Текст книги "Путешествие по жизни в науке из века ХХ в век XXI"

Хождение по издательствам (издевательствам)

Естественно, я отправился по руководителям. Сначала в отдел научно-популярной литературы издательства «Наука», где меня хорошо знали, т. к. там еще в 1967 г. была издана моя научно-популярная книжка «Живое свечение». Но в данном случае даже ученая степень доктора наук не помогла. Меня отправили в издательство «Молодая гвардия» в серию «Эврика», где 26 июля 1984 г. за № 3020 моя рукопись была принята в «Отдел писем» на официальное рассмотрение. Однако и оттуда меня переправили далее во многие другие издательства.

Ответы были удивительно однотипны – без вариантов. Руководители художественных отделов в один голос утверждали, что мой жанр не по их профилю, у них такого нет, и отправляли в отделы научно-популярные.

Научно-популярные отделы также заявляли, что у них такого жанра не только нет, но и быть не может. Они предлагали изъять из рассказов быт, лирику, юмор и оставить только чистую науку.

Итак! Отказ был полным ввиду того, что такого жанра в официальной советской литературе не оказалось. Того, что я написал, просто официально не существовало. Ну не было соответствующего по жанру отдела или редакции. Нет, и все. А существующим профилям я не соответствовал, не влезал в их прокрустово ложе, и каждый начальник тут же собирался у моих рассказов что-то обрубать.

Однако рукопись существовала как реальная, объективная истина. Самое непостижимое заключалось в том, что во всех отделах: художественных, публицистических, научно-популярных – сами специалисты-руководители с удовольствием рассказы читали, одобряли, обязательно смеялись и тут же отправляли в другую редакцию.

По-моему, причина простая – несоответствие уровня рассказов интеллектуальному и общеобразовательному уровню журналистов или степени их ответственности перед народом под бюрократическим предлогом несоответствия жанру.

Как ученый я сделал и свой вывод, исходя из двух положений.

Во-первых, литература (настоящая литература) – это наука или отрасль более широкой науки. (Прилипших к литературе, как и к другим наукам, при определении приходится исключить). Если так, то литература подпадает под общее определение науки:

«Наука – это область деятельности человека по обнаружению новых, неизвестных еще закономерностей природы и общества, область деятельности, связанная с накоплением новых знаний».

Если мои рассказы реально существуют, нравятся большинству читателей и в то же время принадлежат к совершенно новому, до того неизвестному жанру, то, согласно определению науки, это и есть научное, новое движение в литературе.

Тут уж приходится смириться с общей судьбой научного движения. Всякое истинно научное движение и достижение является новым, пока неизвестным, а значит, еще неузаконенным, незаконным. Ну нет такого утвержденного жанра – «научно-художественный» – в административном реестре. Нет, и все тут. Более того, это новое в науке, в движении человеческого духа – «незаконное» – подрывает некоторые существующие законы, а значит, и узаконенные авторитеты.

Итог один. Существующее законодательство карает ученых, как преступников. Так сожгли за новые мысли Джордано Бруно, чуть не сожгли Галилея, уничтожили Н.И. Вавилова, затравили директора Института биофизики лауреата Ленинской премии член-корреспондента АН СССР Г.И. Иваницкого, сняв его с должности и исключив из членов КПСС, и т. д.

«Интернированных» литераторов я уже перечислял ранее. Попасть в такую компанию отвергнутых власть имущим при одобрении большинством читателей я как оптимист считал для себя просто почетным.

Из пушки по воробьям

Вторая попытка опубликовать рукопись была совершенно другого рода: она была статистической. Я встретился не с руководителями издательств, а с журналистами. Мысль о статистике пришла в больнице, в которую я попал с тяжелой формой радикулита после волнений, связанных с организацией и проведением очередной Всесоюзной конференции по квантовой биологии в 1985 г. Радикулит был жестокий. Передвигался я только на костылях. И вновь было время проверить свои рассказы на 100 читателях. И опять 99 были «за», но нашелся один, который высказался «против». В общем, 99 требовали опубликования рассказов.

