Текст книги "Российское гражданское общество и власть"

1.4. Модели взаимодействия: советский период

В начале 1920-х гг., на наш взгляд, в СССР параллельно существовало несколько моделей взаимодействия органов государственной власти и общественных организаций: модель игнорирования (краткий период начала НЭПа), модель патернализма, и по отношению к «непослушным» организациям все большую силу, по мере свертывания НЭПа, набирала «модель борьбы с противником». В итоге в начале 1930-х гг. уже не осталось «непонятливых» организаций, а по отношению к остальным модель патернализма плавно переросла в «модель приводных ремней».

Эта модель и оставалась доминирующей вплоть до начала Перестройки, однако начиная с 1950-х гг. стала проявляться и патерналистская модель, в рамках которой появлялись и существовали такие самодеятельные и частично автономные организации и движения, как клубы самодеятельной песни, коммунарское движение, некоторые экологические группы и т. д. С другой стороны, правозащитники предложили государству партнерскую модель, которая была отвергнута, и в отношении них со стороны власти реализовывалась «модель борьбы с противником». Модель гражданского сопротивления практически не существовала в советское время, что объясняется, по-видимому, катками сначала большевистских, а затем сталинских репрессий ко всем несогласным.

В период Перестройки (1985–1989 гг.) «модель приводных ремней» уже показывала свою неэффективность, и власти пытались переключиться на патерналистскую модель. Однако их уступки постоянно запаздывали, к партнерской модели подавляющее большинство представителей власти были не готовы, и фактически реализовывалась модель игнорирования. В этот период наблюдался бурный рост «неформальных» организаций, которые действительно существовали как бы «не замечая власти». Другой особенностью этого периода являлась быстрая политизация структур гражданского общества, их активное участие в выборах, приносивших в крупных городах победу реформаторским силам, в митингах и в сопротивлении августовскому путчу 1991 г. (пример гражданского сопротивления), которое и стало реальной российской «цветной революцией».

1.5. Модели взаимодействия: Россия в 1990-е гг

В первые годы этого период в крупных городах России на короткое время доминирующей стала «модель садовника» – модель поддержки развития независимых общественных организаций как основы гражданского общества. Движущей силой ее реализации оказались представители демократического движения страны, ставшие в 1989–1990 гг. депутатами союзного, федерального и региональных парламентов. Поддержка развития неправительственных организаций рассматривалась ими как важная составная часть демократической политической реформы. В ряде случаев эту деятельность поддерживали и наиболее «продвинутые» представители власти исполнительной. Иногда, в случае успешного организационного развития НКО, между ними и властными структурами начинали устанавливаться и партнерские отношения (партнерская модель). При этом в отношении старых, «доперестроечных» НКО во многих властных структурах развивалась по обоюдному согласию патерналистская модель. Остальные три варианта модели в этот период практически отсутствовали.

После начала 1990-х гг., когда «демократы первой волны» во властных структурах (прежде всего, в структурах представительной власти) принимали законы, облегчающие регистрацию общественных организаций, а также поддерживали их развитие как важной части гражданского общества[23]23
  Подробнее см., например: Сунгуров А. Ю. Сообщество организаций гражданского общества в Санкт-Петербурге: эскиз истории развития и современной структуры. 2005. http://www.strategy-spb.ru/index. php?do=biblio&doc=676 (сокращенный вариант опубликован на финском языке: Sungurov A. Pietarin kansalais juarjestojen rakentamassa // Kansalaisyhteiskunta Liikkeessa Yli Rajojen (Гражданские контакты через границы) / Airi Leppanen (toin), Tampere: palmenis-kustannus, 2005. P. 227–235).


[Закрыть], внимание властей разного уровня к развитию НКО постепенно угасало. На федеральном уровне власть была озабочена в основном формами взаимодействия с политическими партиями, сильной тогда КПРФ, на региональном и местном уровнях у власти также были иные интересы, и сообщество некоммерческих организаций существовало достаточно автономно.

