Текст книги "Укус сколопендры"

Никогда не говори «никогда»

– Эх, ты, предатель, – добродушно хлопнул по плечу друга Николай, когда тот поведал ему о предстоящей женитьбе. – А кто клялся-божился, что никогда не женится?

– Москва – порт пяти морей, – как бы в оправдание ответит Виктор. – Море я не предаю.

– Значит, москвичом решил заделаться? – наседал на Витька-Комарика Николай.

– Судьба, значит, у меня такая.

– А как же: врагу не сдается наш гордый «Варяг»?

– Вот сам влюбишься – тогда и поговорим…

Свадьбу решили гулять в Ленинграде. Так, вообще-то, настоял Виктор. Ему хотелось пригласить побольше своих друзей и знакомых. Всё мероприятие должно было происходить летним днем во дворе их многоквартирной коммуналки. Заранее смастерили столы и скамейки, так как обычных столов и стульев просто не хватило бы.

Не забыл Виктор пригласить на торжественное событие и Михалыча с супругой, который предусмотрительно оставил ему свой адрес, когда судьба случайно свела их в поезде «Мурманск-Москва». Ведь история действительно оказалась «с продолжением». И за праздничным столом Михалычу теперь отводилась даже роль посажёного отца.

Свидетелем со стороны жениха был Николай. В подружки невесты буквально напросилась напарница Ольги – молоденькая продавщица ГУМа Дарья, как только узнала, что друг жениха еще не окольцован. Уж очень впечатлила девушку любовная история сослуживицы, которая развивалась у нее на глазах…

Приехали, конечно, из Москвы и родители невесты. Когда среди будущей родни, Виктор не увидел бычастого здоровяка Владимира, то вздохнул с облегчением. Как оказалось, спортсмен отсутствовал по уважительной причине, будучи на соревнованиях.

– Я даже рад, что его не будет, – признался новоиспеченный жених Николаю, – а то бы еще, чего доброго, советами замучил по поводу первой брачной ночи или вызвался бы со свечкой постоять у нашего изголовья…

– А, кстати, по поводу первой ночи и медового месяца…

– Ну, не в коммуналке же с родственниками и гостями, – засмеялся Виктор.

– У нас двухнедельная путевочка имеется на речной круизик по Волге на теплоходе «Очарованный странник» с заездом в Москву. Я заранее озаботился.

– О как! Хорошо придумал. И тут каютадом родной для морячка, – улыбнулся Николай.

– Еще какая комфортабельная каюта на двоих! – мечтательно сказал Виктор.

– Ну, а в Москве как жить собираетесь? – поинтересовался друг.

– С родителями жены. У них трехкомнатная квартира.

– И братом-мордоворотом?

– А что он мне теперь? Я появлюсь там уже в качестве законного супруга. И потом… Ты же знаешь, при нашей профессии мы больше в море, чем на суше.

– И то, правда, – кивнул Николай.

– А, может, я с ним еще подружусь? – усмехнулся Виктор.

…После шумного и веселого выкупа невесты, который завершился тем, что дружке Николаю пришлось выпить шампанское из новенькой туфельки невесты, отправились в ЗАГС вместе с родителями Ольги.

Викторова же родня осталась хлопотать у большущего свадебного стола во дворе. Матери Виктора – Антонине Сергеевне – помогали Михалыч с супругой, мать Николая с дядей Лешей, соседки по дому и еще прочие «мамки-тетки», неизбежные на таком важном мероприятии.

Выходило так, что за свадебным столом могло разместиться человек шестьдесят. Антонина Сергеевна путалась в цифрах, стараясь подсчитать окончательное число приглашенных. И всё переживала: а вдруг не хватит выпивки, пирогов, жаркого и прочих винегретов и соусов… А ребятни сколько набежит из ближайшей округи, знающей традицию угощения сладостями на свадьбе! Специально для детей было предусмотрительно припасено пять килограммов печенья и карамели…

Никак нельзя здесь не заметить, что среди приглашенных гостей был и участковый доктор Семен Никифорович, к которому мать Виктора относилась с большим почтением.

Это он когда-то, давно, когда Виктор еще под стол пешком ходил, профессиональным глазом медработника вовремя успел заметить зарождающуюся болезнь у ребенка. И связано то было с опорно-двигательным аппаратом, от которого во взрослой жизни у парня могли возникнуть проблемы. Но не возникли, потому что вовремя обратились к врачам. Парень вон какой вымахал – красавец!

Как же доктора не пригласить-то? Такое радостное событие! Не быть бы ее сыну моряком, если бы не Семен Никифорович. Естественно, мать Виктора пригласила его с супругой – Клавдией Мироновной – учительницей русского языка и литературы в средней образовательной школе. Ну, а уважаемые гости прихватили еще с собой единственную дочку-школьницу, которая на тот момент перешла в восьмой класс. И ею, по стечению обстоятельств (или расположению звезд?) оказалась именно та девочка Люда, которую выпускник-десятиклассник Николай Васильков нес когда-то на руках, а она оглушала его звонким колокольчиком…

Где настигнет любовь…

И вот тут-то начинается самое интересное в жизни Николая. Потому что никто не знает, где и когда однажды приземлится любовь. Над кем раскинет свой роскошный парашют-шатер, приглашая под свои своды лишь избранных… А что может быть прекрасней любви?

Ничего такого не подозревал в день свадьбы лучшего приятеля Николай, исполняя роль веселого шафера, приветливо отвечая на искрометные взгляды подружки невесты – москвички Дарьи. Ей Николай очень понравился. И еще: она просто была без ума от морской формы.

Впрочем, как и невеста Ольга, уговорившая Виктора буквально перед поездкой в ЗАГС сменить черный костюм жениха с белой рубашкой и галстуком на обмундирование, обозначавшее его принадлежность к Морскому флоту. Уж очень хотелось ей, чтобы на свадебных фотографиях Виктор был именно в своей красивой форме.

Не без удовольствия намереваясь исполнить просьбу суженой, Виктор, всё же, не смог удержаться от язвительного замечания:

– Помнится, кто-то однажды что-то говорил про какого-то там героя не вашего романа?

Сколько интересных, порой судьбоносных знакомств завязывается на свадьбах. И очень часто это имеет отношение к свидетелям, которые спустя какое-то время тоже становятся женихами и невестами… И кто знает, о чем таком размечталась симпатичная продавщица московского ГУМа Дарья?

Пока молодых после росписи в ЗАГСе встречали во дворе по обычаю хлебом-солью, Николай озаботился, кому бы передать, наконец, цветы, которые занимали его руки.

Рядом с ним, в толпе гостей, случайно оказалась девочка-подросток.

– Не разгрузите ли меня от букетиков? – обратился он к ней, протягивая охапку роз.

– Конечно, помогу, – любезно ответила она и, улыбнувшись одними глазами, негромко спросила:

– А вы опять меня не узнали?

Николай с интересом глянул на симпатичное юное личико со спокойными большими голубыми глазами, на гладко забранные в косу русые волосы.

– А мы разве знакомы?

– Помните, последний звонок в школе… Я – Люда.

– А-а-а, – протяжно сказал Николай, – делая удивленные глаза и вдруг отчетливо вспоминая, конечно же, не первоклассницу, а десятилетнюю девочку со скакалкой, которую он встретил однажды у дома, где жила знакомая его матери Валентина.

– А вот я вас узнала, несмотря даже на усы, – добродушно и искренне произнесло юное создание.

– Надо же… Как повзрослели сегодня первоклашки, – расцвел в улыбке до ушей Николай, дотрагиваясь до усов, которые не без гордости носил с недавнего времени, и еще не отдавая себе отчета в том, что ему почему-то очень приятно разговаривать с этой девочкой.

Но тут его окликнул Виктор, и Николай вспомнил о своих обязанностях дружки жениха.

Гости уже начинали усаживаться за стол, когда, одна из женщин, помогавших на свадьбе, вынесла вазу с водой, и Люда, наконец, опустила в нее цветы.

– Поставь букет рядом с женихом и невестой, – попросила она девочку.

Подросток бережно понесла перед собой емкость, наполненную розовыми и белыми розами.

Когда она подошла к столу, свидетель и свидетельница уже сидели на своих местах. И Николай, со стороны которого подошла девочка, помог ей, подхватив большой сосуд. При этом (что вполне естественно) их руки на мгновенье непреднамеренно соприкоснулись. Из вазы на скатерть выпало две розы – белая и розовая. Николай подхватил розовый цветок, Людмила – белый, которым она укололась, когда вставляла его в сосуд. И тут же прикусила пальчик.

