Текст книги "Рунет. Новое созвездие в галактике интернет"

2.1.2.2. Молдова: – зависимость от Рунета

Ситуация со степенью самостоятельности в развитии молдавского интернета также является достаточно подчиненной относительно российского сегмента. Копирование понятных (на русском же языке) образцов во многом является основной практикой создателей молдавских ресурсов: <475; 2.2.> «Российские сайты в основном основоположники нашим молдавским сайтам, и многие сайты копируются с российских. Тот же дизайн, та же реклама и все остальное. […] Конечно, молдавский интернет большей частью зависит от Рунета».

Иногда это объясняется более высокой квалификацией российских сайтостроителей, но в значительной степени эта зависимость является культурной. Если есть в Москве, значит, надо сделать и у нас: <629: 2.2.> «Напрямую связан с этим. Многое зависит. Ну от тех же интернет-ресурсов наши молдавские сайты, ну прежде всего, как я уже сказал, это просто-напросто копирование, дубляж, обмен технологиями. Все-таки в России программисты более толковые».

Хотя встречается и более взвешенное понимание собственного зависимого положения: <739; 2.2.> «Дело в том, что как молдавский интернет, так и русский интернет – это клоны. Убогие и страшные от западного интернета. Ничего своего здесь нет. Вот был Google, например, там или Yahoo, вот наши тоже сделали какой-то там поисковичок. Какой у нас поисковичок? Неее, даже поисковичков нет. У нас только эти – порталы. Собирают линки, каталоги и все, т. е. вообще убого. Убого! Поэтому нельзя сказать, что молдавский интернет копирует русский интернет. Он не копирует. Они оба копируют Запад. Единственное, что влияет как-то на молдавский интернет – это наличие документации по языкам программирования, по чем бы то ни было на русском. Поэтому какие-то разработчики еще иногда для молдавского интернета иногда что-то разрабатывают. А те, кто грамотно умеет понимать английский, те, как правило, для молдавского интернета уже ничего не разрабатывают, а сразу начинают работать на Запад». А что касается зависимости, то по аналогии с зависимостями, понимаемыми как addiction: <739; 2.2.> «Нет такой зависимости, все вылечились!»

Но более распространенным видением является восприятие своего зависимого положения от России, вплоть до стремления к сохранению единого информационного пространства: <478; 2.2.> «но вообще хотелось бы, чтобы влияние того же Рунета было большим». При этом «нормальность» подчиненного положения относительно Рунета легитимизируется степенью распространенности русского языка, что почему-то провозглашается как норма: <623; 2.2.> «Рунет – естественно, по той причине, что большинство жителей Молдавии являются все такими же русскоязычными до сих пор. И даже если основной язык является молдавский, то в любом случае, русский язык в обиходе присутствует. Соответственно, русскими сайтами пользуется даже люди, которые разговаривают в основном на молдавском языке». И в то же время <688; 2.2.> «люди лучше зайдут на Рунет чем на MDнет. у них больше доверия к Рунету, чем к MDнету. Там они находят больше информации. т. е. то, что им нужно».

Так же как и в белорусском случае, появляется аргумент запаздывания и невозможности преодолеть «историческое» отставание от России: <623; 2.1.> «В принципе, если рассматривать в целом весь молдавский интернет, то естественно, и всем понятно, что он появился намного позже чем зарубежный интернет, т. е. тот же российский. Европейские сайты, западные, то естественно, что можно сделать вывод о том, что развитие свое он получил именно оттуда, т. е. были взяты определенные какие-то критерии, какие-то рамки, среди которых уместился весь тот самый молдавский интернет. И развитие, естественно, он получает он также оттуда. Подкрепляется новыми технологиями. Новые идеи, новые стандарты».

Непреодолимым оказывается отсутствие таких значимых локальных интернет-сервисов, как поиск на национальном языке. В молдавской ситуации тут можно пользоваться румынскими сервисами: <167; 2.2.> «Ну в основном как бы хороших молдавских поисковиков нет, и все ссылаются на русские поисковики, и в этом есть зависимость».

