Автор книги: Алексей Аргунов
Жанр: Прочая образовательная литература, Наука и Образование
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
§ 4. Один из рукавов реки: первый этап в развитии романо-канонического процесса во Франции
Вернемся к французскому гражданскому судопроизводству. Романо-канонический процесс завоевывает Францию примерно к XV в. Именно эта форма, измененная под влиянием древнегерманских обычаев и судебной практики Парижского Парламента, королевского законодательства, стала французской. Знаменитый наполеоновский Кодекс гражданского процесса 1806 г., ставший образцом для многих европейских законодателей XIX столетия, является лишь переработкой Ордонанса Людовика XIV 1667 г., который, в свою очередь, закрепил форму процесса, сложившуюся в Средние века.
Знания о римском процессе уже в XIII в. проникли в южную Францию с севера Италии, а оттуда – на север страны. Как отмечал Э. Глассон, в Средние века большим влиянием пользовался перевод на французский язык одной из самых популярных работ по процессу, написанной в Болонье в 1234 г., – Ordo judiciarius Танкреда[52]52
Glasson E.-D. Les sources de la procédure civile française. Paris, 1882. P. 21.
[Закрыть].
Решающими факторами в развитии уникальной процессуальной формы во Франции историки считают раннее, по сравнению с другими европейскими странами, становление сильной королевской власти. Важнейшее влияние на процессуальное право имела практика королевского суда, который не считал себя связанным формами древнегерманского процесса и судил скорее по справедливости, чем на основе строгих правил[53]53
Engelmann A. Op. cit. P. 646.
[Закрыть]. Судьями в этом суде были как служители церкви, так и представители светской знати. Первые были проводниками канонического процесса (основанного на римском), вторые – обычаев (кутюмы). При этом идеология преемства Римской империи, которая привела Германию к слепому копированию римского права, не мешала французам взять все лучшее как от одного, так и от другого источника[54]54
Сведения о постепенном становлении французского процессуального права историки черпают из следующих основных источников: Установления Людовика Святого (ок. 1272 г.); Кутюмы Бовези (1282); Стиль Курии Парламента (Stilus Curiae Parlamenti) Гийома Дю Брюя (ок. 1330 г.); Somme rural Жана Бутейе (посл. четв. XIV в.) и др.
[Закрыть].
Таким образом, проводником нового во Франции была королевская власть и королевские судьи, которые к XV в. образовывают корпорацию, имеющую свои техники работы со спорами, идеологию, ритуалы[55]55
Об этом на уголовно-правовом материале см.: Тогоева О.И. «Истинная правда»: языки средневекового правосудия. М., 2006.
[Закрыть]. В Парижском Парламенте, ставшем с XIII в. главным судебным органом страны, сформировались специфические черты дореволюционного французского процессуального права.
Следует добавить, что главными источниками знаний о дореволюционном гражданском процессе являются королевские ордонансы и материалы судебных дел. Научных работ (в отличие от Италии) было написано совсем не много, и в целом доктринальная проработка процесса вплоть до XX в. во Франции оставалась на низком уровне. В основном внимание французских юристов было направлено на частное право, гражданский процесс же считался частью последнего и при этом не самой интересной. О процессе писали в основном практики – судьи, адвокаты. Может быть, именно поэтому процессуальному праву удалось избежать абсолютизации каких-либо отвлеченных начал. Оно развивалось медленно и в угоду практическим нуждам[56]56
На что особенное внимание обращалось в нашей дореволюционной литературе, см., например: Малышев К.И. Указ. соч. С. 43–55; Малинин М. Убеждение судьи в гражданском процессе: В производстве до судебного заседания. Одесса, 1873. С. 7–26.
[Закрыть].
Людовик IX Святой в 1260 г. провел судебную реформу и отменил судебные поединки, введя римский принцип принятия решения судьей на основе доказательств (свидетельских показаний). Несмотря на нежелание короля полностью перейти на канонический процесс, из последнего была перенесена в королевские суды процедура допроса свидетелей – procedure d’enquete, которая сохранялась во Франции вплоть до революции. Это был первый шаг в развитии романо-канонического процесса на французской почве.
Однако судебная реформа короля не привела к немедленному переходу на новый тип процесса, это было только начало рецепции римского права и, введя элементы нового процесса, он не мог уничтожить старый. В XIII в. процесс, основанный на древнегерманских обычаях, был еще общим правилом, а новый романо-канонический – исключением.
