Текст книги "Путешествие по жизни в науке из века ХХ в век XXI"

Интриги в науке

Чтобы после написания книги закрепить свой приоритет в разработке механизмов свободнорадикального окисления при лучевом поражении в тканях животных и человека, Б.Н. Тарусов впервые добился разрешения на проведение открытой научной конференции – симпозиума, с печатанием кратких трудов, своих и сотрудников. Шёл 1957 год, работал Железный занавес, всё было засекречено, но разрешение главк во главе с А.И. Бурназяном дал, и это был исторический шаг советской науки.

Вот этого, т. е. потерю приоритета, не смог перенести «всесильный» профессор Николай Маркович Эмануэль – один из учеников лауреата Нобелевской премии, Вице-президента Академии наук, академика Николая Николаевича Семёнова – директора основанного им Института химической физики АН СССР.

А всесильным Н.М. Эмануэль был потому, что он был при своём шефе академиком, Секретарем отделения химии, биохимии, биофизики и физической химии. В его руках была исполнительная власть по этим наукам.

Н.М. Эммануэль успешно изучал свободнорадикальное окисление в неживых системах, в жидких фазах, в нефти, технических смазках, в пищевых жирах, а вот в биологии он опоздал – и увидел, что «прозевал», только ознакомившись с книгой Б.Н. Тарусова. Он и предложил Б.Н. Тарусову конференцию не проводить, поработать совместно несколько лет, а затем выступать дружно – вместе.

Б.Н. Тарусов не согласился и в 1957 году решил проводить эту первую открытую научную конференцию и опубликовать труды, хотя и очень скромные, но это должны были быть приоритетные труды.

Видя, что остановить конференцию не удастся, Н.М. Эмануэль попросил включить в программу свой доклад и доклад своих сотрудников на неживых объектах. Б.Н. Тарусов не отказал, и труды были напечатаны с работой Н.М. Эмануэля и Е.Б. Бурлаковой в сборнике: Биохимические и физико-химические основы биологического действия радиации. М.: Изд-во МГУ, 1957. 44 с. – под его редакцией.

Ну, не мог этого стерпеть тогда ещё профессор Николай Маркович Эмануэль. В соответствии с тогдашней модой написал он в КГБ донос, что-де Тарусов разгласил для империалистов нашу великую тайну. Повезли Бориса Николаевича на Лубянку и дали 24 часа, чтобы он написал объяснение к 12 часам следующего дня. Весьма грустный пришёл Б.Н. на работу и сообщил нам, что документ налицо, труды опубликованы и он там на обложке ответственный редактор.

Попросил я у него время для поиска «выхода» из ситуации до 9 утра, и к 2-м часам ночи меня осенило. Думать надо! Редактор-то он – Б.Н., редактор, а доклада его в сборнике нет. Не разобрались редакторы в почерке в его рукописи, так и издали без него, но с докладами Бурлаковой Е.Б., Журавлева А.И. и – ха! – самого Н.М. Эммануэля.

К 10 часам Б.Н. уже напечатал объяснение, что дескать секрет-то разгласили: сам Н.М. Эммануэль, Бурлакова и Журавлев. Ну, Бурлакова Елена Борисовна и Журавлев А.И. в 1957 году мелковаты были, даже не кандидаты. А вот самого Н.М. и повезли на Лубянку. Привезли и изумились – сам разгласил и сам же донес донос. Что делать?

Поехали к лауреату Нобелевской премии Николаю Николаевичу Семенову за разъяснениями. Тот, конечно, пошутить любил, но тут взорвался. «У меня в Институте, – говорит, – твою… – говорит, – и такое?!. Если через три часа Б.Н. Тарусов мне не перезвонит, что принял твои, Коля, извинения, сажайте его, ребята, в свой „черный ворон“ и… и по всему закону, за разглашение тайны… туда его!»

Борис Николаевич – душа-человек, извинения, конечно, принял и Н.Н. Семёнову об этом позвонил. Вот с тех пор Тарусов и Эммануэль и стали «друзьями». Но в отношении Журавлева Николай Маркович выразился твердо: «А этого надо повесить», и в коллектив получивших впоследствии Государственную премию за свободнорадикальное окисление за такие советы Тарусову он, как академик-секретарь отделения химических наук, А.И. Журавлева не допустил.

Но птичка была выпущена из клетки – приоритетные работы опубликованы, и в настоящее время число опубликованных работ по изучению свободнорадикального – перекисного окисления в тканях человека и животных в норме и при различных заболеваниях – патологиях достигает нескольких сотен в год.

Создалось стандартное для науки положение. Стоит только кому-нибудь совершить прорыв в науке, ну, например, открытие условных и безусловных рефлексов И.П. Павловым, как у этого направления оказываются десятки и сотни «детей лейтенанта Шмидта». Они абсолютно не понимают сути ставшего актуальным направления, но упорно называют себя «первыми учениками», что я и встретил в лице доктора наук С.Н. Перепелкина.

С нашим свободнорадикальным направлением то же самое. Сотни «исследователей» бросились тупо определять перекиси, альдегиды (малоновый альдегид), полимеры, полиены (диены, триены) и другие продукты СРО в различных органах у различных животных при различных патологиях, считая, что это они всё открыли.

Открытие в 1960 году антиокислительной активности животных тканей и создание учения о биоантиокислителях

Что касается меня, то после обнаружения в 1957 году постоянного присутствия перекисей в тканях облученных животных, т. е. после подтверждения на липидах теории Б.Н. Тарусова, я обнаружил, что и в норме у здоровых животных протекает тот же процесс.

Вместо бесконечного титрования ещё при одной, другой патологии пришлось думать. Почему при наличии в наших тканях огромного количества ненасыщенных жирных кислот и при их непрерывном свободнорадикальном окислении (СРО) мы не разваливаемся? Почему в норме в наших тканях это СРО протекает на очень низком уровне?!

Размышления привели к следующему: наши жиры-липиды состоят из тысяч различных соединений: жирных кислот, триглицеридов, которых сотни, холестеринов и фосфолипидов, которых больше 10 000. Есть ещё различные воски, токоферолы, каротиноиды… голову сломаешь. Ну а что, если взять какой-нибудь один простейший чистый липид – и взял олеиновую кислоту. И повезло, эта олеиновая кислота на воздухе окислялась с огромной скоростью, в ней быстро накапливались перекисные соединения.

Хорошо! А если к ней добавить наши суммарные липиды – эфирные или спиртовые вытяжки из тканей мозга, печени… содержащие все эти тысячи компонент. Добавил! Всего 0,1 %, т. е. 100 мг на 100 г олеиновой кислоты. Результат! В олеиновой кислоте затормозилось накопление перекисей.

А если добавить 1 %, т. е. 1 г тканевых липидов на 100 г олеиновой кислоты? Накопление перекисей на некоторое время прекращалось совершенно.

Это было открытие.

Открытие наличия у наших тканей способности тормозить СРО чистых жирных кислот – это было открытие тормозящего АНТИОКИСЛИТЕЛЬНОГО действия наших тканей. Благодаря этому антиокислительному действию, наиболее высокому у липидов головного мозга, наш организм и осуществляет НАНОмолекулярную регуляцию в тканях интенсивности СРО на очень низком, полубезопасном уровне.

Об этом открытии, открытии антиокислительной системы в нашем организме я так и написал в нескольких научных статьях в 1960–1961 гг.:

Журавлев А.И. и др. Механизм инактивации радикалов и перекисей естественными тканевыми антиоксидантами // Радиобиология. 1961. № 3. С. 321;

Журавлев А.И. Роль антиоксидантов в первичных радиобиологических эффектах. М., 1960. В кн.: Роль перекисей и кислорода. М.: АН СССР, 1960.

И позже в статье «Антиокислители» в Большой медицинской энциклопедии.

До этих моих работ термин и понятие антиоксиданты – биоантиоксиданты, как тормозители свободнорадикального окисления в тканях человека и животных, полностью отсутствовали и в отечественной, и в зарубежной медицинской и биологической литературе.

В общем, именно благодаря обнаружению системы антиокислителей, а затем и созданию «учения о биоантиокислителях», завершенного в монографии: Журавлев А.И., Зубкова СМ. Антиоксиданты. Свободнорадикальная патология. М.: МГАВМиБ, 2008. 269 с. – я считаю, что достиг одной из ЦЕЛЕЙ моей жизни, создал что-то новое, чего до меня не было. Кто не верит, может провести библиографическое исследование и найти термины и исследования биоантиокислителей до моих работ (1960–1961 гг.).

Наши внутренние антиокислители – биоантиокислители – оказались одним из основных факторов, определяющих устойчивость нашего организма к различным химическим и физическим воздействиям.

В настоящее время, т. е. к 2009–2010 гг., по радио, телевидению, в большинстве серьёзных и особенно несерьёзных печатных, а тем более рекламных изданий печатаются сотни различных открытий и рецептов применения целебных антиокислителей. За их использование в птицеводстве, животноводстве, медицине уже получено несколько Государственных премий, сотни лицензий и патентов.

Пожалуй, единственным, кто ничего не получил, как всегда, у нас является первооткрыватель, в данном случае в моем лице. Но мне некогда было ни оформлять заявки, ни пробивать премии. Я был занят, меня интересовало экспериментальное обнаружение всё новых и новых закономерностей. Это была азартная охота.

Необходимость исследования одновременно и процесса СРО, и процесса антиокислительного действия резко расширила информативность получаемых результатов, а с другой стороны, ещё более увеличила объём необходимых исследований.

Материал накапливался, и в 1959 году в Институте биофизики я защитил кандидатскую диссертацию по специальности биофизика. В оформлении и печатании диссертации, несмотря на свою тяжёлую болезнь, мне очень помогла жена и друг Эмма.

Поскольку для защиты кандидатской диссертации необходимо достаточно широкое знание литературы, приходилось много читать. В общем, я слегка переутомился, после защиты простудился и попал в больницу с возникшим радикулитом. В больнице и начался, параллельный с научным, совсем другой ДЕТЕКТИВ.

Глава 10
Юное дарование, будь готов к посмертной славе!

Барьеры для мечты

История как история. Обыкновенная история. Одно не совсем юное дарование вдруг почувствовало в себе проявление способностей, а может быть, и таланта. В 1959 г. в возрасте 29 лет защитил я кандидатскую диссертацию по специальности «биофизика». Для этого надо было много читать и создать у себя в голове абсолютную мешанину из физики, биологии, химии, математики, сопромата и деталей машин с примесью экономики, философии и теплотехники.

Естественно, что вскоре после защиты заболел я то ли радикулитом, то ли тонзиллитом и дней 10–15 абсолютно ничего не делал. Просто лежал, глядел на солнышко и выздоравливал. И вдруг… Вдруг прямо из моей головы начали «вылезать» – в юмористической форме – те самые десятки закономерностей, которые перед защитой диссертации я вталкивал в свою голову без всякого юмора, и потому было совершенно не понятно, откуда этот юмор взялся.

Схватившись за перо, я еле-еле успевал записывать эти ситуации и за несколько дней написал 10–15 коротких рассказов, в которых точные научные данные, факты явления вплетались в быт в полном соответствии со здравым смыслом, что и создавало комические ситуации. Естественно, тогда, в 29–30 лет, мне сразу стало ясно, что я дарование, а может быть, и талант, поскольку главный критерий таланта – озарение – был налицо.

Немного погодя число рассказов достигло 30, и получился маленький сборник. С этим надо было что-то делать. И вот появилась мечта опубликовать эти рассказы. И… началось! (И быстро закончилось). Мнения о моих рассказах разделились на две противоположные позиции. Несколько позже появилась и третья – удивительная позиция специалистов-журналистов.

Первый положительный отзыв на рукопись дал широко образованный человек академик Андрей Владимирович Лебединский, директор Института биофизики Академии медицинских наук СССР. Он написал следующую рецензию, которую привожу дословно:

«Рецензия.

Некоторые разделы написаны просто отлично, оригинально, интересно, доходчиво, хотя автор и не боится затрагивать трудные темы.

В целом рукопись нуждается в работе редактора, мораль отдельных разделов не сразу схватывается. Некоторые не принципиальные для автора мелочи надо исключить, слишком прозрачны указания на систему (в то время засекреченную. – Прим. авт.), в которой работает автор. Весьма желательно добавить некоторые вопросы. По стилю рукопись А.И. Журавлева напоминает приложение к книге Зощенко „Возвращенная молодость“.

Принципиальным может быть только одно замечание. Следует ли иметь какой-либо общий стержень изложения материала или же вполне возможно ограничиться наличием отдельных фрагментов.

Желаю книге успеха».

Это было в 1960 г., 12 февраля . Положительный отзыв написал и мой учитель – заведующий кафедрой биофизики МГУ профессор Б.Н. Тарусов.

Тогда я отдал рукопись в издательство Московского общества испытателей природы (МОИП).

И тут начались первые трудности… Поскольку в рассказах фигурировали новые научные данные, издательство потребовало подготовить рукопись по правилам оформления в печать секретных научных работ. А так как в рассказах были описаны ионизирующая радиация, средства профилактики и защиты от нее, разработанные советскими медиками уже к 1960 г., понадобилось специальное разрешение начальника 3-го Главного управления Минздрава СССР т. Бурназяна Аветика Игнатьевича с его личной подписью и печатью, а затем Горлита и т. д.

Время было серьезное – 1950-1960-е гг. Ведь именно тогда мы делали первые атомные и водородные бомбы. А тут юмор! Сели мы с моим другом Смирновым Константином Владимировичем, подумали и пришли к реальному выводу, что меня с моими рассказами кое-куда пошлют, а может быть, и вышлют. Суровое было время, эти 1950-1960-е годы!

Но! Путь к решению проблемы свалился с небес. Известно, что во всех уважающих себя учреждениях, в том числе и в 3-м Главном управлении, была стенная газета. Как и все стенгазеты, она испытывала хронический недостаток нормальных материалов, и потому сотрудники ее практически не читали. Ответственный редактор – Олег Попов, друг моего друга, часто плакался ему на нехватку интересных статей.

И мой друг Константин Владимирович Смирнов, человек с исключительно высокоразвитым чувством юмора, направил Олега Попова ко мне. План операции был прост. Путь весь главк и его начальник читают эти рассказы в своей стенной газете. А потом? Рассказы пользовались успехом. Газету стали читать. Более того, начали даже у Олега спрашивать, когда выйдет следующий номер. А друг моего друга, в свою очередь, очень старался, чтобы эти рассказы читал и сам начальник главка Аветик Игнатьевич Бурназян.

Когда у него на столе появилась для подписи в печать вся книжка, он думал достаточно долго. Однако в конце концов произнес следующую речь: «Конечно, если я подпишу эти опусы, я могу и в „Крокодил“ попасть. Но… если я их сейчас не подпишу, а это юное дарование станет большим писателем, представьте, как он меня опишет. Да еще посмертно. Это будет похуже „Крокодила“».

И он подписал: «В печать» – и печать Главка поставил. Далеко глядел. Широкого кругозора был человек.

Итак! Путь был открыт, но проехать не удалось. Издательство отправило книжку на рецензирование высококвалифицированному биологу – «специалисту». Уверен, эту рецензию полезно прочитать всем начинающим литераторам. Ее написал профессор В.В. Алпатов, которому в то время было за 70 лет. Он имел свои, твердо установившиеся взгляды на юмор.

«Отзыв на рукопись А.И. Журавлева „На стыке наук“ – современная биология, сборник рассказов.

Рукопись написана для опубликования в серии „Среди природы“. 11 глав рукописи содержат коротенькие рассказы, имеющие отношение к различным реальным и воображаемым проблемам.

Характер рассказов чрезвычайно необычен. Это не популярное изложение прекрасных, интересных и увлекательных проблем современной биологии, а безудержная фантастика на биологические темы. Много материала взято с потолка и противоречит твердо установленным фактам. Разберу в качестве примера несколько рассказов.

Рассказ „Магнитное поле удава“. Описаны воображаемые опыты в зоопарке по проверке непроверенного факта прыгания лягушек в пасть удаву под влиянием его „магнетизирующего“ взгляда. Здесь все неверно. Удавы в зоопарке лягушками не питаются. (Бразильские удавы питаются древесными лягушками. – Прим. авт.). Им дают кроликов и поросят. Опыты с магнитами и удавами никто не делал. (Эти опыты ставил мой друг, кандидат физико-математических наук Ананьев П.А. В мире биофизиков такие исследования ведутся постоянно. – Прим. авт.).

Нелепо звучит вывод автора: „Удав действовал своими высокими моральными качествами“.

Рассказ „Открытие“ описывает опыты по действию магнитного поля на живые организмы. Но до сих пор магнитотропизм в биологии мало изучен и доказан. (Виноват, в 1960 г. я опередил время. – Прим. авт.)

В рассказе „Сила юности“ описываются маловероятные опыты резистентности старых мышей к действию центробежной силы по сравнению с молодыми. Это чрезвычайно маловероятно и многих читателей введет в заблуждение. (См.: Исследование мирового пространства / под ред. Д.Р. Бейтса. М.: Физматгиз, 1959. С. 205. – Прим. авт.).

В рассказе „Дефектоскопия“ описан маловероятный случай научной работы физиков со скелетом человека из гипса вместо работы с природными костями. Физик изображен форменным идиотом. (Описана реальная ошибка физиков. – Прим. авт.).

Описано содружество в работе химии, физики и биологии. Совместные работы в этих трех специальностях – комплексность исследований – дает в настоящее время очень многое и всюду широко применяется. В рассказе этому придан шутовской, издевательский характер.

