Текст книги "Покрышкинский авиаполк. «Нелакированные» боевые хроники. 16-й гвардейский истребительский авиационный полк в боях с люфтваффе. 1943-1945"

Со второй половины месяца активность бомбардировочной авиации резко снизилась, и до конца месяца бомбардировщики противника ограничивались периодическими ударами мелких групп от 4 до 8 самолетов, действующих в основном по боевым порядкам наших войск в районе Ракува и южнее Опатува, где танковые части противника неоднократно переходили в наступление.

Истребительная авиация противника в основном обеспечивала действия своих бомбардировщиков и периодическим патрулированием от 6 до 8 самолетов в течение месяца прикрывала основные группировки танковых войск в местах их сосредоточения и на поле боя. Одновременно с этим патрулированием пар и четверок в период скопления подвижного железнодорожного состава прикрывала железнодорожные станции Кельце, Стражиська Камена и ряд других важных узлов железнодорожной инфраструктуры.

14 августа в братской 205-й иад (7-й иак) случилось, как потом выяснится, значимое в масштабе ВВС Красной армии событие – с аэродрома Турбя на выполнение боевого задания в последний раз в годы войны поднялся штурман 129-го Сандомирского гиап гвардии майор Гулаев Николай Дмитриевич, один из самых результативных летчиков-асов утинского авиакорпуса, да и всех советских ВВС.

Накануне, 3 дня подряд – 10, 11 и 12 августа 1944 года, он сбивал в воздушных боях по одному ФВ-190.

Как мы узнаем позже, вся покрышкинская авиадивизия (в среднем около 110 летчиков), усилиями 16-го гиап, за сентябрь 1944 года сбила только 3 вражеских самолета, и то один из них – немецкий легкий связной «кукурузник» и два «Фокке-Вульфа», а тут летчик-индивидуум Николай Гулаев каждый день вгоняет в землю немецкие самолеты, как гвозди в доску.

Наверное, терпению московского командования пришел конец. Правда, неясно, как и кто передавал информацию о результативных боях Николая Дмитриевича наверх – в авиакорпус, воздушную армию и штаб ВВС КА.

Существует в интернет-сообществе и в некоторых книжных источниках устойчивая версия, что осенью 1944 года Гулаеву, так же как и Покрышкину, была присвоена третья Золотая Звезда Героя Советского Союза, благо сбитых немецких самолетов было у него больше даже, чем у Александра Ивановича. Однако, не успев получить награду, в кругу близких летчиков и друзей он отметил это событие в одном из московских ресторанов широким застольем и, как водится в России, дебошем, или там, или в гостинице, о котором стало известно в Наркомате обороны и штабе ВВС КА. Реакция последовала незамедлительно: с подачи командующего ВВС маршала авиации Новикова указы ПВС СССР о присвоении ему звания трижды Героя Советского Союза, а некоторым участникам застолья – дважды Героя Советского Союза – были аннулированы. Гулаев перестал быть в фаворе у маршала Новикова, хотя он, а не Покрышкин был на это время фактически лучшим асом ВВС Красной армии. 56 воздушных боев – 56 воздушных побед. Покрышкину было далеко до такого результата.

Поэтому в сентябре 1944 года Николай Гулаев был срочно отозван с фронта, как сказано в официальной формулировке – «для обучения в Военно-воздушной академии».

Почему такая срочность? Ответ лежит на поверхности; это, наверное, отнюдь не забота о жизни летчика; главный раздражитель для московского авиационного начальства – количество сбитых им немецких самолетов. Если и дальше Гулаев с таким же постоянством будет сбивать вражеские самолеты, то и его также необходимо было награждать, как Покрышкина, третьей Золотой Звездой Героя, что, наверное, не входило в планы как минимум командующего ВВС КА.

15 августа в штабе 16-го гиап было получено боевое распоряжение штаба 9-й гиад о перебазировании авиаполка на аэродром Кшивда (6 км юго-восточнее аэродрома Ежове).

Утром этого же дня было дано устное дополнительное распоряжение – выезжать на пункт сбора Ежове, где ожидать дальнейших приказаний.

В 8.00 на автомобиле ЗиС-5 выехала передовая команда авиаполка в количестве 22 человек.

В 19.00 на двух ЗиС-5 выехал еще 43 военнослужащих 16-го гиап.

16 августа 100-й гиап перебазировался с аэродрома Смолинце на аэродром Ежове, где уже с 2 августа находился 104-й гиап.

Аэродром Ежове представлял собой летное поле, в виде буквы «Г», состоящее из двух взлетно-посадочных полос, одна из них – с востока на запад (200 × 1100 м) и вторая – с юга на север (200 × 1200 м). Покров аэродрома – травяной, грунт мягкий. Поверхность неровная, подходы к обоим полосам открыты. Защитных сооружений на нем не было. На южной окраине аэродрома был кустарник, создающий благоприятные условия для маскировки самолетов, северная окраина открыта и никаких средств маскировки не имела. Личный состав обоих авиаполков из-за значительного удаления от других населенных пунктов и занятости Ежове другими войсками размещался непосредственно на аэродроме, в построенных силами частей авиагарнизона бараках.

В этот же день управление 9-й гиад перебазировалось из населенного пункта Миштали в населенный пункт Прусина.

68 человек техсостава речкаловского авиаполка утром выехали на трех ленд-лизовских «Фордах» на аэродром Ежове. Остальному личному составу было дано приказание добираться до поселка Ежове на попутных машинах. По прибытии первой машины на новый аэродром было получено приказание командования 9-й гиад – осмотреть аэродром Кшивда. Но аэродром оказался непригодным для посадки «Аэрокобр».

Тогда поступило следующее приказание штаба 9-й гиад – «всему составу полка, находящемуся на аэродроме Ежова перебазироваться на аэродром Стале».

Для этого было выделено из тыловых частей семь «Фордов», но в связи с тем, что батальон аэродромного обслуживания на новое место дислокации еще не прибыл, перебазирование задержалось до 17 августа, когда на аэродром Стале прибыло 133 военнос лужащих наземного состава 16-го гиап.

С 1 по 17 августа авиаполк Речкалова обеспечивал всеми видами довольствия 388-й бао. Технический отдел бао боевую работу авиационной части обеспечивал удовлетворительно. Так, на складе ГСМ неоднократно отсутствовал бензин, в результате чего 8, 9 и 10 августа не были заправлены 12 самолетов.

Продовольственный отдел питание личного состава организовал плохо. Летом, когда все продукты должны быть в изобилии, пища готовилась невкусная и некалорийная, совершенно отсутствовала зелень. Это объяснялось «неповоротливостью» тыловых командиров. Кроме того, в порциях уменьшалось количество положенных по нормам продуктов. А нормы суточного довольствия (включая горячий завтрак для летчиков) расчета боевых экипажей самолетов действующей армии составляли весомые цифры: хлеб из ржаной и обойной муки и хлеб пшеничный из муки 2 сорта по 400 г (всего – 800 г), крупа, рис, макароны – в сумме 190 г, овощи – 885 г, мясо – 350 г, мясо птицы – 40 г, рыба – 90 г, творог, сметана, сыр, молоко свежее – 200 г, молоко сгущенное или кофе со сгущенным молоком – 20 г, масло сливочное – 90 г, сахар – 80 г. Пехоте такие продукты только снились…

18 августа летный эшелон 16-го гиап перебазировался с аэродрома Смолинце на аэродром Стале (5 км юго-восточнее Тарнобжега), а управление авиадивизии – с Прусина в населенный пункт Мокшишув, который располагался в 2 км северо-западнее аэродрома Стале.

Аэродром Стале представлял собой летную полосу размером 250 х 1200 м, покров – травяной. Основная рабочая площадь аэродрома была и того меньше – 250 х 800 м. Покров ВПП – болотисто-луговой дерн. Грунт мягкий и неровный, и при обильных дождях он сильно размокал. К моменту перебазирования аэродром располагался на удалении 16 км от линии фронта, а к концу месяца – 26 км. Капониров и естественных средств маскировки на аэродроме не было.

