Текст книги "Как стать никем. Апокалипсис по-питерски"

Глава 12. Как я халтурил

Когда меня переводили на работу в отдел электрики, директор строго предупредил: «Гагач, не ходи на халтуры, ну его, особенно в дома по соседству. Сгорим синим пламенем, тьфу-тьфу-тьфу».

Я покорно кивнул, но в душе возликовал: «А-а-а, сука, здесь есть халтуры, заебись!» Деньги были нужны всегда, особенно молодому, требующему алкоголя и женщин организму.

На первой же халтуре, в соседнем доме, я установил мужику двухклавишный выключатель. Через час после моего ухода он позвонил и спросил: «А это так и должно быть: если я хочу включить вторую лампочку, то нужно обязательно включить первую? По-другому, – говорит, – вторая лампочка не включается. Подозреваю в вашей оказанной услуге хуйню!»

– А как вы хотели? – отвечаю я. – Специальный такой выключатель. Если бы дешевле купили, то такая опция, наверное, отсутствовала бы, а тут вот, пожалуйста, пользуйтесь! Мировая тенденция.

– Н-да? – засомневался дядька. – Меня эта опция бессмысленная напрягает. Нельзя ли ее убрать?

– Никак нет! – отвечаю я, будучи полностью уверенным в своей правоте. – Нанотехнология, уважаемый.

Если бы я знал, что через десяток лет проект «Бизнес Молодость» инициирует тысячи таких же активных долбоёбов, действующих по принципу «взял предоплату, а дальше разберёмся», то сам бы озолотился на их инициации, делясь своим богатейшим опытом.

Короче, дядька понял, что скупой платит дважды, и повесил трубку. А я радовался и ждал следующей халтуры. Долго она ждать себя не заставила.

Поутру в магазин ввалился весьма брутальный мужик, прикидом и лицом смахивающий на Кортнева, только, казалось, больше габаритами. Не прям громила, но мышцы рельефно выпирали через кожанку, челюсть радовала правильными геометрическими формами в виде квадрата.

– Э-э-э, земеля! – подошёл он к Дине, моему старшему коллеге, – мне надо провод к люстре поменять и выключатель, по мелочи там ещё. А то старое всё, как жопа диплодока…

А Диня на меня рукой показывает и говорит:

– Вон стоит молодой специалист, неприхотлив в запросах и производителен, как дядюшка Том. Пашет как негр, иными словами.

Я не смутился брутальности клиента и бойко обкашлял с ним все детали заказа. Миссия казалась выполнимой, оплата – адекватной.

– А чё ты, – говорю Дине с подозрением, когда заказчик ушёл, – добрый сегодня такой? Отдал мне клиента…

– А я по телику видел, как этот кент людей пиздит на ринге. Только не помню, как звать.

– Людей? – опешил я.

– Каких людей, дятел, бойца не помню имя! Ну его нахуй такие халтуры…

Однако вечером после работы, когда я пришёл по указанному адресу, бойца дома не было. Зато наличествовали два совсем юных мажора, накрахмаленные от кончиков волос до пяток.

«Нас, – говорят, – дядя в надзор за тобой поставил. За десять минут управишься? Скоро друзья прикатят, нам на „пати“ надо!» – с ходу выдали мне расклад будущие представители нетрадиционно ориентированной части ансамбля «USB».

Я пошёл глянул на фронт работ. Батюшки! Да в этой комнате старого жилого фонда, где потолки метров пять высотой, проводку наверняка делал ещё какой-нибудь статский советник. А то и вице-губернатор, да ещё в те времена, когда за электричество могли сжечь, а за слова, что Земля круглая, любой поп вдрызг расколотил бы чело.

«За десять минут, – говорю, – я только охуевать перестану. А работы тут на день, не меньше!» Не буду описывать технические нюансы, всё на самом деле было объёмно. Материалов, взятых по описанию клиента, не хватало, но начать работу я мог, в чём и признался мажорам.

Те сразу испуганно загундели, руками замахали, типа «пати века» у них органом мохнатым накрывается. И чтобы я свалил по их указке, они мне предложили неплохую мзду.