Также травматичной является и судьба национального домена. MD, который оказался востребован не только молдавскими ресурсами, но и различными международными медицинскими учреждениями. В результате национальный домен перестает быть показателем принадлежности к национальному инернет-пространству.

2.1.2.3. Украина: – зависимость от Рунета

Украинская ситуация имеет несколько отсутствующих в Беларуси и Молдове особенностей. Это отсутствие специфического национального «х-нета», как UA-нет. Вместо этого используется словосочетание «украинский интернет». Об остальных отличиях – далее по тексту.

В осознании взаимоотношений с Рунетом есть темпоральное измерение. Понимание динамически развивающейся ситуации не статично: <473; 2.2.> «Раньше украинский интернет был абсолютным клоном российского. Все, что появлялось в России, теперь есть и у нас. Сейчас в Украине есть многое, что отсутствует в России – RedTrаm. […] Программа львовского разработчика. Технология от нас пришла туда, и там ее активно начали использовать. Уже есть порядка пяти российских RedTrаm, но они не настолько популярны, как наш».

Но российское влияние не закончилось когда-то в прошлом, на уровне копирования или заимствования шаблонов и технологий. По мнению украинских экспертов, для них абсолютно реальной является угроза вхождения российских интернет-компаний на украинский рынок: <473; 2.2.> «Влияние значительно, но если раньше материалы lentа.ru или rbс.ru перепечатывались, то теперь уровень доверия к новостям российских агентств значительно снизился. С другой стороны, россияне входят в наш сегмент. Сайт может выглядеть как украинский, но пропагандировать пророссийскую точку зрения».

Апокалиптические ожидания прихода России в национальный интернет присутствует только у украинских экспертов. Причем это не панические ожидания, а основательно аргументированные опасения: <603; 2.2.> «В 2000 году практически все ресурсы, которые появлялись в нашей стране, были заказаны какими-либо партиями, блоками или направлениями. Ставка делалась на освещение правды о событиях в Украине. И на сегодняшний день самая большая рубрика на Bigmir – это СМИ. Там сотни, если не тысячи ресурсов, но, естественно, в Топ20 находятся те, кто начинал это делать еще в 2000. Новых не появляется. Сейчас пришел рунетовский „РБК“, который со своей многомиллионной аудиторией съедает нашу полумиллионную на раз. Поэтому если Россия решит захватить наше интернет-пространство, это не составит для нее никакого труда». Повторимся, что эмпирические данные для этого исследования собирались в 2007 году.

Что же касается зависимости от российского интернета, она объясняется посредством тех же самых аргументов, что и в Беларуси и Молдове: отставание в освоении технологий («они первые начали») и понятный язык (английского не знаем): <603; 2.2.> «Россияне начали осваивать интернет первыми, и уже сейчас основные рейтинговые сайты являются в подавляющем большинстве коммерческими. Мы же по сравнению с ними запаздываем примерно на год-полтора»; <548; 2.2.> «Влияние есть, но многое из того, что появилось на центральных российских сайтах год-два назад, только сейчас можно увидеть на украинских. Тупое наследование – причем запоздалое».

Удивительно, что оценка заимствования у украинских и белорусских экспертов совпадает. Когда речь идет о «тупом наследования», т. е. в наследовании как таковом проблем нет, оно, возможно, и не вызывает трудностей. Но особое раздражение вызывает именно «тупое» или не критичное повторение.

Хотя есть аргументация в духе принудительной концентрации интеллектуальных сил исключительно в Москве, и уже только поэтому можно говорить о неравных стартовых условиях в освоении интернет-технологий после распада СССР: <409; 2.7.> «Если в Союзе Москва была головой, то Украина выполняла функцию руки. Когда с развалом Союза руку отрубили, нарастить ее было значительно легче, чем для руки отрастить голову. Особого смыслообразующего эффекта на уровне украинских мыслителей пока нет».

При этом нехватка ресурсов, которые могли бы быть использованы для переводов текстов на иностранных языках, «компенсируется» и в Беларуси, и в Украине с помощью заимствования переведенных на русских язык текстов на таких проектах, как ИноСМИ.ru и другие. И это объясняется разницей в потенциале, и прежде всего экономическом: <402; 2.3.> «В ресурсах! Так у нас в Украине нет проекта, который бы занимался перепечаткой западных газет. В результате используются материалы российского проекта inosmi.ru».

<570; 2.2.> «Многие украинские интернет-ресурсы используют русскоязычные сайты в качестве источника международной информации. В этом смысле да, они в какой-то степени задают именно информационный тон, но с имперскостью это не имеет ничего общего. Просто, например, на lenta.ru сидит 10 переводчиков и переводят, а у нас сидит один международный редактор и, конечно, переводит сам и смотрит lenta.ru».

При этом отдельного упоминания заслуживает перечисление всех бед, которые привносит Рунет в украинский интернет: стремление к желтизне, поверхностность и проч., а в остальном украинский интернет, конечно, превосходит Рунет: <287; 2.2.> «К сожалению, мы точно так же заимствуем от россиян стремление к „желтизне“. Опять же, у нас общее с Россией баннерное пространство. И если в баннерных сетях проходит реклама самой красивой груди в мире, ориентированная на российского читателя, идет отклик на материал и украинских, и белорусских пользователей, если материал на русском языке». Но несмотря на подобное влияние, эксперты видят возможности, чтобы утверждать, что <402; 2.2.> «Наши ресурсы интереснее: живее, свободнее, динамичнее… Событийнее!»

Что касается языка (подробнее об этом в следующей главе), то использование русского языка оценивается крайне неоднозначно. И наиболее желательным способом решения языковой проблемы будет использование на сайте нескольких языковых версий: <473; 2.2.> «Наиболее мы зависимы от того, что украинцы, формируя сообщества, ориентируются не на национальную идентичность. В результате, зная русский язык, они уходят в Рунет, развивая их сектор сети. Решить эту проблему можно двумя путями. Во-первых, путем создания сайтов с двумя языками: русским и украинским, а во-вторых, контентно наполнять блоги именно украинской тематикой».

Хотя даже при таком аргументированном понимании российского влияния возникают мнения об отсутствии влияния как такового вообще: <570; 2.2.> «Я бы не сказала, что есть какое-то влияние. Политического влияния нету, смыслового я тоже не ощущаю. Скажем, российский интернет влияет на украинский скорее новостями: новости о России на нашем сайте всегда пользуются большой популярностью. Но не думаю, что это можно назвать влиянием – просто существуют два информационных потока, которые подпитываются друг от друга. В этом ключе, можно сказать, что и мы определенным образом влияем на Россию».

И даже равноправное обратное влияние: <409; 2.2.> «Мне кажется, что прямой зависимости нет, и если есть какая-то взаимосвязь, то она продуктивна. Это скорее технологическая, а не тематическая связь, мировоззренческого влияния я не вижу. Защиты от влияния на зону UA не требуется».

2.1.2.4. Итого по зависимости от Рунета

Итак, можно сделать некоторые обобщения, касающиеся аргументации зависимости от российского интернета. Набор клише для описания ситуации выстраивается по логике, которая очень сильно напоминает логику оправдывающегося ребенка:

мы маленькие – они большие;

они старше и первые начали;

у них денег больше;

если мы хотим, чтобы нас заметили, мы должны играть по предложенным правилам российского рынка.

Но если суммировать все вышеназванное по критериям, которые использовала Дж. Дин: информация, сеть и зрелищность (спектакль), то окажется, что по всем трем пунктам есть определенная зависимость. Информацию о происходящем у себя в стране и международного характера быстрее и проще получить с российской точки зрения, т. е. не только на русском языке, но и с учетом российских национальных интересов. Отметим, что наше исследование проводилось уже после появления в декабре 2005 года российского телеканала «Russia Today» (rt.com).

Инфраструктурные возможности российской части сети и на сегодняшний день существенно превышают возможности белорусского или молдавского сегмента. Это баннерные и контекстные рекламные сети, каталоги и поисковики. Что касается доступа в интернет, то ситуация еще более парадоксальная: «Сеть „Релком“ начала работу летом 1990 года на базе Института атомной энергии им. И. В. Курчатова в Москве, соединив с помощью аналоговых телефонных модемов (для передачи электронной почты по протоколу UUCP)»121121
  «История компании Релком», official website, http://relcom.ru/o-nas/history-of-company/., (б. д.), relcom.ru


[Закрыть]. При этом такой доступ носил не столько коммерческий, сколько экспериментальный характер: <459; 3.7.> «Да, звонили, причем телефонным модемом dial-up в Москву. Звонили российскому провайдеру „Релком“ и забирали почту оттуда. Первая белорусская почта так работала, и это действительно 1991 год, ну может, там какой 1993 год. Действительно, так оно и было. Но тогда еще никто не знал что это и зачем это нужно, но вот энтузиасты этим занимались».

Спектакль или зрелищность как характеристика глобальной капиталистической технокультуры не оставляет шансов для свободного развития локальных культур, так как дешевле локализовать, добавив необходимые по законодательству элементы. Как это происходит с рекламой и традиционными медиа. «Облегченные» версии редакций российских телеканалов, радиостанций и газет, которые на практике занимаются размещением рекламы в эфире, что препятствует качественному развитию локальных медиа. Например, телезрителям в Беларуси хорошо знакомы локальные версии российских телеканалов «НТВ – Беларусь», «РТР – Беларусь» и другие. Получается, что централизованное потоковое производство беспроблемной для массового потребления информации имеет и экономические основания в сетевом капитализме.

На первый взгляд, тут очевидно сохранение практически колониальной привязанность к метрополии. Есть первоисточники на западе, но в поисках информации и образцов упрямо смотрим на восток. Теперь необходимо оценить степень и возможности нероссийского влияния на национальные сегменты сети, посмотреть на происходящее более глобально и попытаться обозначить значимые тенденции.

2.1.3. Зависимость от глобальных тенденций

Когда речь заходят об интернете, то неизбежно все сводится к спору о том, каких последствий у глобализации больше: позитивных или негативных? Можно даже сказать, что традиционно интернет понимается как глобальный инструмент влияния. Речь идет о глобальном влиянии. Глобализация как культурный МакДональдс, как воплощение идеи глобальной «McWorld Culture»122122
  Peter Berger, «Four Faces of Global Culture», National Interest Fall97, вып. 49 (1 сентябрь 1997 г.): 23.


[Закрыть] – глобальный МакДональдс или еще более радикальной «McDonaldization» of the world123123
  George Ritzer, The Mcdonaldization of society, New Century ed (Thousand Oaks, Calif: Pine Forge Press, 2000), http://www.mcdonaldization.com.


[Закрыть]. Есть и примеры культурного сопротивления американизации в Европе. Так «французская реакция на постоянно расширяющуюся роль Google в контроле над доступом к информации демонстрирует культурную плотность индексации информации и ее объединения с другими цифровыми сервисами. Это также демонстрирует, каким образом идентичности индивидов, наций и регионов, которые становятся все более подвержены цифровой миграции»124124
  Milad Doueihi, Digital cultures, American ed. (Cambridge, Mass: Harvard University Press, 2011), 76.


[Закрыть]. Насколько распространена цифровая миграция в странах бывшего Советского Союза, сказать сложно.

После распада СССР на территории уже независимых государств на волне реформ и обновления программ в сфере образования появляются международные проекты, посвященные обучению пользователей. Одной из главных целей которых было увеличение числа пользователей интернета, формирование первичных навыков по созданию веб-сайтов. Важно отметить, что во всех трех странах (Беларуси, Молдове и Украине) действовали подобные проекты. У них было много различных координаторов: национальные представительства Фонда «Открытое общество», а также EARN, IREX, IATP и другие. Основной целевой группой для обучения в таких проектах были учащиеся и студенты как наиболее активные и перспективные пользователи.

Одни из этих проектов работают до сих пор, другие были закрыты, в том числе и по политическим мотивам. Что это означает для нашего исследования? Рост национальной интернет-аудитории, т. е. числа пользователей в значительной степени поддерживался зарубежными организациями. В то время, как национальные правительства занимались решением иных вопросов.

