Текст книги "Мой взгляд на рукопашный бой"

– Конечно. Это как раз наши корни, наше богатство. И, естественно, ни один нормальный человек никогда их не будет продавать. Как князь Голицын не продал. Когда он был еще жив, мы увидели, что владеем с ним одним и тем же. Так что я вижу – это связь времен. Надо просто увидеть науку: здесь статистика, кинематика, динамика, физиология, психология… Надо найти возможность использовать их законы для любого человека. Обеспечить обычную жизнедеятельность. И с позиции инженера я преподношу свои знания.

– А каков процент эффективности в передаче ваших знаний ученикам? Вы знаете намного больше…

– Можно налить в стакан ведро воды? Нет. Поэтому надо подготовить людей и дать им возможность расширить, увеличить объем своих знаний, понятий. Чтобы потом можно было этими знаниями – потенциальной энергией – работать.

– Существуют ли подделки под Кадочникова?

– Очень много. Однажды мне сказали: «Пойдем посмотрим, там по системе Кадочникова кто-то преподает». Ну, пришли. Я тому человеку говорю: «Кадочникова знаешь?» Тот ответил: «Как тебя». Потом ему, конечно, объяснили…

– Владение вашей системой требует изначально особого мировоззрения? Или она еще что-то «довоспитывает» – дисциплинированность, например?

– Мы живем на Руси. Мы выросли в наших семьях. Основы заложены нашими предками. Нужно было использовать подаренный нам инструмент, мы его выбросили, сказали: «Мы лучше с голыми руками пойдем». Знание требует от человека: не выбрасывай, помни то, что прошел в школе. Говорят, мы прошли, как по коридору. А ты прошел, взял, вооружившись. Наша философия – защита земли русской.

Впереди участников семинара ждут занятия по тактико-специальной подготовке, выживанию в экстремальных ситуациях, рефлексотерапии, боевому фехтованию и многое другое. Для курсантов ВУ ПВО Алексей Алексеевич прочитает лекцию «Выживание в зоне вооруженных конфликтов». Все это время Тверское телевидение будет снимать фильм «Русский рукопашный бой А.А.Кадочникова».

Мария ИВАНОВА

Не вооружен, но смертельно опасен. Как и чему я учился у Кадочникова…

Слабонервных попрошу дальше не читать – речь пойдет о рукопашном бое…

С людьми, которые им занимаются, я близко познакомился в Алуште, на всесоюзном семинаре «Школа выживания по системе русского боевого искусства». Что же это такое?.

Автор системы – самооборона в экстремальных условиях – Алексей Алексеевич Кадочников, преподаватель механики и физвоспитания Краснодарского военного ракетного училища. (К слову, спасибо руководству училища, что под своей «крышей» помогло сохраниться этой боевой культуре.

Было время, когда некоторым горе-специалистам из ведомственных соображений очень хотелось «похоронить» ее.). Здесь, в Алуште, «школой выживания» руководил ученик и последователь Кадочникова мастер спорта по самбо и дзюдо Александр Ретюнских…

Впервые «стиль Кадочникова», или, как его еще нередко называют, «краснодарский вариант боевого самбо», я увидел зимой в Москве на просмотре фильма «Один на один с врагом». Уже тогда меня поразила мягкость, легкость и самобытность рукопашной боевой техники, продемонстрированной курсантами-ракетчиками. Теперь с этой техникой мне предстояло познакомиться, что называется, с глазу на глаз.

120 человек, заинтересовавшихся «краснодарским вариантом», прибыли в Крым со всех концов страны. Самбисты, дзюдоисты, поклонники древнегреческого панкратиона, ученики школ кунг-фу и ушу, каратисты, бойцы, исповедующие французский и таиландский варианты бокса, хранители традиций бурятской родовой борьбы, знатоки славянского кулачного боя и казацкого поединка. Кого тут только не было! Летчик гражданской авиации, метростроевец, строитель, кооператор, токарь, милиционер, тренер, швейцар ресторана… И при всей разности – возрастной, социальной, культурной – они быстро находили общий язык. «Маваши», «боковой удар», «подножка», «залом», «рамка» – этими боевыми словами был насыщен приморский воздух.

Новичков почти не было. Ехали не только поучиться и людей посмотреть, но и себя показать. А кое-кто всерьез готовился и к жестким спаррингам в полный контакт (потом уже с усмешкой об этом рассказывали). И многие были обескуражены, когда услышали от самого Кадочникова, что его система требует прежде всего кое-что вспомнить из школьного учебника физики, такие понятия, как «рычаг», «консоль», «пинцет». Эти слова вдруг стали столь же популярны, как и названия боевых приемов. Ведь «система» построена на основе законов механики. И когда ты их начинаешь применять на практике, сложное неожиданно становится простым. (Нынешние школьники, к вам обращаюсь, не советую прогуливать уроки физики – может пригодиться!)

…Я решил, забыв о возрасте, все испытать на себе. Это было непросто. Тренироваться предстояло трижды в день. А после обеда, когда сам Бог велел вздремнуть и наломанное тело умоляло об отдыхе, надо было идти на лекции по «выживаемости». Как без приборов точно узнать температуру воздуха и скорость водного течения? Определить без компаса свое местонахождение? Рассчитать запас сил и обеззаразить воду? Не знаете? А выжить хотите?

Трехразовые тренировки уже давали себя знать, мы вживались в боевое искусство, как путешественники в новые условия обитания, шла профессиональная акклиматизация. И не имело значения– ночь на дворе или день.

Однажды я проснулся от того, что сосед по гостиничному номеру извивался на кровати и пытался размахивать руками и ногами под одеялом…

– Ты что? – спросил я, плохо соображая спросонья.

– Занимаюсь рукопашным боем,– не просыпаясь, ответил он, перевернулся на другой бок и сладка засопел.

Алушта, готовясь к пляжному сезону, чистила перышки. Ни свет ни заря мы «трусили» на берег моря (если позволяла погода), и утро пахло расцветающей крымской сосной, большой водой и свежей краской. На холодном песке и свежеумытой гальке пляжа мы просыпались окончательно, «ломались» в суставах, «брали» захваты и освобождались от них, наносили удары и увертывались, стараясь при этом действовать мягко и по возможности даже изящно. Мне, честно говоря, это удавалось не часто. Было обидно: как-никак мастер спорта по самбо и дзюдо, тренер со стажем, бывал на соревнованиях по карате, тхэквандо и рукопашному бою (по версии десантников), а вот «изюминка» постоянно ускользает от меня…

Чуть позже стал разбираться: защита по системе Кадочникова– мягкая, пластичная, подвижная. Мы ведь привыкли, как правило, защищаться жестко: либо ставим под удар блок, либо отбиваем его. Кадочников и его ученики атаки противника «снимают», едва коснувшись руки, и пропускают мимо, а уж потом – держись! Одно атакующее действие переходит в другое, и хотя Алексей Алексеевич требует, чтобы все движения выполнялись в треть усилий, именно эта ненапряженность таит в себе страшный разящий потенциал.

Редкий посетитель пляжа (в 7 утра было еще холодно) с удивлением наблюдал, как сотня с лишним мужиков в кимоно и пятнистых армейских костюмах, растянувшись по самой кромке прибоя, обстоятельно и без лишнего шума делали свое дело. И только мелькали выбитые ловкой рукой ножи с затупленными лезвиями. И крутились в воздухе, точно грампластинки, отброшенные в стороны, черные пистолеты с заваренными дулами.

Самое время немного рассказать о людях, с которыми ваш корреспондент делил трудности.

…Он был, пожалуй, самым крупным из нашей дружины– Леша Сорокин, кик-боксер из Харькова. Учеба давалась ему непросто. В любом виде спорта тяжеловесы «зреют» долго. А тут для освоения нового надо было на время отложить в запас старые привычки. Легко сказать, а куда денешься от реакций и навыков, закрепленных сотнями тренировок. Стоило преподавателю показать новый прием, как тень сомнения омрачала Лешино чело, он тянул руку, терзаемый почти гамлетовским вопросом. Спрашивал:

– А что если я пробью отсюда с левой в печень?

Возможны были вариации: «с левой в печень» заменялось на «с правой в голову».

Леша простодушно искал точек соприкосновения старых и новых познаний. А в печень он, без дураков, умел бить здорово…

Рядом с гигантом харьковчанином мой новый друг Мироныч смотрелся почти подростком. Валерий Миронович Шевцов, томич, самый старший из слушателей семинара, разменял уже шестой десяток. И должность у него вполне солидная – заместитель директора медицинского училища. На такой и брюшком обзавестись не грех. Тем не менее Мироныч поджар, силен и дьявольски ловок. На занятиях один из лучших. Его боевой стиль напоминает гремучую смесь русской плясовой и китайского ушу. И, кто бы мог подумать, что в детстве этот человек был инвалидом.

Как-то за вечерним чаем, который мы кипятили в литровой стеклянной банке, Мироныч поведал мне свою историю:

– Послевоенный мальчишка, родителей не помню, воспитывался при воинской части. Ноги болели, плохо слушались, ходил на костылях. Из-за раннего нервного потрясения стал заикаться.

Однажды на майские праздники оделся, как положено, почище, пошел посмотреть, что на улице делается. Глядь, мои постоянные обидчики, братья Дубровины. «Вырядился, – говорят. – Сейчас мы тебя еще приукрасим». Костыли выбили и бросили в грязь…

И вот, – продолжает он,– утерев с лица слезы в перемешку с грязью, прокусил я себе до крови руку. И кровью написал: «Буду сильным». Но сначала надо было поправиться… Вылечили деревенские бабки. Терпеть приходилось страшно. Они опускали мои ноги в чаны с жутко горячим травяным настоем. Почти кипяток, я даже писался от боли. Бабки вылечили и от заиканий. Тогда же я раздобыл первый свой атлетический снаряд – железяку от трактора… А уже в армии узнал азы рукопашного боя…

Вероятно, история андерсеновского «гадкого утенка» живет вечно, потому что в каждом людском поколении находит свое подтверждение. Вот и Мироныч из «утят».

…Эти парни будто ничем и не отличались от остальных, а все же были заметны. А чем– не пойму… Толя– роста среднего, а Серега и вовсе невысок. На занятия приходили в старой солдатской форме, нет, не той, пятнистой, которой любят щегольнуть «рукопашники», а в самой что ни на есть обычной, белесо-зеленоватой, выцветшей. Из любой самой «нежной» отработки они умудрялись выйти в контактный спарринг, так что требовалось вмешательство инструктора, чтобы слегка поостудить бойцов.

– Да мы легонечко,– разводили руками Толя с Серегой,– совсем чуток.

– Их не переделать уже,– разъяснил мне мой друг, мудрый Шевцов,– одним словом, «Черные всадники», и все тут…

– «Черные всадники»?

– Ты послушай. Поехали в Улан-Удэ втроем – мы с моим сыном Андрейкой (он студент) и Серега Трегубенко. Надо сказать, что в Томске у нас Серега считается лучшим рукопашником. Меня ты на тренировках видел, ну, и Андрейка мой хоть и молод, но в кулачном деле совсем не подарок. Компания подобралась что надо, друг на друга смело могли положиться… Ты спросишь, чего нас туда потянуло? Любопытно же узнать, что такое эти «всадники» и с чем их, мама родная, едят. Что за приемы у них, стиль? К слову, иногда их еще кличут «волчьей стаей». Короче, приехали, представились их главному – Боре Антонову. На вид ему слегка за тридцать, родом– из бурят… Две ночи мы носились по сопкам и бились в полный контакт. Считалось, что каждый дерется за себя, и они нашу тройку пытались разбить поодиночке, но мы-то понимали, что здесь выжить можно, только прикрывая товарища, иначе разорвали бы, «волки».

На третью ночь Антонов говорит: «Теперь вам предстоит самое главное испытание, если вы, конечно, не слабаки и не трусы. Бой против человека с бичом. Когда человека бьют бичом, он либо ломается и становится рабом, либо переходит за грань – теряет чувствительность к боли и потом ему в жизни вообще ничего не страшно».

К этому времени мы уже понесли кое-какие потери. Серега, воюя по кочкам, здорово подвернул голеностоп, а у меня от пота и грязи на ноге вздулся здоровенный фурункул. А чтобы хоть как-то увертываться от бича, нужно быть подвижным, как муха. И, значит, выпадало это страшное испытание моему Андрейке.

Время испытания они назначили – шесть минут,– продолжал старый рукопашник, и взгляд его в ту минуту бродил где-то очень далеко,– они мне говорят, мол, может, вам, как отцу, лучше отойти в сторонку, не смотреть, тяжело будет. А я отвечаю, что ничего, вытерплю. И вот начал сынок мой крутиться, вертеться, уворачиваться, да не всякий раз получалось. Через две минуты изловчился, прорвался к «погонщику», вырвал кнут и сбил его с ног…

А потом как-то я разговорился с Толей и Сережей. Больше говорил Толя, а Серега время от времени неторопливо кивал, как бы процеживая сквозь собственное ситечко слова товарища.

– Стиль «Черных всадников» – родовая бурятская борьба, которую, по словам Антонова, он перенял от своего деда. И так шло в их роду из поколения в поколение, чуть ли не со времен Чингисхана. Отсюда и появилось название стиля: ноги – твой боевой конь, руки и туловище – всадник, чернота– цвет ночи,– рассказывал Толя.

– Слепое, безоговорочное подчинение «сенсею» вытравляет из человека доброту. А я не хотел быть зверем. И когда стал сильнейшим среди антоновских учеников, понял – надо уходить. И мне никто не может сказать, что я сломался, не выдержал трудностей. Конечно, бойцовскую школу Антонов нам сильную дал. Но вот «чингисханщины» такой, подавления личности я не принимаю. Да и многие потом ушли.

Знакомство с Алексеем Кадочниковым впечатляет. В отличие от восточных «сенсеев» – традиционно недоступных, возвышающихся над ученической массой – он обходителен и коммуникабелен. Джентльмен. Даже на занятиях в строгом синем костюме, голубой рубашке и галстуке. Артистичен, работает чуть ли не двумя пальцами, а выбитое оружие аж свистит в воздухе. На фоне совсем не гренадерской стати красивая седая шевелюра, великолепная осанка… Прямо-таки голливудское обаяние.

А жизнь за плечами у седого человека совсем не Голливуд. Мальчишкой он разделил с бойцами красноармейской части, последней покидавшей Краснодар, тяготы летнего отступления 1942 года. Отходили с боями, парнишку, чтобы не потерялся, привязали к седлу кавалерийской лошади. И однажды лошадка здорово выручила маленького наездника. Во время артобстрела они отбились от своих. А ровно двое суток спустя темногривая, наскакавшись под пулями, вынесла Леху прямо к месту привала родной части…

Может быть, на роду у него написано – учить людей боевому искусству? Ведь на фронте сыну полка Алеше Кадочникову уроки штыкового боя приходилось видеть чаще, чем учебник арифметики. Это уж много позже были– военная школа, политехнический институт…

Он убежденный сторонник профессиональной армии, умеющей выживать и побеждать в любых условиях.

– Изучение боевого искусства – путь долгий. А тот, кто спешит побыстрей собрать сливки, как правило, обжигает губы,– сказал он как-то, когда мы прогуливались по набережной Алушты…

– Пригласили меня однажды краснодарские комитетчики поработать с группой захвата. Ее назначение – обезвреживать угонщиков самолетов. Поучил я их какое-то время, кое-что ребята успели взять, но работать с ними надо было еще немало… И вот их комитетские специалисты говорят мне мол, хватит уже, все. Ревность их, что ли, замучила. Ну, как говорится, насильно мил не будешь. А тут кто-то, уж не помню кто, предложил посоревноваться, сыграть в игру: комитетчики возьмут на себя роль террористов, а мои ребята (которые постоянно тренируются со мной) попытаются их обезвредить. Хорошо. Договорились. Подозреваю, что у кого-то в планах было высмеять нас. И ведь некоторые наши условия так и не были выполнены…

– Какие, например? – спрашиваю я.

– Мы попросили посадить самолет так, чтобы он стоял носом к солнцу. Тогда группа захвата, подбираясь к самолету, не отбрасывает на землю тени. Все люки они заблокировали. Тем не менее мы их взяли, так что «воздушные пираты» даже пистолеты не успели достать…

В другой раз, выбрав удобную минуту, я спросил Алексея Алексеевича:

– Знаю, что вы очень не любите распространяться о той военной школе закрытого типа, которую закончили после войны. Но в общих чертах, наверное, можно обрисовать, чему вас учили, какие навыки необходимы в разведке? Расшифруйте ваше любимое словосочетание – «школа выживания».

– Нам не сообщали, по какой системе нас обучают,– сказал он, явно что-то преодолевая в себе,– с каждым из нас (по всем предметам) занималось восемнадцать преподавателей… Давайте больше не будем о той школе… Вот недавно мне попалась инструкция по обучению солдат американской армии, которым предстоит действовать в автономных условиях. Согласен с автором инструкции, включившим в этот курс обучение подрывному и радиоделу, вождению автомобиля, медицинские навыки, зачеты по стрельбе и рукопашному бою. Но на месте автора я бы обязательно добавил сюда понимание и ощущение времени. Это не менее важно, чем иметь твердую руку. Люди шестидесятых существенно отличались от сегодняшних. Не забывал бы я и об этнических группах. Знания об их быте, культуре в боевой обстановке могут иметь огромное значение. Ведь есть разница, кто у тебя в отряде– туркмены или эстонцы…

А вот еще из «уроков Кадочникова»:

– Рельеф местности, лоции рек и людей, флора и фауна региона, местные болезни, повадки птиц и животных, дрессировка собак и умение уходить от них– все это необходимо знать, чтобы выжить. В былые времена в мире славилась смекалка русской армии, умение быть там, где не ждут. Возможно, и не формулируясь в солдатской среде в четкие определения, это жило в веках, передавалось от призыва к призыву… Вот что я понимаю под словами «отечественное боевое искусство», а не то, как с маху свернуть кому-нибудь челюсть.

Впитывая в себя законы «школы выживания», ты настолько начинаешь чувствовать окружающий мир, природу, что проникаешься сознанием своей неразрывности с этим миром – ты часть его…

А теперь, через призму сказанного, взглянем на рукопашный бой. Я часто повторяю молодым, не драться надо учиться, а познавать законы естественных наук, в первую очередь механику, геометрию, анатомию, физиологию. Иначе даже на одном языке со мной не сможете говорить. Истинный бой ведь не в спортзале происходит, значит, и знания ваши должны быть объемными. Высшее мастерство – бой в окопе, в траншее, в условиях плотного пространства. Уйти от удара, не разрывая контакта, не затрачивая лишних усилий,– вот к чему надо стремиться…

Мне вспомнилось, как однажды на занятии Кадочников выходил из ситуации, когда два «противника» прижали его к стене, приставив вплотную ножи к горлу. Одно мгновение– и оружие вылетает к потолку, а «обидчики» валятся крестом ему под ноги. Вот тебе и физика с геометрией…

Ретюнских, ученик Кадочникова, рассказывал мне:

– Однажды на занятиях с детской группой я спросил: «Ребята, а кто такие китайцы? Ведь я часто от вас слышу– приемы ушу, гимнастика ушу…» Знаешь, что они мне ответили: китайцы – это очень сильные люди, они все ведут здоровый образ жизни, занимаются гимнастикой, единоборствами… Они сильнее нас… Ты представляешь, это говорят юные россияне, родина которых имеет исторический опыт бесконечных победных войн за независимость. Их предки сражались постоянно, а теперь, оказывается, мы должны учиться боевому искусству на Востоке. Я разговаривал с одним очень старым человеком, он служил на русском флоте еще до революции, нередко бывал в портовых кабачках разных стран. Там русских моряков как огня боялись. Значит, были у них кое-какие аргументы.

Толя Семенов, один из «Черных всадников», долго искал следы боевого рукопашного стиля казаков, живших в Бурятии. Нашел одного старика. Дед, могучий как дуб (не с первого дня знакомства, разумеется, а лишь разузнав, зачем это парню нужно), показал кое-какие секреты. Это были упражнения и удары, имеющие мало общего с традиционной техникой. Но что интересно – Толин брат, двухметровый мужик, ходил два года в секцию ушу, и ни черта у него не получалось. А здесь словно под него эта техника придумывалась. Ведь что ни говори, а у китайца или японца и анатомия иная и традиционное воспитание отлично от нашего.

Так, спрашивается, почему стиль Кадочникова, рассчитанный на нашего соотечественника, прекрасный еще и тем, что автор его старается не напускать туману для значимости, а, наоборот, все точно рассчитывает столь долго был оттеснен, выключен из практики единоборств?

Да, это она, наша сверхсекретность прячущая все, вплоть до расположения полковой бани. Это опасность конкуренции, которую кое-кто ощущал могучим инстинктом «портфелесохранения»…

На улице идет дождь, погода испортилась. Но огромный волейбольный зал легко вместил нашу «лихую сотню». Раз-два-три: тройка ударов ногами. Раз-два-три: тройка руками.

А теперь уйдем от ножичка, а теперь выбьем пистолет… Ах, вы на меня с автоматом, а мы его по системе: «оружие которое не выбивается, отбирается…»

«Слушай, зачем тебе это надо,– шепчет одно из моих «я», то, которое послабее.– Материал ты уже собрал. Отдохни. Иди в душ». Но я не слушаю свое слабое «я», мне стыдно оставлять товарищей.

Кроме того, мне все время кажется, что именно сейчас, вот на этом занятии, я узнаю что-то особенно важное, что никак нельзя упустить. То, что когда-нибудь, после, выручит меня, поможет защитить жизнь и достоинство Не важно– свое или чужое…

А разве одного этого не достаточно, чтобы заставить себя немножко потерпеть?

Константин Тиновицкий, мастер спорта СССР

Система А.А. Кадочникова.

Взгляд не со стороны

(РУССКИЙ СТИЛЬ  1-2/1995)

Последние годы все больше и больше разговоров и споров идет о так называемых русских стилях единоборств. Одни превозносят чуть ли не мифическую эффективность, другие, впадая в другую крайность, утверждают, что русский народ никогда не имел и не мог иметь каких-либо боевых школ, а была какая-то манера биться в деревнях и семьях. В этой статье я попытаюсь по возможности последовательно изложить понимание сущности боевых искусств с точки зрения одного из адептов русского стиля, известного как стиль Кадочникова, а также коснуться истории его возникновения и некоторых особенностей техники. Думаю, я имею на это право, как старый ученик и друг Алексея Алексеевича. Что касается других школ русского стиля, то, не являясь специалистом в этой сфере, я не могу объективно оценить их особенности и эффективность, лишь замечу, что многие из них активно пользуются схожим «арсеналом». При изложении я буду приводить цитаты из критической статьи М.Колесникова (см. «Кэмпо»,.№5, 1994г.), которая последовательно и типично «ругает рукопашников», а также пользоваться некоторыми другими материалами.

Вплоть до второй половины 80-х годов не существовало термина «русский стиль». Его придумали позднее. Свою систему А.А.Кадочников называл боевым самбо и выделял при этом еще две школы – полубоевое и спортивное самбо (последнее, известное как Харлампиевское, знакомо всем). Пройдя подготовку в специальных подразделениях флота в качестве боевого пловца, А.А.Кадочников получил материал, на основе которого создал систему и школу, известную теперь в стране как «стиль Кадочникова». На это ушла, по сути, вся жизнь.

В постреволюционный период возрождением боевой системы занимались многие, но наибольшую известность получили Ознобишин и Спиридонов. Основой послужила система рукопашного боя, принятая в русской армии. Последнее нередко оспаривается, но если вспомнить своеобразие того периода истории, то многое становится ясным. Носителем системы являлось русское офицерство, и поэтому не удивительно, что за океаном охотно брали бывших офицеров в качестве инструкторов. Кстати, среди инструкторов хваленых «зеленых беретов» нередко можно встретить и русские фамилии, более того, в учебниках по боевой подготовке войск США, в разделе «Рукопашный бой», встречаются рисунки и пояснения к ним из старых наставлений, принятых в царской армии, и, что удивительно, со ссылками на первоисточники. Если же поднять более старые пласты истории воинского искусства, то убеждаешься, что в русской армии рукопашному бою придавалось особое значение. Об эффективности русской «рукопашки» свидетельствует не одна армия мира, испытавшая ее на себе. И в этом контексте известное суворовское выражение «пуля дура – штык молодец» приобретает, мне кажется, особое значение. Была техника и была школа, но оформлена была по-русски, без восточного колорита и помпы – не бросается в глаза, да еще если глаза с азиатским прищуром. А вот мнение «специалиста»: «Не существовало, по крайней мере, последние 3-4 века у русского народа ни эзотерических, ни каких-либо других «боевых школ». Не было! Были свои манеры и способы биться в разных краях, деревнях, семьях». Вот так! Все забыто, все извращено. Обидно и стыдно.

Рождение боевой системы, как и рождение ребенка – акт священный. Поверьте, нет ни одной системы, которая бы возникла в результате «творческой активности масс». Это озарение одного человека, как открытие Ньютоном законов механики, или Менделеевым периодической системы элементов. И точно так же, как черты характера, внешний вид и национальность ребенка определяются его родителями, точно так же и рожденная система будет иметь свои национальные черты.

Причем это никак не связано с обрядностью и прочей мишурой, которая появляется гораздо позже. Именно поэтому можно и нужно различать русскую, китайскую, японскую и другие системы единоборств. Дальнейшая эволюция системы может протекать двояко – система может взрослеть, набирать силу, повинуясь потенциям, заложенным в ней самой, а может претерпевать метаморфозы в результате развития ее по спортивному пути. В последнем случае происходит элиминация травмоопасных, а следовательно, и наиболее эффективных элементов, расчленение живого тела системы на ряд изолированных технических элементов – «приемов» (понятие приема в боевой системе имеет иной смысл), которые, в свою очередь, также деформируются в угоду зрелищности и эффектности. В результате возникает законченная спортивная система, внутреннее развитие которой весьма затруднено в силу самой методологии ее возникновения. От былого живого тела остается лишь деформированный скелет. Полубоевая же система часто создается на базе спортивной, когда «существо» боевой системы либо забыто, либо закрыто для широких масс (как в последнем случае было с системой Кадочникова), и поэтому уже при создании становится нежизнеспособной. Подобную эволюцию претерпели и харлампиевское САМБО, и каратэ, и другие системы спортивных единоборств. Вот почему те восточные единоборства которые так широко экспортируются в нашу страну не являются и не могут быть боевыми системами в точном значении этого слова. Именно в этом смысле А.А.Кадочников говорит, что внедрение восточных систем рукопашного боя, которые по своей сути таковыми не являются, в вооруженные силы России, по существу, является подрывом боеготовности армии. Из страны вывозят либо то, что не нужно, либо то, что имеется в избытке. Ни одна уважающая себя нация или государство не будет разбазаривать свое национальное достояние. Даже в сфере спорта имеется масса секретов! Так что же тогда говорить о грозной боевой системе, имеющей прямое отношение к безопасности страны!

«…Можно не сомневаться, что мастер спорта по боксу или греко-римской борьбе в уличной потасовке окажется на голову сильнее, чем парнишка, успевший пройти курс обучения у деда Кадочникова… Ни один из «русских рукопашников» в бою с хорошим боксером или кик-боксером не продержался бы и одной минуты. Не видно решительно ничего такого в их технике и тактике, что позволяло бы им гарантированно «вырубать» любого противника. Их уверения в обратном – только слова, сопровождаемые показухой: один деятель проводит приемы, а второй ему изо всех сил поддается…».

Эта цитата является своего рода квинтэссенцией мнений наших оппонентов и одновременно эталоном их бессодержательности. Впрочем, давайте попробуем разобраться. Что касается первой части цитаты, то я не был бы столь категоричным. Кроме того, нельзя принимать всерьез тех, кто утверждает, что гарантированно «вырубает» любого противника. Нелепость возникает из-за смешивания задач, решаемых спортивными системами и боевой. В первом случае – эффектный зрелищный бой, а во втором -уничтожение врага. Предложения же о встрече на татами всегда сопровождаются условиями, которые по сути разоружают систему. Что предлагается: «…надо наглядно продемонстрировать свое превосходство хотя бы на уровне спортивного (?) варианта «рукопашки» по самым жестким правилам (?)… «По чьим правилам – по правилам, адаптированным к условиям ринга? Если боксер будет бороться с борцом или борец боксировать с боксером, то даже «не специалисту» ясен исход подобного поединка по правилам. И что за «спортивный вариант «рукопашки» – в системе А.А.Кадочникова я такого не знаю. Да и зачем, спрашивается, боевую систему доводить до спортивного варианта – есть ведь спортивный аналог некогда боевого харлампиевского САМБО. Почему бы не провести встречу любого мастера восточных единоборств с хорошо подготовленным самбистом, тем более, что титулованных мастеров у нас достаточно. Не уверен, что последнее слово будет за поборниками азиатского пути. Но все же думаю, что делать этого не следует, так как все это уже было – еще в 20-30-х годах пытались таким образом сравнивать различные системы и разумно решили, что таким путем идти нельзя, да и бессмысленно – это не выявляет существа дела.

Я в этом смысле тоже ортодокс и такую задачу в руководимой мной школе не ставлю. Что касается последней фразы приведенной цитаты, то лишь замечу, что один поддается другому лишь из соображений безопасности, и делать он это должен именно «…изо всех сил», иначе получит травму. Кстати, в айкидо тоже поддаются изо всех сил, и по той же причине, и никто этим «деятелям» этого в вину не ставит. А видели ли вы у тех же японцев, чтобы, скажем, каратисты отстаивали «честь кимоно» на татами с мастерами айкидо? Видимо, подобная «азиатчина» даже самим азиатам в голову не приходит.

А вот еще мнение: в стиле А.А. Кадочникова «…броски и болевые приемы существенно преобладают над ударами. Между тем, именно удары, и только они, позволяют надеяться на победу в скоротечной схватке с несколькими вооруженными противниками…». Подобные сентенции нередки и говорят о полном незнании и непонимании сути системы – либо смотрят не то, либо не хотят видеть. Впрочем, смотреть – еще не значит видеть. А вот еще: «…как я могу послать хотя бы в нокдаун без акцентированного удара… в боевой обстановке нельзя быть расслабленным… да и зачем расслабляться в бою…». Удары расслабленной рукой не изобретение «деда» Кадочникова. Такие удары широко известны и активно используются во многих стилях. «Хлесткий удар» – этот термин широко известен боксерам, известна и его эффективность. Только, в отличие от боксерского, удар может наноситься и пальцами, и тылом кисти, и «открытой перчаткой», не говоря уже об ударах предплечьем, локтем, плечом. Причем, эти удары можно наносить рукой, уже захваченной противником. По существу, ударная техника системы гораздо разнообразней, чем боксерская и каратистская вместе взятые. Что касается болевых приемов и бросков (броски отличаются от спортивных), то это лишь элементы управления противником – не более того. А вот в спорте – это «приемы», которые имеют самостоятельное значение и оцениваются баллами. Есть и блокировка, внешне похожая на каратистскую, но в отличие от нее – не «жесткая», и делается она с вращением конечности. Кроме того, «мягкая» блокировка позволяет захлестывать бьющую конечность и тем самым не только использовать кинетическую энергию бьющей руки противника, но и на его же ударе входить в зону поражения. Нечто похожее происходит у боксеров при «клинчевании» – вы как бы связываете удары противника. Что касается техники работы ногами, то эффектные удары в корпус и голову, наносимые каратистом или кикбоксером на татами, нелепы и опасны для самого бьющего в иных условиях.