Текст книги "Цена империи (сборник)"

– Вот-вот! – немедленно оживился оруженосец. – Какой же это дракон, ежели редьку жрет! А вот единороги – это достойно, это уважаемо…

– И то правда, – легко согласился дракон, видимо давно обдумывавший эту мысль.

Хомяк тем временем вскарабкался по рубахе на плечо парня и встал на задние лапки, внимательно вглядываясь в ящера. Тот сразу насторожился и попятился назад.

– Слушай, – произнес Аррийоо, – мы же с тобой уже договорились. Ты чего это, а? Зверя-то придержал бы. Мне тут битвы не надо…

– Хорошо, – улыбнулся оруженосец, пряча Хому за пазуху. – Договорились.

– Договорились, – кивнул дракон и кинулся поспешно собирать вещи.

Через тридцать минут селяне и отсидевшиеся в засаде рыцари видели удаляющегося от деревни дракона. Когда ящер превратился в еле заметную точку на горизонте, благородные воители вылезли из своей засады в кустах и направились к деревне. Кайр же незаметно отстал от них и направился в противоположном направлении. После столь подлого предательства служить своему господину он больше не хотел.

Правда, занятый обдумыванием своего чудесного спасения и размышлениями над подлостью бывшего господина, он, к сожалению, не обратил внимания на тот факт, что его рубаха «украсилась» очередной дырой, а хомяка за пазухой, когда он уходил с поля, уже снова не было.

Еще почти неделю после эпической битвы рыцари находились на постое в деревне. Они бы остались там и дольше, но, к сожалению, по окончании недели наглые селяне начали самым хамским образом намекать на то, что ожоги у благородного сэра Лакастерна уже полностью прошли, и царапины сэра Джорнетта, приземлившегося после удара дракона в гигантский куст шиповника, зажили. Спасибо, что он не сломал себе костей, благодаря качественным, зачарованным одним из лучших королевских магов доспехам. Так что продолжение их «остановки для исцеления ран» будет совершенно непонятно королевским инспекторам, и потому…

Зная чрезвычайно неприязненное отношение его величества к трате казенных средств, выяснять, что кроется за этим угрожающим «потому», рыцари не рискнули и немедленно продолжили прерванный путь. Правда, сэр Лакастерн и тут ухитрился прихватить с собой приличных размеров бурдюк с «молодильной брагой», как он сказал, «на дорожку», а сэр Амелл сманил с собой молодого сына кузнеца, мечтающего стать великим воителем.

Однако радость селян была недолгой. Вскоре после отъезда рыцарей на заповедном поле начали появляться какие-то подозрительные кучки, норки, возле которых находились крайне тревожного вида объедки корней и обгрызенная ботва драгоценной молодильной редьки.

Дальше – больше! Норы становились все крупней и крупней, увеличиваясь как в размерах, так и в количестве, а редька исчезала просто на глазах!

Немалая часть драгоценных корнеплодов была просто выкопана и самым жестоким и расточительным образом брошена на произвол судьбы. Многие из корней несли на себе следы укусов, напоминающих мышиные, но куда более крупные по размерам.

Спешно организованная засада результатов не дала. Точнее, дала, но не те, каких хотелось бы селянам. Причину бедствия выяснить, по крайней мере, удалось. Невероятно крупное создание, размером почти с кошку, внешним обликом и повадками напоминающее джунгарсийского хомяка, с наступлением ночи начинало с невероятной скоростью носиться по полю, пожирая, а больше портя драгоценные корнеплоды.

Попытка же его устранения не принесла ничего хорошего. Мало того что злобная тварь с легкостью увернулась от неуклюжего удара лопатой, который нанес впавший в отчаяние при мысли о приближающейся королевской инспекции староста, так оно еще и перекусило черенок этой самой лопаты, причем в наиболее крепком, близком к штыку, окованном железом участке.

После чего, даже не пытаясь сбежать, создание, злобно зашипев, встало на задние лапы и медленно пошло на опешившего старосту, сердито сверкая маленькими, налитыми кровью глазками.

Получившие такой отпор селяне немедленно предприняли поспешную ретираду и в дальнейшем после наступления сумерек заходить на поле не рисковали. Да и днем менее чем втроем-вчетвером на работу они не выходили.

