Текст книги "Первоязык первоэтноса. буквогеноизное корнемоделирование"

Ряд факторов, характеризующих климатические особенности того или другого периода земной истории, засвидетельствовали, что в меловой период и начале третичного периода, в эоцене, климат был тёплым и благоприятным для всех форм жизни на земле. Прекращение тирании динозавров и тёплый климат спровоцировали эоценовый всплеск видообразования на земле. Эоцен – это время эволюционного мутагенеза плацентарных животных, широко расселившихся по земле. С раннего палеоцена, от плацетарных млекопитающих мезозойской эры, величиной с крысу, потомков выродившихся звероящеров, произошли крупные формы плацетарных млекопитающих: кондилатры – травоядные копытные, и, креодонты – хищники. От многих видов палеоцена и эоцена ведут свою родословную семейства хищников и травоядных животных третичного и четвертичного периодов: тигр, медведь, лошадь, овцы, козы, олени, волки, приматы…

В среднем эоцене, около 40 миллионов лет назад, приматы разошлись по зооморфным признакам, на два подотряда: широконосые (обезьяны нового света) и узконосые (обезьяны старого света). От узконосых обезьян произошли человекообразные обезьяны, которых принято считать за предковую форму человека. В олигоцене третичного периода произошло значительное похолодание земного климата. Климат – один из факторов естественного отбора и, поэтому, часть видов погибла от холода, другие же, обитавшие в более умеренных южных широтах, продолжали развиваться. В миоцене (от 25 до 6 млн. лет) антропоиды заселили Африку, тропическую Америку и даже Евразию.

Холод олигоцена спровоцировал разрастание полярных льдов, климат стал суше. Зона тропических и субтропических лесов сократилась. Хвойные и широколиственные леса стали основой ландшафта умеренных широт земли. Во многих регионах, из-за сухости и нехватки влаги, возникали степи (саванны, прерии) с богатым травостоем.

Гоминоиды заселили Африку в конце олигоцена. Предками гоминоидов принято считать маленьких антропоидных обезьянок из семейства плиопитек.

К семейству гоминидов принадлежит дриопитек. Дриопитек (древесная обезьяна) известна исследователям по палеоантропологии со времён миоцена; время его пребывания на земле длилось от 11, 5 до 9 миллионов лет назад. «Биомолекулярные исследования указывают на то, что ближайшими из наших современных родственников являются крупные человекообразные обезьяны Африки, Кроме того, молекулярные данные говорят о том, что эволюционные линии человека и человекообразных обезьян разошлись всего лишь 8 – 5 миллионов лет назад – значительно ближе к нашему времени, чем это когда – то предполагалось.» (Давид Ламберт, «Доисторический человек», стр. 84, 1991 год.)

Современные специалисты – палеоантропологи, изучающие человека и человекообразных обезьян, объединяют их в одно семейство – семейство гоминид. Гоминиды подразделяются на два подсемейства:1.понгины, к которому относят орангутангов, и 2. гоминини, к которому относят горилл, шимпанзе и человека. Протеиновые пробы подтверждают близкое родство человека с человекообразными обезьянами; ДНК шимпанзе и человека совпадают на 99%.

Биохимики разработали метод определения молекулярных мутаций, накапливающихся с определённой скоростью в химическом составе протеинов; этот метод получил название молекулярных часов. Исследования по этому методу показали: гиббоны, и человекообразные обезьяны по видовым признакам отошли друг от друга 10 миллионов лет назад; 6 – 8 миллионов лет назад от общего человекообразного предка отделились горилла, шимпанзе и прямоходящие обезьяны типа афарской «Люси».