Ну что ж. Статистика так статистика. И я разослал по одному рассказу в 15–20 газет и журналов, имеющих разделы либо «Наука», либо «Юмор». В общем, выстрелил из пушки картечью по…?

Из 20 рассказов был опубликован только один. Остальные издания прислали отказы. И ассортимент по форме был изумителен, но по существу они все были как один, как солдаты в строю. И с этим явлением необходимо познакомиться любому юному дарованию, которое вздумает идти тем же путем. Итак, отказы:

«Пионер». 6 ноября 1985 г., № 804.

«К сожалению, Вы поддались широко распространенному заблуждению, что писать для детей очень просто. Это неверно! Возьмем для примера Вашу статейку „Общая угроза для водолазов и звездолетчиков“. В ней неточностей хватает. Всего обиднее, что эти неточности происходят не от незнания предмета, а от неумения писать для детей. Это, видимо, сложнее, чем Вам казалось. Желаю Вам всего хорошего и всяческих успехов. Писатель, член редколлегии ж. „Пионер“ А. Некрасов».

«Огонек». 21 октября 1988 г., № 67092.

«Вынужден отклонить Ваш материал (рассказ „Как предотвратить вымирание русского народа?“), поскольку „портфель“ отдела переполнен. Подготовленные материалы подолгу ждут своей очереди и конкурируют между собой. Рекомендуем обратиться в другое издание. Отдел публицистики З. Кряквина».

(Не лезь-ка со свиным рылом в калашный ряд!)

«Вожатый». 3 декабря 1985 г., № 5747.

«Внимательно ознакомились с рассказом „Непредусмотрительный Пастер“. В настоящее время в портфеле редакции находится большое количество материалов подобного характера. Сама выбранная Вами ситуация едва ли является комической, а развязка не содержит неожиданности. В этом виде опубликовать рассказ не представляется возможным. Консультант О. Богданова».

«Юность». 22 января 1986 г., № 2469.

«Несколько сумбурная тематика Вашей миниатюры („Аналогия“) не заинтересовала редакцию. Редактор З.П. Хорит».

«Литературная газета». 28 октября 1985 г., № 75879.

«Юмореска „Своевременное признание“ не подошла. Она довольно интересно придумана, однако решение упрощено, недостаточно изобретательно, причем без точных и оригинальных юмористических находок и обыгранных ситуаций. Лит. консультант клуба 12 стульев Р. Тумановский».

«Огонек». 10 ноября 1985 г.

«Страницы, присланные Вами, опубликовать не можем: неясно, с какой целью все это написано (рассказ „Дефектоскопия“). Непонятно, чем продиктован фельетонно-юмористический стиль изложения. Факты очень интересные, но материал, хотя и имеет начало, ничем не кончается… Редактор отдела науки В. Белецкая».

«Смена». 18 октября 1985 г., № 10893.

«К сожалению, присланную Вами заметку („Это я или не я“) опубликовать не сможем: по жанру, по исполнению не годится она для Всесоюзного литературно-художественного журнала. Всего Вам доброго. Зав. отделом писем В. Бочарова».

«Литературная Россия». 14 ноября 1985 г., № 6474.

«Вынуждены Вас разочаровать: рассказ „Женщина побеждает чуму“ нас не заинтересовал. Рассказ зачастую сбивается на фельетонную стезю, в результате целостное восприятие нарушается. Встречаются и достаточно курьезные фразы. Например: „Противочумная вакцина была отработана, и автор выступил с ней публично“. Предложить рассказ для публикации, к сожалению, не можем. Благодарим. Всего доброго. Лит. консультант С. Белоусов».

«Крокодил» 15 декабря 1985 г., № К-40051 МД.

«Рассказ „Проблема старости“ получили и прочитали. Он, к сожалению, не смог в достаточной степени удовлетворить редакцию. Рассуждения, которыми наполнено это небольшое произведение, скажу откровенно и прямо, не столь остроумны и забавны, сколь туманны и неестественны. Воспользоваться присланным не удалось. С уважением, лит. консультант Р. Берковский».

«Знание-сила», 31 октября 1985 г., № ЗС-2284.

«Благодарим за внимание. Редколлегия не сочла возможным рекомендовать Ваш материал („Заблуждение“) к публикации. Ответственный секретарь Е. Щукина».

«Неделя», 29 октября 1985 г., № 148487.

«Ваш материал получен редакцией („Кислород – враг жизни“). Если он будет одобрен, Вы увидите его на страницах „Недели“. (Я его не увидел. – Прим. авт.) Редактор отдела сатиры И. Двинский».

«Техника молодежи», 14 марта 1989 г., № 5070.

«Получил материал, который Вам заказывал. Спасибо. Извините за задержку с ответом. Если возникнут вопросы по тексту – позвоню. С уважением, зав. отд. науки В.Х. Ксионжек».

(Я с нетерпением жду этого звонка с 1989 г. – Прим. авт.)

«Литературная газета», 25 октября 1988 г., № 84003.

«Внимательно прочитали Ваш материал. К сожалению, редакция не имеет возможности опубликовать его. С уважением, лит. консультант „Клуба ДС“ Юркова ТА.».

«Правда», 22 ноября 1988 г., № 278557/0.

«На наш взгляд, материал „Демография“ не фельетон, а живо написанная теоретическая статья, которая скорее подходит журналу и, возможно, после некоторой переделки – отделу социальных проблем редакции. Всего доброго. Спец. корр. отдела народного контроля и фельетонов А.М. Головенко». (И все. – Прим. авт.)

«Комсомольская правда», 27 июля 1988 г., № 104958.

«В силу некоторых особенностей работы ежедневной газеты учредить конкурс или общество юного земледельца на ее страницах не представляется возможным. Думаем, с интересом и пониманием отнесутся к Вашему предложению в журнале „Юный натуралист“. Спец. корр. отдела школ Б. Минаев».

Письмо «главному» штатному юмористу СССР Иванову осталось без ответа, потому что вклинившиеся в его передачи Шифрин, Арканов, Жванецкий, Хазанов не оставили там вакантных мест во времени для моих рассказов и произведений – других наивных юных дарований, а сам Иванов был перегружен работой по извлечению своих вкладов из «Властелины», кажется, без всякого юмора.

Этот статический результат (19 + 1) показался мне очень интересным. Тут явно у кого-то чего-то не хватило: или у сотен читателей, что маловероятно, т. к. у них не было никаких корыстных или служебных интересов, или у 19 из 20 служащих-журналистов.

Вначале я полагал, что причина в защите профессиональных – экономических интересов. Пропускай по очереди в печать «своих», ведь для каждого статья – это гонорар, это хлеб, масло, авто. Все журналисты-профессионалы (штатные) в очереди стоят за этим куском, а тут посторонние лезут.

Со временем я пришел к выводу, что хотя этот фактор и существует, но не он главный. Положение, очевидно, гораздо хуже, чем может себе представить нормальный гражданин России. Очевидно, на первое место следует поставить неграмотность, а не корысть.

Ну как может наш журналист оценить юмористическую ситуацию, построенную на основе такого факта, как различная упругость стенок кровеносных сосудов в том или ином возрасте, и роли этого различия при отборе кандидатов в космонавты? «Играть» этими фактами, т. е. редактировать такой текст, а тем более написать его, может человек, который, как минимум, знает физиологию, физику и биологию.

Образуется интересный разрыв. Как читателю журналисту все понятно, как читатель он даже смеется. Затем ему просто необходимо (он без этого не может) подредактировать текст. И тут – стоп. Изменение падежа, предлога, перенос запятой может привести к искажению сути явлений, о которых наш всесильный журналист – редактор ничего по существу не знает.

Он не может оперировать этими понятиями так, как привык оперировать понятиями в юморе, скажем, Жванецкого: грубость в столовой, дефицит в магазине, антисанитария на улицах и т. д. И оказывается, что редактору легче «отфутболить» такое не подчиняющееся ему произведение.

Это явление объясняется тем, что в учебных программах гуманитарных вузов и факультетов нет ни одной из 4 фундаментальных наук: ни физики, ни биологии, ни химии, ни математики.

А ведь чтобы написать какое-то современное произведение, надо вводить в него элементы существующего уровня науки, что и делают писатели во всем мире.

Это либо медицина и биология с их патологиями и обменов веществ, либо физика с описанием ускорения свободного падения, создания перегрузок и невесомостей, измерения ЭКГ, т. е. биопотенциалов, а тем более физических полей живых организмов – «биополей» и т. д. Тут надо хорошо себе представлять, что такое статистика и вероятность в биологических и физических явлениях.

А в учебных программах гуманитарных вузов и факультетов ничего этого нет. Не закладываются в гуманитария эти знания и умение оперировать ими по существу. Более того, обычно люди с гуманитарным образованием при одном только упоминании о физике или химии готовы бежать куда угодно.

Что же получается? Люди, формирующие наше фундаментальное мировоззрение, не знают и панически боятся фундаментальных наук, на которых оно и базируется. А прикрывают они свою деятельность наступательным лозунгом о необходимости гуманитаризации (забалтывания) общества. Помимо своей воли они допускают в кино, в печать, в театры только произведения, соответствующие их собственному уровню развития, уровню безграмотности, обходя достижения современной науки и техники. И это гораздо хуже любой государственной цензуры, ибо гуманитарии не пропускают не факты, они не пропускают уровень.

Формировать у людей современное фундаментальное мировоззрение, миропонимание и жизненную позицию всегда было возможно только на базе известных на данное время фундаментальных законов и понятий, лежащих в основе мироздания: миров, государств, сообществ, организмов, клеток, молекул, элементарных частиц.

Попробуйте сходить в кино: у нас мало географико-приключенческих фильмов, ибо для их создания надо знать экономическую географию; практически отсутствуют широкомасштабные исторические ленты – это при трехтысячелетней истории России; нет научно-фантастических фильмов, т. к., чтобы их снять, надо знать физику и иметь способность предугадывать развитие техники. И все это следствие того, что в учебных программах соответствующих вузов не закладываются минимальные основы необходимых точных знаний.

В результате большинство сюжетов российских фильмов имеет, как бы это сказать, «местечковый масштаб» и сводится в основном к проблеме, с кем переспит или не переспит, кого убьет или не убьет героиня или герой.

Такие историко-географические фундаментальные труды, как «История» Геродота, «История Киевской Руси и русских княжеств» Б. Рыбакова, «Древняя Русь и Великая степь» Л.Н. Гумилева, оказываются совершенно недоступными для извлечения из них сюжетов для литературных и кинематографических произведений нашими гуманитариями.

Мои рассказы, предназначенные для популярного введения читателя в науку, оказались для журналистов явлением «непонятным». А ведь вся мировая литература движется вперед при профессиональном научно-художественном рассмотрении взаимоотношений человека и науки, человека и природы, человека и производства. Достаточно вспомнить романы: «Брат мой – враг мой» М. Уилсон, «Отель», «Аэропорт», «Колеса» А. Хейли, «Жизнь Александра Флемминга» А. Моруа, «Плутония» Обручева, научную фантастику Станислава Лемма и др., не говоря уже о произведениях Жюля Верна.

Каждая такая художественная книга обогащает человека знаниями гораздо более успешно, чем учебники, поднимая общий интеллектуальный уровень общества?

Так что же разрешает наша журналистская среда читать российскому гражданину? Достаточно было открыть «Крокодил», и вы погрузитесь в болотистое убожество мысли, в котором нет и следов юмора, ничего познавательного, а вместо юмора – сатира – занудное нытье о том, где чего нет или не хватает. Вершки, вершки, вершки и никаких намеков на корешки.

Наши штатные юмористы дружно перелопачивают кухонно-базарно-магазинные ситуации на уровне домашних хозяек или соревнуются в шлифовании собственных мозгов, описывая бесконечные детали: кто кого и где убил или кто кого где и как изнасиловал. И вот эту бурду для черни наша печать без всяких ограничений печатает в тысячекратном повторении, как знамя демократии и свободы слова.

В печать уже «прорывалась» информация о гробовом молчании зарубежных залов во время выступлений наших юмористов. Нормальные люди просто не понимают, в чем заключается юмор. И на таком уровне российские юмористы и сатирики берутся монополизировать воспитание юмора у целого народа!

Двигаться вперед им мешает безграмотность, а учиться – панический страх перед фундаментальными науками, которые «миновали» их в юности. Фундамента нет, исчез фундамент у наших «юмористов», а вместе с ним исчезла перспектива. Самое страшное заключается не в том, что наши гуманитарии не знают физики, химии, биологии, математики, а в том, что у них отсутствует система современного мышления, которое может быть сформировано только на базе знания хотя бы одной фундаментальной науки.

Очевидно, нельзя заставить гуманитариев изучать все фундаментальные науки. Но необходимо каждого из них уже в вузе обязать освоить по выбору одну из этих наук: либо физику, либо химию, либо биологию, либо математику.

Недаром еще М.В. Ломоносов утверждал, что «математику каждому потому изучать надо, что она ум в порядок приводит».

Итак, выстрел из пушки оказался по воробьям.

В очереди талантов

Но тут, о видимость спасения! Открылся третий путь! Вышел указ о разрешении издавать произведения за свой счет в издательствах СССР тиражом не более 5 тыс. экз.

Естественно, что уже в 1989 г. я отправился в одно из издательств – в издательство «Художественная литература» на Новобасманной улице. Все выглядело совершенно прилично. В вестибюле висело соответствующее объявление, что с 15.00 происходит прием талантов с их произведениями на 4-м этаже, в специально для этого отведенных комнатах. Я пришел пораньше (в 14.30), поднялся на 4-й этаж, чтобы подождать и адаптироваться. К 15.00 нас набралось уже 8 человек. Поговорили. Пять из восьми оказались старше 70 лет, и у них были самые толстенные папки с рукописями. Это были фронтовики со своими историческими мемуарами, причем у трех из пяти в стихах. У двух более «молодых» тоже были стихотворные рукописи. Это меня несколько насторожило. Потом начался прием с записью. Я оказался 142-м в данном издательстве. Если такая же конкуренция и в других издательствах, то ясно, что талантов у нас в стране достаточно и для внутреннего потребления, и для экспорта. При этом 82 человека из ранее записавшихся были авторами абсолютно гениальных стихов. Это следовало из рекомендательных писем и рецензий административных и поэтических светил, кои и подписи поставили, и печати различных художественных или литературных отделов приложили.

Родина наша – Россия – страна, в которой невероятно трудно сдвинуть что-либо по существу. Объясняется это тем, что все очень хотят очень быстро сдвинуть, но так, чтобы самим ничего не делать, и при первой возможности радостно объявляют, что уже сдвинули. Потом сидят и смотрят, сдвинется ли что-нибудь от их объявления. В других странах люди работают, а мы провозглашаем.

Вот и с явлением задержки доведения до народа последних достижений (именно достижений!) человеческой мысли получается так же. Очень уж всем хотелось сдвинуть дело так, чтобы все новое (т. е. современный уровень мысли) сразу же становилось достижением всего народа.

До того хотелось, что все дружно провозгласили: «Долой цензуру!» – и отменили. «Да здравствует гласность!» – и ввели при поддержке Михаила Сергеевича Горбачева.

Теперь сидят и ждут, что все сдвинется и вся новая художественная мысль будет сразу же публиковаться.

Как всегда у нас, все получилось наоборот. Сейчас можно только позавидовать М. Булгакову, который должен был преодолеть только цензурный барьер. И ведь у него это получилось, и он свои произведения опубликовал.

А теперь любому юному дарованию надо брать 3 барьера, а может быть, и больше.