В рассказе „Своевременное признание“ сообщается, что 60 лет назад (теперь уже 80. – Прим. авт.) в продаже не было ферментов. Это неверно. Стоит взять любой рецептурный справочник этого века дореволюционного издания, и можно найти там указания на применение ферментотерапии. (Тогда не понятно, почему Самнеру дали Нобелевскую премию за выделение впервые чистого препарата фермента. – Прим. авт.).

Все остальные рассказы также написаны в нелепом фантастическом стиле.

Нельзя отрицать присутствие у автора явного литературного таланта. Язык его очень жизненен, стиль занимателен.

К серии общества „Среди природы“ рукопись никак не подходит. Советский читатель (наш человек) имеет право на популярные книги о природе. Такие книги в Обществе МГУ должны издавать в большом количестве.

Издание рукописи не принесет никакой пользы, а скорее вред. Чтение ее вызывает чувство отвращения и неуважения к науке и ее работникам. Мне приходилось видеть книги под названием „Хочешь верь, хочешь нет“, в которых сообщалось о редких и удивительных случаях, вроде рождения женщиной 7 близнецов за раз. По сравнению с рукописью А.И. Журавлева такие книги – верх научности. Содержание рукописи А.И. Журавлева похоже на содержание стихов, имевших хождение 150 лет назад:

ppp

Перед картиною Брюллова с микроскопом на носу

Дремлет спящая корова, уплетая колбасу.

Никакой речи об исправлении рукописи быть не может. Ее надо решительно забраковать и не пытаться издавать в серии МОИП и ни в каком-либо ином издательстве.

Доктор биологических наук В.В. Алпатов. 1960 год».

«Да-а!» – сказал я, прочитав это. «Да!» – сказал поддерживавший меня друг Константин Михайлович Эфрон, человек исключительно широкой эрудиции, к тому же вице-президент Московского общества испытателей природы, старейшего научного общества России, образованного в 1805 году.

И что же теперь? А вот что. Вы – кандидат наук, а он (Ваш рецензент) – доктор наук. Чтобы осилить его рецензию, Вам необходимо для начала стать хотя бы доктором наук.

У каждого человека есть заветная мечта. С 1960 г. я мечтал опубликовать эти рассказы. Число их потихоньку росло. Их рукописи читали, и из каждых 100 человек, ознакомившихся с ними, 99 от души смеялись и требовали их опубликования. Но каждый раз на 100 человек приходился один, который, как и профессор В.В. Алпатов, был яростно против.

Только у нас в стране десятилетиями было закономерностью, что именно этот один и определял судьбу чужих, непонятных ему дел и идей и решал, что и когда должны читать остальные 99. Именно поэтому остальным 99 приходилось читать книги, двигающие вперед научную, общественную и эстетическую мысль, как, например, произведения Ф.М. Достоевского, М. Булгакова, С. Есенина, Б. Пастернака, В. Высоцкого, не в ту эпоху, когда они были написаны, а с опозданием в несколько десятилетий. Механизм цензуры и анонимок задерживал на полстолетия интеллектуальное и научное развитие великого русского народа.

Эти Пришибеевы действовали на всех уровнях. Чтобы взять на себя такую ответственность, надо быть либо самонадеянным идиотом, либо преступником. Самое удивительное, что при нашей многочисленности «нет им числа», ибо даже 1 % уже переваливает за миллион.

В общем, все получилось, как в той сказке о единственной фее:

«Жил-был принц. И вдруг он решил жениться на красавице. Послал гонцов во все края своего королевства, чтобы всех пригласить на свадьбу. Строго приказал он гонцам прежде всего пригласить на свадьбу всех фей. Всех и пригласили, кроме одной. Она в это время была в дальней и длительной командировке. Когда эта фея вернулась и узнала, что свадьбу сыграли без нее, она страшно разъярилась. И вот она одна заколдовала все королевство».

В сказке королевство расколдовал добрый волшебник. У меня не было знакомого доброго волшебника. Просто жизнь заставила, и мне пришлось стать доктором биологических наук.

В науке действительно начались успехи, и работа оказалась столь захватывающей, что времени на занятия журналистикой не оставалось. Всего через 5 лет (в 1966 г.) на открытом заседании ученого совета биологопочвенного факультета МГУ я защитил докторскую диссертацию, а в 1968 г. мне присвоили звание профессора по специальности «биофизика».

Только по истечении десятилетий начинаешь осознавать, что дает юмор в понимании биологии и других наук. Это, очевидно, самое серьезное, что есть в нашем арсенале, ибо юмор лежит в основе здравого смысла.

Тем не менее рассказы потихоньку накапливались, и я трижды пытался опубликовать их, выбрав 3 разных пути: