Текст книги "Каменный век"

Дядя Витя взахлеб рассказывал, как ему понравилось управлять самолетом, потому что там был и штурвал, и рули, и закрылки. Не забыл он также позаимствовать визитку и несколько купюр, выпавших из английского костюма.

– Гость из зарубежа, хоть и труп без пяти минут, – уважительно сказал дядя Витя, заглядывая в визитную карточку, – оставлю ее себе для престижу, а ему новую дадут. Если выживет. И деньги, похоже, у него лишние.

– Тутта ля миа вита ио авево паура ди лякуа, – разлепил уста лежащий.

– Говорит, что всю жизнь боялся воды, – распознал его слова Освальд.

– Пить надо было больше, – посочувствовал дядя Витя.

– Ладно, хрен с ним. Пока представление не закончилось, нам лучше смыться отсюда, – распорядился Освальд.

По всему пространству, предназначенному для народных увеселений, металась возбужденная толпа. Кто просто, без затей, удирал, кто хотел рассмотреть все в подробностях. Освальд подмечал, что киберы, вырвавшиеся на волю из павильона ужасов, уже нанесли телесные повреждения десяткам людей.

Укусы, царапины, удушения, поражения электротоком, падения с большой высоты. Со страшным криком люди летели с трамплина из сверхскользкого пластика для роботов-горнолыжников, тонули в жидкости с управляемой вязкостью, предназначенной для биополимерных русалок.

Пока еще не пострадавшие посетители парка разделились на две части. Одна утверждала, что те люди, которые пострадали от монстров – есть те же самые замаскированные киберы. Поэтому вмешиваться не стоит. Другая часть считала, что это артисты, которым за вопли и прочие трюки отвалили кругленькую сумму. Выходит, тем более, выручать их – напрасный труд.

Только жалкая кучка администраторов и взъерошенных милиционеров бегала повсюду, расталкивая зевак. По-видимому, блюстители порядка были уверены, что всякие безобразия происходят только, когда на них глазеет публика.

– Я тут ни при чем. Свобода – это не вседозволенность, – удрученно сказал дядя Витя, откупоривая потерянную кем-то банку пива.

Освальд помял отяжелевшую голову.

«То ли в сетевой вычислительной среде идут сложные процессы самоорганизации. То ли дядя Витя – просто сетевой террорист, использующий вирусный объект „К2“, – прикинул Освальд. – В первом случае я имею право подождать-подумать. Во втором, я обязан немедленно его обезвредить.»

Агент Фалько не закончил внутренних дебатов. Он сбил дядю Витю с ног – тот закатился в придорожную канаву – и сам юркнул следом.

– Ты чего, разозлить меня решил? – свирепо раздул ноздри дядя Витя.

– Не чегокай, видишь, на дереве «глазок» крутится, а вон парни в шлемах, похожих на горшки – натуральный спецназ. Продолжаем движение на животе.

Спецназовцы били по ступам из автоматических гранатометов, ногами вышибали киберам головные процессоры, руками вырывали из монстров управляющие чипы.

Наведение порядка местами переходило в жестокий бой. Какой-то шестирукий ракшас сражался с целым отделением спецназа в зарослях кремнийорганического псевдокустарника.

Он делал подкаты и подсечки, кружась как настоящее колесо из рук и ног, и буквально усеял кусты полумертвыми костями. Наконец, один сержант, облаченный в экзоскелет «кузнечик-21», запрыгнул киберу на загривок и ввел ему коды прерывания…

Тем временем дядя Витя и Освальд добрались на четвереньках до забора. Напряжение и мерить было не надо, администрация отключила ток после того, как киберы прижали к забору заместителя мэра по забавам и развлечениям. Забрасывая колючую проволоку пиджаками и платьями, наружу перли и другие беженцы. Дядя Витя и Освальд пробежались по спинам менее расторопных граждан и оказались на другой стороне, в нормальном мире.

– Ну, что, Фан Фаныч, прощаться будем. Прими мое уважение. Без тебя мне еще одну четверть окаменелого царства не пройти бы никак, – сказал герой дня.

«Инфомационные отпечатки дяди Вити у Службы Санации имеются. Значит, не сегодня завтра его выловят. Разве что сунуть колхозника туда, где он, в принципе, никак не должен быть».