– Только дяде не говори, трындюлей нам даст.

За отведённое мне время я успел прикрутить и подключить выключатель, подцепить провод к монтажной коробке, кинуть до люстры кабель с зачищенной на концах изоляцией, закрепить его на временные скобки к потолку. И тут мажоры начали с нетерпением стучать верхними лапками по стремянке: «Пора, мол, выпёздывать, мастер!»

– Я послезавтра вернусь, работу доделаю. Завтра не могу, с другом пиво пить пойдём. Выключатель не трогать, люстру не трогать…

– Ладно-ладно! – торопятся метросексуалы. – Мы дяде всё скажем, не ссы, давай-давай, шнеллер.

Ну, хорошо. Я ж людей понимаю. Сам между вариантами почитать книгу Максима Горького «Детство» или подрочить всегда второй вариант выбирал. Но с возрастом, правда, Горький стал отыгрывать позиции, что говорит о величии классики на все времена.

Поэтому я со спокойной душой покинул делянку и решил забыть до вечера послезавтра о полупокерах и их грозном дяде.

* * *

– Э-а-а-ы-ы! – ревела трубка, неосмотрительно поднятая мною в баре, где отмечали встречу с другом. Зелёный экран «нокии» высвечивал лаконичную надпись: «КЛИЕНТ».

– Алло, алло, говорите понятнее!

– Э-а-а-а! Сукэнэх… Ы-ы-ы-ы… – проревела трубка в ответ. Звонок сбросился, но через минуту телефон снова запищал.

– Игорь Дмитриевич написал на бумажке, что вы «пиздюк» и вам «пиздец», извините, он мне заплатил, сам говорит не может… – затараторил в трубке женский голос.

– А-ы-ы-ы-э! – подтвердил информацию на заднем фоне Игорь Дмитриевич.

– Ещё он сказал, чтобы вы купили в магазине водку, шоколад и ехали в больницу по адресу… Вам всё равно «пиздец», поэтому бежать смысла нет, так хоть мучить не будет, «ёбнет», извините, почти сразу.

– Ы-ы-ы-ы! – кровожадно загудел клиент.

Я молча повесил трубку и стал собираться. Я понял – произошло недоразумение, и сейчас я просто приеду и всё выясню. А бежать на самом деле не стоило. Да и куда бежать-то?

Через полчаса я уже ввалился в больницу с пакетом. Меня сразу опознала и потащила в недра заведения девушка, которая зачитывала угрозы клиента. На все вопросы она упорно отмалчивалась. Мне стало страшно, но я шёл. Я столько успел передумать… если всё записать, то Толстой Лев Николаевич покажется мелким кропателем рекламных брошюр, не более.

Нанографоманом в изгнании.

Клиент находился в отдельной палате. Именно – находился. Лежать – не лежал; стоять – не стоял; был подвешен к какой-то непонятной стойке наискось, как в гамаке для инвалидов, и завёрнут в простынку. В палате чем-то навязчиво воняло. Когда я зашёл, Игорь Дмитриевич вылупил на меня глаза и злорадно засмеялся, активно показывая руками на пакет.

Я достал пузырь и отдал его клиенту. В голове звенело: «Неужели из-за меня?»

Боец присосался к бутылке и принялся азартно, жадно булькать. Опустошив пузырь наполовину, он стал сканировать меня взглядом Ганнибала Лектера, медленно качаясь в своём гамаке. Сверху донизу осматривал, потом снова поднимая планку сканера до головы.

– Хуйпезда! – неожиданно сказал он и обрадовался. – Подействовало! Я уж начал думать, что немым останусь, Алексей-Алёшенька. Кранты тебе, чё смотришь? Я сейчас поговорю, расскажу, за что тебя ёбну, а потом ёбну…

– Чё случилось-то? – хмуро спросил я. Мне не сильно верилось, что меня могут убить в больнице. Хотя… Морг в наличии, крематорий рядом. Удобно.

– Я, Лёша, не из оскотинившихся… Не за бабло всё, а по справедливости, понимаешь? Хотя деньги есть, связи есть, успех в спорте… а всё сам люблю делать. Вот и купил хатку. Думал – сделаю ремонт своими руками, жить приятно будет. Только электричество я не понимаю. Я лучше в тюрьму сяду, чем в щиток полезу. В тюрьме-то я точно знаю – жив останусь, а тут хуй знает. Электричества же не видно! Вот и пришёл к тебе за помощью…

Игорь Дмитриевич отхлебнул ещё глоток и продолжил:

– А ты, сучара… Попросил я своих племянников, Чука и Гека, блядь, посмотреть за тобой, а ты их наебал! Увидел, что не шарят педики, и схалтурил!

На этом моменте я хотел возразить, но клиент посмотрел на меня так, что я осёкся.

– Потом последнее слово скажешь, потом. Приехал, короче, я сегодня в хатку, выгнал отдуплявшихся после пьянки племянников, разделся догола; знаешь, люблю, когда ничего не мешает. Свет-то не включал, светло на улице. Смотрю, висит люстра, провод протянут, выключатель на стенке. Всё заебцом, как и договаривались. Я полез на стремянку – люстру драить. Взялся за основание и чашку приподнял кверху.

Боец выдержал паузу, глядя мне в глаза, и продолжил тихим, сдавленным от воспоминаний о пережитом голосе.

– Тут меня как пизданёт, Алёша! Так на ринге не получал ни разу. Я крутанулся, начал падать вместе со стремянкой, снова уцепился за люстру и повис. Стремянка грохнулась на пол, а меня опять током ебашить начало. Дрыгаю ногами, верещу, как бешеный макак, говно из жопы сыпется, а из хуя молнии бьют, и дуга электрическая проскакивает. Руки разжать не могу. Пробки не срабатывают, старые, сука…

Клиент сделал ещё глоток водки, выдохнул.

– Ебашило, пока люстра с крюка не сорвалась. Я с ней в своё дерьмо и пизданулся. Только в больнице смогли отнять у меня люстру… Алёша, меня все соседи видели, понимаешь? Они ментов вызвали на крики и грохот. Дверь выломали, а я сижу голый, по уши в своём говне, держу люстру в руках, шары размером с пятак, и гукаю как младенец. Хорошо, что переломы есть, так бы в дурку сразу свезли. Мои кореша уже были тут, оставили мне пушку и поехали к соседу, что зеркалкой меня фоткал, в жопу фотоаппарат засовывать. Ёбну я тебя, дурак! Говори последнее слово.

С этими словами Игорь Дмитриевич полез в простыню и вытащил пистолет, я в них не шарю, модели сказать не могу. Выглядело внушительно. Пахло близкой расправой.

Ситуация…

– Игорь Дмитриевич, вы мне сейчас, наверное, не поверите, но я этих ваших, Чука и Гека, просил вам сказать, что не закончил работу. Я же не специально, что я, больной, по-вашему? Завтра набрал бы материалов и доделал всё. Там работы до пизды и больше! В щитке вместо пробок «жучки» стоят, проводка на соплях. Алюминий везде с медью вперемежку. Сделал, что успел, остальное на послезавтра, точнее, уже на завтра перенёс. Да и не должна люстра током бить, разве что с фарфоровыми вставками! А, у вас же с фарфоровыми…

Даже под дулом пистолета я заботился о том, чтобы клиент не поубивал своих племянников, ну и меня заодно, за саботаж первого дня рабочей смены, что привело в дальнейшем к таким последствиям.

Клиент смотрел на меня не мигая.

Лицо его как-то добрело, что ли… Но тогда мне не удалось это узнать. Нервная судорога прошла по его телу; видимо, он вспомнил, как его пиздило током на люстре. От судороги палец нажал на спусковой крючок. Естественно, как это пишут в плохих романах: «раздался выстрел».

Пистолет не был направлен на меня; пуля пошла вверх, подрезав крепление ремней к непонятной стойке. Клиент мешком рухнул на пол и заорал. Сбежался на шум народ, побежал и я, только мимо всех – вон из этой больницы.