А хомяк тем временем зверствовал вовсю. И самое обидное, не брали его ни капканы, ни ловушки. Более того, он с огромным удовольствием сжирал приносимые в качестве наживки приманки, особенно полюбив соленое сало. На сало он шел великолепно! Не успеешь еще и капкан взвести, как рраз… Рыжая молния только мелькнет – и сала как не бывало. И хорошо еще, если поздно захлопнувшийся капкан не ударит по пальцам зазевавшегося охотника.

Пробовали травить, обильно сдабривая так полюбившийся зверьку продукт крысиным ядом, мышьяком, вытяжкой болиголова и другими доступными зельями. Однако то ли диета из молодильной редьки так повлияла, то ли джунгарсийские хомяки были изначально устойчивы ко всяческим видам отрав, но данные попытки привели только к еще большему увеличению хомяка в размерах и повышению его и без того немалой злобности. Более того, отведав отравленных приманок, хомяк повадился вымогать дань, периодически являясь к трактиру и начиная с угрожающим видом грызть двери до тех пор, пока ему не выносили изрядный кус хорошенько сдобренного мышьяком соленого сала.

Надо ли говорить, что подобные выходки озверевшей твари отнюдь не прибавили популярности «Веселому редьководу» среди и так не очень-то многочисленной клиентуры.

Теперь уже жители Больших Редек с тоской и печалью вспоминали деликатного дракона, который аккуратно выкапывал две редьки, съедал и улетал восвояси, заодно защищая поле от страшных хомякообразных монстров.

Впрочем, на том беды селян, увы, не кончились. В положенный срок в деревню с плановой проверкой приехал королевский казначей-инспектор.

Староста Фрай почувствовал недоброе уже тогда, когда государственный муж, развернув внушительной длины свиток, стал деловито пересчитывать число домов.

– Так, – протянул он. – Деревня Большие Редьки – одна штука. Инвентарный номер один. Количество хат двадцать пять. Почему у вас в деревне тридцать хат вместо положенных двадцати пяти?

– Так прирост населения, ваша милость, – тихо заметил Фрай. – Свадьбы были, дети.

– Так, – обратился чиновник к помощникам. – Пересчитайте количество рожденных детей и проставьте инвентарные номера.

– Но помилуйте! – возмутился Фрай Немет. – Раньше же такого не было!

– Так и у вас нет инвентарных номеров? – резко обернулся к старосте щекастый казначей.

– Нет, ваша милость, – мотнул головой староста.

– Прекрасно! – И инспектор, обернувшись к помощникам, наказал: – Проставить инвентарные номера и на взрослых особях.

Староста Фрай уже хотел возмутиться, каким же образом казначей собирается реализовать задуманное, как ему на ногу наступила подоспевшая жена.

– Молчи, старый! – прошипела она. – А то нам эти инвентарные номера каленым железом выжгут, и будешь всю жизнь ходить с надписью на заднице: «Староста деревни. Инвентарный номер – один штрих!»

И в кои-то веки господин Немет решил послушаться жены и промолчать. А казначей тем временем зверствовал вовсю.

– Так, поля казенные, засеянные редькой молодильной, номер два, номер три и номер четыре. Есть на месте. Приблизительный урожай – восемьсот пятьдесят две редьки…

– На них тоже инвентарный номер ставить? – деловито уточнили прислужники.

– Так рано еще, милсдари! – выступил Фрай. – Она ж еще не выросла, а сколько ее вредители попортят…

– Ладно, – махнул рукой казначей. – Инвентарные ставить не будем, но я приблизительный урожай напишу – девятьсот пятьдесят две редьки. Что хотите делайте, но чтоб было!

– Так вредители же! – возмутились крестьяне.

– Передайте им, что король сказал: «Не положено!»

– Так, колодец с питьевой водой, рабочий, инвентарный номер шестьдесят три. Есть. Чудище ужасное – инвентарный номер шестьдесят четыре. Эй, – поднял казначей голову от листа. – А где чудище ужасное?

– Так истребили его, ваша милость, – вздохнул староста, с искренней печалью вспоминая дракона. – Чтоб, значит, редьке урону какого не наносил…

– Как истребили? – аж всколыхнулся инспектор. – Разбазаривание государственного имущества? – Он резко мотнул головой, так что отвисающие щеки ударили его по лицу, и маленькие тусклые глазки буквально впились в глаза испуганно присевшего старосты. В этот миг он так сильно напомнил уже месяц как наводившего на поселение ужас «редечного хомяка», что староста невольно протянул руку в сторону повозки, где у него лежала новая, по самый конец черенка окованная лучшей оружейной сталью и тщательно заточенная лопата.