Природная среда, окружающая животных и растения, предъявляет к ним свои требования, определяя правила игры по её законам. Смена климатических условий, резкие изменения среды обитания, количество солнечной радиации и ряд других факторов влияют на естественный отбор, выбирая те мутагенные формы, которые в данных природных условиях лучше всего приспособлены к жизни. Появление в миоцене мутанта в образе двуногой прямоходящей обезьяны есть пример удачной игры природы в мутагенном лототроне. Четвертичный период кайнозойской эры, иначе называемой антропогеном – это период эволюционного формирования тела прямоходящих обезьян и человека. Из известных в настоящее время прямоходящих обезьян право быть первым отдаётся австралопитеку Афаренсису, скелет женской особи которого, получившей название «Люси», был обнаружен в афарском треугольнике экспедицией Джохансона. Анализ останков афарского австралопитека показал время пребывания этого вида на африканской земле от 5 до 3 миллионов лет назад, то есть в эпоху плиоцена.

Четвертичный период по геологической шкале времени подразделяется на три эпохи: 1.эоплейстоцен (1, 8 млн – 700 тыс. лет тому назад); 2. плейстоцен и (от 700 тыс. до 12 тыс.), 3. голоцен (от 12 тыс. до нашего времени). Палеантропологи, расчленяют четвертичный период ещё по ледниковым и межледниковым подпериодам и периодам каменной культуры прямоходящих обезьян и человека разумно думающего. В эоплейстоцене (или виллафранке) было два оледенения: Дунай (1, 8 -1 млн.) и гюнц (1 -0, 7 млн.); в раннем плейстоцене было гюнц – миндельское потепление (0, 7 – 0, 5 млн.), сменившееся миндельским похолоданием (0,5– 0,35 млн.); средний плейстоцен имел миндель – рисское потепление (0,35– 0, 2млн.) и суровое рисское оледенение (0, 2 – 0,12 млн.); поздний плейстоцен имел Рисс – вюрмское потепление (0, 12 – 0,08 млн.) и вюрмское похолодание (0, 08 – 0, 01 млн. лет тому назад). Вюрмское, самое позднее похолодание имело три фазы, когда льды то наступали на материк, то отступали; последнее из них отступило около 10 тысяч лет назад, сменившись на тёплый, современный период времени.

По технологии изготовления орудий труда из камня, четвертичный период подразделяется на следующие техногенные культуры: 1. ранне – палеотическая олдувайская (по старой классификации, дошельская культура, 2, 6 – 0, 7 млн.); древнеашельская (аббевиль, шель; 0, 7 – 0, 3 млн.); средне – и – позднеашельская культура (0, 3 – 0, 1 млн.); 2. средне – палеолитическая мустьерская культура (0, 1 – 0, 045 млн.); 3. позднепалеолитическая каменная культура (от 45 до 10 тысяч); 4. неолитическая каменная культура (от 10 до 3 тысяч); 5. культура бронзового века (от 3 до 1 тысячи); и, 6. культура железного века (от 1 тысячи лет до нашей эры и до сего дня).

Таково деление четвертичного периода на геологической шкале времени, по циклам наступления и отступления ледников на континенты, по технологической культуре изготовления орудий труда и охоты из природных материалов.

Эволюция: становление прямохождения

Сущность метода для определения времени расхождений двух популяционных линий, основана на постоянстве процентного содержания эволюционно изменённых белков за всё время существование вида, в частности, приматов. Для этого необходима привязка к нулевой точке отсчёта на биологической шкале, так называемых, «белковых часов». За нулевую точку отсчёта было взято время расхождения обезьян старого света на мартышек (бабуинов, макак и т. д.) и человекообразных (шимпанзе, горилл, гиббонов). Это время определяется, приблизительно, в 30 миллионов лет. А время расхождения потомства человекообразных обезьян и прямоходящих обезьян, определяемое по «биологическим часам», оценивается в 6 миллионов лет тому назад, то есть в плиоценовую эпоху.

