Текст книги "Настоящая принцесса и Наследство Колдуна"

Инго осторожно дернул.

Кокон зашевелился, словно клубок змей, и мгновенно распух – до потолка и почти до самой двери. Лизе пришлось попятиться – она боялась малейшего прикосновения этой паутины.

– Я уже так пробовал, – устало сказал Инго-старший. – И каждый раз паутины становилось все больше. Тогда я решил ни к чему здесь не прикасаться. Я ведь ничего не понимаю в чарах, а спросить не у кого.

Попробовали взяться втроем, потом по одиночке, потом попарно, но все без толку. С каждой попыткой кокон угрожающе рос, в комнату было уже не войти, дверной проем загородила белесая стена, потом нити осьминожьими щупальцами полезли через порог. Нитяной прилив поднялся до щиколоток.

– А если ножницами? – предложила Лиза, выпутывая ботинок, и тут же осеклась, представив себе, как обрезки нитей червяками расползаются по всему дому… по всему саду…

– Ножницами?… – задумчиво переспросил Инго. – Нет, Лизкин. С шиповником уже не помогло, а чары наверняка похожие, значит, надо как-то иначе… Чем-нибудь не металлическим… – Он потер нос. – Папа, где у тебя тут книги?

Лиза изумленно воззрилась на брата.

Зачем ему сейчас понадобились книги?

Впрочем, Инго знает, что делает, тотчас сказала себе она – и решила полностью на него положиться.

– Книг в доме ни одной, я без них и сам извелся, – отозвался папа. – Много лет назад прежний Садовник показывал нам вход в Библиотеку, только… – он потер лоб. – Я почему-то забыл, где этот проход. Все обыскал, да так и не нашел, – наверно, это тоже мутаборские чары. А спросить было не у кого – когда мы с Уной попали сюда во второй раз, от Садовника с женой осталась только щепотка пепла…

– Давайте хотя бы выгребем паутину! – предложила Лиза. Она была больше не в силах таращиться в непроницаемый кокон до рези в глазах, да еще при этом слушать такое ужасное.

– Грабли в саду, в сарайчике, найдешь? – спросил папа.

– Конечно! – Лиза постаралась, чтобы голос звучал как можно бодрее, выскочила из дома и рысцой побежала к пристроенной сбоку щелястой сараюшке. Она старалась не наступать на побурелые или совсем черные паданцы, но они то и дело с противным чавканьем лопались под ногами. От них сладковато и остро пахло яблочной гнилью. Ничего-ничего, пока разгребаем паутину, Инго что-нибудь придумает. Раз он понял, какие тут чары, значит, одолеет! Уж если Черный замок победили, так и с паутиной справимся!

Резкий порыв холодного и влажного ветра швырнул ей в лицо горсть сухих листьев. За ним налетел следующий и растрепал волосы. Яблони зашелестели и затихли, словно перед ливнем. Лиза потрясла головой, на ходу заплела косичку – и замерла.

Откуда здесь настоящий сырой ветер? Его только что не было.

Небо стало выше и словно бы расправилось, как будто натянули смятую ткань, на котором оно было нарисовано. В сплошной облачной мути проступили лазурные клочки неба, а потом серая пелена разорвалась и превратилась в белые пушистые облака, и они поплыли по небу. На миг выглянуло солнце – и снова спряталось, потом на щеку Лизе упала дождевая капля. Лиза чихнула, дернула покосившуюся дверцу сарайчика и вздрогнула от неожиданности.

За дверью не обнаружилось никаких граблей и вил.

Вместо этого перед Лизой распахнулся огромный зал с высоченным витражным потолком, а сквозь витражи лился яркий солнечный цвет, рассыпаясь миллионом цветных пятен. От этого жаркого света Лиза в первый миг даже зажмурилась, но потом замигала, усиленно смаргивая красные круги, поплывшие перед глазами. Зал был знакомый – уставленный книжными стеллажами, которые громоздились по стенам до самого верха. А дальний конец прохода, открывшегося перед Лизой, терялся в шуршащих страницами теплых сумерках.

Лиза перевела дух, отступила на шаг и закрыла сарайчик. А потом открыла снова.

Библиотека никуда не делась. Более того, присмотревшись, Лиза заметила и разложенные на просушку книги, и мокрые следы – на мозаичном полу, в широком проходе между стеллажами. Удивительно знакомые следы здоровенных когтистых лап. И еще несколько пар следов поменьше… вот эти – точно от Маргаритиных подкованных ботинок… а это – узкие туфельки фриккен Амалии…

Лиза распахнула дверь, надежно подперла ее камнем, перепачкав руки в земле, и помчалась в дом. Схватив брата за рукав, она молча потащила его к сарайчику.

– Вот тебе твои книжки, сколько хочешь! – объявила она. – И смотри, кто тут уже побывал! Следы еще даже не высохли!

Инго заглянул в сарайчик.

– О! – выдохнул он с восхищенным узнаванием. – Вот Библиотека мне и была нужна! Не сгорела, не утонула, молодцы наши.

Он протянул руку и попросил у книжных полок:

– Сказки Шарля Перро, любое издание. Спасибо.

В руку ему, трепеща, спорхнул увесистый яркий томик. Инго побежал обратно в дом, на ходу листая страницы, и под вопросительным взглядом отца бережно положил раскрытую книгу под дверью, у порога спальни – потому что сразу за порогом начиналась перепутанная паутина. Лиза заглянула брату через плечо и увидела картинку – большую, красивую, на разворот: прелестная златокудрая принцесса Аврора почивает на ложе, увитом розами.

– Лизавета, отойди, – сказал Инго. – Заклятье, на место, пожалуйста.

Белесые нити паутины ринулись в книгу все разом. Как будто фарш сматывался обратно в мясорубку. Секунду спустя книга захлопнулась, последний нитяной хвостик втянулся между страниц, а из-за прикрытой двери потянуло сквозняком и легла на порог полоска золотого солнечного света.

– Вот и все. – Инго закрыл книгу, погладил переплет и улыбнулся. – Спасибо, можешь вернуться, – сказал он и подбросил книгу в воздух, словно выпускал птицу, и книга птицей выпорхнула в распахнутое окно.

– Теперь иди и целуй маму, – сказал Инго отцу, – потому что все надо делать по правилам. А мы подождем. Пойдем, Лизкин?

– Пойдем-пойдем-пойдем, – отозвалась Лиза и, сделав над собой усилие, чтобы не оглянуться, вышла в сад.

В лицо ей влажно дунуло теплым ветром. Туман рассеивался на глазах, и сквозь него все отчетливее проступали длинные ряды кряжистых старых яблонь с круглыми прозрачными кронами, неряшливые груды листьев и паданцев, островки увядшей высокой травы. Густо пахло забродившим яблочным соком.

Яблони были живые, но… осенние, голые. Под ногами разъезжалась слякоть и хрустели обломанные ветром ветки. Лиза с Инго разделились и, перекликаясь, обходили сад, высматривая хоть одно свежее яблоко.

– Ну как?

– Нет!

– Нет!

– И у меня нет!

Только обнаженные ветки и скрученные старые листья. Только паданцы под ногами. Яблок не было нигде.

Дымка все оседала, стало припекать, как августовским утром после ночного ливня. На смену туману от сырой травы пошел пар. Джинсы у Лизы намокли до колен. Она осипла, перекликаясь с Инго, в горле пересохло. На мгновение захотелось рухнуть прямо на мокрую землю и расплакаться от досады, но Лиза упорно твердила себе: нельзя, не раскисай! Мы не зря сюда пришли! Маму уже удалось разбудить… ну, почти. И яблоко сейчас найдем. Целый Сад яблонь, значит, должно найтись хотя бы одно яблоко!

Перед ней возник Инго.

– Ту сторону я проверил, – сказал он. Всмотрелся в Лизино лицо, обнял ее и добавил: – Видишь – уже лето, а не осень. Мы с тобой еще у ограды не искали.

Небо совсем очистилось, налилось синевой, только у самого горизонта громоздились ослепительно-белые облака. Лиза вгляделась в них и поняла, что это не облака, а горы со снежными вершинами. В траве застрекотали кузнечики, прожужжал мимо уха тяжелый шмель, на ветку перед самым носом уселась толстая сойка и уставилась на незваных гостей – сначала левым глазом, потом правым, и трескуче заругалась. Из-за груды листвы деловито просеменил ежик. Где-то уже загудели невидимые пчелы.

Инго с Лизой дошли до самой ограды и двинулись вдоль нее. Трава и листья под ногами подсыхали на глазах, выстреливали вверх свежие зеленые травинки.

У самой ограды росла совсем молоденькая, тоненькая яблонька. На ней было всего три ветки с редкими листьями – темно-изумрудными сверху, серебристыми с изнанки. И росло одно-единственное яблоко.

Лиза остановилась. Она боялась подойти и дотронуться до него, боялась, что оно исчезнет или окажется ненастоящим – такое оно было красивое, сияющее, полупрозрачное, с капелькой росы, повисшей, как нарочно, у самого черенка.

Инго сорвал яблоко, сунул его Лизе в карман куртки и тщательно застегнул молнию.

Лиза несмело посмотрела в сторону домика под черепичной крышей. И ей вдруг померещилось, что оконца у домика уже не такие мутные, а сам он не такой покосившийся. Может, потому, что морок спадает и выглянуло солнышко? А может…

Придерживая карман с яблоком, она побежала к дому, но у крыльца нерешительно остановилась.

– Давай подождем, – Инго нагнал ее и тронул за плечо. – Мама с папой сами к нам выйдут, а пока есть еще одно дело.

Обойдя дом, брат с сестрой обнаружили родник, бивший у корней старого развесистого дерева – пока что оно стояло безлистым, но на глазах набухало зелеными почками. Напились, умылись, Инго поискал что-то глазами, не нашел и быстренько наколдовал чистый глиняный кувшин, набрал ключевой воды. Потом склонил голову набок, оглядел посеревшие доски домика и…

Он даже ничего не сказал, но Лизе показалось, что окружающий мир плывет и рябит, а в ушах у нее зазвучал тоненький перезвон. Она помотала головой, зажмурилась и снова открыла глаза.

Ничего себе! Инго теперь и слова не нужны – кругом все меняется от одного его взгляда.

Вместо глухой деревянной стены с крошечным чердачным оконцем вдруг возникла застекленная веранда, как на даче. Инго взял Лизу за руку и они вместе вошли внутрь.

Мгновение-другое на веранде не было ничего, кроме прохладной пустоты. Потом посередине возник круглый стол, а на него, взметнувшись, как парус, плавно легла белая скатерть. Сверху с легким стуком опустилась ваза с ромашками. Рядом Инго поставил кувшин с водой. На белой скатерти запестрели чашки, а вокруг стола столпились плетеные стулья.

Мелодичный перезвон все длился, Лиза выглянула с веранды и увидела, что это перекликаются на разные голоса стеклянные бусины – качаются на нитках под навесом. Теплый ветер покачивал их над крыльцом. А Сад покрывался нежной зеленью прямо на глазах.

– Красиво… – почему-то шепотом произнесла Лиза и тут услышала чьи-то легкие шаги и поскрипывание рассохшихся половиц.

– Рыжики, а рыжики? – позвал тихий нежный голос у них за спиной. – Сознавайтесь, это вы у меня в комнате все цветы оживили?

Лиза обернулась – и увидела маму.

… Потом, когда все слова были сказаны и слезы утерты, когда Лизу отпоили водой и наконец смазали ей многочисленные ссадины, полученные в бою с заколдованным шиповником, папа обеспокоенно спросил:

– Лилли, Инго, вы нашли яблоко?

Лиза закивала и похлопала себя по карману.

– А как же нам теперь попасть отсюда в Радинглен? – спохватилась она и вопросительно воззрилась на брата. – Ведь картина, наверно, проходом больше не работает!

– Вернуться можно по Реке, она течет через все миры и соединяет их между собой, – успокоил ее Инго, и Лизе почему-то не понравилось, как он это сказал. Она не поняла, что именно так резануло ей ухо в этих простых словах… но волшебный слух подсказывал: дело неладно. А Инго уже объяснял, что королевский дракон Конрад отыщет дорогу в Сад – ведь теперь в мироздании все вновь расставлено по местам и никакого Черного замка больше нет. Говорил он так уверенно, словно насчет Конрада знал наверняка.

– В Библиотеке наши побывали совсем недавно, за считанные минуты до того, как она вновь стала частью Сада. Разминулись мы совсем чуть-чуть. А пока мы их ждем, наведу-ка я порядок, – закончил Инго. – Уборку надо завершить, верно?

Они все вчетвером заглянули в соседнюю комнату – пока еще стылую и сумрачную. Но стоило маме с Лизой зябко поежиться, как в камине, потрескивая, запылал огонь. А на мамины плечи легла теплая шаль, похожая на пушистые серые крылья.