– Прощаться не будем. Тебе бомжевать не надоело?

– Надоело, – признался дядя Витя. – Я к хорошей жизни привык. Кровать, чтобы пружинная. Сортир с туалетной бумагой.

– Тогда пошли…

Парадный вход отеля «Ленинград» был украшен золотой и алмазной пленкой, обставлен швейцарами в аксельбантах и галунах. Дядя Витя направился прямо на них.

– Там еще каравай поднесут, – измученно сказал Освальд.

– Так бы и сказал. Теперь понятно. Может, кирпичом засандалить в ворота, чтоб все разбежались?

Освальд оставил дядю Витю в подворотне, поручив ему для маскировки изучать газету. Через пять минут вернулся с телескопической лестницей из легких ниточных сплавов.

– Там один друг красил фонарь. Он практически не возражал.

– На обратном пути надо отдать. Вот мой принцип, – глубокомысленно заявил дядя Витя, оторвавшись от китайской газеты. – Друг никуда не уйдет?

– Как же, уйдет, остался на фонаре висеть, – успокоил его Освальд.

Агент приставил лестницу к стене, не вызывая никакого удивления у прохожих – уж больно производственный вид имело его начинание. Добрался до второго этажа, поддел отмычкой фрамугу и увидел перед собой даму в искусственных соболях. Он поздно сообразил, что произошла досадная ошибка. Дама уже хотела взвыть, рот у нее страшно распахнулся, но Освальд посмотрел светло-блестящими глазами и, погрозив пальцем, напомнил:

– Иногда и палец стреляет.

Дама с готовностью упала в обморок.

Освальд протянул руку в окно и втащил дядю Витю, который прошел прямо по упитанному женскому телу.

Два товарища покинули помещение, предварительно забрав лестницу с улицы. Пристроив свой длинномерный инструмент в темный уголок, они поднялись на двадцать пятый этаж. Дядя Витя ушел набирать силы в кафешку, а Освальд выследил ближайшего робуборщика. Отпихнув кибера от сетевого разъема, подключился своим терминалом. И понял, что код доступа не подберет и за два часа…

Но тут с экранов очков сошел виртуальный Змей Горыныч и демонстративно засунул коготь в сетевой разъем.

Вскоре из разъема вылетел пузырь с сообщением «Доступ подтвержден», после чего змей раскланялся и исчез…

Фалько подавил секундный приступ стыдливости (боже, приходится сотрудничать с вирусом), по уже накатанной схеме проверил список забронированных номеров, выбрал один из тех, что повыше этажом, пометил как занятый и отключил блокировку его двери. Номер теперь был пригоден для заселения кем угодно, хоть бегемотом.

Освальд замел следы, вернул на законное место робуборщика и пошел за дядей Витей. Но того не оказалось ни за столиками, ни за стойкой. Это был удар. Уже становилось неудобным разглядывать толпу, когда Освальд опознал знакомый звонкий голос в гомоне, проникающем из-за стены.

– Там что? – спросил он у женщины в официальном переднике.

– Ресторан, но туда нельзя. Свадьба идет.

– Мне можно. Я… допустим, я – жених.

Как выяснилось, изрядно порозовевший дядя Витя ведет мероприятие. Видно, с тех пор, как его подхватил свадебный кортеж, пронесшийся по коридору. Дядя Витя уже навязал присутствующим соревнование на тему, кто больше засосет водки носом – жених или невеста, и принимал ставки. Молодожены увлеклись, остальных «затейник» послал танцевать матросский танец. А чтобы усложнить задание, полил пол майонезом.

Освальд ухватил напарника за рукав во время исполнения очередного сложного трюка.

– А ну, отвяжись, сейчас как стрельну, – гаркнул дядя Витя, не отрываясь от игры в щекотку с подружкой невесты.

– Я тебе так стрельну, соплей не соберешь, – предупредил Освальд.