– Укололась? – сочувственно спросил Николай.

Но юная гостья, немного смущенная почетным поручением, лишь рассеянно улыбнулась, ничего не ответив.

Она направилась к тому месту за столом, где находились ее родители. Это было, кстати, не так далеко от жениха и невесты. Здесь сидели почетные гости: конечно же, отец и мать Ольги, приехавшие из Москвы, Михалыч с супругой, доктор Семен Никифорович с женою, а также сестра Виктора Люська со своим ухажером, а может, уже и предполагавшимся женихом…

Николай полуосознанно проследил маршрут Людмилы, с неясной еще радостью отмечая про себя то, что они сидят почти рядом. И еще: он весь был во власти того трепетного чувства, которое возникло у него вдруг от случайного прикосновения к руке этого юного создания. Что было так странно для него… Однако, начиналось свадебное застолье, пожелания молодым, тосты… От шафера требовалось весьма активное участие.

Веселье было в полном разгаре, и уже молодым несколько раз прокричали «горько», когда писклявые детские голоса вдруг дружно потребовали: «конфеты давай»! И тут же кто-то из дворовой ребятни старым потрепанным мячом залепил в плечо Николаю. Метили, скорее всего, в жениха.

Шафер развернулся, пытаясь изобразить сердитое лицо. И в это же время увидел, как мать Виктора подходит к Люде с большой тарелкой, доверху наполненной печеньем и конфетами.

Девочка согласно кивнула, встала из-за стола и любезно приняла тарелку в свои руки. Через минуту она уже стояла в окружении кучи ребятишек.

– А ну-ка, не толкаться, маленьких пропустить вперед! – строго скомандовала подросток, начав раздавать сладости.

– А ну-ка, слушать старших, – в тон девочке нарочито строго сказал Николай, неожиданно возникая у нее за спиной и смахивая пыль с форменного кителя от удара грязным мячом.

– Помочь? – любезно предложил он, радуясь неожиданной возможности общения и принимая большое блюдо в свои руки, – однако, как ты всех хорошо построила, наверное, учительницей мечтаешь стать?

– Да я об этом еще не думала, – пожала плечиком юная особа, – папа хочет, чтобы я была детским доктором…

– Тоже дело хорошее, – кивнул молодой человек и поинтересовался, – а в каком классе ты сейчас обучаешься?

– Перешла в восьмой. Мне неделю назад четырнадцать лет исполнилась, – призналась Люда так простодушно, как в этом могут признаваться только дети. И никак не подозревая, что ее собеседника почему-то может волновать ее возраст.

«Ё-моё! Четырнадцать только исполнилось!» – едва успела обжечь мысль Николая, как к ним подошла мать Виктора, и взяла из рук шафера пустую тарелку.

– Я потом еще буду детям гостинцы выносить, раздашь, Людочка? Вижу, у тебя это хорошо получается, – обратилась к девочке подуставшая от праздничных хлопот женщина.

– Конечно, – приветливо кивнула юная гостья и направилась к своему месту за столом.

– Ну, куда ты пропал, тамада? – негромко спросил Виктор, глазами указав на свидетельницу Дарью, – тут тобой интересуются…

– Перекурить бы сейчас, – сказал Николай.

И новобрачный тоже выразил желание поддержать товарища, но нареченная, властно положив ручку в белой ажурной перчатке на руку жениха, сказала:

– Курить вредно.

– Слыхал? Вот так. Только расписались, а уже… Ладно, я позже, – махнул рукой Виктор.

– А я, всё ж, пойду перекурю, – Николай направился под тень раскидистого тополя, в прохладу.

День выдался на редкость жарким и солнечным, что было не совсем типичным для погоды северной столицы. Но это обстоятельство очень радовало устроителей празднества под открытым небом и, конечно же, гостей.

В большом дворе было полно народу: детворы, соседей по пятиэтажному коммунальному дому, прочих местных старожил, пришедших поглазеть на чьи-то радость и счастье.

С самого утра на всю округу гремела музыка. У одного из окон первого этажа поставили табурет, а на нем – проигрыватель с продернутым шнуром внутрь помещения. Возле музыкального устройства старательно крутились два шкета лет одиннадцати, в обязанность которых входило следить, чтобы музыка не прекращалась. И надо отдать им должное: за пирожки со свадебного стола, что им иногда перепадали, они замечательно справлялись с таким приятным и почетным поручением.

Николай прислонился спиной к стволу раскидистого высокого тополя, прячась в его тени и делая глубокую затяжку папиросой. Молодой человек был растерян и взволнован, потому что никак не мог понять своего состояния. Он вспомнил, как принимая тарелку со сладостями, опять дотронулся до руки девочки (нечаянно ли в этот раз?) и опять испытал невозможно радостное чувство от прикосновения.

«Как такое может быть? Я взрослый, 24-летний мужик. А ей… Ей неделю назад еще было всего тринадцать! Она ж совсем ребенок. Может, у меня что-то не совсем в порядке с головой? Что-то я раньше за собой такого не замечал, – судорожно проносились мысли в его голове. – Может, мне просто сейчас тяпнуть хорошенько, и все мозги сразу станут на место? А то роль трезвого дружки на свадьбе меня уже порядком поднапрягла. И, вообще, как это не напиться на свадьбе своего лучшего приятеля?»

С такими мыслями Николай решительно направился к столу.

И надо сказать – вовремя. Он даже не заметил, что к нему, крадучись, как кошка, подбиралась Катерина, державшая своего бывшего друга всё время в поле зрения. Ее никто не приглашал на свадьбу, но, поскольку торжество происходило во дворе, собралось немало любопытствующих зрителей, среди которых оказалась и она.

Молодая женщина несколько раз помогла убрать грязную посуду, а потом, просто подсела где-то за краешком стола вместе с гостями, считая, что она тоже имеет право выпить и закусить на свадьбе своего одноклассника, с которым когда-то проучилась вместе семь лет в одной школе.

– Пришел, – обрадовался раскрасневшийся Виктор появлению друга. – Теперь я пойду перекурить, а ты последи за невестой, чтобы не украли или сама не сбежала, – сказал жених, ласково коснувшись плеча Ольги.

За столом царило то оживление, когда все уже хорошо выпили и закусили.

Явно потяжелевший от застолья Михалыч попытался затянуть свою любимую песню: «Из-за острова на стрежень, на простор речной волны»… Но тут же осекся, не дотянув ноту, которую взял слишком высоко.

И тут же Мария Степановна поспешила на помощь супругу. Озорно поддав своим, явно не хиленьким плечиком, спутника жизни, предложила:

– Михась, а давай мою любимую! – и тут же заголосила невозможно тонким писклявым голоском: «На горе колхоз, под горой совхоз…»

И сразу дружным застольным хором мужских и женских голосов та песня была подхвачена:

 
На горе колхоз, под горой совхоз,
А мне миленький завал вопрос
Задавал вопрос, сам глядел в глаза.
А ты колхозница, тебя любить нельзя.
Что колхозница – не отрицаю я,
Но и любить тебя не собираюсь я…
Я пойду туда, где густая рожь
И полюблю того, кто на меня похож.
На горе колхоз, под горой совхоз.
Ай-я-яй-яй-яй, ой-ей-ей-ей-ей.
И полюблю, кто на меня похож.
 

Николай чуть рассеянно слушал песню, не особо вникая в смысл: почему это девушку-колхозницу не может или не должен любить какой-то парень…

Он, вообще, не мог ни о чем думать, кроме той думы, которая вдруг засела у него в голове.

Молодой человек не переставал наблюдать за Людмилой. Невольно, и, разумеется, незаметно. И ощущал необыкновенную радость от своего тайного созерцания. Хотя, так бы хотелось смотреть на нее, не тая взгляда. Да, просто смотреть на это чистое, ясное личико: огромные голубые глаза, красиво очерченный профиль, гладко зачесанные русые волосы, собранные в большую косу, которая была перекинута через плечо. Ему очень нравилось то движение, каким девочка периодически поправляла косу, когда та падала у нее с плеча…

Приглашенная на подобное мероприятие, очевидно, в первый раз, она наблюдала за всем происходящим весьма сосредоточенно.

«Прямо царевна Несмеяна какая-то. Точно учительницей будет, серьезная вся такая», – невольно отметил про себя Николай.

И еще подумал о том, что если он когда-нибудь женится, то будет искать себе в жены такую, чтоб она обязательно была похожа вот на эту девочку-подростка. И сердце его при такой мысли почему-то вдруг защемило от грусти.

А тут как раз Люда, за которой тайно наблюдал паренек, неожиданно повернула голову, и взгляды их встретились. И она улыбнулась ему: спокойно, одними глазами, как она умела это делать, пожалуй, даже еще не подозревая о такой своей способности. Но в ту минуту глаза ее излучали особое сияние…

И Николая вдруг осенило: «А не надо мне никого другого, даже похожего на нее. Не надо. Не хочу. А хочу, чтоб это была только она. Именно она. Только вот эта девочка. Потому что отныне – она моя избранница».

И ему сразу стало невозможно легко и радостно от осознания случившегося с ним открытия. Кто знает, может, молодой мужчина вдруг ощутил себя Садовником, которому отныне выпала великолепная возможность наблюдать за очаровательным бутоном, что однажды у него на глазах превратится в прекрасный цветок? И еще гордость: это он, именно он, сумел разглядеть тот будущий цветок…

И правда, никто не может знать, где однажды приземлится любовь…

Есть такое определение или понятие у досужих кумушек и сватов: «заневеститься». Так обычно говорят о девушке, которая входит в возраст невесты, становится, как бы, «на выданье».

Что до девочки Люды, то невестой ее никак нельзя было назвать. Она пребывала в том промежуточном состоянии, которое называется отрочеством. Причем, если определять данный период жизни условным отрезком от станции «Детство» до станции «Девичество», то отроковица Людмила пребывала еще в самом начале пути. Но так вышло, что именно в таком возрасте на нее впервые обратил внимание молодой мужчина. А означать это могло только одно: она заневестилась. Сама того даже не подозревая. И о чем не догадывались еще ее родители, для которых она, без сомнения, оставалась всего лишь ребенком. И Николай был, несомненно, первым, кто ее «заневестил». И понравилась она ему в состоянии еще не девы, а полу-ребенка.

Природа любит иногда озадачивать подобными загадками. Возможность нравиться противоположному полу зачастую вступает в противоречие между физиологическим и социальным взрослением.

(Ну, можно, конечно, здесь, к слову, вспомнить про время, когда на Руси нормой считалось выдавать замуж девочек в 12–13 лет… Но то время было другое. И продолжительность жизни тогда – значительно короче, что, несомненно, тоже играло свою роль).

…Жених после перекура вернулся к столу.

– Послушай, – тихонько сказал Виктор Николаю, – ко мне тут Катька неожиданно подкатила… Ну, короче, передает тебе пламенный привет. Намекнула, что она теперь – снова девушка свободная.

Николай лишь удивленно повел бровью.

– Да, рассказала, что муженек ее что-то натворил в тюряге, за что ему срок прибавили и перевели подальше от всех столиц. А там… С дружками чего-то не поделил… Короче, молодая вдова она теперь. И, как я понял, не сильно грустная, к тому же, – усмехнулся Виктор.

Николай хотел что-то ответить, но увидел, как мать Виктора опять несет большую тарелку с конфетами и печеньем для ребятни, направляясь к Людмиле. И обрадовался, потому что это давало ему возможность общения с девочкой, в очередной раз ненавязчиво набившись в помощники.

Пока вместе раздавали сладости, Николай узнал многое. И что Люда – единственная дочка у родителей. И что мама у нее – учительница русского языка и литературы. А папа – доктор. И даже то, что в пять лет она переболела скарлатиной, а в семь – коклюшем и корью. А еще, что она любит читать разные книжки. И уже два года ходит в кружок рисования при Доме пионеров…

Явно загрустившая подружка невесты – москвичка Дарья с нетерпением ждала возвращения Николая к столу. Но когда она увидела, что к нему подошла молодая брюнетка и стала о чем-то разговаривать, как с давним знакомым, девушке это совсем не понравилось.

– Привет, Коль. Сто лет не видались, – сказала Катерина.

– Привет, – сухо ответил парень, по внешнему виду бывшей приятельницы определяя, что выпила она уже не одну рюмку горячительных напитков.

– Я смотрю, на малолеток тебя потянуло, – сказала она не очень громко, но похабно ухмыльнувшись, – не про тебя черешенка. Да и староват ты для нее уже, Коляня.

Молодой мужчина метнул взгляд на Людмилу. Она стояла немного в стороне, разговаривая с какой-то маленькой девочкой, и не слышала слов Катерины.

Ответить давней знакомой Николай ничего не успел, потому что в этот самый момент к ним подошла подружка невесты.

– А почему меня не позвали поучаствовать? Я тоже хочу, – кокетливо сказала Дарья и начала раздавать конфеты и печенье крутившейся поблизости детворе.

Катерина с ненавистью посмотрела на красивую и нарядно одетую свидетельницу. А затем протянула руку к тарелке, которую держал Николай, выбирая оттуда большую пригоршню сладостей:

– Это для моего сыночка… Вовочки.

Когда Николай и Дарья вернулись к столу, Виктор, наклонившись поближе к приятелю, сказал:

– Тут понимаешь, какое дело. Я сам не знал даже. Меня вот Ольга просветила. Оказывается, есть такой обычай, что свидетелю и свидетельнице на свадьбе кричат «сладко» и они – то есть ты с Дашкой – должны поцеловаться…

И видя, что при таком сообщении Николай не только никаких положительных эмоций не выразил, а скорее, даже почему-то неудовольствие отразилось на его лице, жених удивился:

– Да ты что? Убудет с тебя, что ли? – девушка вечерним поездом уже в Москву уезжает. Она на тебя запала … В конце-концов, поцеловаться – еще не жениться. Коль, я тебя не узнаю. Клянусь, на твоей свадьбе я не только свидетельницу, а всех приглашенных девушек перецелую, если понадобится. И с пребольшим удовольствием, к тому же…

Не стал бы даже задумываться о такой ерунде, как поцелуй с подружкой невесты и Николай, и просьбу своего лучшего друга, конечно бы, уважил. Но вдруг как представил, что должен целоваться с Дарьей на виду у этого юного создания… И понял, что ни за что не сможет.

А вслух на обиду друга заметил:

– Ну, тем более, зачем девушку поцелуями обнадеживать, если, как говоришь, она на меня запала?

И помолчав еще немного, Николай предложил:

– Витек, я, кажется, придумал… А давай сделаем так: вместо наших поцелуев с Дашей, ты объявишь танец свидетеля и свидетельницы? А что? Хорошо придумал? Ну, еще вы с Ольгой следом пойдете танцевать. И гости тоже последуют нашему примеру. Вон площадка – какая большая для танцев. Годится?

– Годится, – махнул рукой молодожен, уже весьма подошалевший от застолья, поздравлений и всей прочей свадебной круговерти.

…Свадьба во дворе еще вовсю «пела и плясала», когда Николай заметил, что родители Людмилы уходят, а с ними, естественно, и их дочка.

К ним подошла мать Виктора и, прощаясь, доктор и учительница, очевидно, говорили ей хорошие слова, которые принято говорить по такому торжественному поводу.

«Ну, вот и всё. Она уже уходит, – с замиранием сердца подумал Николай, пристально наблюдавший за упомянутыми гостями. – А я даже подойти к ней не могу…»

В тот же момент Людмила обернулась и, улыбнувшись Николаю одними глазами, как это удивительно она умела делать, помахала ручкой.

И молодой человек, весь встрепенувшись, тоже сделал ответный взмах рукой.

«Какая воспитанная девочка, – подумал он. Не ушла, с ним не попрощавшись».

Николай смотрел на опустевшее место за столом, видел тарелку с ярким синим ободком, из которой она ела, стакан, из которого она только что пригубила. В нем оставался недопитый компот… Всё еще дышало ее присутствием. Но ее уже не было. И у него возникло ощущение, что солнце вдруг закатилось…

– Ох, и напьюсь же я сейчас, – сказал Николай, не понимая сам, хочет сделать это он от большой радости или отчаяния. Или от того и другого вместе.

– Да чо ж не напиться тебе на свадьбе своего лучшего друга, – радостно отозвался Виктор, наполняя ему рюмку водкой.

Уходил Николай со свадьбы, поддерживаемый под руки матерью и дядей Лешей.