В начале 2000-х подобные проекты реализовывались под эгидой Федерации интернет-образования (http://www.fio.ru/), которая поддерживалась компанией Юкос. В частности, представительство Федерации интернет образования было открыто и в Беларуси (http://fio.by/). Но после скандального судебного преследования руководителей компании Юкос деятельность этой организации в России существенно ограничилась.

Ситуация с глобальными вызовами осмыслена в значительно меньшей степени, а точнее, в значительной степени еще не дождалась осмысления. Интернет глобально делится на две части: понятную (русскоязычную) и непонятную (англоязычную): <603; 2.7.> «Думаю, что это глупость, поскольку на глобальном уровне я разделяю Интернет только на две основные категории – это англоязычный и русскоязычный. Еще, может быть, китайский: он тоже претендует на значительный процент, но о разделении на три части говорить рано».

При этом влияние «непонятной» англоязычной (иноязычной) части не отрицается, но и не проблематизируется. Хотя «английский, как первичный язык интернета, уже сам по себе создает препятствия для доступа из тех стран, где английский не является основным языком»125125
  Everard, Virtual states, 43.


[Закрыть]. Но это не означает, что автоматически все понимают по-английски. «Английский в настоящее время де-факто является стандартным языком в сети. Более того, американские институты и компании являются крупнейшими производителями информации в интернете. Страх культурного господства США небезоснователен»126126
  Pierre Lévy, Cyberculture, Electronic mediations, v. 4 (Minneapolis: University of Minnesota Press, 2001), 223.


[Закрыть].

Иными словами, Рунет можно понимать как один из возможных центров влияния, но воздействие и других центров отрицать не следует.

С одной стороны, глобализация воспринимается как нечто неотвратимое, как стихийное бедствие или антропогенная катастрофа, которая произошла где-то в соседней стране, но последствия которой мы ощущаем на себе, и противодействовать нет никаких средств: <361; 2.7.> «Вообще интернет я бы рассматривал как какую-то абсолютно глобальную вещь, где есть как бы крупные игроки, крупные серьезные компании, типа Google, Yahoo и еще куча разных вещей, которые рано или поздно все это захватят. Это очевидно и противопоставить что-то тем технологиям, тем ресурсам – это бессмысленно».

<603; 2.7.> «Здесь очень значим финансовый аспект. Как правило, Рунет и его ресурсы чрезвычайно глобализованы. Уже давно стало очевидным, что такие порталы, как Mail.ru, Rаmbler и Яндекс сейчас – это огромные монстры, которые скупают сайты. У нас такое невозможно в принципе, есть только два портала: bigmir.net и ukr.net, которые конкурировать стали только в последнее время. […] Возникнет некая глобализованная паутина, которая сама будет оценивать значимость больших, средних или мелких ресурсов и определять наиболее значимые. За новостями будем ходить в Google».

Восприятие интернета часто сводится к наглядной иллюстрации синонима глобализации, а о ее неотвратимости и неизбежности, наверное, должен свидетельствовать тот факт, что если компьютер выключить, глобализация на этом не остановится. Иначе уже нашлось бы достаточное количество желающих щелкнуть рубильником. <361; 2.7.> «Потому, что в моем понимании нет там такого Байнета, Рунета и прочего. Есть просто локальные сайты, есть глобальные сайты. Огромное количество людей, которые живут в Беларуси, делают какие-то глобальные проекты и трудно определить их принадлежность к Байнету, Рунету или там еще к чему-то. Но очень много беларусов делают какие-то сайты в зоне RU, на которые ходят россияне».

И если для наиболее продвинутых пользователей глобализация есть стимул для локальной активности с учетом мировых тенденций, то для других – не более чем поводом для самоуспокоения.

Но понимание идеи глокализаци как результата комбинирования глобального и локального присутствует у незначительной части проинтервьюированных экспертов. <363; 2.7.> «Люди в Беларуси, понимая бесперспективность этого рынка, делают вещи, рассчитанные на Россию, на Украину. Опять же, мы пример сайта, который делает как локальный контент, так и глобальный контент. Локальный контент – это какие-то там локальные новости, локальные цены. Глобальный контент – это новости, потому что новости к нам ходят читать и россияне, и украинцы и другие русскоязычные люди […] Потому, что я мыслю уже так глобально. Общепринято в интернет: мысли глобально, действуй локально – это вот мой принцип». Прежде всего это девиз тех, чьи проекты, так или иначе переросли (или находятся на пороге этого перерастания).