В афарском треугольнике восточно – африканского рифтового разлома франко – американская экспедиция под руководством Дональда Джохансона нашла 52 костных фрагмента принадлежавшие женской особе, которую назвали «Люси». Она принадлежала к роду прямоходящих обезьян, а по видовой классификации её причислили к виду австралопитеков афарских. Это произошло в 1974 году. А два года спустя, в 1976 году, в Литоли, на танзанийской земле были обнаружены в застывшем вулканическом пепле следы человеческих ног; анализ вулканического пепла показал, что по этому, ещё тёплому и влажному, только что выпавшему пеплу, 3, 6 миллиона лет назад прошли человекообразные обезьяны…

Это были следы супружеской пары с ребёнком, поспешно уходящих от опасного соседства с огнедышащим вулканом.

Путь к исследованиям каменной культуры «допотопных людей», открывшей дорогу к открытию кроманьонского человека (человека из пещёры Кроманьон) ориньякской культуры, первым проложил французский таможенник из Аббевиля Буше де Перт, крёстный отец палеоантропологии, писатель и любитель археологии, не дрогнувший перед консервативным чиновничеством от науки и креацинистами от католической церкви. Его перу принадлежат сборники сказок и легенд, баллад и романсов. Однако мировую известность принесли ему две работы по археологии допотопного, как он считал, «человека природы»: так, за три года, с 1833 по1841 год, он опубликовал пять томов сочинений по археологии, под общим названием «О сотворении. Сочинение о происхождении и развитии живых существ», в которых он утверждал идею о глубокой древности человека, подтверждая это находками каменных рубил в долине реки Соммы; несмотря на запрет церковных чиновников на чтение его богохульных сочинений, Буше де Перт в 1845 году издаёт первый том монографии «Кельтские и допотопные древности», а затем и второй том этого труда, в котором приводил доказательства использования «человеком природы» каменных орудий, при этом доказывал убеждённо ещё и то, что «человек природы» допотопных времён обладал способностью к творению не только орудий из камня, но и к творению эстетическому и даже абстрактному.

Следует обратить внимание на то, как к людям гениальным приходят дерзкие идеи, в корне меняющие устоявшиеся взгляды. Однажды, рассказывает Буше де Перт, в июне 1826 года, он гулял по улицам Сен-жиля, предместья Аббевиля. Спустившись в каменоломню, он подобрал несколько камней. Вспоминая, о таких же находках на берегах реки Соммы, к нему пришла мысль (интуитивно), что эти камни, явно оббитые руками человека, не есть ли то, что «допотопный человек» прежде всего научился делать. «Все овраги, которые я исследовал, изучались с полной уверенностью в правоте моей идеи» – напишет он позднее. 1837 год в плане археологических исследований оказался наиболее удачным; в июле 1837 года началось строительство канала в Аббавиле, при этом вскрылись слои почвы, ещё ни кем до этого не потревоженные. 8 августа 1837 года Буше де Перт нашёл на глубине 7 метров два рубила и несколько камней, оббитых сколами явно исскуственного происхождения, которые мог оставить только допотопный «человек природы». Буше де Перт зарисовал порядок размещения слоёв, а также расположение камней и рубил в этом слое; каждая из находок получает свой номер. В 1838 году, на выставке, Буше де Перт выставляет коллекцию каменных орудий; одновременно с докладом о результатах своих исследований, направляет часть коллекции в Академию наук Франции. В 1839 году Буше де Перт, как председатель общества естествоиспытателей природы, принят представителем Академии наук Франции Эли де Бомоном. Выслушав Буше де Перта, Эли де Бомон усомнился в древности найденных каменных орудий; даже если допустить, убеждал он Буше де Перта, что эти камни действительно оббиты руками человека, а не есть результат слепых сил природы, и даже если они находились вместе с костями слонов и носорогов во глубине земли, то не естественнее ли допустить, что они могли быть оставлены воинством Юлия Цезаря, воевавшего некогда в галлии. В результате – оба остались при своём мнении.

