Текст книги "По земному шару с удочкой"

Папуа – Новая Гвинея: ваху, акулы и людоеды

Наша команда была проверена прошлыми рыбалками. Раньше мы вместе рыбачили в Кении, Египте и два раза на Большом Барьерном рифе. Теперь вот настал черед попытать счастья в Соломоновом море. В подготовительный период, отыскивая информацию в Интернете, я выяснил, что близ Папуа рыб-гигантов так много, что рыболовам не требуется долгих часов на их поиск.

Самолетный маршрут был Москва – Токио, Токио – порт Морсби. Поскольку дорога очень дальняя, в Токио ночевали в гостинице «Narita» недалеко от аэропорта, а на следующий день уже добрались до порта Морсби, где нас встретил человек на микроавтобусе и перевез на местные авиалинии. Дальше до места назначения – местечка Туфи – летели на 12-местном самолете с двумя посадками; впрочем, этот перелет занял всего 1 час 30 мин. Самолет над островом летел совсем низко, и были видны все достопримечательности: сплошные дремучие леса, горы и больше ничего. Тут вспомнилось, что название «Папуа» происходит от малайского слова «папува», что в переводе на русский язык означает «курчавый», или, по другой версии, «курчавый черноголовый человек».

Уже когда на первой остановке вышли из самолета, поразило, что остров благоухал запахами, которые в моем представлении приближались к райским. Очень вкусно и непонятно чем пахло, вероятно, цветением каких-то растений. Мы все это отметили и очень удивились. Глаз у меня любопытный, и он обнаружил, что в стороне находятся остовы самолетов и заросшие капониры с ржавыми зенитками времен Второй мировой войны.

Наконец, пролетев еще немного, мы увидели берег океана и вырубленную в зарослях примитивную взлетную полосу. Самолет сделал разворот над водой и пошел садиться на эту грунтовку. При посадке он почти касался воды. В самый последний момент вдруг почувствовалось соприкосновение шасси с землей. Так мы благополучно приземлились. Я увидел в иллюминатор человека в куртке служащего аэропорта, который двумя флажками показывал пилоту, куда разворачивать самолет (впоследствии он оказался нашим сопровождающим).

Выйдя из самолета, мы поразились тому, что по обе стороны взлетной полосы тянулись только сплошные джунгли. Аэропорт представлял собой четыре столба и крышу из пальмовых ветвей. Чемоданы вытащили, поставили под этот навес, и через 20 минут самолет улетел. Оставшись среди дикой природы с одним незнакомцем, мы подумали, что тут и настал конец нашей мирской жизни… Но вдруг подкатил «Ленд Круизер» (как оказалось, единственная в этой местности машина, поскольку дорог не было вообще), и служитель стал грузить в него поклажу, при этом не переставал твердить: «Не волнуйтесь, все будет хорошо. Не волнуйтесь, все будет хорошо». Но теперь-то, находясь при хорошей машине, мы и сами понимали, что все будет как надо…

Буквально через полкилометра пути оказались у высокого дощатого забора с натянутой по его верху колючей проволокой. Открылись ворота, и нашему удивленному взгляду предстал прекрасный отель, включающий в себя все: жилые корпуса, ресторан, бассейн. Все было оборудовано по последнему слову техники. В номере у каждого на тумбочке лежала бумажка, гласившая, что если вы самостоятельно уйдете за территорию отеля, то администрация за вашу безопасность ответственности не несет. Тут я вспомнил, что официально ритуальный каннибализм был запрещен в Папуа – Новой Гвинее только в 50-е годы прошлого столетия, но неофициально он остался и сейчас.

С веранды, на которую провел нас администратор, открывался великолепнейший вид на фьорд. Вокруг все благоухало. Над яркими, источающими аромат цветами летало большое количество огромных бабочек; попугаи, всевозможной окраски и разной величины, сидели повсюду, не пугаясь людей. Девушки из обслуги гостиницы повесили нам на шею красивые цветочные венки и предложили прохладительные напитки, чтобы перевести дух после перелета. Номера были отдельные, но общий балкон позволял нам между собой общаться в любой момент. Конечно, мы, даже не разобрав вещей, сразу сдвинули столы и отметили приезд.

Потом нас пригласили в ресторан. Он был весь отделан плетеными циновками, панелями из орехового дерева, оформлен местными масками, чучелами высушенных рыб и всякой нечисти, водящейся в воде и на берегу. Кухня оказалась изысканная, красиво украшенные вкусные блюда подавались на больших тарелках. Но мало того, и обслуживание в ресторане было на высшем уровне.

В этом отеле, рассчитанном на 25 мест, обычно селятся американцы или австралийцы, которые занимаются дайвингом, ведь в Соломоновом море покоится на дне огромное количество кораблей, затонувших во времена Второй мировой войны. Как эти люди не боятся огромного количества акул, не знаю, но на рыбалке при выбрасывании чего-нибудь съестного за борт кровожадные хищники появлялись возле катера почти сразу. В сущности, оказалось проблемой не как поймать съедобную рыбу, а как ее вытащить – только она цеплялась на крючок (а брала рыба на все), то тут же появлялись акулы и трофей, даже большой, мгновенно отгрызался.

По программе рыбалка чередовалась с отдыхом. В первый день нас отвезли купаться на пляж первозданной чистоты, который располагался за мысом. Ни фантика, ни обрывков сетей, которые часто можно увидеть, например, на островах, в Тайланде или Вьетнаме. Песок белоснежный. На пляже нам готовили на углях свинину, запеченную с бананами и фруктами. Рядом расположилась группа американцев из Калифорнии, мы их пригласили в компанию и отдыхали вместе.

Утром следующего дня нашу команду уже ждал катер. Причем то, что было заявлено на сайте туроператора: «Катер полностью оборудован соответствующими рыболовными снастями», далеко правдой не было. На катере не оказалось ничего из того, чем можно было бы реально ловить местных гигантов. Удилища неподходящего размера и теста, катушки старые, леска на них убитая, приманки никудышные, а о специальном рыболовном кресле и говорить не приходится… Но поскольку у нас уже имелся опыт поездок на морскую рыбалку, мы прихватили собой целый чемодан воблеров, октопусов и прочих приманок. Так что первое разочарование нас не слишком-то огорчило. Когда мы открыли наш заветный ящик, который стали звать ящиком Пандоры, то у чернокожих матросов аж глаза засверкали от зависти…

В первый выход в море мы не выловили ни одной более-менее крупной рыбы, потому что на каждой поклевке был обрыв. Мы распределили между собой очередь в подходах к троллингу, и когда у каждого произошло по три обрыва, обстановка накалилась настолько, что мы чуть не переругались. Казалось, что все делают не то и не так. Потом Василич, максимально сконцентрировавшись, не стал форсировать события, а долго и терпеливо изматывал рыбу, десятками метров стравливая с фрикциона леску и снова подматывая ее. Мало-помалу рыба стала поддаваться, и. когда это нечто было подведено к корме и показало нам свой бок, мы узнали ваху. Размер самой большой ваху, которую мы когда-либо ловили в океанах, равнялся 1,5 м. Но эта ваху, по прикидкам, была длиной под 2,5 м. И тогда мы посмотрели друг на друга с пониманием и сказали почти одновременно: «Ни хрена!» Тем временем ваху мотнула головой и легко порвала снасть. Конечно, следовало бы поставить леску поновее и большего теста, да и поводки стоило бы использовать понадежнее, с характеристиками в 100 кг, но их-то мы как раз и не взяли, потому что наш самый большой трофей – полосатый марлин, пойманный в Кении, тянул всего на 62 кг. Мы опечалились.

На следующий день мы предприняли новую попытку поймать что-нибудь солидное. Причем те уловистые, проверенные в других морях приманки оказались здесь не нужны. Не имел значение ни размер приманок, ни их цвет; как я уже сказал, брало на все. Соломоново море, в котором запрещено промысловое и прочее рыболовство, буквально кишело гигантами. В этих краях разрешено рыбачить немногим – только тем, у кого есть специальная лицензия, а катер, который вывозил нас на рыбалку, такую лицензию имел.

Поняв, что ловля трофейной рыбы троллингом нам не светит, решили развлечься ловлей акул. Привязали к леске крючок размером 50'100 мм, зацепили на него голову тунца и опустили в толщу воды. Буквально через десять минут появились три акулы, имеющие сильно вытянутое, длиной около 3 м тело (судя по всему, это был вид шестижаберных акул). Одно из страшилищ, захватив приманку, мгновенно утащило ее метров на двести от катера. Вываживать акулу досталось мне. Борьба была упорной. Однако, когда удалось подвести эту махину к борту, она так же, как ваху, легко мотнув головой, мгновенно порвала снасть. Стало понятно, что и с ловлей акул экспериментировать не имеет смысла… Если в австралийских водах нам попадались акулы в основном длиной от метра до полутора, то здесь такие маленькие даже не появлялись. На обслугу катера надежды не было – эти морячки, как видно, в трофейной ловле специалистами не являлись. Так что советую всем отправляющимся в далекие края за солидными трофеями возить с собой не только приманки с поводками, но и подходящую леску. Кстати, когда на борту был забыт моток сурового шнура, утром мы его не нашли, а члены экипажа якобы не брали…

Обслуживающая нас команда катера состоял всего из двух человек – рулевого и матроса. Особенно произвел впечатление матрос Джон. Этот очень улыбчивый маленького роста туземец на каждую поклевку кричал: «Бонджари! Бонджари!» Что же такое он кричит? – думали мы. Оказалось: «Член! Член!» Как мы потом узнали, Джону было 55 лет, но выглядел он на сорок, при этом лихой матрос был отцом аж 17 детей! Недаром он так любил слово «Бонджари». В последующие дни и мы, выходя утром на пирс, всякий раз дружно кричали: «Бонджари! Бонджари!»

Вообще же местные жители произвели на нас мрачное впечатление. Каждое утро из расположенной неподалеку деревни приходили угрюмые люди, таща на себе мешками и корзинками всякую снедь. Оказывается, неподалеку был рынок и они совершали там свой товарооборот. Было впечатление, что эти люди не умеют улыбаться; глаза красные; если женщина замужем, то все лицо в татуировках. Мужчины обычно идут и плюются, и вся дорога в красных плевках. Оказалось, что они жуют бетель (семена пальмы) в смеси с гашеной известью, из-за чего во рту происходит реакция и слюна становится кроваво-красная. Когда абориген на тебя смотрит, кажется, что он крови напился. Жуть пробирает! На ум приходит прочитанное в Интернете о каннибализме, еще сохранившемся в здешних местах.

На третий день была пешая прогулка в горы. Нас сопровождал все тот же распорядитель отеля, который встречал нас у самолета. Тропинка состояла из красной глины и была вся мокрая, так как влажность составляла почти 100 %, и по такой погоде приходилось идти. Природа – неземная! Я шел последним, снимая все на камеру: огромных бабочек, необычные цветы, чудных птиц, гиганских пауков. Вдруг вижу, поперек тропы лежит змея – голова с одной стороны в кустах, а хвост – с другой. Ребят ее перешагнули и не заметили. Вспомнив, что змеи здесь конкретно ядовитые, я эту тварь с содроганием перепрыгнул и пошел дальше.

Вышли на косогор и оказались возле какого-то ритуального места, похоже, кладбища. Меня уже там ждал надрезанный кокос, потому что обычная вода при такой жаркой влажности не спасает. Говорят, в инструкциях по выживанию сказано, что, когда наступает полное обезвоживание организма, кокосовую сыворотку чуть ли не впрыскивают прямо в кровь. Не знаю, как кому, но мне кокосовое молоко явно помогло перенести тяготы и лишения похода.

Потом еще в один из дней была экскурсия в папуасскую деревню. Когда мы прошли символические парадные ворота, нас встретила толпа туземцев. Они танцевали, подыгрывая себе бубнами, и кричали «Оро! Оро!», что значит «Здравствуйте». Они надели на нас венки, пахнущие специями, и смотрели так, что, кажется, вот-вот съедят. Затем нас отвели в хижину, усадили на почетное место и продолжали перед нами танцевать танец гостеприимности. Затем нас представили старейшине, казалось бы, невзрачному дедку, но с каким-то пронизывающим особым взглядом, и тот вдруг стал демонстрировать, как он ест бетель. Старик, сидя перед нами, аккуратно доставал из деревянной колобашки известь и вслед за орехом бетели засовывал ее в рот. Приходившая в реакцию со слюной и ореховым соком известь внезапно становилась красной, что и было откровенно продемонстрировано нам. По ходу «чудодействия» наш сопровождающий рассказывал о том, что под воздействием бетеля старик входит в измененное состояние и прогнозирует жителям деревни и всем желающим будущее. К нему идут молодые папуасы, решившие заключить брачный союз, и прочие люди, сильно обеспокоенные своей судьбой. Дальше пошел разговор о достатке. Оказалось, что самая большая ценность в здешних местах – свинья. Жена стоит 10 свиней. На шеях мужчин висели бусы из ракушек – по 10 ракушек в сегменте. Сколько на бусах сегментов, столько у данного мужчины жен.

Кульминацией экстраэкзотической поездки было посещение ночной дискотеки в единственном солидном отеле порта Морсби. Въезд на территорию отеля охраняли два автоматчика, а порядок на дискотеке поддерживали просто гиганты с чудовищными мышцами. Как нам показалось, это были специально подготовленные бойцы из новозеландского племени маури. Отличительная их особенность – наколки на лице и теле. Вообще, порт Морсби занимает 9-е место среди самых криминальных городов мира. В тот вечер нам это было реально продемонстрировано большим количеством подозрительных типов и портовых шлюх, тусующихся по другую сторону прозрачной стены танцевального зала. Я, правда, о них особо-то не думал – судя по всему, стекло было сверхкрепкое, поэтому сидел к нему впритык спиной, разглядывая приехавшую из разных стран цивильную публику. Но потом вдруг интуитивно почувствовал, что рядом таится какая-то опасность. Оглянулся и вижу: колоссальных размеров чернокожий (борцы сумо отдыхают) как бы лижет меня через стекло перегородки языком снизу вверх. Я чуть было не подпрыгнул на кресле, а потом смотрел на него, не зная, как реагировать. Чудовище же продолжало пускать слюну, не отрывая от меня своего кровожадного взгляда. Явно это был любитель человечинки! В общем, благодаря надежной охране отеля с нами ничего не случилось, правда, потом всю ночь донимали проститутки, которые дежурили за дверями наших номеров, но мы заперлись на все запоры и чувствовали себя в безопасности.

Итак, поездка запомнилась. Люблю посещать аутентичные места, ведь для меня рыболовный тур – не только поимка трофея, но и впечатления от других приключений, а в Папуа – Новой Гвинее будоражущей экзотики предостаточно…

У берегов Австралии

Из Москвы в Австралию путь долог. Вначале мы приземлились в японском аэропорту Нарита, что находится в 70 км от Токио. Там сделали пересадку и прилетели в австралийский Кернс, а оттуда еще 300 км микроавтобусом до Куктауна, где, как утверждают местные, аборигены съели Кука. Музей Джеймса Кука в городке имеется.

В Куктауне переночевали в гостинице и с утра на яхту. Команда знакомая с прошлого года – капитан и два матроса, все молодые ребята. Как и в прошлый раз, ушли километров на сто от берега и ходили вдоль внешнего края Большого Барьерного рифа, а ночью отстаивались у внутренней границы рифа, потому что болтанка в океане жуткая. Риф как бы служит природным волнорезом, он защищает Австралийское побережье.

Яхта современная, белоснежная, 17 м в длину, оборудована двумя 360-сильными дизельными моторами и напичканная всевозможной электроникой. Из снастей – троллинговые спиннинги, рассчитанные на поимку морских гигантов, а также надежные удилища для ловли в заброс на попперы и в отвес на живую наживку.

В первый день, когда еще направлялись от берега, сразу поймали испанскую макрель (она же ваху) и барракуду, которые тут же послужили наживкой, как только мы пошли с троллингом вдоль внешней границы рифа. Здесь глубина резко понижается до 200, 300 м и больше. Там, где внутренняя сторона рифа, глубины до 50 м.

В первый день с марлином не повезло – было много срывов. Но чтобы почувствовать вкус рыбалки, стали тролить в проходах между рифами. Применяли Storm Giant Suspending Thunderstick 20, Yo-zuri Gidromagnum 18, Manns Stretch 30+ 150 fit+50lb и подобные воблеры размером 18–25 см. На них групперы, каранксы, дорадо клевали как шальные: каждые полчаса поклевка. Были и весьма крупные экземпляры. Конечно, выловленную рыбу после фотографирования отпускали.

Вечером изготовили удочки для ловли методом дрифтинга. По-хорошему ночью надо было ловить на предельных глубинах за рифом – там бы могла ввалиться акула самых непредсказуемых размеров, но болтанку на одном месте долгое время вынести невозможно, поэтому ловили в проходе между рифами, где глубина 15–30 м. Удочка была такая: к мощному спиннингу, оборудованному соответствующей леской, привязывали кованый акулий крючок. Грузило небольшое, а иногда запускали оснастку вообще без грузила, чтобы приманка медленно шла ко дну – это лучше привлекает рыбу. Поплавком служила бутылка из-под пепси-колы. К крючку, чтобы вездесущая мелочь не обдирала мясо, приматывали проволокой кусок хвоста, голову испанской макрели или лакомый кусок на позвоночной кости.

Катер стоял на якоре, и, поскольку между рифами сильное течение, оснастку постепенно относило в сторону. При этом со спиннинга стравливалось необходимое количество лески. Сигнализатором поклевки должна была служить трещотка тормоза катушки.

Зимой в Австралии темнеет быстро. В 19 часов уже можно выходить на ночную рыбалку. И вот подыскано подходящее место. На небе луна и незнакомая нам карта звездного неба. Включенный прожектор хорошо освещает ближнюю акваторию, в которой сразу собираются стайки рыбьей мелочи. Потом вокруг поживы начинают нарезать круги барракуды. Проплывают, сияя фосфоресцирующим светом, кальмары. Один раз вблизи нас появилась морская змея. Она поинтересовалась катером, но мы ее на всякий случай отпихнули кончиком удилища подальше. С борта заброшены надежные снасти, и поплавки размеренно покачиваются на волнах и приплясывают, когда мелкота щиплет наживку.

Чтобы скоротать время, решили перекинуться в преферанс. Увлеченные игрой, не сразу услышали трещотку. Но, когда заработали и другие трещотки, все рванули к корме. Каждый схватил свою удочку, стали выуживать одновременно и… дружно поймали одного группера. Он, правда, оказался большой, килограммов на пятьдесят, но только один. Рот у него – мерное ведро влезет. Окраска – словно картофелины по серому фону разбросаны. Он так и называется: картофельный группер. Оказывается, этот бедолага так проголодался, что за считаные минуты собрал все наши наживки. Пришлось общими усилиями, чтобы не сильно травмировать рыбу, повозиться с извлечением крючков. Для этого светили в пасть фонариком и использовали специальные щипцы.

После фотосессии группер был отпущен.

На другой день на марлина зарядили целую испанскую макрель, в ней было килограммов пять, не меньше. Как только пошли вдоль свала, сразу ввалился гигант. Вываживать его досталось Ивану. Ох и намаялся он с ним! Приходилось то и дело подматывать и стравливать леску. Роль капитана, конечно, в трофейной рыбалке огромная. Когда марлин рвется вправо или влево, капитан должен быстрыми действиями расположить борт так, чтобы рыболову было удобно вываживать. От обоюдных действий капитана и рыболова зависит, чтобы рыба не ушла под винты.

Борьба была долгой, время тянулось медленно. Наконец удача стала казаться близкой. По ослаблению напора догадывались, что силы марлина на исходе. Но когда, казалось, он уже выдохся и всплыл на поверхность, мы увидели, что леска обмотала ему хвост. Потом произошло то, чего и следовало ожидать: удар хвостом, мощный рывок – и на ветру затрепетал обрывок лески. Да, навскидку, в этом монстре было килограммов четыреста, не меньше…

Распорядок дня был таков: с утра завтрак, потом в рифовой зоне ловим наживку на марлина, в час – обед. Еда была простая: обычно матрос готовил по-быстрому во фритюре рыбу, а на гарнир – рис, припущенный в рисоварке. После обеда, с 13.00 до 17.00, утюжили океан с заброшенными на марлина снастями. Несколько раз при ловле марлина на воблер попадались тунцы, но гигантов среди них не было, вес самого крупного был 20 кг.

В одну из ночей на поставленную в рифовом проходе наживку клюнула приличная бычья акула. К борту-то мы ее подвели, но поднять не смогли, ведь в ней было килограммов триста – четыреста, не меньше. Пока возились с ней, она хвостом так долбанула по борту, что еще бы раз, и пробоина обеспечена. Наверное, хорошо, что акула сама оборвала снасть…

Интересной была ловля в заброс на поппер. Катер останавливался на расстоянии примерно 70–80 м от рифа, и капитан разворачивал его так, чтобы двум рыболовам удобно было бросать с кормы в сторону рифового края. 20-сантиметровый морской поппер вели по поверхности воды рывками. В принципе, хорошо работали даже попперы меньшего размера, например, Yo-zuri Gidrotiger 120, но тогда заброс становился короче. Обычно подыскивали место, чтобы глубина под рифами была не более 10–20 м. В таком случае, даже если рыба стоит на дне, она хорошо видит в прозрачной воде приманку, идущую по поверхности, и устремляется к ней. Поэтому очень часто на поппер попадались групперы, которые, как правило, прячутся под камнями. Кроме того, в заброс хорошо ловились каранксы, барракуды, дорадо.

Я знаю одного рыболова, у которого автономный бизнес в России, а сам он все время проводит в рыболовных путешествиях в разных уголках мира. Так вот этот рыболов не признает никакой другой морской рыбалки, кроме касинговой ловли в заброс. И нам этот вид ловли показался наиболее спортивным и азартным.

Некоторые из наших вместе с экипажем увлекались подводной охотой. Вообще, Большой Барьерный риф – Мекка для дайверов и подводных охотников. Опытному подводнику, охотнику за трофейными экземплярами, здесь гарантирован выброс адреналина. Это единственное место в мире, где под водой вы почти со стопроцентной вероятностью встретитесь с огромным группером, рифовой акулой, барракудой, испанской макрелью, каранксом и другими рыбами.

Конечно, при охоте нужно соблюдать меры безопасности. И хотя рифовые акулы не так часто нападают на человека, неизвестно, как они поведут себя, почувствовав запах крови. Поэтому при охоте в рифах главное не пораниться о кораллы. И желательно охотиться вдвоем, чтобы вас подстраховывал напарник.

Еще в связи с подводной охотой хотелось бы сказать о бережном отношении к запасам океана. Они не безграничны, да и морально-этические качества должны соблюдаться туристом. Нельзя убивать рыбу только для развлечения. Мясо должно идти в пищу. И если метод «поймал – отпусти» в какой-то мере себя оправдывает (хотя и здесь, бывает, травмируется рыба), то подводный охотник в погоне за трофеями должен соблюдать меру.

Пять дней в океане пролетели очень быстро. После рыбалки у нас оставался день для осмотра достопримечательностей Куктауна. В принципе, нам это местечко показалось настоящей дырой. Городок – всего в 1,5 тысячи жителей. Пару десятилетий назад здесь происходила «золотая лихорадка». Тогда население составляло 60 тысяч, но все быстро закончилось, и народ уехал. Из предприятий – ничего. Деньги зарабатывают только тем, что туристов на рыбалку катают, которые, впрочем, редко туда заезжают. Да еще в порту транзитные яхты швартуются.

В пивном пабе разговорились с местным о рыбалке. Он предложил половить в реке барамунди, сказал, что рыбалка очень интересная. Название рыбы звучало завлекательно. Естественно, мы тут же согласились. Мужчина привез свою лодку на машине, снасти, и мы направились к реке. Она оказалась, в общем-то, обычная – течение спокойное, но сильно зависящее от океанических приливов и отливов. По берегам, правда, сплошные мангровые заросли и таблички: «Опасно, крокодилы!»

Сели в лодку, организатор выдал по удочке, живца (кстати, он чем-то напоминает нашего карасика), и мы начали ловить, пуская его по течению. Я отпустил приманку метров на двадцать, когда произошла поклевка. Взялось что-то конкретное, сразу понял, что с такой снастью шансов вытащить никаких: фрикцион не закрутишь – леска тонкая. И вообще, как они тут ловят с такими удочками! Я бы сделал снасть по-другому. Словом, я попытался упереться, но этот речной гигант вмиг распустил весь запас на катушке и ушел в мангры, оборвав леску, как нитку.

Дальнейшие забросы ничего существенного не принесли. В итоге поймали двух крабов и двух небольших зубастых «лопариков». Выходя на берег с этими трофеями, мы переглянулись и рассмеялись, поняв, что к австралийской речной рыбалке, как и к морской, в следующий раз нужно готовиться серьезно.