Текст книги "Убийство на Знаменской. Серия «Невыдуманные истории на ночь»"

– Да что тут думать, нет у нас Соньки, – уверенно отозвался второй дворник. – И уж лет пять, как нет. Как бабка Покидаева умерла – царство ей небесное! – так ни одной Соньки в доме не бывало.

– А приметы какие? – продолжил расспросы Карп.

– Лет двадцати двух-двадцати трёх. Высокая: два аршина одиннадцать – двенадцать дюймов. Вплоть до недавнего времени носила длинные рыжие волосы, вьющиеся, средней длины; неделю назад остригла их и теперь носит чёрный парик. Лицо треугольное, профиль – прямой. Кожа белая, чистая; нос длинный, прямой; основание носа горизонтально, – Шумилов принялся указывать пальцем на те детали лица, которые описывал. – Глаза у неё карие, большие, широка расставленные; расстояние между бровями большое; уши проколоты, носит большие золотые серёжки с янтарём; уши прижаты к голове, мочка уха выраженная, козелка почти нет, в глаза не бросается, а вот противокозелок – хорошо выражен, завитка на правом ухе почти нет, поэтому ухо выглядит как бы обкусанным.

– Эх, барин, – восхитился Карп, – ну вы прямо как полицейский говорите! Девица-то видная, вон рост какой…

– …не то слово, дылда, просто лошадь какая-то, – поддакнул Данила.

– Только не живёт здесь таковская, – убеждённо заключил Карп. – Хоть режьте меня, хоть бейте, а такая бабца у нас не живёт. Рыжая, приметная, даже если волосы остригла и парик носить стала… тем более привлекла бы внимание… нет, барин, не обессудьте, даже близко похожих нет.

– У нас народец помельче, пожиже, – вздохнул Данила.

– Она приводила сюда подругу зимой, они ночевали в этом доме, в квартире на третьем этаже… – подсказал Шумилов.

– Этой зимой в квартире на третьем…? – задумчиво переспросил старший дворник. – Они могли заночевать у Алиски, да, Данила?

– У Алиски могли, Алиска та ещё шалава, – согласился второй дворник. – Да только Алиска маленькая, чернявая, на еврейку похожа.

– Хотя, хотя… – Карп напряжённо соображал, – Хотя правда в ваших словах есть. Вроде бы ходила к Алиске рыжая здоровущая девица, ну-ка, Данила, вспоминай. Крупная такая тёлка, лишь немного ниже меня, шубка беличья, кудряшки рыжие такие из-под шапки выглядывали. Ну, вспоминай! Всю зиму ходила.

– Сестра её, что ли…

– Вот именно, что сестра. Но не родная… кузина, кажись.

– А как фамилия этой кузины? – поинтересовался Шумилов. Он почти не сомневался в том, что нашёл то, что искал.

– Дык кто ж знает? Она здесь не жила. Ну, приходила, ну, уходила.

– А где именно Алиса квартирует?

– Она съехала. Давно уж. Месяца два минуло. Причём, вроде бы вообще из Питера хотела свалить. Говорила, что на родину вернётся, куда-то под Вильно.

– А фамилию Алисы помните? Или хоть какого года она?

– Конечно, помним, мы же её паспорт видели при поселении, да и вообще… – солидно отозвался Карп. – Капштаймер её фамилия. И года она шестьдесят второго, сейчас ей, значит, двадцать три. Вероисповедания – православного, перекрещённая или с рождения – того не знаю, не спрашивал.

– А чем промышляла? – продолжал расспрашивать Алексей Иванович.

– Рукодельничала, очень хорошо вышивала шёлком. Наволочки там, полотенца, платья – всё что угодно. Ремесло, по-моему, не шибко доходное, но… жить можно. Ну, а если что-то окромя… того не знаю, не обессудьте.

Вручив дворникам рубль, Шумилов помчался в городскую справочную. В принципе, дело оставалось за малым: узнать адрес этой самой кузины, Алисы Капштаймер, разыскать её и получить от неё либо адрес Соньки-Гусара, либо, на худой конец, фамилию. Поэтому при небольшом везении уже к вечеру четырнадцатого августа Шумилов вполне мог повстречаться с той самой девицей, что так ловко ускользнула от него несколькими часами ранее. Один раз повезло Соньке, в следующий должно повезти Алексею.

Должно бы, да не повезло. В адресном столе в здании Спасской части на Большой Садовой, уплатив положенные две копейки за справку, Шумилов выяснил, что по состоянию на четырнадцатое августа 1885 года в Санкт-Петербурге не зарегистрировано ни одной Алисы Капштаймер 1862 года рождения. Ниточка оборвалась, даже толком не потянувшись…

На встречу с Николаем Платоновичем Карабчевским в трактир Эзелева на углу Шпалерной и Гагаринской улиц Алексей приехал измотанным и усталым. Так удачно начатое расследование неожиданно застопорилось. Вся беготня сегодняшнего дня оказалась ни к чему – след Соньки-Гусара был потерян. Не чем было похвастаться перед Карабчевским, нечем вознаградить себя за потерю времени и сил. Николай Платонович тоже выглядел озабоченным. Заказав ужин и потягивая баварский портер, партнеры обменялись последними новостями.

– Должен вас поздравить, Алексей Иванович, с тем, что теперь мы официальные партнеры: г-н Чижевский препоручил мне официально нанять вас в качестве моего сотрудника по его делу. Он просил передать вам его признательность за все, что вы для него сделали (и для его дамы тоже). Одно пока огорчает – мне не удается добиться, чтобы его отпустили из-под стражи. Но, я надеюсь, ждать уже не долго. Как обстоят дела с розысками рыжей Соньки?

– Пока похвастаться нечем, – и Алексей пересказал историю сегодняшних мытарств. – Одно утешает: теперь я знаю ее в лицо. Уверен – ей есть что скрывать, но, думаю, она не сможет долго прятаться – ей же надо зарабатывать, а значит волей-неволей придется вернуться на места своего промысла. Но перспектива караулить ее мне как-то не особенно улыбается, – Алексей кисло усмехнулся.

Карабчевский, направляя разговор в более позитивное русло, выразительно описал процедуру передачи душеприказчику покойного Кузнецова ценностей, которые «позаимствавал» у убитого Хлопов:

– Вы бы видели лица присутствовавших, когда я выложил билеты и часы на стол! Картина «не ждали»! – хохотнул Карабчевский.

Отужинали быстро, с настоящим аппетитом. Оба были уставшими, озабоченными, каждому хотелось поскорее вернуться домой. Сговорились держать друг друга в курсе событий.

11

Сказать, что Шумилов в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое августа спал плохо, значило бы соврать. Потому что он почти вовсе не спал. Во всяком случае, сам Алексей остался с твёрдым ощущением того, будто веки его вообще не смыкались. В голове роилось огромное число противоречивых мыслей, не связанных, либо мало связанных друг с другом, и в иные мгновения Алексей замечал, что думает обо всём и сразу, что служило плохим сигналом. В три часа пополуночи он выпил столовую ложку спиртовой настойки пустырника, но даже после этого толком так и не уснул, а остался в состоянии полудремотного размышления.

Он думал над тем, правильно ли поступает, не сообщая в Сыскную полицию сведения, полученные в «Знаменской». Может быть, не стоило увлекаться розыском Соньки-Гусара, а следовало как можно скорее добиваться освобождения Чижевского? Ведь пока Шумилов катается по городу и ведёт малосодержательные разговоры, невиновный человек томится на нарах, и каждый час пребывания в тюрьме для него превращается в пытку.

Попутно Алексей обдумывал варианты розыска Соньки. Их было множество – а это само по себе всегда плохо! – но ещё хуже было то, что все эти варианты в равной степени оказывались тупы, механистичны и лишены той изюминки, каковая должна присутствовать в любой полицейской операции. Как можно искать Соньку-Гусара? Выйти в центр города, прежде, всего на Невский проспект и Садовую улицу и покрутиться там, в надежде случайно встретиться. Сколько таким образом можно крутиться: месяц? два? три? Надежды юношей питают, а Шумилов давно уже не юноша. Да и трёх месяцев в запасе он не имел.

Можно было бы попытаться узнать фамилию и адрес Соньки у девиц в ресторане Тихонова. Тот ещё вариант! Сонька, зная, что её ищут, может, во-первых, сменить место проживания, а во-вторых, может попросить товарок с умыслом сообщать адрес, по которому Алексея уже будут ждать. Шумилов явится по такому адресу, а там его встретит сонькин «кот» с дружками. И что с ними делать? из револьвера палить? рукопашные битвы устраивать? Не следовало недооценивать угрозу подстроенной ловушки. В такую ловушку менее двух лет назад попался руководитель политического сыска Российской империи Георгий Порфирьевич Судейкин, который, несмотря на немалый опыт конспиративной работы, наличие под рукой оружия и сопровождение охранника, был убит народовольческой засадой. А у Судейскина было намного больше возможностей для обеспечения личной безопасности, чем у Шумилова, и то попался, не смог упредить все риски! У Соньки-Гусара вполне может быть постоянный любовник, именуемый в просторечии «котом», а это личности, как правило, с криминальным прошлым. Потенциальную угрозу со стороны такой персоны не стоило игнорировать.

Алексей Иванович извертелся в кровати, беспокойные и назойливые мысли жгли его, точно угли. Уже после пяти утра, кода и ночь-то фактически закончилась, он забылся буквально на миг коротким, неглубоким сном, и приснилась ему, разумеется, мимолётная встреча с Сонькой в ресторане. Прокрутилась в голове в форме точного, дословного воспоминания. Шумилов увидел всю эту сцену заново, словно бы вернулся в тот зал. Девицы за соседним столиком, небрежно развалясь на полукруглом диванчике, обсуждали свои шляпки, и Сонька, обращаясь к светловолосой Маняше, проговорила: «У Брюно заказала шляпку с бирюзовой ленточкой и чёрной розой. Роза как живая, не подумаешь, что из ткани, только французы такие фитюльки умеют делать. В общем, раскрутила я гуся, сделала заказ, он с умным видом лопатник раскрыл и два червонца кинул на прилавок, сдачи, мол, не надо. Хо-о-рош гусь! Завтра в полдень заказ иду забирать…»

Шумилов аж даже подскочил на кровати. С минуту он обдумывал сновидение, а затем, заведя будильник на восемь часов утра, опять опустил голову на подушку. И только теперь успокоенно заснул.

Встал он на удивление свежим и бодрым. Впрочем, так часто бывает при недосыпе. За завтраком поинтересовался у госпожи Раухвельд, где находится магазин Брюно, торгующий модными дамскими аксессуарами. Домовладелица не знала. Это Шумилова не очень-то смутило: он был уверен, что Сонька-Гусар, поскольку постоянно появляется в «Пассаже», привязана к центру города, стало быть, живёт, работает и по магазинам ходит примерно в одном районе. Там, в центре, возле «Гостиного двора» и «Пассажа», стало быть, и надо искать магазин Брюно.

Шумилов не сомневался, что Сонька-Гусар явится забрать оплаченный заказ. Женщины её круга, несмотря на присущую многим из них изворотливость и хитрость, в силу специфических черт личности чрезвычайно жадны и корыстолюбивы. Полиции всех стран мира, кстати, пользуются этими чертами проституток, вербуя в их среде самых беззастенчивых и циничных осведомителей. Даже рискуя собственной головой, Сонька отправится за шляпкой ценою в два червонца; человек рассудочный ещё бы задумался над тем, а стоит ли так рисковать? для проститутки же такого вопроса просто не существовало.

Уже в половине одиннадцатого утра Алексей Иванович бегал по казавшимися бесконечными коридорам «гостинки» и расспрашивал торговцев, как найти модный магазин Брюно. Результат оказался обескураживающим – обежав «Гостиный двор» по обоим этажам и потратив на это неблагодарное дело почти полчаса, он к ужасу своему обнаружил, что никто никогда не слышал о таком магазине.

Если Шумилов намеревался в полдень перехватить Соньку-Гусара на пороге этого модного магазина, то ему следовало поспешить. Возможно, он неправильно поступал, расспрашивая торговцев; может, следовало начинать с покупателей? Поэтому Алексей, выйдя из-под колоннады «Гостиного двора» на Невский проспект, не долго думая, обратился к первой попавшейся дамской парочке, судя по виду, мамаше лет под сорок и её дочери-подростку.

Обе важно вышагивали под солнечными зонтиками и, судя по всему, никуда не спешили. Шумилов со всей наивозможнейшей вежливостью обстоятельно объяснил им, что желает сделать своей супруге подарок – шляпку с искусственным цветком – и ищет магазин Брюно, поскольку именно там супруга имеет обыкновение заказывать шляпки. Разумеется, мамаша и дочка чрезвычайно заинтересовались услышанным, ибо только совсем уж бессердечная женщина не возьмётся помочь мужчине, желающему сделать подарок жене… Вот только магазина Брюно они не знали. Мамаша, не задумываясь, назвала Алексею Ивановичу с дюжину других модных магазинов, где без особых затруднений можно было заказать шляпку с французским цветком, вот только Шумилова они не интересовали.

Распрощавшись с любезной мамашей и дочкой, Алексей Иванович совершил ещё одну, столь же безуспешную попытку, подойдя к молоденькой девице, по виду гувернантке. Он был уже близок к отчаянию, как совершенно неожиданно получил ответ на интересовавший его вопрос от немолодой уже дамы совершенно провинциальной наружности, сообщившей, что салон г-жи Брюно находится на втором этаже дома №20 по Невскому проспекту, как раз на пересечении его с Большой Конюшенной улицей.

До полудня оставалось ещё полчаса и Алексей бодрым шагом направился по Невскому в сторону Адмиралтейства, намереваясь успеть как раз вовремя. Подойдя к дому №20, он увидел по бокам гранитной лестницы, ведшей с тротуара в бельэтаж, две весьма приметные вывески: одну золотыми буквами по молочно-белому фону «Мангазин шляп мадам Е. Брюно», другую – с цветочными виньетками по углам – «Матильда Эйхе. Искусственные цветы». Оба салона выходили своими стеклянными дверьми, расположенными одна напротив другой, на верхнюю площадку лестницы.

Алексей Иванович поднялся по ступеням и вошел в салон искусственных цветов. Через его стеклянную дверь прекрасно был виден вход в шляпный магазин мадам Брюно, а значит, наблюдательный пункт выбран весьма удачно – можно видеть всех входящих и выходящих из дверей напротив.

Салон искусственных цветов Матильды Эйхе торговал не только искусственными цветами для украшения шляп и других деталей дамского гардероба, но и изысканными деталями интерьера – корзинками с букетами цветов, коробками для занятий рукоделием, фотографическими рамками, обвитыми искусственными фиалками и гортензиями. Через полуоткрытую дверь в смежную комнату Шумилов разглядел, что там работает с десяток мастериц, закопавшихся в ворохе цветных лоскутков.

Появление мужчины в этом царстве женской моды было неожиданным и вместе с тем желанным. Тотчас же, оставив других покупателей на попечение молоденькой продавщицы, навстречу Алексею устремилась средних лет элегантная дама с безупречно уложенной высокой прической. «Хозяйка», – понял Шумилов.

– Что желает господин? – спросила она с явным немецким акцентом.

Не выпуская из поля зрения дверь шляпного магазина Брюно, Шумилов принялся пространно изъяснять хозяйке, какой подарок он хотел бы преподнести своей даме сердца. А поскольку желание Алексея не было сформулировано с безусловной конкретностью, хозяйка начала предлагать ему массу всевозможным милых мелочей, способных осчастливить даже самую взыскательную модницу. Алексей долго и придирчиво рассматривал произведения декоративно-цветочного искусства и в конце концов остановил свой выбор на изящной шкатулке из папье-маше, верхнюю крышку которой украшала гирлянда из искусственных незабудок.

– Пришлите завтра вот по этому адресу, – Шумилов чиркнул на бумажке: «Салон и ателье венских аксессуаров на Большой Пушкарской, д.8 « и имя получателя – Агнета Рейнтхофен. – И вот, приложите карточку.

Алексей достал из кармана визитку и надписал изящным почерком: « Надеюсь, вам понравится сия милая безделица, не столь изящная, как вы сами, но, надеюсь, столь же памятная. Ваш А.».

А между тем время уже подходило к часу дня. Сонька так и не появилась. Следовало решить, как поступать: если ждать, то как долго?

Шумилов вышел на лестницу, постоял там пару минут, внимательно разглядывая человеческий поток на тротуарах Невского. Вполне могло статься, что Сонька находилась где-то рядом и в эту самую минуту через витрину какого-нибудь магазина или кафе рассматривала Шумилова. Так же, как он пытался разглядеть ее среди других людей.

Надо было на что-то решаться.

Алексей оттолкнулся от перил и решительным шагом направился к дверям салона Брюнер. Магазин оказался из дорогих, Шумилов это понял с первого взгляда на ценники выставленных за стеклом образцов. Немудрено, что шляпка здесь стоила под два червонца! Из продавцов в торговом зале присутствовали двое: худенький, с усиками в ниточку, смуглый молодой человек, француз, как скоро убедился Шумилов, и томная девица в цветастом платье с обширным, притягивавшим взгляд декольте.

Молодой человек с заметным акцентом поприветствовал Алексея и тут же придвинулся к нему, что вообще-то было против правил, принятых в заведениях такого рода, где мужчины-продавцы обслуживали покупательниц, а продавщицы – мужчин-покупателей. Впрочем, в тот момент предупредительность продавца показалась Шумилову добрым знаком.

– Ищите что-то конкретное или просто любопытствуете? Для себя или, может быть, подарок жене? дочери? или, может, любимой женщине? – сладко улыбаясь стал спрашивать Алексея продавец.

– Мне нужна ваша помощь в одном важном для меня деле… – ответил Шумилов.

– Чем могу?

– Я ищу женщину, сделавшую у вас заказ на шляпку с чёрной искусственной розой и лиловой лентой. Сегодня в полдень она должна была этот заказ забрать. Вам заплатили за него двадцать рублей, платил мужчина, сопровождавший эту женщину. Её возраст двадцать два-двадцать три года, а имя…

– Я даже не знаю, чем вам помочь, – перебил Шумилова продавец. – При всём моём горячем желании.

– В самом деле? Вы даже не дослушали меня.

– Вы знаете, у нас большое число самых разнообразных заказов и при их оформлении мы не требуем паспортов.

– Настолько большое, что вы даже не можете припомнить, кто что заказывает?

– Отчего же, мы прекрасно помним наших покупателей и их заказы, у нас и журнал специальный ведётся, но я уверяю вас, что никто подобной шляпки у нас не заказывал.

Алексей внимательно следил за лицом собеседника, но при этом чувствовал на себе взгляд продавщицы, явно прислушивавшейся к разговору. Что-то в происходящем раздражало Шумилова, что-то было неправильно, но он пока не мог понять, что именно; беседа явно шла не так, как хотелось бы. Вот только в чем причина?

– И вы утверждаете, что вы не знаете женщины двадцати двух-двадцати трёх лет, ростом два аршина одиннадцать – двенадцать дюймов, рыженькую…

– Извините меня, – снова перебил Шумилова продавец, – я много знаю разных женщин, но мне непонятно, почему вы меня об этом спрашиваете…

– Это просто возмутительно! Вы даже не выслушали меня до конца! – Шумилов понял, что продавец очень нервничает, чрезвычайно даже, а значит, у него есть основания опасаться любопытства постороннего человека. – Мне кажется, вы прекрасно знаете девицу, о которой я толкую, да только не хотите мне помочь.

– Уж извините, отчётом вам не обязан, – неожиданно резко отчеканил обладатель усиков-мерзавчиков. С его стороны это была явная дерзость.

– Разумеется, вы не обязаны мне отчётом. Да только я отчёта от вас не требую. Я прошу вашего содействия.

– Да чем же я могу вам помочь? – продавец, видимо, уже просто куражился над посетителем. – Вы хотите непонятно чего. Спрашиваете про заказ, которого быть не может. Посудите сами, как мы можем приготовить вчерашний заказ за сутки, ежели у нас срок исполнения три дня. Вот-с объявление на прилавке, прочтите!

Чрезвычайно довольный своей находчивостью продавец кивнул на большой лист бумаги с набранным типографским способом текстом, излагавшим порядок оформления и получения заказов. Лист крепился канцелярскими кнопками к большому дубовому щиту, стоявшему на прилавке. Что ж, французик, может, и казался сам себе чрезвычайно находчивым, да только он упустил из вида одно существенное обстоятельство: Шумилов ничего не говорил о том, что интересовавшая его женщина делала заказ накануне.

– С чего это вы взяли, что речь идет о «вчерашнем заказе»? Я ни словом об этом не обмолвился, – процедил Алексей, наклонившись к уху продавца.

– В самом деле? Стало быть, я неправильно вас понял, – моментально выкрутился француз. Вернее, он только подумал, что выкрутился.

Шумилов, наплевав на возможные последствия, схватил наглеца за край жилетки и рывком притянул к себе, заставив навалиться животом на прилавок.

– Вот что, умник, дело идёт о серьёзном преступлении, в котором засветилась упомянутая дамочка. И если ты не желаешь разговаривать со мной, то в этом случае тебе придётся беседовать с агентами Сыскной полиции. И у меня есть сильное подозрение, что беседа эта доставит тебе очень мало удовольствия. Уж я постараюсь…

– Я скорее сам вызову полицию, ежели вы не отпустите мой жилет.

– В самом деле? Ну, так вперёд, зови! Вот тут-то у нас и начнётся самый интересный разговор. Я посмотрю, как ты начнёшь рассказывать полицейским о том, сколь много у вашего магазина клиентов и как трудно тебе припомнить ту самую девицу, о которой я толкую, в то время как за последний час ваш магазин посетили всего-то восемь человек! И это в среду, в полдень! Хех, не сказать, чтобы у вас очень бойко шла торговля! И вот тогда-то полиция начнёт думать, что именно мешает тебе быть искренним.

Продавец остановившимся взглядом, полным ненависти, буравил лицо Шумилова и молчал. Неизвестно, в каком направлении пошёл бы разговор далее, но тут Алексей, скосив глаза, встретился со взглядом продавщицы. Та весьма выразительно шевельнула бровями и лёгким кивком указала ему на дверь. Она явно приглашала Шумилова выйти.

Алексей оттолкнул от себя продавца и, бросив на ходу: «У вас лоб вспотел, утритесь!» вышел из магазина. Спустившись по лестнице, он прошел 20 шагов по тротуару проспекта и, став поодаль, принялся дожидаться, что же последует дальше. Ждать долго не пришлось, буквально через минуту в дверях магазина появилась продавщица; оглянувшись и увидев Шумилова, она поспешила к нему. Женщина открыто улыбалась и имела чрезвычайно довольный вид.

– Как вы Франсуа схватили! Он чуть не обделался за прилавком! – это были первые слова, произнесённые ею.

– Простите, как вас зовут? – полюбопытствовал Шумилов.

– Ольга.

– Давайте, Ольга, отойдём в сторону, желательно даже уйдём отсюда подальше, и вы расскажете мне всё, что хотели сказать.

Они так и поступили. Перейдя мост через Мойку, они вошли в кондитерскую Вольфа. Расположившись за столиком и попросив принести кофе, Алексей обратился к новой знакомой:

– Я так понимаю, что рыжую девушку ваш Франсуа неплохо знает…

– На самом деле Франсуа вовсе не мой. А вот эту саму рыженькую он действительно знает хорошо, поскольку она тут работала буквально вплоть до последней недели.

– В самом деле?

– Да! И наш милый Франсуа имел на неё виды. Но… не срослось! А так хотелось! Сонечка явилась давеча в сопровождении смешного господина с усами, как у сома, – продавщица обеими руками изобразила, как свешивались эти усы, – заказала шляпку, а господин оплатил. Франсуа лез ей на глаза и вид имел самый жалкий, однако ж, подсуетился, заказ велел подготовить вне очереди… Фигляр!

– Сонечка, стало быть…

– Сонечка. Карьянова. Кстати, шляпку-то она сегодня забрала, только раньше вас.

– В самом деле?

– Ага. Явилась к открытию, говорит, недосуг ждать полудня. Франсуа вытащил ей коробку, гнусно улыбался, стелился и низкопоклонничал. Тьфу, смотреть было тошно!

Теперь вроде бы всё начинало вставать на свои места. Оставалось выяснить сущие пустяки, но в них-то, как это часто бывало, крылась вся соль.

– Вы говорите, что Сонечка уволилась неделей раньше. Даты не припомните?

– Ну-у, – продавщица на миг задумалась, забавно наморщив лобик, – седьмого она отработала, а восьмого… да, в среду, взяла расчёт.

– Без объяснения причин? – задал уточняющий вопрос Шумилов.

– Без объяснений.

– А адресочек Сонечки Карьяновой, часом, не припомните?

– Отчего же, припомню. Но вы-то мне, надеюсь, спасибо за это скажете?

– Разумеется, скажу, – Шумилов запустил руку под плащ и извлёк портмоне. – Вот вам десять рублей. Только с условием: не говорите мне о том, что Сонька живёт на Тележной улице. Я уже там был и знаю, что это не так.

– Тележная? – переспросила Ольга. – Про Тележную я ничего сказать не могу. А знаю только, что Карьянова снимает комнатку в квартире на третьем этаже в доме Плещеева в Толмазовом переулке, это по правую руку, если смотреть со стороны Садовой.

Теперь Алексею стало ясно, как Сонька-Гусар убежала от него давеча – она просто пересекла двор и поднялась к себе домой. И привязанность её к ресторану Тихонова в «Пассаже» тоже получила простое и ясное объяснение: до этого заведения ей было всего-то две минуты ходу. Как, оказывается, всё просто…

Уже при расставании с Шумиловым продавщица не выдержала и задала вопрос, видимо, мучивший её на протяжении всего разговора:

– Скажите, пожалуйста, а Сонька правда причастна к какому-то преступлению или это лишь выдумка?

– Причастна в самом деле.

– Что же, её определят в тюрьму?

– Сложно сказать. Сейчас многое будет зависеть от её поведения. Вполне возможно, что она действительно подвергнется судебному наказанию.

Шумилову показалось, что его новая знакомая испытала при этих словах глубокое и плохо скрываемое удовольствие. Сонька-Гусар, безусловно, вызывала у неё сильную антипатию, но на исследование причин этого антагонизма Алексей Иванович не имел сейчас ни времени, ни желания.

Уже через четверть часа Шумилов отыскал не только нужный ему дом, но и квартиру, в которой, по словам дворника, действительно проживала Софья Карьянова. В нужную ему дверь Алексей Иванович позвонил, будучи совершенно спокоен: теперь-то он был уверен, что сноровистая девица никуда от него не денется.

Едва только дверь приоткрылась на ширину цепочки, Шумилов заложил кастет в щель возле петель, сугубо на тот случай, чтобы её обратно не захлопнули перед носом. Предосторожность оказалась нелишней: Сонька действительно попыталась затворить дверь, и у неё это, разумеется, не получилось. Убедившись, что отделаться от Алексея подобным способом не получится, он отпрянула от двери в глубину темной прихожей и со вздохом спросила:

– Ну что вы меня преследуете?

– Нам надо поговорить. В ваших, Софья, интересах поговорить со мною до того, как вас отыщет полиция, – ответил Шумилов.

– При чём тут полиция? Моя совесть чиста, я не сделала ровным счётом ничего такого, из-за чего должна бояться полиции, – ответила она с вызовом.

– В самом деле? Вы не опаивали убитого в гостинице «Знаменская» господина Кузнецова снотворным? – быстро спросил Шумилов; он выдержал внушительную паузу и, поскольку Сонька молчала, продолжил. – Хорошо, что не стали врать, у меня есть свидетель, который подтвердит обоснованность моего вопроса. Так мы поговорим?

– Поговорим. Только дайте мне снять дверную цепочку.

– Если вы меня обманите и захлопните дверь, я обещаю, что приглашу агентов Сыскной полиции, – заверил девицу Шумилов. – Мне уже надоело гоняться за вами. Честное слово, у меня есть занятия поинтереснее.

– Не беспокойтесь. Обещаю, что впущу вас.

Алексей вынул заложенный в щель между дверью и дверной коробкой кастет, а Сонька сняла цепочку. Когда дверь распахнулась, Шумилов увидел, что она была облачена в прекрасный стеганый халат с шёлковым воротником-шалью. Высокая девичья шея, бледная кожа, лишенная обычных для рыжих веснушек. Коротко остриженные рыжие волосы топорщились ежиком, придавая Соньке-Гусару сходство с тифозным больным.

– Идите за мною, – пригласила она Шумилова.

– Квартирная хозяйка не будет ругаться из-за моего посещения?

– Не будет. Её сейчас нет дома. Иначе бы я не вышла к двери.

Они прошли в маленькую, но довольно чистую комнату с высоким потолком. У самого порога стоял закрытый саквояж, второй, разверстый, словно пасть бегемота, лежал на кровати. Подле него с одной стороны выстроились рядком закрытые маленькие коробочки, а с другой были навалены в кучу дамские платья, штук пять или шесть. Платяной шкаф напротив двери ощетинился распахнутыми дверцами. По одному взгляду на обстановку в комнате нетрудно было понять, что живший здесь человек паковал вещи.

– Вы, как я посмотрю, собрались бежать… – пробормотал Шумилов.

– Представьте себе.

– И как долго вы собираетесь бегать?

– Пока всё не уляжется.

– «Всё» не уляжется до тех самых пор, пока не будет пойман убийца.

– Какой убийца?

– Если вы, Софья, будете идиотничать, я прекращу разговор и сдам вас в полицию. Либо мы разговариваем как взрослые люди, спокойно, достойно, уважительно, без лжи, либо мы вовсе не разговариваем. Словесной эквилибристикой мне надоело заниматься уже лет шесть как.

– Я действительно не понимаю, о каком убийце вы говорите.

– О том, который перерезал горло господину Кузнецову.

– Я никоим образом не прикосновенна к убийству.

– В самом деле? Тогда я немного порассуждаю, и если в моей логике вы найдёте изъян, то немедля остановите и поправьте меня. Итак, Софья Карьянова, вы профессионально занимаетесь проституцией, то есть вступаете в интимные отношения с мужчинами за деньги. В широких кругах проституток, работающих на Садовой улице, вы известны под «погонялом» Сонька-Гусар. Живёте вы не по «бланку» как должно, а маскируете свой промысел работой в модных салонах. Сие есть грубейшее нарушение Положений 1848 и 1862 годов, известных в вашей среде как «Положения о городских проститутках». Такое нарушение карается административной высылкой из столицы. Что-то я не слышу криков негодования в попытке защитить оскорблённую невинность. Вы молчите? Что ж, значит я во всём прав.

Шумилов прошёлся по комнате, заложив руки за спину, словно намеревался читать лекцию. Сонька, отодвинув на угол кровати платья, уселась прямо на одеяло, забросив нога на ногу. Она с деланым равнодушием наблюдала за своим визитёром и как будто приготовилась слушать.

– Полиция без труда устроит вам опознание работниками гостиницы «Знаменская». Уверяю, стриженые волосы вас не спасут. Вас узнают коридорные, да и портье вспомнит. Вы пришли в гостиницу вместе с человеком, найденным после вашего ухода убитым. Вы скрылись с места преступления. Вы не примчались в полицию на следующий день, чтобы дать показания, снимающие с вас вину. Значит, обстоятельств, способных снять с вас подозрения просто-напросто не существует.

– Послушайте, господин сыщик, мы люди практические и… мне есть что вам предложить, – с этими словами Сонька развязала поясок халата и сбросила его с плеч, обнажив молодую крепкую грудь нерожавшей еще женщины, затем, откинувшись на спину, приняла недвусмысленную приглашающую позу. – Может мы столкуемся, а-а?

– Вы красивая женщина, Софья, но существует масса причин, по которым я никогда не лягу с вами в одну кровать.