Текст книги "Беларусь – Евразия. Пограничье России и Европы"

Что мешает элитам стран Евразийского союза объединиться?

Евразийский экономический союз существует уже пять лет, но ещё рано делать далеко идущие выводы о его успешности и эффективности. Сейчас самое важное, что процесс реинтеграции постсоветского пространства продвигается вперед.

Естественно, как и всякий сложный процесс, он вызывает тенденции сопротивления как извне, так и изнутри.

Евразийская интеграция – это не только попытка, объединив усилия, создать и использовать преимущества в рамках конкуренции с другими интеграционными объединениями. Это также и вызов для сознания обществ и элит, образовавшихся после распада СССР.

От дезинтеграции – к реинтеграции

В начале 1990‑х гг. бывшие союзные республики – кто-то осознанно, кто-то вынужденно – избрали путь национально-государственного строительства. Национальные элиты, за редким исключением, с энтузиазмом восприняли возможность самостоятельно управлять без оглядки на Москву. Да и в самой Москве, казалось, с облегчением восприняли факт избавления от «балласта» в виде закавказских и среднеазиатских республик.

Исключениями стали лидер Казахстана Нурсултан Назарбаев, предложивший создать новую форму союзного объединения – Евразийский союз, и лидер Беларуси – Александр Лукашенко, выдвинувший проект Союзного государства России и Беларуси.

Проект Союзного государства практически сразу был подхвачен очнувшейся от парада суверенитетов московской элитой. Проекту Евразийского союза было суждено пребывать в ожидании 20 лет, прежде чем он начал претворяться в жизнь.

Очевидно, что интеграционные идеи, выдвинутые в центр из бывших национальных окраин, наконец, были поняты и востребованы, даже несмотря на значительную временную паузу.

Россия в лице своего руководства увидела в них инструмент глобальной политической игры и отстаивания своих национальных интересов. В то же время изменения происходили в Казахстане, и в Беларуси, где ностальгия по общему советскому государству уступила место прагматичному подходу и осознанию собственных национальных интересов, не всегда полностью совпадающих с позицией Москвы.

«Нестыковки» национальных интересов

Особенно ярко это проявилось за последние несколько лет во внешней политике. Минск и Астана выстраивают отношения с внешним миром, исходя из собственных приоритетов и соображений целесообразности. Это естественно, так же действует и Россия.

Но наступают моменты, когда подобная взаимная автономия может быть причиной угроз общей интеграционной конструкции. Последние события в Нагорном Карабахе показали, что ни Казахстан, ни Беларусь, ни даже Россия не может полностью принять армянскую точку зрения, хотя Армения – наш союзник по ЕАЭС и ОДКБ.

Армян можно понять. Для них Арцах – это символ экзистенциальной борьбы за существование своего народа. Но здесь именно национальный, даже националистический мотив важнее всего. Важнее геополитики и региональной архитектуры безопасности.

Если Россия целиком стала бы на армянскую позицию и содействовала бы наступлению и полному разгрому азербайджанской армии, то мы неизбежно получили бы повод для Турции начать боевые действия.

А это означало бы взрыв всего Закавказья с перспективой разрушительной войны для самой Армении. То есть Россия, в том числе и через поставки оружия как Армении, так и Азербайджану, поддерживает баланс сил и не даёт региону скатиться к большой войне.

Казахстану, претендующему на влиятельное место в тюркском мире, также нецелесообразно портить отношения с Турцией и Азербайджаном, как и Беларуси, для которой выбор между армянами и азербайджанцами, по словам министра иностранных дел Владимира Макея, равносилен выбору между братьями.

Армяне не всегда готовы это понять, отсюда происходят эти досадные дипломатические и информационные «стрелы», выпущенные в белорусскую и даже российскую сторону в период последнего обострения ситуации в Карабахе.

Евразийская картина мира

Мотивы всех сторон понятны, непонятно пока другое. Каким образом из пазла различных, иногда противоречивых национальных интересов должна возникнуть наднациональная, евразийская картина мира?

Может возникнуть и другой вопрос: а нужна ли она вообще? Коль уж мы ведем речь об успешном (а именно таким он и должен быть) евразийском интеграционном проекте, то да – нужна обязательно, хотя бы для того чтобы была общая рамка и некие критерии согласования и реализации национальных интересов.

Что может быть положено в основание евразийской картины мира, учитывающей, но превосходящей мышление сугубо национальными категориями?

Прежде всего новое сознание национальных элит, в основе которого должно быть понимание того, что кроме собственной, вверенной своим народом в управление территории, существует ещё и общее, большое пространство, судьба которого зависит и неразрывно связана с судьбой каждой страны, его формирующей.

Национальный горизонт – это все же тактика, горизонт евразийский – стратегия. Даже для России, элиты которой часто автоматически отождествляют свои идеи и интересы с таковыми у своих союзников или просто их у союзников не замечают.

По сути, России тоже надо переходить на наднациональный уровень мышления и планирования, хотя ей это сделать было бы проще всего в силу наличия такой традиции.

Предложения реформ

Практически это означало бы, что наиболее важные экономические, внешне– и военно-политические шаги России необходимо согласовывать с союзниками, особенно если вероятные последствия этих шагов их напрямую касаются, как в случае с европейскими санкциями.

В рамках евразийской интеграции, наряду с основным регулятором экономического объединения, Евразийской экономической комиссией, необходимо создание и чего-то вроде Евразийского сената – консультативного, совещательного органа по вопросам внешней и оборонной политики.

Россия и её руководство, очевидно, могут действовать решительно и без особых мнений союзников, и мы могли в этом убедиться за последние два года, но всегда ли это то, что лучше всего для Евразии?

Например, политика России по поддержке и «собиранию» земель по кусочку в отрыве от национальных метрополий (Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия, Крым, Донбасс), возможно, тактически выигрышна, но стратегически обернулась потерей на долгие годы решающего влияния в Молдове, Грузии, Украине. Получив малое, утрачивается великое. Наверняка общие усилия и предложения России, Беларуси и Казахстана, если бы таковые были востребованы, могли бы иметь иные варианты развития событий.

Национальный интерес и устремления элит государств-союзников России можно воспринимать исключительно в прагматической логике поиска выгоды и улучшения благосостояния своего общества. Но и эта перспектива закрывает стратегический горизонт.

Экономические и военно-политические проблемы и вызовы, перед которыми мы все стоим, национальные государства в одиночку решить уже не в состоянии, а это значит, что либо должны совершенствоваться существующие интеграционные инструменты, либо создаваться новые.

Например, назрела реформа ОДКБ, которая сейчас более похожа на координирующий орган части силовых ведомств, чем на полноценную военно-политическую организацию.

Что еще может формировать новое сознание национальных элит, сознание уже наднациональное? Общие проекты развития. Индустриальные, энергетические, транспортно-логистические, гуманитарные.

Роль России в этом – ключевая.

Да, исключительно национальные интересы России – развиваться прежде всего внутренне, подтягивать глубинку, осваивать Сибирь и Арктику, наращивать ВПК. Но вовлечение во всестороннее соразвитие союзников – это именно стратегический шаг, работающий на взаимное укрепление и сближение.

Есть и еще кое-что важное для сближения сознания национальных элит. Общие ценности.

Евразийская интеграция, евразийская стратегия должны предполагать и наличие евразийских ценностей. Того общего идейного базиса, который выделяет нас среди других, конкурентных интеграционных проектов и делает привлекательными для потенциальных союзников. Такой базис нужен и возможен. Но о нем стоит поговорить отдельно.

Союзное целеполагание

За последние три десятилетия мир необратимо изменился, он уже никогда не будет прежним. После краха советской системы уже ничто не могло сдерживать окончательное превращение планеты в единый организм – этот процесс известен нам сегодня как глобализация. Она происходила и происходит по правилам, диктуемым победителями в «холодной войне» и, естественно, выглядит справедливой только с их точки зрения. Именно страны Западного блока извлекли максимальную выгоду от всепланетарной связанности, которую они понимают как огромный рынок и площадку для продвижения своих товаров, идей и ценностей.

Постсоветское пространство, будучи ядром бывшего Восточного блока, конечно же, в полной мере ощутило последствия геополитического поражения огромной страны. Однако, с другой стороны, именно с этого момента начинается история суверенных государств новой Евразии. Это тот случай, когда каждая потеря чревата приобретением, а приобретение потерей, поскольку суверенитет – это не вечная данность, а то, что всегда требует заботы и стратегического планирования.

Суверенитет – это возможность народа и государства самому определять свою судьбу, направления развития и его цели. Но суверенитет не фетиш, это именно возможность, потенциал, инструмент, который можно использовать во благо или просто законсервировать, полагая, что мир не будет меняться и всё останется так, как есть сейчас. Уже очевидно, что суверенитета одной отдельно взятой и малой или средней по размеру страны недостаточно для достойного существования и реализации перспектив в будущем.

Государственный суверенитет – это как урожай у рачительного хозяина: для того чтобы процветать долгое время, а не только один год, необходимо просчитать, какую его часть нужно оставить для будущего, как наилучшим образом использовать имеющийся запас и приумножить его. Иллюзия того, что можно не заботится о долгосрочном планировании и жить на национальном хуторе не замечая и не понимая реалий изменившегося глобального мира чревата в конечном итоге потерей суверенитета или периодом продолжительной нестабильности, примером чему может быть ситуация в братской Украине.

В международных отношениях одним из способов возможного рационального использования суверенитета государства является интеграция – объединение, кооперация с другими суверенными странами. Это необходимо для общей защиты своих политических и экономических интересов и обеспечения безопасности, что требует согласованности и в военно-политической сфере. Естественно, любая интеграция – это осознанная необходимость передачи части суверенных полномочий на новый уровень – туда, где должны приходить к общему знаменателю интересы всех участников интеграции.

Три новых суверенных государства: Россия, Казахстан и Беларусь стали основателями нового интеграционного образования – Евразийского экономического союза. Как видно из названия, прежде всего это экономическое объединение, призванное обеспечить защиту и развитие экономик наших стран, что особенно актуально в условиях конкуренции с другими крупными союзами.

Украинский кризис стал причиной консолидации западных элит (ЕС и США) в отношении России, отодвинув на очень далёкую перспективу возможность создания единого экономического пространства от Лиссабона до Владивостока.

Европейский союз переживает не лучшие времена и провозглашенная программа новой индустриализации в рамках «плана Юнкера» выглядит как попытка Старого света не стать периферией по отношению к Новому, обеспечив технологический и инфраструктурный паритет.

Часть европейских элит не склонна к полному разрыву отношений с Россией и полному возвращению «новой холодной войны», поскольку российский фактор может быть использован как дополнительный аргумент в переговорах с США, да и без российских энергетических ресурсов для новой индустриализации не обойтись.

Для ЕАЭС это означает, что «худой» мир с Европой необходимо использовать по максимуму: отстаивать свою долю на энергетическом рынке ЕС и, по возможности, её наращивать, стремиться к трансферу технологий через участие в проектах, усиливающих позицию ЕС по отношению к США. Если это невозможно делать самой России в силу наложенных санкций и ограничений, то нужно привлекать союзников, например Беларусь, которая может в такой ситуации стать выгодной для всех сторон площадкой взаимодействия.

Страны-союзники должны передавать часть своих суверенных полномочий в экономической сфере наднациональному органу – Евразийской экономической комиссии и другим структурам, которые будут определять правила функционирования общего хозяйственного пространства. Это тот случай, когда суверенитет используется для достижения бóльших результатов, чем это возможно на национальном уровне. При этом, конечно, никто не отменял заботы о собственных национальных интересах. Интеграция имеет смысл только тогда, когда эти интересы учтены и согласованы с интересами других участников.

Это не простой процесс. Европейский союз создавался почти пять десятилетий и даже сегодня он далёк от совершенства, однако, вряд ли кто-то сегодня будет утверждать, что объединенной Европе есть некая реальная альтернатива. Объединение, интеграция – это и возможности, и риски. Беларусь, например, имеет исторический опыт существования в различных интеграционных объединениях (Великое княжество Литовское, Российская империя, СССР) без растворения в них. В новейшее время мы стали инициатором создания первого постсоветского интеграционного объединения – Союзного государства России и Беларуси, положительные результаты существования которого очевидны для простых граждан наших стран.

Евразийский союз – новый этап интеграции. С ним связываются большие надежды и их осуществление возможно тогда, когда существующие между нами барьеры и ограничения будут сняты. В этом случае будет происходить не только укрепление экономического, а значит, и политического суверенитета каждой страны-участника союза, но и рост общей субъектности. В таком случае интеграция оправдана, необходима и с точки зрения суверенности национального государства.

Сильные, суверенные государства, образующие мощный союз – это залог того, что в глобальном мире мы не потеряемся, не станем ведомой периферией, а, наоборот, имеем все шансы быть одним из его самодостаточных полюсов, поддерживающих равновесие и справедливое устройство.

Любой масштабный интеграционный проект, союз не может быть успешным без идеологической, политической и военной составляющей. Это логически вытекает из необходимого целеполагания, которым должен обладать Евразийский союз.

Идеологию лучше всего понимать не через некую обязательную идеологию, доктрину, директиву и т. д., а как ориентиры, цели движения, стратегию развития в будущем. История и прошлое оказывают своё значительное влияние на настоящее, но зацикливаться на прошлом и жить одной лишь ностальгией крайне опасно. Можно потерять эти самые ориентиры и пойти за ложными целями.

Цели обязательно должны быть обращены в будущее, они формируют его образ, который также становится элементом стратегии. Человеку важно понимать, какое будущее он созидает, почему это будущее обусловлено его собственными действиями, решениями, открытиями.

Историческая рефлексия несет в себе потенциал размежевания, а образ будущего, напротив, может стать платформой для объединения. Именно через призму будущего мы можем увидеть, к каким результатам может привести та или иная мировоззренческая позиция или выбор пути развития, чтобы избежать ловушек пещерного национализма, конфликтности и т. д.

Почему это важно? Любому государству в момент перехода мира к новой технологической и экономической формации необходимо не просто сохранить существующие позиции и уровень развития, а по возможности совершить рывок, который в будущем позволит занять достойное место или хотя бы не потерять то, что оно имеет сегодня. В связи с этим наши общества необходимо ориентировать на поиск ответов – каким образом этот рывок будет осуществляться, как будет обеспечено это достойное место. И это уже не просто мышление мемами и лозунгами, это мышление реальными целями.

Для продвижения идеи важно определить, к какой цели мы стремимся, каков путь для ее достижения? Ещё один ключевой момент – это технологии. Важно поддерживать в сознании граждан определенный уровень технологичности. Чтобы у них не возникали иллюзии о том, что благосостояние возникает из ниоткуда. Ведь многие люди до сих пор верят в то, что на страну, изменившую геополитическую ориентацию в пользу Запада, сразу снисходит манна небесная и все её проблемы автоматически решаются. Приверженцы «европейского выбора» надеются на то, что Запад охотно поделится с нами своими технологиями, и они попадут в элитный клуб развитых наций.

Важно осознать, что импульс к развитию, проект будущего основывается на собственном внутреннем потенциале и на потенциале реальных геополитических союзников. Для постсоветского пространства при всей необходимости дипломатического водевиля с США и ЕС реальная основа для дальнейшего развития, для технологического рывка связана прежде всего с Евразийским союзом.

Реализм, целеустремлённость и определённая технократичность должны помочь обществу сохранить рациональность мышления, не позволить одурманить его мифами и заблуждениями, и станут тем стержнем, вокруг которых будет выстраиваться всё остальное.

Понятно, что у разных народов и государств не может быть абсолютно одинаковых целей, будет отличаться и понимание путей их достижения даже при наличии таковых. Тем не менее должен быть осознаваемый набор целей, пусть разных, но не противоречивых – без этого любая идея превращается в безжизненную утопию.

Люди должны видеть, к чему направлены их устремления, ради чего они живут и работают. Должны видеть конкретный результат сегодня и перспективу на завтра. Это и есть цели. Они могут и должны быть общими, объединяющими Союз, большинство его населения.

Для Евразийского союза мы можем обозначить несколько самых очевидных целей.

Первая цель – экономическое и политическое выживание наших стран в глобальном мире жёсткой конкуренции и нового блокового противостояния.

Вторая цель – утверждение себя в качестве субъекта глобального управления, а не объекта манипуляции другими силами.

Третья цель – решающая или даже доминирующая роль в определении путей развития человечества и всей планеты на основе собственных разработок, идей, ценностей, открытий, решений – мировоззренческих, технологических, организационных и т. д.

Определённые признаки формирования подобного поля целей и смыслов можно отметить. Уже есть серьёзный задел в плане синхронизации в военно-политической сфере – сотрудничество в рамках ОДКБ, Союзного государства России и Беларуси. События на Украине заставили задуматься о ещё более тесной военной интеграции, развитии общего ВПК, западные санкции подстёгивают развитие собственных высоко интегрированных сегментов экономики и промышленной кооперации.

А вот с мировоззренческой основой пока, к сожалению, слабовато. Есть ли у нас общие ценности, отличны ли они от «западных», если есть, чем они лучше, как мы представляем себе будущее на их основе, можем ли мы транслировать их вовне в качестве более привлекательных – вот эти вопросы нуждаются в очень серьёзной проработке.

В качестве фундаментальной евразийской ценности следует назвать право народов на идентичность и развитие. Это означает, что в отличие от западных ценностей акцент должен делаться не на «правах человека» и связанным с этим распространением либеральной демократии в качестве якобы универсальной идеологии, а на том, что в нашей части света важную роль играют коллективные идентичности: национальные, конфессиональные, корпоративные, семейные и т. д.