Параллельно с практикой королевских судов сохранялись региональные обычаи. В судах сеньоров процесс имел свои особенности. Тем не менее начало было положено, и романо-канонический процесс медленно, но верно завоевал Францию, так же как королевская власть завоевала домены своих конкурентов.
Произошло это только к концу Средних веков. К этому времени судебные решения повсеместно стали постановляться на основе утверждений сторон о фактах, приведенных ими доказательств и норм права, а не по итогам «суда божьего». В процесс проникают письменность и апелляции вышестоящему суду. Соответственно, он становится профессиональным, т. е. немыслимым без участия адвоката.
Изложим ход гражданского процесса по данным работ Гийома Дю Брея Stilus Ciriae Parlamenti (1330) и Жана Бутейе Somme rural (конец XIV в.). Первый труд историки права называют лучшим учебником процесса на севере Европы[57]57
Engelmann A. Op. cit. P. 665.
[Закрыть], в нем в систематическом виде изложена практика по вопросам процесса Парижского Парламента, главного судебного органа страны. Вторая работа написана в конце XIV в. и посвящена анализу практики применения судами римского права в сравнении с кутюмами[58]58
Ibid. P. 648.
[Закрыть].
Начинался процесс с вызова ответчика (ajournement), который осуществлялся служащим суда (сержантом) на основе письменного обращения истца (повестки, которая, по всей видимости, представляла собой краткое исковое заявление). Доктринально были разработаны разные (по содержанию) виды таких повесток, их содержательная и формальная сторона, т. е. здесь можно говорить о формах или видах обращений в суд. В зависимости от материально-правовых требований в повестке нужно было в общих чертах указать суть спора, в других случаях это нужно было делать более подробно. Время на явку ответчику также регламентировалось – семь или четырнадцать дней в зависимости от вида иска (личный или вещный).
В назначенный день стороны должны явиться к «дверям Палаты Парламента» для уточнения иска и выяснения позиции ответчика. Сначала они представали непосредственно перед судьями, это было судебное заседание, однако с XIV в. и далее развивается практика подготовки дела без участия судей. Ко времени революции все свелось к простому обмену процессуальными бумагами между представителями[59]59
Glasson E.D. Op. cit. P. 86.
[Закрыть].
Повестка лишь в общих чертах содержала те сведения, которые надо выяснить для решения дела, поэтому собственно предмет решения (основание и предмет иска и возражений) выяснялся во время судебного заседания. Явиться на него в XIV в. еще можно было лично, но не возбранялось обращение к представителю-юристу, которых к тому времени, правда, было еще очень мало.
В этом первом заседании ответчик вправе был сразу потребовать предоставить ему отсрочку (так называемые дни, jours) для найма и консультации с юристом, для ознакомления с доказательствами истца (если они письменные) или осмотра спорной недвижимости, для вызова гаранта (который вел процесс вместо ответчика). По всей видимости, ответчики злоупотребляли просьбами о предоставлении им «дней», поскольку уже в Ордонансе 1363 г. предписывается давать короткие отсрочки в таких случаях[60]60
Engelmann A. Op. cit. P. 671.
[Закрыть].
Итак, если ответчик не просит отсрочки или ее период окончен, стороны должны перейти к формированию предмета спора. Истец должен сформулировать точно факты, на которых он основывает требование, и собственно само требование, а ответчик вправе заявить процессуальные эксцепции и возражения по существу. Заявления эти делались устно и записывались в протокол.
Иск отождествлялся с нарушенным материальным правом, из которого он возник. Он – суть, материально-правовое продолжение нарушенного права. Соответственно, трудно говорить о каком-либо отрыве фактов от права в тот период. Это легко объяснимо ввиду того, что учение об обязательствах в Средние века было основано на римских исках, и эти понятия еще не были четко разграничены (процессуальное понимание иска появилось лишь в XIX в.).
Тем не менее со временем была перенята каноническая традиция изложения фактов по пунктам при освобождении сторон от детального изложения вопросов права, которые мыслились как сфера компетенции суда. В любом случае, вопросы факта и права в процессе стали разделяться все больше. Вскоре отдельное изложение в бумагах этих вопросов стало обязательным. Интересно отметить, что вопросами факта занимались юристы, называвшиеся прокураторами (впоследствии названные авуэ, предшественники наших стряпчих, аналог солиситора в Англии), тогда как вопросами права занимались юристы-адвокаты[61]61
Engelmann A. Op. cit. P. 671.
[Закрыть]. Таким образом, разделение сути позиции сторон на факты и право связано не только с юридической логикой, но и с особенностями формирования юридических профессий. Это разделение также прослеживается в практике судей, которые в случае затруднений в разрешении дела назначали единоличного судью для подробного ознакомления с делом и последующего доклада коллегии. Эти назначения (l’appointment) разделялись в зависимости от того, в чем именно следует разобраться судье – в вопросах факта (и тогда это было l’appointement en fait contraires) или права (l’appointement par manière de mémoire)[62]62
Pennec L. L’adage “jura novit curia” dans le procès civil: Émergence et évolution contemporaine. These de doctorat. Toulon, 2010. P. 157–163.
[Закрыть].
Как бы то ни было, согласно работе Ж. Бутейе, истец в ходе процесса должен был сформулировать три вещи: норму права или хотя бы ее источник, особенности настоящего дела (факты) и вывод из них. В соответствии с правилами логики он называл это большой и малой посылками и выводом[63]63
Engelmann A. Op. cit. P. 672.
[Закрыть]. Таким образом, мы видим, что юристы уже в этот период строят свое рассуждение в суде, используя так называемый судебный силлогизм, популярный и в наше время.
Ответчик же мог защищаться эксцепциями. Различия между возражениями по процессу и по существу тогда были построены по-иному в сравнении с сегодняшним днем. Во-первых, все возражения назывались эксцепциями. Во-вторых, они делились (заимствование из канонического процесса) на дилаторные и перемпторные. Очень условно можно сказать, что дилаторные направлены на процесс, а перемпторные – на существо спора. Однако в обеих категориях с современной точки зрения мы находим оба вида возражений. Важно отметить, что дилаторные эксцепции следовало заявлять в определенном порядке и в любом случае ранее перемпторных под угрозой их потери[64]64
Порядок рассмотрения дилаторных эксцепций: сначала направленные на полномочия представителя, затем – на ничтожность вызова ответчика (ошибки в оформлении или доставке повестки), после – на отсутствие компетенции суда, а затем – на необходимость восстановления владения ответчика в случае, если истец лишил его владения вещью до процесса и спор идет об этом имуществе (exceptio spolii, в таком случае по каноническому праву до контестации спора следовало восстановить владение ответчика). Несоблюдение порядка = отказ от эксцепции.
[Закрыть]. Рассматривались дилаторные эксцепции каждая по отдельности с принятием отдельного судебного акта. Переход же к перемпторным эксцепциям свидетельствовал о контестации спора, т. е. о переходе к рассмотрению дела по существу. Однако к концу XIV в., если следовать работе Ж. Бутейе, перемпторные эксцепции уже отделяются от возражений по существу, и контестация спора происходит после рассмотрения всех эксцепций[65]65
Engelmann A. Op. cit. P. 676.
[Закрыть]. В дальнейшем научная разработка средств защиты приведет к иной их классификации, однако эти детали не столь существенны.
Форма процессуальных действий в первом и последующих заседаниях была устная. Если ко времени революции подготовка дела во Франции превратилась в обмен процессуальными бумагами между представителями сторон, то судебные заседания, посвященные разрешению эксцепций, и финальное судебное заседание, проводилось устно. Эту особенность французский процесс имел уже к концу XIV в. и сохранил до настоящего времени. Этим он отличался от общего германского процесса, развившегося на территории Священной Римской империи германской нации с началом рецепции римского права (с XV в.).
Однако это не значит, что все процессуальные действия были только устными, конечно, нет. Во-первых, велся протокол и формулировка иска, возражения всегда записывались. С ходом времени все важнейшие процессуальные действия стали совершаться в письменной форме: итоговая формулировка иска и возражений ответчика; артикулы, по которым допрашивались свидетели; заключения сторон по итогам доказывания; судебные решения – все это стало письменным. Однако, в отличие от германских княжеств, во Франции никогда двери суда полностью не закрывались перед представителями сторон, сохранялось устное судоговорение. Это можно считать одной из специфических черт французской модификации романо-канонического процесса.
Итак, после разрешения судом эксцепций стороны давали клятву о добросовестном ведении дела и представляли суду свои итоговые заключения по спорным вопросам факта и права в виде артиклей, т. е. списка. По этому списку далее следовало доказывание.