– Нет-нет, ваша милость, никак нет, – немедленно вмешалась в их разговор жена старосты, с силой пихая своего мужа в сторону. – То моему дурню с пьяных глаз привиделось, примечталось… Вы на поле-то взгляните, видите, разор какой творится… А все оно, чудище окаянное!

Благожелательно кивнув все еще привлекательной и, несмотря на возраст и тяжелый крестьянский труд, сохраняющей хорошие формы женщине, инспектор вновь повторил:

– Чудище ужасное, летучее и клыкастое, пламяизвергающее, инвентарный номер шестьдесят четыре, – и вопросительным взглядом обвел пустующее поле.

– Сию секунду, ваша милость… один момент… – печально вздохнул староста и, порывшись в карманах, добыл завернутый в тряпицу кусок подозрительно выглядевшего сала.

Стараясь не касаться его руками, Фрай бросил сало на небольшой расчищенный участок и, отойдя к повозке, извлек свою лопату, после чего громко завопил:

– Эй, тварь лохматая! Жрать иди. Я тут тебе сала принес, чтоб ты подавился, сволочь!

Мгновенно где-то в глубине поля возникло движение. Огромный, размером с овчарку, хомяк несся по полю, и драгоценная редька, вырванная с корнем, разлеталась в разные стороны от мощных ударов лап приближающегося животного.

Замерев на краю чистого участка, хомяк настороженно принюхался и, не обнаружив рядом ничего достойного опасения, неспешно подошел к приманке и начал уписывать ее за обе щеки.

– Что это? – ткнул пером в сторону невозмутимо жрущего зверька казначей.

– Чудище ужасное, – печально ответил Фрай.

– Ужасное? – с сомнением покачал головой королевский инспектор, внимательно вглядываясь в довольно-таки симпатичного зверька, невозмутимо продолжавшего пожирать сало. – Ну… Допустим. А где клыки?

– Да вот!

Осторожно приблизившийся к Хоме староста сделал первый выпад своей модернизированной лопатой. Хомяк протестующее зашипел, высоко подпрыгнул и нанес серию быстрых и резких укусов. С печальным «дзинь» остро заточенный лопатный штык упал на землю, отделенный от рукояти грозными резцами отчаянного грызуна.

Сжимая бесполезный черенок, староста отскочил назад, и довольный одержанной победой хомяк вновь продолжил свой обед.

– Вот вам клыки, полюбуйтесь. – Насупившийся Фрай протянул инспектору обломок рукояти, на стальной оковке которой виднелись следы Хоминых зубов. – Оружейной сталью ведь оковывал! Целых три серебряка кузнецу за это выложил. А этот гад р-раз – и все насмарку!

Внимательно осмотрев искалеченный сельскохозяйственный инструмент, инспектор протянул его назад старосте.

– М-да… Ну, допустим, за клыкастость вы отчитались. С натяжкой, конечно же с натяжкой, но так и быть. А как насчет крылатости и пламяизвержения?

– Так отвалились у него крылья, ваша милость!

– Как отвалились? – возмущенно подпрыгнул казначей, чем вызвал недовольство у хомяка. – Что вы с хозяйским добром сделали, что он лишился своей летучести, отвечай, червяк?!

– Это сезонная линька, ваша милость, – вмешалась за Фрая его жена. – У него сейчас брачный сезон, он норы в земле роет, вот ему крылья и не нужны, а как выкормит детенышей, так крылья и отрастут.

– Так у него детеныши есть? – алчно сверкнул глазами казначей. Доложить королю о прибавлении в казне мечтает каждый законопослушный слуга.

– Никак нет, ваша милость, – склонилась жена. – Он еще не встретил своей половинки.

– И слава богу! – вздохнул Фрай, представив, что будет, если у этого чудовища появится пара.

– Тогда почему крыльев нет? – подозрительно сощурился казначей.

– Так он к этому готовится, – во все тридцать три улыбнулась жена.

– Передайте ему, что не положено! Пока детенышей не родил, крылья должны быть на месте!

– Слышал, тварь? – обратился Фрай к облизывающемуся хомяку. – Иди, отращивай крылья. Тебе король велел.

Зверь склонил голову набок и скептически оглядел присутствующих, всем своим видом показывая, что плевать ему на короля с большой колокольни.

– Погодите! А пламяизвержение где?

– Сейчас будет! – бодро отозвалась Фраева жена и кинулась к трактиру. – Эй, кузен, тащи сюда ведро самогонки.