Во-первых, нет бумаги, а также картона и краски для обложки. Эти материальные ценности перехватывают либо те, у которых избыток денег неизвестно откуда, либо нахальные проныры, с которыми в области снабжения литературные таланты и тем более гении по природе своей конкурировать не могут. Поэтому и печатается тот, кто бумагу достал, а не новый Достоевский или современный Шолохов. При этом мы на всех перекрестках видим горы книг по технике секса.

Во-вторых, отмена цензуры и объявление демократии с лозунгом «Всем все разрешено» привели к массовому движению в издательства всех, кто хоть когда-то хоть что-то написал. Десятки тысяч «писателей» объявились со стихами, мемуарами, орденами и рекомендациями. Они лезут в издательство, как в очередь за колбасой: локтями в бок и удостоверениями вперед. Трудно себе представить С. Есенина на этой ярмарке дарований. Такого, как в 1990 г., у нас еще не было, и настоящему таланту опубликовать свои произведения почти невозможно.

В-третьих, самое непреодолимое для юных дарований – это толпы родственников и знакомых ранее интернированных и репрессированных писателей. Из лучших побуждений они требуют, пробивают и добиваются публикации всех черновиков и дневников пострадавших 30–50 лет назад и написавших неплохие для того времени произведения. И печатают. Печатают в таком объеме, что для молодых, истинно талантливых и действительно отражающих сегодняшний день и новейшие достижения человеческой мысли, снова не остается места. Опять мы можем ознакомиться лишь с идеями, которые были передовыми 25–50 лет назад и которые сегодня выглядят как непрерывное нытье. Снова русский народ отстает в своем развитии на полстолетия.

Конечно, надо печатать и произведения ранее репрессированных писателей, но не в таком же объеме. Опять наш народ от настоящего заманивается в прошлое простым приемом – огромным объёмом напечатанного прошлого.

И вот мне очень доходчиво объяснили, что мою книгу принимают в очередь для рассмотрения. Однако принимающий открыто высказал сомнения о моих шансах издать, наконец, книгу в связи с тем, что у меня не было никаких рекомендаций от титулованных светил, хоть какой-нибудь музы. Кроме того, количество выделяемой для талантов бумаги позволяет публиковать всего 6 произведений в год. Если 140 разделить на 6, то получится, что моя очередь подойдет где-то через 23 года, т. е. в 2012 году.

Как неисправимый оптимист я был твердо уверен, что доживу до того момента, когда в этом издательстве подойдет моя очередь.

Итак, друзья, никогда не теряйте оптимизма и юмора: они продлевают жизнь и увеличивают вероятность того, что Вы доживете до осуществления своей мечты.

Без оптимизма и юмора жизнь сокращается, и Вас ждет лишь посмертная слава.

И я дожил, против статистики. Именно статистика утверждает, что средняя продолжительность жизни мужчин в России к 2005–2010 гг. составляет 59 лет.

Если я родился в 1930 г., то должен был умереть в 1989 г., а благодаря моему юмору я этого не сделал.

Не помер и дожил до тех пор, когда наша СВОБОДА созрела настолько, что любые печатные издания, даже порнографические и др., разрешено ЗА СВОЙ СЧЁТ ИЗДАВАТЬ НЕ ТОЛЬКО В ИЗДАТЕЛЬСТВАХ, НО И В ТИПОГРАФИЯХ, т. е. действительно без всякой цензуры.

Собрав 3–4 зарплаты, я издал свои сборники:

1. Журавлев А.И. НАУЧНЫЙ ЮМОР (На стыке наук). 2-е изд. М., 1998. 172 с.500 экз.

2. Журавлев А.И. ЮМОР В НАУКЕ, В ЖИЗНИ И В ИСТОРИИ. 3-е изд. 2005. 215 с. 300 экз.

Не теряю надежды, что этими самоизданиями заинтересуется какое-нибудь издательство, а я делаю строго научное заключение:

«У современного мужчины в жизни два пути: либо инсульт, инфаркт, гипертонический криз, либо ЮМОР».