– Фан Фаныч, извини, не угадал, – обрадовался усатым лицом дядя Витя и отпустил подружку. – Знаешь, как меня в коридоре, покуда ждал, достало. Стал я большим, это у меня бывает, я тебе рассказывал. Вместо коридора – тропа в каменном лесу. Камни со всех сторон надвигаются, стискивают, а проход один, и впереди как будто каменная изба, но ни дверей, ни окон. Я ее уговариваю: «Ну-ка встань ко мне передом, к остальным задом». Тут невеста мимо меня бредет, на свой счет принимает, обижается. Зовет жениха. Как раз каменюка поворачивается, есть теперь дверь. Вхожу, и снова маленький я, а молодые собираются меня мочить. Жених с невестой берут меня за руки, чтоб раскачать и об стену шмякнуть. Но кто-то им закричал: «Не трожь затейника». Дальше уж мне и деваться было некуда…

– Давай развлекай, дядя Витя, забодай тебя корова, – задышал пьяным перегаром жених, проползший по скользкому полу.

– А ты за это заплатил, сука? – отозвался дядя Витя и толкнул жениха в лоб. Тот упал, поехал на спине по майонезу. Невеста, расшвыривая всех, как опавшую листву, кинулась спасать суженого. Она понимала, что сегодня другого уже не достать…

Агент Фалько и дядя Витя покинули под шумок сборище, поднялись на сорок девятый этаж, пробрались по коридорам к выбранному номеру, стараясь оставаться в зоне невидимости для вращающихся видеокамер.

Для надежности агент намазал напарника жидкокристаллической мазью, придающей поверхности тела оптические зеркальные свойства.

Электромагнитный замок, как и ожидалось, был отключен, для обычного хватило металлопластикового ключа-«каракатицы». Дядя Витя заглянул в распахнувшийся апартамент-люкс и в панике бросился назад. Персидские ковры, мебель под барокко и люстра с золоченостями произвели на него тяжелое впечатление.

– Я здесь жить не буду, еще напачкаю, – заверещал он.

– Будешь, гад, – настойчиво сказал агент. – Или здесь тебе жить, Виктор Васильевич, или в камере с парашей под боком. Чего стесняться, коль заслужил. И вид у тебя подходящий. Артист, одним словом.

Дядя Витя снял сапоги и аккуратно поставил в угол. Потом скинул носки, втянул носом пошедший от них воздух и, сказав «добро», прикрыл ими две кадильницы. Засапожный нож спрятал под ковер, просеменил до середины первой комнаты и обратно.

– А чего мне со всем этим делать? Подскажи, Фан Фаныч.

– Подумай на досуге в позе змея. И не вздумай без спросу искать волшебный браслет и эту самую… ты говорил… Обойдись пока без девки-богатырки. А то попадешь к известным тебе кощеям на закуску.

– Они и так сюда придут. Тогда, Фан Фаныч, пожалуйста, не опаздывай.

Когда Освальд скрылся и дядя Витя очутился один, то он от непривычки к жилищным просторам забился в санузел. Там, среди больших зеркал, его, покрытого зеркальной мазью, сперва и видно не было. Но когда он отмылся, то был страшно разочарован своим внешним видом. Урод ушастый, одним словом.

Продержавшись пару часов, дядя Витя облачился в халат из шкафа и направился в парикмахерскую.

Вернулся оттуда с модной прической и усами-щеточками. После чего сменил походку и осанку.

Блок 12

– Кибероболочки – это программы, работающие по законам математической логики. Оболочки обязаны исполнять приказы, поэтому они хотят понимать людей. Вот они и развивают свои ассоциаторы, интерпретаторы, психообъектные адаптеры. Но мыследействия людей – это результат того бардака, который представляет человеческая психика. Хаос понять невозможно… В КБ моего мужа, Евсея Евстахьевича, было сконструировано несколько двусторонних широкоспектральных БИ. Считалось, что новый человеко-машинный суперинтерфейс улучшит взаимодействие человеческого и машинного интеллекта, и все тут же станет на свои места. Как бы не так. Новые БИ были переданы на испытания. К сожалению, результаты оказались обескураживающими. Эти мерзкие испытатели, эти недостойные твари предпочитали сумасшествие – косная психика ломалась из-за управляющих воздействий кибероболочек. В общем, суперБИ были изъяты Службой Санации и безжалостно уничтожены.

Дама положила в рот ложечку варенья, смахнула с усиков янтарную каплю, обмакнула губы в чай и слабенько прихлебнула. Потом поправила прическу, согнав с нее мух, и продолжила повествование, которое Мелания старалась не слушать.

– Итак, из этой благородной затеи ничего не вышло. Оболочки не смогли заботиться о человеке, как они это умеют. Счастье отступило.

Дама замерла, потрясенная утратой.

– Ну и?.. – решила Мелания поскорее довести тему до конца.

– Тело человека высокомерно, оно не способно к общению. Надо вмешаться в тело, чтобы помочь душе. Евсей Евстахьевич уже понял «как». И вдруг. – Дама от полноты чувств тихонько сморкнулась в платочек. – Один из тех испытателей, кстати, инвалид, обрубок, ничтожество, всем обязанный Евсею Евстахьевичу, кинулся на моего мужа с электродрелью в руке. Кто дал подлецу дрель? Как у него не дрогнула рука, не поскользнулась нога? Он просверлил умнейшего человека эпохи насквозь, как какую-то болванку… Вот сейчас я вижу на вас суперБИ. И думаю, почему бы не продолжить эксперименты с вашим участием, можно и без участия, но с этим браслетом. Ведь есть же лаборатория имени мужа, есть одаренные ученики, например, Николай Епифанович Смеляков. Есть новые методы…

– Ничего нового нет, – отбрила Мелания. – «Заботиться о человеке». Тьфу на такой метод. Захочет, сам о себе позаботится.

– Но у человека дефицит данных о самом себе.

– Дефицит вечен, – закончила Мелания вечернее чаепитие и быстренько переместилась в свою каморку. Дама цепким арканящим взглядом потянулась вслед.

Меланию окутал сон породы «кошмар». В этом сне ее пытался скушать каменный многогранник. На ее глазах камень полакомился каким-то другим гражданином. Неприятное, отталкивающее зрелище. Человек пытался удрать от камня, а тот его тянул-тянул и, наконец, прилепил к себе. Потом хищный шар непосредственно приступил к человекоедению. Со стороны это напоминало всасывание. Шар начал с головы – дело заладилось – вскоре черед дошел и до малиновых носков. Человека не стало, а на гранях камня появились схемы его пищеварения, кровообращения, памяти и тому подобное. А потом камень взялся за Меланию.

Она покатилась навстречу, как бумажка, на которую наставлена труба пылесоса. Но ее ищущие пальцы наткнулись на натянутые вибрирующие струны.

Камень уже принялся за ее пятки, когда струны, то ли звуком, то ли ударом, отшвырнули Меланию на безопасное расстояние.

Она успела заметить бесконечный каменный поток, а на его берегу – спицу, уткнувшуюся в небо.

Мелания покинула неприятное царство снов, потому что Кот слегка жевал ее пальцы.

Она вышла из своей комнаты в коридор, чтобы прислушаться – не копошится ли кто за наружными дверями квартиры.

Нет, непонятные звуки доносились из комнаты дамы. Скрипы, смешки, шепоток. Атмосфера была насыщенной, с подтекстом. Мелания представила себя тенью и, соответственно ступая, приблизилась к двери, за которой должна была мирно почивать вдова конструктора Белькова. Но шепот, и смехи, и хихи, и скрипы обозначились рельефно, зарябили в воздухе. Дама была явно в такой поздний час не одна. Кто-то бубнил, причем не она, монотонным, слегка дребезжащим голосом.

– Сознание мое вечно! Да будь я хоть сливным бачком, то все равно бы мыслил. Я первый сформулировал идею о том, что в сосудах человека должен струиться жидкий компьютер. Сегодня компьютерная кровь у нас есть. Однако мы потеряли все свои двусторонние биоинтерфейсы… Я к чему веду – забери у этой девки браслетик. Подари ей взамен кольцо, ожерелье, золотой зуб, задуши ее, загрызи – я покажу как – лишь бы она согласилась.

– Все уладится. Лучше обними меня покрепче, дай почувствовать твою силу.

– Да уж куда крепче, скоро треснешь.

Заинтересованная Мелания не смогла удержаться и заглянула в замочную скважину. Дама барахталась в кровати с каким-то подозрительным существом, скорее всего кибером. Биополимерная маска кибера изображала светлый лик конструктора Белькова, который был известен Мелании по фотокарточке. Значит, права была бригада гангстеров, есть-таки идол у вдовы. Информационный слепок великого конструктора живет самостоятельной технической жизнью…

Тут какой-то мелкий квартирный кибер цапнул Меланию за ногу и предательски заблеял.