Основными движущими силами развития организаций некоммерческого сектора становились международные, прежде всего, американские организации, а также работающие при их поддержке российские НКО, ставящие своей целью содействие развитию гражданского общества.

В Санкт-Петербурге, например, развитию некоммерческих организаций, организаций третьего сектора были посвящены различные семинары и тренинги, широко проводившиеся в 1994–1996 гг. рядом зарубежных организаций, таких как Национальный демократический институт, Международный республиканский институт и др. В ряде случаев партнерами этих организаций были и петербургские некоммерческие организации, видевшие в качестве своей миссии развитие гражданского общества: например, СПб отделение Международного фонда правовых исследований «Интерлигал» (председатель правления – О. В. Старовойтова), а также СПб гуманитарно-политологический центр «Стратегия».

Во второй половине 1990-х гг. начался и выход активности ряда московских и петербургских организаций за пределы собственно обеих столиц. В качестве показательного примера можно привести проект «Эффективное управление НКО и сбор средств», который реализовали совместно Феминистский ориентационный центр и «Айрекс» при финансовой поддержке Агентства международного развития (США). В рамках этого проекта было проведено по два семинара-тренинга для лидеров НКО в ряде городов Урала, Сибири и Дальнего Востока. Опыт этого проекта был развит в следующем проекте этих же партнеров, уже носящем название «Социальное партнерство»[24]24
  Материалы проектов были обобщены позже в двух коллективных сборниках, ставших «настольными книгами» для многих активистов НКО в различных регионах России: Либоракина М., Флямер М., Якимец В., Конышева Т Социальное партнерство: заметки о формировании гражданского общества в России. М.: Школа культурной политики, 1996; Гражданские инициативы и будущее России / под ред. М. И. Либоракиной, В. Н. Якимца. М.: Школа культурной политики, 1997. http:// www.owl.ru/win/books/ngoinic.


[Закрыть].

В этот период диалог НКО и власти в той или иной мере происходил в основном на местном уровне и иногда на региональном. Федеральная власть, как правило, игнорировала НКО, за исключением отдельных случаев. Когда такое взаимодействие происходило, в отличие от ситуации начала 1990-х гг., оно имело место прежде всего с властью исполнительной, так как от нее зависели предоставление помещений для офиса и размер арендной платы. С другой стороны, многие НКО социальной направленности реально участвовали в решении социальных проблем, их представители входили в различные профильные советы, а сами они иногда выполняли проекты по заказам местных и (или) региональных властей. По мере развития опыта систематических встреч представителей власти и лидеров НКО естественным образом возникала и проблема легитимного (законного, общепринятого) представления интересов сообщества НКО перед властными структурами. В качестве способа решения этой проблемы многими рассматривается создание городских и региональных ассоциаций некоммерческих организаций. Однако в российской практике так и не сложился опыт создания таких ассоциаций[25]25
  Об опыте создания подобных коалиций в Санкт-Петербурге см.: Горный М. Б. Коалиции неправительственных организаций (организаций третьего сектора) // Гражданское общество – в поисках пути. СПб., 1997. С. 127–139.


[Закрыть]. Вместо этого имели место попытки создания подобных ассоциаций «сверху», со стороны властных структур, в виде Общественных палат при представителях Президента или в других формах, которые, как правило, оказывались неудачными. Вместе с тем профильные региональные или местные коалиции НКО были более успешными.