В 1844 году, Буше де Перт, находит топоровидное орудие с рядами фасеточных сколов вместе с зубом древнего слона (мамонта); в сентябре того же года он находит первую «допотопную скульптуру», позднее ему всё чаще и чаще удавалось различать изображения зверей и птиц в обломках костей и камня, находимых в слоях угля и пепла: это были фигурки лис, волков, диких кабанов, быков, лошадей, медведей, лягушек, рыб, баранов и ящериц, изготовленных «из обычных плоских отщепов, слегка ретушированных, при чём некоторые из них явно подвергались воздействию камня». Он находил, что изображённое с натурой «не близкое, но они – отнюдь не плод чистого воображения».

«Мы подошли к трудной части нашей задачи – к описанию тех кремней, в которых видим не просто усовершенствование случайности, произведённой природой, или случайного сходства, а определённый план, задуманный заранее, намеренно, с твёрдой целью подражания живой природе. Словом, мы попытаемся показать, что в самых древних отложениях, относящихся ко времени гораздо более далёкому…, чем античность, обнаруживаются фигуры, сделанные рукой человека и уходящие почти к его истокам. Это мнение, я это чувствую, весьма смелое, и что не закрываю глаза на то, насколько трудно будет заставить его принять. Я помню, сколько колебался я сам, прежде чем принять его, как долго я сопротивлялся очевидному. Напрасно, – доказательства следовали одно за другим. Из года в год я находил в древних захоронениях, среди ископаемых костей свидетельства жизни и мышления. И всё спрашивал себя: не сон ли это? Действительно ли это следы человека? И тогда я начал заново свои исследования. И я повторял – да, это рука человека. Скоро, я надеюсь, и вы скажете то же вместе со мной» – писал Буше де Перт после 25 августа 1845 года, когда им были собраны неопровержимые доказательства преднамеренной обработки каменных фигурок. «Не менее точно установленной истиной следует считать, что каменные изображения или то, что я таковым считаю, имеют с рубилами и ножами одно происхождение. Следовательно, здесь один факт подтверждает другой: если из кремня делали рубила и ножи, то почему из таких же кремней нельзя сделать другие вещи?» Апрель и май 1856 года Буше де Перт снова проводит на берегах Соммы, где находит костные останки млекопитающих на местах стоянок «допотопного человека». На некоторых трубчатых костях он находит «попеременно проведённые линии с расстояниями между ними в 3—8 мм. Длина этих линий 7—15 мм, а число на одной кости 20—50, в зависимости от размера… Почти на всех костях более длинные линии чередовались с более короткими. На трёх костях неравной величины количество насечек было одинаково – 25. На кости «длиной 25 см, на двух третях которой нанесёны 25 линий», третья часть кости «подверглась скоблению, с тем чтобы стереть имевшиеся там линии… Все эти кости, большая часть которых была обработана под прямым углом, оказались старательно подготовленными для нанесения этой серии знаков, имевших свой смысл.»

На кости со сквозным отверстием находились линии на поверхности высотой 2 см с расстоянием в 2 см друг от друга. «В просветах между всеми находился знак Х такой же величины и он, возможно, имел также свой смысл». Буше де Перт, накопив обширный археологический материал, имел полное право считать, что в линейных резах, в изображениях каменных фигур, заключёны определённые смысловые символы, «которые могли быть и письменностью, и таким образом, первым иероглифическим языком». Исходя из изображений на камне и в камне, он писал, что «люди древнекаменного века, прежде всего почитали объекты ощутимые: солнце, луну, звёзды; затем деревья, растения, животных.«Таким образом Буше де Перт подошёл к пониманию истоков эволюции, когда «необходимость физическая» вынуждала допотопного человека создавать предметы обихода и оружие, а необходимость духовная породила «потребности мышления», к творению «идолов, памятных знаков, символов и письменных знаков».

Однако «нет пророка в своём отечестве»; общество исследователей старины Пикардии находки из Аббевиля на лионском конгрессе признало «не имеющем ценности хламом».