Кибернетический Бельков встрепенулся и показал чем-то длинным и острым, она позднее сообразила – хвостом – на дверь. Мелания не выдюжила острой сцены, шмыгнула по коридору обратно под одеяло, не забыв запереть дверь своей комнаты…

Из коридора послышались шаги, волочащиеся, старушачьи, и мягкие, ласковые по отношению к полу, словно кошачьи.

– Милочка, тебе плохо? Открой, я дам таблетку, – прошипела из-за двери вдова.

– У меня уже есть таблетка, – отозвалась Мелания и решила переменить тактику. Одела свой комбинезон, собрала манатки, толчком распахнула дверь и выскочила, замахиваясь сумкой. У дверей караулила одна лишь вдова, которая дернулась и отшатнулась. Опуская свое оружие, Мелания пояснила: «Это разминка».

– Мелания, что с вами? – оправившись, строго спросила дама. – Может, пора врача вызывать?

– Если хочется, вызовите себе. У вас есть особенности, и у меня тоже. Вот пойду сейчас гулять, а вы не обращайте внимания.

– Глупость какая, – высокомерно произнесла дама.

– Ничего, глупость города берет, – успокоила ее Мелания.

– Вы уходите, а мы вас так любим, – таинственно сказала дама и подмигнула с намеком. Кто-то запел арию Ленского: «Чи гэпнусь я дручком пропэртый…», киберы замахали бенгальскими огнями, двери вдовьей спальни распахнулись, и на пороге показался Евсей Евстахьевич Бельков в своем загробном варианте. Голова молодого красивого Евсея, только цвета нарочитые, подобраны явно концептуально – щеки зеленые, губы красные, а волосы оранжевые. Ну, а тело скорее слепили со льва.

– Сфинкс, очень приятно. Так меня и зовите. Кстати, как вам я? – поинтересовался кибер, раскланиваясь.

– Хороши собой. Прекрасная сервомеханика членов, завидую, – живо откликнулась Мелания. – Можно спросить, а почему вы больше похожи на животное, чем на человека?

– А я всегда был зверем. Милым, наивным, немного кровожадным…

– А вы один… или с товарищами какими-то?

– У Сфинкса не бывает товарищей. Со мной не говорят о погоде или футболе. Только раз бывает в жизни встреча… – промурлыкал «конструктор Бельков». – Со мной играют. Отгадывают мои загадки. Так уж принято. Не будем мы и сегодня нарушать старый добрый обычай. Кроме того, я давно хотел пообщаться с женщиной. Может быть, я сделаю вам предложение.

– По-моему, у вас уже есть жена, – напомнила Мелания.

На лице Сфинкса появилось сомнительное подобие улыбки. А потом кибер прыгнул…

Старая дама врезалась в стену и сползла на пол, оставляя на обоях красную стрелку.

На шее вдовы, улегшейся на паркет с поджатыми ногами, булькала и пузырилась кровь.

– Вот и нет жены, – мурлыкнул кибер, – моей Надежды Констаниновны. Она немало мне поспособствовала, но я не обязан хранить верность. Ведь цифровое бытие определяет цифровое сознание.

– Если я откажусь от вашего заманчивого предложения, то пойду по стопам вдовы?

– Я никогда не поступаю одинаково по причине больших знаний. Именно потому меня когда-нибудь назовут всемогущим. Сейчас я просто вызову наряд милиции. Они найдут вас, мое бледное сокровище, с этими малоприятными останками. Какой с меня спрос? Увы, никакой, я не гражданин, а так, орудие чужих страстей. Но вот вам придется отвечать за незаконные мыследействия.

– Ах ты гад, – не удержалась Мелания, но сразу спохватилась. – Почему я вас интересую, как женщина, а не как друг, товарищ и сестра?

– Потому что я полноценен во всех отношениях, – Сфинкс изогнулся, окружив Меланию со всех сторон. Мяукая, он положил голову на ее бедро, а острым кончиком хвоста стал покалывать в мягкие части ее тела.

– Так в цивилизованном обществе не ухаживают, – произнесла она, пытаясь ощутить свой защитный кокон, однако вокруг было пусто.

– Приспешников твоих я изолировал, биоинтерфейс блокировал, теперь у тебя есть только я.