В целом, начиная с середины 1990-х гг., неправительственные организации испытывали существенно большее внимание от иностранных благотворительных фондов, чем со стороны российских властных структур. Во-первых, это был Фонд Сороса, российское отделение которого носило название «Институт "Открытое общество"», осуществлявший разнообразные программы в культурной, образовательной и благотворительной сферах. Во-вторых, это фонд «Евразия», работавший за счет средств, выделяемых Американским агентством международного развития (USAID). Эти два фонда, имеющие к тому же свои региональные отделения, позволяли активным НКО получать гранты размером от ю до 35 тыс. американских долларов. Далее созданные в процессе реализации программы вышеупомянутого консорциума ресурсные центры НКО в Краснодаре (Южный региональный ресурсные центр) и Новосибирске (Сибирский центр поддержки общественных инициатив) получали поддержку непосредственно от USAID и сами организовывали грантовые конкурсы для НКО своих регионов. Аналогичный ресурсный центр работал и в Санкт-Петербурге (Центр развития некоммерческих организаций), но в этом случае основным был ресурс европейских организаций. Московское представительство Еврокомиссии также регулярно проводило конкурсы на предоставление грантов. Специальные конкурсы грантов проводились также на правозащитную, экологическую, феминистскую тематику. Таким образом, сложилась целая система зарубежной поддержки российских НКО.

Во второй половине 1990-х гг. ряд российский некоммерческих организаций не только действовали независимо от властных структур, но и сами оказывали влияние на их развитие – прежде всего путем разработки и (иногда) внедрения новых, более современных направлений в правовой системе и в социальной политике. Примером могут служить инициативы по развитию ювенальной юстиции и восстановительного правосудия в целом (Общественный центр «Судебно-правовая реформа»), разработка программ предотвращения коррупции («Траспаренси-Интернешнл – Россия», фонд ИН ДЕМ), а также деятельность по развитию института Уполномоченного по правам человека в субъектах РФ (СПб гуманитарно-политологический центр «Стратегия»).

В этот период, наряду с ориентированными на либеральные ценности и на западные фонды (за неимением иных) НКО, стали возникать и НКО других типов – изначально ориентированные на содействие власти, а иногда и созданные по инициативе самой власти. Однако чаще власть вспоминала о существующих еще с советских времен организациях и начинала материально поддерживать всегда послушные ей организации, такие как Федерация мира и согласия, ряд женских организаций, различные ветеранские организации и т. д. В западных странах подобные организации получили название GANGO – government administrated NGO – «управляемые властью НКО».

Следует отметить, что, наряду с подобными организациями, вблизи властных структур возникали и другие НКО, инициаторами создания которых часто были бывшие комсомольские работники, изначально мыслящие свою общественную деятельность в тесной связке с властными структурами. Примером такой инициативы может служить создание в 1997–1998 гг. двух организаций – НКО «Независимая ассоциация в поддержку развития гражданского общества» и Национальный фонд «Общественное признание», – а также общественно-политического журнала «Признание» (первый номер был выпущен в июне 1999 г. бывшим комсомольским работником, успевшим уже поработать и в бизнесе, – С. А. Абакумовым)[26]26
  См. веб-сайты этих организаций: http://www.nogo.ru; www.nfop.ru; www. priznanie.org.


[Закрыть].

В этот период, преобладала модель игнорирования, что стало возможным, с одной стороны, благодаря массированной финансовой поддержке российских НКО международными фондами, а с другой – концентрацией власти на политических и экономических проблемах. Одновременно с этим продолжала свое укрепление Патерналистская модель, а в ряде регионов России, в частности, в Пермской области, закладывались основы Партнерской модели взаимодействия. «Модель садовника» была выражена уже существенно слабее, зато в некоторых направлениях стала проявляться «модель архитектора» Остальные три типа моделей также, как и в предыдущий период, практически отсутствовали.

Глава 2
Начало нулевых годов. Московский гражданский форум 2001 г. и его предыстория

2.1. Предыстория форума: начало 2000 гг. и встреча В. В. Путина с представителями гражданского общества 12 июня 2001 г

Можно с уверенностью утверждать, что системное взаимодействие властных структур России с организациями гражданского общества началось уже в XXI в., с избранием на пост Президента РФ В. В. Путина. С одной стороны, сама процедура смены верховной власти в Кремле (операция «Преемник»), начавшаяся одновременно со сменой власти, ход второй чеченской войны, а также последующее закрытие «старого» НТВ с его остро публицистической манерой обсуждения российской политики, равно как и опыт работы Путина в КГБ СССР, вызвали серьезное недоверие к новому Президенту РФ со стороны правозащитных и ряда других сетевых организаций. Следствием этого недоверия у них появилась потребность в определенной форме общей организации, потребность, которая ранее, при президентстве Б. Н. Ельцина, не давала о себе знать. Поэтому уже в январе 2000 г. состоялся Правозащитный съезд, на котором была образована коалиция правозащитников «Общее дело».