В отличие от германского процесса во Франции не сохранилась традиция четко разделять стадии утверждения о фактах и их доказывания. Это наследие древнегерманского процесса сохранилось в Германии в виде принятия промежуточного решения (определения) о доказывании, в котором должны были быть четко изложены факты, требующие доказывания, и указано, кто несет бремя доказывания. Соответственно этому в Германии была почва для концентрации процесса, ибо после перехода к доказыванию уже нельзя было выдвигать новых утверждений о фактах.
Во Франции картина была иной. Новые утверждения о фактах можно было делать вплоть до принятия решения, а доказательства можно было представлять сразу вместе с утверждениями (по крайней мере, письменные доказательства должны были быть представлены сразу)[66]66
Engelmann A. Op. cit. P. 679.
[Закрыть].
Именно эта особенность французского процесса, по мнению историков права, привела к тому, что немецкий процесс всегда имел большие черты следственности, нежели французский[67]67
Ibid. P. 677–680.
[Закрыть]. Промежуточное решение о доказывании позволяло судье высказать свое видение процесса: о наборе спорных фактов; о распределении бремени доказывания. Во Франции же все это оказалось в руках представителей сторон, суд не вмешивался в доказывание. Соответственно, процесс во Франции сформировался более состязательным, а суд оказался более пассивным.
Конечно, еще в конце Средних веков практика пыталась во избежание затягивания процессов сформировать инструменты для отсечения ненужных, не относимых к делу фактов и доказательств. Делалось это в виде участия судей в формировании сторонами артиклей и разрешения противоречий об этом, однако дальше дело не пошло[68]68
Engelmann A. Op. cit. P. 677. Каждый артикль или пункт должен содержать утверждение о факте и указание на средство его доказывания.
[Закрыть].
Правила доказывания и доказательств были в полном объеме заимствованы из романо-канонического процесса. Конечно, это формальная система доказательств. Главным средством доказывания сначала были свидетели, в Новое время с развитием нотариата ими стали письменные доказательства.
Свидетели допрашивались еще со времен Людовика IX Святого в рамках особой процедуры, заимствованной из канонического права. Происходило это на основе рубрик и артиклей, представленных сторонами, но без их присутствия, коллегией из нескольких судей. Показания записывались в протокол, и затем стороны могли с ними ознакомиться.
Интересно, что во Франции эта каноническая процедура стала применяться не только для допроса свидетелей. Во-первых, она одинаково применялась в гражданских и уголовных делах. Видимо, из уголовного процесса практика распространилась на гражданские дела вот в чем: в случае необходимости судьи Парламента могли выезжать на местность и допрашивать там свидетелей, которых они посчитают нужным. Также на выезде судьи (называвшиеся комиссарами, commissarii) могли собрать письменные доказательства и затребовать отчет местного бальи (чиновник короля, он же судья) об обычаях этого края.
Эта практика привела даже к появлению отдельного производства, направленного на предварительное закрепление доказательств еще до обращения в суд. Бутейе называет это производство «предварительным исследованием»[69]69
Ibid. P. 682–683.
[Закрыть].
Кроме того, практиковался коллективный допрос старожилов (однако уже в Парламенте, куда их вызывали) на предмет разъяснения обычаев той или иной области Франции (обычаи также подлежали доказыванию). Последняя процедура называлась preuve par turbes (turba) и была упразднена только в XVII в.[70]70
Ibid. P. 683.
[Закрыть]
Во всех этих судебных процедурах мы видим зародыш сразу многих институтов процессуального права, в частности, выездного осмотра на местности, обеспечения доказательств.
После того, как процесс доказывания завершался, суд принимал решение. Делалось это на очередном судебном заседании без какого-то формального разграничения с другими стадиями процесса. Стороны могли письменно подать суду свои пояснения (возражения) по поводу свидетельских показаний и представить правовые аргументы. Единственное, чем выделялось последнее заседание по делу, это тем, что принимать участие в нем мог только адвокат, но не стряпчий (прокуратор)[71]71
Engelmann A. Op. cit. P. 684.
[Закрыть].
Для полноты картины следует обратить внимание также на появление в этот период различных средств обжалования судебного решения и суммарных производств.