Признание заслуг Буше де Перта пришло с другой стороны Ламанша; в 1858 году Хью Фальконер, геолог из Англии, приехал на берега Соммы; здесь он самолично нашёл каменные рубила с исскуственными сколами, обнаружив их в слое, в котором находились и кости слонов (мамонтов) и носорогов. В том же году, 26 апреля, в Аббевиль прибыли Чарльз Лайель, Джон Эванс и Флауэр, сами на месте всё осмотрели и убедительно подтвердили правильность утверждений Буше де Перта. Буше де Перта поддержали своим научным авторитетом Приствичь, лорд Эбери и Джон Лёббок, этнограф и археолог. 26 мая 1859 года геолог Джон Эванс публично поддержал Буше де Перта на заседании Королевского общества Англии. Сэр Чарлз Лайель на заседании Британской ассоциации наук в Абердаме, сказал следующее: «находки на Сомме не оставляют сомнений – человек был современником вымерших животных: мамонтов, носорогов, бизонов и северных оленей». Лёббок, этнограф и археолог из Англии, в 1862 году, назвал самый ранний период каменного века, во времена которого изготовлялись рукою древнего человека оббитые орудия из камня, палеолитом, т.е. каменным веком.

Эдуард Лартэ, первооткрыватель ориньякской каменной культуры кроманьонского человека, непосредственного предтечи современного человека, неоантропа, хорошо был осведомлён о тех исследованиях каменной культуры «допотопных людей», которые вёл Буше де Перт на реке Сомме, в окрестностях городка Аббевиля и был горячим его последователем, фактически продолжившим дело Буше де Перта в исследовании «допотопного человека». Ему удалось внести достойный вклад в дело становления палеоантропологии, как научной дисциплины; он, как и Буше де Перт, стоял у истоков её формирования.

Так, в 1860 году, именно к нему, как эксперту по первобытной культуре, попали находки Бонмезона из заячьего схрона, обнаруженные под известняковой плитой в 1, 5 км от Ориньяка. Среди них он обнаружил обломки рога обыкновенного оленя, клыки пещёрной гиены и пещёрного льва, коренные зубы лошади и быка. Все ископаемые останки относились к видам, давно вымершим. Узнав, что в схроне, кроме ископаемых останков животных находились ещё около 17 останков людей, Эдуард Ларте самолично приступил к исследованию ориньякского склепа, где он нашёл много «наилучшим образом обработанных камней, а также самых лучших образцов изделий из рога северного оленя». Особого внимания заслуживали те изделия, в которых чувствовалось уже не только утилитарное предназначение, но и просматривалось желание придать ему определённое совершенство, т. е. реализовать в актуально данном предмете творческое своё предназначение. Так, внимание Эдуарда Ларте, привлёк зуб пещёрного медведя, превращённый ориньякским умельцем, в головку птицы, для чего, художник из ориньяка, надрезал узкую канавку на конце зуба (клюв) и выгравировал углубление с чёрточкой над клювом, получился глаз. На другом конце зуба мастер просверлил сквозное отверстие, что дало возможность использовать его в качестве амулета-подвески (оберег). Там же была обнаружена пустотелая фаланга ступни северного оленя, просверленная снизу; она издавала пронзительный свист, если бы кто-то пожелал подуть в это отверстие.

Вне грота находился очаг, где Эдуард Лартэ обнаружил «множество зубов травоядных животных, в том числе быков и носорогов… преднамеренно разъединённые пластины двух огромных зубов слона… Сотни осколков кремней залегали в углистой земле очага… Тут же лежали массивные кремневые желваки-нуклеусы, от которых отделялись… пластины (типа пластинчатых ножей), и выполненный из гальки отбойник… К наиболее впечатляющим находкам относились два кремневых метательных наконечника и множество разной формы орудий, изготовленных большей частью из самых твёрдых частей рога северного оленя, в том числе метательные острия, гладила для разглаживания швов на одежде из шкур, загадочное изделие со сквозным, овальной формы отверстием, а также выгнутый по всей длине стержень, заполированный с двух сторон… рога оленя, как и каменные инструменты, обрабатывались тут же на месте, у очага… Два орудия были изготовлены из рогов косули – аккуратно приострённое шило, удобное для прокалывания шкур, и очень острый колющий инструмент, который Лартэ оценил как инструмент для нанесения татуировки». (В.Е.Ларичев. «Прозрение. Гравюра мамонта». Москва, 1990 год, стр.57.)