В конце 2000 г. в Москве состоялось учреждение уже более широкой коалиции под названием «Народная ассамблея», учредителями которой стали ряд влиятельных правозащитных организаций – Международное добровольное историко-просветительское и правозащитное общество «Мемориал»[27]27
  В настоящий момент общество «Мемориал» признано иноагентом.


[Закрыть], Московская Хельсинкская группа (МХГ) и Центр развития демократии и прав человека, – а также такие организации, как Международный социально-экологический союз (МСоЭС), Международная конфедерация обществ потребителей (КонфОП), Общероссийское общественное движение «За здоровую Россию», и некоторые организации журналистов, среди которых – Союз журналистов России и Фонд защиты гласности. Это был своего рода круглый стол крупных сетевых общественных организаций, созданный с целью налаживания взаимодействия между организациями разного профиля для решения крупных комплексных задач, а также для объединения организационных ресурсов и обмена технологиями с той же целью.

Вскоре после своего создания (первая публичная встреча состоялась 23 декабря 2000 г.), «Народная ассамблея» заявила о себе, организовав переговорную площадку с исполнительной и законодательной властью для внесения изменений во 2-ю часть Налогового кодекса, создатели которого забыли о существовании в России НКО.

Со стороны властных структур между тем шли «сигналы разного направления»: наряду с попытками игнорировать реально независимые неправительственные организации либо создавать параллельные, более послушные организации (опыт создания «Медиасоюза» как альтернативы непокорному Российскому союзу журналистов), были и примеры желания реального сотрудничества. Так, например, при подготовке Центром стратегических разработок «Стратегической программы развития России» осенью 1999 г, ее командой во главе с Г. Грефом было сделано предложение группе лидеров неправительственных организаций и связанных с ними экспертов подготовить раздел плана, посвященный социальной политике. Это поручение было выполнено, причем к его подготовке было привлечено достаточно широкое сообщество лидеров НКО. Раздел плана был подготовлен и впоследствии опубликован[28]28
  Государственная политика в области содействия гражданским инициативам: позиция неправительственных организаций. Доклад для стратегической программы развития России / авт. коллектив: О. П. Алексеева. Г. Д. Джибладзе, И. Е. Доненко, О. В. Зыков, О. Б. Казаков, Ю. Н. Качалова, К. В. Киселева, А. Р. Севортьян, А. Ю. Сунгуров, Е. А. Тополева, Н. Л. Хананашвили, М. М. Черток, В. Н. Якимец // Межсекторные взаимодействия (методологии, технологии, правовые нормы, механизмы, примеры). Настольная книга – 2001 / под ред. Н. Л. Хананашвили. М.: Благотворительный фонд НАН, 2001. С. 7–55.


[Закрыть], – правда, его авторы так и не получили информации о его практическом использовании.

Можно предположить, что в определенной степени новый Президент и его администрация заинтересовались сообществом НКО как потенциальным партнером в реализации проекта модернизации страны. Этому, вероятно, способствовало и активное участие в президентской команде таких людей с диссидентским прошлым, как Глеб Павловский, Симон Кордонский и др. Итогом стала встреча Президента РФ В. В. Путина с группой представителей гражданского общества в День независимости России, 12 июня 2001 г.[29]29
  Выступление на встрече с представителями общественных неполитических организаций. 12 июня 2001 г. http://www.kremlin.ru/events/president/ transcripts/21259.


[Закрыть] Инициаторами ее стали руководящие сотрудники Администрации Президента РФ С. А. Абрамов и В. Ю. Сурков, они и формировали в основном список участников[30]30
  Интервью с С. А. Марковым – политологом. 03.07.2006.