Через минуту перед хомяком стояла бадья самогонки, к которой он настороженно принюхивался.

– Пей, тварь, – вздохнула Фраева жена.

Хомяк, словно послушав ее, наклонился и принялся аккуратно лакать полученный продукт. Мужская половина Больших Редек с тоской наблюдала за исчезновением «прозрачного золота». Животное тем временем выпило около четверти ведра и, встав на задние лапки, чихнуло, обдав казначея спиртовым духом. Однако пламени не последовало. Фрай печально вздохнул и понурился. Крыть было нечем. Несмотря на весь свой сволочизм и горы перепорченной редьки, плеваться огнем хомяк так и не научился (и слава богу!).

– Значит, так, – сурово нахмурился казначей. – Срок вам год. Чтобы к следующей инспекции предъявили мне нормальное «чудовище ужасное, летучее, клыкастое и пламяизвергающее» с уже проставленным инвентарным номером! Вам все понятно? И не вздумайте снова обманывать. Оно у меня уже в расходные книги вписано и на учет поставлено. Так что ищите! А не найдете – пеняйте на себя! – И с этими словами инспектор развернулся и направился на дальнейший обход.

К счастью, более накладок не было, и спустя всего четыре часа спина королевского казначея-инспектора уже маячила на дороге в соседнюю деревню.

Выждав еще часик для пущей уверенности, староста вздохнул, утер со лба выступивший от неимоверного напряжения пот и объявил всеобщий сход.

– Ну и что нам теперь делать? – загалдели со всех сторон собравшиеся селяне, выслушав поставленное им королевским инспектором условие.

– Как что? – возмутилась одна из селянок. – Дракона искать, чтобы он вернулся! Благодетеля нашего чешуйчатого! Ведь как у него под крылом жили, как? Прям как у Бога за пазухой! А сейчас что? Искать надо и вернуться уговаривать! Может, он и эту пушистую сволочь приструнить соизволит?

– Да как его найти-то!? – огорченно запричитал трактирщик, очень расстроенный потерей изрядной доли прибыли из-за последних выходок хомяка.

– А если оруженосца этого, который последний с драконом беседовал, поискать? Как его? Кайром вроде звали? Слышал я, что у соседей наших, из Налитых Свекол, парень с таким именем объявился. За дочкой мельника ухаживает. Уж не он ли будет?

Немедленно собравшееся стихийное посольство тут же отправилось за кандидатурой посла, и вскоре незадачливый ухажер красавицы-дочери мельника, оказавшийся тем самым бывшим оруженосцем сэра Амелла, был доставлен в деревню.

На поход к дракону селяне уговаривали его более трех суток, изведя на это дело почти половину всех запасов молодильной браги. Брагу Кайр пил с удовольствием, однако на подначки и уговоры не поддавался, решительно протестуя всякий раз, как только поднимался вопрос о «небольшом походе, чтоб, значит, благодетеля нашего возвернуть…».

Однако на третий день, когда разъяренная пропажей такого перспективного жениха прекрасная (и, надо сказать, сильная духом и телом, а также весьма скорая на расправу, по каковой причине менее отважные, чем несостоявшийся рыцарь, женихи ее избегали) Еланна ворвалась в деревню, размахивая прочной дубовой скалкой, уговоры все же увенчались успехом. Осторожно пригнувшись, огородами и задворками, новоназначенный дипломат, благоухая редечным перегаром, добрался до конюшни и, сев на лучшего коня, галопом отправился навстречу подвигу, оставив восхищенных его отвагой и решимостью селян объяснять причины его столь долгого отсутствия разгневанной невесте.

До бывшей обители своего чешуйчатого знакомца он добрался без особых проблем. Логично решив, что для определения хотя бы примерного направления поисков «крылатого чудовища» имеет смысл вначале хорошенько изучить место его прежнего обиталища, юноша решительно вошел в пещеру и занялся методичным обыском.

Увы, личных документов дракона с указанием обратного и запасного адресов там не было. Также, к большому сожалению начинающего сыщика, отсутствовали там и сокровища, золото, драгоценные камни, дорогое оружие и прочие ценности.

