Текст книги "По земному шару с удочкой"

Часть IV
В Карибском бассейне

Барракуда и омары Варадеро

Когда мы мчались по чудесному шоссе из аэропорта в Варадеро, я, сидя в такси, имел возможность полюбоваться пышной тропической растительностью, глубокими каньонами, живописными горами и даже успевал замечать сидящих на деревьях ярко-нарядных птиц. На Кубе природа потрясающая!

И вот через контрольно-пропускной пункт мы въезжаем в своеобразный рай. Шлагбаум отгораживает его от кубинского социализма. Варадеро – одна из самых крупных курортных зон Карибского бассейна, расположенная в кубинской провинции Матансас на полуострове Икакос, что в 140 км к востоку от Гаваны. Пляж Варадеро был признан ЮНЕСКО одним из самых чистых пляжей мира. Восемь пятизвездочных отелей, сотни бунгало, десятки ресторанов, варьете, дискотек и других мест развлечения. Ночная жизнь здесь кипит до утра. А утром туристы подставляют мягкому бризу и ласковым волнам Атлантики свое уставшее за ночь тело…

Но мы выбрали себе другие развлечения. Первым делом взяли напрокат автомобиль и поехали в порт. Володя уже бывал в этих местах. Среди десятка современных катеров он без труда нашел нужное ему судно и капитана, вывозившего его в прошлом году на рыбалку. Тогда они поймали двух хороших тунцов. Была незабываемая борьба с рыбой – это их и сдружило.

– О, Володя! – воскликнул капитан Хоакин Ривера, узнав старого клиента.

Он горячо жмет наши руки. Мы узнаем, что капитан свободен, и сразу решаем выходить в море. Катер на день обойдется нам 270 долларов США, туда войдет обед с ромом и омарами, которых нам предстоит поймать самим.

Размещаемся в уютной каюте, капитан знакомит нас со своим новым помощником. И вот катер идет вначале по внутренней акватории глубокой извилистой лагуны и, выйдя на просторы океана, отправляется куда-то к горизонту, к одному капитану известным рыболовным местам. Вскоре установили 4 снасти: две на корме и по одной на растяжках с левого и правого борта. Это добротные довольно большие спиннинги, оборудованные мультипликаторными катушками. На одной снасти в качестве приманки большой октопус с головкой, издающей специальные булькающие звуки, на трех других на здоровенных крючках болтаются умерщвленные рыбы, размеры их впечатляющи, где-то от 20 до 30 см. Капитан говорит, что барракуда берет и на кусок рыбы, но целая лучше. Приманка и наживки опущены в воду примерно на одинаковом удалении от кормы – метрах в пятидесяти. Проводка при небольшой скорости катера – по принципу русской дорожки, но у поверхности, правда, иногда, уменьшая скорость судна, капитан углубляет ее в средние слои воды.

Берег остался далеко сзади и виднеется лишь едва заметной дымчатой полоской. Согласно эхолоту, глубина за бортом метров десять – пятнадцать, и мы продвигаемся в районе подводных банок, которые богато населены моллюсками, а соответственно возле таких мест любит держаться рыба. Но снасти пока молчат. Капитан предлагает пиво и пепси. После рома заводим разговор о политике, о взаимоотношениях России и Кубы и что нас в них ждет дальше. Примерно через час сработала снасть, наживленная рыбой. Володя предлагает мне сесть в кресло рыболова, внизу которого есть углубление для комля удилища. С этим незатейливым приспособлением легче вываживать рыбу. Техника выбора снасти такова: после подсечки необходимо взять спиннинг двумя руками выше катушки и мощно потянуть на себя, затем, резко опустив спиннинг, подмотать некоторое количество лески. Автоматический тормоз катушки не дает леске разматываться. Подмотав до сильного натяжения, снова повторяют те же приемы, пока рыба не будет подведена к борту.

Вдруг я почувствовал неприятную слабину.

– Сошла! – Капитан состроил кислую мину и сделал рукой какой-то непонятный жест.

Оказалось, кто-то зубастый отхватил больше половины насажанной рыбы. Капитан «перезарядил» снасть. На этот раз я внимательно рассмотрел, как он это делает. Стальной поводок с крючком отсоединялся от основной лески, затем через отверстие в брюхе рыбы свободный конец поводка просовывался и выводился через рот, сверху на поводок надевался груз-головка (он в некоторой степени защищал рыбу от воздействия напора воды при проводке и играл роль углубителя). Но когда капитан перезабрасывал другую снасть, я заметил, что на другом крючке у него рыба без головы.

– Это улучшает обтекаемость наживки, – сказал Хоакин, – однако приходится отрезанный край обматывать тонкой проволочкой, чтобы он не трепался.

Вскоре и другие снасти были проверены и установлены заново.

– А почему отпуск всех снастей почти одинаков? – спросил я у капитана. – Мне кажется, одну лучше пустить ближе к борту, вторую – дальше, третью и четвертую – еще дальше.

– Несколько приманок рядом напоминают хищнику стайку рыб, – ответил опытный моряк.

Прошло еще не менее часа, когда катушка правого спиннинга затрещала и леска начала сматываться. Володя снова усадил меня в кресло, и я начал подтягивать рыбу, а помощник капитана приостановил движение катера. Сопротивление было несколько слабее, чем в первый раз, и мне без особого труда удалось подвести к борту длинную узкую рыбу. В левой части кормы оказалась дверца, и капитан, открыв ее, помог мне ввести в нее добычу, которой оказалась зубастая барракуда. После того как дверь закрыли, деваться ей уже было некуда, и капитану оставалось только обездвижить ее. Но он решил поразвлечь клиентов и схватил хищницу рукой. Та мгновенно выгнулась дугой, и зубы лязгнули у самой руки капитана, а зубы у барракуды как бритва. Капитан едва успел отдернуть палец. Покрепче вцепившись в коварный трофей, он позвал на помощь помощника, и тот, при помощи зевника и экстрактора, отцепил крючок. Мы взвесили трофей – он потянул на 7 кг. Рыба нам была не нужна, и мы предложили ее отпустить, но капитан спрятал ее в холодильник, расположенный у днища катера, и обложил ее льдом для сохранения. Он сказал, что жена у него очень любит мясо барракуды, которое она готовит сама с какими-то особыми специями по-карибски.

Подходило время к обеду, и мы ждали обещанных капитаном омаров. Он вел судно в сторону Кубы, однако, когда катер остановился и помощник бросил якорь, остров все так же оставался едва заметным на горизонте.

– Вот здесь у нас специальная омаровая ферма, – пояснил капитан. – Одевайте маски и ласты, будем нырять.

Оказалось, что омары водятся там, где имеются плантации подводных растений, которыми они питаются.

Капитан, прежде чем спуститься вместе с нами под воду, надел толстые прорезиненные перчатки и велел нам последовать его примеру, объяснив, что укол о шипы, покрывающие все тело омара, очень болезнен и долго не заживает. На дне я увидел омара, выглядывающего из-за большого куста растений. Я схватил его за ус, но тот обломался, и омар пустился от меня наутек; но неожиданно появившийся у него на пути капитан подцепил беглеца багориком за брюхо, где панцирная защита мягкая. Потом мы искали омаров, плавая рядом с капитаном, тот ловко орудовал своим багориком и отдавал добычу нам, а мы поочередно плавали с ней к катеру и передавали помощнику капитана. Всего мы поймали пять омаров.

Когда мы поднялись на судно, капитан скомандовал помощнику заняться приготовлением экзотического продукта, и тот, орудуя мачете, принялся ловко обрубать членистоногим конечности. Затем Родриго поместил тушки каждую в отдельную кастрюлю, и по палубе разлился тонкий деликатесный аромат. Стол в кают-компании был сервирован не хуже, чем в самом изысканном ресторане. Было много зелени и фруктов. Затем помощник принес на блюдах очищенных омаров. Филе у них оказалось небольшое – по 300–350 г (тогда как весь омар весил не менее 1,5 кг), однако этого для взрослого человека вполне достаточно, поскольку мясо очень сытное. Мы, правда, съели по две порции под вторую бутылку рома, которую пришлось купить у проходящего мимо катера, так как у нашего капитана, привыкшего катать малопьющие нации, спиртного на борту больше не нашлось.

Другие дни пребывания на Кубе для нас были не менее насыщены впечатлениями – запомнилась и поездка на Карибское море, славящееся красивыми раковинами, причудливыми кораллами и обилием рыб всевозможной окраски; поездка на крокодиловую ферму, погружение с аквалангом к затонувшему кораблю времен Кубинской революции, кормление с руки игуан на острове Кое Ларга и многое другое; но день, когда я ловил барракуд и омаров, запечатлелся в моей памяти ярче всего.

Тарпон не сдается!

Тарпона еще иногда называют рыбой-акробатом. Попавшись на крючок, он упорно сопротивляется и делает самые немыслимые прыжки и кульбиты. Вываживание его бывает очень захватывающим. Мне доводилось всего два раза видеть процесс вылова этой удивительной рыбы, умеющей до последнего бороться за свою жизнь. Оба раза поединок закончился не в пользу рыболова. В первом случае крючок с шумом вырвался из костистой пасти рыбы, после того как она, взлетев свечой, резко замотала головой, а в другом – после упорного поединка человека и рыбы крючок просто-напросто сломался. И надо сказать, экземпляры были не самые крупные. Представляю, что испытал М. Саласар, который в марте 1956 г. установил мировой рекорд любительского рыболовства по атлантическому тарпону (утвержден IGFA). Выловленная им в озере Маракайбо (Венесуэлла) рыба весила 128,36 кг.

При том, что этот гигант ничего родственного с сельдью не имеет, внешним видом он на последнюю очень похож. Существует два вида тарпонов – атлантический (M. atlanticus) и индо-тихоокеанский (M. cyprinoides). Первый широко распространен в районе Багамских островов, в бассейне Карибского моря и далее на юг вдоль побережью Южной Америки до Южной Бразилии, а также в тропических водах Западной Африки. Заходит в соединенные с морем озера. Атлантический тарпон вырастает в длину до 2,4 м при массе до 150 кг. Наиболее часто в уловах попадаются экземпляры до 1,7 м при весе до 40 кг. Плодовитость велика – до 12 млн икринок. Спина у тарпона темно-синего цвета, бока и брюшко – серебристые. Чешуя крупная, циклоидная. Один спинной плавник. Рот широкий, жесткий.

Индо-тихоокеанский тарпон при внешней схожести со своим атлантическим собратом отличается от него гораздо меньшими размерами. Длина его обычно не превышает 50 см (но известны экземпляры и до 1 м). Ареал обитания довольно широк. Встречается по всему Индийскому океану и в западных и центральных водах Тихого океана. Промысловая рыба.

Тарпоны обитают в прибрежных морских водах и нередко заходят в устья рек, а также соединенные с морем пресноводные озера (например, в озеро Никарагуа). Они любят мелководные пляжи, называемые американцами флатами (flat – отмель). Это огромные участки прибрежного мелководья, характерной особенностью которых является частое изменение глубины, связанное с приливами и отливами океана. Во время отлива некоторые участки флатов оголяются полностью, обнажая дно, усыпанное мелкими частицами известняка или кораллового песка. Чаще всего обширные зоны флатов густо покрыты мангровыми зарослями и взморником, который нередко образует обширные подводные луга – пастбища для морских рыб и животных. Сильные приливные течения, словно лезвия ножей, прорезают в берегах глубокие каналы, наполняя их морской флорой и фауной.

География флатов обширна. Они встречаются у побережий Восточной и Западной Африки, Южной Азии, Австралии и Океании, у тропических берегов Америки.

Основными охотничьими угодьями атлантического тарпона прежде всего являются морские отмели Мексиканского залива и Карибского моря. Здесь были выловлены рыбы рекордного веса.

Тарпон – хищник, питающийся беспозвоночными, моллюсками, ракообразными и мелкой рыбой. Пасть и язык у него представляют собой жесткую «щетку». Это открытопузырная рыба. Перекатываясь на поверхности и захватывая воздух, он выдыхает его при погружении. Такое поведение делает выслеживание, а затем охоту за этой рыбой чрезвычайно увлекательным и высокоспортивным занятием.

Ловят тарпона спиннинговой, нахлыстовой или троллинговой снастью. Лучший клев утром, до 10–11 часов. Днем эта рыба малоактивна. Затем клев возобновляется с 16–17 часов и обычно продолжается до вечера. Спиннингисты пользуются двуручными удилищами, высокопрочными лесками и надежными безынерционными или мультипликаторными катушками. Мексиканцы считают, что в качестве приманки лучше всего подходят плоские воблеры. Ввиду особенности строения и чрезмерной жесткости пасти тарпона крючки должны быть сверхпрочными и очень острыми, поскольку даже самые острые в нее могут не воткнуться…

Для ловли нахлыстом используют специальные тарпоновые удилища и соответствующую катушку. Можно воспользоваться удилищем 9–10-го класса со шнуром № 10–11 и не менее 200 м подмотки с тестом в 25–30 фунтов. Необходим прочный монофильный поводок, изготовленный из современного поводкововго материала, с разрывной нагрузкой в 10–20 кг. Длина поводка не менее 50 см. Крючки одинарные размером 1/0 – 6/0, в зависимости от предполагаемого размера рыбы (чаще ставят 3/0–4/0). Поскольку во флатах в изобилии водятся различные ракообразные, которыми не прочь полакомиться приплывающие сюда на жировку тарпоны, то можно ловить с мушкой, имитирующей небольшого, 2–5 см, крабика или креветку. Также подойдут мушки, предназначенные для ловли морской рыбы: прозрачного, зеленого и некоторых других цветов. Хорошо показали себя флюоресцирующие приманки. Кроме того, могут прекрасно работать некоторые виды попперов, верно имитирующие движение убегающей небольшой рыбки – объекта охоты тарпона на мелководьях.

Катушка должна быть отрегулирована так, чтобы шнур мог легко с нее сбегать. Тарпон очень пуглив, поэтому насадку следует забрасывать намного дальше предполагаемого места нахождения рыбы и осторожно подводить к ней. Хватает тарпон жадно и, захватив приманку, сразу «шарахается» то в одну, то в другую сторону, высоко выпрыгивая из воды. Он бросается с такой силой и скоростью, что легко обрывает поводок. Если тарпон невелик, то это еще ничего, а вот с вываживанием крупной особи даже матерые мастера не всегда справляются.

Из спиннинговых приманок лучшими считаются светлые и красные твистеры, а также воблеры типа «minnow» от известных производителей или плоские типа от фирмы «Suick». Наряду с этим могут подойти серебристые колеблющиеся блесны вытянутой формы, поскольку основная пища тарпона – продолговатые рыбешки светлой окраски. Иногда ловят на различные октопусы, виброхвосты, искусственную креветку или крабика. Применяют прочный кевларовый поводок, снабженный вертлюжком. Тест основной лески – 15–20 фунтов. При ловле тарпонов удобнее применять легкие, но прочные двуручные спиннинги.

Некоторые рыболовы с успехом ловят тарпона троллингом, используя специальные троллинговые удилища и прочные крючки, предназначенные для ловли на натуральную приманку: рыбку, королевскую креветку, октопуса и т. п.

При постановке катера на якорь нужно иметь возможность быстро его поднять, так как в случае поимки тарпона это будет мешать вываживанию рыбы.

К сожалению, мясо атлантического тарпона невкусно. Крупная чешуя тарпонов в некоторых странах применяется для изготовления различных украшений и искусственного жемчуга.

Кубинские закаты и рассветы

Куда ни кинь взгляд – везде простиралось море, лишь справа – далеко-далеко в солнечном мареве – дрожала тонкая серо-голубая полоска земли. Давно перевалило за полдень. Мы шли от Пуэрто в сторону Ринкон-де-Гуанабо уже целых четыре часа, но за это время так и не увидели ни одной поклевки. «Кукеадор» – деревянное чучело-приманка, имитирующее рыбку, – прыгало на небольшой волне, и в такт ему слегка кивало своим мощным концом закрепленное на корме удилище. Вторая снасть, наживленная макрелью, была установлена по правому борту.

– Не может быть, чтобы мы сегодня были без рыбы, – снова начал сетовать Михаил Иванович, но на сей раз нотки его голоса прозвучали явно неуверенно. – В мой день рождения она просто обязана клюнуть. Вообще, говорят, теперь, чтобы поймать хорошую рыбу, надо заплывать бог знает куда, вблизи берегов Кубы ее стало мало. Опа… – Большой и, казалось, неповоротливый Михаил Иванович одним движением подтянул на солидное брюшко светлые шорты и подскочил к удилищу. – Давай, давай, голубчик, ну, давай ням-ням.

– Кого он там увидел? – удивился я, вглядываясь в поверхность воды. Но вблизи мелькающего в волнах «кукеадора» не было каких-либо признаков рыбы. Однако стоявший за штурвалом худощавый черноволосый юноша Хосе оживился, а его помощник Хуан, почти как брат-близнец похожий на своего командира, подскочил к Михаилу Ивановичу и пристегнул его ремнями к креслу.

И только тут я заметил метрах в десяти позади «кукеадора» плавник – темным острым треугольничком он временами выглядывал из воды. Рыба шла на расстоянии, но к искусственной приманке не приближалась. В очередной раз плавник скрылся под водой и уже долго не появлялся.

– Ушла, – сказал я с сожалением.

– Погоди ты, – отмахнулся Михаил Иванович, и в это время возле самого «кукеадора» показался длинный меч марлина.

Однако удара не последовало. На этот раз рыба скрылась окончательно. Она даже не польстилась на макрель, которая ходила на леске всего в нескольких метрах от деревянной блесны.

– Ух, вот это рыба! – сокрушался я. – Почему она не взяла?

– Не переживай, мой друг, приедем к Эрнесто, вот там наверняка рыбалка будет хорошая.

Успокоив меня, Михаил Иванович отвязался от кресла и подошел к столу, установленному прямо на палубе.

– Хуан, принеси-ка там из холодильничка, пора поостыть немного.

Хуан, быстрее молнии спустившийся в трюм, снова появился на палубе, уже с бутылкой джина. Я разлил помогающий переносить жару напиток по стаканам, и мы все выпили за день рождения Михаила Ивановича. Хуан сменил Хосе возле штурвала. Капитан после глотка спиртного вдруг разговорился.

– Миша – хороший врач, – сказал Хосе, присаживаясь за стол и обнимая за плечи виновника торжества. – В прошлом году он вылечил моего младшего братишку от опасной болезни, а до этого никто из наших лекарей даже не мог поставить правильный диагноз.

– Тогда надо выпить за доктора, – сказал я.

Мы еще не успели опустошить на два пальца налитые стаканы, как услышали звук защелки и увидели, как леска правой удочки, наживленной макрелью, стала энергично уходить в воду.

– Схватила! – закричал я, выскакивая из-за стола, но тут же растянулся на палубе, поскользнувшись на кем-то оброненной шкурке банана.

Михаил Иванович с какой-то необъяснимой проворностью выскользнул из-за стола и в три прыжка добежал до удилища. Я поднялся и последовал за ним.

– Михал Иваныч, дай я попробую выудить, – стал просить я. Друг молчал. – Ну, дай, ведь для тебя это обычное дело, а мне морская рыбалка запомнится на всю жизнь.

– Ну, хорошо, – сказал он наконец, передавая мне удилище. – Давай рыбе ходу, но все время держи леску в напряжении, изматывай рыбу. Экземпляр сел хороший. Устанешь, я тебя сменю.

Я сел в кресло. Михаил Иванович укоротил ремни, защелкнул их на моем животе и стал подсказывать, дыша мне прямо в ухо:

– Давай ей больше сопротивления. Так. Хуан тебе поможет, сейчас он развернет катер. Начинай подматывать. – Большая морская катушка едва крутилась, но вдруг пошла податливее, и неожиданно справа по борту, взорвав водную поверхность, выскочил из воды большущий тунец. Его веретенообразное тело, потеряв инерцию, тяжело плюхнулось на воду. Мелькнув на прощание буро-оранжевыми плавниками, он стал резко уходить на глубину. Я не успевал подматывать лесу, у которой образовалась большая слабина; после натяжения оказалось, что рыба завела ее под лодку. Михаил Иванович, размахивая руками, что-то кричал над моим ухом стоящему за рулем Хуану. Я не знал, что делать, но в это время раздался свист, леска лопнула, и по ветру стал мотаться ее обрывок.

Михаил Иванович без сил плюхнулся прямо на палубу и, хлопнув ладонью по ослепительной белизны пластику, отрешенно произнес:

– Такого тунца упустили. Килограммов на сто – не меньше.

Но он быстро взял себя в руки и уже через пять минут разливал по стаканам очередную порцию джина.

– Михаил Иванович, – оправдывался я, хотя меня никто ни в чем не винил, – она как попрет, попрет…

– Леску обрезало винтом, – вставил Хосе.

– А не переживай, мой друг, это всего лишь рыба, еще поймаем, – успокаивал меня Михаил Иванович. – Скоро будем у Эрнесто, а он рыбак что надо.

Между тем, пока мы гасили свое возбуждение джином, Хосе наладил снасть по новой, затем он подошел к нам и доложил:

– Подходим к Ринкон-де-Гуанабо. Еще будем рыбачить?

– Ладно, поворачивай в сторону твердой почвы, – распорядился Михаил Иванович и, посмотрев на меня, добавил: – Что поделаешь, приехали.

Катер направился к берегу, но, не доходя до него с полкилометра, снова пошел параллельным курсом. Со стороны берега, где начинались коралловые рифы, вода стала пятнистой и светлой. Хуан вел катер к каналу, расположенному напротив скалистого мыса.

И тут раздался звонкий щелчок. Михаил Иванович бросился к снастям. «Что это – зацеп? – пронеслось у меня в голове. – Нет. Судя по темно-зеленому цвету воды, под нами еще приличная глубина». Но в это время, развеяв все мои догадки, из воды очень высоко выпрыгнула серебристая рыба. По форме она чем-то напоминала огромнейшую сельдь. Едва упав на воду, рыба вновь взмыла свечой. И так дальше: под водой она находилась совсем немного и снова показывалась в воздухе. Прыжки ее были гигантские, и некоторые, вероятно, достигали 5 м.

– Что это она – очумела? Прыгает, как акробат, – бросил я Михаилу Ивановичу, который в это время манипулировал снастью, сводя на нет все усилия пытающейся освободиться от крючка рыбы.

– А это и есть рыба-акробат, – пояснил Михаил Иванович, уловив паузу между серией рыбьих трюков. – Тарпон, или, по-местному, серебряный король, – завидный трофей, да попробуй, сладь с ним. Во, опять начинает.

И в самом деле, стремительно уходившая было от берега рыба выписывала в воздухе немыслимые пируэты и один раз умудрилась даже сделать сальто. Позже я узнал, что у тарпона имеется специальный вырост, играющий в полете роль руля.

– Когда буду подводить к катеру, будь осторожен, – предупредил Михаил Иванович. – Тарпон может залететь в лодку, это очень опасно.

Хосе что-то крикнул по-испански, доктор утвердительно кивнул, и я догадался по стравливаемой леске, что было принято решение не форсировать выуживание, а дать рыбе выдохнуться на длинном отпуске. Михаилу Ивановичу и Хосе удалось навязать дополнительную леску. Борьба продолжалась уже больше часа, и рыба теперь выпрыгивала из воды все реже и реже. Наконец она совсем угомонилась, и Михаил Иванович стал метр за метром подматывать барабан морской катушки.

Вдруг Хосе выбросил вперед руку и крикнул:

– Акула!

Но я уже и без него заметил серую тень, следующую за вяло сопротивляющимся тарпоном.

Описав дугу вокруг серебряного короля, акула внезапно напала на добычу. Хосе протянул мне бинокль. Я увидел, как мерзкая хищница вцепилась в искрящийся серебром бок рыбы и, замотав головой, вырвала клок мяса. Потом она скрылась на время из виду. Однако в следующее мгновение в объективах бинокля мелькнула огромная высунувшаяся из воды пасть, усеянная множеством острых мелких зубов, и страшные челюсти сомкнулись над головой тарпона.

Когда неуклюжую, со вздувшимся брюхом акулу Михаил Иванович уже подтягивал к борту, Хосе вдруг не выдержал и, выхватив нож, с диким кличем бросился в море. Барахтаясь в воде, он что-то исступленно кричал и наносил удары по телу хищницы. Акула не могла ему ответить, потому что из пасти у нее торчал хвост проглоченной рыбы. Наконец, Хосе успокоился и поднялся по веревочной лестнице на борт. Акула была мертва.

– Отчаянный ты, – бросил я кубинцу.

– Ненавижу этих тварей, – глухо ответил Хосе.

А Хуан добавил:

– Они напоминают ему американских агрессоров, которые до сих пор держат страну в сетях блокады.

Акула нам была не нужна, да и возиться с извлечением изуродованного тарпона не хотелось. Михаил Иванович дал «добро», и Хосе обрезал леску. Мы снова направились в сторону канала и вскоре вошли в него. Только теперь мы увидели, как красив был солнечный закат, уже окрасивший прибрежный пейзаж. Солнце на глазах уплывало за водный горизонт, поминутно меняя свой цвет и окрашивая округу в оранжево-желтые и багровые тона. Цвет воды, неба, земли, растительности на глазах приобретал удивительную яркость. Из-за ряда высоких гладкоствольных пальм выглядывали тростниковые крыши бунгало и отдаленно виднелись высокие дома города. Даже они, эти бело– и серокаменные изваяния, отсвечивая бронзовым цветом, были носителями тепла на этой чудесной картине. Теперь я не сомневался, что бывают чудаки, которые специально приезжают на Кубу посмотреть на закаты.

Вскоре на пирсе нас встречал смуглолицый доктор Эрнесто. Одетый в светлые брюки и белую рубашку, он добродушно улыбался, широко расставляя для объятий свои длинные худые руки. Всем своим видом он обещал нам радушное гостеприимство и интересное времяпрепровождение на подводной охоте, на которую мы собирались отправиться на рассвете.