[Закрыть], однако на этот процесс активно влиял и Г. О. Павловский[31]31
  Так, например, именно Г. О. Павловский пригласил для участия в этой встрече президента Международного благотворительного фонда «Интер-лигал» Н. Ю. Беляеву (интервью с Н. Ю. Беляевой. 03.07.2006).


[Закрыть].

Состав участников встречи (27 человек) был довольно широк, среди них были «представители обществ и ассоциаций семей военнослужащих, помощи детям Чернобыля, инвалидов, вынужденных переселенцев, ветеранов»[32]32
  Владимир Путин провел встречу с представителями общественных неполитических организаций России. 12 июня 2001 г. http://www.kremlin.ru/ events/president/news/41670.


[Закрыть], однако среди них не было не только правозащитников, но и экологов и представителей других крупных сетевых организаций, входящих в «Народную ассамблею». Это привело, в частности, к тому, что прозвучавшая на этой встрече идея созыва осенью 2001 г. форума представителей гражданского общества (Гражданского форума) была встречена многими российскими НКО с большим скепсисом.

Подготовка Московского гражданского форума и изменение его формата само по себе было достаточно интересным процессом, который достаточно подробно описан в ряде публикаций «по горячим следам»[33]33
  См., например: Алексеева Л. М. Гражданский форум как отражение определенных надежд // Россия в условиях трансформаций. Историко-политологический семинар. Материалы. Вып. 18–19. М.: ФРПЦ, 2002. С. 163–166; Кулик А. Н. Гражданский форум: состоялся ли диалог власти и общества? // Там же. С. 145–160; Гражданский форум. Год спустя. М., 2003.


[Закрыть]. Здесь мы будем использовать непосредственные впечатления автора этих строк, который был одним из внимательных наблюдателей процесса его подготовки, а затем и одним из активных его участников, а также на материалы экспертного интервью, которое я взял в ноябре 2012 г. у Л. М. Алексеевой. В первом приближении этот процесс можно разделить на два этапа – подготовка форума «Оргкомитетом-1», состоящим из участников встречи с В. В. Путиным 12 июня. Второй этап – с момента включения в процесс подготовки форума участников «Народной ассамблеи».

2.2. Подготовка форума

Первый этап подготовки: июль-август 2001 г. О первом этапе и о его участниках мы коротко уже упомянули ранее. Вот как о первоначальных планах по проведению форума рассказывала Л. М. Алексеева: «До этого [форума] была предыстория, с приглашением представителей гражданского общества к Путину, в число которых не попали ни Московская Хельсинкская группа, ни "Мемориал”… сначала он назывался Конгресс, потому что там должны были голосованием выбрать – тогда это называлась Гражданская палата, потом это превратилось в Общественную палату… И мы спрашивали: а что будет делать эта палата? А она будет представлять гражданское общество, и президент будет встречаться с ним как с его представителями – вот в таком советском стиле»[34]34
  Интервью с Л. М. Алексеевой – председателем МХГ. 02.11.2012.


[Закрыть].

В июле-августе 2001 г. в российских регионах уже началась подготовка к этому Конгрессу силами Администрации Президента и тесно связанных с ней ряда общественных организаций. Велось создание оргкомитетов, тесно связанных либо с администрациями субъектов РФ, либо с представителями Президента РФ в федеральных округах. Примером таких оргкомитетов может служить созданный в начале сентября 2001 г. в Санкт-Петербурге оргкомитет Гражданского форума в Северо-Западном федеральном округе. Из известных в городе и на Северо-Западе России неправительственных организаций в него вошли Центр развития некоммерческих организаций (ЦРНО), Фонд возрождения Санкт-Петербурга и Благотворительный фонд «Невский ангел», при этом «Невский ангел» попал в этот оргкомитет только потому, что приглашенные в него представители ЦРНО, без которых этот оргкомитет выглядел бы крайне экстравагантно, заявили, что без включения в него «Невского ангела» они на приглашение ответят отказом.