Метровая толща пепла с материалами рукотворной деятельности человека перекрывала очаг и вход в погребальную камеру ориньякского склепа.

Эдуард Лартэ откопал погребённых, по приказу властей департамента Верхняя Гаронна, на приходском кладбище Ориньяка 17 ископаемых останков, обнаруженных Бонмезоном в «заячьем схроне», людей; при исследовании останков, а также костных останков зверей, давно вымерших и каменных орудий, принадлежащих людям, чьи останки изучались, Лартэ установил, что эти останки принадлежали людям, жившим в том же периоде, в котором жили животные, вымершие к нашему времени. В 1868 году, под скальным навесом грота Кроманьон около Лезейзи было найдено несколько захоронений; к месту находки прибыл Луи Лартэ, сын Эдуарда Лартэ. Он обнаружил 5 «допотопных» захоронений, идентичность которых ископаемым останкам ориньякского склепа, была подтверждена прибывшим к кроманьонскому захоронению, Эдуардом Лартэ, Э. Ривьера и П. Жиро. Так «человек природы» допотопной (палеолитической) эпохи получил по месту своей находки новое название – человек из Кроманьона или кроманьонский человек. А культура, сопровождавшая его бытие на земле, получила название ориньякской, по местности первоначального нахождения людей этого вида около поселения Ориньяк.

По внешнему виду Кроманьонский человек ничем не отличался от современного человека, неоантропа. Кроманьонский человек – это вполне сформировавшийся человек, Гомо сапиенс сапиенс. В 1872 году в Ложери – Бас и в Дюрути нашли ещё два захоронения кроманьонцев, а в 1873 в Солютре, в слоях «ископаемой эпохи», обнаружили три таких же погребения. География находок Кроманьонского человека с каждым годом всё больше расширяется. Так, в пещёре Квафзех, что около города Назарета, было найдено двойное захоронение: женщины (мать) и ребёнка. Это захоронение датируется возрастом около 100 000 лет и считается самым древним, из известных на сегодняшний день, захоронений кроманьонцев. В продолжение раскопок в Квафзехе, проводившихся с 1933 года, обнаружено ещё пять человеческих скелетов кроманьонцев. Бернар Вандермеер, французский историк древнего мира, в 1965– 1975гг., нашёл ещё останки кроманьонцев, принадлежащие шестерым взрослым и семерым детям. Все эти ископаемые находки имеют черты сильного сходства с европейскими кроманьонцами, появление которых в Европе зафиксировано на 60 тысяч лет позже.