Евразийский союз мог бы в ценностном плане основываться на неком балансе между коллективными и индивидуальными правами и уважении к пониманию этих прав в каждой культуре. Это значит, что мы ставим во главу угла не права всевозможных меньшинств, хотя не отрицаем и поддерживаем их, а, например, социальные права: право на труд, на доступные, если не бесплатные, медицину и образование.

Также очень важно закрепить принцип развития в рамках Евразийского союза. То есть нужна не консервация или колониальная эксплуатация, чем грешит западная модель глобализации, а кооперация, вместо отношений центр – периферия необходимо создавать сети и инфраструктуру, стимулирующие всестороннее развитие регионов: Сибири, Дальнего Востока, Средней Азии, Восточной Европы и т. д.

Три главных условия успешности евразийской интеграции: равноправие, доверие и справедливость. Эти принципы должны стать основополагающими, в первую очередь – для национальных элит. Если именно на них будут основаны интеграционные процессы, тогда придёт понимание общего дела и общей ответственности, разделяемое и рядовыми гражданами.

Важнейшим условием также является информационное сопровождение интеграции – люди должны понимать зачем, ради чего существует Евразийский союз, какие возможности и выгоды он даёт. Если не будет собственной чёткой информационной линии, этот вакуум очень быстро заполнится содержанием от недоброжелателей и конкурентов.

Отсутствие понимания общих целей, инструментов их выработки и согласования, способов донесения их и разъяснения являются очень серьёзными рисками для Евразийского союза. Успех проекта окажется также под угрозой, если будет иметь место эгоизм элит, с одной стороны препятствующих реальному равноправию в рамках союза, а с другой стороны злоупотребляющих доверием партнёров. К этому списку можно добавить неумение управлять национальным разнообразием, стремление к силовому доминированию вместо создания общих инструментов «мягкой» силы. И конечно же, игра на наших слабостях и противоречиях внешних сил.

Неуспешность или отсутствие должной динамики развития постсоветских проектов интеграции необходимо видеть в плоскости их целей. Не секрет, что СНГ создавался как институт цивилизованного развода бывших республик СССР. Горизонт его целей включал в себя сохранение хоть каких-то связей между новообразованными государствами. Каких-то иных, новых, опережающих целей не было выработано.

Ещё один интеграционный проект – ГУАМ, создавался как попытка объединения ряда стран в обход интересов России. А любое объединение, не учитывающее интересы России в регионе и не предлагающее позитивных вариантов развития отношений с ней, на мой взгляд, все-таки обречено на провал.

Достаточно успешным можно назвать Союзное государство России и Беларуси – в рамках этого проекта был решён ряд важнейших задач: общее оборонное пространство, реальное отсутствие границ, свободное перемещение граждан, взаимное соблюдение социальных прав. На сегодняшний день это самый «продвинутый» интеграционный проект.

Но надо двигаться дальше. Интеграция должна расширяться и углубляться. В ЕАЭС речь идет прежде всего об экономике, об общем экономическом пространстве, но без экономики евразийство тоже невозможно представить, так что это большой шаг в правильном направлении. Большой, но только первый.

Без разработки и реализации в кратчайшие сроки согласованного плана индустриализации, общего для всего ЕАЭС, в технологически и экономически отсталую периферию рискуем превратиться как раз таки мы. И даже единственно возможная ориентация, в случае дальнейшего ухудшения отношений с коллективным Западом, на сотрудничество со странами Азиатско-Тихоокеанского региона не решит наших общих задач выживания и развития.

Основная же проблема – отсутствие общего плана, стратегии развития ЕАЭС. Пока каждый участник преследует свои национальные интересы, но без сверхнационального горизонта целей, общего планирования, Евразийский союз не реализует своё предназначение.

Одной экономикой ограничивать интеграцию нельзя, даже если и не ставить целью осуществление в обозримом будущем интеграции политической. Евразийская экономическая комиссия создалась как наднациональный орган управления экономикой, аналогичный орган, пусть и сформированный не государствами, а общественными организациями стран-участниц ЕАЭС должен быть создан и для конструирования идей и новых смыслов.

Зачем они нужны? Без адекватного мировоззренческого и философского инструментария наши общества просто не смогут найти себя в глобально-связанном мире, не смогут сохраниться или погрязнут в изоляционизме и националистическом тумане.

Евразийский союз развёртывается как проект, дающий шанс на восхождение и качественный рост субъектов его формирующих. И этот шанс должен быть всесторонне использован всеми участниками союза.