Одновременно с этой тенденцией создания региональных оргкомитетов, тесно связанных с местной властью и фактически ей подконтрольных, уже в первый период подготовки Конгресса (форума) в ряде регионов стали создаваться и собственно инициативные оргкомитеты, а там, где уже существовали «официальные» – альтернативные оргкомитеты. Одним из основных, если не единственным, инициатором создания таких «самодеятельных» оргкомитетов стала лидер фонда «Интерлигал» и коалиции «Мы – граждане» Нина Беляева, участница встречи 12 июня с Президентом РФ. При встрече с автором этих строк летом 2001 г. она горячо убеждала участвовать в подготовке форума и, невзирая ни на какое начальство, создавать свои собственные оргкомитеты. В этот период она была, вероятно, одним из немногих активистов третьего сектора, веривших в возможность проведения форума как реальной площадки для переговоров, а не как большого шоу, имеющего единственную главную цель – «продемонстрировать единодушную поддержку российской общественности Президента России В. В. Путина».

В Санкт-Петербурге шаги по созданию такого «инициативного оргкомитета» предприняла лидер «Лиги избирательниц» Татьяна Дорутина. Появление этой инициативы вызвало замешательство в «официальном» оргкомитете, и, чтобы не вызывать ненужной конкуренции, его представители запросили центральный (московский) оргкомитет о своих полномочиях, о том, кто же именно наделен правом формировать региональные делегации на форум.

Второй этап подготовки: сентябрь-ноябрь 2001 г. В начале сентября ситуация начала меняться на федеральном уровне. По мнению Л. М. Алексеевой, существенную роль в изменении формата предполагаемого форума и состава его участников сыграло зарубежное общественное мнение: «Тогда какие-то уважаемые Путиным германские политики объяснили ему, что это туфта. Что если этих двух организаций [МХГ и "Мемориала”] не будет, то никто в это не поверит. И тогда, по-видимому, возникла идея, что на этом конгрессе эти организации должны быть обязательно. Так как мы уперлись, а было такое задание, чтобы мы были, то В. Сурков нам сказал: „Ну хорошо, на каких условиях вы согласны?“ Мы сказали: „Мы согласны, чтобы не было голосования“. – "Ну тогда это будет не конгресс, а форум”. – "Переживем!” – "Ну хорошо: если не голосовать, то тогда Президент будет выступать (а зачем иначе собираться-то?) – „А зачем собираться?“ – "Чтобы наладить контакты между властью и обществом. Давайте обозначим тематические переговорные площадки, чтобы представители организаций, приехавшие на форум, смогли выбрать себе соответствующую переговорную площадку, могли переговариваться с властями на конкретные темы. Скажем, если это „Солдатские матери“, пусть разговаривают с министром обороны, Те, кто ведет общественные приемные, пусть разговаривают с Министерством юстиции, с Генеральным прокурором и т. д.” Ну вот, все это было принято. После этого мы сказали, что мы готовы, – и более того, мы сказали, что мы готовы войти в рабочую группу и в организационный комитет по подготовке этого форума. Причем получилось так. Они предложили треть от представителей власти – в оргкомитет, треть – от ГОНГО (они их так не называли, но…) и треть – от таких нехороших, как мы. То есть мы были в заведомом меньшинстве. Мы согласились, но сказали: во-первых, условия принимаются консенсусом, а не голосованием (а сами между собой – и это было очень интересно – мы каждый раз, прежде чем встречаться с ними, встречались сами). Нас было восемь человек – и вырабатывали общую позицию. Предположим, мы в этом будем уступать до такой-то степени, а в этом мы вообще не будем уступать. И выходили уже с согласованной позицией, шли единым строем. И в общем, поскольку, по-видимому, было такое условие, что мы необходимы, то нам удавалось добиваться своего. Хотя были случаи – переговорщиком основным был Александр Аузан, – он с нашим наказом идет. А потом он нас собирает и рассказывает: „Так, они сказали „нет“, это нам не годится – мы кончаем переговоры“. Мы отвечаем: "Ну, кончаем так кончаем”. Но так как у них было твердое указание этот форум провести, а для нас проведение форума было не обязательно, то в конце концов через некоторое время они опять звонили и говорили "Ну давайте поговорим…”