В древнегерманском процессе, как мы помним, апелляции не было. Решение можно было оспорить только на месте еще до того, как его официально объявит должностное лицо, имеющее бан (власть принуждать силой) от правителя, или позже, но путем обвинения судьи в совершении преступления. За этим в историографии закрепилось название импичмента решения, это, собственно, была жалоба не на решение, а на судью, и решалась она поединком с последним. Поскольку теперь судебное решение выносится на основе судебного силлогизма, то и возможность жалобы на ошибки в рассуждении судьи не могла не появиться. Тем более, апелляция была известна когниционному римскому процессу, а королевская власть посредством этого механизма могла контролировать осуществление правосудия в доменах своих вассалов и набирать политические очки. В связи с этим к XIV в. мы видим уже различные способы обжалования: апелляция, жалоба на недействительность решения, жалоба на отказ в правосудии (последняя со временем из повторного предъявления иска в Парламент Парижа превратились в основание для апелляции). Интересно, что оппонентом апеллянта в то время были и другая сторона процесса, и сам судья, принявший решение. Его вызывали в столичный суд и просили дать пояснения по поводу решения. Высокие судьи также не стеснялись в случае необходимости направить членов суда (комиссаров) в этот нижестоящий суд для проведения дополнительного расследования, допроса свидетелей. Это практиковалось как по уголовным, так и по гражданским делам[72]72
Engelmann A. Op. cit. P. 691.
[Закрыть].
Что касается упрощенных производств, то их к XIV в. уже насчитывалось несколько видов. Например, производство по владельческим искам: понудительное исполнение по актам; собственно суммарное производство. Последнее применялось по незначительным делам и получило развитие со времен Установлений Людовика IX Святого. Здесь сторонам давалась возможность решения дела в рамках одного или двух судебных заседаний на основе устного судоговорения и запрещались апелляции.
Таким образом, к началу XV в. мы видим уже развитую романо-каноническую процессуальную форму с апелляциями и суммарными производствами, с различными французскими особенностями, которые, впрочем, не очень еще заметны, ибо не противопоставлены мысленно письменному и тайному общегерманскому процессу, который только начинает складываться в Священной Римской империи германской нации. Преимущества французского процесса будут выявлены и окажутся значимыми гораздо позднее, в эпоху кодификаций. Однако его фундамент заложен был уже в конце Средних веков.
§ 5. Второй этап в развитии французского гражданского процесса: гражданский процесс старого режима (XV–XVIII)
В дальнейшем развитии, вплоть до революции, только уточнялись и обогащались деталями описанные выше основы французского процесса.
Период с XV по XVIII в. значительно богаче предыдущего с точки зрения источников информации. Развивается королевское законодательство, посвященное гражданскому процессу (например, принят Ордонанс Людовика XIV 1667 г., который называют первым в Европе процессуальным кодексом[73]73
Ibid. P. 748. Этим законом впервые во Франции были установлены единые правила гражданского процесса для всей страны. До этого каждый Парламент имел свои процессуальные «стили».
[Закрыть]), появилось множество трудов, как ориентированных на практику, так и дающих общетеоретическое представление о процессе. Одна из самых известных работ того периода – “Institutiones forenses” Жана Имбера (1539)[74]74
Жан Имбер (Jean Imbert) также был практиком: сначала адвокатом в Пуату, затем лейтенантом суда в Ля Рошели. См. о нем и его работе: Glasson E.D. Op. cit. P. 33–34.
[Закрыть]. В XVIII в. наиболее значимые работы – это комментарии к Ордонансу 1667 г., написанные Потье, Жусс, Родье, Пижо и др.
Предъявление иска в этот период, как и прежде, осуществляется повесткой или кратким исковым заявлением, однако форма и содержание этого документа, а также условия его вручения детально регламентируются. В частности, в повестке должны быть указаны требование истца и краткое описание фактов, из которых оно выводится. Доставляется этот документ ответчику служащим суда при двух свидетелях.
Далее следует явка в назначенный день в суд к секретарю (должность секретаря суда (greffier), отвечающего за обмен сторонами процессуальными бумагами, введена во всех судах королевским эдиктом в 1575 г.). Секретарю каждая сторона должна сообщить сведения о ее представителе, и далее дело ведут они. Через секретаря представители обмениваются состязательными бумагами, в которых иск и возражения уточняются и детализируются, а также письменными доказательствами. Все документы передаются секретарю, и ознакомиться с ними можно только у него. Однако после принятия Ордонанса 1667 г. закрепилась практика обмена состязательными бумагами между представителями без посредства секретаря суда, и формальная явка к последнему на практике оказалась не нужной. Обмен между адвокатами состязательными бумагами без участия суда является изменением романо-канонической формы, возникшим именно на французской почве под влиянием практических нужд. Эта практика сохранялась во Франции вплоть до XX в.
Поскольку в повестке о вызове в суд уже содержались сведения об основании иска и материально-правовое требование, в дальнейшем истец должен был только уточнить набор фактов, на которые он ссылается. Обозначать материально-правовое название иска, т. е. приводить правовое его основание, не было обязательным, и обсуждение этого вопроса оставалось до устного судебного заседания. Таким образом, можно сделать вывод о том, что иск во всей своей полноте формировался постепенно, вплоть до последнего заседания по делу. Принцип концентрации здесь не применялся.
Ответчик, как и ранее, мог защищаться эксцепциями. Классификация их и порядок заявления несколько изменились, но общее правило о том, что процессуальные возражения следует заявлять до возражений по существу дела под угрозой потери первых, сохранилось[75]75
Engelmann A. Op. cit. P. 710–713.
[Закрыть]. Все процессуальные эксцепции рассматривались в отдельном судебном заседании с принятием по ним промежуточного судебного акта (определения).
После того, как стороны обменялись состязательными бумагами, и рассмотрены все эксцепции, любая сторона могла просить перейти к исследованию доказательств. С этого момента процесс считался контестированным, т. е. сформированным для решения, находящимся в суде, что, например, имело значение для определения тождества двух похожих процессов и применения правила lis pendens[76]76
Ibid. P. 713–715.
[Закрыть].
Финальное судебное заседание проводилось коллегиально, устно, с участием адвокатов после того, как одна из сторон заявляла ходатайство о внесении дела в списки суда.
На этом судебном заседании выслушивались окончательные позиции сторон (выступали адвокаты). Допрос свидетелей проводился до него по сформированным в конце Средних веков правилам (т. е. тайно, без сторон), и в судебном заседании оперировали лишь протоколами. Следует также добавить, что в этот период гражданские дела разрешались чаще всего на основе письменных доказательств (согласно Ордонансу 1566 г. сделки на сумму выше 100 ливров должны быть оформлены «перед нотариусом и свидетелями», и при отсутствии письменного оформления свидетели не допускаются).
Если, по мнению судей, в судебном заседании дело разрешить невозможно, то выносилось определение о назначении члена суда для дополнительного исследования дела (l’appointement). Стороны должны были в письменной форме подать свои заключения по делу с приложением всех письменных доказательств, и судья в течение определенного срока должен был изучить документы и затем сделать доклад, на основании которого уже и принималось решение. При этом открытое судебное заседание более не проводилось, адвокаты не заслушивались.
Интересно отметить, что в начале XVI в. судьи часто злоупотребляли этим полномочием и назначали практически все дела к письменному докладу без выслушивания адвокатов. Если бы эта практика закрепилась, развитие французского процессуального права могло пойти по немецкому пути, и процесс мог полностью превратиться в письменный и тайный. Тем не менее, Ордонансом 1519 г. король запрещает судьям такую практику, и это правило повторяется в Ордонансе 1667 г.[77]77
Glasson E.D. Op. cit. P. 90–92. Однако судьям, как и всем людям, свойственна лень. Как сообщает Э. Глассон, они все равно на практике часто назначали дело к письменному разъяснению. Это давало им возможность не слушать адвокатов, а всю работу спихнуть на одного из членов суда, который, в свою очередь, свои полномочия ознакомиться с делом «делегировал» секретарю. Последний отдувался за всех, читая бумаги юристов и составляя выписки для доклада.
[Закрыть]
Среди иных средств доказывания Ордонанс 1667 г. называет осмотр на месте и экспертное заключение, а также допрос сторон. Последний проходил так: по ходатайству стороны, которая должна представить в письменной форме перечень фактов, по которым она хочет получить ответы, и свои вопросы (артикли), суд вызывает противоположную сторону и на основе этих артиклей допрашивает как свидетеля. Перед допросом сторона обязана дать клятву говорить правду. Неявка на допрос равна признанию фактов, о которых вопрошает соперник.
Поскольку письменные доказательства становятся основным средством убеждения суда, появляются детальные правила, касающиеся работы с ними. Речь идет о процедурах рассмотрения заявлений о фальсификации актов, а также о правилах оценки письменных доказательств (разделение на частные и публичные и т. д.). Можно отметить, что положения о письменных доказательствах и их доктринальная проработка во Франции стоят на высоком уровне. Это одна из тех особенностей французского гражданского процесса, которая во многом определяет его «физиономию» и которая сохранилась до наших дней.
Cледует также обратить внимание на дальнейшее развитие способов обжалования судебных решений, в частности, на появление экстраординарных способов (ревизия, оппозиция третьего лица), в рамках которых дело пересматривается тем же судом, который принял решение.
Суммарное производство (по мелким делам) согласно Ордонансу 1667 г. проходило следующим образом. После получения ответчиком вызова в суд стороны являлись сразу в судебное заседание (т. е. без обмена состязательными бумагами через секретаря). Участие адвоката не обязательно. В заседании суд решал дело на основе письменных доказательств. Если требовался допрос свидетелей, заседание откладывалось, и в следующем заседании суд допрашивал свидетелей с участием сторон и выносил решение, которое исполнялось немедленно.
Итак, подведем итоги развития французского гражданского процессуального права в дореволюционный период.
В конце Средних веков гражданское судопроизводство, как, впрочем, и уголовное, пережило настоящую революцию. Были заменены его несущие опоры. Древнегерманский процесс, развивавшийся вплоть до XIV в. в разных регионах Франции под влиянием местных кутюм (обычаев), постепенно сменился процессом романо-каноническим. Однако в силу различных исторических факторов развитие это шло постепенно и менее болезненно, чем в Германии.
Самое главное, правила процесса вырабатывались практиками – судьями, адвокатами, сержантами, секретарями, а не профессорами права. Влияние последних на французский процесс минимально. Если в Германии рецепция римского права превратилась в слепое следование итальянской доктрине, которое, по сути, свелось к экспериментальному подтверждению или опровержению теоретических конструкций на практике, то во Франции процессуальное право – это произведение судебной практики, которая медленно, но верно выработала удобные правила поведения. Одни институты умирали, другие, более соответствующие практическим нуждам, появлялись, но резких скачков или радикальных перестроений мы не замечаем. Даже переход от древнегерманского процесса к романо-каноническому растянулся почти на 500 лет.
Наверное, вследствие именно этих причин ко времени революции во Франции была одна из наиболее развитых и сбалансированных процессуальных форм среди европейских государств. Ордонанс Людовика XIV 1667 г. французские юристы гордо называли процессуальным кодексом, первым в Европе, и оценивали его как настоящий «шедевр»[78]78
Glasson E.D. Op. cit. P. 32.
[Закрыть].
Что касается основных начал французского процесса старого режима, то они в общем и целом повторяют классический романо-канонический доктринальный образец, но без «перегибов».
Если в Италии и потом в Германии развитие пошло в сторону письменного и тайного начала, то во Франции сохранилось устное судоговорение, по крайней мере, в решающем, последнем судебном заседании. Да, подготовка дела к разбирательству была в руках представителей сторон и велась она письменно и без участия суда. Да, свидетели допрашивались судьями тайно на основе артикулов стороны. Однако на завершающем этапе процесса в суде первой инстанции все-таки позволялось обсудить накопленный материал с судьями устно, хотя последние, по всей видимости, очень желали обойтись без этого.
Конечно, принципы диспозитивности и состязательности были несущими опорами этого процесса. Суд во многом оставался пассивным. Стороны определяли, что доказывать и какими средствами. Отсутствие сохранившегося в Германии промежуточного определения суда об определении предмета доказывания вело к практически полному контролю за развитием спора самих сторон (точнее их представителей). Они же решали, возбуждать процесс или нет, готово ли оно к судебному разбирательству или нет и т. д. Однако и суд не оставался совсем «безоружным». Например, он мог назначить письменное «расследование» дела, т. е. отрядить члена суда для подготовки письменного доклада на основе материалов дела и состязательных бумаг сторон, и на основе этого доклада потом решалось дело в закрытом судебном заседании. В этом процессе также применялись различные штрафы и сборы практически за любые процессуальные действия или их несовершение. Если в Германии вслед за каноническим правом развились принципы концентрации процесса и эвентуальности (необходимость все доводы нападения и защиты заявлять сразу), то во Франции ничего подобного мы не находим.
Именно такая форма процесса – с письменной подготовкой дела представителями сторон (без участия суда) и устным судоговорением – стала в XIX столетии образцом для подражания. Она же стала основой и нашего процесса с принятием Устава гражданского судопроизводства 1864 г.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.