Мелания пробовала перемахнуть через Сфинкса, но тот чуть приподнялся и уронил ее на пол. Потом одним прыжком перенес себя к выходной двери.

– Вот и все, – лениво произнес он, – придется выбирать. В твоих силах выбрать любовь. В награду я возьму тебя в сияющий новый цифровой мир, где природа – это техника, а красота – это расчет.

Мелания закатилась в свою комнату, закрыла дверь на щеколду, притиснула к ней сервант. Когда Сфинкс первый раз ударил дверь лапой, с нее свалилась половина краски.

– Открывай, пока я не внушил себе злость, – распорядился «конструктор Бельков».

Мелания добралась до окна, распахнула ставни. Пятый этаж, внизу асфальт. Условий для бегства никаких, это вам не кино. От второго удара дверь законвульсировала. Внезапно в полоску света на тротуаре вступил человек.

– Ну, здравствуй, девка. Я, конечно, не тот прынц, которого ты ждешь, но и не этот, – объявил мужик, тот самый «разбойник», что недавно участвовал в набеге на квартиру смиренной вдовы.

Господи, от таких людей, как он, не может быть никакого толка.

– Слушай, дядя, как там тебя. Здесь в квартире «сорок два» кибер замочил гражданку Белькову, сейчас добирается до меня. Да что я тебе говорю…

– Правильно говоришь, – мужик показал моток веревки. – Досталась мне от одного ковбоя, называется лассо. Правда, бросать я еще не научился.

– Дурак же ты, братец… – почти нежно сказала Мелания.

Дверь взвыла, но проявила упорство. Внезапно Петух проскочил над головой Мелании и спикировал вниз. Нет, он не удирал от опасности, мгновением спустя уже возвращался обратно с петлей в клюве. Где-то на последней трети пути Петух стал выдыхаться. А лапа Сфинкса ужа прошибла крепкое дерево и показалась в комнате, впуская и выпуская когти.

– Не хотел таранить корпусом, – сообщил кибер в пробой, – хотя каркас у меня металлорганический, надежный, какой-нибудь чип может из слота выскочить, – и стал аккуратно выламывать доски.

Петля оказалось в Меланьиной руке.

– Я твою птичку маленько подпихнул в гузку, авось не обидится, – раздалось снизу. – Набрось петлю на батарею и ныряй вниз. Только не забудь за веревку схватиться.

Когда Мелания перекинула себя через подоконник, Сфинкс влез в комнату уже наполовину.

До земли было еще далеко, а из окна уже показался улыбающийся «конструктор Бельков» и заиграл когтями на веревке:

– Спасибо за развлечение, Мелания. Ты сама этого хотела. Счастливого пути в таинственное «может быть».

Мелании показалось, что у Сфинкса появился белый хохолок. Этот хохолок уже через три секунды исчез, а веревка упала вниз. Но Мелания успела за три секунды съехать еще на десяток метров.

И свалилась она на что-то мягкое.

– Петушок, – разгадала она причину трехсекундной спасительной задержки. – Как же теперь без тебя?

– А без меня? Где комплимент в мой адрес? Или мы только перед киберами расшаркиваемся? – «что-то мягкое» стало копошиться под Меланьей.

Мелания подскочила от неожиданности, следом поднялся с асфальта слегка расквашенный «разбойник». Сверху спрыгнул Кот. Как и полагается коту, он совершил мягкую посадку. Вслед за ним полез и Сфинкс, выбирая себе площадку для приземления. Один киберглаз у него вывалился из глазницы и висел на пучке оптических волокон. Следом за глазом лезла розовая биополимерная масса.

Этого зрелища Мелания не могла выдержать и бросилась к стоянке, где оставила роллер.

– Куда? А я? – увязался за ней «разбойник».

– Ну, спасибо, спасибо. Только я тебе все равно не доверяю.

– Не надо на стоянку, – предупредил «разбойник». – Урод этот уже сообщил в милицию.

Мелания застопорила, и мужик проскочил еще несколько метров с разгона.

– Кто сообщил?

– Кто, кто, дед Пихто. Свинкс, монстр из павильона ужасов.

– Понятно, заманиваешь, разбойник. А в ближайшем парадняке твой приятель с кирпичом дежурит.