Мы почему пошли на эту треть. Мы решили: мы знаем этих людей, и поэтому, хотя нас треть, организуем этот форум практически мы. Я должна сказать, мы три месяца готовили форум, это был кошмар, я полностью забросила свою работу… мы сидели там, всякие рабочие группы, – какая-то по повестке дня, какая-то по приглашениям, кого приглашать… и так далее… Но я сидела в группе, кого приглашать. Пробивала, чтобы прошло как можно больше правозащитников, экологов. Надо сказать, что в общем удалось провести всех своих, и, к сожалению, их было человек 500 на 5000 человек. Ну, юоо там были всякие губернаторы и прочие важные приглашенные, а на 4000 нас было 500 – опять мы были в меньшинстве. Но это и отражало ситуацию в стране. По мере всего этого они увидели, во-первых, что мы договороспособны, что мы много уступаем: если мы не уступаем – то понятно, почему не уступаем. Мы не упираемся, мы ведем себя нормально»[35]35
  Интервью с Л. М. Алексеевой.


[Закрыть].

Вернемся к ситуации в российских регионах. Так, запрос из Петербурга в центральный оргкомитет о том, как относиться к альтернативному региональному оргкомитету, был послан уже в сентябре, когда формат подготовки стал стремительно меняться и постепенно стала побеждать новая концепция форума именно как системы площадок для диалога общества и власти. При этом идея «выборов на форуме какого-то руководящего органа» стала терять своих сторонников даже в «старом оргкомитете». Таким образом, съезд действительно превращался в форум и понятие делегатов исчезало – оставались только участники. Функцию же отбора участников взял на себя сам центральный оргкомитет. В этой ситуации победила концепция о равной легитимности всех региональных оргкомитетов – точнее, о том, что приветствуются любые региональные инициативные группы, стимулирующие выдвижение участников форума. В такой ситуации и смысл существование регионального оргкомитета или оргкомитетов сводился лишь к проведению различных круглых столов и семинаров в преддверии форума и, возможно, в рекомендации центральному оргкомитету по спискам участников.

Вопрос об оправданности такого решения остается открытым. С одной стороны, при принятом окончательно дизайне существенно снижалась роль регионов за счет возрастания роли центрального оргкомитета, что противоречит принципу субсидиарности – максимальной передаче полномочий в регионы, в провинции, непосредственно живущим там людям. С другой стороны, тем самым снижалось значение «регионального административного ресурса», который в большинстве случаев развернулся в областях и республиках на первом этапе подготовки форума. Этому способствовало и крайне скептическое отношение большинства правозащитных, экологических и иных подлинно самодеятельных организаций к самому форуму как к чисто пиаровскому мероприятию или как к попытке «выстроить гражданское общество». (В это время ходила шутка о таком понимании концепции построения гражданского общества у некоторых представителей президентской администрации, особенно с большим опытом работы в силовых структурах: «Гражданское общество, равняйсь! Смирно! Товарищ Президент! Гражданское общество во дворе Кремля построено!») В целом, на взгляд автора этого текста, принятое центральным оргкомитетом решение было оправданным, хотя в ряде случаев оно и снизило роль реальной гражданской инициативы на уровне регионов.

Ярким примером использования административного ресурса (или ресурса проадминистративных НКО) стало проведение 4 октября 2001 г. в Санкт-Петербурге, в Таврическом дворце, конференции «На пути к Гражданскому форуму. Гражданское общество и власть: пути углубления диалога и сотрудничества. Роль общественных и некоммерческих организаций в подготовке празднования 300-летия Санкт-Петербурга», о которой один из лидеров экологического движения города Александр Карпов написал, что она «напоминала карикатуру на партийно-комсомольско-профсоюзные мероприятия советского времени». Интересно отметить, что главным организатором этой конференции была недавно зарегистрированная общественная организация под характерным названием «Гражданское общество». Вот от множества таких мероприятий и уберегло нас решение оргкомитета, взявшего на себя полноту полномочий по отбору участников форума. Стоит отметить, что из 26 членов оргкомитета, сформированного в сентябре 2001 г. в Санкт-Петербургский список участников форума, утвержденный центральным оргкомитетов и состоящий из 57 человек (каждый представлял свою организацию), попали только пятеро.

