Текст книги "Покрышкинский авиаполк. «Нелакированные» боевые хроники. 16-й гвардейский истребительский авиационный полк в боях с люфтваффе. 1943-1945"

Август 1944 года

1 августа противник в составе 25-й пд и гсд, 7-й тд, 1-й мд и частями усиления продолжил оказывать упорное сопротивление наступающим частям и соединениям 1-го Украинского фронта. Линия боевого соприкосновения с противником проходила по рубежу: Юзефув, далее на юг по восточному берегу реки Вислы до Баранув, Валя Баранувська, Смыкла, Дурды, Майдан, Комарув, иск. Колубшева, Стыкув, Глогув, Осенка, Черна, Кшеминица, Авбигова, Гусув, Дворник, Яворник Польский, Блажево, Гвозница, Воля Ясенецка, Яблоница-Польска, Красно, Гучув, Гумниска, Дынув, далее на восток по реке Сан до Корытники, Гроховце, Нижанковица, Добромиль, Хыров, Старый Самбор, Самбор, Дубляны и далее на восток по рекам Быстрица и Днестр.

Войска правого крыла 1-го УФ 31 июля, выйдя на реку Вислу на фронте Юзефув – Баранув и не давая возможности противнику привести свои потрепанные части в порядок, в ночь на 1 августа с ходу форсировали реку Вислу на участке Тарнобжег– Баранув. В течение 1 и 2 августа войска правого крыла фронта, сломив упорное сопротивление частей 42-го армейского корпуса и 3-го танкового корпуса, захватили плацдарм на левом берегу реки Вислы и к исходу 3 августа вели бои на рубеже: Копшевница, иск. Климонтув, иск. Богория, Жидлув, Олесница, Рытвяны, Любнице, Будзинська, Половец.

В августе перед 1-м Украинским фронтом продолжали действовать соединения 4-го воздушного флота Германии, штаб – Краков, общей численностью до 520 самолетов, из них бомбардировщиков – 200, истребителей – 100, пикирующих бомбардировщиков – 30 и штурмовиков – 50.

По данным воздушной разведки основные силы авиации противника, действующие по нашим войскам на поле боя, по переправам и ведущие разведку как поля боя, так и объектов фронтового и армейского тыла, базировались на аэродромах: Радом – 25 одномоторных самолетов, 4-я группа 51-й истребительной эскадры, Томашгув – 25 самолетов, Бжезины – 50 двухмоторных самолетов, Лодзь – 40 самолетов, Паструкув – 20 самолетов, Ченстохова – 1-я группа 77-й эскадрильи пикирующих бомбардировщиков (эпб), Познань – 50 самолетов, Бриг – 35 самолетов, Бреслау – 100 самолетов, преимущественно двухмоторных, Олау – 40 самолетов, Оппельни – 30 самолетов, Дешко – 30 одномоторных самол етов, 51-я истребительная эскадра, Краков – до 100 самолетов разных типов, Касцельники – 25 самолетов, Прешев – 15 самолетов.

В начале августа противник широко продолжил применять истребители ФВ-190 в варианте штурмовиков, которые действовали по переправам и по боевым порядкам наших войск на поле боя группами от 12 до 24 самолетов. При этом эффективность действий ФВ-190 в качестве штурмовика в некоторых случаях была значительно выше, чем пикирующего бомбардировщика Ю-87.

В последующих числах августа, из-за недостаточного количества и больших потерь, понесенных в предыдущих боях истребителями противника типа Ме-109 и ФВ-190, противник был вынужден ввести в бой устаревшие типы истребителей (идентифицированные советскими летчиками как Хе-112), взятые, очевидно, из летных школ.

На 1 августа управление 9-й гиад размещалось в Миштали, 16-го и 100-го гиап дислоцировалось на аэродроме Смолинце (4 км юго-восточнее Любачева), 104-го гиап – в Гуйче. Аэродром Гуйче от района боевых действий был на удалении 150 км, а аэродром Смолинце – 120 км. Такое удаление аэродромов базирования было вызвано отсутствием подготовленных площадок под аэродромы и значительно тормозило боевые действия, увеличивая расход моторесурса авиационной техники, ГСМ, и затрудняло прикрытие войск Красной армии и объектов в тылу.