Личный состав речкаловского авиаполка разместился в населенном пункте Мокшишув (4 км от аэродрома), кроме техсостава части, который располагался непосредственно на аэродроме, под самолетами и в самодельных шалашах и укрытиях.

На аэродроме Стале 16-й гиап обеспечивал 694-й бао 23-го РАБ. Для летчиков силами личного состава тыловой части (средняя укомплектованность 694-го бао в 1944 году: офицеры – 49, сержанты – 96, рядовые – 276, вольнонаемные – 49, всего с военнослужащими-женщинами – 470 человек. – Авт.) было подготовлено хорошее общежитие.

Продотдел также хорошо организовал питание летного и технического состава. Командование авиационного полка отметило, что, «несмотря на ограниченное количество автогорючего, начальник продотдела сумел обеспечить бесперебойное и хорошее питание. Жалоб со стороны личного состава на работу продотдела не было».

Однако технический отдел боевую работу авиаполка обеспечивал плохо. Запчасти к самолетам доставлялись не вовремя, в результате чего количество боеготовых самолетов постоянно снижалось. Неисправные, по причине отсутствия запчастей, самолеты простаивали по 5—10 дней.

Такая дислокация управления и авиаполков 9-й гиад до конца месяца не изменилась.

Несвоевременность подготовки передовых аэродромов приводила к тому, что авиаполк на протяжении 18 дней базировался на удалении 140 км от района базирования боевых действий и, вылетая на боевые задания, самолеты использовали непосредственно на патрулирование или ведение воздушного боя не больше 10 минут полетного времени.

Поэтому прикрытие района боевых действий осуществлялось непрерывным патрулированием истребителей в воздухе, в основном четверками и шестерками. В некоторые дни в вечерние и утренние часы группы увеличивались до 12–14 самолетов.

Кроме того, ограниченные по размерам летные полосы аэродромов авиадивизии приводили к тому, что задерживался взлет дежурных групп, так как взлет самолетов приходилось выполнять строго по одному.

Здесь следует сказать, что за период с 8 по 21 августа (14 дней) летным составом 16-го гиап было выполнено только 6 боевых вылетов: 8 августа – 1 с/в, 10 августа – 3 с/в, 11 августа – 1 с/в, 13 августа – 1 с/в.

С 18 по 25 августа во всех авиачастях 9-й гиад были запланированы учебно-тренировочные полеты по вводу в строй молодых и небоеготовых летчиков.

С 22 августа началась интенсивная боевая работа авиации: командованием 9-й гиад была поставлена боевая задача летчикам всех трех авиаполков – «действиями пар охотников уничтожать самолеты и технику противника в районах Хмелюв, Сташув, Хмельник, Собкув, Стопница, Пальчув». 16-й гиап выполнил в этот день 28 с/в (26 самолетов).

При этом с 22 по 27 августа этот вид боевых действий в масштабе авиадивизии осуществлялся эпизодически, а в течение 29 и 30 августа – систематически.

Вылеты по одной паре охотников 6, 9 и 16 августа, а также вылеты по 3 пары охотников в день – 22 и 23 августа результатов не дали. За это время без результатов завершились 16 с/в на охоту, из них 16-й гиап – 10 с/в, 104-й гиап – 6 с/в.

Основными причинами неэффективности боевых действий пар охотников в эти дни были, во-первых, очень узкая полоса поиска (ширина всего 15 км), отведенная авиадивизии для действий охотников. Из-за этого ограничивалась возможность выбора маршрута полета, где вероятна встреча с воздушными целями и исключалась внезапность атаки. Во-вторых, полет туда и обратно проходил по маршрутам, отстоящим друг от друга на расстоянии всего 10–12 км.

В дальнейшем штабом 9-й гиад и штабом 7-го иак это было учтено, и с 24 августа полоса действий воздушных охотников была расширена до 40 км. Авиаполкам были даны указания строить маршрут поиска с учетом уничтожения не только воздушных, но и наземных целей. Действия охотников авиаполков были разграничены и по времени. В результате этих мероприятий эффективность боевой работы летчиков-охотников была резко повышена. Достаточно сказать, что с 24 по 31 августа из 19 вылетов пар охотников (38 самолето-вылетов) неэффективными были только 3 вылета пар (6 с/в), по причине непринятия боя истребителями противника.

Результаты действий охотников 16-го гиап за август следующие – на вылеты на свободную охоту затрачено 24 с/в, в результате действий охотников уничтожено 2 самолета противника и 12 автомашин с различными грузами. На штурмовку наземных целей затрачено авиаснарядов 37 мм – 15 шт., авиапатронов 12,7 мм – 256 шт. и 7,62 мм – 538 шт.

19 августа советскими войсками был взят польский город Сандомир. Продолжая бои на этом участке, в этот же день наступающие части 1-го УФ из района Доромин и Слупча соединились южнее Чернина. Тем самым окружили до трех дивизий противника, находящихся севернее Сандомира, и в течение двухдневных боев уничтожили их. Только незначительной части удалось в ночь на 21 августа пробиться из окружения в северно-западном направлении.

19 августа самый знаменательный день в истории 16-го гиап, 9-й гиад и лично Александра Ивановича Покрышкина. Ему, первому в Советском Союзе, «за образцовое выполнение боевых заданий Командования и геройские подвиги на фронте борьбы с немецкими захватчиками, дающее право на получение звания Героя Советского Союза», Указом Президиума Верховного Совета СССР было присвоено звание трижды Героя Советского Союза.

Грамоту № 1 подписал 9 сентября 1944 года заместитель председателя Президиума Верховного Совета СССР Николай Михайлович Шверник и секретарь – Горкин. Кроме этого, высший орган законодательной власти Советского Союза постановил «установить Вам бронзовый бюст на постаменте в виде колонны в Москве при Дворце Советов».

Снова обращаемся к Константину Сухову, вот как он вспоминает об этом событии:

«А вечером снова праздник, да еще какой!

Поздновато, правда, пришла эта добрая весть – уже затемно. Вначале она даже ошеломила всех: неужто? Ничего подобного до сей поры не было. А тут вдруг сообщают: Александру Ивановичу Покрышкину присвоено звание трижды Героя!

Выходит, первый в стране – это наш командир, наш учитель и наставник!

Проверяем и перепроверяем эту весть: не розыгрыш ли? Летчики народ такой, что и пошутить могут. Но оказалось – правда!

Жил Александр Иванович в отдельном домике невдалеке от фольварка, в котором располагался летный состав. Собрались штабные работники, высыпали пилоты. И всем полком помчались поздравлять своего командира.

Подходим к домику, а там уже дивизионное начальство. Каждый норовит обнять «именинника», пожать ему руку, сказать что-то теплое, идущее от самого сердца – он это заслужил. Стараемся и мы свои чувства выразить.

Утром – митинг в полку по такому поводу. Полковник Покрышкин стоит смущенный, улыбается, благодарит за приветствия и поздравления. Выступил он тоже, доброе слово сказал, подчеркнул, что в этом – и наша заслуга, и не только летчиков, но и техников, механиков, мотористов, специалистов всех служб.

А на следующий день полк захлестнула волна корреспондентов. Примчалась фронтовая группа кинооператоров во главе с Михаилом Ашурковым. Были здесь оператор Валентин Орлянкин, режиссер Яков Авдеенко. Из армейской газеты «прилетели» специальные корреспонденты Анатолий Хорунжий и Владимир Степаненко. Ехали и ехали «труженики пера» до самого вечера, потом с утра следующего дня и до ночи принимал и размещал гостей командир БАО, а наш замполит майор Василенко совсем уже закрутился и полушутя произнес:

– Давайте, ребята, лучше пресс-конференцию устроим…

Еще через несколько дней в полк приехал корреспондент «Комсомольской правды» Юрий Жуков. Он долго жил с нами в одном общежитии, присматривался к каждому, изучал жизнь и боевую работу авиаторов. Почти через двадцать лет выйдет в свет его книга «Один «миг» из тысячи», в которой он опишет нашу жизнь – опишет правдиво, со знанием дела да так образно, будто сам сидел в кабине и вел бои».

19 августа 16-й гиап получил от управления 9-й гиад самолет УТ-2 № 4701600 с мотором М-11 № 411051.

22 августа в 12.52 на прикрытие наземных войск в районе Кихары – Шляхецк вылетели 6 самолетов «Аэрокобра» 16-го гиап.

Через 15 минут после прихода в район прикрытия, в районе Кихары, наша группа была встречена плотным огнем немецкой зенитной артиллерии, в результате чего самолет лейтенанта Турченко («Аэрокобра» Q-15 № 42482 с мотором «Аллисон» Е-19 № 034761) был подбит, а летчик, как выяснилось позже, тяжело ранен.

«Аэрокобра» Турченко «вывалилась» из общего строя группы, но наш летчик сумел развернуть ее и взять курс на свой аэродром. До линии фронта, по команде радиостанции наведения, его сопровождал ведущий гвардии старший лейтенант Вахненко. Не долетев 10 км до Стале, Турченко покинул падающий и горящий самолет с парашютом. Приземлился он относительно благополучно, не считая ран, полученных в воздухе. Летчик был подобран на земле нашими наземными войсками и отправлен в госпиталь.

После возвращения Вахненко в район прикрытия он сразу же был атакован ФВ-190 сзади в хвост, но из-под атаки сумел выйти вместе с группой.

К концу срока патрулирования дивизионная радиостанция навела нашу группу «Аэрокобр» на 2 немецких истребителя Ме-109, которые юго-западнее Хмелюва на высоте 2000 м атаковали наши штурмовики Ил-2. Команда ведущему была лаконичной: «Гоните мессов, не дайте атаковать Илов!»

Гвардии лейтенант Сухов, выполняя команду с земли, на высоте 2500–3000 м сблизился с одним из «Мессершмиттов» и произвел по нему две атаки, в результате которых самолет противника загорелся и упал в районе Хмелюва. Второй Ме-109, увидев участь, постигшую его напарника, ушел на свою территорию.

Ведущего второй пары гвардии младшего лейтенанта Березкина на выходе из атаки атаковали два ФВ-190. Вячеслав Березкин из-под атаки вышел резким разворотом влево, а затем, став в крутой левый вираж, зашел в хвост ведомому «Фокке-Вульфу». Свою атаку он провел на вираже и, зайдя сзади в хвост, с дистанции 30 м длинной очередью сбил самолет противника, который упал в районе Хмелюва. Подтвердили воздушные победы Сухова и Березкина летчики Вахненко, Жигалов и Руденко.

В 13.50 только 5 из 6 вылетавших самолетов возвратились на свой аэродром. Расход боеприпасов группы Жердева составил: авиаснарядов 37 мм – 42 шт., авиапатронов 12,7 мм – 443 шт. и 7,62 мм – 800 шт.

Командование авиаполка, проведя разбор этого вылета, причиной потери самолета и летчика посчитало недостаточную осмотрительность младшего лейтенанта Турченко в воздухе и невыполнение им противозенитного маневра при нахождении над вражескими войсками. Кроме того, пожурили гвардии старшего лейтенанта Вахненко, который принял неправильное решение одному возвращаться в район прикрытия, в результате чего он был атакован ФВ-190 и по счастливой случайности не был сбит.

В течение 23 и 26 августа усилив кельцевскую группировку за счет переброски с других участков фронта и тыловых формирований, 27 августа немецкие войска вновь перешли в наступление, одновременно введя в бой до четырех танковых дивизий, трех пехотных дивизий из района южнее Опатува в направлении Инаниски и Лагува. Бои на этом участке продолжались до конца августа.

23 августа было днем интенсивной боевой работы летчиков 16-го гиап. Ими было выполнено 42 с/в (34 самолета). Это второй результат после дня максимального боевого напряжения – 1 августа (46 с/в).

Результативной атакой отметился в этот день гвардии лейтенант Сухов. В период 18.20–19.14 он в составе 8 самолетов «Аэрокобра» 1-й аэ вылетал на выполнение боевого задания по прикрытию наземных войск в районе Кихары. В районе патрулирования в завязавшемся воздушном бою пара Сухова вступила в воздушный бой с 2 немецкими истребителями Ме-109. Атаковав ведущего пары «Мессершмиттов», Константин Сухов, израсходовав 21 авиаснаряд калибра 37 мм и 70 авиапатронов калибра 12,7 мм, сбил его. Немецкий самолет упал в 2 км севернее Властув. Подтвердили результативную атаку летчики Труд, Руденко, Жигалов и Березкин.

23 августа приказом командующего 5-й ВА № 016 заместитель командира авиаэскадрильи гвардии старший лейтенант Труд Андрей Иванович был назначен командиром 1-й аэ 16-го гиап (9-я гиад, 5-я ВА, 1-й УФ).

24 августа в 11.50 началось совещание руководящего состава 9-й гвардейской истребительной авиационной Мариупольской ордена Богдана Хмельницкого II степени дивизии по итогам действий авиадивизии в Львовско-Ярославской (Львовско-Сандомирской) операции в период с 13 по 31 июля 1944 года.

Совещание проводил командир авиационного соединения трижды Герой Советского Союза гвардии полковник Покрышкин.

В совещании принимали участие заместители командира 9-й гиад по политической, строевой части и инженерно-авиационной службе, начальник штаба, начальник ОРО и его старшие помощники, заместитель начальника политотдела и инспектор по технике пилотирования авиадивизии, командиры 16, 100 и 104-го гиап, их заместители (кроме заместителя командира 100-го гиап по политчасти), начальники штабов и штурманы полков (кроме штурмана 100-го гиап) и представитель газеты 2-й ВА.

Всего присутствовало 23 военнослужащих.

На совещании первым выступил начальник политотдела гвардии полковник Мачнев с докладом по истории и политико-экономическому состоянию Польши.

Следующим выступил начальник штаба Борис Абрамович с докладом по итогам действий авиадивизии в Львовско-Ярославской операции.

Третьим выступил заместитель командира дивизии о тактике действий авиации противника и о действиях своих истребителей.

Инспектор по технике пилотирования 9-й гиад гвардии майор Калачев доложил о небоевых потерях авиадивизии за операцию. Он сообщил, что за период Львовско-Ярославской операции в авиадивизии произошло 19 летных происшествий – 8 аварий и 11 поломок, при общем налете 2068 часов 48 минут. Аварии допустили следующие летчики соединения – Показ, Михалин, Климов, Бабак, Гольберег, Бучнев, Закалюк. Поломки – Старчиков, Белоконь, Киржев, Алексеев, Вахненко, Березкин, Гучек, Салынин, Лиховид, Ворошилов, Новиков.

Самый низкий налет на одно летное происшествие имеет 104-й гиап – 69 часов налета.

Гвардии майор Калачев причинами летных происшествий в подчиненных авиаполках назвал следующие:

1. Отсутствие должной подготовки к полетам и предполетного контроля со стороны командиров и штурманов полков.

2. Грубые нарушения и невыполнение требований НШС-43 и НПП-38.

3. Отсутствие предполетного проигрыша полета и послеполетного разбора по самолетовождению и ведению ориентировки.

4. Безответственное отношение летного состава к подготовке к полету, зазнайство, недисциплинированность, чванство летного состава.

5. Слабое знание района боевых действий отдельными летчиками и непользование радиопеленгатором всеми ведущими групп и отдельными оторвавшимися парами и экипажами.

Дальше начались выступления участников совещания.

В заключение прений выступил командир 9-й гиад трижды Герой Советского Союза гвардии полковник Покрышкин.

Предоставим ему слово, в оригинале его доклад выглядит так.

«Имея богатый опыт боевых действий в Ясской операции, дивизия к этой операции (Львовско-Сандомирской. – Авт.) была подготовлена полностью, следовательно, были все условия для успешного выполнения поставленной задачи.

Результаты боевых действий дивизии в операции вообще неплохие, но эти результаты снижаются большим количеством боевых и особенно небоевых потерь.

Причины боевых потерь: во-первых – плохая организация боевых вылетов и воздушных боев, только этим можно объяснить потерю командира 16-го гиап гвардии майора Глинки Б.Б. – группа в этом бою устроила клубок, а командир фактически дрался один, а ведь в группе летели опытные летчики. Особенно плохо обстоит дело с организацией вылетов в 100-м гиап. Потери, безобразия в воздухе, конечно, будут, если боевую задачу будут ставить второстепенные лица, например АД (адъютант эскадрильи), потому что командир полка спит, а начальник штаба и его заместитель куда-то ушли. Мною был издан приказ о порядке подготовки к вылету. Формально его выполняют, но по существу получается отбытие номера, неглубокая и нетщательная проработка боевых заданий. Я приказывал штурманам авиационных полков присутствовать при постановке заданий экипажам и при подготовке к вылету. Это выполняется не всегда и не во всех полках. Метеорологов вообще на аэродроме не увидишь, а они обязаны все время быть на КП и информировать о всех изменениях в метеорологической обстановке.

Во-вторых: непостоянство напарников и плохой подбор ведущих больших групп.

До сих пор еще есть случаи несерьезного подбора пары и назначение ведущим большой группы не подготовленных для этого летчиков. Вот пример: командир звена 16-го гиап Сухов не водил в бой еще и четверку, а ему поручили вести в бой группу из 6 самолетов, в результате – потеря одного экипажа. Если вылетает более половины состава эскадрильи, ее должен вести лично командир авиационной эскадрильи. Командирам полков лично себе подобрать ведомых, проверенных в боях, и не менять их, в бой летать только с ними. На боевые задания выпускать только слетанные пары, слетанные четверки и не допускать случайного подбора их. Ведущий должен смотреть за своим ведомым и не допускать таких случаев, когда от группы, которая даже не вела боя, отрывается летчик и никто не видит, где он делся.

О небоевых потерях. Основная причина небоевых потерь – слабая требовательность к летному составу и слабая партполитработа с ним. В свое время в Румынии парторганизации полков крепко занимались вопросами штурманской подготовки коммунистов, и это дало свои результаты, а когда перешли на другой фронт, начали этим заниматься только после того, как потери ориентировки стали нашим бичом. На занятиях в полках по штурманской подготовке чертят много схем, которые ничего одни не дают, и только потому, что черчением схем прикрывают отсутствие тщательного обучения летчиков, отсутствие требовательности к ним и нечеткие штурманские указания перед вылетом.

Нужно кроме черчения схем по-настоящему научить летчиков ориентироваться и восстанавливать ориентировку при ее потере. Потери ориентировки у нас происходят только потому, что штурмана полков работают слабо, а командиры полков не контролируют их работу и не требуют.

Вторая причина небоевых потерь – слабая дисциплина, как на земле, так и в воздухе. Борьба за жесткую дисциплину ведется недостаточно. Возьмите уход групп домой из района прикрытия, ведь он в большинстве своем проходит неорганизованно, отдельные пары, а иногда даже и экипажи норовят уйти отдельно, выходя без разрешения из группы. В 104-м гиап большинство летных происшествий из-за вылета с вынужденной посадки без разрешения и без должной подготовки, а это происходит исключительно из-за недисциплинированности. Есть потери и за счет командования полков, которые посылают для перегонки самолетов с вынужденных посадок неопытных летчиков, в результате они на взлете бьют самолеты. Некоторые летчики стали чересчур самоуверенны. Вот, например: старый опытный летчик гвардии капитан Закалюк (104-й гиап) прилетел на аэродром 16-го гиап без просмотра аэродрома, садился на неровное место и погнул вилку. Многие стали летать без карты, на память, пренебрегают прокладкой маршрута, а если его прокладывают, то не так, как положено, в результате блудежки и потери, связанные с ними.

Недостатками прикрытия войск патрулированием в операции были:

1. Большая высота барражирования некоторых групп.

2. Барражирование над территорией, уже занятой нашими передовыми частями, из-за опоздания информации о линии боевого соприкосновения. Поэтому патруль должен стараться определить, где находятся передовые части, и, если дана задача их прикрывать, барражировать в этом районе.

3. Плохое выполнение команд по наведению радиостанций, находящихся в заданном районе. Иногда для того, чтобы навести на ФВ-190, штурмующие наши войска, и заставить снизиться патруль, барражирующий на большой высоте, проходит 10 минут, за это время противник сделает свое дело и уходит. Примером отличного выполнения заданий в операции может служить Герой Советского Союза гвардии старший лейтенант Бабак (100-й гиап). Он ходит на значительной высоте, маскируясь ею от взоров вражеских станций наведения, но, как только наша станция наведения даст команду, он немедленно пикированием теряет высоту, неожиданно атакует и наносит значительный урон противнику. Вот почему он за операцию сбил 8 самолетов, т. е. почти 10-ю часть всех сбитых дивизией самолетов противника. Примером отличного выполнения заданий могут служить также гвардии подполковник Бобров, гвардии лейтенант Графин и гвардии лейтенант Вильямсон (104-й гиап), гвардии старший лейтенант Ивашко и гвардии младший лейтенант Березкин (16-й гиап), а также другие, о которых здесь говорил начальник штаба.

Основными недостатками при ведении воздушного боя являются:

1. Отрыв от группы – причины ясны. Они здесь отмечены правильно.

2. Увлечение боем с истребителями. Лучше не сбейте ни одного истребителя, но разгоните бомбардировщиков, не дайте им отбомбиться по нашим войскам. А то ведь что толку, сбили, предположим, 2 истребителя, а бомбардировщики противника сделали свое дело – бомбардировали наши войска.

Бомбардировщиков противника нужно бить активно и решительно, преследовать их, производя по несколько атак. Преследование должно быть организованно. Еще на земле необходимо предусмотреть в случае преследования, кто прикрывает и как. Вопросы преследования противника нужно тщательно изучить и разработать.

Забота о подчиненных у нас не на должной высоте. Не возвращается летчик с боевого задания – вот и ждут его возвращения, не принимая никаких мер к розыску. Вот убили гвардии старшего лейтенанта Лиховид вместе с двумя механиками бандеровцы. В потере его доля вины и командования полка. Обстановка в районе вынужденной посадки была известна всем. Не нужно было посылать заранее летчика, пока самолет был не готов, а перебросить его на У-2, и, как только боевой самолет вылетел, улетают на У-2 и механики. Если бы к этому делу не подошли халатно, мы не потеряли бы замечательного летчика.

Командир только тогда будет иметь авторитет, не дешевый, а настоящий, когда он наряду с требовательностью будет по-настоящему заботиться о своих подчиненных.

Что необходимо?

1. Правильно организовать летную тренировку молодых летчиков, сообразуя с наличием бензина. Оттренировать не всех сразу, в результате чего летали все понемногу, а подготовленных нет. Тренировать лучших, а по мере наличия горючего и остальных.

2. Затишье в боевых действиях всемерно использовать для повышения теоретического и особенно тактического круговорота летчика.

3. Устранить недостатки в организации боевых вылетов. Никаких отступлений от моего приказа № 0147.

4. Улучшить работу штабов авиационных полков. Заставить их по-настоящему заниматься организацией боевых действий и не допустить таких случаев, как в 104-м гиап. Посадили летчиков для дежурства в самолеты и держали их в таком состоянии 7 часов. В результате они спят в самолетах, а в это время проходят бомбардировщики противника на высоте 200 м через аэродром, совершенно безнаказанно. Особенно обращаю внимание на плохую работу штаба 104-го гиап.