В 1862 году Эдуард Лартэ обращается за финансовой помощью к английскому исследователю древностей, почитателю Буше де Перта, Генри Кристи. Генри Кристи, в 1856 году, в возрасте 46 лет (родился в 1810 году), оставляет службу в правлении одного лондонского банка, чтобы посвятить остаток своей жизни делу изучения «диких народов и первобытных цивилизаций». В Мексике он собирает каменные орудия из обсидиана; у эскимосов – костяные гарпуны. Побывал в Скандинавии, стране викингов, бывал и на знойном востоке. В 1856 году, в Гаване, Кристи повстречал будущего автора «первобытной культуры», Эдуарда Тайлора, который позднее назвал его своим наставником, подвигнувшим его к изучению первобытных культур. В 1861 году Генри Кристи посетил во Франции знаменитого к тому времени Буше де Перта, «крёстного отца» палеонтологии, а в 1863 году он был занят изучением африканской «доистории». Осенью 1863 года, Эдуард Лартэ и Генри Кристи встретились в посёлке Лезейзи, находящемся в долине реки Везер недалеко от городка Тейяк. Абель Лаган с братом Аланом, чьи коллекции «ископаемых костей» и «старинного оружия» из камня часами разглядывал Эдуард Лартэ в антикварной лавке месье Шарве в1862 году в Париже, за щедрое вознаграждение стали знакомить археологов с объектами, из которых они добывали экспонаты для антикварной лавки. В гротах де Анфер, Ложери– от, Ложери– бас, Комб – Граналь, Пэн де л азе, Ливейр, Мустье, Торж де Анфер и Лезейзи «на каждом шагу встречались следы пребывания первобытных людей». В гроте Мустье, на высоте в 24 метра над уровнем реки Везер, среди костей животных нашли такие же, как в ориньяке, «расчленённые пластины коренных зубов слона». Наибольший интерес исследователей был проявлен к каменным орудиям, разным по форме и размерам, но сходным с орудиями, находимыми Буше де Пертом в речных отложениях Аббевиля и Сант-Ашеля долины реки Соммы. Археологи нашли в гроте Мустье «наконечники копий, выпуклые с двух сторон и представленные здесь иногда очень тщательно обработанными образцами…, крупные копья, плоские или слегка вогнутые с одной стороны,…Простые или двойные скребла, удлинённые пластины-ножи, многочисленные на других стойбищах» в этом гроте были немногочисленны и «сделаны довольно небрежно». «Особую окраску стоянке» придавали многочисленные режущие орудия, обработанные лишь с одной стороны и «с чуть искривлёнными лезвия», которые «очень напоминали лезвия топоров современных плотников». «Некоторые из этих орудий большого размера были вполне пригодны для рубки деревьев и дробления крупных костей млекопитающих». В пещёре Лезейзи были найдены» блоки-матрицы» кремня, т. е. нуклеусы; от нуклеусов отбойниками отделялись пластино-образные заготовки, из которых готовились разнообразные инструменты: проколки, скребки, пластинчатые ножи, шилья… Однако, ни на одном из орудий не замечено следов шлифовки; все они изготовлены ретушированными сколами и обивкой. Большой интерес у исследователей вызвали загадочные блоки или булыжники зернистой породы, на верхней части которых были выбиты или высверлены глубокие впадины. Исследователи предположили, что они могли служить для добычи огня путём вращения в них деревянной палочки. В плитках брекчии (костно-каменных осколков раковин, зубов позвоночных и костей животных, связанных глинистым, известковым или железистым раствором, отвердевшим от времени) пещёр, гротов и внешних стоянках исследователи во множестве находили как производственные, так и художественные объекты «для строгого доказательства сосуществования человека и тех животных, костные останки которых оказались там». Лартэ и Кристи доказали всем оппонентам, находками из мест пребывания «допотопного человека», что «останки северного оленя на стойбищах долины Везера не относятся к античности… люди времён античности знали о северных оленях лишь по туманным рассказам скифов и галлов о землях полярных стран. На юге же Европы, в предсредиземноморье, эти животные (во времена античности) не обитали. Значит пещёрные стойбища, а также «внешние» стоянки Перигора юга Франции в самом деле относились к «допотопной эпохе».