Наиболее боеспособным был 16-й гиап, количество боеготовых экипажей которого и их подготовка были выше других авиаполков. Кроме того, на боеготовность некоторых авиачастей 9-й гиад влияло отсутствие непосредственно штатного оружия – самолетов.

На 1 августа 16-й гиап имел в наличии 31 самолет «Аэрокобра» (исправных – 26, неисправных – 3, на вынужденных посадках – 2) и один УЛа-5. Личного состава в части было по штату 221 человек, но в наличии – только 214 военнослужащих (1 – отпуск, 1 – госпиталь, 5 – командировка).

Личный состав авиаполка Речкалова размещался вдали от аэродрома в населенном пункте Лисьи Ямы.

В течение августа на пополнение покрышкинской авиадивизии прибыл 31 самолет «Аэрокобра» и 4 самолета было возвращено из ремонтных органов, кроме этого, летный состав соединения пополнился 12 летчиками, из них – 11 молодых пилотов прибыли из 25-го и 26-го зап (16-й гиап – 1 летчик из 26-го зап) и один летчик, уже имевший боевой опыт, прибыл из штаба ВВС КА.

16-й гиап пополнился 8 новыми самолетами «Аэрокобра», и 1 самолет был возвращен из реморганов.

В августе метеообстановка в зоне боевых действий авиадивизии была благоприятной, всего же за месяц было 25 летных дней, ограниченно летных – 5 и, соответственно, нелетных – 1.

На 1 августа метеобюро авиадивизии давало такой прогноз погоды: «Облачность 7—10 баллов, высотой – 100–300 м, дожди, дымка и туманы. Видимость 8—10 км, при дожде и в тумане 5—1000 м».

С 1 по 6 августа перед авиаполками 9-й гиад была поставлена боевая задача – патрулированием (четверками) в воздухе прикрыть переправы наших войск через реку Вислу в районе Баранув – Пшевловка – Седлещаны, иск. Тарнобжег; вести разведку войск противника в районах Сандомир, Черникув, Багорье, Климонтув, Копшевница, Сташув, Сидлув, Стопница, Полонец, Осек, Ниско, Збыдное, Тарнобжег. Кроме того, одним полком (104-й гиап) необходимо было перебазироваться с аэродрома Яна на аэродром Ежове.

1 августа было самым напряженным днем в боевой работе 9-й гиад в этом месяце – летчиками покрышкинского авиационного соединения в этот день было выполнено 86 самолетовылетов. На выполнение боевого задания поднимались в воздух 45 самолетов из трех авиационных полков. Причем доля 16-го гиап была существенная, летчиками авиаполка Григория Речкалова было выполнено 42 самолето-вылета (32 самолета).

В период 20.10–21.05 гвардии лейтенант Сухов, выполняя поставленную боевую задачу по прикрытию наземных войск в районе Мевлок – Седлещаны, сбил над переправой у Сандомирского плацдарма немецкий корректировщик ФВ-189, на который его навела дивизионная радиостанция наведения «Уран-3». Гвардии майор Бычков, находящийся непосредственно на КП, передал по радио приказание старшему группы «Аэрокобр» 16-го гиап: «Товарищ Сухов, в районе Баранув ходит ФВ-189». По воспоминаниям самого Сухова, они, вместе со своим ведомым Кудиновым, произвели до шести точных атак по немецкому корректировщику, однако подбитая «Рама» упорно продолжала уходить от преследования на запад, на свою территорию. Последнюю результативную атаку, после которой немецкий самолет упал на землю, произвел все-таки ведомый Сухова – Кудинов. Немецкая «Рама» упала в 5–6 км западнее Сташува. Подтвердили факт сбития ФВ-189 летчики Голубев, Кудинов и Жигалов, радиостанция наведения «Уран-3» (гвардии майор Бычков) и представители 16-го гвардейского танкового полка (гтп). Расход боеприпасов за этот воздушный бой составил: авиаснарядов 37 мм – 55 шт., авиапатронов 12,7 мм – 840 шт. и 7,62 мм – 1200 шт.

