Текст книги "Франция. Большой исторический путеводитель"

Короли обленились. Да здравствуют майордомы!

Хлотарь II был довольно крепким правителем. Под стать отцу оказался и его сын Дагоберт (правил в 629–639 гг.) – придворные льстецы нарекли его «Соломоном франков» (правда, он потерпел поражение при попытке захватить славянское королевство Само в Моравии). Но дальше род Меровингов все очевиднее катится к упадку.

Десятилетия распрей не могли не сказаться – королевство ослабло. Твердой центральной власти не было в принципе, потому что не было действенной «обратной связи» – контроля за герцогами, графами и разными временными назначенцами. Поэтому приходилось не только все настоятельнее искать поддержки у местных владык, крупной земельной знати, но и плодить ее количество. Все больше королевских земель переходило к придворным, в которых король надеялся обрести благодарных, лично преданных ему подчиненных. Они, как и епископы, наделялись в своих поместьях иммунитетом – официально признанной автономией, и чувствовали себя вполне вольготно.

Для такого неэффективного центра Франкское королевство было слишком велико. Хоть и признавалась верховная власть короля, оно все же управлялось в соответствии с установившимся когда-то делением: на населенную преимущественно германцами Австразию и на галло-римские по преимуществу Бургундию и Нейстрию. После Дагоберта делами в этих частях, даже в королевской Австразии, все в большей степени заправляли майордомы. Это звание сначала соответствовало своему латинскому значению: «старший по дому», дворецкий. Управляющий хозяйством королевского дворца и дворцовыми службами.

Но вскоре майордомы стали заведовать королевским имуществом по всей стране. Дальше – больше, не зря эти последние вырождающиеся Меровинги получили прозвище «ленивых королей». Майордомы стали наделять кого хотели поместьями, распоряжаться королевской казной, водить в походы королевских воинов и слуг.

До 681 г. в каждой части королевства правил свой майордом. Но в том году майордом Австразии Пипин добился упразднения своих коллег, захватил все управление в свои руки и даже стал утверждать королей в их сане. Была сделана и заявка на перспективу: должность майордома стала наследственной.

Короли по-прежнему считали себя королями, но вот что пишет о них хронист Эгинхард: «Представители династии Меровингов уже давно не проявляют ни одной добродетели. Единственное, на что еще способны короли, так это носить королевский титул, иметь длинные волосы и бороду, важно восседать на троне и изображать монархов. Когда короли принимают послов, они отвечают на их вопросы только по подсказке своих советников. Короли не богаты. В личной собственности у них лишь небольшое поместье, приносящее скромный доход, где они проживают со своими немногочисленными слугами. Даже расходы на весьма скудное питание оплачивает управляющий дворцом, и то в зависимости от настроения. Если королю надо куда-нибудь поехать, ему подают, как простому крестьянину, повозку, запряженную быками. А всеми вопросами по управлению королевством ведает управляющий королевским дворцом».

Разъясним в этой картине некоторые элементы, которые могут показаться карикатурными. Не только длинные волосы, но и деревянная телега, волы – это древнегерманские символы королевского достоинства, обладавшие магическим смыслом. Но в связи со складывающимися реалиями – современники все чаще смеялись и над этим.

Процесс ускорился при сыне Пипина Карле, прозванном Мартеллом – «молотом». Этому много способствовала международная обстановка: возникший в песках Аравии под влиянием новой религии – ислама Арабский халифат. Арабские всадники, вдохновленные верой в свою духовную правоту и исключительность, двинулись на невиданные по масштабам и стремительности завоевания. Вскоре у их ног была вся византийская северная Африка. Достигнув Атлантического океана, арабский полководец въехал на коне в соленые волны, взметнул меч и воскликнул: «О Аллах, ты свидетель – дальше скакать некуда!»

Было куда. За Гибралтаром был Пиренейский полуостров, Испания и Португалия. Битвы были жаркими, но войско захватчиков было неисчислимо – они обратили в ислам и вобрали в свои ряды жителей всех завоеванных земель. К 714 г. Испания была в основном покорена. И уже манила огромная богатая страна за Пиренеями – Франкское королевство. Вскоре арабы захватили южную Галлию, земли по Гаронне и Роне, приближались к Луаре.

Карлу Мартеллу было не до соблюдения пустых формальностей – он вообще не стал тратить время на провозглашение нового короля. Собрав в кулак все наличные силы – и из своего государства, и из зависимых германских королевств (таких, как Бавария), он встретил врага у Пуатье (732 г.). Семь дней (!) арабская конница штурмовала франкский лагерь. Наконец, обескровленная, отхлынула. Франки поначалу сами не верили в свою победу. Они сделали дело великое – перекрыли путь дальнейшему проникновению ислама на Запад. Хотя завоеватели и удержали пока за собой несколько городов в южной Галлии.

Трудная победа прибавила забот майордому Карлу. До этой войны франки предпочитали биться в пешем строю. Теперь на наглядном примере убедились, какими преимуществами обладает кавалерия. Надо было создавать сильное конное войско.

А это была задача не только военная, но и социально-экономическая. Дорого стоили и боевой конь, и вооружение всадника – человек среднего достатка на этом мог и разориться. И Карл Мартелл пошел на смелый до революционности шаг: стал раздавать надежным воинам монастырские и церковные земли под условием, что по королевскому зову они явятся на коне и во всеоружии сами и приведут с собой еще несколько вооруженных всадников. Люди, получившие такие наделы, становились «вассами» (от кельтского «человек») – лично обязанными правителю держателями. От «васс» происходит слово вассал, здесь – мощный росток сложившейся позднее феодальной системы.

Конечно, майордом довольно бесцеремонно обошелся с церковными владениями. Он вообще был неудобным для церкви человеком. Свергал не угодных ему епископов и препятствовал замещению их новыми, а епископскими землями и доходами с них распоряжался тем временем по своему усмотрению. Или возводил в этот высокий духовный сан близких ему людей – таких, что не умели ни читать, ни писать, а время проводили на охоте и в попойках.

Церковь, разумеется, заняла по отношению к правителю активно враждебную позицию. В народе усиленно распространялись слухи, что святым людям было видение: душа живого еще и здравствующего Карла обретается уже в аду и подвергается там мучениям за его страшные злодеяния. Когда же он наконец скончался (в 741 г.), пополз еще слушок: могилу нечестивого майордома разрыли, а там оказался дракон.

Но вскоре даже папе римскому пришлось убедиться, что в этом осатаневшем мире бывает так, что военная сила важнее благочестия. На Рим стали напористо наседать неугомонные лангобарды. К этому времени от Византии папский престол изрядно отдалился, и единственным защитником могло стать только франкское государство.

При сыне Карла Мартелла – Пипине Коротком (или Малом, правил в 741–768 гг.) между папой и франками был заключен союз. Рим не стал возражать, когда в 751 г. Пипин изъявил судьбоносное желание стать королем (для этого он предварительно заручился согласием народного собрания франкских воинов). Папа занял мудрую позицию: «Лучше бы звался королем тот, кто имеет власть, а не тот, у кого этой власти нет». И провозгласил, что «для соблюдения порядка, в силу апостольского утверждения, Пипин стал королем». В Суассоне франки по обычаю подняли короля на щит, а уполномоченный папы Бонифаций помазал его на царство. Последний Меровинг, длинноволосый Хильперик III был пострижен в монастырь.

Так родилась королевская династия Каролингов (но названа она так не по имени Карла Мартелла, а в честь его внука Карла Великого, сына Пипина).

Новый король сразу вернул церкви земли, отторгнутые Карлом Мартеллом, и помог святому Бонифацию – «апостолу Германии» обращать в христианство пребывающие еще в язычестве племена, обитающие в глубине германских лесов (там кое-где были еще в ходу каннибализм и человеческие жертвоприношения).

Главное же – перевалив альпийские проходы, Пипин нанес резкий удар по лангобардам и запер их короля Астульфа в его столице Павии. Тот заплатил большой выкуп и отказался от всяких посягательств на Рим и на Равенну. Папа наградил победителя званием патриция, которое понималось тогда в Италии как «покровитель Рима». Святой престол оказал также большую помощь в проведении во Франкском королевстве церковной реформы: необходимость в ней назрела давно, местная церковь за время нестроения и войн огрубела до крайности.

* * *

Хотя позиции католической церкви укреплялись, духовная жизнь Западной Европы была на спаде. По позднейшим гуманистическим представлениям, надвигалось «мрачное средневековье» (насколько компетентна такая оценка – разговор особый).

Папа Григорий I, прозванный Великим (понтификат с 590 по 604 гг.), был известен как человек добросердечный. Он оказывал огромную помощь беднякам и страждущим не только в своих владениях, но и далеко за их пределами. В папском дворце имелись списки всех тех, кто имел право на вспоможение. Его стараниями христианские проповедники отважно несли веру в среду язычников. Была крещена Англия (папе очень нравилось, что название страны созвучно ангелу).

Но он же постановил, чтобы люди церкви не приобщались к античной культуре – не дай Бог, попадут под ее обаяние. Под запрет попала даже математика – пугала ее связь с волшебством и «магией чисел».

Отменена была идея о шарообразности Земли (которую Платон выдвигал еще в IV в. до н. э.). Теперь Земля представляла из себя плоский круг, покрытый горами и плавающий в воде. К этому блину на западе крепился хрустальный многосферный небесный свод, по сферам обращались Солнце, Луна, планеты, звезды. А что – великолепно, особенно если знать, что все эти светила движутся ангелами.

Все меньше становилось школ, все меньше людей понимало латынь и греческий. А церковная служба повсюду на Западе велась на латинском, так что язык богослужения хорошо понимали даже не все священники, что уж говорить о пастве. Народ принимал азы веры только на слух, через проповедь.

Карл Великий

Будущий император вступил на престол Франкского королевства в 768 г., двадцати шести лет от роду (годы жизни 742–814). Возраст вполне зрелый – было время перенять у отца, Пипина Короткого опыт управления государством. Тем более, что учеником Карл был примерным – это был человек умный, жадный до знаний, энергичный.

Историк его царствования ученый монах Эйнгард оставил нам следующий портрет короля. Крепкое, даже мощное телосложение, высокий рост, большие, выразительные глаза. Пышные волосы, усы и борода. Когда с годами они поседели – это придало еще большее благородство его мужественному облику. Дело не портили ни крупноватый нос, ни склонность к полноте, ни бычья шея, ни тонковатый голос – по совокупности качеств все это скрадывалось. Карл явно располагал к себе людей – и внешним видом, и речью, и манерой держаться.

Здоровья король был отменного, только последние четыре года его мучила лихорадка. Подхватить ее ему было где: за время своего правления он совершил около тридцати больших походов. Но даже больной, он пренебрегал советами врачей: невзлюбил он их смолоду и на всю жизнь за то, что они приставали к нему с советами есть поменьше зажаренной на вертеле дичи – его любимого кушанья. Вина же Карл пил очень мало, а пьянство ненавидел.

Карл Великий

Он постоянно заботился не только о расширении границ и правильном устройстве своего королевства, о силе войска. Повышение «культурного уровня» – и своего, и подданных тоже всегда было в сфере его интересов. Латынью владел как родным языком, понимал и греческий. Даже во время поглощения излюбленных мясных блюд или слушал музыку, или внимал чтению книг.

В преклонные годы даже вознамерился овладеть «трудным искусством чтения и письма», но в этом больших успехов не достиг. Хоть и клал перед сном под подушку вырезанные из дерева буквы, чтобы, проснувшись среди ночи (спал он беспокойно), отгадать первую попавшуюся.

В личной жизни Карлу особенно повезло с третьей по счету супругой – Хильдегардой. Правда, после свадьбы ей было отпущено не так уж много – 12 лет (после нее у Карла было еще две жены), а все то время, пока она была жива, приходилось выслушивать нарекания католической церкви: предыдущий брак Карл расторг своевольно.

По мнению историка, «с Хильдегардой ни одна из франкских девушек не могла сравниться по красоте». С Карлом они жили душа в душу. Жена часто сопровождала супруга в походах, где ей порою приходилось выносить все тяготы, выпадающие на долю простого воина. Но – с милым рай и в шалаше, особенно если милый – великий человек.

* * *

Первая большая война была с саксами. Это уже знакомое нам непоседливое, не знающее единой власти племя твердо придерживалось языческих обычаев, видя в них опору всего своего существования. Карл же был поборником Христовой веры и горел желанием распространить ее во все окрестные пределы. К тому же от саксов было много беспокойства.

Вторгшееся в их земли франкское войско (772 г.) не встретило организованного сопротивления: жившие отдельными родами и общинами, саксы просто не успели собраться с силами. Карл приказал срубить огромный священный дуб саксов Ирменсуль – символ «мирового древа», основы мироздания в германской мифологии. Наскоро построил церкви, поставил в них священников. Но стоило его войску уйти – храмы запылали, их причт был изгнан.

Однако король не смог сразу вернуться, чтобы навести порядок. Его звали дела поважнее: папа Адриан I настоятельно просил помощи против лангобардов, которые опять стали наседать на его владения.

Прибыв в Рим, Карл повел себя самым благочестивейшим образом. Он на коленях поднялся по ступеням храма Святого апостола Петра, целуя их. У гробницы апостола, в присутствии высшего духовенства и вернейших своих вассов – земельных магнатов, король возобновил отцовский союз со святым престолом.

Лангобарды не смогли противостоять силе франков. Их столица Павия капитулировала, король Дезидерий был принужден уйти в монастырь. С самостоятельностью лангобардского королевства было покончено (774 г.). Но Карл не захотел ставить побежденных в приниженное положение. Лангобардским королем он провозгласил себя, лангобардские воины влились в его войско как королевские вассы. Потом они ходили с ним в походы по всей Европе – это были доблестные бойцы.

Но и после этого до непокорных саксов руки не дошли – была предпринята экспедиция против арабских (маврских) властителей Испании, удерживающих несколько южногалльских городов. Карл перевалил с войском через Пиренеи, но там его ждала неудача под Сарагосой – безрезультатная осада. Пришлось отступить.

Отход растянувшейся в горных ущельях армии прикрывал арьергард, возглавляемый графом Роландом, племянником короля. Весь этот отряд был уничтожен внезапно напавшими союзниками мавров – христианами-басками. Событие в военном отношении не очень значительное, но оно прославлено в веках «Песнью о Роланде» – одним из прекраснейших эпических произведений. Значение этого памятника не только в его художественных достоинствах. В нем мы находим идеологическую установку на грядущую эпоху: и беззаветную воинскую доблесть, и нарождающиеся понятия рыцарской чести. Лучше погибнуть, чем отступить; даже позвать на помощь в безвыходной ситуации – уже в какой-то степени уронить свое достоинство.

Главное же – идея безусловной верности вассала своему сеньору, королю. По версии «Песни», Роланда отправил в ловушку ненавидящий его отчим, коварный Ганелон. Тем самым он изменил и своему королю, и его деяние приравнивается к предательству Иуды.

* * *

Но сочинение «Песни о Роланде» – дело будущего, а пока весть о поражении франков вызвала восстания среди подчиненных им народов. Только подавив их, Карл смог бросить все силы против саксов (в 782 г.).

Саксы были уже расколоты не только традиционной разобщенностью: многие из числа знати сочли за благо признать себя вассалами франкского короля. Поэтому по призыву Карла на устроенное им торжественное собрание явилось множество людей. На нем был обнародован закон, гласивший, что смертью будет караться не только разорение храмов и убийство священников, не только отступничество от христианской веры, но даже несоблюдение Великого поста.

Однако угроза должным образом не подействовала. Когда Карл отправил саксонское ополчение в помощь своему войску против язычников-славян – оно повернуло оружие против франков.

Теперь король был беспощаден. Он объявил о казни всех, кто будет действовать заодно с язычниками против христиан. Было перебито 4,5 тысячи человек. Но и это только подлило масла в огонь: саксы сплотились вокруг избранного ими вождя Видукинда, отошли в глухие леса и, нападая оттуда, тоже не знали жалости.

Карл переломил ситуацию только тогда, когда в массовом порядке стал отбирать землю у мелких владельцев – эделингов, которые составляли костяк саксонского войска. Эти земли он частью отписал на себя, частью раздал своим приближенным, а остальными наградил сохранивших ему верность знатных саксов и тех, кто вовремя изъявил свою покорность. Наместников-графов король тоже назначил из среды саксонской аристократии.

Среди «осознавших ошибки» оказался даже Видукинд: на месте разрушенного капища бога войны он вместе со своими людьми отрекся от «сатанинских сил» и перешел в христианство. На этих праздниках примирения не было места только простым свободным землепашцам и рабам: они просто перешли под управление новых господ, да еще вынуждены были платить теперь церковную десятину.

* * *

На очереди был поход, принесший Карлу и много славы, и несметные богатства. В 791 г. была разгромлена обосновавшаяся в Паннонии, на Дунае главная орда кочевников-аваров, которые совершали набеги и на Галлию. Но больше всего насилия терпели от них соседние славянские племена – память о тех издевательствах сохранила наша «Повесть временных лет». Когда знатный обр (так в ней зовутся авары) собирался ехать куда-то по своим делам, он впрягал в повозку вместо лошадей славянок (в «Повести» говорится о женщинах из племени дулебов).

Удар была нанесен с двух основных плацдармов – из Германии и из Италии. К походу присоединились славяне и болгары. Воины шли по старым римским дорогам по обе стороны Дуная: с хоругвями, с пением церковных гимнов.

Ставка аварского кагана была защищена восемью кольцами высоких валов со рвами, но они не спасли – победа была за христианским воинством. Сокровищ, добытых многовековым грабежом, было обнаружено умопомрачительное количество. Часть их благочестивый король отправил в Рим папе, часть раздал своим вассалам, «чтобы они и впредь прославляли его милость и помогали в тяжелых походах».

На следующий год королевский сын Людовик довершил разгром, да так, что, по оценке хрониста, в Паннонии не осталось ни одной живой души.

Этими походами было положено начало современной Австрии: на захваченных придунайских землях было образовано военное наместничество – маркграфство, получившее название аварской, или восточной марки (марка – пограничная область).

Потом пришел черед отомстить за испанскую неудачу. На этот раз Карл действовал очень осмотрительно, провел солидную дипломатическую подготовку. Было отправлено посольство к багдадскому халифу Гаруну аль-Рашиду, знаменитому герою сказок «Тысячи и одной ночи». С ним была заключена договоренность о союзе против испанских Омейядов – выяснение отношений внутри мусульманского мира шло уже вовсю.

Военной помощи за дальностью расстояния от союзника ждать не приходилось, но Карл мог теперь быть уверенным в том, что и на помощь своим единоверцам могущественный халиф не придет. В знак особого уважения аль-Рашид передал Карлу право покровительства над христианскими святынями Иерусалима, а еще прислал в подарок слона – о котором позже.

Армия Карла объединилась с испанскими христианами – теми, которым удалось сохранить относительную независимость от мавров в горах Астурии и в долинах Пиренеев. Соединенное войско отбило у мусульман Барселону. Там франки основали еще одну пограничную марку – испанскую. Была создана база для последующей растянувшейся на века Реконкисты – освобождения Пиренейского полуострова от мусульманского господства.

* * *

Карл создал огромную по тем временам державу. Но, несмотря на невероятную порою военную добычу, экономически она была слаба.

Два других тяжеловеса эпохи – арабский халифат и Византия выглядели предпочтительней. Они находились на землях древних государств Востока и античного мира и в значительной степени сохранили традиции управления и хозяйства, торговые связи и культуру более благополучных времен.

А государство Карла Великого? Веками разорявшаяся войнами Галлия, в которой последние завоеватели если и не все перекроили на свой варварский лад, то существенно в этом преуспели. Германия, в недавнем еще прошлом языческая, жители которой привыкли существовать за счет меча не в меньшей степени, чем за счет труда. Север Италии, где лангобарды хозяйствовали доселе, скажем так, неконструктивно.

Знаменитые римские дороги не поддерживались, а новые были совсем плохи, торговля в упадке, денежное обращение минимально.

Большинство населения питалось от земли, но не продавало ее плодов. Карл мог собрать со своих подданных только сотую часть того, что имел от налогов и податей багдадский халиф.

Карл Великий (А. Дюрер)

Королевское хозяйство было построено по тому же принципу, что и поместья крупнейших земельных магнатов. Все отличие – что король был богаче всех. По всей стране были разбросаны его имения, виллы, которыми заведовали управляющие – они же судьи над всеми служащими и трудящимися там. К Рождеству управляющий представлял отчет, сколько получено с хозяйства продуктов, сколько поступило оброка и штрафов, сколько проедено, сколько сложено про запас. Собранные деньги сдавались к Вербному воскресенью, свечи – в начале зимы и к Великому посту, а другие продукты в течение всего года. Когда управляющий прибывал к королевскому двору или ко двору наместника с обозом, его обязательно сопровождал опытный пивовар – чтобы вдосталь приготовить хмельного напитка для повелителя, его домочадцев, придворных и слуг.

Но и рот ходил за хлебом: король со всей своей свитой перемещался с виллы на виллу, потребляя припасы по месту их возникновения. Ради такого дела везде должно было быть наготове не только пропитание, но и одежда, мебель, утварь и все необходимое для поездок.

В поместьях были устроены женские мастерские, где работницы ткали, красили ткани, шили одежду. Везде должны были находиться под рукой ремесленники всех профессий того времени: кузнецы, золотых дел мастера, портные, плотники, оружейники, рыбаки, птицеловы, медовары, хлебопеки, пивовары и другие.

Любимой резиденцией Карла был австразийский Ахен. Этот град изначально возник как большое имение. Королевская усадьба из множества домов со службами, кругом – такого же типа усадьбы вельмож. Когда собирался церковный синод или народное собрание, когда прибывало большое посольство издалека – в город стекалось множество народа. Появлялись купцы с восточными товарами – евреи и сирийцы. Специально для них были построены торговые и складские помещения. На королеве Хильдегарде в такие дни лежала обязанность «вовремя радовать подношениями придворных и чиновников и удерживать их в добром настроении». Из званных гостей кто попроще получали лошадей, нарядные одеяния; знатные наделялись дорогими украшениями и деньгами.

* * *

Когда войско отправлялось в поход, основную его часть составляли местные ополчения, собранные и ведомые герцогами и графами. Каждый воин на протяжении значительного времени должен был обеспечивать себя сам: одеждой и оружием не менее полугода, собственных съестных припасов должно было хватить на три месяца. Поэтому на каждых трех пеших воинов приходилась снаряженная за их счет телега с лошадьми.

Как мы видели, со времен Карла Мартелла все большую роль играла кавалерия, и все более привилегированным сословием становились ее всадники. Знакомые нам слова иностранного происхождения: испанское кабальеро, французское шевалье, немецкое риттер (от него – русское «рыцарь») – все они обозначают «всадник», «наездник», а в более широком смысле – представитель того высшего слоя, который все больше отдалялся от простого народа.

Это были люди, лично служившие королю (до тех пор, пока герцоги и графы, а потом и местные магнаты не стали почти самовластными сеньорами). Чтобы ходить в походы самому и привести с собой еще несколько бойцов и чтобы безбедно существовать в остальное время, каждый из них получал от короля бенефиций – владение пожизненное, но не наследственное. Таких вассов, или уменьшительно – вассалов требовалось все больше, особенно для обороны пограничных, не замиренных еще областей – маркграфств, управляемых маркграфами.

Выделялся и верхний слой вассалов – палатины, люди, постоянно находившиеся при короле. Они получали должности в дворцовом хозяйстве, выполняли важнейшие поручения, связанные с поездками по стране. Их владения становились аллодами – передавались по наследству.

Вассалами стала окружать себя и землевладельческая знать (магнаты), и наиболее весомые королевские вассалы. Такими вассалами следующего уровня становились и те из землевладельцев победнее, что передавали себя под покровительство богатого соседа, а тот обеспечивал их боевым конем, вооружал за свой счет, при необходимости обеспечивал судебную защиту (этот процесс станет массовым, можно сказать, всеохватывающим, позднее, когда будет складываться классическое феодальное общество – мы с этим познакомимся).

Были вассалы и другого рода, – и их становилось все больше, – те, кто шел в личную зависимость от влиятельного человека, чтобы избавиться, например, от разорительных расходов на военную службу. Ведь воин ополчения, чтобы выступить в поход в подобающем виде, должен был зачастую продавать коров, инвентарь, а то и хлеб в разгар жатвы – по самой низкой цене. Отсюда слово «вассал» получало еще более широкое значение, внутри этого понятия обозначалась резкая градация: одни вассалы, пусть небогатые, были заняты благородным военным делом, другие – ремеслом и земледелием (со временем первые станут рыцарями, вторые – вилланами).

Короля Карла расширение феодальной зависимости вполне устраивало. Воины-вассалы, если даже они состояли не на королевской службе, а на службе у сеньоров («старших»), были лучше вооружены и подготовлены, чем оторванные от повседневных дел, снарядившиеся за свой счет ополченцы. Королевских вассалов можно было использовать для службы в дальних гарнизонах сколь угодно продолжительное время, зимой и летом. Они же могли пополнять королевскую администрацию, если им давались какие-то постоянные или временные поручения.

С попавшими в вассальную зависимость простолюдинами властям было меньше хлопот: за ними присматривали, а зачастую за них отвечали господа. Скоро стало нормой, что у человека помельче имеется сеньор. Вошло это и в церковный обиход: епископы или аббаты монастырей считались сеньорами тех, кто сидел на их земле или служил им.

Карлу особенно была по душе идея вассальной верности: единожды отдав себя в руки сеньора, изменять ему нельзя. Вассал приносил присягу на верность, при этом становился перед сеньором на колени и вкладывал свои руки в его. Это был знак «коммендации» – отдачи себя во власть господина. К концу своего правления король законодательно запретил самовольный переход от сеньора к сеньору.

* * *

Центральной фигурой областного управления были наместники-графы – со времен Меровинга Хлотаря II король назначал их пожизненно из числа местных магнатов.

Граф собирал королевские доходы и пошлины, созывал ополчение и командовал им – но королевские вассалы ему не были подвластны.

Граф же следил за судопроизводством. Три раза в год жители каждого подчиненного ему округа созывались им на общее судебное собрание. На нем ему помогали семь выборных «из зажиточных». В остальное время выборные сами отправляли правосудие по делам попроще.

Жалованье из казны графу не полагалось: источником его служебных доходов были подарки, которые он получал за суд или при объезде своей области (принимать его следовало с почетом). Обычно в натуральном выражении, гораздо реже деньгами (вспомним, денег в обращении было очень мало).

Для надзора за этими наместниками, для защиты жителей от всевозможных притеснений король направлял (или назначал) «государевых послов» (своего рода прокуроров). Ими становились обычно епископы, которые следили, чтобы «светские люди исполняли законы, воздерживались от неправды и обмана, живя в мире и любви друг с другом».

* * *

Чтобы иметь более тесную связь со своим народом, Карл дважды в год собирал своих подданных на совещание. Но это были отнюдь не прежние полноправные народные собрания: теперь мероприятие носило куда более аристократический характер.

Приглашенные стекались туда, где в это время пребывал король. Собрание, проводимое в конце весны («майское поле») имело более расширенный состав. На него, помимо королевских вассалов, вельмож, магнатов и епископов с их многочисленными свитами сходились и рядовые ополченцы из ближайшего округа. Это был одновременно военный смотр – иногда прямо с «майского поля» войско уходило в поход.

Осенью собирались в более узком составе – созывалась верхушка общества. Придворные, епископы, виднейшие сеньоры совещались о государственных делах, о войне и мире, предлагались законы. Король больше слушал, иногда говорил. Никакого голосования не было, решения принимал после совещания он сам в кругу своих ближайших советников.

* * *

Важнейшую роль при дворе короля играли два должностных лица: канцлер, подготавливавший королевские грамоты, и капеллан – духовник короля и его советник по многим вопросам.

Особенная нужда в людях духовного звания была не только потому, что они были наиболее образованной частью общества и могли дать хороший совет. Еще важнее была роль церкви в установлении порядка в стране: за счет ее высокой организованности, ее духовного влияния на народ, наконец, за счет страха перед ее наказаниями.

Многие преступления по самой сути своей подпадали не под светское, а под церковное правосудие. Епископский суд карал за преступления, на которые тогда смотрели как на посягательство на Божью правду на земле. Это были, например, убийство в усобице, нарушение супружеской верности, клятвопреступление. Не говоря уж о колдовстве, магии и всех прочих формах общения с дьявольскими силами.