Текст книги "Цифровой странник"

Часть 2. Привет, Манхэттен

– Тебя посадят.

В небольшом парке в центре Манхэттена люди играют в какую-то неизвестную игру: бросают мячик в бутылки – чем-то напоминает боулинг.

Женя пытается убедить меня, что в Нью-Йорке запрещено снимать:

– У тебя нет разрешения на съёмку, тебя посадят.

– Женя, заткнись, я тебя умоляю!

Только что мы вышли из здания вокзала, где провели несколько часов в безуспешных попытках найти работу или жильё через Интернет. Вакансий на сезонную работу совсем нет, а жильё стоит очень дорого. Удивительно, но если в Америке оплата аренды обычно бывает раз в неделю или две недели, то здесь, в Нью-Йорке, всё как в России: все предложения только с ежемесячной оплатой! Мы рассчитывали на еженедельную. Но ничего, что-нибудь придумаем. Пока нашли только дешёвый хостел в Гарлеме.

Бесчисленные азиаты, дредастые негры, торговцы хот-догами и кренделями, бизнесмены в дорогих костюмах, садящиеся в жёлтые такси, туристы со всего мира, уличные барабанщики, нищие и попрошайки наполняют утренний Манхэттен. Никогда не видел такого разнообразия.

Город вдохновляет: я в отличном настроении. Женя проявляет непривычную активность – кажется, он решил комментировать всё, что видит.

– А здесь машины не ездят, и это площадь, – говорит он, прихрамывая, когда мы выходим на Таймс-сквер.

– Спасибо, я вижу.

– Смотри, телик. Это самая большая плазма в мире. – Оглядевшись, он поправляется и показывает в другую сторону: – А нет. Вон самая большая плазма в мире.

Даже тот, кто ничего не знает про Америку, видел Таймс-сквер на картинках или в голливудских блокбастерах. Здесь действительно очень интересно, но мои мысли сосредоточены на отсутствии работы и непонятных перспективах – нужно как можно быстрее решить проблему. Хотя не отвлекаться и не смотреть по сторонам просто невозможно.

– Вон стоят люди, и они всё снимают.

– Наверное, они получили разрешение.

– Иди ты!

Наше внимание привлекает негр, который торгует прямо на тротуаре. Кожаные дамские сумки, портмоне и ремни с блестящими застёжками собирают толпу. Цена на товары – от десяти до двадцати долларов. Женщины в возрасте охотно протягивают купюры афроамериканцу, получая взамен точную копию известного бренда, как вдруг раздаётся пронзительный свист: все поворачивают головы и видят на ближайшем перекрёстке другого негра. Продавец сворачивает торговлю за считаные секунды. Покрывало с товарами превращается в мешок. Закинув его за спину, негр стартует со скоростью олимпийского чемпиона.

Туристы достают камеры.

– Говоришь, разрешение на съёмку надо?

Удивлённый калека не отвечает. Полицейский пробирается сквозь толпу, но момент упущен. Люди расходятся.

На перекрёстке мимо нас проезжает трёхколёсный велосипед с сиденьем и крышей. За рулём парень, очень похожий на русского. Он примерно нашего возраста – наверное, такой же студент, как и мы.

– Эй! – громко кричу я. – Привет!

– Привет, ребята!

Парня зовут Руслан, он и вправду оказывается студентом. Мы расспрашиваем о работе.

– А это не работа, – говорит Руслан. – Вернее, не совсем работа. Здесь есть два гаража, у обоих владельцы турки, сдают велосипеды в аренду. Берёшь велосипед и работаешь, сколько хочешь. Всё, что заработаешь, твоё.

Руслан делится адресами гаражей: первый на пересечении 42-й улицы и Одиннадцатой авеню, второй – на пересечении 57-й улицы и той же Одиннадцатой авеню. Ориентироваться в Нью-Йорке очень удобно – мы первый день в городе, но сразу понятно, как дойти до любого из гаражей.

– Спасибо. А сколько стоит аренда?

– Если берёшь на неделю – двести долларов, если на один день – сорок. Ну, я поехал. Удачи вам!

На светофоре загорается зелёный, и Руслан под гудки таксистов теряется в потоке машин.

– Это интересно. Мне нравится, – говорю я.

– Я не смогу вести велосипед с больным коленом.

– На тебя никто и не надеется. Ты уже показал свои способности управления трёхколёсным велосипедом, а эта махина в два раза больше. Представить боюсь, что может случиться, если ты сядешь за руль.

Гарлем сильно отличается от Центрального Манхэттена. На тротуаре грязно, урны есть, но мусор валяется на дороге. Прямо на улице на стульях сидят люди – непонятно почему. Старый негр в белой майке, жующий сигарету, говорит что-то, но я не понимаю ни слова.

– Что он сказал?

Женя пожимает плечами.

Единственные встреченные белые люди – двое полицейских. Они торопятся, такое ощущение, что хотят побыстрее закончить обход и убраться подальше отсюда. Или это дорисовывает разыгравшееся воображение? О Гарлеме я наслышан. Ещё лет десять – двадцать назад самой распространённой причиной смерти среди мужчин в Гарлеме было убийство. Многие белые часто бесследно пропадали. Сейчас это место считается относительно безопасным: за последние годы преступность сильно снизилась. Здесь мы нашли самый дешёвый ночлег – огороженный хостел.

Два дня мы ищем работу и жильё. Едем в другие районы Нью-Йорка в поисках вакансий официантов или грузчиков, а заодно и изучаем город. Ни в Бронксе, ни в Бруклине ничего. Вечером приезжаем на Брайтон-Бич, но работы нигде нет. Сезонные места давно заняты, и никому не нужны студенты, у которых через три месяца заканчивается виза. Но мы встречаем молодого киргиза, он предлагает познакомить с человеком, сдающим дешёвое жильё.

Цена заманчива – всего пятьсот долларов в месяц, – но киргиз хочет комиссию размером в пятьдесят долларов. Даже вместе с ней цены во всех объявлениях, что мы видели, были значительно выше, поэтому я соглашаюсь. Дом на пересечении Авеню Эйч и Девятнадцатой восточной улицы – двухэтажное здание с двумя входами. Главный обращён к авеню, а задний – к улице. Расположение очень удобное, всего в паре минут пешком от метро.

– Евгений Голдберг, – представляется владелец. – Проходите, пожалуйста, я покажу вам комнату. Вы откуда приехали?

– Я из Дубны, это в Подмосковье, а он из Томска.

Подвал, который владелец называет комнатой, – крошечное помещение без окон. Место выглядит ужасно.

– Спасибо, мы подумаем пару дней и обязательно с вами свяжемся. Скажите, а мы можем платить понедельно? Или, например, раз в две недели? Мы приехали из Вирджинии, там было так…

– Нет, надо заплатить сразу всю сумму за месяц. Здесь, в Нью-Йорке, всё помесячно.

Когда мы отходим от дома, Женя говорит:

– Мне кажется, это дорого.

– У тебя много других вариантов?

– Нет.

– Сколько у тебя вообще денег?

– Мало.

– А поконкретнее?

– Совсем немного. Недостаточно.

– Ты дебил? Ты понимаешь, что если мы в ближайшие дни ничего не найдём, то скоро все наши деньги закончатся и мы окажемся на улице?

Тон Жени подчёркивает, что он не желает продолжать разговор на эту тему. Такое с ним бывает часто. Допытываться бесполезно, Женя будет хмуриться и отвечать односложно. Не знаю, зачем скрывать, сколько у него денег. Я не могу позволить себе ударить его, так как бить слабого – удел человека не мудрого. Но иногда очень хочется.

* * *

В подземном переходе по пути в гараж мы встречаем Студента.

– Здорово! – как ни в чём не бывало говорит он.

Юра выглядит не очень: его одежда чёрная от грязи, но на лице улыбка.

– Куда ты идёшь?

– В гараж рикш… здесь, на Одиннадцатой авеню, в конце. Хочу попросить велосипед в долг, у меня только пять баксов есть.

– Мы идём туда же, – удивлённо говорю я. – С работой здесь плохо, да?

– Да, работы нигде нет.

– А как остальные? – спрашивает Женя. – Что вы вообще делали, когда приехали?

– Мы поселились в студенческой общаге, но потом у меня закончились деньги, и меня выгнали. Здесь всё очень дорого, особенно сигареты – по десять баксов за пачку стоят.

– И где ты сейчас живёшь?

– Нигде. Позавчера спал в Центральном парке. Вчера тоже пошёл в парк, но там меня подобрали Свидетели Иеговы и отвезли в ночлежку для бездомных. Сказали, что не могут допустить, чтобы я ночевал на улице.

– Свидетели Иеговы? Они хотели спасти твою душу?

– Да, что-то такое они говорили, но я ничего не понял. В ночлежке одни бомжи, воняло хуже помойки… – Студент глубоко вдыхает носом и хмурится, изображая, как плохо пахло. – Потом привезли меня в мотель и даже заплатили за ночь. Но утром меня оттуда выгнали. Я слышал, рикша может неплохо заработать.

– Понятно. Я тоже слышал.

В гараже сказанное Русланом подтверждается: аренда велосипеда на день действительно стоит сорок долларов, на неделю – двести. Конечно, владелец-турок не даёт Студенту ничего в долг.

– Надо подумать, – говорю я.

Мы садимся прямо на тротуаре рядом с гаражом – лучше места поблизости нет. Решать надо быстро, так как доллары с каждым днём тают: всё стоит очень дорого. Женя по-прежнему отказывается сообщать, сколько у него денег, поэтому мы со Студентом готовы применить физическую расправу. Но находим более простой способ.

– Не хочет говорить, пусть идёт на хер, – заявляет Студент.

– Согласен, – говорю я. – Женя, или ты с нами, или действительно идёшь на хер. Я терплю тебя уже несколько дней, и мне это порядком надоело.

– Ладно, у меня осталось около двухсот долларов.

Подсчёты не внушают оптимизма: вместе с моими тремястами мы можем заплатить Голдбергу за месяц аренды подвала, но тогда у нас не будет денег на велосипед, питание и метро. В этом случае у нас связаны руки: понятно, что другой работы не найти, значит, расход на аренду велосипеда должен стать приоритетным. Но тогда мы остаёмся без жилья.

– Итак, господа, – говорю я, – начнём стратегический брифинг. Наша финансовая ситуация крайне плачевна. Сегодня мы возьмём велосипед на один день. Если у нас получится что-то заработать, завтра арендуем велосипед на неделю и зарабатываем деньги до того момента, пока не хватит на месяц жилья. Хостел на троих будет стоить очень дорого, поэтому надо придумать, где будем спать.

– Отлично! А переночевать и в метро можно, – говорит Студент. – Но предупреждаю, там холодно.

Я пожимаю плечами:

– У нас есть вещи, чтобы укрыться.

Студента всё устраивает. Но Женя, мнением которого обычно никто не интересуется, протестует:

– Если я буду спать в метро, то моё колено продует, и, возможно, я не смогу ходить. Я в метро ночевать не буду.

– Что за чушь? Заткнись, будешь делать как все. Нам нужно экономить деньги.

– Нет. Я не буду спать в метро.

– Да пусть спит в хостеле, – говорит Студент, – он же неженка.

Глядя на каменное лицо Жени, понимаю, что последние дни он рядом двадцать четыре часа в сутки. Я устал от него.

– Ладно, – сдаюсь я, – проваливай отсюда.

Мы назначаем время и место встречи на завтра, так как ни у кого нет мобильной связи.

– Куда ты собрался?

– Поеду в библиотеку. Там Интернет есть.

Прихрамывая, Женя направляется в сторону метро.

– Ну и придурок он, – говорит мне Студент.

Женя, не успев отойти и пару шагов, оборачивается.

Юра прикрикивает:

– Чего уставился? Топай вперёд!

Женя гордо отворачивается.

– Зачем ты таскаешь с собой этого придурка? – спрашивает Студент.

– Сам не знаю.

* * *

Уже прошло полдня, ни у меня, ни у Студента нет опыта, поэтому сегодня мы берём один велосипед на двоих, чтобы сэкономить. Назначаем встречу через три часа у перекрёстка Коламбус – юго-западного входа в Центральный парк, ещё одного известного по кинофильмам места. Я куплю карту города и попробую что-то заработать, а Юра пообщается с другими рикшами и узнает, какие места пользуются популярностью у туристов.

Я сразу чувствую, что работа тяжёлая: подниматься в горку даже «пустым» не так-то просто. По крайней мере, сначала. Навстречу едет другой рикша – возвращается в гараж. Наши взгляды пересекаются, он улыбается и приветливо кивает, так в России здороваются мотоциклисты, когда видят друг друга.

Первый и единственный клиент подходит около Эппл Стор на Пятой авеню спустя час. Белый мужчина среднего возраста, очевидно американец, спрашивает, сколько будет стоить поездка до Эмпайр-стейт-билдинг. Я не знаю, где это, поэтому приходится сказать случайную сумму:

– Десять долларов.

– Отлично, поехали!

На первом светофоре ищу на карте известную туристическую достопримечательность. Доехать несложно. Через двадцать минут мы на месте.

У Студента начинается лучше. Сразу же на перекрёстке Коламбус молодая пара просит отвезти их на Таймс-сквер. Я снова предлагаю десять долларов и отдаю Студенту руль и карту:

– Встречаемся в гараже через два часа!