Однако по прилете на свой аэродром после доклада Суховым результатов боевого вылета полковое начальство, проанализировав действия каждого летчика, его пары и пожелание самого Кудинова, воздушную победу записало на счет Константина Сухова.

«– Кудинов прав: твоя, Сухов, работа. Тебе его засчитываем.

А на следующий день пришел в полк майор Бычков.

– Нашел «раму», – стал он рассказывать. – Диву даюсь, что за фокус: вся изрешечена, почти триста пробоин насчитали. Но не в том дело. Сидят фрицы в кабине в одних трусах – жарко им было! И все трое – мертвые.

– Раздеты – это понятно: жарко было под колпаком на солнцепеке, – высказываю я свою версию. – Вначале был убит стрелок. Затем – штурман. А летчик, очевидно, был тяжело ранен, да не пожелал садиться на нашей территории – думал удрать. Но не вышло: все-таки сел. Да тут же и дух испустил».

Начиная с 10 октября 1943 года это был 56-й успешный боевой вылет гвардии лейтенанта Сухова. За лично сбитые самолеты в период с 10 октября 1943 года по 1 августа 1944 года командование авиаполка представило Константина Васильевича к награждению орденом Красного Знамени, которым он и был награжден 29 сентября 1944 года.

2 августа до 12.00 боевые действия из-за неблагоприятных метеоусловий ни одним из авиаполков 9-й гиад не велись. В небе с утра стояла сплошная облачность высотой 300–600 м с понижением при дожде до 100–300 м. Во второй половине дня погода стала ограниченно годной к производству боевых вылетов. За это время три авиаполка авиасоединения Покрышкина в составе 57 самолетов «Аэрокобра» выполнили 62 самолето-вылета. Снова пальма первенства по боевому напряжению была у летчиков авиаполка Речкалова, они выполнили 32 самолето-вылета (в воздух поднимались 26 самолетов).

В 19.50 в воздух поднялся воздушный патруль из восьми «Аэрокобр» 16-го гиап, ведущий дважды Герой Советского Союза гвардии капитан Речкалов. Ударную четверку составляли пары Речкалов – Вахненко, Сухов – Жигалов. Прикрывающую четверку вел Герой Советского Союза гвардии старший лейтенант Труд. Его ведомым был Кудинов, вторая пара Голубев – Душанин. Боевая задача: прикрытие переправы через реку Вислу у Баранува и Тарнобжега.

Барражируя на высоте 2500–3000 м двумя группами по 4 самолета, с превышением прикрывающей группы над ударной 400–500 м, около 20.10 они получили сигнал радиостанции наведения: «В районе Ясляны на высоте 300 м 10 немецких самолетов ФВ-190». Решив атаковать истребители противника одной ударной группой, Григорий Речкалов подал команду: «Снижаюсь для атаки» – и начал со своей группой терять высоту. В указанном районе он увидел 10 немецких самолетов ФВ-190 в варианте штурмовиков, которые уже крутили «карусель» над окопавшейся в земле нашей пехотой.

Ударная группа советских «Аэрокобр» одновременно спикировала на воздушного противника. Речкалов первую атаку произвел сверху спереди и, открыв огонь из всего бортового оружия с дистанции 100–150 м, сбил один ФВ-190, который упал в районе Яслян. Его ведомый гвардии старший лейтенант Вахненко атаку произвел сзади сверху и, также открыв огонь с дистанции 150–200 м, подбил ФВ-190, который, выйдя из круга, дымящим ушел на бреющий полет и в 2 км севернее Бабыхи упал на землю. Увидев результативные атаки наших самолетов, истребители противника, перейдя на бреющий полет, начали уходить на запад. Ведущий второй пары ударной группы гвардии старший лейтенант Сухов, преследуя их своей парой, под прикрытием пары Речкалова атаковал сверху сзади замыкающий ФВ-190 и, зайдя сзади строго в хвост сбил его с дистанции 50—100 м. «ФоккеВульф» упал в районе Чермина.

Прикрывающая группа 4 самолета (ведущий гвардии старший лейтенант Труд) барражировала над районом боя на высоте 1000–1500 м, обеспечивая действия ударной группы от неожиданных атак сверху.