В ушах, как пишут всё в тех же никудышных романах, свистел ветер.

Неделю я пил, сказавшись на работе больным. Телефон не выключал, словно ждал от него решения своей проблемы. Ведь я реально думал, что за мной охотится пол-Питера. И ровно через неделю надпись «КЛИЕНТ» высветилась на телефоне ещё раз.

– Лёха, здорово! – бодро проорала трубка.

– Здравствуйте! – неуверенно поздоровался я.

– Пидараствуйте, ёбте! – передразнил меня боец. – Жив-здоров?

– Вашими молитвами, Игорь Дмитриевич…

– Не дерзи. Слушай, Гагач, окажи услугу, а? Повесь-ка ты люстру моей тёще. Сможешь?

Глава 13. Магазин и сумасшедшие

У нас замечательная страна и прекрасный народ. Главное – понимать тайные, скрытые в его глубине механизмы, на первый взгляд невидимые. А когда всё понимаешь, оно и легче становится, с людьми-то.

Потрудившись в магазине стройматериалов, я понял, что это за сила, которая движет всем вокруг. Она называется «вера». Не в Бога, нет, хотя и в Него тоже. Люди верят в атеизм, в науку, в своё право парковаться на газоне. Почувствуйте разницу: не знают, а верят. Во всё подряд, не утруждая себя анализом знаний и опыта – а по зову сердца, не сомневаясь в своём праве судить иноверцев и плевать на них. Да на всех плевать.

Однако не всё так мрачно, скорее, смешно.

Напарник Петя запил в пятницу, на работу не вышел в субботу. Я тоже запил, но вышел. Это сейчас бы столпившиеся в очереди покупатели орали: «Позовите ещё продавцов!», «Где администратор?». А двадцать лет назад стояли смирно у прилавка и жалели мучимого похмельем молодого Алексея Гагача.

А я бегал, как лайка в санях, обслуживая бригадиров, зашедших с утра за инструментом, и с ужасом ожидая «субботников». «Субботники» – это такие люди, которые проснулись утром в выходной день и решили изменить жизнь, самостоятельно затеяв в квартире ремонт.

Я давно понял, что они свято верят в свои возможности, и только ради экономии времени научился общаться с «субботниками» с помощью иронии и сарказма. Так им понятнее.

– Что лучше – дрель или болгарка?

– Возьмите электролобзик, гражданин. Поступательное движение всегда лучше вращательного.

Вот и в ту злосчастную субботу до меня добрались «субботники». Вон он стоит: усишки, кепка, джинсовая жилетка, сумка через плечо. Помню я его, в прошлый день икс купил ручную дрель, «дешевле же, чем электрическая». Ручная дрель – это такой миниатюрный прибор с ручкой, крутишь её – вращается сверло, не крутишь – не вращается.

Это точно он, скупердяй хренов. Кладёт инструмент на прилавок, недовольно заявляет:

– У вас дрель не сверлит.

– А что вы ею сверлили, месьё?

– Как что? Кирпич.

– Ручку крутили?

– Крутил.

– А кирпич-то с ударом сверлится, – говорю. – Надо, чтобы вы крутили, а жена стояла рядом и стучала по кирпичу молоточком.

Очередь гогочет, делать-то ей больше нечего. Мужик понимает, что не прав, идёт смотреть электрическую дрель с функцией удара.

Хихикая, подходит второй «субботник», выкладывает на стол купленную в прошлую субботу болгарку.

– Она у меня не пилит. Диск крутится очень медленно, даже гвоздь не распилить.

Ну что ж, предъявлено серьёзное обвинение. Молча включаю болгарку в сеть, нажимаю на кнопку. Действительно медленно. Смотрю гаду в глаза и кручу колёсико регулировки скорости. Болгарка ревёт и вибрирует. Очередь ревёт и вибрирует, а ещё улюлюкает и смеётся. Сконфуженный клиент вибрирует, но не смеётся, сгребает инструмент и убегает вдаль.