Перед тем как идти в гараж, я захожу в M&M's World. В трёхэтажном магазине рядом с Таймс-сквер продаётся всевозможная атрибутика: от носков и трусов до фирменной кожаной куртки стоимостью триста долларов, на спине которой нарисованы знаменитые говорящие орехи – Красный и Жёлтый.

Самое приятное в магазине – большие прозрачные трубы на стенах первого этажа, полные разноцветных драже. У основания лежат пакеты, в которые можно насыпать конфеты и полакомиться бесплатно. Так как с деньгами в ближайшее время придётся туго, а орехи – сытная пища, я набираю огромный пакет.

На тротуаре рядом с гаражом высокий длинноволосый парень курит сигарету, он очень похож на соотечественника.

– Привет! – говорю я по-русски.

Предположение верно. Серёжа прилетел в Нью-Йорк из Иркутска. В отличие от нас с Женей и Студентом, у него вообще не было никакой работы, только двести долларов в кармане.

– Как вышел из аэропорта, сразу поехал на Брайтон-Бич, – рассказывает Серёжа, – приехал поздно вечером, побродил по деревянному настилу, потом между домами. Я искал крышу, на которую можно забраться, или просто какие-нибудь заброшенные или скрытные места, но ничего не нашёл и вернулся на набережную. Прошёл до конца и заметил дыру в металлическом ограждении вдоль дороги. Зашёл туда и оказался прямо под этим деревянным настилом. Я перед вылетом на форумах читал, что с собой не мешало бы взять комплект постельного белья. Вот он мне и пригодился: расстелил простыню, начал готовиться ко сну. Поужинал едой, что осталось с самолёта.

– Не холодно было?

– Терпимо. Утром проснулся, искупался в океане, помылся в публичном душе, позвонил домой из таксофона, сказал, что всё нормально. В общем, прожил я там несколько дней. Когда лежишь, видно, как люди ходят сверху, сыпется песок… От влажного песка простыни и вещи постепенно мокнут, приходилось развешивать и сушить их. И вот однажды пришёл я домой и вижу, что вещи кто-то двигал. Решил пройти вглубь подальше, а там несколько человек спят. Было очень темно, цвет кожи не разглядеть, но я подумал, что раз район русский – это, наверное, наши, и сказал им что-то на русском. Но в ответ услышал мат на английском и понял, что это чернокожие. Поэтому решил подняться на набережную, переночевал на лавочке и больше в это место не возвращался. К тому времени я уже нашёл этот гараж и начал работать.

– Вот это история! – восхищаюсь я. – А сейчас ты где живёшь?

– Последний месяц шиковал: сняли комнату на троих с турками, – но сейчас с деньгами опять туго, поэтому вернулся на улицу. Ночую обычно прямо в рикше, или в метро, или в Парке. Я уже привык к уличной жизни.

– Похоже, сегодня я тоже стану бомжом. Только привыкать к уличной жизни не хочу. Будешь M&M's? Я знаю магазин на Седьмой авеню и Бродвее, там бесплатно можно набрать конфет. Впрочем, ты тут давно, наверное, тоже знаешь.

– Бесплатно? Ха-ха. Это совсем не бесплатно. Там просто ценник не видно.

– Что??? Ты хочешь сказать, что я это украл?

– Ну да, – улыбается Серёжа.

– Странно, что меня никто не остановил на выходе.

– Да, здесь не очень-то смотрят за этим. Все честные.

Это действительно так. В супермаркетах, где я был, нет шкафчиков, чтобы оставить сумку, а охранник, если и есть, редко следит за тем, как выходят посетители. Воруй не хочу.

– Чёрт. Никогда бы не подумал, что украду килограмм M&M's.

– Ха! Да не парься. Тут все его едят – скоро сам увидишь.

Серёжа рассказывает мне про работу рикшей, а я ему про то, как мы были мороженщиками в Норфолке. Наконец, с опозданием почти в два часа возвращается Студент.

– Ну что?

– Нормально, заработал ещё десятку. Правда, потратился на гамбургер и колу – очень есть хотелось.

За день мы потратили сорок долларов на аренду велосипеда, а заработали только тридцать. Однако я понял, что работать реально, нужно просто научиться. Более того, это очень удобно, так как деньги можно получать каждый день, пусть и понемногу. В нашей катастрофической ситуации это просто идеально, поэтому я хочу отбросить другие возможные варианты и сосредоточиться на рикше.

Я твёрдо решил взять завтра велосипед на неделю. Но до завтра надо ещё дожить… Серёжа предупредил, что, когда ночуешь в метро, ни в коем случае нельзя лежать – спать только сидя. Если ляжешь, тебя может забрать полиция. Если ты сидишь, ты просто пассажир, если лежишь – ты бездомный, место которому в тюрьме или специальной ночлежке. Законы соблюдаются строго.

