Текст книги "Рунет. Новое созвездие в галактике интернет"

Глава 2. Борьба за влияние в поле культуры

Почему мы начинаем говорить именно о влиянии? Традиционно интернет воспринимается как неиерархическая сетевая децентрализованная структура. Можно сказать, что интернет есть воплощенная на практике теоретической модель ризомы9292
  Делез Ж., Гваттари Ф. Ризома // Альмира Усманова, Философия эпохи постмодерна: Сб. переводов и рефератов (Минск: Красико-принт, 1996), 6—31.


[Закрыть]. Однако если попытаться перейти к практическому использованию ризоматической модели, то столкнемся с некоторыми трудностями. В первую очередь с тем, что в неиерархической структуре обнаруживаются странным образом оформившиеся центры влияния (узловые точки), которые притягивают пользователей и определяют тенденции.

Собственно, под вопросом оказывается сам способ централизованного распространения информации и все плюсы для контроля ситуации, которые можно из этого извлечь: дозирование, фильтрация, манипуляция.

2.1. Культурное влияние и культурная зависимость

Возможно, было бы более традиционно начинать говорить о феномене влияния в контексте «диалога культур»9393
  Лотман Ю. М. Культура и взрыв // Ю. М. Лотман, Семиосфера (Санкт Петербург: Искусство-СПБ, 2000).


[Закрыть]. Но этот подход был бы хорош для ситуации диалога или иного взаимодействия культур. При этом если мы понимаем универсальность интернета как технологии, то в данном случае можно говорить о другом измерении или понимании коммуникации: не коммуникация как борьба за доминирование ценностей, а коммуникация по поводу объекта, в нашем случае – интернет-технологии.

В случае с заимствованием в интенете можно говорить о стратегии «Ctrl + C» и «Ctrl + V» или (copy paste – скопировать и вставить). Плагиат подобного рода встречается сплошь и рядом. Но это может указывать только на тотально непреодолимую интеллектуальную зависимость плагиаторов, от их ментальных доноров.

Попытаемся избежать избыточного пересказа очень увлекательной истории появления интернета, точнее, перерождения организованной под военные нужды сети APANET в более гуманную структуру, то, что собственно сегодня и является интернетом. Все это чрезвычайно подробно написано у М. Кастельса9494
  Castells, The Internet galaxy.


[Закрыть] и пересказывать нет необходимости. Для нас интереснее как эта технология попала в изучаемый страны и какие это попадание оказало последствия.

Скупой на эмоции и прилагательные язык календарей и справочников свидетельствует:

19 сентября 1990 г. в базе данных InterNIC зарегистрирован домен первого уровня. SU – Советский Союз9595
  «Delegation Record for. SU», The Internet Assigned Numbers Authority (IANA), 19 сентябрь 1990 г., http://www.iana.org/domains/root/db/su.html.


[Закрыть]

1 декабря 1992 г. появился. UA9696
  «Delegation Record for. UA», The Internet Assigned Numbers Authority (IANA), 1 декабрь 1992 г., http://www.iana.org/domains/root/db/ua.html.


[Закрыть]

24 марта 1994 г. появился. MD9797
  «Delegation Record for. MD», The Internet Assigned Numbers Authority (IANA), 24 март 1994 г., http://www.iana.org/domains/root/db/md.html.


[Закрыть]

7 апреля 1994 г. появился. RU9898
  «Delegation Record for. RU», The Internet Assigned Numbers Authority (IANA), 7 апрель 1994 г., http://www.iana.org/domains/root/db/ru.html.


[Закрыть]

10 мая 1994 г. появился. BY9999
  «Delegation Record for. BY», The Internet Assigned Numbers Authority (IANA), 10 май 1994 г., http://www.iana.org/domains/root/db/by.html.


[Закрыть]

Отдельно отметим, что формальный возрастной критерий – кто старше или кто первым начал в данном случае не работает, точнее, не должен был бы работать.

