится. В связи с этим при заключении договора на интернет-аукционе целесообразно прямо прописывать применимое право во избежание последующих неожиданностей в данном вопросе.

Необходимо подчеркнуть, что вышеуказанные презумпции являются ориентиром и подлежат применению, если иное не вытекает из закона, условий или существа договора либо совокупности обстоятельств дела. Поэтому сторона договора, не согласная с применением права, определенного в соответствии с данными презумпциями, может привести доказательства того, что договор наиболее тесно связан с другой страной и вследствие этого должно применяться именно ее право.

В случае, если одной из сторон по договору, осложненному иностранным элементом, является потребитель, то свобода определения применимого права договором ограничена защитными положениями ст. 1212 ГК РФ.

Согласно ст. 1212 ГК РФ в редакции, действующей с 1 ноября 2013 г.[301]301
  О содержании предыдущей редакции ст. 1212 ГК РФ и связанных с нею проблемах в сфере электронной коммерции см. первое издание настоящей работы. С. 121–124.


[Закрыть], выбор права, подлежащего применению к договору, стороной которого является потребитель, не может повлечь за собой лишение потребителя защиты его прав, предоставляемой императивными нормами права страны места его жительства, если контрагент потребителя (профессиональная сторона) осуществляет свою деятельность в стране места жительства потребителя либо любыми способами направляет свою деятельность на территорию такой страны или нескольких стран, включая территорию страны места жительства потребителя, при условии, что договор связан с такой деятельностью профессиональной стороны.

Положения ст. 1212 ГК РФ не означают, впрочем, невозможности выбора сторонами потребительского договора применимого права и недействительности оговорки о применимом праве с последующим механическим применением норм законодательства о защите прав потребителей, существующих в стране места жительства потребителя. Просто при наличии такой оговорки о применимом праве нормы страны места жительства потребителя становятся своего рода надстройкой к договорному статуту, определенному такой оговоркой, и обеспечивают гарантированный минимум прав потребителя. Как отмечает А.В. Асосков, конструкция ст. 1212 ГК РФ позволяет суду выбрать, применение норм какого правопорядка приводит к наиболее благоприятному для потребителя результату, причем принимая во внимание весь комплекс императивных норм договорного права, потенциально применимых к отношениям с участием потребителей, а не только узконаправленные нормы собственно потребительского законодательства[302]302
  Асосков А.В. Указ. соч. С. 174.


[Закрыть]. Например, если право, применимое к договору, допускает возможность немотивированного отказа от договора в течение 14 дней (как того требует Директива 2011/83/EU «О правах потребителей»), а российское право – в течение только 7 дней, то для российского потребителя в этой части будет более благоприятным применение иностранного права и его применение не будет противоречить ст. 1212 ГК РФ.

Если же потребительский договор не содержит условия о применимом праве, то при наличии обстоятельств, указанных в п. 1 ст. 1212 ГК РФ (направленной деятельности профессиональной стороны), к такому договору применяется право страны места жительства потребителя. При заключении потребителем договора в отсутствие направленной деятельности профессиональной стороны на территорию его места жительства применимое право определяется по общим правилам ст. 1211 ГК РФ.

Кроме того, необходимо иметь в виду, что критерий направленной деятельности и соответствующие ему защитные положения о применимом праве не применяются в отношении договоров перевозки, а также в отношении договоров на выполнение работ (оказание услуг), если работа или услуга подлежит выполнению исключительно в иной стране, чем страна места жительства потребителя. Таким образом, положения российского законодательства о защите права потребителей не могут быть применены к отношениям, возникающим при приобретении авиабилетов посредством Интернета, например, для целей определения последствий отказа от договора со стороны потребителя[303]303
  См., например: Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 24 июля 2014 г. по делу № А43-13631/2013.


[Закрыть] или ненадлежащего исполнения договора со стороны перевозчика[304]304
  Апелляционные определения Омского областного суда от 7 октября 2015 г. по делу № 33-6031/2015; Московского городского суда от 18 сентября 2015 г. по делу № 33-32008/2015.


[Закрыть].

Право, применимое к деликтным обязательствам

По общему правилу к обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда, применяется право страны, где имело место действие или иное обстоятельство, послужившее основанием для требования о возмещении вреда. В случае когда в результате такого действия или иного обстоятельства вред наступил в другой стране, может быть применено право этой страны, если причинитель вреда предвидел или должен был предвидеть наступление вреда в этой стране (ст. 1219 ГК РФ). Однако если обе стороны обязательства, возникшего вследствие причинения вреда, имеют место жительства или основное место деятельности, применяется право страны, гражданами или юридическими лицами которой являются стороны обязательства. Факт причинения или наступления вреда на территории другой страны в таких случаях не имеет значения для выбора применимого права.

Статья 1220 ГК РФ очерчивает сферу действия права, подлежащего применению к обязательствам, возникшим вследствие причинения вреда (деликтного статута). Им определяются, в частности: