Текст книги "Проспект на Невском: 22 автора, которых нужно знать (сборник рассказов)"

Викинг распахнул дверь и вывел свою валькирию из дома. Она бы очень огорчилась, если, перешагнув порог, оказалась сейчас за кулисами родного театра. От порога дома вверх по склону холма поднималась хорошо утоптанная тропа. Смеркалось. Викинг взял Аллу за руку и повел наверх. На вершине холма она оглянулась. Глухой ритмичный шум издавали морские волны, накатывающие на покрытый галькой берег. Их белые барашки ярко выделялись на свинцово-серой воде.

Пронизывающий ветер растрепал светлые волосы девушки, даже сквозь кольчугу она почувствовала холод севера. Алла поежилась и с невольной завистью взглянула на Сигурда. В какое неуютное время она попала, а он не замечает ветра и холода – стоит в одной богато украшенной синей рубахе и не мерзнет. Одежду из крашеной ткани у скандинавов носили только свободные люди. Конунг выпустил руку Аллы и хлопнул в ладоши. Костры вспыхнули по периметру площадки на холме. Мерцающий багровый свет вырвал из мрака черный столб на вершине холма, а его основание осветил самый большой костер. Алла вздрогнула и попятилась – по золотому поясу и гипертрофированным мужским признакам она узнала идол Фрейра, скандинавского бога плодородия. «Языческие культы оргиастичны», – вспомнила она мифологию.

У подножия деревянного идола темной громадой возвышается жертвенный камень, языческий алтарь. К святилищу на холме подходили домочадцы и воины Сигурда в полном вооружении. Среди них черным мохнатым плащом и множеством амулетов выделялся местный жрец. Алла усмехнулась – костюмом и движениями он напоминал колдуна Ротбарта. Жрец встряхнул посохом, громко звякнули железные бубенцы, зашуршали костяные пластины. Воины выхватили мечи и ударили в щиты. Плеск набегающих на галечный берег волн, ритмичные удары мечей по щитам слились в глухой шум, и Алла уловила мелодию, простую, но древнюю, как вечность. Девушка расправила плечи, вытянулась, как струна, и звонко крикнула:

– Смотри, конунг Сигурд, для тебя мой лебединый танец!

Она вышла на середину святилища и взмахнула руками. Перья, выглядывающие из коротких рукавов кольчуги, щекочущие запястья, развернулись и упруго зашелестели в ночном воздухе. Горячая кровь застучала в виски Аллы, тело ощутило рокочущую по поверхности земли странную первобытную музыку, и ноги сорвались в полет. Балерина обежала всю площадку святилища слева направо, перья шелестели, кольчуга ритмично звякала. Девушка скользящими шагами приблизилась к Сигурду, вскинула руки и, развернувшись, выгнулась до земли. Он растерянно придержал ее за талию. Она гибким движением обвилась вокруг его торса и потянула на середину святилища. Викинг последовал за ней. Валькирия на лебединых крыльях спустилась к нему из Вальхаллы, и он подчинился ее зову.

Все мастерство вложила Алла в этот танец. Она садилась на шпагат, отталкиваясь от широких плеч Сигурда, вращалась в фуэте, пересекала святилище по диагонали высокими прыжками, руки ее были широко раскинуты. В горячих оранжевых всполохах от множества костров зрителям чудилось, что она парит над сакральной землей на широких лебединых крыльях.

Энергия дикого танца захлестнула Аллу, кипящая кровь бухала в виски безумным барабаном, сердце билось мощно, жажда разрушения жгла душу и требовала выхода. Левой рукой девушка рванула пряжку пояса, правой выхватила из ножен меч. Его сталь отразила живое пламя костров. Воины Сигурда в едином порыве взметнули ввысь мечи. Вокруг святилища выросла неровная металлическая ограда и отделила его от остальной земли. Время превратилось в вечность и замерло. Алла отбросила пояс с пустыми ножнами и длинным прыжком устремилась к Сигурду. Он едва успел поддержать ее под колено, а она закинула прямую ногу на его плечо и устремилась ввысь, как грозный черный лебедь. Сильным движением ног она направила викинга к жертвенному камню и занесла обнаженный меч. Зрители дружно ахнули, жрец тряхнул посохом, а девушка резко ударила конунга по затылку рукоятью меча. Воины замерли, женщины завыли. Алла взмахнула руками, соскочила на землю с плеч зашатавшегося Сигурда и толкнула его в грудь распрямленной ногой. Он спиной рухнул на жертвенный камень, перед глазами поплыл кровавый туман, сквозь звон в ушах раздалось пение валькирий и шорох их крыльев. Блаженная улыбка скользнула по губам оглушенного конунга.

Алла в тревоге склонилась над ним. Светлые, как у нее, волосы разметались по холодному камню, богато расшитый ворот праздничной рубахи сдвинулся и открыл горло. Он улыбался! Девушка занесла меч, рука ее дрогнула. Викинг не сопротивлялся. В его широко раскрытых глазах, голубых от природы и темно-синих сейчас, отражались багровые блики и полоска клинка. Алла собрала все силы, перехватила рукоять меча двумя ладонями и глазами наметила цель – точку чуть ниже выпирающего кадыка Сигурда. Сердце ее билось мощно, руки не дрожали, клинок багряной молнией метнулся к горлу викинга. Промах! Алла мотнула головой, стряхивая внезапные слезы, встала коленом на грудь конунга и резко замахнулась. Меч вывернулся, со звоном упал на землю, девушка вскрикнула и свела руки на горле викинга. Он ощутил силу ее тонких пальцев и усмехнулся.

– Подбери меч, моя госпожа, – шепнул он, взяв ее за локти. – Я хочу попасть в Вальхаллу, а не к Хель.

«Езда Брюнхильд в Хель», – всплыла в ее памяти загадочная фраза, и она склонилась к лицу Сигурда.

– Ты совсем не боишься смерти, конунг? – одной рукой она давила его горло, второй нащупывала меч.

– Я всегда знал, что рожден для славной гибели.

– Ты так мечтаешь о смерти? – удивилась Алла.

– Смерть конунга от руки валькирии прославит мой род и войдет в саги, – спокойно ответил он.

«Конунги иногда женились на валькириях», – некстати вспомнила девушка сюжеты саг, ярость обожгла сердце, и ладонь стиснула рукоять меча.

– Прими же то, чего жаждешь, – хрипло выдохнула она и нанесла удар. Меч со звоном врезался в камень, Сигурд усмехнулся. В его глазах сверкнули багровые точки, Алла засмотрелась в них и увидела свое маленькое лицо под остроконечным шлемом – брови сурово сдвинуты, губы закушены. Его ладони скользнули по рукавам ее кольчуги, теплой тяжестью легли на плечи и притянули ее к нему. Девушка уперлась ему в грудь ладонью и рукоятью меча. Жар тела викинга обжигал.

– Последняя попытка, моя госпожа, – сказал он. – Держи меч крепче, я помогу.

Пальцы Сигурда сомкнулись поверх ее кисти на рукояти меча. Оружие взметнулось. «Он не промахнется!» – в ужасе подумала Алла и застонала – поняла, что не может убить живого человека, что бы он ни совершил. Свободной рукой она обхватила его шею и закрыла своим телом от разящего удара, взглядом умоляя о пощаде. Его удивленные глаза приблизились и закрыли весь мир. Девушка почувствовала, что тонет в них, как в волшебном озере. Багровый цвет заливал синеву, и Алла поняла, что смотрит в страшные, целиком красные глаза. Она вздрогнула и сдержала испуганный вопль – глаза обрисованы черными крылышками. Алла отшатнулась, глаза отодвинулись. Девушка переступила с ноги на ногу, глаза качнулись справа налево, и Алла увидела, что от красноглазого чудовища ее отделяет зеркальная преграда, залитая ярким светом люминесцентных ламп. «Как хорошо, что я здесь, а оно там и не сможет выбраться ко мне. Но это же Одиллия!»

Она растерянно улыбнулась и быстро оглядела себя. Черный лебедь отражается в зеркале знакомой гримерной – зубцы стрельчатой короны рассыпают темные искры, два перышка на висках упруго покачиваются, пух на митенках подчеркивает тонкие запястья, туго подвязанные пуанты делают ноги бесконечными. «Где я сейчас была, у викингов, в зазеркалье?» – растерянно подумала балерина. По внутренней радиотрансляции раздался звонок и прозвучал голос помощника режиссера, ведущего спектакль: «Госпожа Скворцова, ваш выход!»

Алла отбросила посторонние мысли, выпрямилась и летящим шагом выбежала на сцену. Зрители ахнули в едином порыве, ослепленные мрачным великолепием черного лебедя, и Алла раскинула руки, приветствуя принца Зигфрида.

– Сигурд, – одними губами шепнула она.

Александр Мартусевич
По ту сторону

Рассказ

При работе в такси никогда не знаешь, кого сегодня увидишь и с кем пообщаешься. Все время новые люди, а они все такие разные… за это Андрей и любил свою работу. А вот те, кто любил ее только за чаевые, обычно недолго держались в таксомоторе.

Мартынову приходилось возить артистов, спортсменов и других знаменитостей. Он был свидетелем и семейных сцен, и безутешных слез, и бурного восторга по случаю свадьбы, рождения сына и прочих событий. Все это жизнь, она многогранна и интересна, она крутится вокруг тебя, и ты будто в ней участвуешь.

Да что говорить, подвезти красивую девушку – уже заряд положительных эмоций для молодого человека. Так и в тот день получилось: в совершенно неожиданном месте «проголосовала» красавица с ярко-рыжими волосами, прелестными конопушками на чуть вздернутом носике и симпатичном малиновом плащике.

– Вы свободны?

– Для вас – да!

– На Гражданку отвезете?

– Непременно. Садитесь.

Девушка оказалась идеальной пассажиркой – не сидела как сова, уставившись в одну точку, но и не хихикала невпопад, после каждого слова. Представилась Юлей, выслушала пару фирменных анекдотов Андрея с вежливой улыбкой, что-то спрашивала, указывая маленьким пальчиком на какой-нибудь необычный дом или сооружение. Андрей знал город и с удовольствием пояснял. На Пискаревском проспекте девушка попросила остановиться у недавно построенной церквушки. Выходить не стала, смотрела из окна. «Туристка?» – подумал Андрей и предложил:

– Может, хотите сфотографироваться? У Вас есть фотоаппарат?

– Нет-нет. Просто… красиво построено. Поехали дальше.

– Она восстановлена, недавно. Говорят, здесь и до войны была церковь.

Юля нравилась Андрею, она держалась непосредственно, но скромно. С ней было легко говорить на разные темы. И неожиданно для самого себя Мартынов спросил, есть ли у нее молодой человек.

– Есть.

– А-а-а… Жаль, что это не я.

– Не надо жалеть, – с грустью в голосе ответила девушка.

В разговоре выяснилось, что Юля любит кататься на мотоцикле со своим парнем. Андрей рассказал, как в молодости, в деревне заехал на своем «Минске» в огород к соседу и застрял там в картошке.

– Ой, как же так получилось?

– Это называется – не справился с управлением.

– Наверное, ушиблись?

– Ни царапины! А вот мотоциклу досталось – сосед весь гнев на нем выместил.

Подъехали к нужному дому. Стандартная девятиэтажка. Юля сказала, что у нее с собой денег нет, но она поднимется домой и вернется, чтобы рассчитаться.

Девушка скрылась в подъезде, Андрей остался ждать. Минут через пять забеспокоился: «Неужели прохиндейка оказалась? А так не похоже на нее!» Мартынов вышел из машины, закурил. «По этажам бегать бесполезно. Имя наверняка наврала. Вот почему сказала – не жалейте, что я не Ваша девушка… прохвостка – профессионалка… но как натурально сыграно!»

Начал накрапывать мелкий осенний дождик. Андрей горько сплюнул, чертыхнулся и пошел к машине.

Случаи с неоплатой (как сейчас говорят – кидалово) у него уже были. Издержки работы. Вот и сегодня… ущерб невелик, но настроение от этого портится сильно – как будто об тебя ноги вытерли. «Ведь я к ней со всей душой!»

Только открыл дверь машины, как из подъезда вышла женщина. Андрей ее окликнул и подбежал:

– Извините, а не знаете, девушка… рыженькая такая, красивая… здесь живет?

Женщина задумалась. Андрей попробовал ей помочь:

– Плащ у нее такой… ярко-малиновый.

– Юля, что ли?

– Да-да, – Андрей радостно закивал головой. Лицо женщины изменилось. Она опустила голову и вполголоса сказала:

– Нет ее. Погибла она.

– Как? Да не может быть… я ее вот… только что…

Женщина пристально посмотрела Андрею в глаза, и он осекся:

– К-как же так?

– Вот так. Разбились они два месяца назад, со своим другом, на мотоцикле.

– Это… точно?

– Молодой человек, я над ее гробом стояла. В новой церкви на Пискаревском их отпевали. Извините, мне надо идти.

Андрей посторонился, пропуская женщину. Ошарашенно посмотрел ей вслед, потом поднял взгляд на окна девятиэтажки. В горле пересохло. Он сел в машину и, прежде чем уехать, твердо решил, что никому этого не расскажет. Все равно не поверят.

Назавтра, в выходной, Андрей сходил в церковь. Впервые за несколько лет.

Август 2011

Александр Мартусевич
Вечер 20 мая

Рассказ

23–55

Мы успели! Ура! А ведь не верилось уже. Напряжение было такое, что у меня ладони вспотели. А не так уж жарко – вторая половина мая. Наконец совсем стемнело, и на площади были видны только ярко сияющий ларек с сигаретами и обшарпанное вокзальное здание с тускло подсвеченной вывеской «Волхов».

– Вы еще пива успеете попить, зазор у вас 20 минут, – сказал водитель Алексей, вынимая наши вещи из багажника «мерседеса».

– Ладно тебе, пиииива! Скажешь тоже! Поезд, наверное, пару минут всего стоит в этой глуши, надо узнать, где третий вагон остановится, – подал голос Иваныч. И добавил: – Сколько с нас?

– Ну, к-как договаривались. Три.

– Три тысячи? Да тут ехать… чуть больше часа. А нервотрепки сколько…

Иваныч посмотрел в мою сторону в поисках поддержки. Но не дождался и продолжил:

– Может, скостишь? Мы не олигархи, в командировку едем.

– Да т-тариф такой, и п-потом ведь договаривались, – Алексей говорил спокойно, но легкое заикание выдавало его волнение.

– Ну давай – две? Ладно, две пятьсот! – не унимался старшой.

Тут я не выдержал, скинул сумку с плеча и подошел к нему вплотную:

– Денис Иваныч, давай деньги. Уговор был? Был. Или тебе не хватает? Я добавлю.

В этот момент мне захотелось его ударить. Видимо, он что-то прочел в моих глазах, отступил на шаг и полез в бумажник, пробурчав что-то вроде «кругом миллионеры». Достал три тысячные купюры и отдал Алексею. «Неужели он не понимает, – подумал я, – что этот парень только что дважды нас спас – сначала от позора, а потом от смерти?»

– С-спасибо, обращайтесь, – выдавил наш водитель удрученно. Я пожал ему руку, Иваныч – не стал. Мы двинулись к перрону, а «мерседес» пыхнул в нас порцией выхлопных газов и укатил в сторону Питера.

23–30

Я тоже волновался, но не так, как Иваныч. Старшой достал уже третью сигарету подряд и хлопал себя по карманам в поисках зажигалки.

– Черт бы побрал всех гаишников и все старые «мерседесы», – злобно прошипел он, закуривая.

Водитель услышал, и вращение баллонного ключа замедлилось.

– Зачем ты валишь все в одну кучу? – удивился я. Это могло случиться и с твоим джипом.

– Не могло. Я умею ездить.

У меня сжался кулак в кармане, но я взял себя в руки и подошел к Алексею:

– Не надо помочь?

– Да здесь д-двоим нечего д-делать, – сказал наш водитель. – Не волнуйтесь, успеем, все р-рассчитано.

Он уже поставил запаску и затягивал гайки. Я отошел на обочину.

Темнело. Солнце уже скрылось, а выкрашенный серой краской небосвод опирался на черный силуэт леса. Чувствовалось приближение белых ночей: полдвенадцатого, а ночь еще не вступила в свои права.

Машины проносились по шоссе все реже, немного сбавляя скорость перед нашим аварийным знаком, потом снова разгонялись. Все спешили куда-то, каждый по своему делу. Мы тоже спешили, даже очень, но… стоя на месте.

23–15

Ничто не предвещало никаких неожиданностей. Мы с Денисом Иванычем развалились на заднем сиденье, смотрим в окно на выкрашенные багровым закатом верхушки деревьев. Они пробегали мимо нас со скоростью 100 км/час. Настроение у меня было благостное, и для поддержания разговора я изрек:

– Вот не люблю немцев, они моего деда на войне убили. А машины умеют делать, черти. Подлокотники удобные, пепельницы, подстаканники – полный ажур. А кожа за столько лет даже на швах не затерлась. Какого она года выпуска, говоришь?

– Восемьдесят седьмого, – гордо ответил Алексей.

– О! Почти двадцать лет! А как бежит! – толкаю я локтем Иваныча.

– Да, хорошо едем. Не знаю, что бы без тебя делали, – старшой похлопал водителя по плечу. Он сделал последнюю затяжку и щелчком отправил окурок в приоткрытое окно. Я в то время тоже был курящим, но решил потерпеть. Когда в Питере садились в машину, Иваныч спросил Алексея:

– У тебя курить можно?

– Я не смолю в машине. Пассажиры ведь разные. Кто-то и запаха не переносит.

– Ну мы не такие неженки, – хихикнул старшой и начал срывать пленку с новой пачки «Кэмэла». Обернувшись ко мне, он добавил: «За такие деньги терпеть дискомфорт?» Больше никто ничего не сказал.

– О! Несется. Сопровождает кого-то, что-ли?

Мы с Иванычем, как по команде, повернули головы назад и увидели догоняющую нас патрульную машину ГАИ.

– Может, за нами? Оружие, наркотики есть? – пошутил я.

Гаишник несся без сирены, но с включенной «люстрой» на крыше, не церемонясь, ровно посреди дороги. А мурманское шоссе в этом месте узкое, двухполосное.

– К теще на блины, – усмехнулся Алексей и вдруг увидел выскочившие навстречу из-за поворота «жигули». Мы с Иванычем ничего не успели понять, но наш водитель быстро оценил ситуацию. Тормозить было поздно, гаишный «форд» не успевал проскочить в любом случае, он уже поравнялся с нами. Выход был один – прижиматься как можно правее. «Мерседес» уже прыгает по ухабам обочины, Алексей «ловит» непослушный руль. Патрульный автомобиль пронесся в миллиметрах от нашего левого зеркала и, как ни в чем не бывало, помчался дальше.

– Нехристь, – выругался Иваныч.

– П-пьяный, наверное. Я слыхал, они т-трезвые за руль не садятся, – сказал наш спаситель.

Мы вылезли из машины. Алексей сделал обход и грустно констатировал: п-прокол правого п-переднего. На обочине что-то п-поймали.

– И что теперь? – ошалело выпалил Иваныч.

– Б-буду менять. Время не ждет.

Я украдкой посмотрел на часы.

22–45

– А еще было: мужик выпил перед поездом со случайными знакомыми, на вокзале. Отошел за сигаретами, а вернулся, собутыльников нет. И пиджака его нет. А там, в кармане – и билет, и документы. А мужик – командировочный из Череповца. Без паспорта новый билет не купить. Ну, я его повез.

Догнали паровоз, все путем. А через пару недель он опять в Питер приехал, нашел меня, там же, на вокзале, и рассказывает: эти ребята, что с ним тогда пили, оказались честными людьми. Пока он в очереди за сигаретами стоял, им уже на поезд пора было, они взяли пиджак, пошли искать хозяина. Не нашли – что делать? Сдали его лапсердак в милицию, под расписку, сели на свой поезд и укатили. А уже из милиции позвонили ему домой, сказали жене, что пиджак со всем содержимым находится в пикете на Ладожском вокзале.

Пока Алексей нас кормил байками, мы уже минули Невскую заставу и выехали из города на шоссе.

– А давно так… поезда догоняете? – спрашиваю я.

– Да уж. С 1998 года. Как дефолт в стране грянул, так я в таксисты и подался. Семью-то надо кормить.

– А раньше кем работали?

– Свое дело у меня было. Сигнализациями занимался. Устанавливал в квартирах, на дачах. Я ведь электронщик по образованию.

– А много вас тут… гонщиков за поездами? – подал голос Иваныч.

– Бригада – четыре человека. Каждый со своей машиной, делим сутки на четыре части и дежурим. Без отгулов и прогулов. У нас есть начальство, «крыша».

– Зачем это? – удивился я.

– В России без этого никак. Следят, чтобы чужие не лезли, тарифы устанавливают.

– Да уж… услуги не дешевые, – проворчал старшой. А что, часто люди пользуются?

Алексей улыбнулся и включил какой-то тумблер. Наверное, фары. Хотя было еще довольно светло.

– Каждую смену хоть один ротозей, да находится. В основном студенты безалаберные. Опоздают на поезд, просятся, а денег нет. Так оставляют свои мобильники, потом приезжают – выкупают.

Небо начало сереть, солнце спешило спрятаться где-то в лесу. Спокойствие водителя постепенно стало передаваться и нам. Мы перестали нервничать, уселись поудобнее и расслабились. Мне уже казалось, что все будет хорошо, мы сядем в свой поезд и утром приедем в Петрозаводск. Но Иваныч… вот лопух! Как же так можно было?

22–30

Стоим, как вкопанные, перед расписанием поездов на втором этаже Ладожского вокзала. Мы еще успели увидеть хвост уходящего от нас состава. Отсюда хорошее обозрение. Денис Иванович тупо смотрит на билеты, я смотрю на него.

– Ну что, все правильно? 22–13? – спрашиваю я.

– Ну да. Черт побери эту секретаршу. Сказала: ваш поезд в 23–12. Я и запомнил.

– И что, за весь вечер не залез в конверт, проверить?

– Да вроде смотрел…

Вроде! Иваныч работал в нашей фирме, но в другом отделе. И как человека я его не знал. Не думал, что он такой простофиля. А то проверил бы билеты сам. Денис Иваныч был старше меня лет на пять, и роль в предстоящих переговорах в Петрозаводске у него была ведущая, поэтому я его так и называл – старшой. Ему это нравилось. В совместную командировку мы ехали впервые.

Следующий поезд завтра, а отменить переговоры на заводе не так просто – поймай потом руководство. Нам ведь назначено на завтра!! Сколько мы добивались этой встречи! А что скажет наш директор? Черт-черт-черт! И в этот момент я услышал негромкий голос у себя за спиной:

– Опоздали на поезд?

Оборачиваемся. Перед нами невысокого роста брюнет в джинсах, рубашке и жилетке-разгрузке с множеством карманов. Первым расклинило Иваныча:

– А что, заметно?

– Заметно. Догонять будем?

Прямо как в баре, после первой кружки пива: «Повторять будем?» В ответ на наше недоумение молодой человек заговорил спокойно и четко:

– Можем догнать ваш поезд, гарантированно. Первая станция – Волхов, до нее состав идет больше двух часов, я вас довезу за час-полтора.

Мы с Иванычем переглянулись.

– Только надо сейчас решаться. Иначе не успеем! – твердо сказал наш новый знакомый.

Через пару минут мы шагали к старенькому «мерседесу».

– Но это гарантированно? – нервно переспросил старшой, садясь в машину. Мы были еще на взводе, никак не могли отойти от «билетного шока».

– Не впервой, – весело сказал водитель и представился: «Алексей».

«Мерседес» вздрогнул, заурчал и плавно тронулся с места.

18–00

– Денис Иваныч, командировочные и билеты у тебя?

– У меня.

Мы уже выходили из нашего офисного здания.

– А во сколько у нас поезд?

Иваныч потянулся было к портфелю, но, видимо вспомнив, выпалил:

– В 23–12.

– Хорошо, встречаемся в 22–00 в метро «Ладожская», на выходе.

– Договорились, – сказал старшой и достал ключи от своего огромного «Рэйнж Ровера».

Я направился к проспекту. Тут из кустов наперерез мне бросилась черная кошка. Перебежала дорогу и сидит, лапу лижет. Я погрозил ей кулаком, но присмотрелся и увидел маленькое белое пятнышко на кошачьей шее.

«Э, так ты не совсем черная. Ну, значит, все будет хорошо», – подумал я и пошел на трамвайную остановку.

С.-Петербург, май 2011 г.