Вот чего там было вдоволь, так это всякого барахла – полуразвалившихся сундуков, набитых сгнившей от времени рухлядью, и целой тучей моли, взлетающей в воздух, когда Кайр поднимал крышки, тревожа исконное обиталище этих созданий; разломанных ржавых доспехов, являвшихся местом обитания множества мокриц; каких-то обглоданных и давно высохших от старости костей… В общем, ничего ценного. Хотя…

Из-под одного совсем старого, практически полностью развалившегося сундука он извлек обрывок на удивление неплохо сохранившегося, видимо благодаря наложенному на него заклятию, пергамента. На обрывке виднелась пламенеющая пентаграмма – признак того, что когда-то он являлся частью листа с «коммерческим» пророчеством великого мага и пророка Арастимуса Всезрящего.

Сей достойный муж, обладающий и впрямь чрезвычайно сильным прогностическим даром, прославился тем, что продавал свои пророчества, советы и предостережения всем способным оплатить его услуги желающим.

На обнаруженном обрывке, видимо потерянном весьма и весьма давно, аккуратным почерком великого пророка было начертано: «…же следует хомяка того остерегаться дракону, ибо прожорлив он не в меру и может небывалое количество редьки молодильной сожрать да перепортить, так что тебе ничего и не достанется!»

А как же наши славные рыцари? Будучи вынуждены покинуть негостеприимную деревню спустя всего лишь неделю отдыха, они решили продолжить путь в Турмен совместно, договорившись никому и никогда не рассказывать о произошедшем с ними конфузе.

Путь их пролегал через деревушку Веселая Удаль. Данное селение славилось своей знаменитой молодецкой капустой (прошлый король сильно любил подобные диковинки, всемерно поощряя магов к выведению все новых и новых полезных видов сельскохозяйственных растений). По заслуживающим самого высокого доверия сведениям, отведавший ее счастливец уже никогда не будет болеть, да и мужская сила не покинет его до самой смерти. А какой рыцарь пройдет мимо столь полезного овоща? Правильно, никакой.

Однако помня прошлый горький опыт, на этот раз рыцари решили платить наличными и заранее уточнять все расценки. Мало ли что? Повторения недавних бед не хотелось никому. Наскребши кучно на еду и выпивку, компания дружно села за стол. Благо, что цены на настойку на листьях этой самой крайне полезной капусты были в Веселой Удали куда как более щадящими, нежели за приснопамятную брагу.

Но увы. Решившие отведать сего благородного напитка отважные сэры не знали о некоторых не очень афишируемых свойствах данной настойки, совершенно не зря названной производителями «эликсиром героев». Да и коварство селян, активно и радостно угощавших их «геройчиком» «просто от радости видеть в нашей деревне столь достойных и отважных рыцарей», тоже было ими сильно недооценено.

В себя рыцари пришли только на третий день беспробудной пьянки, и пробуждение их было печальным. А кому понравится очнуться на тряской телеге с затекшей из-за кое-как напяленных на вас доспехов спиной и обнаружить под своим носом магический контракт с заверенными по всем правилам подписями? Вашими подписями, где черным по белому сказано, что вы взяли на себя обязательство в самом ближайшем времени избавить деревню от разоряющего их поля дракона? Особенно если печальный опыт взаимодействия с этим созданием у вас уже есть, а правящий телегой крестьянин радостно заявляет, что до капустного поля, которое разоряет крылатый супостат, осталось совсем немного…

Убедить провожатого в необходимости отложить поездку хотя бы на полдня, чтобы подготовить снаряжение, удалось лишь с большим трудом и всучив ему немалых размеров взятку, на которую ушли последние деньги компании. Но выбора не было. Самоубийц, чтобы идти на бой с таким грозным и опасным противником, как дракон, терзаясь жесточайшим похмельем, в компании отважных рыцарей не нашлось. Так что, скрепя сердце и в глубине души давая страшные клятвы отомстить за унижение, они упросили хитрого старосту повернуть назад.

Поломавшись, тот согласился, поставив условие, что в следующий раз на подвиг они пойдут самостоятельно, без телеги, которая нужна была ему для отправки очередной партии капусты на городскую ярмарку. Пришлось соглашаться и на это…

И ведь и не повесишь эту сволочь предусмотрительную. И даже сбежать, наплевав на рыцарское достоинство, не получится. Магический контракт – это не та вещь, которую можно нарушать безнаказанно…

Все, что оставалось несчастным рыцарям, – это материться сквозь зубы, подгонять снаряжение, проверять оружие и мечтать, какому жуткому наказанию они подвергнут обхитрившего их старосту деревни, если паче чаяния все же переживут этот день.

Наконец выторгованное время истекло, и рыцарям, несмотря на все их нежелание, пришлось выступать.