На прилавке появляется ещё одна коробка с дрелью, электрической, ударной. Хозяин заходится от смеха:

– А-ха-ха, у вас сегодня прямо парад уродов! Но у меня другая проблема – некомплект. В прошлую субботу купил дрель, достаю, а она некомплект.

Приняв серьёзный вид, вынимаю дрель из коробки, внимательно рассматриваю. Мне всё нравится. Вопросительно смотрю.

Перемигиваясь с соседями по очереди и хохоча, клиент поясняет:

– Видите на коробке? Дрель изображена с «клювиком», – тычет он в «кулачки» для фиксации сверла, – а на оригинале «клювика» нет.

Вздохнув, кручу патрон, и «клювик» чудесным образом появляется.

Очередь в истерике, очередь бьётся в конвульсиях. А я чувствую себя батюшкой в храме большой и светлой веры народа в свои таланты, в свою непогрешимость. На том и стоим.

Не подумайте, что я тут корчу из себя самого умного, нет. Человек, намазавший яйца финалгоном, подаривший дяде на день рождения пакет с говном, всё о себе знает. Юмор и ирония тут скорее защита, а не нападение. Тем более что навещали строительный магазин не только «субботники», но и обыкновенные сумасшедшие.

Графоман не будет графоманом, если не будет описывать происходящее. Надо ж донести потомкам важное и вечное, не расплескав из ночного горшка по дороге. Так родился следующий триптих рассказов, который называется просто – «Триптих».

Глава 14. Триптих

Рассказ первый
Игорёк

– Девушка, а как вас зовут?

– На бейдже написано! – грубо ответила кассирша строительного магазина подозрительному, неопрятному, высокому, как каланча, с острым, лысым черепом и ушами, как у чебурашки, покупателю.

– Е-ка-те-ри-на! – по слогам прочитал покупатель и малахольно улыбнулся. – Спасибо!

– На здоровье! – буркнула новенькая кассирша, только заступившая на свою первую смену, но покупателя уже и след простыл. Правда, через два часа он снова появился.

– Екатерина, прощения мя алчу, ибо содрочимши на вас! – волнуясь, сообщил клиент кассирше.

– Шо?! – не поняла она.

– Есмь возвеличил и нарисовал в голове нагую и развратную, затем эксплуатировал образ в сатанинских целях. Я содрочимши, Екатерина! Прощения мя алчу!

– Вы… вы издеваетесь? Я сейчас охрану вызову! – заволновалась Екатерина, осознав, что имеет дело с сумасшедшим.

Тут к кассе подрулила начальница смены кассиров – Мила. Дама «глубоко за сорок», без лишних комплексов.

– Что, Катя, и на тебя содрочили?! Добро пожаловать в наш клуб. Это Игорёк. Местный псих. Игорёк, чё новеньких пугаешь?

– Прощения мя алчу!

– Прости его, Катя, а то не отстанет. Он безобидный. Сначала подрочит на тебя, а потом прощения просит. Преступление и наказание. Классика, зря, что ли, в Питере живём? На нас Игорёк «содрочил» уж и не счесть…

– Содрочил, Екатерина! – волком взвыл псих. – Прощения…

– Да прощаю, прощаю, дрочи на здоровье! – в ответ наорала на него новенькая.

Игорёк втянул голову в плечи и, загадочно улыбаясь, побежал к выходу.

– А чего он так странно всё? – спросила у Милы Катя.

– Ну типа согрешил дрочкой. Отсюда – «содрочил». Лет пять к нам уже ходит, как в бордель, – стала рассказывать Мила. – Директор тут дочку свою устроил. Чтобы училась с людьми работать, не росла идиоткой. Мы её, как и тебя, проинструктировать не успели. Тут такое было… Она всё осознать не могла, что на неё, дочь директора сети магазинов, бесплатно содрочили…

– Жесть!