И спасение есть в максимальной локализации предлагаемого содержания: <473; 2.7.> «В журналистике есть так называемый закон трупокилометров: чем дальше география события, тем большим должно быть количество трупов, чтобы заинтересовать читателя. Соответственно, новости близкие нам значительно интереснее. Развлекательные ресурсы, построенные на фотографиях из Киева и Днепропетровска будут у нас вызывать больший интерес. В этом плане весьма показателен один из баннеров эротических ресурсов Рунета: „Кликни мышкой и узнай в девушке свою соседку!“ Привязка к своему».

Или понимание глобализации как светлого будущего: <338; 2.7.> «Я вообще, на самом деле, сторонник глобализации. т. е. мне кажется, что если делать сервис, то глобальным. И все языки – это все нас разобщает, разъединяет. И языковые особенности и т. д., территориальные различия – все это только разъединяет людей».

Вместе с тем, надо отметить понимание актуальности и востребованности ниши локальных интернет-проектов. В силу того, что глобальное противопоставляется локальному (локально-территориальному), у таких проектов есть достаточно большие шансы на выживание. <361; 2.7.> «Что касается локальных проектов, то имеет смысл делать какие-то узкоспециализированные вещи. Пытаться делать порталы сейчас глупо. Пытаться делать какие-то мегасервисы – это тоже на самом деле не очень хорошо. Потому что, как правило, эти компании не имеют тех ресурсов, которые имеют глобальные игроки. Поэтому для Рунета или Байнета как разработчиков имеет смысл делать какие-то узкоспециализированные вещи или вещи, которые направлены исключительно на локальную аудиторию исключительно».

Обнаруживается интересная тенденция в развитии интернет-проектов: так попытки повторения на локальном уровне успешных глобальных проектов практически неизбежно обречены на провал: <361; 2.7.> «Белорусские блоги – это вообще песня просто! Делать подобные вещи какие-то – это совершенно бессмысленно. Потому что есть livejournal.com, который эту тему закрывает плотно. Все! Нет смысла повторять то, что уже сделано в интернете на локальном уровне. Надо делать глобальную вещь. […] Все крупнейшие сайты становятся глобальными, барьеры разрушаются и, собственно говоря, пользователь любой страны, владея любым языком, может пользоваться в принципе любым сайтом». Но в то же время обратное движение в развитии интернет-проекта от локального к глобальному обеспечивает высокие шансы на выживание: <338; 2.7.> «Грубо говоря, если бы беларусы придумали youtube, то в итоге он все равно не остался бы чисто белорусским проектом. Это бы в итоге переросло в проект международный, западный скорее. Потому что западный интернет гораздо больше, чем белорусский».

Глобализация предлагает достаточно мрачное будущее в плане культурного развития в ближайшие десятилетия. То, что определяется как культурный империализм, может стать реальностью для «малых культур»: <411; 2.7.> «Вот у нас небольшая культура, поэтому если прогнозируют, что через 80 лет останется 30 языков в мире, то прогноз для нашей культуры и языка абсолютно неблагоприятен за счет глобализации. Либо надо отгородиться от всего мира железным занавесом, чтобы сохранить нашу культуру, как экономику сейчас охраняют страшными пошлинами, какими-то марками. […] Точно так же можно охранять, в принципе, и культуру».

Из вышеизложенного можно сделать предварительный вывод, что влияние российской части интернета намного интенсивнее, и в значительной степени более осознанно и ощутимо, чем влияние глобальных фигур в масштабах всего интернета. Хотя российский интернет находится в таком же зависимом в технологическом и концептуальном плане от других более развитых сегментов сети (например, англоязычного сегмента). Но для стран Восточно-Европейского Пограничья первоисточником в значительной степени остается Рунет.