В 21.10 вся речкаловская восьмерка благополучно приземлилась на своем аэродроме.

Расход боеприпасов группы составил: авиаснарядов 37 мм – 34 шт., авиапатронов 12,7 мм – 195 шт. и 7,62 мм – 140 шт.

Командование авиационного соединения в лице начальника штаба гвардии полковника Абрамовича, подписавшее «Отчет о боевых действиях 9-й гиад в июле», отметило быстроту и правильность принятого решения ведущим патруля, которое обеспечило эффективность действий советских летчиков. Стремительность и внезапность атак не позволила истребителям противника даже при атаке спереди воспользоваться своим вооружением. Не имея своих потерь, воздушный патруль под командованием Григория Речкалова сбил три ФВ-190 и подбил один ФВ-190. Воздушные победы летчиков 16-го гиап подтвердила дивизионная радиостанция наведения «Уран-3». Этот отчет должен был утвердить или прочитать хотя бы и командир авиадивизии гвардии полковник Покрышкин, но отметок об этом на документе нет. Хотя отчет был отпечатан в 5 экземплярах, один – в 7-й иак, три – в авиаполки, один экземпляр был оставлен в деле 9-й гиад.

Однако у Константина Сухова, в его мемуарах, этот вылет представлен в совершенно других красках. По возвращении на аэродром на командном пункте состоялся такой диалог между Покрышкиным и летчиками 16-го гиап:

«– Кто сколько сбил? – спрашивает он (Покрышкин. – Авт.).

За группу пока что никто ему не докладывал: это должен был сделать ведущий (Речкалов. – Авт.). Молчит и Труд. И отвечает теперь каждый за себя.

– Свалил одного «фоккера», – говорит Вахненко, поймав на себе взгляд полковника.

– Тоже одного зажег, – сообщает Жигалов. И тут же добавляет: – Но не видел, как он падал.

– Упал, упал! – подтверждаю и называю место падения вражеского стервятника.

– Ну а ты сколько сбил?

– Два, товарищ комдив.

– Отличился, значит?

Покрышкин перевел взор на Андрея Труда. Тот, улыбаясь, развел руками:

– Моя группа не дралась – была в прикрытии…

– Вахненко и Жигалов израсходовали половину боекомплекта, Сухов – весь. В группе Труда весь боекомплект цел. Кассеты фотоконтроля на обработке.

– На ноль-пятом (наверное, Речкалов, однако воздушный позывной Григория Речкалова был «сороковой», по номеру его самолета. – Авт.) израсходовано семь патронов крупного калибра.

Работал только один пулемет. Остальной боекомплект цел.

– Пленка с ноль-пятого тоже на обработке?

– Нет: фотокинопулемет не был заряжен.

И тут комдив взорвался:

– Что ж это такое? Семью патронами сбил два «фоккера»! Ты что же – решил чужие победы присвоить себе? Мало своих? Датский! Ответишь головой, если эти два «фоккера» будут записаны на личный счет этого м… Проверь – и представь мне все материалы фотоконтроля и личные рапорты экипажей об этом бое. Наведи порядок: каждый самолет должен ходить на боевое задание с исправной аппаратурой фотоконтроля. А вам всем (Покрышкин повернулся к летчикам) через час представить рапорта с точным описанием атак. Сравню их с данными фотоконтроля…»

В этот день три вылета на разведку выполнил командир звена гвардии старший лейтенант Цветков, лучший летчик-разведчик авиаполка. 1 августа он также вылетал в тыл противника, и 4 августа командование части доверило ему выполнение аналогичного боевого задания. Здесь следует напомнить, что разведвылеты планировались вышестоящим штабом и обычно для авиаполка спускалась задача по выполнению 1–2 разведвылетов в сутки, и то, может быть, в зависимости от боевой обстановки на фронте, не каждый день, так что три вылета Цветкова – это исключение из правил.

Летчик гвардии младший лейтенант Коряев также выполнил 1 августа и 2 августа два вылета на разведку.

4 августа боевые действия авиаполками 9-й гиад велись ограниченно, снова в боевые дела летчиков вмешалась погода: в небе стояла сплошная облачность высотой 300–600 м с понижением при дожде до 100–300 м. Летчиками 16-го гиап было выполнено только 2 самолето-вылета.