Поле боя, оно же эксклюзивное поле молодецкой капусты, располагалось в часе неспешной езды за околицей села. И вот уже добрых полчаса они хмуро шли к нему, в десятый раз выслушивая занудные наказы старосты «убивать чудище как-нибудь поосторожней, чтоб не повредить капустные грядки». При слове «капуста» рыцарей порядком тошнило, но они мужественно шли вперед.

Наконец староста указал край вытоптанного поля и, предложив воинам сесть в засаду, поспешно смылся. Удобно устроившись около огромного валуна, рыцари начали дожидаться противника. Впрочем, мучиться ожиданием им пришлось недолго. Солнце еще не успело коснуться горизонта, как появился Он.

– Ну дракон… Ну крупный, – рассудительно заметил сэр Амелл, осторожно выглядывая из-за валуна. – Но мы же рыцари!!! Нам самой природой положено побеждать этих гадов и приносить их сердца и головы прекрасным дамам. Вперед, друзья мои! К победе! – закончил он свою речь, пытаясь закопаться в кучу гнилой ботвы, валявшуюся за камнем.

В это время сэр Варгерн, как самый опытный рыцарь, уже успел профессионально прикинуться кучей компоста и сейчас осторожно выглядывал из своего убежища. Мельком восхитившись его камуфляжными навыками (от кучи – Варгерна даже пахло точь-в-точь, как и должно пахнуть от небольшой, аккуратно собранной рачительными крестьянами кучки перегнившего и смешанного с гнилой соломой навоза), сэр Амелл мельком констатировал, что подобные высоты маскировки ему пока не по зубам, и продолжил убеждать своих коллег.

Речь его была хороша всем, вот только тот факт, что произносилась она очень тихим, едва слышным на расстоянии шага шепотом, несколько снижал накал ее патетичности.

– Пошел на… – невозвышенно отозвался сэр Эйтингтон, выпихивая сэра Амелла из данного стратегически важного укрытия. – Это тот же дракон, а я рисковать и выходить к нему не собираюсь. Мне и первого раза за глаза хватило! До сих пор голова периодически побаливает. И вообще, куда ты лезешь?! Не видишь, здесь занято!

– Да она же большая! – горестно возразил сэр Амелл, указывая на кучу и при этом одним глазом внимательно следя за действиями начавшего подозрительно принюхиваться дракона. – Мы великолепно поместимся тут и втроем! Пустите, не будьте… – Кем именно призывал он «не быть» благородного сэра Эйтингтона, так и осталось тайной, потому как, злобно взревев, дракон неспешным шагом направился прямо к их скромному убежищу.

– Нас здесь и так уже трое! – злобно прошипел сэр Эйтингтон, торопливо набрасывая на себя полусгнившую ботву, разбросанную сэром Амеллом.

Нестройное шипение двух голосов, раздавшееся из той же точки, подтвердило, что да, куча занята благородными сэрами Лакастерном и Джорнеттом и места для укрытия еще и сэра Амелла в ней нет совершенно, в связи с чем оному сэру Амеллу предлагается проявить достойную его звания отвагу и героически сразить дракона в одиночку. Ну или вместе со своим новым оруженосцем, в случае если тот еще не подыскал себе подходящего убежища. А уж они, после того как дракон насытится и улетит, обязательно похоронят то, что останется, со всеми полагающимися рыцарскими почестями.

В случае же, если сэр Амелл продолжит демаскировать их убежище, они просто по-быстрому его зарежут, и уж тогда никаких почестей на похоронах он не дождется!

Печально вздохнув, сэр Амелл обвел окрестности быстрым, полным надежды взглядом и, не обнаружив оруженосца (сын кузнеца, решив, что подобные подвиги ему совершенно не нравятся, в данный момент уже почти добежал до околицы деревни), вновь вздохнул и стремительно подполз в сторону крупных залежей стратегически важной подгнившей ботвы. Дело было опасным: чтобы достичь кучи, ему приходилось выйти из тени пока еще укрывавшего его камня, – но выбора не было. Уж как-то слишком подозрительно дракон принюхивался, посматривая в их сторону.

– Чтоб я еще когда-нибудь согласился избавлять селян от чудовищ, – бурчал он себе под нос, благополучно достигнув желанной кучи и стремительно закапываясь. Наконец, оказавшись в безопасном убежище, он вспомнил, что последний раз он так отличился не на трезвую голову и добавил: – Если выживу – бросаю пить.