Ключевое подтверждение этой концепции было найдено в гроте Ля Мадлен, где под скальным навесом, снаружи грота, была обнаружена стоянка «допотопной» эпохи долины реки Везер, раскопки которой происходили весной 1864 года. Было извлечены, сделанные из камня, длинные ножи, скребла, два овальных булыжника из гранита с углублениями на одной из сторон, много других изделий; Из рога – гарпуны с зубцами, иголья и ряд изделий, функциональное назначение которых было ясно только тем, кто их изготовлял. Были найдены в культурной толще, заполненной «смесью из костей животных и обработанных камней» останки человеческого черепа, половина челюсти и некоторое количество костей конечностей. Среди них было, обнаружено, пять фрагментов бивня мамонта; соединение фрагментов выявило изображение мамонта на его же собственном бивне. Хью фальконер, известный палеонтолог, увидев это изображение, сказал: «Это мамонт, изображённый человеком, который жил с ним в одно время». Фальконер обратил внимание Э. Лартэ на характерную, подтреугольную с крутым лбом, голову с хоботом, опущенным вниз, а плавно изогнутые линии, по мнению Фальконера изображали бивни. Затем Фальконер указал на пучки и полосы извилистых линий, нанесённых поперёк тела, которые могли изображать щёрстный покров животного, свисавшего клочьями с шеи и живота мамонта. Ещё в конце восемнадцатого века учёный мир ничего не знал о существовании волосатых слонов; но уже, в 1781 году, Болтунов, торговец бивнями, срисовал волосатого слона, найденного Шумаховым и послал рисунок в Петербург, откуда он попал в Геттинген к зоологу Иоганну Фридриху Блюменбаху, переславшего рисунок Кювье; Блюменбах и Кювье пришли к однозначному выводу: Шумахов нашёл «допотопного» слона, который с тех пор стал именоваться мамонтом. Это был слон ледниковой эпохи, т. е. мамонт, вымерший ещё до «потопа».

Франсуа Бурдье, исследователь первобытного искусства, заявлял: «Отныне надо было быть злонамеренным и недобросовестным, чтобы осмелиться утверждать, что человек не был современником исчезнувших крупных млекопитающих и не существовал за пределами 6000 лет библейской хронологии».

«Случилось действительно нечто фантастическое, на первый взгляд невозможное – людям открылись живые картины давно ушедшего в небытие мира, о котором несколько лет назад никто из живших на земле не имел ни малейшего понятия. Эдуард Лартэ и его ближайшие коллеги воскресили мир забытый, наглухо заваленный многометровыми пластами глины, скрытый от любопытных глаз под обвалами каменных глыб, запрятанный под тёмными сводами пещёр и гротов. И этот мир заговорил теперь языком искусства – гравюрами на камне, кости и роге, барельефами и скульптурами. Мир предков стал осязаемым, реальным, проступившим из мрака тысячелетий в подробностях, которые, казалось, не должны были сохраниться ни при каких обстоятельствах». (В.Е.Ларичев. «Прозрение», гл. «Звёздные часы», стр. 81, Москва, 1990 год).

Открытия следовали за открытиями; 60-ые годы девятнадцатого столетия были годами громких и сенсационных успехов палеоантропологии. Эжени Буржуа и Поль Делон, констатируют: «Наша наука позволяет подняться к истокам человеческой истории, где мы сталкиваемся с идеей полезного, которая породила индустрию. Идея же прекрасного дала начало искусству. Племена людей, современников мамонта, которые обрабатывали кремень Сент-Ашеля и Аббевиля, достигли уже определённого интеллектуального уровня».

О творческом характере кроманьонца свидетельствуют многочисленные находки изделий из камня, кости и рога, а также, мастерски исполненных изображений животных и графических символов на плоскостях каменных плит и стенах пещёр.

В мае 1867 года, в Париже, был проведён Международный антропологический конгресс, а также была организована Всемирная выставка в замке Сен-Жермен-ан-лэ, по инициативе Эдуарда Лартэ; на выставке рядом с гравюрой мамонта, находилось ещё 52 экспоната «допотопного искусства» кроманьонского человека. Выставку поддержал Габриэль де Мортилье. В 1866 году, в Швеции, состоялся первый международный конгресс антропологии и доисторической археологии; в бюро Международных конгрессов, главного координирующего центра предстоящих форумов исследователей доисторической археологии были избраны лидеры европейской науки, связанной с изучением первобытности: Эдуард Лартэ, Джон Эванс, Джон Леббок, Чарлз Лайель, Эдуард Тайлор и Поль Брока. Эдуард Лартэ был избран секретарём Бюро международных конгрессов.