В этот день на должность заместителя командира 16-го гиап по политической части прибыл майор Василенко. Заканчивалась эпопея с замещением этой должности в речкаловском авиаполку; до конца войны он будет руководить партийно-политической и воспитательной работой в прославленной гвардейской авиачасти. Это был опытный политработник.

Павел Егорович Василенко родился 29 июля 1909 года на Украине в Сталинской области, п. Горная Еленовка. Он получил хорошее образование – 10 классов средней школы в городе Сталино. О качестве обучения говорит тот факт, что он мог свободно говорить и писать на немецком языке. Членом ВКП(б) он стал в 1932 году (п/б № 7882149). В ВВС РККА он был призван в 1934 году. Военную школу летчиков в Ворошиловграде Павел Егорович закончил в 1936 году. После этого он проходил службу сначала в Запорожье, а потом на Дальнем Востоке – в должности комиссара, сначала в Хабаровске (6-й иап), затем в 73-м сап в Николаевске-на-Амуре, а потом в 911-м иап, уже в должности заместителя командира по политчасти. Отсюда он в августе 1944 году и прибыл в действующую армию на 1-й Украинский фронт в авиаполк, которым руководил Григорий Речкалов.

Воинское звание «майор» ему было присвоено 30 октября 1942 года приказом командующего ДВФ № 01603.

В Мелитополе у него остались жена – Мария Анисимовна и двое детей, дочка Валентина и сын Валерий.

5 августа 16-й гиап получил из 26-го зап 7 новых «Аэрокобр» Р-39 Q-25 № 432171, 432256, 432315, 432327, 432367, 432489, 432547 с моторами «Аллисон» Е-19 № 041814, 041867, 040593, 041790, 041919, 042178, 042639.

6 и 7 августа согласно графику, разработанному штабом 7-го иак, 16-й гиап, вместе с братскими авиаполками соединения Покрышкина, патрулированием в воздухе прикрывал переправу наших войск через реку Вислу на участке Тарнобжег – Баранув. Летчики 16-го гиап выполнили за 6 августа 19 с/в (19 самолетов) и за 7 августа 14 с/в (14 самолетов).

Прикрытие переправ являлось одной из самых ответственных задач, которую выполняли наши истребители в этот период. В большинстве случаев в августе противник по нашим переправам действовал в дневные часы небольшими группами самолетов ФВ-190, в утренние и вечерние часы группы увеличивались. Соответственно этому и строились боевые порядки наших истребителей. При вылете четверки самолетов пара «Аэрокобр» ходила на высоте 2000 м, а вторая пара – с превышением 200 м на интервале 200–300 м. Пеленг строился в зависимости от солнца. Если группа состояла из большого числа самолетов, то следующая пара или четверка советских самолетов шла с превышением 400–500 м и по фронту 500–600 м. При подходе к цели ведущий группы запрашивал воздушную обстановку и после получения ее перестраивал группу в зависимости от расположения солнца и наличия противника в воздухе. Патрулирование производилось способом качающегося маятника, при этом скорость сохранялась за счет высоты; или одна пара «Аэрокобр» находилась на высоте прихода в заданный квадрат, а вторая пара снижалась и просматривала район. При плохих метеоусловиях дистанция и интервал между самолетами группы сокращались.

Задача по прикрытию наземных войск и переправ летчиками 16-го гиап была выполнена полностью, так как за время патрулирования наших истребителей противнику не удалось атаковать наши наземные войска и переправы.