Диалог культур и постепенное развитие, обогащение коммуницирующих культур может быть очень интересным для работы с культурными текстами, когда динамика коммуникации прослеживается на протяжении нескольких столетий. В нашем же случае, когда сам феномен и все, что с ним связано, имеют менее чем двадцатилетнюю историю, говорить о динамике, о длительном диалоге достаточно проблематично. Так как культурные и не только изменения происходят не столько на наших глазах, сколько непосредственно с нашим участием.

Заимствование и диалог культур – это очень даже приемлемая для конструктивного сосуществования форма. Следует обратить внимание, что эта коммуникация не совсем способствует взаимному развитию культур, т. е. когда диалог культур воспринимался на каком-то буквальном уровне как обмен образцами культурных ценностей и задолго до появления механически воспроизводимых произведений искусства, это было бы возможно. Теперь же, в изменившейся ситуации, диалог культур превращается в массовый обмен культурными знаками, на которые уже наклеены ценники.

В ситуации, когда одна из культур оказывается донором или гиперпроизводителем, а другая – реципиентом, потребителем этих культурных знаков, оказывается, что есть все шансы случайно и незаметно повторить судьбу колонии.

2.1.1. Заимствование / копирование

Когда проводились исследовательские интервью с экспертами, то термин «зависимость» никак не пояснялся, в том смысле, что множественность значений в его понимании не учитывалась. Если мы попробуем найти аналоги, например, в английском языке, то окажется, что зависимость можно понять и как addiction, и как dependece. Кстати, очень похожая ситуация «непроблематицазии» в русском языке категории пола: sex и gender и, как следствие, использование кальки «гендер».

Получается, что в случае взаимоотношений с Рунетом мы сталкиваемся с двумя видами зависимости. Зависимости (addiction) как привязанности, как потребности для стабильного существования. И зависимости (dependece) как несамостоятельности, как бесконечной ситуации пребывания в статусе «младшего брата» или просто подчиненном положении. Применительно к изучаемому вопросу можно использовать оба варианта понимания зависимости. При этом важно отметить, что «интернет служит механизмом доставки для многих зависимостей, которые лишены материальной субстанции в своем основании, особенно таких, как видеоигры, секс, социальные сети, азартные игры и другие»100100
  Jim Blascovich, Infinite reality: avatars, eternal life, new worlds, and the dawn of the virtual revolution, 1st ed (New York: William Morrow, 2011), 178.


[Закрыть].

Самостоятельность национального сегмента сети можно определять исходя из наличия и использования ключевых интернет-сервисов: поиск, каталог и почта. Вокруг этого все и выстраивается, и оценивать создание локально ориентированного сервиса в терминах копии и оригинала не совсем корректно. Тем более, что есть глобальные сервисы, которые весьма вольно обращаются с административными границами: <361; 2.7.> «Потому, что на самом деле ну вот тот же самый mail.ru используют с тем же успехом и беларусы, и украинцы, и россияне, и все кто угодно. То же самое и с gmail.com: им пользуется огромное количество людей разных стран мира, и тут никаких границ нет».

Собственно, копирование можно рассматривать как вполне рациональное нежелание в очередной раз изобретать велосипед. Исходя из этого копирование не следует оценивать с помощью прилагательных, а попытаться понять степень осмысленности копирования: что, почему и для чего копируется. А с этим есть некоторые трудности, причем это можно считать общей тенденций для изучаемых стран. <411; 2.1.> «Сначала что-то происходит на Западе. Потом с опозданием на несколько лет это повторяется в России, копируется. Потом мы копируем из России то, что происходит там, и часто некритично».

Более того, трагическое отсутствие критического восприятия при заимствовании, иногда приводит к зависимости (addiction), когда собственные навыки и практики создания культурных образцов, достойных подражания, рискуют быть попросту утраченными: <629: 2.1.> «В принципе в основном это идет обезьянье копирование иностранных ресурсов нашими же программистами». И это касается не только интернета, но и других сфер деятельности. <459; 2.1.> «Потому, что это копирование идет на всех уровнях: на уровне телевизионных передач, идет и в радио, в радиостанциях, клип и программы сами, идет такое вдувание».