Метро в Нью-Йорке работает круглосуточно, но поезда ночью ходят редко – примерно раз в час. В вагоне кроме нас всего один человек – бомж.

Температура тела понижается, когда спишь, и от этого становится ещё холоднее. Накрывшись второй кофтой, которая у меня в рюкзаке, и самим рюкзаком, я пытаюсь заснуть, но, задумываясь о том, как проходит первая в жизни бездомная ночь, приоткрываю глаза и вижу Студента, дремлющего напротив, а неподалёку от него укутанного в одеяло бомжа. Одеяло тёплое, понятно, что бомж опытный. Где бы раздобыть такое хорошее покрывало, если в ближайшие дни денег на жильё заработать не удастся?

Я сонно смотрю то на бомжа, то на Студента. Выражение лиц обоих настолько беззаботно, что кажется, только я обеспокоен тем, что ночую в метро. Я засыпаю. Мне снится большой синий кролик, нарисованный на фургоне мороженщика. И мелодия, которая привлекает маленьких негритят.

* * *

Утром мы встречаемся с Женей. Считаем деньги, и получается, что с учётом двухсот долларов на велосипед у нас не хватает на аренду жилья всего около ста долларов.

– Давайте попробуем договориться с владельцем, подумаешь, всего сто баксов! Потом отдадим, – предлагает Студент.

– Нет, он не согласится, – говорит Женя.

– Может, он действительно не согласится, но попробовать ничего не мешает, – говорю я.

– Правильно! Конечно же попробуем, и он согласится, – говорит Студент и поворачивается к Жене: – А ты заткнись! Только и можешь ныть!

Увидев нового жильца, Голдберг решает поднять цену аренды на пятьдесят долларов, а узнав, что мы не можем заплатить всю сумму за месяц, сначала наотрез отказывается заселять нас. Но после долгих уговоров, где особенно активно участвует Студент, у нас всё-таки получается сдвинуться с мёртвой точки.

– У вас есть работа? – спрашивает Голдберг.

– Да!

– Какая? Где?

– Мы работаем рикшами в Манхэттене! Мы зарабатываем каждый день и заплатим оставшуюся часть уже завтра или послезавтра.

В конце концов хозяин соглашается и провожает нас в подвал. Около входа – стол, вешалка и раскладушка, в углу – небольшая ниша, где стоит двуспальная кровать. Повсюду разбросан мусор.

– Это от предыдущих жильцов осталось. Приберетесь тут, – говорит Голдберг. – Матрасы есть во дворе дома, рядом с мусорными контейнерами, можете там взять.

Мы действительно находим матрасы, но они оказываются мокрыми.

– Ничего, высохнут! – говорит оптимистичный Студент.

– Вы вдвоём будете спать на кровати, а я на раскладушке, – говорю я.

– Хорошо.

– Займитесь уборкой, а я поеду работать, чтобы не терять время.

Второй день начинается продуктивнее, чем первый: мне удаётся заработать сорок долларов всего за час и два «райда» – так рикши называют поездки с клиентами. Потом наступает затишье, а я ощущаю резкий упадок сил после вчерашней работы и ночёвки в метро.

Поздним вечером возвращаюсь домой, но дверь в подвал закрыта. Так же, как и закрыта дверь в основной дом, где живёт семья Голдберга. Никто не откликается на стук. Хозяин дал только один ключ, который остался у Студента и Жени. Я в задумчивости иду прогуляться по Бруклину. Через час ничего не меняется. Хорошо, что все вещи с собой, достаю ноутбук – позвонить друзьям. В связи с последними событиями мой блог с рассказами о поездке достигает пика популярности: ежедневно меня читают почти двести человек, и я получаю много комментариев и вопросов об Америке и программе Work&Travel.

Батарея компьютера разряжается. В конце концов небольшая деревянная лавочка у входа превращается в кровать: я накрываюсь всеми вещами, как и вчера в вагоне метро. Лежать очень неудобно, но я засыпаю. Скоро приходят Женя и Студент.

– Идиоты! Вам повезло, что сейчас у меня нет сил. Завтра утром я с вами разберусь.

Поспать удаётся недолго. С первыми лучами солнца кто-то отчаянно барабанит в дверь. Студент открывает, и мы видим Голдберга. Нервно, почти срываясь на крик, он говорит:

– Я передумал: вы не будете здесь жить. Собирайте вещи и уезжайте прямо сейчас!