Недостатком действий наших истребителей при прикрытии своих войск и переправ являлось то, что еще не совсем было отработано взаимодействие пар и четверок в полете, а также отрыв отдельных экипажей, как во время воздушного боя, так и при отсутствии в небе немецких самолетов. Примером этому служит катастрофа самолета «Аэрокобра», пилотируемого летчиком гвардии младшим лейтенантом Киселевым (1922 г. р., уроженец с. Ново-Троицкое Октябрьского района Рязанской области; в РККА с 1940 года). Причины ее были следующие: в 5.45 Иван Петрович в составе группы вылетел на выполнение боевого задания по прикрытию переправ через реку Вислу в районе Баранува. При возвращении группы на свой аэродром около 6.40 он отстал от своего ведущего. В поисках группы, придя около 7.00 в район аэродрома Новая Высь (северо-восточнее Жешув), летчик сделал три круга над аэродромом на высоте 50—100 м, но посадку не произвел, а ушел с курсом 90°. В 3 км восточнее аэродрома с высоты 60—100 м перешел в пикирование и с углом 35–40° врезался в землю. Самолет («Аэрокобра» Q-25 № 432327 с мотором «Аллисон» Е-19 № 041790) был разбит, летчик погиб.

Предположительно, как решили члены полковой комиссии, расследовавшей причины этой катастрофы, на малой высоте (50– 100 м) летчик стал переключать кран управления выработкой топлива из бензобаков и во время этого незаметно отдал ручку управления самолетом от себя, а высоты для исправления допущенной ошибки не хватило.

Похоронили Ивана Петровича Киселева 8 августа 1944 года на сельском кладбище села Зачернье Жешувского района Львовской области. Похоронка на сына ушла в Москву (ул. Екатериновская, д. 15, кв. 12) матери – Александре Константиновне Киселевой.

20 сентября 1944 года гвардии младший лейтенант Киселев был исключен из боевого состава авиаполка, а приказом ГУК НКО СССР от 13 октября 1944 года № 03386 он был исключен из списков Красной армии.

Подтянув вперед артиллерию и отставшие тылы, части 1-й гвардейской ТА и 5-й гвардейской армии 9 августа вновь возобновили наступательные бои на левом берегу реки Вислы. Продвинувшись от 12 до 20 км, наши войска встретили упорное сопротивление противника и в дальнейшем успеха не имели.

С особой радостью и патриотическим подъемом личный состав 9-й гиад встретил Указ Президиума Верховного Совета Союза ССР от 9 августа 1944 года о награждении авиадивизии Покрышкина за успешные боевые действия в Львовско-Ярославской операции орденом Богдана Хмельницкого II степени. В частях были проведены митинги по этому поводу. На митингах выступали летчики, техники, сержанты, рядовые, штабные офицеры, которые, как отражено в дивизионных документах, «выражали глубочайшую благодарность Родине, партии большевиков и т. Сталину за эту награду и клялись, что в грядущих боях будут биться с врагом и уничтожать его еще беспощаднее».

10 августа в 16-й гиап для прохождения службы в должности секретаря партийной организации (по особому положению) из резерва политотдела 2-й ВА прибыл капитан Пы(и)жиков Семен Абрамович (1915 г. р., уроженец г. Одессы, в РККА с 1939 года), старый товарищ Александра Ивановича Покрышкина. Как и большинство еврейских мальчиков, в юности он хорошо учился, в 1939 году закончил Московский текстильный техникум. В этом же году через Кокандский РВК (Узбекская ССР) он был направлен в ряды ВВС РККА, где стал членом ВКП(б).

Как отмечал в апреле 1943 года начальник политотдела 219-й бад подполковник Елисеев, прямой начальник помощника начальника политотдела по работе среди комсомольцев капитана Пижикова, он, то есть Семен Абрамович, «…является участником Отечественной войны с первых ее дней, при защите города Феодосии в Крыму при наземной атаке противника в бою получил два ранения, причем один с переломом костных суставов рук».

Александр Покрышкин, помня мрачные для его личной биографии дни августа 1942 года, без особого пиетета относился к бывшим политработникам, находящимся на этой должности.

Он, наверное, навсегда запомнил, как в конце августа 1942 года коммунисты 16-го гиап под руководством ответственного секретаря парторганизации полка старшего политрука Корольчука Христофора Кононовича (личность никем и никогда не освещенная в мемуарах), а также «руководители полка, пользуясь властью, решили вспомнить старые споры и фактически свести счеты», за какие-то прегрешения (точно не известна повестка дня того партсобрания) исключили коммуниста Покрышкина из рядов ВКП(б).