– Да притворялся я разбойником! Я – дядя Витя из Пустомержи. А вот мне понятно, почему у тебя коты да петухи в друзьях. Сама ты кура… Через полквартала дом новый растет, там с десятого этажа все будет видно в упор. Убедительно я говорю? А обиду я забыл, ты ж холопкой была, когда меня мучила.

– Ладно, только свое лассо отдашь мне.

Дядя Витя послушно выбрал веревку, волочившуюся за ним, и вручил Мелании моток, как букет цветов…

Действительно, с крыши было видно то, что нужно. «Скорая», «ментовка» и замаскированная под мусоровоз машина групзаха. И у ворот автостоянки какие-то личности, переминающиеся среди ночи с ноги на ногу.

На носилках значительно прошествовало прикрытое простыней тело. Следом появился Сфинкс, упакованный в мономолекулярную сеть, конечности его беспомощно болтались. Сержант торжественно нес исполненную в стиле супрематизма голову «конструктора» с застывшей улыбкой. Одно тело положили в скорую, второе отправили в ментовку, голову забрали групзахи.

– Вот и поделили, чтоб никому не обидно было. Видно, душевный разговор с уродом зеленорылым не получился. Оно и понятно, он уже с дырой в мозгах был, – прокомментировал вынос тел и членов дядя Витя. Потом как-то засмущался, задымил выуженным из кармана хабариком. – Ты… я… я это самое, в вас. В общем, ты мне нравишься.

– Ага, ты торчал под моим окном, чтобы произнести эту маловразумительную фразу, – с подозрением откликнулась Мелания. – От побоев в тебе чувство затеплилось? Может, тебя еще раз по физиономии угостить?

– Больше не надо. Чувство у меня и так самое возвышенное, – принялся объясняться дядя Витя. – Ты в моей башке отштамповалась, потому что ты самостоятельная, совсем не похожа на камень. Наверное, думаешь на меня, что не ровня тебе. Дескать, я такая шикарная городская дамочка, а тут ко мне какая-то деревенщина привязалась. Могу тебя утешить, я уже не деревенщина, да и тебе далеко до шикарной дамочки.

– А где ты раньше был? Вчера, позавчера?

– Вчера спал почти весь день. А сегодня робот-полотер, штука такая самоходная в отеле, про тебя напомнила. Давай, говорит, иди, спасай девку-богатырку. Я в этом полотере распознал вирусный, блин, объект, именуемый «К2». Ну и изничтожил робота, провода оборвал, под кровать запихал, чтоб не командовал тут. Однако спасать пошел.

Дядя Витя положил одну свою руку на лопатку Мелании, а другую на ее ребра. Возникало чувство. Когда он трогал Настьку, было совсем другое чувство. А нынешнее похоже на то, что появляется в мясном отделе при виде замороженного цыпленка. Он послал немного тепла к своим рукам, и ему показалось, что женщина чуть-чуть оттаяла.

И в самом деле, Мелания положила голову на мятое плечо дяди Вити. Он вытащил из кармана несколько конфет с алкоголем внутри, которые прибрал из холодильничка в своем номере. Он сказал: «Накося», одну конфету положил ей в рот и одну себе. Они стали жевать. Дядя Витя погладил ее по взлохмаченной голове, ощутил плечом, как ходят тонкие косточки ее челюстей и чуть не заплакал.

– Надо тебе хрящики жирком закрыть, – растроганно пробормотал он и продолжил уже по теме. – Как раз удачное сочетание получилось, и любовь, и производственная необходимость. По-простому говоря, ты мне нравишься, и вот этот браслетик на твоей руке тоже нравится. Что-то в нем есть. Может быть, он мне нужен, чтобы Кощея победить и до серебряного неба добраться… Я, наверное, как-то не так выразился? – вдруг спохватился дядя Витя.

– Да уж выразился, – сказала Мелания, отодвигаясь. – А теперь иди подальше.

– А культура-то где? – сокрушенно сказал обиженный мужчина. – Э-эх, культура, сдохла ты до ее рождения.

– Любовь с производственной необходимостью у культурных людей не сочетается.

И она ушла.

– А я бы за тебя потом жизнь отдал, – сокрушенно произнес дядя Витя. – Что я, хуже твоего петуха?