За неделю до форума во время беседы со мной начальник отдела по связям с общественными организациями администрации одного из краев, обсуждая подготовку к форуму, обронил: «Да, похоже, не удалось нам обеспечить участие в форуме нужных нам организаций». А в другом регионе руководитель соответствующего подразделения администрации даже поплатился своим местом за то, что не обеспечил участия в форуме надлежащих неправительственных организаций. Можно хорошо представить себе дальнейшее развитие событий, если бы форум состоялся по первоначальному варианту…

Следует отметить, что вначале среди новых участников подготовки форума называли как членов «Народной ассамблеи», так и «Общего дела» – уже более узкой коалиции, включавшей только правозащитные неправительственные организации, участвовавшие в подготовке и проведении Правозащитного съезда в январе 2000 г. Однако затем мнения членов «Общего дела» о целесообразности участия в форуме разделились, и как коалиция «Общее дело» в организации форума участия не принимало.

Решение об участии в форуме, которое приняли правозащитные организации – участники «Народной ассамблеи», – было для них непростым решением. И решение это принималось не в одиночку, а в совете со своими региональными партнерами. Так, например, Московская Хельсинкская группа уже в сентябре разослала в регионы анкету с вопросом об отношении организаций-партнеров к участию в Гражданском форуме. А з ноября в Сочи состоялась конференция, на которой этот вопрос обсуждался уже очно. Важно, что на эту конференцию были приглашены и те правозащитники, которые решили не участвовать в форуме, – в частности, Лев Пономарев и Глеб Якунин. И им также было предоставлено слово для аргументации своей позиции. Одним из наиболее «ярких» аргументов Льва Пономарева был следующий: «Участвуя в Гражданском форуме, вы льете воду на мельницу Глеба Павловского». Большинство участников встречи, однако, высказались за участие, об этом же свидетельствовали и результаты сентябрьского анкетирования – 8о% заполнивших анкеты высказались в пользу участия. В то же время на встрече в Сочи было подчеркнуто, что различие в позициях правозащитников по поводу участия в форуме не означает раскола в правозащитном движении – и та и другая сторона с уважением относится к позиции друг друга.

Завершение подготовки: как формировался состав

По-видимому, лучше всего о событиях в регионах и процедурах формирования состава Московского гражданского форума может дать представление личный опыт автора этих строк, который являлся президентом петербургской общественной организации «СПб гуманитарно-политологической центр ’’Стратегия’’».

Моя личная позиция и позиция нашей организации – СПб центра «Стратегия» – заключалась в том, что на форум не рваться, но если пригласят – участвовать. Несмотря на активные советы Нины Беляевой создавать самим петербургский оргкомитет, мы решили не торопиться, так как на первом этапе наиболее вероятным был вариант чисто пропагандистского форума. Однако мы отслеживали процесс создания оргкомитета в Петербурге и благодаря участию в нем дружественных нам организаций – ЦРНО и «Невского ангела» – могли оперативно получать всю необходимую информацию. Уже с сентября к нам по интернету стали приходить анкеты для участия в форуме – мы их аккуратно заполняли и отсылали обратно. Наш представитель – Денис Торхов – участвовал в работе уже упомянутой выше конференции в Таврическом дворце, и его оценка была близка к оценке Александра Карпова. Вслед за этим в Петербурге состоялась подготовленная СПб оргкомитетом округа конференция, на которую представители нашего центра уже были приглашены в качестве экспертов. Таким экспертом, сделавшим сообщение на этой уже более деловой конференции, стал Александр Нездюров.