Мама даже ахнула:

– Как у тебя здорово получается, Инго!

– Ты еще не видела… то есть не слышала, на что у нас способна Лиза! – смутился Инго и потер нос.

– Коракс бы за вас порадовался, – тихо сказала мама.

Лиза не отводила от нее взгляда. Одно дело – мама на портрете, и совсем другое – рядом. Коса у мамы спутанная спросонья, и в рыжих волосах горит солнечный свет, льющийся из окна. А глаза ясные и ничуть не заспанные. И теперь понятно, в кого Лиза такая маленькая, потому что мама лишь чуть-чуть выше ее ростом.

Между тем затхлая, темная комната с выцветшими прямоугольниками от картин на стенах постепенно преображалась. Засияли стекла, засверкали новенькой краской оконные переплеты, закачался под потолком узорный соломенный абажур, диван защеголял пестрой обивкой и уютными подушками, и Лиза с родителями с удовольствием на нем устроились. Стены окрасились в голубой цвет, точно любимый Филинский свитер, а на пол легли лоскутные коврики. Дом оживал, дышал, словно в нем не просто коротали день за днем, а радовались жизни, веселились и много смеялись. Лизе даже показалось, что раньше тут даже половицы потрескивали в миноре, печально и заунывно, а теперь в мажоре – уютно и совсем слегка.

Сначала Лиза робела, а потом, вслед за родителями, начала подсказывать Инго, что еще наколдовать.

– Не забудь про сарайчик! – напомнила мама.

– Конечно, ведь Садовнику без инструментов как без рук, а тут дел невпроворот! – согласился Инго, и опять у Лизы тревожно екнуло сердце.

А Инго к тому же добавил:

– Придется создавать заново, вместе со всем содержимым, – он произнес это таким довольным тоном, словно наколдовывать тяпки и грабли – невероятно увлекательное занятие. – Ведь вместо сарая теперь Библиотека… Но сначала доделаем дом!

На стенах одна за другой возникали картины и фотографии, и Лиза перебегала глазами от одной к другой, с любопытством ожидая, что будет дальше.

Сначала появилась фотография, где была снята она, Лиза, в три года, – тонкие ножки, кудряшки, бантик и глаза как блюдца. Потом Бабушка – прошлым летом, до болезни. Лиза любила эту фотографию, на которой Бабушка со вкусом разрезала арбуз. Черно-белый дедушкин портрет с Петроградской. Молодой Филин в профиль – амберхавенский студент. Снова Лиза, только теперь уже совсем свежий портрет, с благосклонным кошачьим рыцарем Мурремурром на руках. Еще один Филин амберхавенских времен, – смеется, сидя на старинной каменной скамье посреди университетского дворика, а рядом с ним кто-то темноволосый, смуглый, с белозубой улыбкой и радостными блестящими глазами… Коракс.

Лиза услышала, как мама судорожно вздохнула и сглотнула подступившие слезы.

И вот тут на стене появилась небольшая, но до мелочей похожая копия с того самого портрета родителей, а за ней – фотография Маргариты. Очень серьезной и красивой Маргариты, в полный рост, в строгом концертном платье, на фоне рояля.

– Какая она у тебя славная, – обратился папа к Инго. – Познакомишь?

А мама переглянулась с Лизой и обе почти в один голос спросили:

– Инго, ты что это задумал, а?

Инго поправил на стене рамку с фотографией и обернулся.

– Догадались… – со вздохом отозвался он.

Лиза нащупала в кармане согревшееся яблоко.

– Ты что, Инго?! – отчаянно спросила она. – Ты правда… правда собираешься здесь остаться?

Инго кивнул.

– Вы отправляйтесь домой, везите Бабушке яблоко, – непреклонно ответил он. – А я остаюсь, – в голосе его была та самая королевская воля, которой невозможно ослушаться.

Солнечный свет как будто померк и жар пылающего очага перестал греть.

– Я думала… думала, мы домой… вместе… – жалобно протянула Лиза, смаргивая слезы. – И ты так сразу бросишь маму и папу? А Бабушке мы что скажем? А Маргарите?

А она-то восхищалась тем, как на глазах обновлялся дом! Вот и не успела задуматься, для какого такого Садовника наводит порядок брат, по чьему вкусу его переделывает. Эх, недаром волшебный слух уже и раньше подсказывал ей: Инго неспроста так доволен, что Библиотека нашлась. Недаром он сказал не «мы вернемся по Реке», а «вернуться можно по Реке». Он с самого начала решил стать новым Садовником!

– Может быть, разделимся? – с готовностью предложил папа. – Я останусь с тобой, сынок, я тут уже привык… а Лиза с мамой пусть возвращаются?

Лиза услышала, как мама сжала папину руку.

Инго покачал головой:

– Что ты, папа, а как же Бабушка? Она боялась поверить, что вы живы…

– Неужели никак иначе нельзя? – взмолилась Лиза, заранее зная ответ.

– Сад ни в коем случае не должен пустовать, лисенок, мы все видели, что из этого получается, – терпеливо и ласково объяснил Инго. – Да и яблоко иначе не подействует. Думаешь, почему с тем, первым, ничего не получилось? Потому что за такие подарки надо расплачиваться честь по чести, а я тогда не знал. И кого еще можно здесь оставить? Не тебя же, в самом деле!

– Но… – слова у Лизы кончились.

– Лизаветка, – молчавшая все это время мама пригладила Лизе растрепанные волосы маленькой теплой рукой. – Ты разве не чувствуешь, что Инго хочет тут остаться? И не только потому, что так надо. Не отговаривай его. Человек должен быть на своем месте, там, куда его тянет, иначе… иначе он будет жить не своей жизнью, а чьей-то чужой, и это не принесет ему счастья.

– Спасибо, – серьезно сказал Инго и глубоко поклонился маме, как кланяются рыцари прекрасным дамам.

И Лиза поняла, что именно так давно и настойчиво подсказывал ей и волшебный слух, и просто-напросто чутье.

Не хочет Инго быть королем, как не хочет быть и амберхавенским студентом, и тем более преподавателем. Да, он честно исполнял свои обязанности, и даже Магический факультет закончил поскорее, чтобы не обременять Бабушку королевскими делами. Но сердце у него никогда ко всему этому не лежало. Инго мечтал совсем о другом – может быть, еще с детства, когда ему, пленнику Мутабора, открылась захваченная колдуном Библиотека, где хранятся все книги на свете. И не нужны Инго ни почести, ни всенародная любовь, ни слава великого мага-словесника, ни университетская запутанная жизнь со всеми ее тайнами, открытиями и интригами. Он решил, что здесь, в Саду, при Библиотеке, ему самое место – в тишине и… в одиночестве.

Или не совсем в одиночестве? Можно ли кого-нибудь сюда взять? Да и сумеет ли сам Инго покинуть Сад?

– А ты… вернешься? – робко спросила Лиза и поняла, что спрашивать этого не следовало.

Смотреть на брата она не могла и потому смотрела на пол, где поверх сочиненных Инго тканых половичков привольно разлеглись солнечные квадраты. Но ведь солнце зайдет и к маленькому домику под черепичной крышей со всех сторон подступит непроглядная ночь…

Лиза попыталась представить, как Инго будет тут жить, совсем один в этой долине, – ни души рядом, только стук дождя, шелест ветвей, плеск реки. А разговаривать с кем? С птицами и пчелами? А кто поможет в Саду? Сам сказал, тут работы невпроворот! А если… если что-нибудь случится?! Конечно, папе пришлось еще труднее – и время остановилось, и маму было не добудиться, но он все-таки был не один…

– Я вас не брошу, – пообещал Инго. – И… я же не пропадаю никуда, вы будете точно знать, где я.

– И мы тебя тоже не бросим, даже и не мечтай, – неожиданно твердо произнесла мама. – Хватит разлук. Если уж ты сумел справиться со всем этим… – она повела рукой в воздухе, не находя слов.

Конечно, мама подразумевала не тканые половички и не плетеный абажур.

А возрожденный к жизни Сад и поверженный Черный замок.

– Э-ге-ге! – прогудел на весь Сад знакомый драконий бас. – Вы здесь? А я теперь и фейерверк могу!

Над Рекой в синем небе с треском разорвалась огненная гроздь – такая яркая, что ее было отчетливо видно даже в солнечном свете. Шумно заплескалась речная вода.

Лиза вскочила и кинулась на крыльцо, остальные последовали за ней.

– Инго! – воскликнула Лиза. – Это же Костик… и остальные!

… К калитке они шли под птичью разноголосицу и шелест ветра. Сад распускался на глазах, деревья одевались зеленой дымкой, под ногами зазеленела яркая молодая трава, запестрели цветы, над ними запорхали бабочки, и все это происходило одновременно и так слаженно, словно под неслышную музыку.

Правда, бурые паданцы все еще валялись на земле, но Инго, который уже успел посоветоваться с папой, держал Лизу за руку, чтобы она не поскользнулась.

– Ничего-ничего, все приберу… – негромко пообещал он, точно сам себе.

Лиза в сотый раз похлопала себя по карману, проверяя, на месте ли яблоко – хотя было жарковато, снимать куртку она побоялась, – и в бок ее ткнул стебель металлической розы. Ключ от Сада! Лиза вытащила его и протянула Инго, коротко прибавив:

– Оставь себе! Садовник ведь теперь ты.

Ничего другого сказать у нее не получилось: душили слезы. Да, Инго прав, Сад не должен пустовать, правила есть правила, мироздание есть мироздание… Но все-таки это невыносимо – оставить брата здесь одного и не знать, когда он вернется, да и вернется ли вообще. И это после всей истории с тем, как Инго вызволяли из мутаборского плена! Лизе только и оставалось, что злиться на собственное бессилие и твердить себе, что все будет хорошо и они придумают какой-нибудь выход из положения.

Инго повертел металлическую розу в пальцах. Росинки на серебряных лепестках сверкнули радужными искрами.

И Лиза вдруг поняла, что нужно сделать. Поднялась на цыпочки и, глядя Инго в глаза, потребовала:

– А ну, дай мне честное слово, что мы с тобой еще увидимся! Честное королевское слово – ты же еще король!

– Умница! – восхитился Инго. – Лизкин, даю тебе честное королевское слово, что мы еще увидимся, скоро, и будем видеться часто, сколько захотим. Договорились?

– Договорились! – Лиза втянула носом воздух, прикусила губу, задрала подбородок. Потом махнула рукой и вслед за родителями заторопилась к калитке.

Когда они вчетвером вышли к ограде, Лиза убедилась, что шиповник исчез, как не бывало, и что река теперь больше не мутная и не обмелевшая. Темная, но прозрачная вода стояла высоко, неспешное течение шевелило у самого берега длинными прядями водорослей, и склонялись над рекой плакучие ивы, невесть откуда возникшие, – то ли полоскали свои длинные висячие кроны, то ли любовались собственными отражениями. А еще в реке отражался огромный черно-алый дракон – покачивался на волнах и таращил пламенные глазищи.

Завидев рыжеволосую четверку по ту сторону калитки, драконьи пассажиры вскочили на ноги. Все, все до единого смотрели на них – и молчали.

Только бы не разреветься, подумала Лиза, и выступила вперед.

– Вот наши мама и папа, мы их нашли, и яблоко тоже нашли, – объявила она, ни на кого не глядя. – Инго решил остаться здесь. Можно, я потом все объясню? – спросила Лиза то ли у Филина, то ли у Маргариты, которая спрыгнула в реку, по колено в воде, прошлепала к берегу – и ринулась к калитке.

Лева тем временем протянул Лизе обе руки, она влезла дракону на спину, села и закрыла лицо руками. А Филин помог взобраться Уне и поцеловал ее в щеку – очень робко. Амалия застыла как изваяние. Старший Конрад с виноватым видом поклонился Инго Третьему, который приветливо кивнул в ответ и все не спускал глаз с берега.

Мама сразу же устроилась подле Лизы, обняла ее за плечи и сказала на ухо, тихо-тихо:

– Лилли, ведь он же дал тебе слово, я слышала. Значит, он вернется. И к нам, и к своей Маргарите, она такая чудесная…

Но Лиза все равно не отнимала руки от лица – догадывалась, что там творится, у калитки, и не хотела на это смотреть. Потом Лиза услышала понурое шлепание по воде и поняла, что Марго вернулась пришибленная, и никакой прощальный поцелуй над калиткой ее ничуточки не утешил. И никакие слова и обещания тоже. А может, Инго ничего и не обещал – чтобы не обнадеживать раньше времени?

Дракон оттолкнулся лапами на мелководье, распугивая рыбешек, и осведомился:

– Куда теперь?

Лиза так и не подняла головы.

– Домой! – ответил Филин.