– Ага. И Игорька прощать не хотела. А он, если его не простить, штаны снимает и просит наказать. Так-то. Дело кончилось тем, что дочка – дура-дурой, а психолог тонкий. Сказала, что сама на него взяла и содрочила. Игорёк просил покаяться, а дочка его матом отборным. Убежал в слезах, бедняга. Неделю не было. Обходил стороною. Я бы тоже от психа отвязалась, да язык не поворачивается такую пакость сказать. И что с меня, убудет?

– Да, пускай хоть кто-то… – согласилась Екатерина.

– Пускай! – вздохнула Милка. И обе грустно задумались о своём, о женском.

Рассказ второй
Виталий

Как ты сумасшедшего лекарствами ни пичкай, а он всё равно на свободу ломится. Тезис доказан на примере нетривиального происшествия, случившегося в городе N. Из местного дурдома умудрился сбежать пациент, прихватив с собою одежду и деньги одного из санитаров. Так как санитар только начал смену, а в дурдоме царило разгильдяйство и процветало казнокрадство, в совокупности со сдачей в сексуальную аренду овощеобразных пациенток, пропажу дурика заметили не скоро. А зря…

Дурик обладал высшей степенью непризнанной гениальности. Он считал, что если наглухо запаять церковный колокол и начать в него звонить, то он наполнится «Божественной мелодией любви», и тогда, от резонанса, колокол втрипиздище разорвёт, и на волю вырвется новая, справедливая вселенная, в которой его никто не будет бить по морде и колоть всяческими лекарствами, а красивая врач-психиатр Наталья Юрьевна бросит курить и нарожает ему с десяток чудесных малышей.

На воплощение этого плана у него имелось не так много времени. Для начала Виталий (так звали психа по паспорту) направился в строительный магазин. Варить-паять он не умел, но для себя решил, что нет ничего невозможного для человека, вооружённого интеллектом (c).

– Подскажите, – вкрадчиво спросил он у продавца, подозрительно разглядывающего виталиковую лысую голову и висящую на тощем тельце явно большего размера одежду. – А чем я могу запаять колокол?

Продавец слегка удивился, но задумался.

– Он что, треснул?

Виталик вежливо засмеялся.

– Ещё нет, но будет должен. Это есть цель нашей миссии. Мне надо запаять дно. Наглухо.

Если ты всему удивляешься и бурно на всё реагируешь, то тебе не место за прилавком строительного магазина. Поэтому консультант пропустил слова насчёт «нашей миссии» мимо ушей.

– А какой диаметр у дна этого колокола?

Виталика вопрос расстроил. Такой важный нюанс, а не продумал! Необходимо было взять паузу на раздумье.

– Не хлипковат? – кивнул он на плиткорезный станок. Просто чтобы потянуть время.

– Нет! Хороший станок. Могу включить, – обиделся продавец.

– Не откажусь, – согласился дурик.

Консультант водрузил на прилавок станок и включил. С бешеной скоростью завращался алмазный диск.

– Фирменный станок, профессиональный. Не дёшев, но того стоит, – прорекламировал инструмент продавец. Он понимал, что этот странный дядя станок не купит, но в магазине было очень скучно.

– С Божьей помощью и его остановим! – торжественно сказал дурик, поплевал на указательные пальцы и попытался зажать ими диск на манер тормозных колодок. Продаван только рот раскрыть успел.

Тишину магазина нарушил отчаянный крик, заставивший посетителей вздрогнуть, поронять всё из рук, схватиться за сердце. Виталику было очень больно. С кончиков пальцев диском сняло мясо, полилась кровь. Шлёпая огромными туфлями, надетыми на босу ногу, Виталик побежал из помещения вон.

– Э-э-э-э, товарищ! – закричал ему вслед находчивый покупатель, внимательно наблюдавший эту сцену. – Сто долларов плачу, останови точило зубами, а?!

Плача и дуя на пальцы, сумасшедший пробежал пару кварталов, пока чуть не упал в открытый канализационный колодец. Рядом с колодцем лежал люк. Новый, круглый и красивый. Виталик поднял глаза и в конце улицы увидел церковь, увенчанную, как водится, колокольней. Тут у него пазл и сложился.

