Текст книги "Принципы гражданского процесса Франции: между прошлым и будущим"

В развитие практики, определенной в делах Cesareo и Dauvin, различными Палатами Кассационного суда были приняты постановления с уточняющими формулировками.

Постановлениями Палаты по коммерческим делам и Третьей палаты по гражданским делам данная судебная практика распространена на ответчика – указано, что бремя концентрации средств распространяется и на средства защиты[211]211
  Cass. cham. comm. 20 février 2007 // Bulletin civil n° 49. URL: https://www.legifrance.gouv.fr/juri/id/JURITEXT000007515529 (дата обращения: 26.10.2022). Cass. 3ème civ. 13 février 2008 // Semaine Juridique 2008. URL: https://www.legifrance.gouv.fr/juri/id/JURITEXT000018131904 (дата обращения: 26.10.2022).


[Закрыть]. Таким образом, и на истце, и на ответчике лежит бремя концентрирования всех возможных средств нападения и защиты в одном процессе под угрозой невозможности их применения в новых процессах.

В постановлении Первой палаты по гражданским делам от 2008 г. указано, что истец «несет бремя заявления в одном процессе всех требований, выводимых из одного и того же основания»[212]212
  Cass, 1ère civ. 28 mai 2008. URL: https://www.courdecassation.fr/jurisprudence_2/premiere_chambre_civile_568/arret_no_11632.html (дата обращения: 01.10.2022).


[Закрыть]. Таким образом, речь идет о том, что заявитель должен не только предложить все релевантные правовые модели разрешения спора, но и заявить все выводимые из определенного набора фактов требования.

В доктрине стали говорить не только о концентрации средств права, но и концентрации требований, т. е. все требования, выводимые из одних и тех же фактов, должны быть предъявлены в одном процессе[213]213
  О развитии идеи концентрации процесса во Франции: Gutsunaeva A. Le principe de concentration en procédure civile. These de doctorat. Université Côte d’Azur, 2021. Критика практики Кассационного суда в части концентрации требований: Gutsunaeva A. Op. cit. P. 351–354.


[Закрыть].

Однако в 2011 г. Вторая палата по гражданским делам выступила против этой практики, указав, что стороны обязаны представить только средства факта и права в обоснование своих требований, но не обязаны предъявлять все возможные требования из одних и тех фактов[214]214
  Cass. 2ème civ. 26 mai 2011 n° 10–16735 // Bulletin civil II n° 117. URL: https://www.legifrance.gouv.fr/juri/id/JURITEXT000024084422 (дата обращения: 26.10.2022).


[Закрыть]. В дальнейшем практика пошла по пути отказа от требования концентрации требований, но требование концентрации средств права сохранилось.

Вышеизложенное показывает, что Кассационным судом Франции была предпринята попытка перераспределения соотношения ролей суда и сторон в сравнении с тем вариантом, который мыслился разработчикам ГПК. С суда была снята обязанность выбора правильного правового обоснования требований (а также ответственность за ее неисполнение) и переложена на стороны. Кроме того, в процессуальном праве был постулирован новый принцип – концентрации средств права (предполагающий необходимость все способы защиты приводить в одном процессе) и даже опробован вариант концентрации требований[215]215
  Алина Густанаева в своей диссертации пишет, что закрепление в ГПК принципа концентрации неизбежно, и это лишь дело времени. Предлагает закрепить принцип концентрации в ст. 4 ГПК в следующей редакции: «Руководствуясь принципом концентрации, стороны обязаны в первой инстанции представить все средства факта и права, которые, по их мнению, могут обосновать их требования или возражения». Gutsunaeva A. Op. cit. P. 278.


[Закрыть].

Ученые-процессуалисты не замедлили обрушиться с критикой на новую интерпретацию полномочий суда в сфере применения права.

Во-первых, было отмечено, что разделять юридическую квалификацию фактов и правовое основание иска и применять к ним различный режим полномочий суда нельзя. Это просто логически невозможно, ибо операция по квалификации фактов есть подведение их под норму права. Если суд дает иную квалификацию, нежели стороны, он автоматически вынужден применить иную норму права. Разорвать эту связь нельзя и устанавливать различные полномочия суда применительно к этим двум операциям, тем более ошибочно[216]216
  Chainais C. Les rôles respectifs des parties et du juge au regard de la matière litigieuse et du droit applicable au litige // L’office du juge. Études de droit compare. Bruxelles, 2018. P. 40; Chainais C., Ferrand F., Mayer L., Guinchard C. Procédure civile. Droit interne et européen du procès civil. Paris, 2018. P. 469.


[Закрыть].

Во-вторых, было отмечено, что такая система может приводить к отказу в правосудии только лишь вследствие неумелых действий стороны или ее адвоката. Сторона заблуждается в отношении правового основания иска, способа защиты права, суд своим правом не пользуется, а подать новый иск уже нельзя. Это и есть отказ в правосудии. Получается, что в большинстве случаев тяжущиеся окажутся заложниками профессионализма адвокатов. Это представляется неприемлемым[217]217
  Chainais C. Op. cit. P. 41.


[Закрыть].

В-третьих, сфера усмотрения суда слишком расширяется, предоставить суду право найти или не найти релевантное правовое основание спора приведет к неравенству перед законом и судом. В одних случаях сторонам будет оказана «милость», и спор разрешен правильно, а в других – нет[218]218
  Chainais C., Ferrand F., Mayer L., Guinchard C. Op. cit. P. 457.


[Закрыть].

В настоящее время, как отмечает Л. Майер, в доктрине сформировалось общее мнение о том, что путь, избранный Кассационным судом Франции, неверный. Нельзя разорвать юридическую квалификацию фактов и применение нормы права. Нельзя установить в одном случае обязанность, а в другом – только право суда. Следует признать, как это и предполагал законодатель первоначально под влиянием идей А. Мотульски, что суд обязан, независимо от позиции сторон, дать верную квалификацию и применить нужную норму права[219]219
  Mayer L. Op. cit. P. 122–136.


[Закрыть].

Итак, дискуссии вокруг этих проблем и практика Кассационного суда Франции привели к следующим доктринальным позициям.

Во-первых, суд не связан ни правовой квалификацией фактов, ни правовым основанием иска и возражений, которые приводят стороны, ни юридическим наименованием иска. Однако есть два исключения, которые прямо оговорены в законе.

Первое исключение – правило о том, что суд связан юридической квалификацией фактов и правовым основанием иска и возражений, если стороны прямо договорились об этом при условии, что речь идет о правах, которыми стороны могут свободно распоряжаться (ч. 3 ст. 12 ГПК Франции). При этом простого совпадения во мнениях сторон (например, обнаружившегося в выступлениях или в процессуальных документах) недостаточно, чтобы сделать вывод о наличии такого соглашения[220]220
  Strickler Y., Varnek A. Procédure civile. 9e éd. Bruxelles, 2020. P. 218.


[Закрыть].

Второе исключение выводится из связанности суда требованиями сторон. Если изменение правовой квалификации фактов или правового основания требования меняет само требование, понимаемое как материальный, социальный или моральный интерес, преследуемый сторонами (а не только его юридическое наименование), суд не вправе пойти на это.

Во-вторых, суд обязан ex officio дать правовую квалификацию фактам дела, независимо о той квалификации, которую дают стороны.

В-третьих, суд обязан применить нужную норму права, независимо от позиции сторон. В этом пункте доктрина и практика расходятся. Судебная практика исходит из того, что суд по общему правилу только лишь вправе, но не обязан сам обнаружить верную норму права и определить способ защиты права. В качестве исключения он обязан это сделать. Таким исключением может быть, например, применение некоторых норм процессуального права (за соблюдением которых в силу закона судья следит ex officio) и норм публичного порядка (l’ordre publique).

В-четвертых, свои полномочия суд всегда должен соотносить с заявленным требованием и приведенными в его обоснование «голыми» фактами. Во французской доктрине проводится разграничение между средствами чистого права (de moyens de pur droit) и смешанными юридико-фактическими средствами[221]221
  Это разграничение было предложено в 1965 г. Жаком Норманом в его диссертации, переработанной и изданной в виде монографии: Normand J. Le juge et le litige. Paris, 1965.


[Закрыть]. Средства чистого права – это доводы правового плана, которые можно применить, не меняя набора фактов, приведенных сторонами, не выясняя дополнительные факты. Суд обязан применить ex officio средства чистого права, если состав фактов остается неизменным. Если же речь идет о том, что для применения нового правового основания судье требуется рассмотрение фактов, на которые стороны специально не ссылались, то судья только лишь вправе поставить на обсуждение сторон это иное правовое обоснование и ждать от сторон дополнительных пояснений по фактам. Из этого разграничения можно сделать вывод, что суд не вправе включать в предмет доказывания факты, если он меняет правовую квалификацию, но вправе сообщить сторонам о том, что в связи с этим изменением будет меняться предмет доказывания, и ждать, что стороны сделают соответствующие утверждения о фактах.

В-пятых, суд должен ставить на обсуждение сторон любые аргументы права, которые он выдвигает по собственной инициативе.

Таким образом, обзор этих позиций показывает, что отход судебной практики от первоначальных идей, закрепленных в ГПК (автором которых был А. Мотульски), заключается в перераспределении ответственности за выбор применимой нормы права с суда на стороны. Стороны с 2006 г. должны приводить все возможные юридические аргументы, ссылаться на все возможные нормы права, которые могут быть применены в их деле, а суд лишь вправе изменить неверное правовое основание иска или возражений. Если же суд не воспользуется правом и откажет в иске в связи с неверным выбором правового основания требований, то новый иск подать возможности не будет, res judicata будет препятствием.

Таким образом, найдено такое решение, при котором иски индивидуализируются вроде бы только по фактам (поскольку новый иск с отличающимся правовым основанием подать нельзя), но при этом надлежащее правовое основание должны привести сами стороны.

Необходимо также обратить внимание на отношение судейского сообщества к принципу состязательности. Как мы уже упоминали, норма, закрепленная в ч. 1 ст. 16 ГПК Франции, обязывающая самих судей соблюдать принцип состязательности и ставить на обсуждение сторон средства права, применяемые судом ex officio, не привела в восторг судей, однако по итогам противостояния с адвокатским сообществом эта обязанность все-таки оказалась прописана в законе.

Тем не менее судьи не сдались. В практике Кассационного суда Франции можно обнаружить такие правовые позиции, по своей сути идущие contra legem, направленные на освобождение от этой обязанности в ряде случаев.

В обзоре со ссылками на судебную практику Л. Майер приводит три таких исключения[222]222
  Mayer L. Op. cit. P. 140–143.


[Закрыть].

1. Когда стороны не приводят правовое основание иска, не ссылаются на нормы права в подтверждение своих требований и возражений. Суд обязан найти применимое право сам, но вот ставить на обсуждение сторон то, какие именно нормы права он собирается применить, не обязан.

2. Когда суд по своей инициативе применяет условия, подразумеваемые нормой права, на которую сослались стороны. При этом стороны могут ошибаться в интерпретации нормы и не понимать, что применение нормы может приводить к определенным последствиям. Кассационный суд полагает, что в таком случае суд не применяет норм права ex officio, и потому может не ставить правильность интерпретации нормы права на обсуждение сторон.

3. Когда суд переквалифицирует факты, на которые ссылались стороны, и применяет средства «чистого права», т. е. к фактам, о которых утверждают стороны, применяет иную норму права. Это возможно в редких случаях, когда набор фактов остается именно таким, каким его определили стороны. В этом случае Суд считает, что, поскольку факты были предметом состязательного обсуждения, дополнительно ставить на обсуждение сторон иную их юридическую квалификацию не обязательно.

Из этого обзора мы можем сделать вывод, что Кассационный суд Франции сводит практически на нет идеи А. Мотульски о праве на защиту и принципе состязательности, одухотворяющие положения кодекса.

Конечно, такие правовые позиции Суда критикуются французскими процессуалистами. Однако можно обнаружить и аргументы в их защиту, например такой: если суд будет ставить на обсуждение сторон все свои действия, то процесс никогда не кончится[223]223
  Mayer L. Op. cit. P. 142.


[Закрыть].

В общем, процессуалисты сходятся на мысли, что необходимо найти баланс между идеей разумного срока процесса и идеей гарантированности прав сторон на защиту. Желательно достичь такого положения дел, при котором решение суда для сторон не оказалось бы полным сюрпризом. В связи с этим все эти три отступления судебной практики от принципа состязательности анализируются через призму вопроса о том, способны ли они привести к неожиданным судебным решениям, которых бы не было, если бы стороны имели возможность обсудить позицию суда.

Такой взгляд, по нашему мнению, высвечивает интересную грань профессионального процесса: когда стороне процесса можно вменить способность предвидения действий суда; когда можно прогнозировать, что суд применит иную норму права или даст иную ее интерпретацию, а когда нет? В первом случае суд будет не обязан ставить средство права, применяемое по инициативе суда, на обсуждение сторон, а во втором – обязан.

Представляет также интерес для нашего права в этом контексте эволюция нормы права, закрепленной в ст. 1015 ГПК Франции. До 2008 г., когда норма была изложена в новой редакции, она предписывала председателю состава Кассационного суда, на рассмотрении которого находится кассационная жалоба, обратить внимание сторон на кассационные доводы, которые могут быть рассмотрены судом по своей инициативе, и предложить им представить свои замечания об этом. Однако редакция была весьма нечеткой: сфера действия нормы была неясна. То ли это эта обязанность касается только случаев рассмотрения жалобы по существу, то ли – и предварительного этапа рассмотрения. Мог ли суд отклонить жалобу без рассмотрения по существу, применив иные нормы права, на которые стороны не ссылались (применив средства «чистого права)? Практика шла по пути, что может. Однако после проигрыша Францией дела в ЕСПЧ в 2005 г.[224]224
  Постановление ЕСПЧ от 13 октября 2005 г. по делу Clinique des Acacias et al c./France. URL: https://hudoc.echr.coe.int/fre?i=001–70605.


[Закрыть] норма была изложена в новой редакции, согласно которой обязанность соблюдения принципа состязательности была распространена и на предварительный этап рассмотрения жалобы в случае, если суд применяет новые средства права по своей инициативе. После этого статья редактировалась еще три раза, и последняя редакция 2021 г. уже весьма детально описывает, в каких случаях суд должен ставить на обсуждение сторон свои действия.

Внесение исправлений в ст. 1015 ГПК Франции были как раз направлены на более полноценное обеспечение принципа состязательности, в том числе это касается третьего случая исключений, изложенного выше. В общем, налицо нежелание Кассационного суда Франции применять принцип состязательности по отношению к себе.

Теперь обратимся к отечественному процессуальному праву и спросим себя: а как дело обстоит у нас? Оказывается, что в российском правопорядке аналогичные вопросы даже не возникают. Это обусловлено тем, что в ГПК РФ, АПК РФ и КАС РФ закреплена одна и та же идея – суд не только вправе, но обязан указать сторонам на все имеющие значение для дела факты, а также сам определить нормы права, которыми следует руководствоваться при разрешении дела. Суд обязан определить единственно верную юридическую квалификацию фактов, правовое основание требований и возражений (в том числе способ защиты), не связывая себя позициями сторон, и вдобавок к этому включить в предмет доказывания все факты, которые имеют значение для дела, в связи с этой правильной юридической моделью спора. Кроме того, правильную юридическую квалификацию фактов суд может определить не только в первой, но и в проверочных инстанциях. Например, на это специально обращается внимание в недавнем Постановлении Пленума ВС РФ о кассации в гражданском процессе[225]225
  Пункт 35 Постановления Пленума ВС РФ от 22 июня 2021 г. № 17 «О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регулирующих производство в суде кассационной инстанции». URL: http://www.supcourt.ru/documents/own/30138 (дата обращения: 22.10.2022).


[Закрыть].

Следовательно, российское решение этих проблем довольно радикальное – возложить всю ответственность (как за факты, так и за применимое право) на суд. Суд должен и найти правильное правовое основание иска и возражений, и определить предмет доказывания, не связывая себя утверждениями сторон о фактах.

В то же время, к сожалению, в российском праве мы не найдем нормы, обязывающей суд поставить вопрос о правильности юридической квалификации, правового основания иска и возражений на обсуждение сторон (что является явным нарушением принципа уважения прав на защиту или принципа состязательности), но такие правоположения мы легко обнаружим в судебной практике[226]226
  Пункт 9 Постановления Пленума ВС от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2015. № 8.


[Закрыть].

С одной стороны, в России не возникает сложностей и дискуссий по этому поводу, а с другой – принципы диспозитивности и свобода сторон спора, а также принцип состязательности в нашей модели ограничены. На практике это приводит иногда к непредсказуемым для сторон судебным решениям или сказывается очевидной потерей времени (когда правильная квалификация выявляется на третьем круге рассмотрения дела). С учетом таких негативных последствий, возможно, нам стоит обратиться к французскому опыту для поиска ответов на эти сложные вопросы и в конченом счете подумать об изменениях в российских процессуальных законах.

§ 2. Влияние европейской интеграции на систему руководящих принципов процесса

Главным фактором развития французского процесса с 1980-х годов стала глобализация, развитие общеевропейского права и, в частности, осмысление ЕКПЧ и практики ее применения. Для многих юристов в эти годы ЕКПЧ стала практически объектом культа, едва ли не новой религией[227]227
  Cadiet L. La legalite procedurale en matiere civile // Bulletin d’information de la Cour de cassation. № 636 du 15 mars 2006. P. 4.


[Закрыть]. Ученые стали говорить о европеизации, интернационализации, глобализации и т. п. процессуального права[228]228
  Guinchard S. Les métamorphoses de la procédure à l’aube du IIIème millénaire // Clefs pour le siècle. Paris, 2000. P. 1135–1211.


[Закрыть].

Международные акты по защите основных прав и свобод (прежде всего ст. 6 ЕКПЧ и ст. 47 Хартии ЕС об основных правах) закрепили ряд фундаментальных материальных прав, непосредственно касающихся судебного процесса (например, право на обращение в суд, на справедливое судебное разбирательство, на разумный срок разбирательства и др.), в результате чего была создана некая универсальная и абстрактная модель процесса, состоящая из нескольких наиболее общих и основополагающих принципах.

Эта модель, конечно, требовала своего анализа и прежде всего – соотнесения с национальной французской моделью процесса.

Таким образом, во французский юридический мир «вошли» принципы справедливости судебного разбирательства, равенства оружия, быстроты (разумности сроков), доступности правосудия. При этом с учетом юридической силы нормативных актов их закрепления (ЕКПЧ, Хартия ЕС об основных правах) эти принципы оказались высшими по отношению к руководящим принципам процесса, закрепленным в ГПК (акт, принятый Правительством, имеющий подзаконный, регламентарный характер).

Таким образом, произошла трансформация системы принципов гражданского процесса под влиянием европейского права, в результате чего последовательная система основ процесса, заложенная в ГПК, оказалась «размыта» в том смысле, что теперь она осмысляется через призму более абстрактных понятий.

Многим французским ученым, привыкшим к позитивистскому мышлению, проникновение в национальный правопорядок размытых формулировок, идей с неопределенным содержанием не нравится.

Например, профессор Борис Бернабе отмечает, что нечеткие понятия в духе общего права, содержащиеся в ЕКПЧ, предполагают высокую творческую активность суда, что в свою очередь нехарактерно для французской традиции права и в какой-то степени это даже подрывает национальный правопорядок[229]229
  Bernabé B. L’office du juge et la liturgie du juste. Éloge juridique de la forme // Les Cahiers Philosophiques. 2016. N 147 (4). P. 48–67.


[Закрыть].

Однако законодатель, суды и ученые в силу необходимости вынуждены были приспосабливать свое право к праву общеевропейскому. В отношении Франции было принято немало постановлений ЕСПЧ по ст. 6 Конвенции, однако они касались в основном права на суд и разумных сроков, а также отдельных институтов процесса и в целом на руководящие принципы процесса не повлияли.

Важнейшим доктринальным проектом, касающимся принципов процесса, можно назвать серию публикаций профессора Сержа Гиншара. Они направлены на пересмотр системы принципов под влиянием европейского права и даже на закрепление в кодексе их новой конфигурации.

В частности, уважаемый автор отмечает: «Надо помнить, что гражданский процесс уже нельзя рассматривать исключительно как совокупность технических правил, позволяющих проводить судебное разбирательство, чтобы получить освящение своих прав судебным решением, обязательным для всех. Это судебное разбирательство должно проводиться с соблюдением основных прав и свобод сторон и третьих лиц. В связи с этим каждое техническое правило, даже кажущееся незначительным, как, например, процессуальные формальности, должно быть связано с каким-либо фундаментальным принципом защиты наших свобод; если этот принцип не может быть найден, тогда следует задаться вопросом о необходимости сохранения правила»[230]230
  Guinchard S. Réformer la procédure civile, vite … mais bien. Réponse au questionnaire de la Сhancellerie ⁴ décembre 2017. URL: http://sergeguinchard.blogspot.com/2017/12/reormer-la-procedure-civile-vite-mais.html.


[Закрыть].

Предложения профессора Гиншара сводятся к следующему[231]231
  Идеи проф. Гиншара аргументированы в различных аспектах в многочисленных публикациях: Guinchard S. Les métamorphoses de la procédure à l’aube du IIIème millénaire // Clefs pour le siècle. Paris, 2000. P. 1135–1211; Guinchard S. Quels principes directeurs pour les procès de demain? // Mélanges J. Van Compernolle. Bruxelles, 2004. P. 201–248; Chainais C., Ferrand F., Mayer L, Guinchard S. Procédure civile, droit interne et droit européen du procès civil. Paris, 2018.


[Закрыть]. Гражданский процесс будущего, полностью соответствующий европейским требованиям, должен быть основан на трех главных принципах.

Императивы доверия к суду и уважения к человеку ведут к постулированию принципа добросовестности (лояльности, loyauté).

Императив партисипативной демократии – каждый заинтересованный в принятии решения субъект должен иметь возможность высказать свою точку зрения – ведет к необходимости выслушать всех лиц, участвующих в деле. Отсюда выводится структурный принцип диалога (как между самими заинтересованными лицами, так и между ними и судьей и иногда даже между судьями).

Императив доступности правосудия ведет к необходимости территориальной и временной близости суда. Однако, поскольку территориальная близость важна в контексте времени (сокращения периода времени, который необходим для того, чтобы добраться в суд), то необходимость временной и территориальной доступности можно назвать требованием быстроты процесса (célérité).

Указанные три процессуальных принципа (добросовестность, диалог, доступность – быстрота) являются, по мнению С. Гиншара, универсальными и должны быть признаны во всех судебных процессах, даже в конституционном.

Как раз в 1990-е годы с новой силой был поставлен вопрос о существовании общего процессуального права (судебного права), т. е. норм и принципов, общих для всех видов судопроизводств (они имеют, конечно, конституционное и конвенциональное закрепление)[232]232
  Guinchard S. Le réveil doctrinal d’une belle au bois dormant trop longtemps endormie ou la procédure civile entre droit processuel classique, néo-classique ou européaniste et technique d’organisation du procès // Liber Amicorum en l’honneur de Raymond Martin. Bruylant-LGDJ-Université de Nice-Sophia-Antipolis, 2004. P. 97–109.


[Закрыть]. Согласно суждению Сержа Гиншара, это так называемое горизонтальное процессуальное право, своеобразное jus commune процесса. Его следует отличать от вертикального процессуального права, которое, подобно веткам, расходится от одного ствола или, подобно кусту, растет из одного корня – это право, регулирующее виды судопроизводства, т. е. гражданское процессуальное, уголовное процессуальное, административное процессуальное. В рамках этих отраслей права также есть общие нормы и принципы, характерные только для этих отраслей, и их вполне уместно изучать отдельно, памятуя о том, что они – лишь ветви одного дерева[233]233
  Ibidem.


[Закрыть].

Таким образом, принципы процесса, зафиксированные в ст. 6 ЕКПЧ или выведенные путем ее толкования ЕСПЧ, а также три не менее абстрактных идеи С. Гиншара предлагается считать основами не только гражданского, но и всех видов судопроизводства.

Однако ученые-процессуалисты не сошлись в оценках предложения С. Гиншара о необходимости закрепления во всех судебных кодексах трех основных принципов процесса.

Некоторые считают, что эти три принципа должны быть «золотыми буквами высечены на фронтонах дворцов правосудия»[234]234
  Magendie J. Cl. Loyaute, dialogue, celerite: trois principes a inscrire en lettres d’or aux frontons des palais de justices… // Justices et droit du procès: du légalisme procédural à l’humanisme processuel: mélanges en l’honneur de Serge Guinchard. Paris, 2010. P. 329–339.


[Закрыть]. Другие же отрицают их универсальность (т. е. применимость во всех видах судопроизводства) или полагают, что идеи, заложенные в них, уже находят выражение в рамках традиционных принципов процесса[235]235
  Cadiet L., Normand J., Amrani Mekki S. Op. cit. P. 12–13.


[Закрыть].

Полагаем уместным осветить в общих чертах эти три ключевых принципа всех видов процесса.

2.1.1. Принцип добросовестности (лояльности)

По мнению С. Гиншара, этим принципом руководствуется ЕСПЧ в ряде постановлений, в том числе он упоминается в знаменитом постановлении по делу Голдера от 21 февраля 1975 г. и ряде других. Чаще всего он упоминается применительно к вопросу о допустимости доказательств, полученных нечестным или обманным путем. Он также прямо назван в Рекомендации СЕ № 95 от 7 февраля 1995 г. Кроме того, он вошел во французскую судебную практику под видом эстоппеля.

Процессуалисты, в свою очередь, давно отмечают различные аспекты проявления принципа добросовестности, однако, как правило, приписывают их действию других принципов (состязательности, уважения прав на защиту, судебной истины)[236]236
  Mayer L. Op. cit. P. 144–153.


[Закрыть]. Такова была позиция «отцов» кодекса, напрямую в разделе I «Руководящие принципы» этот принцип не упомянут[237]237
  Cornu G., Foyer J. Procédure civile. 3e éd. Paris, 1996. P. 457. Добросовестность упоминается только применительно к третейскому судопроизводству, основы которого также урегулированы в ГПК Франции. Таким образом, в 2011 г. в ст. 1464 ГПК в качестве обязанности сторон и арбитров было закреплено ведение процесса «скоро и добросовестно».


[Закрыть]. Однако в целом они признавали его существование и косвенное закрепление (например, в нормах доказательственного права или в обязанности сторон раскрыть друг перед другом в разумные сроки свои фактические и правовые средства и доказательства), вспомним, например, идеи А. Мотульски о необходимости «минимальной добросовестности».

В судебной практике в последние годы все чаще используется понятие процессуальной добросовестности и даже прямо декларируется существование принципа добросовестности[238]238
  Обзор судебной практики: Mayer L. Op. cit. P. 145–148.


[Закрыть].

Сначала в судебной практике появилась (и сохраняется) позиция, согласно которой доказательства, полученные нечестным путем, недобросовестно, следует признавать недопустимыми (даже если закон прямо не запрещает получение доказательств тем или иным способом). Практика также выработала критерий нечестности – скрытность. Например, если тайно записывают телефонный разговор или ведут видеонаблюдение.

Несколько позднее Кассационный суд Франции стал санкционировать позднее представление доказательств или процессуальных документов, ссылаясь на добросовестность проведения судебного разбирательства. Начиная с 2005 г. Суд ссылается уже не просто на добросовестность, но и на принцип добросовестности.

Принцип добросовестности, точнее, лояльности в процессуальном праве (понимаемом как судебное право)[239]239
  О судебном праве во Франции см.: Аргунов А.В. Судебное право во Франции: теория и преподавание // Вестник гражданского процесса. 2022. № 5. С. 128–140.


[Закрыть] был предметом диссертационного исследования Мари Эммы Бурсье[240]240
  Boursier M.-E. Le principe de loyaute en droit processuel. Paris, 2003.


[Закрыть].

В этом исследовании отмечается, что принцип лояльности следует понимать даже шире принципа добросовестности, известного материальному праву. Это связано с тем, что принцип добросовестности основан на бинарной логике – либо поведение добросовестно, либо нет. Лояльность же позволяет дифференциацию оценки поведения по степеням, установление более разнообразных позитивных обязательств. Французское материальное право также оперирует понятием лояльности как отличным от добросовестности[241]241
  Ibid. P. 6–10.


[Закрыть].

В процессуальном праве принцип лояльности автор выводит из принципа справедливости судебного разбирательства и принципа равенства оружия, закрепленных на конвенциональном уровне, и из принципа уважения прав на защиту, нашедшего закрепление на уровне практики Конституционного Совета Франции[242]242
  См. выводы исследования: Boursier M-E. Op. cit. P. 490–491.


[Закрыть].

Интересно суждение ученого о том, что лояльность является по своей сути критерием истинной свободы, ограничителем произвола. Принцип лояльности ставит предел свободе пользования и распоряжения своими процессуальными правами, а также свободе усмотрения суда[243]243
  Ibidem.


[Закрыть].

В последние годы все чаще звучат призывы прямо закрепить принцип добросовестности в ГПК (например, в ст. 15). Такие предложения можно найти: в докладе комиссии по реформированию юстиции «Скорость и качество правосудия» от 2004 г.; среди предложений другой комиссии по судебной реформе «Судья XXI века» под руководством судьи Кассационного суда Франции Пьера Дельма-Гойон (Delmas-Goyon)[244]244
  Delmas-Goyon P. Le juge du XXIe siecle. Un citoyen acteur, une equipe de justice / Rapport à Mme la Garde des sceaux, ministre de la justice. 2013. URL: http://www.justice.gouv.fr/publication/rapport_dg_2013.pdf.


[Закрыть]; в недавнем докладе очередной комиссии по улучшению и упрощению гражданского процесса, представленного министру юстиции в 2018 г.[245]245
  Agostini F., Molfessis N. Chantiers de la Justice. Amélioration et simplification de la procédure civile. Rapport à Mme la Garde des sceaux, ministre de la justice. 2018. URL: https://www.justice.gouv.fr/publication/chantiers_justice/Chantiers_justice_Livret_03.pdf.


[Закрыть] В последнем, например, предложено не только прямо закрепить этот принцип, но и дополнительно ввести обязанность сторон раскрывать все доказательства, даже те, которые способны причинить вред их позиции и «сыграть» в пользу соперника[246]246
  Agostini F, Molfessis N. Op. cit. P. 31.


[Закрыть].

Критики позиции С. Гиншара и его последователей полагают, что принцип добросовестности можно свести к процессуальной законности, а если он выходит за сферу закона и ведет к необходимости использовать за пределами закона моральные категории, то им не место в процессуальном праве.

Ставятся под сомнение также позиции, выработанные судебной практикой. В частности, требовать от сторон добросовестности при получении доказательств некоторые авторы считают излишним и противоречащим идее достижения истины в процессе. Кроме того, это требование может нарушать право на доказывание своих утверждений, выведенное в 2006 г. ЕСПЧ[247]247
  Постановление ЕСПЧ от 10 октября 2006 г. по делу LL v. France. URL: https://hudoc.echr.coe.int/fre# {%22itemid%22: [%22001–69404%22]}


[Закрыть]. Если лицо не имеет возможности иначе доказать свои утверждения, кроме как посредством недобросовестно полученного доказательства, такое доказательство не следует объявлять недопустимым во избежание нарушения права лица на доказывание[248]248
  Mayer L. Op. cit. P. 149.


[Закрыть]. Следует также отметить, что реформа гражданского законодательства (ГК Франции), проведенная в 2016 г., в том числе доказательственного права, не привела к закреплению идеи добросовестности в сфере доказывания.

Что касается добросовестного проведения судебного разбирательства, например позднего представления доказательств, то отмечается, что санкционирование таких действий сторон вполне можно осуществлять и на основании действующего правового регулирования, например принципа состязательности, не обращаясь к категории добросовестности.

Многие процессуалисты, с одной стороны, не ставят под сомнение необходимость добросовестного поведения как сторон, так и судей, но с другой – выступают против закрепления добросовестности в качестве принципа процесса. Во-первых, считают это излишним, поскольку существующих норм права достаточно для борьбы с проявлениями недобросовестности. Во-вторых, закрепление этого принципа полагают рискованным, поскольку это способно расширить сферу усмотрения судей, что в свою очередь может привести к произволу[249]249
  Ibid. P. 148–153.


[Закрыть].

2.1.2. Принцип диалога

Этот новый структурный принцип, по мнению С. Гиншара, не следует путать с принципом сотрудничества между судом и сторонами (поскольку возможен диалог без сотрудничества) и с принципом состязательности (поскольку диалог возможен и между судьями). Этот принцип охватывает отношения судей и судов между собой, судей со сторонами и сторон между собой.

1. Отношения между судами.

Наиболее полной формой диалога между судами является механизм предварительного решения, который позволяет национальной юрисдикции государства-члена Европейского Союза передавать вопросы в Суд ЕС (Люксембург). Сам Суд описывает этот диалог как «инструмент сотрудничества между Судом и национальными судьями»[250]250
  Guinchard S. Quels principes directeurs pour les procès de demain? // Mélanges Jacques Van Compernolle. Bruxelles, 2004. P. 221.


[Закрыть].

Во французском праве существует диалог между судами первой инстанции и Кассационным судом в рамках процедуры так называемого преюдициального запроса (ст. L. 151 и последующие и R. 151–1 Кодекса судоустройства; ст. с 1031–1 по 1031–7 ГПК) либо между административными судами и Государственным советом (ст. L. 113–1 Кодекса административной юстиции).

Также, хотя и в редких случаях, но возможен диалог между судом, рассматривающим апелляцию, и квазисудебным органом, решение которого обжалуется (при условии, что решение оспаривается сразу в апелляционный суд, а не применяются правила административного судопроизводства о рассмотрении дела в суде первой инстанции).

2. Отношения между судами и сторонами спора.

Здесь имеется частичное совпадение с принципом состязательности. Напомним, что последний принцип требует от сторон раскрывать свои позиции (и доказательства) по делу, а от суда – следить за соблюдением сторонами этих правил и учитывать в решении только те аргументы права, факты и доказательства, которые могли быть при желании сторонами обсуждены и при этом самому ставить на обсуждение сторон любые вопросы факта, права и доказательств, которые суд считает уместным. Принцип же диалога шире принципа состязательности. Он предписывает суду совещаться со сторонами по любым вопросам, касающимся рассмотрения спора. Например, при определении трека (процессуального режима), по которому будет рассматриваться дело; при попытках мирного урегулирования спора. Здесь можно также указать на возможный диалог судьи и примирителя или медиатора, который ведет процедуру примирения, возникшую в ходе судебного процесса. Диалог возможен даже при составлении судьей судебного акта – в истории французского процесса был период, когда часть решения составляли стороны (подавали так называемые qualités). Сегодня эта традиция возрождается. Как отмечает С. Гиншар, суд может не излагать в решении позиции сторон, а только сослаться на процессуальные документы сторон, имеющиеся в деле, указав их дату, а Кассационный суд направляет проект судебного акта о признании жалобы неприемлемой для предоставления кассатору возможности высказать свои соображения на этот счет[251]251
  Guinchard S. Quels principes directeurs pour les procès de demain? P. 221–223.


[Закрыть].