В своих мемуарах Александр Иванович так описал этот эпизод: «Мне сообщили, что я, решением Исаева и Воронцова, без собрания коммунистов исключен из партии и выведен из штатного состава полка».

Комментируя, трудно представить, что командир части и замполит эскадрильи (опытные комиссары) решили «громкое дело» отлучения орденоносца Покрышкина от боевой деятельности самостоятельно, не оформив его соответствующим процессуальным образом. Необъективен Александр Иванович. Под приказом о наказании замкомэска 1-й аэ гвардии капитана Покрышкина, с которого и начались с ним «злоключения», стоят подписи, кроме командира части – начальника штаба и военкома 16-го гиап гвардии старшего батальонного комиссара Погребного…

Хотя это был только первый, «устрашающий» шаг парторганизации 16-го гиап по отношению к замкомэска-1, так как это решение должно было еще утверждаться политотделом 229-й иад и воздушной армии, но в то время дамоклов меч сурового наказания буквально навис над судьбой Александра Покрышкина. Не вмешайся в «дело Покрышкина», по словам самого Александра Ивановича, командующий армией, командир 229-й иад подполковник Волков, старший политрук Погребной, а по сохранившимся документам 16-го гиап – «командование дивизии» – дальнейший боевой путь капитана (гвардейского звания он был бы лишен, как, может быть, и офицерского) Покрышкина продолжился бы в ашр (армейской штрафной роте), или, может быть, в качестве воздушного стрелка на Ил-2, или, как наилучший вариант, простого летчика в каком-либо полку действующей армии. Но эта ситуация для него, во многом в связи с тяжелой обстановкой на фронте и отсутствием опытных летных кадров, благополучно разрешилась. Александр Иванович остался в своей части и даже получил под свое командование 1-ю эскадрилью.

Правда, после этого, учитывая, наверное, «нервозную» партийно-политическую обстановку в исаевском авиаполку, решением вышестоящего командования старший политрук Корольчук и пришедший вместе с ним в 16-й гиап ответственный секретарь бюро ВЛКСМ младший политрук Ризой 20 сентября 1942 года были откомандированы в распоряжение Главного политического управления Красной армии. Таким образом, противоборствующие стороны были разведены по разным углам и оставлены в покое, и «дело Покрышкина» «спустили на тормозах». Александр Иванович должен был продолжать сражаться с немецкими пилотами в воздухе, Корольчук – дальше бороться с проявлениями трусости, скрытого дезертирства, рукоприкладства и пьянства в боевой обстановке или в тылу – но среди военнослужащих Красной армии. Каждому – свое!

На следующий день, 11 августа, временно исполняющий обязанности заместителя командира 16-го гиап по политчасти майор Мамалыга, после сдачи дел и должности майору Василенко, убыл в распоряжение начальника политотдела 7-го иак для получения нового назначения.

Материальная часть авиаполка пополнилась «Аэрокоброй» Q-25 № 432512 с мотором «Аллисон» Е-19 № 041987, которая прибыла из 26-го зап.

12 августа из-за плохих метеоусловий боевые действия авиаполков были сорваны, «Аэрокобры» соединения Покрышкина в воздух не поднимались.

Однако потери личного состава предотвратить не удалось. В этот день на месте вынужденной посадки своего самолета («Аэрокобра» № P-39D-2 41-38455) погиб от рук бандеровцев заместитель командира эскадрильи 104-го гиап гвардии старший лейтенант Лиховид Михаил Степанович (1922 г. р., уроженец с. Могрицы Миропольского района Сумской области; в РККА с 1940 года). Вместе с ним был убит гвардии младший техник-лейтенант Краснянский Абрам Хацкелевич (1915 г. р., уроженец г. Винницы, в РККА с 1937 года), а механик по авиавооружению гвардии старший сержант Фонкевич Семен Афанасьевич (1921 г. р., уроженец Витебской области) пропал без вести.

Этот эпизод хорошо описан во всех воспоминаниях «покрышкинцев» и самим Александром Ивановичем.