Он взвалил на спину люк и, радостно восхваляя Божье провиденье, потащил его к своей цели.

Пятнадцать минут спустя…

Виталий вошёл в церковь, положил люк и перекрестился. Заметил в углу церковную лавку, подошёл к ней.

– Матушка, а где тут вход на колокольню? – спросил он у вооружённой громадными окулярами бабки.

– А тебе зачем, сердешный? – ответила она.

– Колокол запаять надо.

– Ах ты, несчастье-то какое! – заохала бабка. – Там, за алтарём, слева лестница, паяй, коль надо. Несчастье-то какое… Колокол…

Виталий не понял, почему она его миссию назвала «несчастьем», но спорить с бабкой не стал. Взял люк и двинулся дальше.

На лестнице он столкнулся с послушником, метущим мусор. Послушник посторонился, зло проводил взглядом сумасшедшего.

«Кого только в церковь не пускают!» – подумал он и сплюнул на пол. Испуганно оглянулся и перекрестился.

* * *

Главный врач психиатрической больницы Виктор Фёдорович считал себя успешным человеком. Он сумел сделать из запущенного дурдома приносящее неплохой доход предприятие с несколькими направлениями деятельности. Так сказать – рыночная диверсификация. Торговля наркотическими препаратами, это раз. Торговля телами ебабельных пациенток, это два. Утилизация ненужных людей, это три. Справки о невменяемости подсудимым – четыре. Белые билеты призывникам – пять! Кроме того, Виктор Фёдорович потрахивал красивую врачиху Наталью Юрьевну и сейчас, вот в этот самый момент, освящал в церкви свой новый BMW. Черный и самый дорогой, как водится у успешных людей. Будучи предусмотрительным человеком, главврач готовил себе тёплое местечко и на том свете. Полный фарш, в том числе и загробный.

Светило яркое солнышко, слепящими зайчиками отражаясь от куполов, оно заставляло сладко и довольно щуриться. Священник под аккомпанемент церковного трио благостно напевал молитву, обходя машину по кругу и брызгая на неё святой водой. Ничто не предвещало беды.

Тут с небес раздался страшный лязг. Все участники таинства запрокинули головы и открыли рты.

На колокольне какое-то несуразное существо прижало к накрытой канализационным люком груди колокол и пыталось его интенсивно трясти.

– Боженька, прости, что не запаял! Не разумею, не обучен! Может, так сойдёт?! Наполняйся мелодией любви! – орало существо, в котором главврач всё же признал своего пациента Виталика. – Наталья Юрьевна, бросай курить, давай…

«…ебаться», – дозвучала оборванная фраза в голове у Виктора Фёдоровича.

Но его пациент фразу договорить-таки не успел. От тяжести Виталика повело в сторону, и он, с прижатым к груди люком, чёрным ангелом смерти, хлопая по ветру одеждой, упал с колокольни прямо на крышу недоосвящённого автомобиля. Крыша сопротивляться не стала, лишь бодро хрустнула. Пронзительно загудел клаксон.

– Еба-а-а-ать, – схватился за бороду батюшка.

За матюги батюшку накрыл оторвавшийся от интенсивной тряски колокол. «Дынь!» Ибо нехуй…

Вот такая вот ситуация произошла в городе N. Виктора Фёдоровича разъяснили и посадили. Его бизнес и врачиха перешли по наследству к начальнику местного отделения полиции. Батюшку и психа похоронили. Поехавшее головами от увиденного церковное трио отвезли в дурдом, где они очень подошли для описанного выше бизнеса. О судьбе BMW история умалчивает. Но в рай оно точно не попало, как и Виктор Фёдорович.

P. S. «Доброе утро! Продолжу, с Вашего позволения, так вот чтобы что-то взорвать нужно это что-то чем-то наполнить, наполнителем и являеться Звук, но Звук не физический и не социальный,а Божественная милодия Любви, которая словом Правды родилась на Земле в Образе Спасителя. Возьмем колокол, запаяем его и продолжим звонить, со временем он(колокол)взорветься от внутреннего звука. Еще раз извените. С Уважением» (c)