2.1.2. Зависимость от Рунета

В годы существования СССР доступ к новым технологиям был строго ограничен и жестко контролировался. Централизованная система распределения и дозирования информации работала достаточно эффективно в смысле ограничения возможности для получения информации. В этом смысле можно считать очень показательным текст А. А. Клесова о первой интернет-конференции с участием советских ученых в 1983 году101101
  А. А. Клесов, «Двадцать лет спустя, или Как начинался интернет в Советском Союзе», Порт-Фолио 6 (28 октябрь 2001 г.), http://www.port-folio.org/part55.htm.


[Закрыть]. Россия, оказавшаяся в роли получателя наследства СССР вместе с долгами и ядерным оружием, получила и уже налаженные каналы доступа в интернет. Влияние российской части интернета в странах Восточно-Европейскго Пограничья вынесено в отдельный параграф. Это сделано, прежде всего потому, что по мнению опрошенных экспертов оно наиболее ощутимо и превосходит все иные влияния.

Вопрос в том, что такое Рунет? Подробнее о проблематизации понятия Рунет (как символической культурной фигуры Другого) будет идти речь в третьей главе. Но будет уместным представить различные исследования, касающиеся Рунета. Парадоксально, что данное исследование ориентировано на изучение социальных аспектов развития и влияния интернета в странах Восточно-европейского Пограничья, но при этом постоянно приходится ссылаться и упоминать Рунет, чтобы показать существующие отличия. Можно сказать, что Рунет отрицает существование национальных сегментов глобальной сети стран бывшего СССР, включая все в себя и объявляя все русским.

Исходя из написанного и опубликованного о развитии интернета в России, можно сделать вывод, что изучением социально-культурных аспектов влияния интернет-технологий в Рунете в большей степени заняты исследователи за пределами России. Это и проект «Control + Shift: public and private usages of the Russian internet»102102
  Schmidt, Teubener, и Konradova, Control + Shift.


[Закрыть]. И исследование Reuters Institute for the Study of Journalism о политической составляющей Рунета, как используется интернет в России оппозиционными политиками и инициативами103103
  Floriana Fossato и др., The Web That Failed: How Opposition Politics and Independent Initiatives Are Failing on the Internet in Russia (Oxford: Reuters Institute for the Study of Journalism, University of Oxford, 2008).


[Закрыть]. Попытки долгосрочного изучения публичного дискурса русскоязычной блогосферы104104
  Bruce Etling и др., «Public Discourse in the Russian Blogosphere: Mapping RuNet Politics and Mobilization», Berkman Center Research Publication (The Berkman Center for Internet & Society at Harvard University, 19 октябрь 2010 г.).


[Закрыть] в рамках проектов Berkman Center Research Publication. Попытка картографирования Рунета в рамках проекта United Nations Research Institute for Social Development105105
  Rafal Rohozinski, «Mapping Russian Cyberspace: Perspectives on Democracy and the Net», UNRISD Discussion Paper (United Nations Research Institute For Social Development, октябрь 1999 г.).


[Закрыть]. Специальный выпуск бюллетеня Russian Analytical Digest, посвященный русскоязычной блогосфере и интернету в России106106
  Alexanyan, Karina и Alto, Palo, «The Runet – Lost in Translation», Russian Analytical Digest, вып. 69 (2009 г.): 2—4.


[Закрыть]. Все они в той или иной степени касаются социальных и культурных аспектов освоения новых технологий. Безусловно, они не игнорируют экономические аспекты интернет-технологий, но и не рассматривают их как приоритетные.

При этом значительные усилия исследователей Рунета непосредственно в самой России связаны именно с экономическими сторонами онлайн существования. Прежде всего это сборники аналитических материалов «Онлайн-исследования в России», которые уже выдержали три выпуска в 2007107107
  А. В. Шашкина и М. Е. Поздняковой, ред., Онлайн исследования в России: тенденции и перспективы (Москва: Институт Социологии РАН, 2007).


[Закрыть], 2010108108
  А. В. Шашкина, С. Г. Давыдова, и И. Ф. Девятко, ред., Онлайн исследования в России 2.0 (Москва: РИЦ «Северо-Восток», 2010).


[Закрыть] и 2012109109
  А. В. Шашкина, С. Г. Давыдова, и И. Ф. Девятко, ред., Онлайн исследования в России 3.0 (Москва: Издательский дом «Кодекс», 2012).


[Закрыть]. В них подробно рассмотрены различные методы проведения в онлайн-среде маркетинговых исследований для повышения эффективности рекламных коммуникаций. Также значимым является исследовательский проект Национального исследовательского университета «Высшая Школа Экономики», посвященный изучению экономики Рунета в 2011—2012110110
  Сергей Давыдов, «Исследование „Экономика рынков интернет-сервисов и контента в России 2011—2012“» (Москва: Национальный исследовательский университет «Высшая Школа Экономики», 2012 г.), www.rocid.ru/research2012.


[Закрыть] и в 2012—2013111111
  Сергей Давыдов, «Исследование „Экономика Рунета 2012—2013“» (Национальный исследовательский университет «Высшая Школа Экономики», 2013 г.), http://ЭкономикаРунета.рф.


[Закрыть] годах. К числу экономически сфокусированных исследований можно отнести и «Россия онлайн»112112
  Бартоломео Банке, Владислав Бутенко, и Ольга Коцур, «Россия онлайн. Влияние Интернета на российскую экономику» (Москва: Boston Consulting Groupe, 2011 г.).


[Закрыть].

В меньшинстве оказались российские исследования, которые не изучают экономическую строну Рунета. Например, такие исследовательские проекты, как книга Евгения Горного, посвященная креативной истории Рунета113113
  Evgeniĭ Gornyĭ, A Creative History of the Russian Internet: Studies in Internet Creativity (Saarbrücken: VDM Verlag Dr. Müller, 2009).


[Закрыть] или изучение дискурса сетевых коммуникаций в рунете в исследовании Веры Зверевой «Сетевые разговоры»114114
  Вера Зверева, Сетевые разговоры: культурные коммуникации в рунете (Bergen: Department of Foreign Languages, University of Bergen, 2012).


[Закрыть].

Но что объединяет и российских, и западных исследователей Рунета, так это понимание Рунета как пространства, которое превышает административные границы России. И в тоже время далеко не совпадая с границами распространения русского языка. С некоторыми оговорками можно сказать, что Рунет претендует на то, чтобы в некоторой степени объединить национальные сегменты интернета стран бывшего Советского Союза. Таким образом, можно сформулировать важное предположение для данной книги, что Рунет – это сетевая российская империя, в некотором смысле Российская империя 2.0 или пространство «русского мира».

Для подтверждения правомерности подобного утверждения вспомним работу Джоди Дин «Сетевая империя», которая опирается на текст Мишеля Хардта и Антонио Негри «Империя»115115
  Michael Hardt, Empire (Cambridge, Mass: Harvard University Press, 2000).


[Закрыть]. В своей работе она использует и анализирует три ключевых компонента из «Империи» М. Хардта и А. Негри, но уже применительно к рассмотрению глобальных телекоммуникационных сетей, а именно: «информация, сеть и спектакль»116116
  «The networked empire: communicative capitalism and the hope for politics», в Empire’s new clothes: reading Hardt and Negri (New York: Routledge, 2004), 266—73.


[Закрыть]. Применительно к рассматриваемой нами ситуации это указывает на возможные направления для анализа. Доминирование информации на русском языке, которая широко распространяется через тизерные, баннерные, контекстные рекламные сети, приводит к тому, что информационная насыщенность и ценность передаваемых сообщений теряет свою значимость, уступая зрелищности и визуальной привлекательности. Собственно, все это легко вписывается в «коммуникативный капитализм, в котором содержательная ценность сообщения менее важна, чем его меновая стоимость, его вклад в море информации, в поток или циркуляцию смыслов. Содержание не нуждается в понимании, необходимо только повторение, воспроизводство, пересылка. Распространение – это контекст, условие для принятия или отклонения сообщения»117117
  Там же, 275.


[Закрыть]. В результате мы являемся свидетелями поглощения глобальной капиталистической технокультурой самого феномена посредничества и сотрудничества в коммуникативных пространствах: «Диалектический антагонизм между сотрудничеством и конкуренцией лежит в самом сердце информационного капитализма»118118
  Fuchs, Internet and society, 120.


[Закрыть].

Мы можем наблюдать, как данное «имперское устройство работает и в ризоматических коммуникационных сетях, которые сами по себе уже выступают биополитическими, порождающими, продуктивными явлениями капитала, субъективности, самой жизни»119119
  «The networked empire: communicative capitalism and the hope for politics», 286.


[Закрыть]. Фактически можно говорить о симулировании информации, ее разыгрывании: «Это бесконечный цикл, который сохраняется ради себя самого для того, чтобы воспроизводить разницу между так называемыми „старыми“ и „новыми“ медиа. Старые медиа стремились доставить сообщения. В новых медиа сообщения просто циркулируют»120120
  Jodi Dean, Blog Theory: Feedback and Capture in the Circuits of Drive (Cambridge, UK; Malden, MA: Polity, 2010), 121, http://jdeanicite.typepad.com/.


[Закрыть].

В рамках нашего исследования мы пытаемся понять, в какой степени эта сетевая империя создана и функционирует в информационном пространстве если не всех стран бывшего СССР, то точно стран Восточно-Европейского Пограничья.

Взаимоотношение Рунета и Белнета – это зависимость или нет? Но это в какой-то степени риторика алкоголика, говорить о зависимости так прямолинейно. Ведь при этом если есть зависимость, то однозначно понимается, что есть и не-зависимость, некое непонятное нормативное или нормированное использование («пьет, но меру знает»), так и во внешнем влиянии. Есть, но в меру. При попытке выявить, что из этого может получиться, возникает масса дополнительных вопросов. Зависимость от Рунета как четкая привязка к «донору».

В такой ситуации может быть продуктивной попытка найти различия и сходства в понимании взаимоотношений национального интернет-пространства и Рунета с точки зрения белорусских, молдавских и украинских экспертов.

2.1.2.1. Белнет: – зависимость от Рунета

Взаимодействие Белнета и Рунета создает две радикальные и крайние позиции, два полюса. В данном случае эти позиции будут: непреодолимая зависимость: <411; 1.1.> «Русская культура более сильная. Там больше таких… ну заряд культурный, я не знаю, как сказать, ну больше классиков». И ее полное отсутствие: <494; 2.2.> «Я такой зависимости не нахожу. […] Если есть какой-то информационный ресурс, он востребован, но те, кто создает белорусские ресурсы, те кто ими пользуется, те, кто живет в интернете, как правило, люди, владеющие тремя – четырьмя языками и, собственно, о какой связи? Понятно, что большинство „навін“, новостей раньше появляются по-английски, по-немецки и по-польски. Как то этими языками владеют практически все, кто работает сегодня в беларуском интернете. Я имею в виду создателей продуктов оригинальных»

Тем не менее вопрос о зависимости либо ее отсутствии уже предполагает некое оценочное суждение. Хотя первостепенным по значимости является вопрос о наличии либо отсутствии данной зависимости: <363; 2.2.> «Вопрос влияния, вот влияние в негативном смысле – это получается знаешь как? Приходит более богатый российский интернет и с более лучшими качеством сервисами – он убивает на корню все белорусские. Ну ниша, из которой вот выколупался этот белорусский интернет – она есть. Я уже назвал: новости локальные и вот это все вместе и вот эта вещь, она создает белорусский интернет».

При поиске ответа на вопрос о зависимости от российского интернета и возможности преодоления этой зависимости все очень быстро переходит в плоскость тотальной культурной, политической, экономической зависимости от России. Символическая роль младшего брата все еще актуальная для нынешней системы власти. <556; 2.2.> «Фактически Беларусь сегодня позиционирована нынешними властями в качестве сателлита. […] Фактически самое непосредственное отношение к нам имеет то, что происходит в России, во всех остальных странах, даже самых близких все-таки оно в значительной степени опосредовано, опять-таки российским». Но эти попытки перенесения в онлайн закономерностей офлайн деятельности не всегда могут быть рационально обоснованы. И зависимость превращается в непреодолимую преграду для развития национального интернета. <411; 2.2.> «Во-первых, большинство деятелей интернета, к сожалению, не знает настолько английский, и проще копировать из Рунета. Они там хотя бы чаще бывают, а в западном интернете бывает мало кто и только на специализированных сайтах, а не на общих. Ну сколько человек бывает на yahoo? В лучшем случае почтой пользуются, остальное не читают, то же самое касается msn.com. Потому что там про другую жизнь совершенно все другое. Как бы нечего делать человеку. Разработчик пытается использовать опыт, который ну как бы близко лежит. […] А вторая причина более фундаментальна. Она заключается в том, что чаще всего наша аудитория к раннему копированию западных проектов не готова». Интересное замечание относительно раннего копирования. Получается, что новые проекты, которые доступны всем с момента их появления в сети, должны «вылежаться» или показать свою жизнеспособность, прежде чем они будут локализованы и ориентированы для белорусских пользователей. Но спустя некоторое время после появления того или иного сервиса создавать что-то подобное только для своих пользователей может оказаться просто нецелесообразно. <338; 2.2.> «Здесь мы пока все равно будем в роли догоняющих. Нам надо открывать те сервисы, которых у нас нет. В частности поискового механизма собственного. Разрабатывать, развивать. Я не знаю, наверняка это будет очень сложно просто потому, что это нецелесообразно».

Но ориентация на Россию и копирование «лучших» образцов именно там иногда приводит к отсутствию критического восприятия и осмысления создаваемых в Беларуси проектов. <459; 2.1.> «Копирование всех проектов и ориентация на то, что делается в Москве. Точно так же и здесь в названиях. Самый классический пример – это название точки обмена трафиком. В Москве есть точка обмена трафиком между провайдерами – пиринговая точка – называется она ММТС-9 или как это она назвалась RU-9, девятка. Почему девятка? Потому что она находится физически в телекоммуникационном узле международной телефонной станции номер девять, в Москве их несколько. […] В Украине сделали и тоже назвали ее девять. Сказали, что так вышло! Причем здесь девять? Они даже не задумываются, что это значит. Раз в Москве девять, значит, и тут должна быть девять. […] И в Беларуси называют BY-9. Я просто был вообще… BY-9. […] Это ж вообще, без комментариев просто, т. е. точка обмена трафиком BY-9. Так и пишут. […] Мы тупо и бездумно вообще сдуваем».

Значительно реже зависимость проявляется в заимствовании и шаблонов и клише, которые, скорее всего, в свое время также были заимствованы Рунетом. Но при этом они наполняются по мере возможности собственным содержанием: <459; 2.1.> «Хотелось статистики, которая бы отвечала таким требованиям. Это было как раз время зарождения таких сервисов вообще в мире. Были какие-то мировые акторы, были российские, вот они все были там на практически очень простом уровне, давали отчеты. Хотелось чего-то большего. Мы сделали так, как было свое видение. Допустим, при этом рейтинги были заимствованы у Rambler. Кстати, полностью один в один. Да, то, каким образом организовывать каталог и рейтинг, упорядочивание ресурсов по посещаемости и даже разделы и категории было так или иначе заимствованы».

Хотя глубина и характер этой зависимости от Рунета для белорусского сегмента сети иногда кажется фатально непреодолимым. Зависимость, обнаруживающая себя в первую очередь в голове, стремится всеми доступными средствами обосновать нормальность и неизбежность существующего положения. В осознании взаимоотношений с Рунетом есть темпоральное измерение: <411; 2.2.> «Да. Историческая! Ну Витебск, он же с Россией связан. Там все на Москву ориентировано, с его биографией, что он на полдороги. В Гомеле многие на украинские ресурсы ходят. В Бресте влияние Польши, Чехии». Хотя искусственное привнесение линейной истории не сильно упрощает понимание динамически развивающейся ситуации культурного влияния: <363; 2.2.> «Белорусский интернет в любом случае что-то откуда-то берет, в первую очередь из России».