Георгий Голубев (Голубев Г. Друзья мои летчики. М., 1986) об этой трагедии говорит так:

«…По приезде они увидели истребитель, увязший глубоко колесами в грунт. Недалеко от него лежали старый винт и передняя стойка шасси. По колее было видно, как Лиховид пытался рулить, но безуспешно. Самолет был весь ободран, снято полностью оружие с боеприпасами, демонтирована радиостанция, все электро– и радиокабели перерезаны, в моторе виднелись пулевые пробоины, обшивка фюзеляжа и крыльев в нескольких местах пробита топором, горловины бензобаков открыты. Бандеровцы, очевидно, пытались поджечь самолет. В кабине Закалюк обнаружил следы засохшей крови и несколько стреляных гильз от пистолета ТТ.

Заглянув в шалаш, они обнаружили сумку с инструментами и комбинезон, свернутый рулоном. Прошли еще дальше, нашли в траве гофрированную трубку от противогаза, взяв ее в руки, почувствовали запах бензина. Почему она здесь оказалась?

Внимательно осмотрели вокруг площадку. Нашли следы лошадей, прошли по ним и обнаружили обгоревший человеческий труп. При осмотре с трудом опознали по блестящей металлической коронке на зубе техника-лейтенанта Краснянского. Стало сразу понятно, почему здесь валялась трубка от противогаза. Бандиты набирали ею из бензобака горючее и обливали свою жертву…

Лиховида нашли метрах в 150 от самолета. Он лежал в канаве ничком, без гимнастерки, в белой майке, весь окровавленный, в бриджах, без сапог. Отчетливо было видно пулевое ранение в грудь с правой стороны и 2 сабельные глубокие раны в голове. В левом кармане брюк находилась пустая обойма из-под патронов пистолета ТТ. Здесь же, рядом валялись стреляные гильзы…

– Выродки рода человеческого! – потрясенный увиденным, сказал Закалюк. – Фашистские бандиты! Вы дорого заплатите за смерть наших боевых друзей!

Прошли годы… От лютых врагов украинского и русского народов, подлых предателей – бандеровцев давно и след простыл. А память о бесстрашном летчике Герое Советского Союза Михаиле Степановиче Лиховиде жива. Почтить ее приходят люди к Холму Славы во Львове, где похоронен герой».

После окончании войны Указом ПВС СССР от 27 июня 1945 года гвардии старший лейтенант Михаил Степанович Лиховид за совершенные 208 боевых вылетов и лично сбитые в 44 воздушных боях 16 самолетов противника и в группе – 11 немецких самолетов был удостоен посмертно звания Героя Советского Союза.

Начиная с 13 и по 20 августа части правого крыла 1-го Украинского фронта вели бои за овладение важным опорным пунктом обороны противника на правом фланге плацдарма – городом Сандомиром.

В период форсирования нашими войсками реки Вислы и боев по расширению плацдарма на левом берегу ее основные усилия авиации противника были направлены на разрушение переправ через Вислу, по местам сосредоточения наших войск в районе переправ и по боевым порядкам войск, ведущих бои на левом берегу Вислы. Особенно интенсивные налеты авиации противника отмечены по нашим переправам через Вислу на участке Тарнобжег – Баранув. На этом участке бомбардировочная авиация противника группами до пятидесяти Хе-111 и до двадцати– тридцати шести Ю-87, а также группами от двенадцати до двадцати четырех ФВ-190 бомбардировала переправы, боевые порядки и места сосредоточения наших войск на левом берегу Вислы. Обычно по переправам действовали бомбардировщики Хе-111, в сомкнутом строю девяток, девятка в строю клина и штурмовики ФВ-190, с высот 3500–4000 м – Хе-111 и 1500–1200 м – ФВ-190. Бомбардировщики Ю-87 наносили, как правило, бомбардировочный удар по местам наибольшего скопления и боевым порядкам наших танков и артиллерии на огневых позициях.

Со второй половины августа, произведя перегруппировку действующих частей и подтянув несколько свежих дивизий из тыла, противник перешел к активным наступательным действиям, имея общую задачу – отбросить наши части на восточный берег Вислы.

С этой целью противник силой от одной до четырех танковых дивизий и от двух до трех пехотных дивизий последовательно переходил в наступление на разных участках плацдарма на левом берегу Вислы, но, встретив упорное сопротивление наших частей и неся большие потери, успеха не имел.